Помечтай немножко Филлипс Сьюзен

Кэл подхватил с пола Рози, которая с увлечением жевала не отличающееся чистотой ухо Хорса. Кролик выпал из ее рук.

В ту же секунду ребенок издал оглушительный вопль протеста и, брыкнув ногами, обутыми в крохотные пинетки, пнул отца в бедро. Кэл ойкнул, немало позабавив тем самым наблюдавшего за этой сценой Этана.

— В следующий раз целься повыше, малышка Рози, — сказал он. — Тогда тебе в самом деле удастся привлечь к себе внимание старины Кэла.

Эдвард поднял с пола игрушку и вручил ее девочке, которая немедленно успокоилась. Гости и хозяева через семейную спальню потянулись на веранду.

Шагнув через порог, Рэчел невольно вспомнила тот дождливый день, когда они с Гейбом впервые были близки. Гейб, должно быть, подумал о том же, потому что, повернув голову, взглянул на Рэчел, и в его холодных серых глазах заплясали веселые искорки.

Вопреки предупреждению Кэла Джейн вовсе не собиралась кормить гостей лепешками из проросших семян пшеницы или чем-нибудь в таком же роде. Она приготовила в омлетнице какое-то ароматное блюдо из грибов и яблок.

Гостям был предложен также компот из свежих фруктов и черничный пирог. Стол украшали несколько очаровательных букетиков мимозы. Пока взрослые рассаживались за столом, Эдвард устроился рядом с плетеным манежем, в который родители усадили Рози. Рэчел с удовольствием наблюдала за тем, как ее сын, стараясь развеселить девочку, трясет погремушками у малышки перед лицом, щекочет ей животик и корчит смешные рожи.

Рэчел не потребовалось много времени, чтобы понять:

Джейн и Кэл просто обожают друг друга. Лицо бывшего футбольного защитника, мрачное и неприветливое в те моменты, когда оно было обращено к Рэчел, начинало буквально светиться. Супруги пользовались любой возможностью лишний раз прикоснуться друг к другу, то и дело обменивались понимающими взглядами и улыбками. Очевидно было и то, что оба они просто обожают свою крохотную светловолосую дочурку.

Тем не менее в атмосфере, царящей за столом, присутствовало некое напряжение. Рэчел уже привыкла к неприязни, с которой относился к ней Этан, но враждебность Кэла была еще более явной, из чего она сделала вывод, что старший брат еще более рьяно, чем Этан, пытается ограждать Гейба от каких-либо неприятностей.

Первым о придорожном кинотеатре заговорил Кэл:

— «Гордость Каролины» теперь не узнать. Просто не верится, что такое бывает!

— Да уж, — вступил в разговор Этан, — Гейб взялся за самое гнусное место во всем округе и превратил его в конфетку.

Оба брата пустились в рассуждения о том, как хорошо, что Гейб снова открыл придорожный кинотеатр, и какую большую услугу он оказал тем самым всему населению Солвейшн и его окрестностей. Ни тот ни другой при этом, будто сговорившись, ни единым словом не упоминали о прежней жизни Гейба, словно он никогда не был ветеринаром, никогда не имел ни жены, ни сына. Чем больше они говорили, тем более напряженным становился Гейб. Наконец Рэчел не выдержала.

— Гейб, расскажи им про Твити.

— Да ну, что там рассказывать.

— Твити, — пояснила Рэчел, — это воробышек, которого Гейб выходил и вылечил.

Гейб пожал плечами, и этого движения оказалось достаточно, чтобы братья бросились ему на выручку, переводя разговор на другую тему.

— Фейерверк вчера был просто замечательный. Даже Рози понравилось, верно, Джейн? — сказал Кэл.

— Да, здорово было придумано, — кивнув, подхватил Этан. — Я уверен, что многие горожане будут рады: теперь есть место, куда они могут привезти своих детишек, чтобы развлечься и не потратить при этом кучу денег.

Повинуясь скорее интуиции, чем здравому смыслу, Рэчел наклонилась вперед и сказала:

— Гейб строит птичий вольер на заднем дворе коттеджа Энни, чтобы птенец мог привыкнуть к самостоятельной жизни, прежде чем его выпустят на волю.

— Да ну, Рэчел, подумаешь, тоже мне, большое дело, — раздраженно буркнул Гейб.

Итак, теперь на нее ополчились все трое братьев. Джейн и Кристи с любопытством прислушивались к разговору.

— Да, я думаю, это большое дело. Когда он заботится об этом маленьком птенце-заморыше, он чувствует себя счастливым, — сказала Рэчел. — А кинотеатр никогда его счастливым не сделает.

— Твити вовсе не заморыш! — воскликнул Эдвард.

— У нас кофе кончается. Пойду сварю свежий, — сказал Гейб и, резко встав, ушел в дом.

Откинувшись на спинку стула, Кэл уставился на Рэчел своими стальными глазами.

— Вы что, задались целью сделать моего брата несчастным? — спросил он.

— Кэл…

Старший из братьев Боннеров лишь нетерпеливо дернул головой, давая жене понять, чтобы она не вмешивалась.

Доктор Джейн Дарлингтон Боннер была не похожа на женщину, которой легко заткнуть рот, и, когда она в ответ на жест Кэла лишь пожала плечами, Рэчел поняла, что Джейн сама решила, что в данной ситуации ей лучше промолчать.

Вероятно, она считала, что столкновение между Кэлом и Рэчел все равно неизбежно, и была уверена, что у Рэчел Стоун вполне хватит духу, чтобы противостоять напору ее супруга.

— Я хочу сказать вам одну вещь, которую уже говорила Этану, — заявила Рэчел. — Прекратите опекать Гейба. Быть владельцем «Гордости Каролины» — занятие не для него, и вы оба должны перестать вести себя так, словно он занимается важным и нужным делом. Гейб — ветеринар, он должен лечить животных.

— Вы считаете, что знаете моего брата лучше, чем мы, члены его семьи? — холодно осведомился Кэл.

— Думаю, что так оно и есть.

В это время на веранде снова появился Гейб.

— Кофе скоро будет готов, — сказал он, садясь за стол.

Этан перевел взгляд с Кэла на Гейба.

— В гараже есть мяч, — сказал он. — Давайте-ка покидаем его, а мистер Защитник тем временем пускай приберется на кухне. Хочешь пойти с нами, Эдвард?

Эдвард замешкался с ответом.

— Я бы с удовольствием, — сказал он наконец, — но только Рози будет плакать, потому что я ей очень нравлюсь. Так что я уж лучше останусь здесь и с ней поиграю.

Рэчел сразу заметила, что, сказав это, ее сын разом завоевал симпатии родителей Рози. И Кэл, и Джейн улыбнулись и заверили его, что он может спокойно идти играть в мяч и не беспокоиться о Рози, но Эдвард все же вежливо отказался.

Этан и Гейб ушли с веранды. Рэчел начала было убирать со стола, но в это время к ней сзади подошел Кэл и тихо сказал:

— Не могли бы вы на несколько минут зайти в кабинет? Я хочу вам кое-что показать.

Рэчел меньше всего на свете хотелось оставаться с глазу на глаз с Кэлом Боннером, но Кристи и Джейн отлучились на кухню, и помочь ей было некому. Она пожала плечами, от души надеясь, что этот ее жест выглядит небрежным и снисходительным, и двинулась следом за старшим братом Гейба.

Когда они вошли в кабинет, он прикрыл за собой дверь.

Через окно слева от нее Рэчел увидела летящий футбольный мяч, а затем в поле ее зрения появился бегущий за ним Гейб. Кэл тем временем подошел к столу, который когда-то принадлежал Дуэйну.

— У меня кое-что для вас есть, — сказал он.

Выдвинув один из ящиков, он достал оттуда листок бумаги и протянул Рэчел. Еще до того как она взяла его в руку, Рэчел поняла, что это банковский чек. Посмотрев на него, она затаила дыхание — чек был выписан на ее имя, на сумму в двадцать пять тысяч долларов.

— Что это? — спросила она хриплым голосом.

Усевшись на стул, Кэл посмотрел на нее.

— Деньги, которые обеспечат ваше будущее.

Рэчел еще раз посмотрела на чек, уже зная, каким будет ее следующий вопрос, и со страхом ожидая ответа на него.

— И чего же вы хотите взамен?

— Я хочу, чтобы вы уехали из Солвейшн и никогда больше не встречались с моим братом, — сказал Кэл и после небольшой паузы добавил:

— На вас лежит определенная ответственность: вы должны содержать и воспитывать ребенка. Это облегчает дело.

— Понимаю. — В горле у Рэчел застрял комок. Она приехала в Солвейшн, чтобы найти сокровище, но никак не предполагала, что оно предстанет перед ней в виде чека на двадцать пять тысяч, переданного Кэлом. Рэчел сглотнула, стараясь протолкнуть внутрь комок, не дававший ей дышать. — И сколько же я еще могу здесь пробыть?

— Думаю, вам потребуется какое-то время, чтобы решить, куда вы отправитесь, — я учел это и проставил на чеке дату с запасом. По моим расчетам, через десять дней вы должны испариться.

Взглянув на него через стол, Рэчел с удивлением обнаружила в глазах Кэла искорку сочувствия, и в душе ее всколыхнулась ненависть к нему за это.

— Гейб начал смеяться, — сказала она, с усилием сморгнув несколько раз. — Нечасто, правда, но иногда все же смеется. Этан не говорил вам об этом?

— Открытие кинотеатра здорово ему помогло. Он наконец-то начинает приходить в себя.

Рэчел хотела было возразить, сказать Кэлу, что это благодаря ей Гейб начал понемногу выздоравливать, но было ясно: Кэл все равно этому не поверит. К тому же она и сама не была уверена, что это так на самом деле. Возможно, Гейб лишь забывался с ней на то время, которое они проводили в постели.

— Мы оба — и я, и Этан — считаем, что, если вы уедете, этот процесс ускорится.

— Если Гейб об этом узнает, он будет просто в бешенстве.

— И именно поэтому вы не скажете ему о нашей договоренности ни слова. Понимаете? Если вы хотя бы намекнете ему об этом, сделка не состоится.

— О да, я очень хорошо это понимаю. — Рэчел разгладила чек пальцами. — Скажите мне только одно. Какой такой вред я, как вам кажется причиняю вашему брату?

— Я думаю, вы его используете.

— Каким образом?

Глаза Кэла сузились.

— Не надо играть со мной в эти игры, леди, я вижу вас насквозь! Гейб — состоятельный человек, который очень небрежно относится к своим деньгам. Вы хотите выдоить из него все, что только можно, а потом отправиться на промысел еще куда-нибудь.

— Вы в этом уверены?

— Так вы берете чек или нет?

Взглянув на зажатый в пальцах листок бумаги, Рэчел подумала о том, настанет ли когда-нибудь время, когда она полностью освободится от груза своего прошлого.

— Да. Да, я возьму чек, мистер Боннер, можете не сомневаться.

Она сунула чек в карман своего платья и повернулась к двери. Но прежде чем она вышла, Кэл мягко сказал ей вслед:

— Если вы попытаетесь провести меня с этим чеком, миссис Сноупс, то очень об этом пожалеете.

Рэчел судорожно сжала ручку двери.

— Поверьте мне, мистер Боннер, вы последний мужчина на земле, с которым я хотела бы еще раз встретиться.

Ей хотелось броситься прочь из комнаты, но она подавила в себе это желание. Тем не менее, когда она вышла на веранду, ее била дрожь. Джейн и Кристи, которые собирались было убрать со стола лишнюю посуду, отказались от своего намерения и, сидя на стульях, болтали о всякой всячине. При виде Рэчел лицо Джейн стало озабоченным.

— Что он сделал? — спросила она.

— Это уж вы сами у него узнайте, — ответила Рэчел, не сумев справиться с легкой дрожью в голосе.

Встав на ноги, Джейн взяла руки Рэчел в свои.

— Понимаете, Боннеры — семья в самом лучшем смысле этого слова. Каждый из них готов сражаться за другого со всем миром, но иногда верность друг другу и постоянная готовность друг друга защищать ослепляют их.

Рэчел в ответ на эти слова лишь коротко кивнула.

— Я постараюсь еще раз с ним поговорить, — сказала Джейн.

— Это ничего не даст. — Заметив на столе ключи Гейба, Рэчел схватила их и сжала в кулаке. — Я себя неважно чувствую. Надеюсь, Этану нетрудно будет отвезти Гейба обратно в коттедж. Пойдем, Эдвард, нам надо ехать.

Эдвард запротестовал. Что касается Рози, то она, поняв, что вот-вот лишится общества нового товарища, устроила настоящий концерт. Когда Эдвард забрал у нее Хорса, крошечное личико девочки жалобно сморщилось, и она, протягивая не то к мальчику, не то к игрушке пухлые ручонки, отчаянно заревела.

Эдвард неловко погладил ее по голове со словами:

— Все в порядке, Рози, у тебя сегодня просто неудачный день.

Рози перестала плакать и блестящими от слез голубыми глазенками уставилась на Эдварда с таким жалобным выражением, которое растрогало бы и камень.

Эдвард бросил взгляд на своего плюшевого кролика, а затем, к удивлению Рэчел, снова протянул игрушку девочке. Рози благодарно сжала Хорса обеими ручками.

— Ты уверен, что все делаешь правильно, Эдвард? — озабоченно спросила Рэчел.

Поколебавшись какое-то мгновение, мальчик кивнул.

— Я теперь уже взрослый, мам, — сказал он. — Хоре нужен Рози больше, чем мне.

Рэчел улыбнулась и сжала руку сына, стараясь сдержать подступившие к глазам слезы.

Гейб выпрыгнул из «тойоты» Этана еще прежде, чем машина окончательно остановилась, и бросился к крыльцу, на котором Эдвард строил из найденных им палок что-то вроде шалаша.

— Где мама?

— Не знаю. Наверное, в доме. — Мальчик перевел взгляд на выбиравшихся из машины Этана и Кристи.

Гейб уже направился было к двери, но тут же остановился, увидев, как Эдвард привычным жестом пошарил рукой около себя и, не найдя того, что искал, снова положил руку на колени и вздохнул. Гейб сразу все понял.

— Ты скучаешь по своему кролику, верно? — спросил он.

Эдвард, не отвечая, склонился над шалашом и почесал коленку.

— Я слышал, что ты подарил его Рози, — снова заговорил Гейб, безуспешно стараясь, чтобы голос его звучал помягче, — но все тебя поймут, если ты заберешь его обратно.

— Рози этого не поймет.

— Она совсем маленькая и просто забудет об этом.

— Хоре — это не такая вещь, о которой ребенок может забыть.

Эдвард сказал это с такой уверенностью, что Гейб понял: спорить с мальчиком бесполезно. В этом смысле Эдвард походил на мать.

— Пастор Этан! Кристи! — улыбнулся мальчик, пока еще слишком наивный, чтобы уловить напряженность между двумя взрослыми, которых он успел полюбить. — Хотите посмотреть на мою хижину?

— Ну конечно, хотим, — сказала Кристи.

Гейб, который заметил то, на что не обратил внимания Эдвард, повернулся и направился в дом.

— Рэчел! — позвал он.

Никто не отозвался. Гейб быстро осмотрел комнаты, убедился, что там никого нет, вышел в заросший сорняками сад и увидел Рэчел, склонившуюся над чахлым, выродившимся розовым кустом. На ней было оранжевое платье, в котором она обычно занималась малярными работами. Солнце блестело в ее золотисто-рыжих волосах, играло лучами на ее тонких, покрытых золотистым загаром руках. Ее босые ступни глубоко вдавились в мягкую землю. Она выглядела настолько естественно и органично в разросшемся саду, что Гейбу захотелось овладеть ею прямо там же, среди запущенных, давно не знавших руки садовника растений. Он почувствовал сильнейшее желание прижаться к ней всем телом и забыть, кто он и кто она, забыть о прошлом и будущем, не думать ни о чем на свете, отдаться целиком короткому, мимолетному ощущению счастья.

Рэчел взглянула на него. Он увидел, как солнце блеснуло на выступивших у нее на скулах капельках пота. Губы Рэчел удивленно приоткрылись.

— Я не слышала, как ты подошел, — сказала она.

Она не улыбнулась ему и вообще ничем не дала Гейбу понять, что рада его видеть.

— Ты почему умчалась? — спросил он.

— Я себя неважно почувствовала.

— Теперь, похоже, ты в полном порядке.

Ничего не ответив, Рэчел наклонилась и принялась выкапывать из земли кустик песчанки.

— Если ты хотела уехать, надо было сказать мне. Ты же знаешь, мне не нравится, когда ты остаешься здесь одна.

— Ты же не можешь находиться со мной каждую минуту. Да и с какой стати, собственно, тебе так себя утруждать?

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что тебе незачем взваливать на себя ответственность за меня.

Последняя фраза Рэчел прозвучала резковато, и Гейб почувствовал приступ раздражения. В данном случае не права была она, а не он. Он делал все возможное, чтобы как-то обеспечить ее безопасность, но она не хотела ему в этом помочь.

— Я отвечаю за тебя до тех пор, пока ты живешь в этом доме, — сказал он чужим голосом, слыша себя, как бы со стороны.

Рэчел, однако, ничуть не смутило то, что он рассердился.

— Если хочешь помочь, то прекрати на меня рычать, возьми лопату и начинай копать канаву вокруг вон тех кустов.

— Я на тебя не рычу.

— Ну, может, мне просто показалось.

— Черт возьми, Рэчел, ты уехала, не сказав ни слова! Я не знал, что случилось, и поэтому волновался.

— Правда?

Рэчел склонила голову и подарила Гейбу такую улыбку, что он тут же растаял. Тем не менее он решительно тряхнул головой, давая понять, что не намерен поддаваться ее чарам, и снова кинулся в атаку.

— И напрасно ты напускаешь на себя такой довольный вид. В данный момент я действительно здорово сердит на тебя, и не только потому, что ты сбежала, не предупредив меня. — Он знал, что ему не стоит давать волю своему языку, но уже не мог остановиться. — С сегодняшнего дня я попросил бы тебя не подвергать меня психоанализу в присутствии членов моей семьи.

— А мне кажется, это как раз лучше всего делать при людях, которые хотят, чтобы у тебя все в жизни наладилось.

— У меня и так все в полном порядке! Нет, Рэчел, в самом деле, я не хочу больше слушать замечания по поводу кинотеатра. Вечером в день открытия все прошло замечательно, так что ты должна радоваться.

— Ничего там не было замечательного. Я лично люблю этот кинотеатр, но ты — нет! А радоваться я буду тогда, когда ты снова вернешься к работе ветеринара.

— Почему тебе непременно надо меня к чему-то подталкивать? Почему ты не можешь допустить, чтобы все шло своим чередом?

— Потому что пока все будет идти своим чередом, у тебя все внутри разорвется.

— Ну, это не твоя проблема.

— Вот как?

Гейб понял, что сделал Рэчел больно, но прежде, чем он успел сказать что-нибудь, чтобы поправить положение, неподалеку раздался взрыв смеха. Резко обернувшись, он увидел такое, что волосы у него на затылке встали дыбом. Из-за дома показался Этан, на плечах которого восседал Эдвард.

Следом шла Кристи.

У мальчика был такой счастливый вид, словно кто-то подарил ему кусочек радуги, который можно было взять в руки. Глаза его радостно сверкали, пятки при каждом шаге Этана колотили того по груди. Было ясно, что, когда незадолго до этого Эдвард увидел на пикнике своего сверстника, сидящего на плечах отца, ему отчаянно захотелось, чтобы кто-то из взрослых покатал его таким же образом. Гейб понимал это, и представшее его глазам зрелище должно было бы его порадовать, но вместо этого его захлестнуло ощущение — что-то в этой мирной картине не так.

Он сам не мог понять своей реакции. Гейб знал, что у этого ребенка в жизни было слишком мало радостей, и его неприятно удивило, что выпавшее на долю Эдварда невинное удовольствие почему-то вызвало у него, у Гэйба, внутренний протест. Гейб не мог отделаться от ощущения, что, сидя на плечах у Этана, Эдвард Стоун находится как бы не на своем месте.

Рэчел выпрямилась, но вместо того, чтобы разделить с сыном его радость, осталась стоять совершенно неподвижно, уронив руки вдоль тела. Взгляд ее был устремлен на Гейба.

У него поползли по спине мурашки. Он понял: Рэчел точно знала, о чем он думал в этот момент. Каким-то непостижимым образом она сумела проникнуть в его мысли. Он хотел объяснить ей причину своих отрицательных эмоций, но как он мог описать ей то, чего не понимал сам? Как мог оправдать неприязнь к ребенку, которого Рэчел любила больше жизни?

Отведя взгляд от Рэчел, Гейб повернулся в сторону брата. Он был уверен, что в отличие от Рэчел Стоун пастор Этан не станет судить его слишком строго.

— Спасибо, что подвез меня, Эт.

— Никаких проблем.

— А теперь мне надо навести порядок в моей бухгалтерии. Только не обижайся, ладно?

С этими словами Гейб развернулся и направился в дом, стараясь, чтобы его уход не выглядел как бегство.

Хлопнула дверь, и лицо Рэчел исказилось, словно от боли. Ей едва не стало плохо от того, что она увидела только что в глазах Гейба. Почему он никак не мог избавиться от ненависти к Эдварду?

Рэчел поняла, что демоны, овладевшие душой Гейба, не отпустят его на свободу, и любовь, которая была так нужна ей и ее сыну, никогда не поселится в его сердце. Рэчел всегда гордилась своим умением трезво смотреть на жизнь, но в последние недели она обманывала саму себя, выдавая желаемое за действительное. Гейб не мог измениться, не мог взлелеять в себе чувства, которых она так ждала, а это означало, что чем дольше они с ним будут вместе, тем более болезненным будет их неизбежное расставание. Ни о каком счастливом будущем нечего и мечтать. Никакого ключа к счастью в Библии Дуэйна не было, не существовало на свете никакой вечной любви, и не было во всем мире никого, кроме нее самой, кто нашел бы в своем сердце теплые чувства к ее Эдварду.

Время ее пребывания в Солвейшн подошло к концу.

В субботу вечером народу в кинотеатр съехалось больше, чем в день открытия, но Гейб выглядел еще более рассеянным и несчастным. Когда после закрытия он пришел к Рэчел в постель, они совсем не разговаривали, а их страсть была похожа на сухое пламя бенгальского огня, не дающего тепла.

В воскресенье днем, наблюдая из окна своей спальни, как Гейб переселяет Твити в построенный им вольер, Рэчел еще раз убедилась, что возиться с больными животными было бы для него самым подходящим занятием. Но она знала: даже если бы Гейб сам когда-нибудь пришел к такому выводу, ей бы он ни за что в этом не признался.

Выражение горечи и возмущения, которое Рэчел увидела на лице Гейба в тот момент, когда он смотрел на Эдварда, сидящего на плечах у Этана, подтолкнуло ее к действию.

Утром в воскресенье она позвонила Кристи и приступила к осуществлению своего плана. Теперь каждая секунда пребывания в коттедже Энни стала для нее особенно ценной.

Если бы Рэчел ненавидела Гейба, ей, конечно же, было бы легче с ним расстаться, но как она могла ненавидеть человека, единственным недостатком которого было то, что он мог любить только одну женщину и только одного ребенка?

Рэчел провела большим пальцем по обложке Библии Дуэйна. Она тщательно изучила каждую пометку на полях, прочла все отмеченные абзацы, но не обнаружила ничего, кроме проверенной веками мудрости, заключенной в знакомых словах, в которые она, как ей казалось, давно перестала верить.

Прислонившись виском к оконной раме, она внимательно смотрела на человека, которого так неосмотрительно полюбила. Именно сейчас, пока Эдвард играл на крыльце перед парадной дверью, ей надо было сказать Гейбу, что она уезжает.

Рэчел вышла на улицу, и шаткие ступеньки заднего крыльца заскрипели под ее ногами. Гейб с помощью плоскогубцев прилаживал задвижку к дверце вольера, прислушиваясь к отчаянному чириканью своего пациента. Увидев Рэчел, он улыбнулся ей, и в сердце ее невольно вспыхнула радость.

— Гейб, я уезжаю, — сказала Рэчел, предварительно глубоко вздохнув.

— Ладно. — Закончив возиться с задвижкой, Гейб поднялся на ноги. — Я отвезу тебя. Вот только уберу инструменты. Подожди минутку.

— Нет, я не это имею в виду.

Не делай этого! — запротестовало ее сердце. Не произноси этих слов! Но мозг Рэчел оказался более благоразумным, чем сердце.

— Я… я уезжаю из Солвейшн. Совсем…

Гейб замер на месте. У него за спиной раздавалось сердитое цоканье сидящей на магнолии белки, надрываясь, каркала ворона, устроившаяся на коньке старой жестяной крыши дома.

— Ты о чем?

— Сегодня утром я разговаривала с Кристи. Ее родители уже много месяцев уговаривают ее переехать в Клируотер, чтобы помочь им наладить дело в магазине подарков. Я поеду вместо нее. — Рэчел пыталась говорить спокойно. — Кристи говорит, что ей будет спокойнее, если я за ними присмотрю. У них есть собственная небольшая квартира прямо над магазином, где мы с Эдвардом сможем жить. И плюс ко всему, не забывай о флоридском солнце, — весьма нелогично подытожила она.

— Понимаю, — сказал Гейб после долгой паузы. Он посмотрел вниз, на плоскогубцы, которые по-прежнему держал в руке, но Рэчел показалось, что он ничего не видит. — И сколько же они будут тебе платить?

— О чем ты… Ну, сейчас они не могут позволить себе платить мне много, но со временем дело у них наладится. Я как-нибудь выкручусь. Тем более что мне не нужно будет платить за квартиру. — Рэчел подумала о чеке на двадцать пять тысяч долларов, лежащем в верхнем ящике туалетного столика в спальне, и что-то болезненно сжалось у нее внутри. — Как только Эдвард начнет ходить в школу, я постараюсь выбить для себя стипендию и вернуться в колледж. Конечно, я смогу одновременно проходить всего несколько курсов, но мне бы очень хотелось заняться изучением теории бизнеса и финансов.

Гейб сунул плоскогубцы в задний карман джинсов, и в глазах у него появилось жесткое выражение, от которого Рэчел уже успела немного отвыкнуть.

— Все понятно. Я вижу, у тебя уже все продумано, верно?

Рэчел кивнула.

— Значит, никаких дискуссий? А ты не подумала о том, что, может быть, нам стоит обговорить это, прежде чем ты примешь окончательное решение?

— С какой стати мне об этом думать? — Рэчел старалась, чтобы слова ее звучали как можно мягче. Пусть Гейб поймет, что она его ни в чем не винит. — У нас нет никакого будущего, и мы оба об этом знаем.

Гейб, однако, не оценил ее примирительных интонаций. Тяжелыми шагами он подошел к Рэчел вплотную.

— Ты никуда не поедешь.

— Нет, поеду.

Он навис над ней, и у Рэчел мелькнула мысль, что он сознательно использует свои весьма внушительные габариты для того, чтобы запугать ее.

— Ты слышала, что я сказал. Останешься здесь, и точка. Ехать во Флориду — это сумасшествие. Что это за жизнь, если ты будешь работать за гроши и окажешься в полной зависимости от чужих людей, которые за мизерную зарплату будут предоставлять тебе крышу над головой?

— Именно так я и живу сейчас, — заметила Рэчел.

На какой-то момент Гейб ошарашенно умолк, но затем, нетерпеливо взмахнув рукой, снова заговорил:

— Это совсем другое дело. Здесь у тебя есть друзья.

— И враги тоже.

— Все это изменится, когда люди тебя получше узнают и поймут, что ты поселилась здесь надолго.

— Как я могу поселиться здесь, если у меня здесь нет никаких перспектив?

— А тебе кажется, что работа за почасовую зарплату в каком-то дешевом магазинчике подарков во Флориде — это перспектива?

— Я уверена, речь идет не о «дешевом магазинчике», как ты выразился, — сказала Рэчел, отворачиваясь. — И у меня нет никакого желания с тобой спорить. А теперь мне пора идти.

— Нет.

— Пожалуйста, не надо все усложнять. — Рэчел подошла к садовому стульчику и оперлась на него, чувствуя, что у нее подгибаются ноги. Нейлоновое плетение стула царапнуло ее ладонь. — В закусочной сможет управляться Кайла.

Я поработаю до следующего уик-энда включительно, так что у нее будет время перевезти свои вещи, а у тебя — нанять кого-нибудь ей в помощь.

— Плевать я хотел на закусочную!

Рэчел хотелось сказать Гейбу, что в этом он совершенно прав, но она сдержалась. Твити продолжал пронзительно чирикать в вольере. Кто, кроме Гейба, взвалил бы на себя столько хлопот ради того, чтобы спасти какого-то воробья?

Гейб резким движением сунул руки в карманы.

— Ни в какую Флориду ты не поедешь, — заявил он.

— У меня нет выбора.

— Нет, у тебя есть выбор. — Помолчав немного, он посмотрел на Рэчел, и подбородок его упрямо выпятился вперед, — Мы с тобой поженимся.

Сердце Рэчел, пропустив один удар, заколотилось, словно бешеное. Она непонимающе уставилась на Гейба.