Я отыщу тебя в прошлом Янук Елена
Так как это делается заранее, будет время подготовиться и съездить к мадам Вернон за новыми нарядами. Но мне сейчас больше всего хочется к бабушке!
Так что в самое первое утро по приезде я умчалась к ней, оставив Артура в одиночестве разбираться с накопившимися делами.
— Бабушка! — Я ворвалась в дом с потоками холодного воздуха, совсем позабыв о приличиях.
Для начала расцеловала Рольфа, потом всех остальных, кого встретила по дороге к столовой. Бабушка была там. Обнявшись с ней, вспомнила, что все еще одета. Передавая спенсер и меховую муфту обрадованной Бетти, произнесла:
— Как вы?! Как я скучала! Бабушка, хорошо ты с трубочистами придумала!
— Я знала, что ты меня поддержишь. Дорогая, садись, рассказывай, как вы живете… Здоровы?
— Конечно, все так замечательно, я же писала!
Я болтала обо всем: как чудесно праздновали Рождество, как я впервые на праздничной ярмарке попробовала вино из бузины и вкуснейшие поссеты. Как каталась на лучших лошадках Артура и гуляла с ним по берегу моря в снегопад.
— А еще мы ходили под парусом и были в море целую неделю, пока не было снега! Бабушка, это была сказка! Особенно — плыть с фонарями по ночам. Море, оно такое… такое… — Я вздохнула.
Как бы там ни было замечательно, только здесь, у бабушки, я чувствовала себя дома.
Повернулась к Бетти и Летти:
— Рассказывайте, что у вас нового!
Новостей была уйма.
Миссис Батлер после застолья по случаю моей свадьбы нашла свое счастье с Рольфом и теперь улыбалась. Бабушка была рада, что после венчания они остались у нее.
Бетти тоже засобиралась замуж за Марка, нового садовника, а так как для своего сословия теперь она дама богатая, я за нее была спокойна. Теперь осталось только Летти пристроить, и все.
По дому бегали шестеро сорванцов от пяти до восьми лет — новое дело бабушки. И занятия у них были крайне «сложные», например, помочь старой рыжей кошке миссис Торп воспитывать многочисленное потомство. Думаю, кошка и ее детки были от такого «воспитания» не в восторге, в отличие от бабушкиных приемышей.
С улыбкой наблюдая за ними, я решила, что, как только вернусь назад, пошлю мальчишкам большую корзину яблок. Думаю, мисс Лили меня прекрасно поймет и, может, еще и добавит что вкусное. Заодно уговорю ее приютить нескольких малышей. Она женщина добрая, да и Артур меня поддержит! Все сделаю, если успею.
А пока, сидя рядом с бабушкой, я нежно держала ее за руку и наблюдала, как мальчишки беззаботно носятся по дому со своими питомцами.
— Весело у тебя, — выдохнула я, прижавшись к ее руке щекой.
Она только улыбнулась и погладила меня по голове. Мальчишек постарше она отправляла учиться, а эти — еще совсем маленькие — составляли теперь радость ее жизни.
Пробыв у бабушки целый день, к вечеру я вернулась к мужу.
С того дня почти через день, когда Артур по делам отправлялся в клуб, я уезжала к бабушке и помогала ей возиться с мальчишками.
Утром мы с Артуром обсуждали хакнэ — английскую породу упряжных лошадей. Эти лошадки в движении высоко вскидывают ноги, поэтому их очень любят запрягать в экипажи.
Артур серьезно занимался их разведением и в клубе обсуждал свои занятия с джентльменами, увлекающимися тем же. Сегодня он ушел пораньше, так как ему было необходимо срочно переговорить с герцогом Ремингтоном.
Я тоже собралась и, получив от Лили корзинку с печеными лакомствами (ее, прижав к себе как самое дорогое, несла Мэри, полюбившая возиться с малышами), направилась в дом к графине Торнхилл. На дворе было солнечное мартовское утро. Такая рань! Большинство английских аристократов еще спят, когда я уже сидела у бабушки и допивала первую утреннюю чашку превосходного сиамского чая в любимой маленькой столовой. Бабушка отправилась в библиотеку разбираться с отчетами управляющего делами поместья. Мальчики, только что позавтракав, ушли заниматься с учителем. В доме было очень тихо.
Вдруг раздался громкий стук в дверь, и в столовую вошел Рольф. На серебряном подносе для корреспонденции, который он держал, лежал небольшой голубой конверт.
— Что это, Рольф? — спросила я, прищурившись.
— Только что доставили вам…
— Мне? — Я так удивилась, что отодвинула чай, и потянулась за письмом, тревожно поинтересовавшись: — Кто доставил?
— Представились знакомыми мистера Дрейка и передали, что это от него.
— Что за знакомые? — Меня это не на шутку взволновало.
— Из Египта…
«Из Египта». Я судорожно выдохнула. Сердце побежало, руки мелко задрожали. Началось! А я ведь знала, всегда знала, что скоро начнется… Медленно вскрыла конверт, словно оттягивая эту минуту, и принялась читать: «Самой милосердной на свете мисс Джулиане Дункан! Леди Джулиана, вы, скорее всего, уже супруга Артура, но я все еще не теряю надежды…»
Письмо, видимо, было направлено на то, что если его случайно прочтет Артур, болезненно его уколоть… Я покачала головой: негодяй, да и только!
Дальше на полстраницы шли уверения в вечной преданности и рассказ, как он в последнюю минуту решил отправиться не в американские колонии, а в Африку, о чем теперь совершенно не жалеет.
Я с осуждением покачала головой. Дрейк так и не поумнел, и не успокоился.
Закончил он свое послание так:
«P. S. Я увлекся археологией и нахожусь на раскопках. Если что найду, вам пришлю первой. Надеюсь, вы простили меня, моя прекрасная леди.
Искренне преданный, ваш Гаррет Дрейк».
Очень «преданный». Я скомкала письмо и бросила его в камин.
Просидев минут пятнадцать в задумчивости, вспомнила про остывший чай. Но не смогла даже пошевелиться — сидела и смотрела на белые розы в римской вазе и думала о том, что скоро все закончится и никогда больше не повторится! А я вернусь к себе и долго буду чувствовать себя безмерно несчастной.
Занятость — лучшее средство от мыслей, от боли и страха. Так что я должна сделать?.. Первым делом сообщить Роману, что вышла на след артефакта и теперь жду его появления. Он предложит план действий или хотя бы подключит Кларка.
И все…
Когда я вернулась домой, оказалось, что к нам пожаловали гостьи. Мама и тетя Артура сидели в гостиной и пили чай. Я вежливо расспросила их о самочувствии и делах. Леди своим появлением в очередной раз напомнили, что мое время на исходе. Я видела, как пала духом мама Дрейка, теперь я понимала, как больно, когда отнимают самое дорогое, потому и завела разговор, который совершенно не планировала.
— Вы еще не знаете, мы с Артуром получили известие от Гаррета! Он пишет, что археология — его новое страстное увлечение… — Я улыбнулась.
Внешне все получилось отлично: ну просто милые домашние сплетни в дружном семействе!
Миссис Дрейк напряглась, чашка в ее руке задрожала так, что она была вынуждена поставить ее на стол. Я понимаю, что эта тема для нее очень тяжелая, но лучше знать, что с ним все в порядке, чем предполагать неизвестно что. И вообще, что этому негодяю мешало написать матери и сообщить, что он жив-здоров?
Я продолжала:
— У него все замечательно, он сейчас в Египте на археологических раскопках. Обещал прислать мне подарок.
Теперь при слове «подарок» задрожали руки у меня, и я поставила чашку на стол, виновато улыбаясь.
— Джулиана, вы же знаете, какие у нас в семье отношения, — начала мать Артура.
— Знаю, поэтому-то свое письмо он прислал мне. Я пытаюсь помирить братьев.
— Почему? — в унисон воскликнули сестры. В мир между сыновьями они даже на миг не поверили.
— Я помирилась с Гарретом сама и хочу, чтобы это сделал Артур. — Что же… подходит как вариант ответа, так как это, в общем, правда.
Сестры переглянулись. Как все-таки они похожи.
— Если у тебя получится, я буду благословлять тебя каждый день. — Миссис Дрейк расплакалась, тонкими пальцами вытирая слезы.
— Я постараюсь… Очень постараюсь… — Если бы вы знали, что я буду вынуждена сделать с Артуром, вы бы говорили мне совсем другое!
Ближе к ужину вернулся муж. Я вошла в библиотеку и, сев на диван, сказала:
— У нас сегодня были гости: твоя матушка и тетушка.
— Да? Я не смог вернуться раньше. Позже заеду, извинюсь. — Граф сидел за столом и увлеченно просматривал какие-то бумаги. Я возвела глаза к потолку. Ладно, мешать не буду, с родными сам разберется, уже большой мальчик.
— А еще получила письмо! — Я произнесла это неестественно тихо, и Артур наконец оторвался от бумаг и взглянул на меня.
— Гаррет пишет, что принялся за книгу о приключениях в Египте, которая принесет ему рыцарство и крупный земельный надел.
Артур медленно вернулся к бумагам, но было понятно, что он ничего не видит, обдумывая мои слова. Потом посмотрел на меня:
— Да? Никогда бы не подумал, что у него есть склонность к сочинительству!
— Ты его еще не простил? — «удивилась» я.
Сама-то я его не простила, но мне это и не нужно. А вот Артуру нужно, иначе он останется совсем один.
— Человек может уничтожить в себе все — любовь и ненависть, веру и даже сомнение, но надо двигаться дальше, не загоняя себя в рамки страха или обиды, иначе это тупик.
— А это возможно? — недоверчиво спросил Артур. — После всего, что он натворил?
— Возможно! — уверенно сказала я. — Если он понял, как неправ… Да, и вместе вы сильнее.
Но Артур твердил свое:
— Значит, мне одному силы не хватает?! Ты чего-то боишься? Мне следует быть твоим единственным защитником, но, увы… — Артур театрально поник головой, «сломленный» это мыслью.
Ну вот, он перевел все в шутку. Так и быть, на сегодня «братотерапии» достаточно.
— Так что у тебя с продажей лошадок? Герцог принял твое предложение? — с неподдельным интересом спросила я.
Артур, отодвинув документы на край стола, принялся энергично рассказывать.
Глубокой ночью я подошла к кровати. Склонилась над мужем, пристально всматриваясь в его лицо и запоминая каждую черточку. Мягко потянула одеяло, чтобы лучше укрыть ему ноги, — в комнате погас камин и стало довольно прохладно.
Мэри, как оказалась позже, очень болтливая особа. Хотя при этом весьма умелая камеристка. Она ловко укладывала волосы в модные прически, приводила в порядок одежду и давала толковые советы по поводу обновления гардероба.
Сейчас я собиралась на небольшой прием к графине де Вер. Эта поездка задумывалась по одной причине — мне надо было переговорить с Кларком, который завел с ней знакомство и посещал ее вечера.
Личная горничная достала три новых платья для вечерних визитов, подбирая лучшее.
— …А может быть, вы остановите свой выбор на этом небесно-голубом наряде? — продолжала Мэри. — Он удивительно идет вам, подчеркивая красивый цвет ваших глаз. А вообще-то вы прекрасны в любом платье. Итак, я жду ваших распоряжений, леди.
Я понимала, что нужно что-то ответить или хотя бы пожать плечами.
Платье было классического «греческого» покроя. Наконец я кивнула. Мне наряд нравился. Прекрасный мягкий шелк, переливающийся разными оттенками голубого, платье длинное, струящееся. В нем сама себе буду казаться нежной, воздушной и легкой.
У графини де Вер я встретила бабушку, и вообще вечер прошел очень хорошо: гости пели, играли мазурку и вальс на старом клавесине, угощались… Вот только Артура не хватало, он был весь в делах.
Но самое главное, здесь не было Кларка! Теперь придется самой поехать к Роме, запиской не отделаешься, посоветоваться надо. Вызвать его тоже нельзя, слуги Артура не должны ничего знать. Встретиться где-то — только затягивать решение. Я разработала простенький план: еду на прием к бабушкиной подруге, ухожу с него и в нанятом экипаже приезжаю в клуб, где «работает» Рома.
Остальное по ходу дела…
Артур
Я был в клубе и договаривался о большой продаже лошадей, когда из окна заметил, как к зданию подъехал кеб, из которого в клуб послали мальчишку. Наверно с запиской… Чуть позже из него вышла леди, укутанная в темно-синюю ротонду с мехом, в капоре, полностью прикрывшем ее лицо. Она медленно прогуливалась под деревьями по другой стороне улицы, когда к ней подошел швейцар Джон Стивер.
Что-то в образе этой дамы было мне знакомо. Очень знакомо. Я привстал с кресла. Джулиана. Что за черт! Что ей здесь надо!
Кинувшись на улицу, я слышал, как сзади меня удивленно окликнул герцог, потом кто-то из клубных завсегдатаев. Раздосадованный и разгневанный, я вылетел на улицу. Несколько раз глубоко вдохнул и шагом направился к конюшне. Надо отбросить злость и все сторонние мысли и сосредоточиться на главном. Зачем она ночью возле мужского клуба встречалась с швейцаром? Правда, говорили они недолго, Джил села в наемный экипаж одна и тут же уехала.
О чем они беседовали?! Откуда у нее такие знакомства?! Что за шпионские игры! Тут же услужливой памятью припомнились нарисованные схемы лондонских улиц… Неужели? Бред же! Бред!
Я приказал груму привести моего коня.
Джил
Вернувшись домой, я вошла в свою комнату и оказалась в полной темноте. Видимо, слуги позабыли разжечь камин и свечи. Я на ощупь пошла по комнате в поисках или подсвечника, или колокольчика, чтобы позвать Мэри.
— А, вот наконец и ты, — раздался в темноте ледяной голос Артура.
От неожиданности я взвизгнула и схватилась рукой за сердце. На шум прибежала Мэри, с извинениями вернув подсвечник. Видимо, она забрала его, чтобы поработать над одеждой в гардеробной комнате.
В расстегнутом сюртуке-визитке из тонкого темно-серого сукна, в такого же цвета шерстяных панталонах, в туфлях из тончайшей телячьей кожи злой как черт Артур сидел на парчовом канапе, разглядывая меня словно ожившую мумию или сумасшедшее привидение.
— Хорошо. Теперь попробуем разобраться в том, зачем ты мне лгала. Чего ты боишься, Джил? Или, вернее, кого? Что за полуночные встречи возле мужских клубов? — Он равнодушно закинул ногу на ногу.
Ну понятно… Артур видел меня с Ромой. Как неудачно все сложилось, уж лучше бы сюда Рому пригласила! Все меньше шума было бы… Я устало помассировала виски, стараясь избавиться от нарастающей головной боли. Наконец, сев прямо в верхней одежде на кровать, сухо ответила:
— Хорошо, Артур, давай разберемся.
Он слишком проницателен. Догадывается, что у меня есть какая-то тайна. К счастью, Рома рассказал мне о выигранном пари, с которого началось наше странное знакомство. Но впутывать в эту историю другого историка значило бы только усложнить дело.
Значит, вот она… линия обороны.
— Жаль тебя разочаровывать, Артур, но я ни от кого ничего не скрываю. Я встречалась с швейцаром, чтобы уточнить кое-какую сплетню о пьяном пари и женитьбе одного графа на драгун-девице…
Артур моргнул и отвел взгляд, но через миг по тому, как упрямо взлетел вверх его подбородок, стало понятно, что разговор предстоит нелегкий.
— Я должен тебе объяснить, Джил…
Вид у меня был крайне воинственный, но я решила выслушать его до конца. Меня эта история сильно зацепила, и пусть на самом деле эта обида с моей стороны абсолютно необоснованна, но почему-то, несмотря на доводы рассудка, мне было до горечи обидно.
— Наверное, да! Ты должен объяснить. Продолжайте, сэр. Я вас слушаю.
— От кого ты узнала? Лорд Клифтон? Леди Агата? Кто тебе сообщил?! — не отставал Артур, наверно решив вернуть себе роль обвинителя.
Но моего ответа не последовало. Я строго смотрела на него, ожидая пояснений.
— Все же, как тебе это преподнесли? — уже тише спросил Артур.
Молчание. А что я скажу? Аноним письмо прислал? Знакомый историк с космической станции расписал в подробностях?!
— Черт возьми, Джулиана, ты — самое необъяснимое из созданий женского пола! — с раздражением выдохнул он.
— Я жду, сэр. — Я понимала, что не вправе мучить его подобным образом, но не могла удержаться из-за сильной досады и унижения. В конце концов, он мог сам все рассказать, тогда я не захлебывалась бы слезами в наемном экипаже, вспоминая слова Ромы: «Это было просто пари…»
— Бог ты мой, Джил! Я ведь тогда не знал тебя! Я понимаю, что это в любом случае низко, но мне тогда казалось, что…
— Достаточно, я поняла… — Ну что я могу от него требовать?!
Я сжала руки в кулаки и выровняла дыхание, стараясь успокоиться. Это пари — огромная удача для проекта, но почему мне так безумно больно?
Артур
«И как только дошел до такого?!» — уныло думал я, глядя из-под полуопущенных век на грустную жену, сидящую рядом на короткой софе и читающую книгу по истории древних ахейцев.
То проклятое пьяное пари рушило хрупкое понимание, появившееся после всего пережитого нами. Хотя пока еще не готов признать свою одержимость женой, но постоянно думаю о ней и даже не могу вспомнить, почему когда-то хотел остаться холостым!
Я ведь не просто хорошо чувствую себя с ней рядом, я нуждаюсь в ней! Давно должен был честно признаться себе, что влечение к жене переросло во что-то выходящее за рамки простого желания.
Сначала думал, что никогда не скажу ей о пари — все в прошлом, и она не узнает. Потом убедил сам себя (не совсем искренне), что признание только унизит ее, и Джил будет очень неловко… Теперь я видел, что трусливое молчание дало еще худшие результаты.
Джил мило принимала гостей и моих родственников, ласково встречала меня по ночам, но чудесное состояние счастья, когда живешь душа в душу, больше не появлялось, и я постепенно отчаивался привязать любимую женщину к себе.
Теперь пытался не думать о своей роли в том пари, поскольку эта моя «партия» была замарана грязью, а Джил стала мне настоящей половинкой!
О чем я думал в ту ночь?! Ясно о чем. О глупейшей мести.
Воистину, когда Бог хочет наказать, он отнимает разум!
Джил
Ну вот и Пасха с тянувшимся за ней началом большого Лондонского сезона.
Ко всему, сегодня не простой еженедельный прием, а празднование помолвки прямого наследника герцога Ремингтона — лорда Эдуарда Ростана, джентльмена с поистине бержераковским носом. Надеюсь, натура у него такая же романтичная, как у знаменитого литературного героя. Так что вечером мы с Артуром отправляемся на бал!
Платье для этого знаменательного события было готово еще две недели назад. В бледно-зеленом шелке с фамильными изумрудами Инсбруков на шее и волосах я напоминала себе новогоднюю елку. Грустную новогоднюю елку, хорошо, что их в Англии пока не ставят и начнут это делать лет этак через тридцать…
— Дорогая, что-то ты приуныла. Плохое самочувствие? — Артур нервничал из-за моей грусти, а я ничего не могла поделать. Ну как мне с ним расстаться?! — Надвигается настоящая гроза, — рассеянно добавил он, выглянув в окно.
Я плотнее закуталась в теплую накидку, потому что весна началась недавно, а воздух вечерами еще довольно холодный. Артур помог мне сесть в экипаж.
Голые деревья на улице закачались от внезапно набежавшего ветра, небо вмиг закрылось свинцовыми тучами, люди на улицах ускорили шаг, торопясь по домам. Вдалеке один за другим прогремели раскаты первого весеннего грома.
Мы направлялись в Бромптон-Кресчент — фешенебельный квартал полукругом стоящих богатых домов в Кенсингтоне. Вернее сказать, кварталом он станет в тысяча восемьсот сороковом году, а пока здесь стояли редкие особняки лондонской знати.
В переполненном гостями зале было удручающе жарко. Сегодня в гости к герцогу ожидали важного «родственника» — принца-регента Георга IV, как было точно известно всему свету, панически боявшегося сквозняков. Поэтому, несмотря на огромное количество гостей, здесь было знатно натоплено! Я вообще откровенно здесь задыхалась после весенней уличной прохлады.
Поздравив хозяев, очень симпатичных старичков, герцога и герцогиню Ремингтон, мы с Артуром прошли в зал, где вежливо поздоровались с другими гостями, и встали невдалеке от входа.
Гости все прибывали и прибывали. Еще бы, приглашение на праздник к герцогу — такая честь!
— Леди Элеонор Стенхоуп, — громко доложил лакей имя одной из гостий, прибывшей вслед за нами. Я увидела, как в зал вошла настоящая красавица, заставившая меня повернуться ей вслед.
Леди склонилась перед хозяевами в реверансе, затем прошла в зал. Она была прелестна: хрупкий белокурый голубоглазый ангел! Настоящий символ красоты начала этого века.
Артур внешне держался холодно, если не сказать высокомерно. Вот и подлинный светский лев в нем проглянул. Он отошел от меня вскоре после начала приема и сейчас беседовал с седым худощавым лордом в расшитом серебром синем бархатном сюртуке и белых панталонах.
Мне ничего не осталось, как пойти поздороваться с милыми внучками Клифтона — Белл и Виолой. Младшая с неподдельной радостью кинулась мне навстречу.
— О какая ты красивая, Джулиана! Куда лучше его любовницы! Как здорово, если ты навсегда покажешь ей от ворот поворот, — прошептала Виолет, искренне радуясь нашей встрече.
У меня сбилось дыхание от подобного приветствия, но, внимательно взглянув на мисс Ви, я решила, что, судя по всему, она просто за меня переживает.
— Ви, с ума сошла! Обсуждать подобное! Да еще тут, — прикрыв рот распахнутым веером, гневно прошипела на ушко младшей сестре Белл. Но тут же сама как ни в чем не бывало, развернувшись ко мне, продолжила: — Хотя я полностью согласна с тем, что сказала моя сестренка! Леди Элеонор в старости обречена на одиночество. И поделом ей!
— Положим, одиночество ей не грозит, больно она красива, — опомнилась я и, склонившись к девушке, с горечью добавила: — Белл, но в одном вы далеки от истины. Бал как раз то место, где обсуждают все и всех. Сюда приходят не только порадоваться вместе с хозяевами и поздравить их, но и ради сплетен. Так что именно здесь постоянно говорят о связях и любовницах…
— Я бы даже сказала: не столько ради поздравления, сколько ради сплетен! — усмехнулась Белл.
— Ты права, моя дорогая. — Я спряталась от грусти за цинизмом. — Разве вымышленные страсти на театральных подмостках можно сравнить с теми, что кипят в светских салонах?
Начались танцы. В этакой духоте! Это же пытка!
Новость о появлении бывшей любовницы Артура произвела на меня двоякое впечатление. С одной стороны, то, что она есть, было давно известно от Гаррета, но с другой… Ее появление для меня, мягко говоря, неприятно… но пока я внешне никак не реагировала на шокирующее сообщение.
Девушки по обыкновению начали «заочно знакомить» меня с высокими гостями герцога, а попросту сплетничать о каждом. Бегло, словно рассказывая заученный урок, сообщали, кто и чем живет. Ценная информация для историка. Я стояла и слушала, фиксируя интересные моменты, чтобы после обдумать и, возможно, записать.
Тут манерная красавица Стенхоуп, прогуливаясь с молодой дамой в чересчур темном для ее пепельных волос бордовом платье, оказалась прямо перед нами. Не прекращая слушать мисс Белл, я в деталях разглядывала грациозную леди, которая по возрасту была чуть старше меня.
По словам всезнайки Белл, муж леди Стенхоуп вскоре после того, как они поженились, умер от какой-то внезапной болезни и оставил супруге небольшое состояние, которое она теперь успешно тратила на элегантные наряды, достойные королевских особ.
— Это возмутительно! Я расцениваю появление здесь этой презренной женщины чуть ли не как личное оскорбление, — вставила Ви. Считая меня своей подругой и искренне за меня переживая, она реагировала на бывшую любовницу Артура с юношеским максимализмом.
Н-да…
Хрустальные люстры сверкали пламенем тысяч свечей. А может, они потому так блестят… потому что в глаз что-то попало?!
Мои мысли прервал виконт Бомонт, красавец, недавно представленный мне на четверговом приеме графини де Вер. Он пригласил меня на танец, после которого, равнодушно поклонившись виконту, я вновь вернулась к Белл и Ви.
Теперь к ним присоединилась леди Агата, обсуждавшая с неизвестной мне молодой дамой с живыми цветами в волосах новомодную книгу «Вампир». Если бы не испорченное «новостью» настроение, я бы с удовольствием выслушала беседу о повести, создателем которой был признан безумный лорд Джордж Гордон Байрон.
Правда, насколько мне было известно, Байрон написал лишь отрывок истории о вампире, а дописал и закончил повесть врач поэта — Джон Полидори. Но то, что издатель приписал авторство Байрону, в одночасье сделало произведение знаменитым, и теперь его увлеченно обсуждал весь лондонский свет.
— Да, это в манере Байрона — устроить скандал из истории с тру… умершим. — Леди Клифтон в последний момент смягчила выражение, покосившись на внучек.
Но девушки были заняты совсем другим. В зале появились два лейб-гвардейца в розово-голубой форме из личной охраны королевского семейства. Сестры переглянулись, без слов поняв друг друга, извинились и отошли поздороваться с подругой, по «случайному» совпадению оказавшейся рядом с красавцами.
От шампанского, лившегося рекой, лица гостей постепенно сделались пунцовыми, строгие правила этикета были позабыты, и голоса зазвучали громче. Я поискала глазами Артура. Его нигде не было. Леди Клифтон все беседовала с незнакомой дамой, ее внучки, уже по всем правилам представленные кавалерам, танцевали с лейб-гвардейцами.
Гости веселились.
А мне было плохо и от духоты, и от новостей о красавице Элеонор. Душа металась, не находя себе места. Щеки горели. Намереваясь освежиться в дамской комнате, я пошла к лестнице, когда случайно заметила небольшую дверь, через которую только что с улицы вошли две дамы. Я шагнула к выходу и через него попала на длинный балкон. Оказалось, что он соединял бальный зал с другими комнатами особняка. Через две минуты я стала мерзнуть и повернула назад, когда внезапно необычайно четко услышала:
— О, у меня сердце обливается кровью! Как вы могли? Вы меня так оскорбили. Не знаю, как я вынесла это! — Высокий женский голос то и дело срывался на всхлипы.
Я покачала головой. Выслушав такой упрек, пусть даже и справедливый, джентльмен будет очень раздражен. Я усмехнулась: если она хочет вернуть его, то ведет себя глупо. Мужчины не любят подобных сцен. Подумав так, я вдруг резко остановилась. Я неправа! Может, сердце леди разбито, и остались только боль и горечь. Они-то и заставляют ее делать глупости. Теперь я сочувствовала незнакомке.
— Элеонор… — Голос мужчины звучал приглушенно и, как и ожидалось, весьма недовольно. — Элеонор, какого дьявола вам от меня нужно??
Ох, а ее собеседника случайно зовут не граф Инсбрук?!
Меня тут же бросило в жар, я судорожно вцепилась негнущимися пальцами в перила, чтобы не упасть. Вот тебе и бедная девушка с разбитым сердцем! Я честно попыталась отнестись к ситуации по-деловому. Мое дело — артефакт и… и все. Но, может, это не Артур?! Сердце трепетало в надежде на…
Женский голос с придыханием произнес:
— Я должна объясниться с вами, Артур! Вернее, это вы должны объясниться со мной!
В ее голосе уже и настоящая обида появилась. Я совсем беззвучно прошла вдоль стенки на голоса, в эту минуту думая почему-то о звукоизоляции. Не могу поверить, что ее здесь нет.
Вот в чем дело! Стена одной из комнат, выходящая на балкон, была декоративная.
— Как вы осмелились подойти ко мне? — сурово произнес Артур. — Вы не должны были даже приезжать сюда!
— Я хотела вас видеть и предположила, что вы желаете того же.
— Вы должны немедленно уйти, — жестко сказал мой супруг.
— Артур, вы изменили мне и теперь даже не желаете дать мне никаких объяснений?! — возмутилась леди.
Ага, на будущее: когда говоришь тихо, возмущение в голосе не так эффектно. Я закрыла ладонью глаза. Наверно, мне нужно уехать в Гемпшир, там дожидаться артефакта и возвращаться домой.
— Каким образом я вам изменил? — осведомился граф Инсбрук.
Я подняла голову. Да, мне тоже интересно! Как можно изменить любовнице с женой?!
— Вы говорили мне, что никогда не женитесь… обещали! — повысила голос леди Элеонор. — А амазонка, называемая вашей женой, тогда кто?!
— Я совершенно не намерен обсуждать с вами мою супругу, — оборвал ее Инсбрук.
Да, действительно! А амазонки, между прочим, имели воинственный нрав, леди неплохо бы помнить об этом.
— О, Артур! Ты со мной так жесток! — страстно воскликнула леди Элеонор. — Потому что знаешь, что я люблю тебя и готова смириться с твоей женитьбой, но твоя супруга должна сидеть в Гемпшире и рожать детей. Эта разодетая жердь только и подходит что на роль безголовой наседки.
Э-э-э… я забыла дышать… Ничего себе! Теперь твой ход, лорд Инсбрук! Ответь за меня!
Но Артур меня удивил, нет, не удивил — убил, раздавил, уничтожил, спокойно ответив:
— Элеонор, у меня недавно кончился медовый месяц. А сегодня ты поставила меня в неудобное положение. Поезжай домой… и вообще, недостатки моей жены тебя совершенно не касаются.
— А что мне делать дома? Плакать? Проклинать судьбу и твое вероломство?! — гневно воскликнула леди Элеонор. — Мне невыносимо знать, что ты живешь с этой жер… когда обещал мне никогда не жениться…
— Я никогда ничего тебе не обещал, Элеонор, — перебил ее граф Инсбрук.
Последовала короткая пауза, голоса смолкли. Слышалось только жаркое шумное женское дыхание — и потом до меня донесся торжествующий голос, глубокий и нежный:
— Как тебе мой поцелуй?! Меня не остановишь, дорогой! Не верю, чтобы ты захотел вычеркнуть меня из своей жизни! В любом случае я не позволю тебе этого!
Кто-то взялся за дверную ручку, собираясь выйти на балкон. Я быстро вернулась обратно в зал, но в голове звучало обещание леди Элеонор, подслушанное мною под конец:
— Я исчезну, но ночью, сжимая в объятиях это долговязое существо, ты будешь думать о безумных страстных мгновениях, которыми мы наслаждались. Ты будешь вспоминать мои губы, мое тело, страстью обжигающее твое! Я жду тебя ночью!
Мне безумно хотелось выплеснуть гнев на Артура. Потом я решила, что подобный поступок — полная глупость. Я волевым усилием попыталась справиться с собой, иначе это будет верхом эгоизма!
— Прошу меня извинить за длительное отсутствие, — сказал Артур. Он выглядел задумчивым.
Я повернулась к нему с улыбкой, старательно скрывая шок и легкую одышку и интенсивно обмахиваясь веером. Казалось, в резкие движения я вкладывала все свое бессилие и боль.
— За что вам извиняться? — весело спросила я. — Уверяю вас, милорд, это лишнее.
Обливающееся кровью сердце — это выражение точно передавало то состояние, что пряталось под моей кокетливой улыбкой. Артур, похоже, не заметил ничего странного в моем поведении. Не сравнивает меня с леди Элеонор — и то хорошо… пусть не переживает, я тут ненадолго. Сделав вид, что мне душно, я платочком незаметно вытерла слезы.
Артур, вновь извинившись, направился к виконту Клифтону. Я же, пожелав подышать свежим воздухом, нашла балкон с другой стороны зала, но выйти не успела, меня задержали сестренки Белл и Ви, которые, радостно щебеча, поделились со мной радостной вестью, что завтра к ним в гости пожалуют господа гвардейцы. Правила этикета требовали, чтобы джентльмен, танцевавший с девушкой на балу, на следующее утро нанес ей визит. Как хорошо, что я замужем и это правило уже ко мне не относится!
Тут к нам подошел граф Клей собственной персоной. Поклонившись девушкам, произнес:
— Поражен вашей сдержанностью и приношу вам свои комплименты; это, должно быть, крайне тяжело.
Понятно, злорадствует из-за Элеонор. Интересно, все в зале знают о моем унижении?
Я сладко улыбнулась:
— Позвольте осведомиться о вашем самочувствии, граф Клей. Говорят, вы недавно перенесли тяжелый перелом? Вам нужно поберечь здоровье, сэр, а не то, не дай бог, вдруг вновь какой перелом!