Крестовый поход Прозоров Александр

Лениво потянувшись, Юшка почесал живот и, вытащив из ножен саблю, принялся откровенно любоваться ею. Странная это была сабля… Не сабля — а огромный узкий нож — ятаган! Оружие острейшее, не прощающее малейших ошибок. Для профессионалов, не для разбойников. Узкое, вогнутое вовнутрь — на манер пологого серпа — лезвие плавно переходило в украшенную золотом и слоновой костью рукоять… Да, изящная вещь, ничего не скажешь! Умеет ли этот пацан ею владеть? Ой, вряд ли…

Налюбовавшись на ятаган, малолетний разбойник сунул его в ножны и, почесав живот, вышел, хмуро взглянув на пленников. Нечего и говорить, что Алексей тут же притворился спящим.

— Эй, парень, — пошевелившаяся девчонка ткнула его локтем в бок. — Ты — ромей? Да не притворяйся, я же вижу, что ты вовсе не спишь.

— Ромей, — отозвался Лешка. — А ты?

— Все вопросы — потом, сейчас, пойми, не до этого!

Ух ты, каким тоном говорила простолюдинка! Прям герцогиня! Графиня де Монсоро.

— Башибузуки ушли на промысел, вернуться к утру, — шепотом продолжала пленница. — До этого времени нам нужно бежать.

— Интересно, к чему такая спешка?

— Им нас не продать, — грустно покачала головой замарашка. — Я слышала, как они разговаривали с тем, кто пришел из деревни… у них там свои люди. С севера разбойникам угрожают валахи — люди князя Влада Дракула, с юга — сипахи турецкого наместника Румелии.

— Какое трогательное единство! — не удержавшись, съязвил Алексей. — Мусульмане и христиане — против башибузуков. Надо же!

— Просто никому не нужны беспризорные шайки. А у главаря этой не хватает ума прибиться хоть к кому-нибудь. Слишком уж жаден — не хочет делиться. На том и сгорит… Но прежде убьет нас — по принципу: ни себе ни людям. Скажу тебе сразу — мы будем умирать долго. Я видела, как они добивали раненых… Брр! — девушка поежилась, словно на морозе. — До сих пор мурашки по коже.

— Хорошо, согласен, — тихо отозвался Лешка. — Но…

— Слушай меня, — быстро зашептала пленница. — Я сейчас начну хныкать, подзову Юшку, ударю… А ты уж будь начеку! Вдвоем мы с ним справимся, даже и со связанными руками…

— Да, но у него ятаган!

— И что? Мы все равно должны попытаться — уж поверь, ничего хорошего ждать не приходится. Тсс! Идет!

Вернулся Юшка, вкусно чмокая какими-то поздними плодами, как видно, сорванными где-то неподалеку. Уселся к костру, подбросил хворост… Вспыхнув рванулось вверх — и внутрь пещеры — пламя. Странно, почему внутрь? Там что, имеется тяга?

— Господи-и-ин… — громко захныкала замарашка. — Мне опять надо на улицу, опять…

— Сиди, тварь! — молодой башибузук гневно сверкнул глазами. — Сиди, не то зарублю! Разве не знаешь, что ночью мы никого не выводим?

— Ой, Господин, очень хочется!

— Делай прямо здесь!

— Но, господи-и-ин…

— Ах ты, змея!

Немного и надо было, чтоб вывести из себя этого чванливого юного лиходея. Выдернув из кучи хвороста увесистую кривую палку, он подскочил к девчонке. Ударил…

И попал в пол!

А извернувшаяся девка изо всех сил треснула его связанными ногами в брюхо! Застонав, малец повалился наземь, но тут же вскочил и выдернув из-за пояса ятаган, жутко скривился:

— Ну, гадина…

Лешка тут же подставил ему подножку и, быстро продев скрюченные ноги через связанные руки, ухватился за брошенную палку… опираясь на которую и поднялся на ноги. Развязаться и не пытался — уж больно умело были завязаны узлы — только разрезать. Тем не менее, палку-то удалось ухватить — какое-никакое оружие… И вот этой палочкой, да изо всех сил — по хребтине!

— Ай!!! — Юшка завыл от боли и повернулся к новому врагу, надо сказать, выглядевшему куда более представительным, нежели запечная замарашка. — Умри, подлая тварь!

Картинно сверкнул в руках ятаган… Лешка качнулся в сторону… совсем немного, чуть-чуть… Но нужно было изменить направление удара, не бить же плашмя! А ятаган — не сабля, нет, не сабля…

— Ай-ай!!!

Ну, естественно — одно неловкое движение, и парень порезал собственные пальцы. Закричал, выпустив из руки клинок…

А вот теперь нельзя было терять времени! Оттолкнувшись связанными ногами, Алексей прямо-таки повалился на башибузука, ударив его локтем в подбородок. Хрюкнув, юнец отлетел в сторону… И Лешка быстро оказался рядом — намереваясь свернуть разбойнику шею.

— У-у-у! — завыл, заверещал тот, силясь вырваться.

Как видно, он очень хотел жить, этот юный разбойник, да и кто не хочет? Вертелся, кусался — яростно, словно дикий зверь. И все же не устоял… Нет, не от Лешкиного удара — свернуть башибузуку шею молодой человек так и не успел. Просто, в какой-то момент парень дернулся, захрипел, и на губах его выступила кровавая пена… В последний раз вытянувшись, Юшка затих навсегда — пленница умиротворила его навек одним тычком подобранного ятагана. И ловко так — прямо под третье ребро!

— Как тебе удалось развязаться? — подивился Лешка.

— Я не развязывалась, разрезалась, — с улыбкой пояснила девчонка. — Дай… Помогу.

Вжик!

И перерезанные веревки сами собой соскользнули с освобожденных рук. А затем — с ног.

— Быстрее…

— Постой… ты знаешь тропу?

— Нет… А что?

Молодой человек молча смотрел на пламя. Ну, да — его явно тянуло куда-то в глубину пещеры.

— Идем, — кивнув туда же и Лешка. — Кажется, это единственный путь.

Взяв горящую головню, он быстро зашагал в темноту, пригибая голову, чтобы не удариться о свисающие сверху камни. Потолок пещеры делался все ниже, ниже, ниже… Неужели… Нет! Вот явно повеяло свежестью! Алексей обернулся:

— Тут придется ползти… Но, думаю, что немного.

— Постой… Кажется, здесь есть обход. Вон там, слева…

Они шли не так уж и долго, вряд ли больше часа, но казалось — прошли дни. Слава Богу, хотя бы пока не было слышно погони, и слава Богу, где-то впереди вдруг засверкали звезды.

— Высоковато, черт, — Лешка подпрыгнул, подтянулся и, выбравшись, протянул руку своей спутнице. — Хватайся! Лезь… Ого! Ты не забыла ятаган!

— Негоже пропадать доброму оружию, — усмехнулась девушка.

Она говорила по-гречески с некоторым едва уловимым акцентом…

— Кто ты? — отдышавшись, поинтересовался молодой человек. — Откуда?

— Меня зовут Фекла, я сербка…

— То-то я и смотрю, ты как-то странно говоришь…

— …паломница. Иду поклониться в храм Святой Софии. Ты там был?

— О, да.

— Завидую тебе, парень!

— Моя имя — Алексей, Алекс, Алексий… Не знаю, как будет лучше по-сербски…

— Алексий… Алексей, нам нужно поднять наверх вот эти камни.

— Куда — наверх? — Леша с удивлением осмотрелся. — Не лучше ли бежать… вон, хоть по той тропе?

— Бежать — хуже, — негромко промолвила Фекла. — Башибузуки знают эти места гораздо лучше нас. Значит, нам надо сделать так, чтобы погони за нами не было.

— И как так сделать?

— Убить! — криво усмехнулась девушка. — Всех… Или — сколько у сможем. Что стоишь? Давай, таскай камни!

Они сложили из камней целую пирамиду. Прямо на карнизе у узкого выхода из пещеры, не выхода даже — лаза. И дождались-таки погони, уже ближе к утру. Двоих забросали камнями, а одного Лешка заколол ятаганом. Остался один — главарь. Но он, как видно, все таки решил не испытывать судьбу.

Багровый рассвет обливал кровью угрюмые вершины сиреневых гор. У ног беглецов лежали трупы разбойников, а впереди вилась уходящая в долину тропа, наполовину скрытая густым желтым туманом.

— Куда теперь? — обернувшись, спросил Лешка.

— На восход, — уверенно кивнула Фекла. — Спустимся вниз по тропе, а там поглядим.

Никого не встретив, они прошагали почти до полудня и остановились лишь когда впереди заголубела река.

— Жарко как! — Фекла облизала пересохшие губы. — Слава Господу — уже почти дошли.

Всю долину, поросшую вечнозеленым кустарником, заливало по-летнему жаркое солнце. Пахло сухой травой и — почему-то — гарью.

— Местные рыбаки жгут костры… — негромко произнесла девушка. — А, может, и не местные…

— А, может — и не рыбаки, — в тон ей добавил Лешка.

— Ты прав — лучше обойти их подальше, ведь каждый незнакомец здесь — враг!

Они взяли левее, углубляясь в заросли камышей. Зачавкала под ногами вода — болото, Фекла даже провалилась почти по пояс, и старшему тавуллярию стоило немалых трудов вытащить свою спутницу. Что и говорить — сам едва не увяз! Но вытащил, вытащил… Оба, усевшись наземь, посмотрели друг на друга и дружно расхохотались — больно уж комично выглядели.

— Мы с тобой, как золотари, Фекла! — запрокинув голову, хохотал Лешка. — Ну, право слово.

Девушка поднялась на ноги и осмотрелась:

— Там, кажется, река. Пойдем, вымоемся? Не очень-то хочется пугать людей.

Молодой человек пожал плечами:

— Пойдем, только осторожно. Вдруг снова провалимся?

— Так смотри под ноги.

Кто бы говорил!

Как ни странно, но до реки беглецы добрались вполне благополучно. С минуту стояли, осматриваясь… Нет, похоже, поблизости никого не было. Совсем никого.

— Ты мойся, а я посторожу, потом поменяемся, — Лешка протянул руку. — Дай сюда ятаган.

— Нет, — девчонка кивнула — по местным, болгарским, обычаям, кивок и означал — «нет». — Сначала — ты, я потом.

— Как хочешь.

Закатав штаны, Алексей зашел в реку, наклонился, потрогав рукою, воду, словно бы не доверяя полученным попервости ощущениям. В принципе, не так уж и холодно…

Молодой человек обернулся — Фекла отошла от берега шагов на двадцать и добросовестно несла службу, внимательно осматривая берег.

А, и черт с ней!

Выбравшись на узенькую — с полметра — полоску песчаного пляжа, Лешка решительно скинул с себя одежду и, зайдя в реку по пояс, присел. Плавал он плохо, поэтому и не рисковал выплывать на быстрину, плескался у берега и не столько купался, сколько старательно смывал с себя грязь и пот. Сначала вода казалась холодной, но потом ничего, привык и даже начал испытывать удовольствие. Еще бы! Прозрачные воды реки, золотой песочек, поющие птички в кустах росшего неподалеку терновника, яркое теплое солнышко, а над головой — бездонное голубое небо! Чем не курорт?

Вымывшись, Лешка выстирал одежду, которую еще сразу по приезду сменил на местный манер — черные штаны, длинную полотняную рубаху с вышивкой и баранью безрукавку шерстью наружу. Была и шапка и пояс — но шапку беглец давно потерял, а пояс забрали башибузуки.

— Фекла, ты пока не смотри! — Лешка, наконец, выбрался на берег.

Девчонка ничего не ответила, но не поворачивалась, делая вид, будто внимательно вглядывается вдаль.

— Все, можно, — молодой человек зашел в камыши, развешивая на них одежду.

Не говоря ни слова, Фекла воткнула в песок ятаган и, быстро скинув свою хламиду, с разбега бросилась в воду. Лешка честно не смотрел, даже и неохота было смотреть на такую замарашку. Занялся делом — нарубив ятаганом камыша, устроил нечто вроде лежбища, и с удовольствием вытянулся на нем, подставив солнцу спину. Даже, кажется, задремал, пригревшись…

— Неплохо устроился, — отрывисто бросила Фекла и расхохоталась. — Нет, в самом деле, неплохо.

Лешка повернул голову и обмер.

Куда делась прежняя замухрышка? Сейчас перед ним стояла настоящая русалка — стройная, зеленоглазая, с тонким станом и небольшой, но такой аппетитной грудью! А глаза… Глаза у нее, оказывается, зеленые. Тонкие брови, чистое, приятное лицо… Приятное? Красивое — вот как следует говорить! Черные волосы локонами ниспадали на плечи, золотисто-смуглая кожа, казалось, отливала солнцем.

— Вижу, как ты сторожишь, — уперев руки в бока, ничуть не стесняясь, хмыкнула девушка. — Ну, что разлегся? Подвинься!

Она тут же улеглась рядом, тесно прижимаясь к Алексею горячим бедром. Рука молодого человека скользнула по девичьей спине — ах, какая пикантная родинка располагалась под левой лопаткой! — прокралась чуть ниже… Повернувшись, Фекла улыбнулась и, притянув Лешку за шею, крепко поцеловала в губы. Их тела сплелись, небольшая грудь девушки быстро налилась томным любовным соком, а стройные ноги оплели мужские бедра… И вскоре послышались стоны…

— Почему ты была такой грязной? — после всего тихо спросил Лешка.

Фекла фыркнула:

— Глупый вопрос! Я — паломница, и вовсе не хочу, чтоб меня изнасиловал первый же подвернувшийся турок или башибузук.

— А куда ты идешь?

— Я же уже говорила, в Константинов град, ко Святой Софии… Но по пути зайду в Филиппополь, там рядом — два монастыря: Богородицы и Рыльский.

— Монастыри? Но они, кажется, мужские.

— Почему? Там есть и женский.

— Хм, интересно… — Лешка ухмыльнулся. — Говоришь, что паломница — а грешишь!

— О, монах какой выискался! — рассмеялась девушка. — Доберусь до обители, покаюсь еще и в этом грехе.

— И то верно. А ты красивая!

— Да что ты говоришь?

— Нет, правда… Какая у тебя шелковистая кожа… Ай, какая спинка… И родинка… И грудь… А животик какой упругий… А это что? Пупок? А здесь, ниже…

— Что ты делаешь, а? — закатив глаза, простонала Фекла. — Ну, что?

— Но ты же говоришь — все равно замаливать… одним грехом больше — какая разница?

Прошептав, Лешка с жаром впился в девичьи губы…

Естественно, дальше они отправились вместе — Фекла изъявила желание отдохнуть несколько дней в Златице, а уж потом отправляться в путь. Алексей, уж конечно, был рад такому решению, и не только из-за секса. В конце-концов, ведь именно эта девушка подвигла его на увенчавшийся успехом побег и, если б не она, кто его знает, как бы еще все обернулось?

Теплый ветер и горячее солнце окончательно высушили одежду, и беглецы сразу почувствовали себя куда как увереннее и комфортней. Места пошли людные — луга, сжатые и усаженные озимыми поля, поскотины, кое-где на склонах холмов виднелись и села с деревянными двухэтажными избами… нет, все-таки — домами.

Узенькая, ведущая от болота, тропинка вывела путников на широкую укатанную дорогу, целый тракт, и довольно таки людный — был субботний день и на дороге все чаще встречались возы — кто-то возвращался с рынка, а кто-то наоборот, еще только туда ехал. Улучив момент, Фекла оторвала кусок подола, повязав вместо платка.

— А как же грязью лицо вывозить? — тут же засмеялся Лешка. — Вдруг — башибузуки?

— Да ну, — девушка отмахнулась. — Тут места людные.

Алексей хмыкнул и, немного помолчав, спросил, правда ли, что девушка собирается идти к монастырям одна?

— Теперь даже и не знаю, — со вздохом отозвалась Фекла. — Эти башибузуки… Брр! Теперь одной страшновато как-то… Тем более, надо идти через горы.

— Да-да, — покивал Лешка (что по-болгарски означало бы «нет-нет») — Вот и я о том. К тому же, представь, вдруг да пойдут дожди, поплывут туманы? Что тогда? Доберешься ли? Я полагаю, тебе следует немного пожить в Златице… Вдруг да кто соберется на юг? Тебе б по пути… Ну, в крайнем случае, весны подождешь… Ведь ты же не сильно торопишься?

— Несильно. А ты женат?

Лешка чуть не споткнулся. Покачал головой:

— Нет. Да я и вообще не местный. Мы с приятелем торгуем тканями, да вот, в этот год припозднились, не распродали вовремя свой товар. Теперь вот ждем весны, ну, заодно плетем корзины… Я же за прутьями в горы ходил. Черт! Башибузуки забрали осла! А осел-то, между прочим — хозяйки. Придется за него платить… Уж придется. Или — вернуться? — лукаво ухмыльнулся Алексей.

Фекла обдала его пронзительным взглядом:

— Вернуться? Шутишь!

— Шучу! Но там такие мягкие камыши…

— Бесстыдник… — девушка покраснела, но тут же прыснула. — Надеюсь, хоть какая-то церковь в этой Златице есть?

— Есть, и не одна даже, — поспешно успокоил Лешка. — Найдешь, где грехи замолить.

— О себе б лучше подумал.

Так и шли, весело, не чуя под собой усталости. А чего не идти-то? Небо голубое, солнышко светит, птички повсюду поют, тепло — но нежарко, сухо. Красота — одно слово. Можно было и поговорить, чего молча тащиться?

— Так ты, значит, с севера, — задумчиво произнес молодой человек. — Видала крестоносцев?

— Н-нет, — поспешно отозвалась девушка. — Но я слышала, у них огромное войско. Они уже в Валахии и, думаю, очень скоро будут здесь.

— А король Владислав? Ты его никогда не видала?

— Нет… Говорят, он славный юноша. Ему ведь всего двадцать лет, или чуть-чуть побольше. Правит поляками, хорватами, мадьярами…

— А трансильванцы? Они не с ними?

— Не знаю, — Фекла пожала плечами. — Слышала только, что валашский воевода Влад по кличке Дракон вынужден был отправить в заложники туркам своего сына и супругу. Они в Эдирне, в крепости. Вряд ли воевода Дракул поддержит крестоносцев.

— Дракул — вряд ли, — согласился Алексей. — А Янош Хунъяди? Он же не с Дракулом, он сам по себе.

— Хунъяди, может, и примкнет к походу. У него большое войско, да и сам он, говорят, великий воин.

Лешка улыбнулся. Как замечательно было беседовать с Феклой. Все-то она знала, обо всем имела свое мнение, просто второй вариант Марики — правда, с уклоном не в философию и литературу, а, так скажем, в практическую жизнь. Вот вам и замарашка!

Молодой человек даже передернул плечами — как ни встретишь в последнее время девушку, так та обязательно окажется такой умной, аж страшно!

— Ты сказала, крестоносцы скоро будут в Румелии?

— Да. Если разобьют турок. Те ведь вовсе не собираются их сюда пускать!

Лешка рассеянно покивал:

— Ну, ясно…

Что-то такое… какая-то смутная, не до конца еще оформившаяся идея вдруг промелькнула в его голове, что-то связанное с пещерой незадачливых башибузуков…

— Значит, ты — торговец, — прервала его мысли Фекла. — Торгуешь тканями и при этом плетешь корзины? Хм…

— Что-то не так?

— Просто я хотела спросить — вы со своим компаньоном снимаете дом?

— Нет, только комнату. Но ты можешь в ней переночевать пару дней, пока не подыщешь жилье…

Девушка хмыкнула.

— Пожалуйста, не подумай ничего такого. Мы с другом уйдем спать в сарай — сейчас пока тепло, не замерзнем.

— Да я ничего такого и не думаю… Нет, все-таки, думаю! — Фекла лукаво улыбнулась. — Нам ведь с тобой было здорово?

— Конечно!

— Ох, Господи… Грехи наши тяжкие!

Оба одновременно перекрестились и, взглянув друг на друга, покатились со смеху — уж больно уморительно серьезно в этот момент выглядели.

А солнце светило все ярче, весело пели птицы, а небо было такими прозрачным, что казалось, снова вернулось лето.

Они пришли домой к вечеру, Марта поворчала, узнав про осла, но, получи два цехина, тут же заткнулась и пошла жарить яичницу с луком.

— Это Фекла, — Алексей представил напарнику девушку. — Пару дней переночует у нас, а мы с тобой поспим пока на дворе, в сарае… Ничего?

— Ничего, — улыбнулся Аргип. — Ночи сейчас теплые. Кстати, можно и в нашей повозке заночевать.

— Можно и там, — согласился Лешка.

Поужинав, они оставили гостью в комнате, а сами вышли во двор, с разрешения хозяйки прихватив в сарае сено. Решили спать в повозке — все ж таки, свои, родные, стены, сколько ночей в ней проведено, пока ехали. Да и за товаром заодно присмотреть — хозяйский пес Акрам — добродушный кобелек неопределенной серо-буро-коричневой масти — особого доверия не внушал.

Уже лежа в фургоне, Алексей рассказал напарнику все, и в подробностях, исключая, разве что, любовную интрижку в камышах у реки.

— Значит, говоришь, пещера? — шепотом переспросил Аргип. — Повезло вам, что там имелся проход. А эта Фекла — странная девчонка.

— Почему странная?

— Ну, не знаю… — юноша замялся. — Не знаю, как и сказать… Паломница… А как ловко действует ятаганом! Ну, ты же сам говорил? Где и научилась только?

— Да мало ли где… Ее родные места — неспокойные. А ятаган-то теперь у меня. Я обещал Фекле его продать — девке понадобятся деньги — снять на зиму жилье.

— А что, она не у нас будет жить?

— Нет, конечно… Знаешь, она сказала, что тоже умеет плести корзины. Может, взять ее к нам. Не жить — работать.

— Можно, — согласился Аргип. — Работящие руки никогда не лишние. А пойдет она к нам?

Алексей усмехнулся:

— Пойдет. Куда ей еще идти? К тому же, надо же до весны что-то делать?

— Но, нам-то не до весны!

— Нам-то нет, но ей… Впрочем, посмотрим.

— Надо сказать о ней Пуриму… — уже засыпая, напомнил Аргип. — Что б разрешил…

Лешка сладко потянулся:

— Скажу завтра же. Ох, чувствую, снова придется дать ему денег… Одни расходы!

— Надо бы нам быть поосторожнее с этим Пуримом, — неожиданно сказал юноша. — Сегодня на рынке поболтали с соседями… Ну, знаешь, дядька Олес, гончар, Митко— зеленщик, да еще этот твой приятель, с которым ты иногда вино пьешь и в гости ходишь.

— А, Бранко Решков, торговец солью… Ну, так что они?

— Говорят, что смотритель рынка Пурим Казыл — очень умный, хитрый и коварный человек, искусно притворяющийся простецом и пропойцей.

Лешка расхохотался:

— А ты чего же ждал, Аргиша? Что турки доверят важную должность пьянице и дураку? Не-ет, правы торговцы, Пурим — себе на уме человек, об том мне и Бранко сколько раз уже предупреждал. Ну, ладно, хватит на сегодня — спим. А то я ведь устал, знаешь.

— Спим, — кивнул юноша и тут же захрапел.

Впрочем, как и Лешка.

Утро выдалось такое же теплое, солнечное, как и весь прошлый лень, видать, и впрямь в Румелию пришла волна теплого воздуха, напоминая о минувшем лете. Вот только надолго ли?

Ятаган не продали — подарили Пуриму, и тот, немного поговорив с Феклой, разрешил ей остаться в городе до весны. Даже порекомендовал жилье — все туже тетушку Марту, которая и сдала девчонке угол в горнице, сразу за очагом. Угол парни отгородили циновками, застелили широкую лавку мягким, набитым соломой, матрасом из мешковины, ничего получилось, даже уютно. Паломница откровенно радовалась, да все приговаривала:

— Ну, вот и хорошо, ну, вот и славно, ну, вот и слава Господу!

А потом на целый день ушла в церковь и вернулась только к вечеру, когда парни приехали с рынка. Повечеряли — странно, но хозяйка Марта нынче расстаралась — испекла баницу — слоеный пирог. Может, в честь какого-нибудь местного праздника?

— Завтра я поставлю вымачивать прутья, — улыбнулась за столом девушка. — Пора начинать плести.

— Да, — по-болгарски покачал головой Алексей. — Пора бы.

Раненько утром Фекла вновь пошла в церковь, попеняв парням за безбожие — дескать, вот, даже заутреню не отстоять, до чего разленились.

— Да мы ходим, ходим, — истово перекрестившись, заверил ее Аргип. — Только не в тот большой собор, куда ты, а в маленькую такую церквушку, деревянную…

— Фрола и Лавра, — поддакнул Лешка. — Там и стоим службу… Не всегда, конечно.

Выйдя во двор, парни запрягли в повозку волов, поехали.

— Ну и набожная эта Фекла, — Аргип покачал головой. — Прямо самому стыдно.

— Так ведь иная бы в паломничество и не пошла, — улыбнулся Алексей. — Представить только — одна, в горах, в лесах, повсюду лихие люди… Да еще вот-вот начнется война — крестоносное войско уже вышло к перевалам.

— Это она тебе сказала?

— Она.

Аргип обрадовано потер руки:

— Стало быть, и нам тут недолго сидеть осталось!