Ученье – свет. Только объясните это темным Велесова Светлана
– Не пойдет. Не ровен час, разругаемся. Я ведь могу денежки от своего имени и обратно взять. Как тогда учиться будешь? Вылетишь из академии и пойдешь улицы мести? Давай другой план.
Ника задумалась, а потом ее осенило. Она ведь сама вчера так делала, и все получилось.
– Тогда давайте наведем морок на ваш паспорт. Изменим серию, номер, кем и когда выдан, и фамилию с именем поставим бабушкины. Вряд ли им понадобится ксерокопия. Ведь буду учиться я, а им только данные в договор вписать. И получится так, будто она за меня платит.
– Это мне уже больше нравится, только про ксерокопию заранее узнай, на них мороки не отражаются.
– Да в курсе я. – Ника поежилась, вспомнив вчерашнюю историю с видеокамерами. Если техника и дальше будет внедряться такими темпами в повседневную жизнь людей, колдунам и ведьмам придется отказаться от волшебства или уйти жить в леса, иначе внимания спецслужб не миновать и тогда прости-прощай, вольготная жизнь. – А что у вас с парнем с амулетом? Что-нибудь выяснили?
– Выяснить выяснила, но пока ничего конкретного. – Соседка встала из-за стола. – Беги, вижу, уже не терпится. И кстати, дверь почини.
– Я могу вернуться к себе? – Ника тоже встала и помогла убрать чашки в раковину.
– Можешь, и, как хотела, дверь поставь железную, для надежности, а защиту на окна я тебе покажу. Заклинание из арсенала темных, но жить захочешь – и не такому научишься.
Ника застыла с вазочкой с мармеладом в руках. Она хотела убрать ее в буфет, но после слов колдуньи боялась шевельнуться и отвести от нее взгляд.
– Что смотришь? – Старушка улыбнулась. – Ведь сразу догадалась, кто я, так чего теперь глаза таращишь?
– Бабушка Настасья, но как же так? Я светлая, как вам можно меня учить?
– Глупая ты, но по молодости прощается. Подрастешь, сама во всем разберешься, а сейчас иди, не то везде опоздаешь.
Ника пулей вылетела в подъезд, заскочила к себе в квартиру и, прижавшись спиной к двери, медленно переваривала новую информацию. Светлая в ученицах у темной ведьмы, и совет старейшин это одобряет. День ото дня жизнь становится все интересней и интересней. Но в одном Настасья Валерьевна права: надо поторапливаться.
– Прости, Барбос, сегодня ты остаешься дома.
Пес уткнулся лбом ей в колени и лизнул руку, намекая, что он не прочь покушать, и потопал на кухню, зная, что еда хранится там.
Ника высыпала ему в миску целый пакет сухого корма, потрепала за уши и помчалась в академию, опять забежав на минутку к соседке, чтобы взять подлинные документы и немного денег. Ее рюкзак, как и сумка Даши, остался в квартире Ярослава, а после восьмикилометровой пробежки не хотелось идти пешком через полгорода. Лучше на метро доехать, сэкономив силы и кучу времени.
До академии она добралась за сорок минут. Комплекс старинных зданий утопал в зелени вековых дубов. А вокруг – тьма-тьмущая автомобилей. Студенты, собираясь после летней практики и каникул и отметившись в деканате, толпились перед главным корпусом. Встречали друзей, делились последними новостями и указывали дорогу абитуриентам. Те, в компании родителей, на фоне старшекурсников походили на едва вылупившихся цыплят, не знающих, куда идти и как себя вести.
Оказавшись посреди пестрой, шумной, веселой толпы, Ника сама невольно заулыбалась. Она-то как раз знала, куда ей идти. Лавируя между группами абитуриентов и их родителей, пробралась к главному корпусу, поднялась по парадному крыльцу и, миновав охранника на входе, оказалась в огромном фойе.
Здесь было сумрачно, прохладно и так же многолюдно. Следуя по стрелкам-указателям, развешенным на стенах, девушка поднялась по широкой лестнице на второй этаж и нашла нужную аудиторию, у дверей которой толпилось человек тридцать.
– Кто последний?
Высокий худощавый парень оглянулся и смерил ее уничижительным взглядом, в котором явственно читалось: «Понаехало тут деревенщины».
– Я буду.
– Тогда я за тобой, – привстав на цыпочки и вытянув шею, Ника попыталась рассмотреть из-за спин поступающих, как быстро движется очередь, но ничего, кроме закрытой двустворчатой двери, не увидела.
Длинный коридор, куда выходили двери сразу нескольких аудиторий, гулким эхом разносил голоса абитуриентов. Отдышавшись, Ника прислонилась к стене, ощущая, как постепенно успокаивается бешеное биение сердца, мысли перестают беспорядочно мельтешить, становятся плавными и неторопливыми. Она уже поступила. Ее зачислили. Осталось уладить формальности в виде подачи документов, подписания договора, заплатить за обучение – и ближайшие шесть лет можно не беспокоиться о своем будущем. Насчет того, что придется работать, она не переживала. Лучший вариант – получить работу прямо в академии, на кафедре своего факультета, чтобы совмещать ее с учебой, но это в идеале, а там… как получится.
Парень и три девушки, стоящие перед ним, то и дело бросали на ведьму косые взгляды. Девчонки хихикали, парень закатывал глаза, всем видом показывая, что таким курицам, как она, не место среди архитекторов с мировым именем. Ника еле сдерживала улыбку. Подождем до первой сессии, а там увидим, кто будет хмыкать, а кто автоматом получать зачеты.
Дверь открылась, и худенькая, неуверенная в себе девушка с решительно настроенной мамой покинули кабинет приемной комиссии. Вместо них прошел парень, и очередь сдвинулась на один шаг.
– В общежитии мест нет, если необходимо жилье, обратитесь в агентство, – миловидная женщина с короткой стрижкой в деловом сером костюме, сидящая за преподавательским столом, глянула на нее поверх очков в тонкой оправе.
– Спасибо, мне есть где жить. – Ника положила документы на стол.
Преподаватель развернула паспорт, сверила фамилию со списком и, поставив галочку, пролистала все страницы.
– Вы еще несовершеннолетняя. – Она не спрашивала, а просто констатировала факт. – Кто будет заключать договор на обучение?
– Бабушка, – у нее было полтора часа, пока стояла в очереди, чтобы обдумать еще одну идею. – Скажите, а можно заключить договор на один семестр, а потом его переделать уже на мое имя?
Преподаватель поправила очки, окинув ее удивленным взглядом, явно не понимая, зачем ей такие сложности.
– Узнайте в бухгалтерии. – Вернув паспорт, женщина сложила остальные документы в папку и положила ее в стопку на краю стола.
Ника покинула аудиторию, спустилась вниз на вахту и уточнила у охранника, где бухгалтерия и как туда пройти. Настасья Валерьевна заронила в ее голову дельную мысль. Сегодня у них хорошие отношения, а завтра неизвестно, как сложится жизнь. Лучше ни от кого и ни от чего не зависеть, даже от колдовства.
В бухгалтерии тоже удивились ее просьбе, но, выслушав, почему она хочет позже перезаключить договор, уверили, что это возможно. Попутно она выяснила еще одну удивительную вещь. Совершенно не обязательно, чтобы оплату производил родственник, так что им с соседкой не придется ничего мудрить. Дама из бухгалтерии попросила внести оплату за первый семестр уже сегодня, пообещав через час подготовить договор.
Ух, как Ника летела домой! Промчалась по лестнице на второй этаж и забарабанила в дверь квартиры бабушки Настасьи.
– Чего шумишь? – возмутилась старушка.
Ника, чуть не сбив ее с ног, ворвалась, схватила колдунью за руку и потащила внутрь.
– Пожалуйста, одевайтесь, мы должны ехать. Я все узнала, нам не надо накладывать морок, но оплату нужно произвести сегодня, иначе меня не примут.
– Да угомонись ты! – Настасья Валерьевна стряхнула ее руку и пошла одеваться. Скрывшись в спальне, попросила из-за закрытой двери. – Вызови такси.
Схватив телефон, Ника пару мгновений смотрела на трубку.
– А какой у такси номер?
Колдунья фыркнула:
– Ладно, я сама.
Пока женщина собиралась – гладила темно-синий пиджак с юбкой и белую блузку, укладывала волосы и подкрашивала глаза и губы, – Ника вся издергалась. Так хотелось поторопить ее, но девушка понимала, что именно сейчас спешка может выйти ей боком. А колдунья, словно нарочно, тянула время. Одевшись, трижды проверила содержимое своего ридикюля, вспомнила, что забыла паспорт, вернулась за ним в спальню. Потом достала нужную сумму из сумки с деньгами, которую хранила в сейфе. Трижды ее пересчитала. Дважды уже звонила девушка-оператор, сообщая, что такси ждет у подъезда. Ника подпрыгивала от нетерпения и чуть не взвыла, когда Настасья Валерьевна по второму кругу пошла проверять, выключена ли плита и закрыты ли краны. И только уверившись, что в ее отсутствие с квартирой будет все в порядке, старушка вместе с девушкой вышла в подъезд и еще пять минут проверяла, хорошо ли заперла все дверные замки.
– Теперь можем ехать.
Ника молча подставила соседке локоть, и когда та на него оперлась, спустилась вместе с ней вниз, где их ждал такой же издерганный водитель такси. Зато как быстро они доехали!
Медленно бредя по Лесогорскому парку, Ника не могла до конца поверить, что у нее получилось. За один день подать документы, заключить договор и оплатить первый семестр обучения. После того как все юридические формальности были улажены, ей на кафедре за такую оперативность выписали студенческий билет под номером один, тут же для него сфотографировав. Правда, фотография получилась не очень, с бешеным взором, челка торчит во все стороны, зато улыбка – как у золотой рыбки, сумевшей обдурить вредную старуху. В каком-то смысле так и получилось. Настасья Валерьевна не одобрила ее план дробить сумму, но договор уже был составлен. Поэтому, как только в присутствии колдуньи отпала необходимость, она вручила девушке квитанцию об оплате и на такси отбыла домой. А Ника, закончив дела в академии, совершенно счастливая, отправилась гулять.
Мимо пробежали малыши, пиная разноцветный мячик, и умчались дальше по дорожке. За ними быстрым шагом, чтобы не выпускать из вида, шли две молодых девушки, крича детишкам, чтобы не ходили к воде.
Озеро блестело под лучами солнца. На берегу было полно людей, купающихся и загорающих. В основном подростки, догуливающие последние дни каникул.
Надо будет на выходных вытащить сюда Ярослава и устроить настоящее свидание вдвоем, а то у них постоянно куча-мала получается. Ой! Ника совсем забыла, что обещала его матери зайти в гости.
Глянув на солнце, девушка поняла, что до шести вечера у нее уйма времени и надо провести его с толком. Первое, что она сделала, – купила еще пару зеркал и возобновила слежку за черными риэлторами. И пусть пока ее затея не принесла результатов, хуже точно не будет. Еще она съездила на вокзал, забрала сумку с вещами и, решив разобрать потом, пошла мириться с бабушкой Настасьей.
На этот раз они сидели в гостиной. Колдунья успела переодеться в домашний халат и, устроившись в любимом глубоком кресле, до ее прихода листала журнал, который сейчас отложила на столик. Ника неуверенно ерзала на диване.
– Я не понимаю, чем вам не нравится моя идея.
– Не понимаешь? – Старушка расцепила пальцы и положила руки на подлокотники кресла. – А если бы ты сейчас вернулась, а я уже с твоими денежками съехала в неизвестном направлении? И не было бы никакой возможности меня найти? Как можно быть такой беспечной, Вероника? Когда ты поймешь, что не все люди будут относиться к тебе по-доброму, и если предлагают помощь, то только надеясь с этого что-то получить.
Ника вспомнила Ярослава и Красина. Они без раздумий пришли к ней на выручку, когда она застряла в полицейском участке. Боги-покровители, неужели это было вчера? Такое ощущение, что прошла целая вечность. И ни тот ни другой не искали в этом выгоду для себя. Роман Евгеньевич готов глотки рвать за близнецов, хотя они не его дети. Или в философии Настасьи Валерьевны что-то не сходится, или колдунье просто не доводилось сталкиваться с добротой и бескорыстием.
– И какая выгода вам помогать мне?
Старушка сощурила выцветшие глаза, и тонкие губы сложились в довольную улыбку.
– Я рада, что ты поняла – моя помощь будет тебе чего-то стоить. Я знаю, ты тоже следишь за парнем с амулетом. – Не успела Ника удивиться ее осведомленности, колдунья вскинула руку, прося дать ей договорить. – Так вот, ты и твои друзья должны помочь мне получить эту вещь.
– Не нужно впутывать сюда Дашу и Дениса, – тут же ощетинилась Ника, вставая на защиту близнецов. – Я посмотрю, что смогу для вас сделать, но мне нужно больше информации.
– Получишь через два дня. – Тонко выщипанные брови иронично изогнулись. – Только с чего ты решила, что котята тебе помогут? Пока они для тебя одна обуза. Нет, Вероника, я имела в виду других твоих друзей. А теперь иди, хочу немного подремать.
Внутри все клокотало от бешенства и собственной глупости. Слезы щипали глаза. До одури хотелось что-нибудь разбить вдребезги. Да так, чтобы осколки было не собрать. Увы, вся посуда у Ники была из пластика, а швыряние сумки с одеждой и пинание матраца не слишком хорошо подходили для того, чтобы спустить пар. Сумку с красками девушка не трогала. Вещи можно постирать и погладить, а вот если испортить художественные принадлежности, восполнить их потерю будет очень трудно ввиду нынешнего банкротства.
Темная обхитрила ее, дав понять, что не вернет оставшиеся деньги, пока Ника с Ярославом и Красиным не раздобудут ей треклятый амулет.
Барбос, забившись между раковиной и плитой, прижал уши к голове, наблюдая, как хозяйка носится по квартире.
– Дура, дура, дура! – ругала она себя, смахивая слезы.
Увы, слезами горю не поможешь. Ей в жизни столько не заработать, чтобы оплатить обучение, даже если она будет голодать все шесть лет. Можно взять в долг у Ярослава или попросить его оформить на себя кредит… И расплачиваться потом натурой? Лучше она вовсе не будет учиться и пойдет мести улицы, как и предсказывала колдунья.
– Какая же я дура, – обозвав себя в последний раз, Ника без сил опустилась рядом с Барбосом и от души выплакалась в его косматую шерсть.
Пес поскуливал, желая ее утешить, лизал лицо, руки, заглядывал в глаза, пока она не успокоилась.
– Ладно, друг, что-нибудь придумаю. Может, и помогу ей украсть этот дурацкий амулет.
Пес тявкнул и издал грозный рык, протестуя против воровства.
– А что делать? Думаешь, она стала бы меня шантажировать, если бы могла сама его достать? При ее-то возможностях?
– Гав!
– Вот и я о том же. Что-то здесь не так. И прежде чем совать голову в петлю, лучше заранее самой все разузнать.
Ника решила: раз пошел такой расклад, то она имеет полное право доставать соседку. Не прошло и часа, как она опять трезвонила ей в дверь.
– Вероника? – удивилась старушка, пропуская ее в коридор. – Что-то случилось?
– Вы обещали научить ставить защиту на окна.
В полутьме коридора ей показалось или колдунья на самом деле довольно улыбнулась? Но когда они вошли в комнату, выражение ее лица было полностью сосредоточенным.
– Садись.
От старушечьей рассеянности и слабости не осталось и следа. Перед Никой была настоящая темная. Девушка опустилась на пол, сложив руки на коленях.
Настасья Валерьевна расстелила перед ней платок, достала из секретера ларец, поставила поверх платка и села напротив.
– Для начала ты должна уяснить – это заклинание убьет любого, кто осмелится через него пройти. Поэтому ты сразу должна определить, кому ты разрешишь беспрепятственно входить в твою квартиру. Начнем с того, какие параметры для этого нужно указать. Слепка ауры недостаточно, ее излучение легко подделать с помощью амулета.
Ника внимательно слушала колдунью. Многое из того, что та говорила, она знала, но никогда не думала, что эти знания можно применить подобным образом. Воистину у темных изощренный ум. Как можно додуматься использовать нити дружбы и любви, тянущиеся между людьми и их питомцами, как определитель «свой – чужой»? До этого дня она просто ощущала такую связь. Это позволяло им с Барбосом понимать друг друга. Благодаря этим нитям она понимала, что у Даши и Дениса все в порядке. Отец ругал их, мать плакала, но родители не собирались бросать сына. Виталий Дмитриевич по своим каналам собирался повлиять на ситуацию. Знала, что ее чувство к Ярославу не просто симпатия, а зарождение любви, потому что эта нить светилась другим цветом. Даже к Красину и Роману Евгеньевичу шли тонкие нити, и если их не оборвать недоверием, то они воплотятся в канаты крепкой дружбы. Но заложить их в основу заклинания, чтобы близкие не пострадали? До такого она бы точно не додумалась.
– Проще работать с домовыми, они никогда не ошибаются и обмануть их невозможно, но ты и этого не сделала.
Девушка выдержала взгляд колдуньи, понимая, что Настасья Валерьевна права. Сейчас Ника жалела, что не последовала ее совету и не подчинила Дениса, а за ним и Дашу. Скольких проблем можно было избежать. За пару лет ребята пообтесались бы в колдовском мире, набрались ума и силы, а потом с чистой совестью можно было отпускать их на волю. Только толку теперь сожалеть об этом.
– Теперь само заклинание. – Колдунья открыла ларец, вынула из него четки из черных каменных бусин и протянула ей. – Сорок бусин, столько раз нужно читать заклинание у каждого окна. Видишь маленькие бусинки на каждом десятке?
Ника кивнула, чувствуя в руках прохладу гладкого отшлифованного камня.
– Это поворот на девяносто градусов. Каждое заклинание создает клинок, разрезающий любого, кто пересечет линию его удара. По десять для верха, низа, на правую и левую стороны окна. От того, кто посмеет к тебе проникнуть, останется один фарш.
Девушка представила обыкновенного воришку, решившего вынести у нее несуществующий телевизор. Он бы получил до трех лет тюрьмы, а ей грозит пожизненный срок за особо изощренное убийство.
– Тогда придется на каждое окно вешать табличку, как на трансформаторной будке: «Не влезай. Убьет».
Колдунья улыбнулась:
– Это лишнее. Люди будут чувствовать опасность и к тебе не сунутся, ну а кто рискнет, сам виноват, что не послушал интуицию.
– И что мне потом делать с трупом?
Ника чувствовала, как от четок по рукам распространяется холод тьмы. Но вопреки всему, что она о ней слышала от бабушки, тьма не обжигала и не вызывала желания бросить четки и бежать без оглядки, как от чумы.
– Знаешь, почему тебя отдали мне на обучение?
Ника отрицательно качнула головой, прислушиваясь к своим ощущениям. Удивительно, но тьма ее не пугала. Она дарила ясность мысли и четкое понимание, не замутненное шелухой эмоций.
– Нравится?
Девушка задумалась, какой дать ответ, и честно кивнула:
– Нравится.
– Потому что ты наполовину темная, – видя, как от удивления у Ники распахнулись глаза, старушка снисходительно улыбнулась. – Твои родители не геологи. Мать – светлая ведьма, а отец – темный колдун. Совет разрешил им пожениться с условием, что они не будут сами воспитывать ребенка, который родится от этого брака. Никто не знал, какое влияние свет и тьма окажут на тебя. Поэтому было решено, что начало жизни ты проведешь среди светлых, потому что ты девушка и свет перешел к тебе от бабушки и матери. Но всегда рядом был темный, чтобы обуздать тьму, если она в тебе проснется.
– Иван Кондратьевич?
– Он самый. Теперь ты будешь учиться у меня тьме, нравится тебе это или нет. Я вижу, ты осознала, какую глупость допустила с котятами. Я научу тебя, как подчинить их волю силой.
Ника сжала четки в кулаке. Внутри нее все бунтовало против слов колдуньи. Она не верила, что все это происходит с ней. Привычные устои мира рушились. Родители, о которых она, оказывается, ничего не знала, старейшины, следящие за ней с самого рождения, словно она не человек, а продукт научного эксперимента. Окажись так на самом деле, она бы уже не удивилась.
Разбуженная колдуньей тьма набирала мощь и силу, смешивалась со светом внутри нее, но не вытесняла, а дополняла его. Белое и темное пламя бушевали, сплетаясь черно-белыми языками, обретая новую силу, стремительно заполняющую новый объем внутреннего резерва, открытый для нее Красиным.
За окном громыхнуло. Небо стремительно заволокло тучами, сверкнула молния, и ливень ударил в окна. С детской площадки послышался визг разбегающейся от дождя малышни. От особо сильного раската грома взвыли сирены автомобилей.
Настасья Валерьевна молчала, давая ей время подчинить новую силу, и Ника справилась. Постепенно буря за окном угомонилась. Ветер перестал срывать листья с деревьев, и тихий дождь забарабанил по подоконнику.
– И кто я теперь?
– Вероника Селезнева, студентка первого курса академии и моя ученица. Страшно?
Ника вяло улыбнулась:
– Не очень.
– Вот и славно. Теперь повтори за мной заклинание и можешь его опробовать, потом расскажешь о результатах.
Глава 12
Защиту она так и не поставила. Бросив на кухне четки, ушла из дома и теперь медленно брела под проливным дождем, то и дело поднимая лицо к серым тучам и позволяя каплям стекать по лицу. Рядом, такой же мокрый, брел Барбос. Пес не пожелал отпускать хозяйку одну и увязался следом.
Выбросив все тревожные мысли из головы, Ника наслаждалась шумом дождя, наблюдая, как ветер срывает пожелтевшую листву и швыряет ее в лужи. Подумаешь, ни темная, ни светлая. За ней всегда остается право самой выбирать, какой силой пользоваться. Прислушиваясь к себе, девушка все пыталась уловить изменения, произошедшие в ней из-за соприкосновения с тьмой, но пока ощущала себя такой же, как и прежде. Может, изменения придут вместе с обучением? Настасья Валерьевна пообещала, что теперь плотно возьмется за нее и эта история с амулетом не прихоть выжившей из ума колдуньи, а первый урок.
Ника вдруг поймала себя на мысли, что серьезно обдумывает идею кражи. Нет, так дело не пойдет. Тряхнув головой, она отогнала мысль заманить парня в подворотню, обездвижить и снять амулет с его шеи, предварительно нейтрализовав защитные чары – подобные вещи признавали одного владельца и так просто в другие руки не давались. Плохо, что он будет помнить обо всем, что случилось, и если Ника не хочет огрести кучу неприятностей, нужно придумать, как сделать так, чтобы парень сам захотел расстаться с артефактом.
Взяв Барбоса за ошейник, Ника прибавила шаг. Сейчас куда важнее придумать, с какой стати ей взбрело в голову напроситься в гости к Марии Николаевне. Интуиция твердила, что сходить непременно надо, но как вразумительно объяснить это женщине, чтобы ее не сочли сумасшедшей, девушка пока не знала.
Она проходила мимо витрин и невольно любовалась яркой рекламой продуктовых магазинов. Родилась идея купить чего-нибудь вкусного и заглянуть к маме Ярослава на чай. Тем более что бабушка Настасья выдала денег из Никиных же сбережений на починку двери и мелкие расходы.
В супермаркет не пошла – с собакой не пустят, а поводок она забыла дома – так что идея с тортом отпала как неосуществимая. Вместо него купила в уличной палатке шоколадное ассорти и пачку зеленого чая.
Подходя к нужному дому, Ника замедлила шаг. У подъезда Марии Николаевны стояла шикарная иномарка с тонированными стеклами. Двое рослых парней, чью военную выправку не могли скрыть никакие костюмы, стояли, облокотившись о машину, и внимательно смотрели по сторонам. Ника заметила у них наушники и микрофоны для поддержания связи. Серьезная охрана. Интересно, а где сам охраняемый?
Ника невольно выпрямила спину под пристальными взглядами парней, а затем столкнулась с выходящим из подъезда мужчиной. Высокий, поджарый, в дорогом костюме. Скупые плавные движения, словно ей навстречу идет не человек, а опасный хищник. Они синхронно обошли друг друга. Ника что есть силы вцепилась в ошейник зарычавшего Барбоса, спиной чувствуя, как незнакомец оглянулся. Пристальный взгляд языком пламени прошелся между лопаток, а потом резко отпустило. Хлопнули дверцы иномарки, и машина с тихим шелестом укатила.
Фу-у-ух, можно выдохнуть. Набрав номер квартиры и нажав кнопку вызова, Ника долго слушала гудки. Может, она пришла слишком рано и Мария Николаевна еще на работе? Хотя чутье говорило, что женщина дома. Попробовала позвонить еще раз и только с третьей попытки услышала недовольный голос:
– Кто?
– Мария Николаевна, это Ника.
Под ложечкой засосало от нехорошего предчувствия. Дверь открылась, и девушка оказалась в полутемном подъезде. Женщина ждала ее у открытой двери квартиры.
– Да вы совсем промокли. Проходи, сейчас принесу чем вытереться. – Она посторонилась и быстро ушла в комнату за полотенцами. – Вот держи, хорошо разотрись сама и обсуши собаку, а я пока халат тебе поглажу.
Мария Николаевна выдала ей стопку полотенец, вернулась обратно в комнату и загремела, доставая утюг и гладильную доску.
– Не думала, что придешь.
– А я думала, вы меня не пустите. – Ника старалась говорить весело, хотя нутром ощущала напряжение, идущее от матери Ярослава. Неужели женщине так неприятно ее общество? – Может, я пойду? Вижу, вам не до меня.
– Да при чем тут ты…
Закончив вытирать себя и собаку, девушка сложила полотенца на тумбочке в прихожей – все равно они отправятся прямиком в стирку – и несмело вошла в комнату. Барбос сразу засеменил к балкону, с самым несчастным видом повесив уши, чем вызвал улыбку хозяйки.
– Я постелю ему одеяло в углу, не то простудится, лечи потом такую махину.
Барбос от радости, что его не прогоняют, завилял хвостом и весело залаял, а когда ему постелили под окном рваное ватное одеяло, свернулся калачиком и притворился спящим.
– Переодевайся и вешай свою одежду на сушилку, а я пока пойду поставлю чай.
Ей в руки лег еще теплый байковый халат в веселенький цветочек, и Ника только сейчас поняла, что действительно замерзла.
– Спасибо.
– Есть будешь?
– Буду.
Ника переоделась, развесила майку и джинсы сушиться, накинула халат и, захватив из коридора свои покупки, прошла на кухню.
– К чаю, – пояснила она в ответ на удивленный взгляд Марии Николаевны, смущенно ставя пакет с конфетами на стол.
Женщина улыбнулась:
– Спасибо, а то я опять забыла купить сахар.
На плите дожаривалась картошка с луком и порезанными колечками сосисками, шумно закипал чайник. Мать Ярослава резала крупными кусками свежий, с хрустящей корочкой батон. На этот раз молчание было уютным, но все равно чувствовалось, что женщиной владеет беспокойство.
Скинув кроссовки, Ника села на стул в самом уголочке и поджала под себя озябшие ноги, закутав их в халат.
– Вам помочь?
– Да уже все готово. – Мария Николаевна поставила на стол доску, тарелку с хлебом, заварила в кружках чай и положила горсть конфет в блюдце. Тут и картошечка дошла. Ее прямо в сковородке поставили на доску. – Тарелку дать?
Ника почувствовала, как от нахлынувших воспоминаний сдавило горло. Они часто с бабушкой так ужинали – вдвоем, без тарелок, прямо из сковородки.
– А можно так? – Она потянулась вилкой к сосиске и замерла, ожидая, разрешат – не разрешат.
Мария Николаевна улыбнулась еще шире:
– Конечно можно, меньше мыть посуды.
Но Ника чувствовала, что дело вовсе не в посуде, а в том, что женщине так же одиноко, и эта сковородка – единственное напоминание о семье, которой больше нет. А еще с их прошлой встречи у Марии Николаевны поселилась боль в груди, причем настолько сильная, что заставляла фальшиво улыбаться и изображать веселость, лишь бы это скрыть.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – положив вилку на стол, Ника несмело глянула на хозяйку дома.
Та сильно удивилась, услышав от малознакомой девушки такой вопрос, а потом ее плечи поникли, руки сами потянулись к пачке сигарет. Нервно чиркнув зажигалкой, женщина закурила и медленно выпустила из легких дым.
– Видела типа с охраной?
Ника неуверенно кивнула, недоумевая, при чем здесь тот мужчина. Но затем была буквально потрясена, услышав:
– Отец Ярослава объявился. – Женщина с силой раздавила в пепельнице недокуренную сигарету и тут же снова закурила. – Двадцать пять лет от него ни слуху ни духу, а теперь требует отдать ему сына.
Ника молчала, переваривая услышанное. Но как же так?
– Разве можно отдать Ярослава? – не выдержав тягостного молчания, девушка рискнула первой его нарушить. – Он совершеннолетний, вряд ли ему требуется опека.
Женщина моргнула и опять затушила недокуренную сигарету. На кухне уже плавало сизое облако дыма, и Ника чувствовала, что начинает задыхаться. Увидев, как она кривится, еле сдерживая кашель, Мария Николаевна встрепенулась и открыла форточку.
– Сейчас проветрится. А насчет Яра… Я растила его как мать-одиночка, и в графе «отец» у него в свидетельстве о рождении стоит прочерк. А теперь эта скотина предлагает мне кучу денег, чтобы я позволила официально его усыновить.
– Он хочет купить собственного сына? – Ника знала, что ей не идет отвисшая челюсть, но ради того, чтобы вызвать на бледном лице женщины тень улыбки, была готова выглядеть еще глупее.
– Получается, что так.
– Но зачем?
– Мне-то откуда знать.
Женщина опять закурила. Видимо, так ей проще было совладать с расшатанными нервами. Ника передвинулась ближе к форточке, чтобы окончательно не задохнуться.
– И что вы решите? – Вопрос не праздный, судя по всему, отец парня мог предложить за сына очень много денег.
– Я сказала, что подумаю. – Мария Николаевна наградила ее тяжелым взглядом. – Не вздумай говорить Ярославу, – на мгновение замолчала, а потом махнула рукой. – Впрочем, можешь рассказать, он все равно скоро обо всем узнает.
– Считаете, его отец не отступится, даже если вы не согласитесь?
– Ты видела его? Похоже, что он умеет уступать?
Ника так не думала и, с аппетитом налегая на картошку, строила догадки, как Ярослав отреагирует на новости об объявившемся отце. Ох, чуяло ее сердце, что с таким вспыльчивым характером, как у парня, подобные вести нужно преподносить очень осторожно.
– Ты курила? – обвинил ее Ярослав, едва Ника переступила порог его квартиры.
– С чего ты взял?
Ну ничего себе встреча! Барбос вырвался из ее рук и полетел на кухню, откуда одуряюще пахло жареной курицей.
– Гав! Гав! – послышался радостный лай, за которым последовал грохот сваленной на пол сковородки и жалобный скулеж обжегшей нос собаки.
– Вот проглот! – Парень бросился спасать свой ужин.
Поставив сушиться в коридоре зонт, презентованный Марией Николаевной, Ника пошла посмотреть, что там случилось. А случилось то, что по всей кухне валялись куски недожаренной курицы, стремительно поглощаемые собакой, а на кафельном полу красовались пятна горячего жира.
– Сейчас уберу. – Она хотела сходить в ванную за тряпкой, но Ярослав ее опередил, закинул сковородку в раковину, достал швабру из-за занавески и взялся сам вытирать пол.
– Ник, ты бросай баловаться куревом, Александру Георгиевичу это очень не понравится. Если ты не заметила, он за здоровый образ жизни.
– Заметила, – забравшись на табурет с ногами, чтобы не запачкать носки жиром, Ника уткнулась носом в колени, наблюдая, как парень елозит по полу шваброй, и невольно улыбнулась. – После обмена телами до сих пор не могу есть мясо, ну разве что сосиски.
– Так вот почему он литрами пьет кофе. – Ярослав выпрямился и выжидающе посмотрел на нее, похоже, надеясь услышать клятву больше не прикасаться к сигаретам.
– С чего ты вообще взял такую глупость про курение?
– У тебя волосы пахнут дымом.
– Правда? – перекинув хвост на плечо, Ника взяла волосы в пучок и понюхала. – Фу-у-у! Это твоя мама курила, а я сидела рядом, вот и продымилась. – Соскочив со стула, она пошла обратно в коридор.
– Ты была у мамы? – Ярослав последовал за ней.
– Ну да. У тебя фен есть? Хочу помыть голову.
– В ванной, под зеркалом. А зачем ты к ней ходила?
Взявшись за ручку двери ванной, Ника удивленно оглянулась:
– Она еще в прошлый раз приглашала, а сегодня настроение было подходящее, вот и зашла. А что, нельзя? Если так, ты скажи, и я больше не пойду, хотя мне очень понравилась ее жареная картошка.
Парень молчал. Она пожала плечами и, закрывшись в ванной, первым делом проверила стиральную машину на наличие программы сушки стираного белья. Теперь и она чувствовала, как от всей одежды пахнет дымом, и не хотела выслушивать лекцию о вреде никотина от Красина и Романа Евгеньевича.
– Как она?
Ника улыбнулась. Она слышала, как Ярослав привалился к двери. Так-так, кого-то пробрало упоминание о жареной картошке, видимо, не она одна на ней выросла.
– Одинокая женщина, вместо друзей – опостылевшая работа, а так нормально. – Найдя искомую программу, Ника разделась, запихнула одежду в стиральную машинку, выставила режим, запустив стирку, забралась в ванну, включила душ и сквозь его шум заговорила громче, чтобы парень ее услышал. – Это не все новости. Знаешь, с кем я разминулась в ее подъезде? С твоим отцом. Он у тебя, часом, не депутат? Ездит на бронированной машине с охраной и водителем.
Смывая шампунь с головы, девушка прислушалась к тишине за дверью.
– Откуда ты знаешь, что это был он?
Ой-ой, кажется, дядечка правильно сделал, что сначала пошел к Марии Николаевне, а не прямиком к сыну. Если у Яра характер отца, а судя по всему, так оно и есть, их первая встреча может стать последней.
– Ника!
Она вздрогнула, услышав гневный рык, и с перепугу уронила в ванну гибкий душ. Подобрав, повесила его на место и выключила воду.
– Твоя мама сказала, – обмотавшись полотенцем и взяв в руки фен, Ника открыла дверь. Копна блестящих каштановых волос упала ниже талии. – Ты чего так кричишь?
Ярослав потерял дар речи.
Именно на это она и рассчитывала. Пусть лучше смотрит на нее, чем думает об отце. Парень судорожно сглотнул и прошелся по ней взглядом, заставив смутиться и покраснеть от ушей до самых пяток.
– Где у тебя розетка? – Она покрутила перед его носом феном, в очередной раз переключая внимание парня. На этот раз с себя на технику.
– В спальне… – Он осекся и, к ее удивлению, тоже покраснел. – Нет, лучше сушись в гостиной… И, Ник…
Читать бесплатно другие книги:
