Черный орден Роллинс Джеймс

– Лиза, возможно…

– Подождите, мистер Кроу. – Анна шагнула к Лизе. – Кто дал нам право, спрашиваете вы? Опыт, доктор Каммингс, печальный опыт. Поверьте моему слову, убийства в монастыре действительно были проявлением доброты, а не жестокости.

– А ради чего погибли люди, с которыми я прилетела на вертолете? Их гибель тоже проявление доброты?

Анна вздохнула, словно устав от разговоров.

– Иногда приходится принимать непростые решения. Наша работа имеет слишком большое значение.

– А что станет с нами? – крикнула Лиза вслед удалявшейся женщине. – За сотрудничество вы обещаете безболезненную смерть. А если нам не захочется с вами сотрудничать?

Анна шагнула к снегоходу.

– Пальцы вам никто выкручивать не станет, если вы об этом. Мы применяем только медицинские препараты. Мы не варвары, доктор Каммингс.

– Нет, вы просто нацисты! – бросила ей в лицо Лиза. – Мы видели свастику!

– Не говорите глупостей. – Анна перекинула ногу через сидень снегохода и снисходительно посмотрела на пленников. – Мы больше не нацисты.

18 часов 38 минут

Копенгаген, Дания

О чем только думала Фиона, решив явиться на аукцион после того, что произошло днем? Ответственность за девушку оказалась нелегкой ношей. Грей признался самому себе, что ее внезапное появление давало ему желанный повод лично побывать на торгах. Именно сюда вели следы злодея, который взорвал магазин и убил Гретту Нил.

Косые лучи заходящего солнца превратили дверь аукционного дома в серебряное зеркало. Подойдя ближе, Грей замедлил шаг и придирчиво себя оглядел: немыслимо дорогой костюм от Армани, темно-синий, в едва заметную полоску, сидел как влитой, вот только ворот крахмальной сорочки давил на шею. Грей поправил бледно-желтый галстук. Приходилось мириться с ролью американского толстосума.

Обстановка холла была выдержана в чисто скандинавском стиле, то есть с полным отсутствием предметов интерьера: выбеленное дерево да стеклянные перегородки. Единственный предмет мебели – тонкий, причудливой формы стул, стоящий рядом с крохотным столиком. На столешнице одинокая орхидея выбросила тонкий стебель с анемичными коричневато-розовыми цветками. Швейцар затушил сигарету в цветочном горшке и с кислой миной шагнул навстречу посетителю.

Грей извлек из кармана и протянул приглашение. Чтобы получить эту бумажку, потребовалось перевести в фонд аукционного дома депозит размером в четверть миллиона евро, подтверждающий, что участник столь эксклюзивного мероприятия располагает достаточными ресурсами. Швейцар изучил приглашение, кивнул и направился к бархатному шнуру, который перегораживал проход к широкой лестнице. Внизу лестница упиралась в стеклянные вертящиеся двери, ведущие к аукционному залу. Их охраняли два сотрудника службы безопасности. Один держал в руке металлоискатель. Грей покорно развел руки в стороны и позволил себя обыскать, заодно приметив видеокамеры у входа. После досмотра второй охранник нажал на кнопку и открыл дверь.

В шумном многоголосье угадывались итальянские, голландские, французские и английские фразы. Казалось, весь мир решил посетить престижный аукцион. Грей вошел в зал, ловя на себе пристальные взгляды. Однако всеобщее внимание было приковано к нескольким стеклянным витринам вдоль стен. Работники аукционного дома, все в одинаковых черных костюмах, выстроились за стеклянным прилавком, словно продавцы в ювелирном магазине. Надев белые перчатки, служители любезно помогали покупателям осмотреть предметы, выставленные на торги. В углу тихо играл струнный квартет, несколько слуг разносили по залу высокие бокалы с шампанским.

Грей подошел к ближайшему столу, где ему вручили табличку с номером, и неспешно двинулся вдоль зала. Кое-кто из покупателей уже занимал места в партере. Грей заметил девушку и юношу, что явились на торги последними. Тех самых «звезд немого кино». Молодой человек, наклонившись, шептал что-то на ухо своей спутнице. Их поза была до неуместности интимной. Возможно, такое впечатление складывалось из-за внешности девушки: ее гибко изогнутая шея, длинная и податливая, словно ждала поцелуя.

Грей не спеша покружил по помещению и не заметил ничего, что бы его встревожило. И никаких следов Фионы. Где же она?

Один из служителей извлек книгу в кожаном переплете и осторожно выложил на витрину, чтобы тучный джентльмен мог посмотреть раритет поближе. Тот заинтересованно склонился над фолиантом, водрузив на нос очки. Грей тоже обратил внимание на книгу: трактат о бабочках с рисунками автора, тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года.

Вновь дойдя до входа, Грей обнаружил, что стоит перед полной невысокой женщиной, которую, конечно же, тоже сфотографировал час назад. Она протянула ему белый конверт. Не успев подумать о том, что может находиться внутри, он взял его. Женщина невозмутимо удалилась. От конверта пахло духами. Странно. Грей сломал печать ногтем большого пальца и извлек сложенный пополам листок дорогой бумаги с водяными знаками. Короткая записка, написанная аккуратным почерком, сообщала:

Даже «Гильдия» не играет с этим огнем. Будь осторожен. Целую.

Внизу вместо подписи изящно изогнулся маленький дракон, выведенный алыми чернилами.

Рука Грея безотчетно коснулась цепочки с серебряным подобием нарисованного дракона – подарка коллеги из лагеря противника. Сейхан работала на «Гильдию», теневой картель террористических ячеек, с которым в прошлом пересекались пути «Сигмы».

Грей почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом. Обернувшись, он окинул комнату взглядом. Полная невысокая профессорша, передавшая конверт, исчезла. Грей прочитал записку-предупреждение еще раз. Лучше поздно, чем никогда. Зато теперь он знает, что сюда просочилась «Гильдия». Значит, если верить записке…

Его взгляд привлекло движение. Из дальней части помещения появился высокий джентльмен и взошел на подиум. Сам мистер Эргеншейн, наряженный в смокинг, взял на себя обязанности аукциониста. Он пригладил явно крашеные, напомаженные черные волосы, и мертвенно-бледное лицо озарилось неискренней улыбкой, словно вырезанной из книжки и наскоро приклеенной. Следом шагала «причина» недовольства Эргеншейна. Возмутительницу спокойствия, крепко держа за плечо, вел охранник.

Фиона.

Лицо девушки покраснело. Сразу было видно, что она злится. Фиона так сжала губы, что они побелели. Грей двинулся ей навстречу.

Неся предмет, завернутый в небеленую замшу, аукционист подошел к пустой главной витрине. Один из служителей отпер замок. Эргеншейн бережно развернул предмет и уложил его на пустующее место.

Заметив приближающегося Грея, он нервно потер руки и шагнул ему навстречу, сложив ладошки, словно на молитве. За его спиной служитель запер дверцу. Грей узнал в предмете, уложенном в шкаф, Библию Дарвина. При виде Грея Фиона широко распахнула глаза. Словно не заметив ее, Грей обратился к Эргеншейну:

– У вас возникли трудности?

– Сущая безделица, сэр. У юной леди нет приглашения. Ей укажут, где выход.

Грей достал свою карточку.

– Полагаю, мне разрешено привести с собой гостью. – Вторую руку он протянул Фионе. – Рад видеть, что она уже здесь. Меня задержал телефонный разговор с покупателем. Сегодня утром я вел переговоры с юной мисс Нил по поводу приватной сделки, в особенности меня интересовал один из известных вам раритетов.

Грей кивнул в сторону Библии Дарвина.

Эргеншейн всей своей позой изобразил скорбь:

– Ужасная трагедия! Я имею в виду пожар. Однако боюсь, что Гретта Нил уже предоставила упомянутый лот в распоряжение аукционного дома. К сожалению, без отмены распоряжения, оформленной надлежащим образом и заверенной ее адвокатом, мы ничего не можем сделать. Лот должен быть выставлен на торги. Таков закон.

Фиона, с красным от гнева лицом, яростно вырывалась из рук охранника.

– Боюсь, вы сами виноваты, сэр. Приношу извинения, но я связан обязательствами.

– Однако вы же не станете возражать, если мисс Нил останется со мной. Она поможет мне ознакомиться с лотом.

– Как вам будет угодно. – Улыбка Эргеншейна чуть поблекла. Он жестом отпустил охранника и добавил: – Пусть мисс держится рядом с вами: она ваша гостья, а значит, ответственность за нее несете вы.

Ведя к креслам Фиону, Грей заметил, что вдоль стены на почтительном расстоянии за ними следует охранник. Похоже, теперь у них есть персональный телохранитель. Какая честь!

Прозвенел звонок, означающий, что аукцион начнется с минуты на минуту. Гости постепенно заполняли партер, отдавая предпочтение местам у сцены. Лишь Грей и Фиона сидели в последнем ряду.

– Что ты тут делаешь? – прошипел он.

– Забираю свою Библию, – высокомерно ответила та. – По крайней мере, пытаюсь забрать.

Она откинулась на спинку стула, положив руки на кожаную сумочку.

Эргеншейн поднялся на подиум и произнес стандартное приветствие. Он сообщил, что будет говорить на английском языке, как наиболее приемлемом для интернациональной клиентуры аукциона. Потом Эргеншейн напомнил о порядке назначения и повышения цен, аукционных премиях и сборах, а также о соблюдении необходимого этикета. Главным правилом клиенту разрешалось превышать сумму перечисленного в фонд аукциона депозита не более чем в десять раз.

Грей пропустил большую часть его речи, переговариваясь с Фионой, за что был награжден несколькими неодобрительными взглядами людей из передних рядов.

– Почему ты вернулась за Библией?

Девушка только крепче сцепила руки.

– Фиона!

Она гневно повернулась к нему.

– Потому что Библия принадлежит Мутти! – со слезами на глазах резко ответила девушка. – Ничего они не получат!..

– Кто?

Девушка взмахнула рукой:

– Те мерзавцы, которые ее убили. Я заберу Библию и сожгу.

Похоже, Фиона решила жестоко мстить врагу. Грей не стал упрекать ее за это намерение, хоть и понимал, к чему могут привести безрассудные поступки.

– Библия наша, и я должна ее забрать.

Голос Фионы дрогнул.

Грей обнял девушку за плечи. Она поморщилась, но стерпела.

Начались торги. Таблички с номерами поднимались и опускались, лоты уходили к покупателям. Самое ценное приберегли напоследок. Грей запоминал, кто какие лоты приобрел. Особенно внимательно он следил за предметами из его списка. За тремя лотами, вызвавшими пристальный интерес преступных кругов: записками генетика Менделя, трудами Планка и работой о мутациях, принадлежавшей руке Де Фриза.

Все эти книги приобрели «звезды немого кино».

Грей слышал, как перешептывались участники аукциона. Никто из присутствовавших не знал фамилии загадочных покупателей. Запомнили только номер их таблички, поднимавшейся с удивительной частотой, – 002.

Грей наклонился к Фионе.

– Они приходили к тебе в магазин?

Фиона, выпрямившись, пристально рассматривала парочку целую минуту, потом снова откинулась в кресле.

– Нет.

– Может быть, узнаешь кого-нибудь из покупателей?

Она только плечами пожала.

– Ты уверена, Фиона?

– Да, – резко ответила девушка. – Уверена, черт побери!

Дерзкое заявление вызвало новые возмущенные взгляды в их сторону.

Наконец настал черед последнего лота. Библию Дарвина извлекли из запертого шкафа и с почестями, приличествующими священной реликвии, возложили на пюпитр под специальный галогеновый светильник. Огромный том в осыпающемся, покрытом пятнами и царапинами переплете черной кожи без надписей напоминал старинный журнал.

Фиона выпрямилась на стуле и сжала запястье Грея.

– Ты и вправду хочешь ее купить? – спросила она.

В ее блестящих глазах светилась надежда.

Грей нахмурился, но неожиданно для самого себя решил, что идея не так уж плоха. Если неизвестные злоумышленники ради этой книги убивают людей, значит, в ней заключена важная информация. К тому же ему давно хотелось рассмотреть Библию, за которую «Сигма» выложила кругленькую сумму в двести пятьдесят тысяч евро. Он имеет полное право торговаться до двух с половиной миллионов, что вдвое превосходит максимальную оценку Библии.

Однако нельзя забывать и о приказе Логана, уже частично нарушенном. Да, он пришел следом за Фионой на торги, но большим рисковать не вправе.

Грей чувствовал пристальный взгляд Фионы. Если он начнет повышать цену, то станет живой мишенью и подвергнет их жизни опасности. А что, если он зря потеряет деньги? Не слишком ли много безрассудств на сегодня?

– Дамы и господа, приступаем к торгам по последнему сегодняшнему лоту, – торжественно произнес Эргеншейн. – Начнем с одной сотни тысяч? Да, есть сто тысяч от нового покупателя. Чудесно, номер сто сорок четыре.

Под взглядами всех присутствующих, на этот раз одобрительными, Грей опустил табличку с номером. На соседнем стуле широко улыбалась Фиона.

– Мы удваиваем цену, – объявил Эргеншейн. – Двести тысяч от номера ноль-ноль-два!

Те самые «звезды немого кино». Грей почувствовал, что внимание публики и загадочной пары с первого ряда приковано к нему. Отступать поздно. Он снова поднял табличку с номером.

Еще десять напряженных минут продолжались торги. Ни один человек не покинул зала, всем хотелось увидеть, за какую сумму уйдет Библия Дарвина. Грей чувствовал молчаливую поддержку партера: слишком многие покупатели потерпели поражение от номера 002. Когда цена за Библию достигла цифры в два миллиона, что намного превышало предварительную оценку книги, комната буквально загудела от приглушенного возбужденного шепота.

Новый всплеск ажиотажа вызвал телефонный звонок неизвестного покупателя, вступившего в борьбу за лот, однако номер 002 снова повысил ставку, и звонивший вышел из игры. Зато Грей не сдавался: два миллиона триста тысяч. Ладони вспотели.

– Два миллиона четыреста от номера ноль-ноль-два! Дамы и господа, прошу вас оставаться на местах!

Грей поднял свою табличку еще раз.

– Два миллиона пятьсот.

Грей чувствовал, что проигрывает. Не в силах ничего предпринять, он молча смотрел, как поднимается табличка с номером 002. Неумолимая, не ведающая поражений.

– Три миллиона, – негромко, словно устав от игры, произнес противник Грея – бледный молодой человек.

Он взглянул на Пирса, будто вызывая его на ответную дерзость.

Грей достиг своего ценового потолка и не смог бы предложить больше, даже если бы захотел. Прикрыв рукой табличку, он покачал головой, признавая поражение.

Молодой человек кивнул ему, признавая равного противника, и коснулся рукой воображаемой шляпы. Грей заметил у него на правой руке, между большим и указательным пальцами, синее пятнышко татуировки. Молодые люди были похожи друг на друга, как близнецы; и та же самая татуировка украшала левую руку женщины.

– Итак, номер сто сорок четыре закончил торги! – объявил аукционист. – Называйте вашу цену… Один, два, три…

Он поднял молоточек и на мгновение задержал его в воздухе. Все затаили дыхание. Потом молоточек стукнул по краю стола.

– Продано!

Присутствующие отметили вежливыми аплодисментами последнюю сделку дня.

Грей знал, что, выиграй он торги, аплодисменты были бы куда более громкими. Он с удивлением увидел, что сидевшая рядом с ним Фиона аплодирует. Девушка улыбнулась.

– Пойдем отсюда.

Вместе с толпой они побрели к выходу. По пути несколько участников торгов высказали Грею соболезнования. Вскоре покупатели оказались на улице и разошлись.

Фиона протащила Грея мимо нескольких магазинов и завела в ближайшую французскую кондитерскую с занавесками из набивного ситца и коваными кофейными столиками. Девушка выбрала место рядом с витриной, уставленной кремовыми пирожными, шоколадными эклерами и неизменными датскими сэндвичами.

Не обращая внимания на сладости, она плюхнулась на стул и рассмеялась.

– Чему ты так радуешься? – не выдержал Грей. – Мы проиграли.

Он сидел лицом к окну: нельзя терять бдительность. Правда, теперь, когда Библия продана, опасность, скорее всего, миновала.

– Здорово мы их надули! – ответила Фиона. – Подняли цену до трех миллионов!

– Не думаю, что деньги для них имеют значение.

Фиона вытащила из волос шпильку и встряхнула головой, освобождая гриву волос и сразу помолодев на несколько лет. Искорки веселья вместе с огоньками злорадства так и плясали в ее глазах. У Грея внезапно возникло недоброе предчувствие.

– Фиона, что еще ты натворила?

Она положила сумку на стол, придвинула к Грею и приоткрыла. Он наклонился вперед, чтобы посмотреть…

– Господи, Фиона!

В сумке покоился толстый том в ветхом кожаном переплете. Точь-в-точь как только что проданная Библия.

– Это настоящая? – уточнил Грей.

– Я стащила ее прямо из-под носа у слепого дурня в задней комнате.

– Но как?

– Старый фокус с приманкой и подменой. Я целый день искала Библию подходящего размера и вида, пришлось потрудиться. Меня обыскали, конечно, но все обошлось. – Она пожала плечами. – Зато теперь дело в шляпе.

– Если Библия уже была у тебя, зачем ты просила, чтобы я… – Тут до Грея дошло. – Ты меня использовала!

– Чтобы заставить этих подонков выложить три миллиона за двухпенсовую фальшивку!

– Очень скоро они обнаружат, что книга не настоящая.

В душе Грея нарастал страх.

– Ага, н я собираюсь к тому времени смыться.

– Куда?

– С тобой уеду.

Фиона захлопнула сумку.

– Неужели?

– Помнишь, Мутти рассказывала про распроданную библиотеку, ту, откуда взялась дарвиновская Библия?

Грей понял, о чем она говорит. Гретта намекала на то, что кое-кто хочет восстановить старинную библиотеку некоего ученого. Старушка собиралась отдать Грею копию квитанции о продаже, но в эту минуту произошло нападение, и бумаги погибли в огне.

Фиона постучала пальцем себе по лбу.

– Адрес у меня в голове. – Она протянула Грею руку. – Ну, давай.

Нахмурившись, он хотел пожать ее ладонь, однако Фиона разочарованно отдернула руку:

– Ну вот еще!.. – Потом снова протянула руку ладонью вверх, пояснив: – Хочу посмотреть на твой настоящий паспорт, хитрюга. Думаешь, я не могу узнать подделку?

Однажды Фиона уже обчистила его карманы. Грей посмотрел ей в глаза и встретил непреклонный взгляд. С недовольным видом он достал из потайного кармана пиджака настоящий паспорт.

Фиона осмотрела документ.

– Очень приятно, Грейсон Пирс, наконец-то мы с вами познакомились…

Она оттолкнула от себя паспорт, и Грей забрал его.

– Вернемся к Библии. Откуда она взялась?

– Расскажу только в том случае, если ты возьмешь меня с собой.

– Это смешно. Ты не можешь уехать со мной. Ты еще ребенок.

– Ребенок с Библией Дарвина.

Грей уже устал от ее бесконечного шантажа. Он мог отобрать Библию, если бы захотел, но информацией, которая у Фионы в голове, так просто не завладеешь.

– Черт возьми, Фиона, это тебе не игрушки!

Девушка перестала улыбаться и мгновенно повзрослела.

– Думаешь, я ничего не понимаю? – ледяным тоном произнесла она. – А куда ты подевался, когда Мутти уносили в мешке? В проклятом, чертовом мешке!

Грей прикрыл глаза: Фиона больно его уколола.

– Мне очень жаль, Фиона, – дрогнувшим голосом произнес он. – Но ты просишь о невозможном. Я не могу взять…

Кондитерскую потряс взрыв такой силы, словно началось землетрясение. Оконное стекло разлетелось вдребезги, зазвенела разбитая посуда. Грей с Фионой вскочили на ноги и подбежали к окну. Откуда-то валил дым, столбом поднимаясь к вечернему небу. Пляшущие языки пламени лизали разрушенную стену дома на другой стороне улицы.

Фиона посмотрела на Грея.

– Попробую угадать, – протянула она.

– Мой номер в отеле, – признался Грей.

– Неплохо для начала.

23 часа 47 минут

Гималаи

Лиза и Пейнтер ехали на санях, прицепленных к одному из снегоходов. Пленников привязали друг к другу и вдобавок примотали веревками к сиденью. Ехали уже почти час. К счастью, сани отапливались, но Пейнтер все равно старался прикрыть Лизу своим телом.

На заднем сиденье снегохода, тянувшего сани, лицом к пленникам ехал убийца. Он держал их на прицеле, не спуская с Лизы и Пейнтера немигающего взгляда. За рулем сидела Анна Спорренберг.

Сидя в санях, Пейнтер напряженно размышлял. Он догадался, каким образом их с Лизой отыскали в укромной пещере: с помощью инфракрасного тепловизора. Преследователям нетрудно было найти их тепловой след, а значит, и укрытие. Получается, что бегство почти невозможно. И все-таки Пейнтер продолжал лихорадочно строить планы побега.

Целый час караван снегоходов куда-то шел. Автомобили с электродвигателями ехали по снегу почти бесшумно. Пять снегоходов легко скользили по самому краю обрывов, ныряли по крутым склонам в ложбины, преодолевали ледяные мосты.

Пейнтер прилагал все усилия, чтобы запомнить дорогу, но мешали усталость и сложность незнакомого маршрута. Гудевшая голова тоже не давала сосредоточиться. Вернулись сильная боль, нарушение координации и головокружение. Пришлось признаться самому себе, что симптомы болезни не проходят. Он поднял голову и вгляделся в холодное звездное небо в надежде, что сумеет сориентироваться по звездам. Льдистые искорки закружились перед его глазами, и вновь накатила резкая боль.

– Как вы себя чувствуете? – шепотом спросила Лиза.

Пейнтер тихонько застонал. Он не мог даже ответить: все силы ушли на борьбу с тошнотой.

– Опять нистагм мучает? – догадалась девушка.

Грозный окрик убийцы пресек попытку общения. Пейнтер был даже рад этому. С закрытыми глазами он глубоко вдыхал холодный воздух, ожидая, когда приступ пройдет. Постепенно стало легче.

Караван остановился у высокой скалы. Пейнтер, как ни старался, не заметил ничего, кроме глубокой трещины в заснеженном утесе. Снова повалил снег. Почему снегоходы встали?

Убийца слез с сиденья, Анна последовала его примеру. Громила заговорил с ней по-немецки. Донеслись их последние слова:

– …Лучше сразу убить.

Никакой кровожадности, скорее здравый смысл.

Анна в ответ нахмурилась.

– Необходимо выяснить о них как можно больше, Гюнтер. – Женщина покосилась на Пейнтера. – Ты знаешь, с какими трудностями мы столкнулись в последнее время. Если его сюда прислали, возможно, ему известно то, что поможет нам справиться с… другими.

Убийца, неохотно уступая, покачал головой.

– Нутром чую, будут у нас с ним трудности.

Анна ласково прикоснулась рукой к его щеке и с благодарностью и нежностью, а может быть, с более глубоким чувством произнесла:

– Danke[19], Гюнтер.

Громила отвернулся, но Пейнтер успел заметить боль в его взгляде. Убийца подошел к скале и скрылся в трещине. Через секунду оттуда вырвалось облачко пара и мелькнул яркий свет: невидимая дверь отворилась и закрылась снова.

Один из охранников сквозь зубы процедил вслед: «Leprakцnige». Прокаженный король.

Пейнтер заметил, что говоривший сначала дождался, когда человек по имени Гюнтер отойдет достаточно далеко, не отваживаясь браниться в глаза. Однако по ссутулившимся плечам и мрачным манерам громилы Пейнтер предположил, что тот не раз слышал это оскорбление в свой адрес.

Анна села в седло снегохода, другой вооруженный солдат занял место Гюнтера, взяв под прицел пленников. Колонна продолжила путь.

Дорога обогнула каменную осыпь. Местность впереди тонула в море ледяного тумана. Из стылой мглы поднималась огромная гора с вершиной, похожей на две сомкнутые ладони.

Разрезая тьму лучами фар, караван спустился по крутому туманному склону. Звезды померкли. Внезапно мрак стал еще гуще: караван въехал в тень нависающих круч. Зато воздух заметно потеплел. Постепенно среди снегов начали появляться обнаженные участки скал, между камнями зажурчала талая вода.

Пейнтер догадался, что они попали на участок геотермальной активности. Горячие источники, местоположение которых было известно только коренным обитателям, хоть и нечасто, но встречались в Гималаях. Геотермальные источники и послужили основой для многочисленных мифов о Шангри-Ла.

Снежные сугробы постепенно отступали, и снегоходы пришлось оставить. На остановке Пейнтера и Лизу отвязали от саней, подняли на ноги и наручниками сковали запястья. Пейнтер ни на шаг не отходил от Лизы. В ее взгляде он прочитал ту же тревогу, что испытывал сам. Куда, черт возьми, их занесло?

Остаток пути пленники прошли, окруженные вооруженными людьми в белых куртках. Снег под ногами сменили влажные камни. Пейнтер увидел высеченные в них ступени, по которым струилась талая вода. Нескончаемый туман начинал редеть. Очень скоро во мраке появилась скала, а вместе с ней и огромный природный грот. Раем здесь и не пахло – сплошной черный гранит, омываемый тающим снегом. Скорее ад, чем Шангри-Ла.

Лиза споткнулась, Пейнтер подхватил ее скованными руками и понял, почему она оступилась. Впереди возникли очертания замка. Или, скорее, половины замка. Подходя ближе, Пейнтер рассмотрел фасад, грубо вытесанный в задней стене грота. Две гигантские зубчатые башни располагались по бокам массивной центральной цитадели. За толстыми стеклами окон горели огни.

– Гранитшлосс, – объявила Анна и повела пленников к величественному арочному входу, который охраняли два гранитных рыцаря.

Путь преградила тяжелая дубовая дверь, окованная черным железом. Однако стоило путникам приблизиться, как она начала подниматься, подобно решетке крепостных ворот.

Анна прошла вперед.

– Входите. Ночь выдалась длинная, не так ли?

Вся поверхность черного гранита сочилась влагой. Капли воды были похожи на черное масло. Казалось, замок на глазах тает.

Яркий свет, падавший из окон, озарял каменный фасад зловещим адским сиянием, напомнившим Пейнтеру полотна Иеронима Босха. Гениальный художник пятнадцатого столетия писал в основном картины ада, порожденные его больным воображением. Если бы Босх решил создать на полотне врата подземного царства, эскиз фасада замка подошел бы как нельзя лучше.

Пейнтер шагнул под арку и невольно поднял голову, ожидая увидеть слова, которые, согласно описанию Данте, вырезаны на вратах подземного мира: «Оставь надежду, всяк сюда входящий».

Надписи на входе не оказалось. Странно, она бы прекрасно довершила мрачную картину.

Надежды на спасение нет… Вот печальный итог их путешествия.

20 часов 15 минут

Копенгаген, Дания

Едва умолкло эхо взрыва, Грей схватил Фиону за руку и потащил к боковому выходу французской кондитерской. Растолкав толпу зевак во внутреннем дворике, он выбежал на соседнюю неширокую улицу. В отдалении завыли сирены. Да, беспокойный день выдался сегодня у копенгагенских пожарных.

Не выпуская руки Фионы, Грей нырнул за угол, подальше от дыма и неразберихи. У самого его уха звонко треснул кирпич… Пуля. По ним стреляют!

Грей толкнул Фиону в проулок и низко пригнулся, оглядывая улицу в поисках стрелка. И увидел, совсем близко. На другой стороне улицы, в полуквартале от беглецов.

Ослепительная блондинка, которую он заметил на аукционе, теперь была одета в черный, в обтяжку, спортивный костюм. Обзавелась она и новым модным аксессуаром: пистолетом с глушителем. Опустив его, блондинка быстро приближалась. Она прикоснулась рукой к уху и шевельнула губами. Радиосвязь.

Когда женщина шагнула под уличный фонарь, Грей понял, что ошибся. Нет, это не блондинка с аукциона: волосы длиннее, лицо более вытянутое. Скорее старшая сестра близнецов.

Грей бросился прочь. Он думал, что Фиона уже пробежала до середины переулка, а та поодаль возилась с порядком заржавевшим зеленым мотороллером «Веспа».

– Что ты делаешь?!

– Сейчас прокатимся.

Фиона оглянулась через плечо, на ощупь копаясь в зажигании. Мотор кашлянул и заработал.