Бесконечная земля Бакстер Стивен

Глава 16

«Отрывки из дневника Хелен Грин, пачтительно почтительно исправленные папой он же мистер Дж. Грин.

11 февраля 2026 г. Сначала мы полетели на вертолете, ого! Мы стартуем из Ричмонд-Запад-10, это который в Вижинии Вирджинии потому что нужно обойти с юга все эти льды, которые там лежали в ледниковый период. Поэтому мы вернулись на Базовую и полетели в Ричмонд на вертолете!!! Только пришлось попрощаться с Родом в аэропорту, и мне было грустно-грустно…»

Джеку Грину, как инженеру по программному обеспечению, всегда приходилось много путешествовать, и в последние годы поездки сделались намного интереснее. Кто не перемещался по Базовой Земле, с ее замысловатыми транспортными сетями?.. Переходник мог отправить человека на тысячу миров дальше, не сдвинув при этом ни на шаг в сторону. Поэтому транспорт стал одним из немногих процветающих структур в пошатнувшейся экономике Базовой Земли, которая фактически превратилась в перекресток путей Долгой Земли.

Невозможно было угадать, кого ты встретишь на следующей пересадке – пионеров, которые вернулись, чтобы купить новый набор бронзовых инструментов и побывать у стоматолога, современных хиппи, которые обменивали козий сыр на мазь от мастита. Однажды Джек увидел женщину, одетую как Покахонтас, которая счастливо прижимала к себе белое свадебное платье в целлофановом пакете, и в ее улыбке читалась целая история. Люди, открывшие для себя новый образ жизни, смешивались на Базовой Земле, по крайней мере во время путешествия.

Поэтому во время последней поездки в Ричмонд Джек и Тильда решили побаловать детей и прокатиться на вертолете. В будущем им предстояло ездить на повозках, запряженных волами, и плавать на самодельных каноэ. Почему бы не насладиться высокими технологиями, пока еще есть такая возможность?

И потом, новое приключение отвлекло их от печальной сцены на взлетной площадке, когда пришлось проститься с Родом. Мэрил, сестра Тильды, охотно взяла к себе мальчика, но даже не трудилась скрывать неодобрение по поводу распавшейся семьи. А тринадцатилетний Род молчал. Джек заподозрил, что все они испытали облегчение, когда вертолет наконец взлетел; он увидел запрокинутое личико и коротко стриженные соломенные волосы, совсем как у матери… и вот они отправились в путь, и девочки визжали от восторга.

«Ричмонд-Запад-10» представлял собой сборный пункт для партий путешественников, которые отправлялись в последовательные версии восточных Соединенных Штатов. В числе этих партий была и компания Тильды. Джек понятия не имел, чего ожидать.

Он стоял на пустой немощеной улице, которую с двух сторон обрамляли одинаковые дома, выстроенные из массивных бревен, досок и даже кусков дерна. Рукописные указатели сообщали, что в числе зданий на Главной улице есть церкви, банки, закусочные, гостиницы, магазины продуктов, одежды и прочих вещей, необходимых для путешественников, собирающихся далее. На крышах и шестах трепетали звездно-полосатые флаги, среди них изредка попадались и флаги Конфедерации. Поселок кишел людьми, некоторые из них были чистенькими новичками в костюмах из ярких искусственных тканей, как Грины, но большинство расхаживало в поношенных нарядах первооткрывателей – в залатанных куртках и штанах, иногда даже в пальто и плащах из выделанной кожи. Все это напоминало прежние времена, когда Базовый Ричмонд сам стоял на границе пустого континента и там обменивали меха, шкуры и табак.

Происходящее походило на сцену из старомодного вестерна. Джек чувствовал, что смотрится неуместно. Он потер живот, отгоняя тошноту.

Гостиница «Степной мрамор» называлась в честь материала, из которого главным образом была построена, – дерна, нагроможденного вокруг деревянных рам. Мрачное, сырое, битком набитое людьми здание. Женщина за стойкой сказала, что прочие участники собрались в «бальной зале» – в сарае с грубой деревянной мебелью, стоявшей на лоскутном ковре. Там теснились человек сто, в основном взрослые, среди них несколько подростков и детей. Один мужчина, шумный, с внушительной светлой шевелюрой, произносил речь. Он убеждал будущих спутников, что необходимо установить график дежурств. Кое-кто обернулся к новоприбывшим – настороженно, с полуулыбкой.

Тильда улыбнулась в ответ.

– С большинством я общалась в Сети, когда мы договаривались. Раньше мы никогда не виделись лично…

Джек подумал: вот люди, с которыми, возможно, он проведет остаток жизни. Полнейшие незнакомцы. Джек предоставил подготовку Тильде, но понимал, что нужна изрядная ловкость, чтобы собрать жизнеспособную партию путешественников. Настоящая экспедиция не обходилась без профессиональных капитанов, которые ее возглавляли, а еще без разведчиков, проводников, носильщиков, которых относительно несложно было найти и нанять. Но ядро партии составляли люди, которым предстояло жить вместе за сто тысяч миров от Базы. Искали портных, плотников, медников, кузнецов, колесников, мельников, ткачей, мебельщиков… Разумеется, врачей. Если повезет – дантистов. Тильда, после того как ее отвергли в первых партиях, к которым она пыталась присоединиться, пошла на курсы переквалификации и теперь числилась учителем и историком. Джек упирал на то, что у него есть базовые сельскохозяйственные навыки – он считал, что физически достаточно силен для работы на земле, – и кое-какие медицинские познания.

При первом взгляде на будущих спутников Джек подумал, что они в основном похожи на него и на Тильду. Люди самых разных национальностей, но вполне преуспевающие на вид, серьезные, слегка встревоженные. Представители среднего класса, отправляющиеся навстречу неведомому. Классический типаж пионера Долгой Земли – точно так же, по словам Тильды, было и на старом Диком Западе. Самые богатые не путешествуют: им слишком уютно на Базовой Земле, чтобы бросить налаженный быт. И самые бедные тоже, по крайней мере, не сбиваются в организованные партии, потому что не могут оплатить дорогу. Нет, на Запад отправлялись именно средние классы, особенно те, на ком сказался экономический кризис.

Болтуна звали Рис Генри, как выяснил Джек – торговый агент, в свободное время увлекающийся выживанием в дикой природе. Он перешел к дежурствам по уборной.

– И опять молодые американцы отправляются в глушь, туда, где не горят уличные фонари и где на другом конце провода вам не ответит полицейский. Урбанизированные, цивилизованные, ухоженные, изнеженные, привыкшие к постоянному доступу в Интернет – мы отброшены назад, в объятия природы.

Он ухмыльнулся.

– Дамы и господа, добро пожаловать в реальный мир.

Глава 17

Единственный книгопродавец на «Ричмонд-Запад-10» радовался каждый раз, когда продавал что-нибудь будущим пионерам, проходившим мимо. Книги, целиком и полностью отпечатанные на бумаге, которая сделана из упавших деревьев! Сведения, которые при бережном хранении способны жить тысячелетиями. И не надо никаких батареек. «Нужно написать рекламный плакат», – подумал он.

Если бы Хамфри Ллевелин Третий мог повернуть жизнь на свой лад, все книги, когда-либо написанные, ценились бы как сокровища и как минимум один экземпляр был бы переплетен в пергамент из овечьей кожи и вручную иллюминирован монахами (ну или обнаженными монахинями, поскольку склонности Хамфри, скорее, тяготели к этой плоскости). И теперь, как он надеялся, появился шанс вновь привить человечеству любовь к книгам. Он тайно ликовал. В новооткрытых мирах нет никакой электроники, верно? Ну и где ваш Интернет? Ха! Где Гугл? Где старая мамочкина электронная книга? Где iPad 25? Где Википендия? (Хамфри всегда ее именно так и называл, с самым невозмутимым видом, просто чтобы выказать отвращение; что характерно, мало кто замечал.) Все проходит, маловеры! Электронные игрушечки остались дома в ящиках, и их экраны тусклы, как глаза мертвеца.

Книги – да, настоящие книги – не залеживались на полках. Над Долгой Землей человечество вернулось в каменный век. Оно восстанавливало прежние навыки. Выяснялось, что можно есть, а что нельзя, как построить сортир во дворе, как удобрять поля человеческими и животными отходами в разумных пропорциях. Как выкопать колодец. Как тачать башмаки. Да, а еще нужно было знать, как добывать железную руду, обрабатывать графит, делать чернила. Поэтому печатный станок Хамфри раскалялся докрасна – он выпускал геологические карты, топографические обзоры, сборники полезных советов, альманахи, возвращая людям утраченное знание.

Он погладил закованный в гладкую кожу том. О, рано или поздно информация снова будет заключена в ненадежный плен электричества. Но до сих пор книги терпеливо ждали – и вот их время настало вновь.

В другой части «Ричмонд-Запад-10» находилось нечто вроде биржи труда, где Компании искали рекрутов, заполняя бреши. Франклин Тэллимен осторожно пробирался через толпу, держа над головой табличку. День был жаркий, и он жалел, что выпил слишком мало воды.

К нему приблизилась кучка людей, которую возглавлял мужчина средних лет.

– Вы мистер Тэллимен, кузнец? Мы видели ваше резюме в «Степном мраморе».

Он кивнул.

– Да, сэр.

– Нам в партии как раз не хватает кузнеца, – мужчина протянул руку. – Я Джек Грин. Вот мистер Бэтсон, наш капитан. Тэллимен… это ведь карибская фамилия?

– Нет, сэр. Так на Карибах называется наша профессия, если не ошибаюсь. Точно не скажу, я там никогда не был. Я родился в Бирмингеме. Это тот, что в Англии, а не в Алабаме. В настоящем Бирмингеме.

В ответ на него устремились непонимающие взгляды.

– Значит, вы видели мою заявку?

Беспокойного вида женщина спросила:

– Вы правда умеете делать все, о чем написали? Работать с бронзой? Сейчас вообще этим кто-нибудь занимается?

– Да, мэм. На «Западе-1» я четыре года пробыл подмастерьем у кузнецов, которые свое дело знали. Что касается железа, так мне, кроме руды, ничего не нужно. Я могу построить кузню, могу сделать печь, могу тянуть проволоку. Кстати, я еще и электрик неплохой – сооружу водяное колесо, и в вашей колонии будет электричество. А вот еще оружие – я могу сделать приличный мушкет. С современным ружьем, конечно, не сравнится, но для охоты сойдет. Я хочу контракт на три года, – Франклин подошел к самому главному пункту. – По нынешним законам я через три года получу американское гражданство. А вы, дамы и господа, на голову опередите остальных.

Он достал блокнот и открыл нужную страницу.

– Вот сколько я хочу получать.

Будущие граждане Нового Фронтира ахнули. Наконец Грин спросил:

– А поторговаться можно?

– Боюсь, только в плюс. Можете внести задаток в Центре поддержки. Кстати, если хотите, чтобы я обучил подмастерьев, придется заплатить дополнительно, потому что ученики больше мешают, чем помогают.

Франклин улыбнулся, глядя на полные сомнения лица. Он решил, что не стоит навязываться. Эта публика казалась вполне приличной. Они собирались отправиться на запад в компании людей со сходными мыслями и устремлениями, в поисках места, где можно свободно расселиться, доверять соседям, дышать чистым воздухом и начать с чистого листа в надежде на лучшее будущее. Они мечтали. И не они первые.

Даже дети сияли от радости.

– Послушайте, мистер Грин, я ведь тоже кое-что разузнал. Я видел ваше объявление и знаю, что вы свое путешествие обдумали как следует. У вас есть медик, плотник, химик. Мне это нравится. Ваше предложение у меня сегодня наверняка будет не единственным, но, кажется, вы люди основательные, с головами на плечах. Я иду с вами, если вы согласны. Договорились?

Договорились.

Вечером Франклин собрал вещи, в том числе ящик с инструментами без единой железной детали. Оставалось лишь хранить секрет во время путешествия; а для этого, в свою очередь, не следовало забывать, что в Переходнике должна быть картошка.

Он читал в Сети о прирожденных Путниках. И однажды вечером, на «Западе-1», просто из любопытства попытался перейти с пустым Переходником, лишенным источника энергии. Франклин страшно удивился, когда у него получилось. Тем не менее он по-прежнему нуждался в коробке с выключателем. Казалось, ему было необходимо услышать щелчок, чтобы перейти. Уму непостижимо.

Да, он слышал о прирожденных Путниках. А еще – что таких порой бьют. Потому что это странно и противоестественно. Поэтому Франклин решил помалкивать в пути о своих способностях, положить в Переходник картошку, симулировать тошноту и так далее. Ничего сложного, если есть привычка.

Хотя он уже начал гадать, сколько людей вокруг тоже притворяются.

Франклин хорошо спал в ту ночь, и ему снились огнедышащие кузни и далекие холмы.

Глава 18

Уже три дня! Но капитан Бэтсон говорит, что нужно целых сто дней, чтобы пересечь Ледовый пояс. А потом еще несколько месяцев, чтобы пересечь Рудный пояс, не знаю, что это такое. Мы должны добраться до места, пока не наступила зима. А зима во всех мирах наступает одинаково.

Мы делаем примерно по переходу в минуту и идем по шесть часов в день. Мы постоянно пьем таблетки, чтобы не тошнило, но все-таки тяжело. Мы переходим, где уровень земли в разных мирах не особенно отличается. Иногда падаешь, а если увязнешь в земле на пять дюймов, то перейти вообще нельзя. Потрясающее зрелище – двести человек, с рюкзаками и другими вещами, пропадают из глаз, а потом появляются в следующем мире, и так снова и снова.

Я скучаю без Интернета.

Я скучаю без мобильника.

Я скучаю по школе. По некоторым одноклассникам, во всяком случае. А по некоторым совсем не скучаю.

Я СКУЧАЮ ПО РОДУ. Хотя, конечно, иногда он был такой странный.

Я скучаю по группе поддержки.

Папа говорит, я должна еще написать о том, что мне нравится. Иначе внукам будет скучно читать. Внукам?! Мечтать не вредно.

Мне нравится жить в палатке, вот.

Мы уже жили в палатке на Западе-5 и когда готовились к путешествию, но сейчас намного веселее. Мы тут подружились с одной семьей, с Доуками. У них четверо детей, два мальчика и две девочки, и мы так устроились, что я живу в палатке с их девочками, Бетти и Мардж, и у нас как будто каждый день вечеринка с ночевкой!

Я умею разводить костер! У меня есть линза, чтобы зажечь огонь, и я знаю, как подкладывать дрова, и как раздувать, и какое дерево лучше всего горит. Я умею искать еду, травы, коренья, грибы. Я знаю про орехи, фрукты и еще разное, только сейчас не сезон. Я могу сделать удочку из нитки и даже из стебля крапивы. Я знаю, как искать рыбное место. Клево.

Сегодня мистер Генри учил нас ставить ловушки на форель. Копаешь в воде яму со стенками, они туда заплывают и остаются. Мистер Генри смеется, когда глушит рыбу дубинкой, а я чуть не плакала. Мистер Генри говорит, что молодежь должна привыкать.

Мардж Доук тоже была в группе поддержки! Мы теперь с ней тренируемся.

Вчера мы дошли до льдов.

Мы идем по тропе. Здесь повсюду указатели, как на шоссе, условные знаки и столбы, на которых написано, в каком мире ты находишься, а иногда тайники с разными вещами. Даже маленькие ящички, в которые можно складывать почту, которую потом отнесут на Восток или на Запад, если кто-то пойдет мимо.

И вот мы пришли к указателю, на котором написано: «Дальше лед». Мы прошли в первые дни несколько миров, где сейчас ледниковый период, но по одному зараз, так что через них можно было быстро проскакивать. А теперь перед нами целая куча. Всем пришлось остановиться, подошли носильщики и раздали теплые куртки, брюки, лыжные маски и прочее. На следующее утро капитан Бэтсон велел связаться веревками, по восемь-десять человек, и проверил, чтобы маленьких детей хорошо укутали, чтобы у них пальцы и носы не торчали наружу.

Мы перешли и увидели яркое-яркое синее небо, никаких облаков и не так уж много льда, но земля под ногами была замерзшая и твердая, как камень. А потом мне стало холодно, как будто щеки кололи иголками.

Мы перешли еще раз, и еще, и еще. Снова зимние миры. Иногда выходишь в белую мглу или в метель. А в другой раз выходишь, и там немного теплее, и земля такая болотистая, что мы сбились бы с тропы, если бы шли пешком, и всюду такие странные карликовые деревья, страшно скрюченные. И комары! Я видела огромного оленя, у него рога как канделябр (папа сказал, как это слово пишется). Бен Доук говорит, что видел мохнатого мамонта, только ему никто не верит.

Вот почему мы уехали так далеко на восток, в Ричмонд, чтобы потом отправиться на запад. Потому что Базовая Земля находится в центре ледяного пояса – кучи миров, где ледниковый период, – а значит, надо идти на юг, туда, где можно перейти. Но даже там, где льда нет, все равно холодно.

Несколько человек после первой ночевки на морозе вернулись обратно. Их типа не предупредили. Хотя, конечно, предупредили. Надо было слушать.

На ночь нужно забиваться в маленькую палатку. Там тесно. И с посторонними людьми. Мардж Доук нормальная, а Бетти ковыряется в зубах. И храпит.

Мама поссорилась с мистером Генри, который говорит, что женщины должны готовить и стирать на всех. Капитан Бэтсон говорит, что мистер Генри не имеет никакого права распоряжаться. Правда, в лицо ему он это не сказал.

Начинаются проблемы, тра-ля-ля!

Я забываю записывать. Слишком устаю. И потом столько всего происходит.

Между ледяных миров вдруг попадаются те, где тепло, совсем как дома, они называются межледниковые (записал папа). В этих межледниковых мирах ПОЛНО животных. Я видела огромные стада – тут водятся лошади, очень смешные коровы, антилопы и верблюды. Верблюды! Папа говорит, что примерно такие животные, наверное, жили в Америке, пока туда не пришли люди. Волки. Койоты. Лоси. Кроншнепы. Медведи! Капитан Бэтсон говорит, в лесах живут гризли, поэтому ходить туда не надо. И повсюду змеи, нужно быть осторожным. Вороны, грифы, совы. Целый день поют птицы, а ночью квакают лягушки и гудят москиты, если стоять у воды. Мужчины иногда охотятся. Кролики, утки, даже антилопы.

И броненосцы! Большие, не как в зоопарке. Папа говорит, они пришли сюда из Южной Америки, где у них родина. А еще в Америке видели обезьян. Иногда континенты сливаются, и животные ходят туда-сюда. А иногда нет. Никто не знает, почему так. Ни у кого нет карты этих миров.

В некоторых мирах вообще нет деревьев. Тогда приходится собирать буйволовый НАВОЗ! Он хорошо горит, но запах… о боже.

И есть странные миры, где все как будто покрыто пеплом или вокруг сплошная пустыня. А в следующем уже нормально. Если место опасное, обычно стоят указатели, и тогда мы надеваем шляпы или закрываем рты респираторами. Капитан Бэтсон называет такие миры «джокерами».

Иногда видно, где раньше уже кто-то был. Мусорные кучи, развалины хижин, сгоревшие шалаши. Даже кресты. Мистер Бэтсон сказал, что на Долгой Земле недостаточно надеяться на лучшее.

Бен Доук заболел. Он напился из ямы, которую не успели проверить. А вода там была грязная после буйвола. Бена накачали антибиотиками. Надеюсь, все обойдется. У нас еще несколько человек заболели, но никто пока не умер.

Еще кое-кто повернул домой. Капитан Бэтсон пытался их уговорить, а мистер Генри смеялся над ними и называл слабаками. А мне не кажется, что признать свою ошибку значит проявить слабость! Для этого вообще нужна сила.

Мы, наверное, очень странными кажемся для животных, которые здесь живут и никогда раньше не видели человека. Зачем мы вообще приходим и мешаем?

Мы вышли из Ледового пояса! И всего на два дня отстали от графика.

Странно подумать, что мы прошли тридцать шесть тысяч миров, но продвинулись вбок только на несколько миль. А теперь мы собираемся по-настоящему идти по земле, на которой оказались, и проделать несколько сотен миль на север, в сторону Нью-Йорка. Там мы пройдем еще шестьдесят тысяч миров или что-то такое, пока не окажемся в том месте, где собираемся поселиться.

Я думала, нам придется идти пешком. Нет! Здесь стоит настоящий город. Ну, маленький. Торговая фактория. Здесь можно обменять ледовое снаряжение на вещи, которые больше подходят для миров Рудного пояса. И нас ждет караван повозок! Большие крытые повозки – папа сказал, что они называются конестогами. Они похожи на лодки на колесах, и их тащат лошади, очень смешные, но самые настоящие. Тут есть литейная мастерская, где делают разные железные вещи, и у повозок железные шины на колесах, как у машин. Когда мы увидели повозки, то стали кричать «ура» и прямо побежали к ним! Конестоги! Это еще интереснее, чем лететь на вертолете.

Мы на Западе-семьдесят тыщ плюс-минус, как сказал папа. Я пишу рано утром, пока не свернули лагерь. Вчера вечером взрослые допоздна спорили из-за обязанностей. Но пока они на своих собраниях болтают, мы с ребятами ненадолго удираем.

Мы ничего плохого не делаем. Ну, почти ничего. Мы в основном… (Пауза. Подбирает слово.)…наблюдаем. Вот. Мы смотрим. Я знаю, папа нервничает, что мы все как зомби, потому что заняться нечем, кроме дежурств по лагерю, ну и еще взрослые заставляют нас учиться. Но это же не так. Мы просто наблюдаем, и нам ничего не мешает. Поэтому мы очень тихо себя ведем. Не потому, что у нас голова перестала работать. Потому что мы наблюдаем.

И мы видим то, чего не видят взрослые.

Например, очень странных животных и растения, которых нет ни в одной книжке об эволюции. Миры-джокеры, посреди пачки скучных и одинаковых миров Рудного пояса. Взрослые думают, что там нет никакой жизни. Ага, как же.

А еще Серые. Мы их так зовем, хотя они оранжевые. Они похожи на маленьких волосатых детей, но если посмотреть поближе, видно, какой прибор у них висит между ног, у детей такого не бывает. У Серых большие глаза, как у пришельцев в мультиках. Они шныряют вокруг лагеря. То они здесь, то нет. Они, кажется, переходят.

Животные, которые умеют переходить!

Долгая Земля страньше, чем люди думают. Даже папа. Даже капитан Бэтсон. И мистер Генри.

Особенно мистер Генри.

Сейчас ноябрь? Надо спросить у папы.

Мы дошли.

Мы дошли до Запада-100 000, до Старой Доброй Сотни, как говорим мы, закаленные первопроходцы, ха. Здесь начинается Кукурузный пояс.

На Старой Доброй Сотне стоит сувенирный магазин. Здесь продаются футболки и кружки. «Я дошел до старой доброй Сотни». А на ярлычках написано: «Сделано в Китае»!

Миры постепенно меняются. Становятся зеленее. Влажнее. Животные тоже другие. А главное, деревья. Деревья, леса – вот что нужно в первую очередь, когда строишь колонию, город и вообще. Вот почему мы зашли так далеко. В Рудном поясе деревьев мало. А здесь прерии, дожди и леса. Самое оно для фермы. Никто не знает, как далеко тянется Кукурузный пояс. Здесь много места, и вряд ли его заполнят в ближайшее время.

Короче, мы пришли. Кстати, тут есть несколько полей сразу за магазином, там торчит кукуруза и пасутся овцы, совсем как дома. Овцы! Папа сказал, их вырастили из маленьких ягнят, которых принесли с Базовой Земли на руках, потому что в Северной Америке овец нет, ни в одном известном мире.

В магазине все стали вокруг нас суетиться. Там продавали пиво и лимонад, то и другое домашнее, с косточками, потрясающе вкусное! Люди расспрашивали, как дела на Базовой и на Ближних Землях. Мы болтали и хвастались, ну и рассказывали историю нашего путешествия. С каждым годом, наверное, здесь все немножко меняется.

Одна англичанка, которую зовут Гермиона Доуз, записала нашу историю в большую книгу и отнесла в маленькую библиотеку, где полно таких записей. Она сказала маме, что цель ее жизни – все записывать и она здесь счастлива, потому что пишет настоящую историю. Она, наверное, проживет на Старой Доброй Сотне до самой смерти, записывая рассказы тех, кто проходит мимо. По-моему, странно, но если она счастлива, то пускай. Кстати, она жената на фермерше.

Мы пошли в магазин! Какая роскошь!

А взрослым пришлось зарегистрироваться. Здесь есть чиновник американского правительства, они сменяются каждые несколько лет. Он проверяет и утверждает права на земельные участки, которые мы купили на Базовой, прежде чем отправиться в путь. Мы все сравнили наши бланки, чтобы решить, куда идти. В конце концов взрослые выбрали наугад мир 101753. Неделя пути, если не спешить. Мы построились – Доуки, Гарри Бергрин со скрипкой (да!), Мелисса Гаррис (ну ладно), Рис Генри (не будем о грустном)… короче, сто человек.

И пошли. Мы перешли и разбили лагерь так живо, что капитан Бэтсон гордился бы. Хотя миссис Гаррис по-прежнему отказывается стирать.

Когда мы через неделю добрались до 101753, там шел дождь. Поэтому мы переглянулись, взялись группами за руки, перешли еще разок и увидели солнечный свет.

Так мы выбрали себе мир. Потому что там светило солнце. Может быть, в 753-м были алмазные горы, только мы никогда этого не узнаем. Ну и ладно. Запад-101754. Наша Земля. Мы пришли».

Глава 19

В первый вечер «Марк Твен» переходил и переходил, и от каждого перехода по спине Джошуа пробегала дрожь. Скорость постепенно увеличивалась, по мере того как Лобсанг исследовал возможности корабля. Джошуа следил за количеством пройденных миров с помощью маленьких мониторов, которые Лобсанг называл землеметрами. Они были вмонтированы в стены всех кают. По словам Лобсанга, цифр в них хватило бы, чтобы дойти до нескольких миллионов.

Переходя, корабль двигался и в пространстве – он летел на запад над Евразией. На мониторах была небольшая карта, так что Джошуа мог следить и за курсом; положение «Марка Твена» вычислялось по положению звезд, но карта ландшафта, который они пересекали в неизведанных мирах, строилась на догадках.

В наблюдательном пункте Лобсанг улыбался своей пластмассовой улыбкой, сидя напротив Джошуа. Оба держали кружки с кофе – Лобсанг тоже пил, и Джошуа мысленно рисовал себе, как наполняется контейнер в животе робота.

– Как вам полет? – спросил Лобсанг.

– Пока что нормально.

На самом деле более чем. Как всегда, когда Джошуа покидал Базовую Землю, давящее ощущение замкнутого пространства, которое он неизбежно там испытывал, быстро проходило. Ощущение, которое он не вполне осознавал в детстве до тех пор, пока оно не исчезло. Джошуа казалось, что на него давит мир, переполненный чужими сознаниями, чужими мыслями. У Джошуа была обостренная восприимчивость: даже в отдаленных последовательных мирах он всегда чувствовал, если поблизости появлялся кто-нибудь еще. Хотя бы маленькая группа. Но Джошуа не обсуждал свою странную квазителепатическую способность – или ущербность – ни с кем, кроме сестры Агнес, даже с офицером Янсон, и не хотел говорить об этом с Лобсангом. Так или иначе теперь ему было свободно и спокойно. А еще он с особой остротой чувствовал Тишину как чье-то далекое сознание, смутно ощущаемое, похожее на звон огромного древнего колокола в дальних горах… точнее, он слышал ее, когда Лобсанг молчал.

Но сейчас Лобсанг говорил:

– Мы движемся вдоль линии широты на запад. Приблизительно. Корабль с легкостью покрывает тридцать миль в час. Неспешный прогулочный темп. Мы здесь, чтобы исследовать миры. Таким образом, через несколько недель мы достигнем континентальной Америки…

Джошуа подумал: лицо Лобсанга кажется ненастоящим, как слегка поплывшее компьютерное изображение. Но здесь, на фантастическом корабле, воплощавшем удивительные мечты Лобсанга, Джошуа вдруг почувствовал к нему странное расположение.

– Знаете, Лобсанг, я изучил вашу историю, когда вернулся в Приют после разговора в Трансземном институте. Говорят, лучшее, что может сделать суперкомпьютер, как только его включат, – это позаботиться, чтоб его не выключили. И что историю о переродившемся тибетце вы придумали для прикрытия, именно чтобы вас не выключили. Мы столько об этом говорили, и сестра Агнес сказала: ну, если компьютер не хочет выключаться, значит, у него есть сознание и, следовательно, душа. Я знаю, что папа римский решил иначе, но я в любом случае готов поддержать сестру Агнес против Ватикана.

Лобсанг задумался.

– Когда-нибудь я охотно познакомлюсь с сестрой Агнес. Я хорошо подумаю. Спасибо, Джошуа.

Джошуа помедлил.

– Раз уж вы меня благодарите… может быть, ответите на один вопрос? Это – вы, Лобсанг? Или на самом деле вы сейчас на Базовой Земле, в Массачусетском университете? Вопрос вам понятен?

– Конечно, понятен. Джошуа, на Базовой Земле я рассредоточен по многочисленным запоминающим устройствам и процессорам. Отчасти в целях безопасности, отчасти ради эффективного и быстрого извлечения и обработки информации. При желании я бы мог сделать так, чтобы моя личность была рассредоточена по многочисленным центрам, фокусам сознания. Но я – человек, я – Лобсанг. Я помню, каково было выглянуть наружу из костяной пещеры – единственного очевидного местонахождения сознания. Именно в таком виде я все и поддерживаю. Я существую в единственном числе, Джошуа, только один Лобсанг, хотя моя резервная память находится на нескольких резервных носителях, разбросанных по разным мирам. И сейчас с вами именно «я». Я полностью посвятил себя нашей миссии. Кстати, когда я нахожусь внутри передвижного модуля, это тоже некоторым образом «я», хотя снаружи оболочки тоже остается достаточное количество «меня», чтобы корабль летел. Если я потерплю неудачу или пропаду, в ход пустят резервную копию с Базовой Земли, которую синхронизируют с тем, что вы сможете извлечь с корабельных носителей памяти. Но это будет другой Лобсанг, он будет помнить меня, но не будет вполне мной… Надеюсь, я излагаю ясно.

Джошуа задумался.

– А я рад, что я – обыкновенный человек.

– Да, более или менее обыкновенный, – сухо ответил Лобсанг. – Кстати, раз уж мы стартовали, хочу сообщить, что мой отчет о гибели правительственной экспедиции уже на столе у властей. А также, страховки ради, у некоторых редакторов, которых я считаю достойными доверия. В том числе в «Паранормальных известиях» – сущем подарке для всех исследователей феномена Долгой Земли. Прошлые номера вы можете просмотреть на экране в своей каюте. Итак, дело сделано. Сделка есть сделка.

– Спасибо, Лобсанг.

– Итак, мы в пути. Кстати говоря, не пугайтесь, если вдруг с вами заговорит кофейный фильтр, это бета-версия искусственного интеллекта – подарок от одного из наших друзей. А как вы относитесь к кошкам?

– Я от них чихаю.

– От Шими не будете.

– Шими?

– Еще одна разработка Трансземного института. Вы же видите размеры гондолы; в ней полно труднодоступных уголков, и грызуны могут стать для нас проблемой. Им не составит труда вскарабкаться по якорному канату во время стоянки. Меньше всего нам нужны крысы, грызущие провода. Поэтому познакомьтесь с Шими. Кис-кис-кис…

В комнату вошла кошка. Гибкая, бесшумная, достаточно убедительная. Но в каждом глазу светилась искорка диода.

– Заверяю вас, что она…

– Она, Лобсанг?

– Она может по требованию издавать приятное мурлыканье, которое звучит максимально успокаивающе для человеческого слуха. Она умеет выслеживать мышей с помощью инфракрасного зрения, и у Шими превосходный слух. Она парализует добычу слабым разрядом тока, «глотает» ее, помещая в специальный мешок с запасом пищи и воды, а затем осторожно переносит в маленький виварий, где мышка будет счастливо жить, пока не отправится целой и невредимой на землю.

– Многовато забот из-за какой-то мышки.

– Я буддист. Наш прототип – вещь чистая и гигиеничная, он не причинит вреда добыче и, в общем, ведет себя как домашняя кошка, разве что не гадит в наушники – как я слышал, владельцы частенько на это жалуются. Кстати, согласно дефолтным настройкам Шими будет спать у вас на кровати.

– Кошка-робот на корабле-роботе?

– Есть и некоторые плюсы. У нее гелевый мозг, как и у моего модуля, а значит, она намного умнее обычной кошки. И синтетическая шерсть. Чихать вы не будете, обещаю…

Внезапно корабль остановился, и Джошуа ощутил странный крен, как будто его толкнули в спину. Палубу залил свет. Джошуа посмотрел в иллюминатор. В этом мире сияло солнце. И лежал лед.

– Почему мы остановились?

– Поглядите вниз. В шкафчике есть бинокли.

Крошечное разноцветное пятнышко на фоне белизны оказалось оранжевой палаткой с круглым верхом, двое людей неуклюже двигались вокруг, совершенно бесполые в своих плотных арктических костюмах. На льду стояла портативная буровая установка, на шесте вяло висел американский флаг.

– Ученые?

– Университетская экспедиция с Род-Айленд. Изучают флору и фауну, замеряют толщину льда и так далее. Я, разумеется, отмечаю все следы человеческого присутствия, какие только нахожу. Этих людей я ожидал увидеть, хотя они остановились на несколько миров дальше, чем планировали изначально.

– Но вы все-таки их нашли.

– У меня божественное зрение, Джошуа.

Джошуа, глядя вниз, сомневался, что ученые вообще заметили воздушное судно – кита, внезапно повисшего в воздухе.

– Мы спускаемся?

– Незачем. Если угодно, поговорить можно и не приземляясь. На корабле множество средств коммуникации, начиная с коротко– и средневолновых раций, которые, надеюсь, позволят нам передавать и получать сообщения из любой точки каждого мира, до… устройств попроще. Гелиограф морского образца. И даже громкоговоритель.

– Громкоговоритель! Лобсанг, который гремит с неба, как Господь Саваоф!

– Наше снаряжение сугубо практично, Джошуа. Не каждое действие несет символический смысл.

– Каждое человеческое действие его несет. А вы ведь человек, Лобсанг, не так ли?

Лобсанг без предупреждения перешел. Корабль снова дал легкий крен. Палатка исследователей исчезла, и мимо замелькали новые миры.

После первой ночевки на корабле Джошуа проснулся, чувствуя, словно внутри у него полно битого стекла. Корабль равномерно переходил, и звук работающих механизмов напоминал мурлыканье кошки. Более того, Джошуа обнаружил, что у него в ногах действительно клубочком свернулась кошка; когда он пошевелился, Шими элегантно поднялась, потянулась и спрыгнула.

Подгоняемый урчанием в животе, Джошуа исследовал кухню.

В параллельных мирах было несложно раздобыть себе сносный обед; первопроходцам нравилось видеть Джошуа, они знали его имя и историю и обращались с ним как с талисманом на счастье. Он всегда мог получить еду по первому требованию в каждом пристанище для путников, так называемом «убежище», из числа рассеянных по Ближним Землям. Но сестра Агнес говорила, что нехорошо попрошайничать, поэтому Джошуа обычно приносил с собой свежую оленью тушу или дикую птицу. Неопытные пионеры любили свежее мясо, но еще не смирились с мыслью о том, что придется разрубить Бемби на части, поэтому Джошуа тратил некоторое время на разделку добычи. Обычно он уходил с парой мешков муки и корзинкой яиц, если только удосуживался прихватить корзинку.

Так или иначе, кухня «Марка Твена» была оборудована роскошнее, чем в любом попутном убежище. Джошуа обнаружил холодильник с достаточным запасом бекона и яиц и шкафчик для специй, набитый солью и перцем. Джошуа впечатлился: во многих мирах в обмен на пригоршню соли предлагали ужин и приют на ночь, а перец ценился еще выше. Джошуа принялся жарить бекон.

Голос Лобсанга заставил его вздрогнуть.

– Доброе утро, Джошуа. Надеюсь, вы хорошо спали?

Джошуа подбросил бекон на сковородке и ответил:

– Даже не помню, что мне снилось. Такое ощущение, что корабль не движется. Где мы?

– Более чем в пятнадцати тысячах миров от дома. Я сбавил скорость удобства ради, пока вы едите. Мы летим на высоте три тысячи футов, время от времени снижаемся, если датчики находят что-нибудь интересное. Во многих здешних мирах утро солнечное и на траве лежит роса, поэтому я предлагаю вам после завтрака пройти в наблюдательный пункт и насладиться видом. Кстати говоря, в кладовке лежат упаковки мюсли; не сомневаюсь, сестра Агнес хотела бы, чтобы желудок у вас работал как положено.

Джошуа яростно уставился в пустоту, потому что больше было некуда, и ответил:

– Сестры Агнес тут нет.

Тем не менее, памятуя о том, что монахини всегда знают, чем ты занят, где бы ты ни находился, он виновато порылся в кладовке и принялся жевать сухие фрукты и орехи, среди которых изредка попадался ломтик дыни.

А потом уже принялся за бекон и поджарил ломтик хлеба, чтобы вымазать жир с тарелки. В конце концов, было холодно и организм нуждался в топливе.

С этой мыслью Джошуа вернулся в каюту. В шкафчике, рядом с верхней одеждой, в которой он прибыл на корабль, Джошуа обнаружил целый ряд костюмов для умеренного климата, некоторые из которых к тому же имели камуфляжную расцветку. Он выбрал куртку с капюшоном, спустился в наблюдательный пункт и уселся в одиночестве, разглядывая миры, мелькавшие мимо, как на экране божественного кинопроектора.

Корабль внезапно миновал несколько скованных льдом Земель.

В глаза ударил свет, ослепительно-яркий солнечный свет, отражавшийся ото льда и наполнявший воздух. Казалось, будто наблюдательный пункт вдруг превратился в лампочку, а Джошуа в насекомое, попавшее внутрь. Проплывавшие внизу миры представляли собой ледяные равнины с чуть заметным рельефом, лишь изредка под снегом темной тонкой полоской проглядывали возвышенности. Потом облака, потом град, и снова солнечный свет, в зависимости от местного климата в каждом следующем мире. От мерцающего света болели глаза. От мира к миру уровень ледяного покрова менялся, напоминая гигантский прилив. Огромная ледяная корка, покрывающая Евразию, словно пульсировала, ледяные купола двигались, южный край качался туда-сюда, меняясь век от века. Джошуа наблюдал движение континентов как бы на слайдах.