Колдовской круг Пономаренко Сергей
— Король Владислав, взяв Рим, чтобы ублажить римлян, ввел семь выборных от народа Рима, вошедших в городской совет десяти. А Папа Иоанн вновь сосредоточил всю власть в своих руках и увеличил налоги. Он считает, что римляне — это команда пиратов на корабле! Когда приходится затягивать пояс потуже, думают не о духовном, а как бы набить брюхо, и благоволят тем, кто этому способствует.
— Поостерегись, Дитрих! Святейший не любит, когда вспоминают о его пиратском прошлом, и если он не вздернет тебя на рее, то найдет способ заставить проглотить язык.
— Надеюсь, Гуиндаччо, ты не передашь наш разговор святейшему? — голос у тощего стал елейно-просительным. — Мы ведь старые приятели, вспомни, если бы тогда я не ходатайствовал перед Папой Урбаном о тебе, то неизвестно, что бы с тобой сталось.
Гуиндаччо расхохотался, его огромный живот чуть не выскочил из рясы.
— Святейший все помнит, но не любит тех, у кого такая же хорошая память на то, о чем следует забыть, — сказал он.
Мне стало ясно, что спутник Гиундаччо не кто иной, как секретарь Папы Дитрих фон Ним.
— Молчу, Гуиндаччо. Ты говоришь, что арагонское вино лучше тосканского? — Тощий протянул руку к фляге, но толстяк, смеясь, убрал ее.
— Мне послышалось, или ты и в самом деле пригласил меня сегодня на ужин в таверну «Золотой рог»?
— Да, Гуиндаччо, с меня пирушка, — со скорбным лицом произнес фон Ним.
— Ладно, промочи горло, приятель. — Гуиндаччо протянул флягу секретарю Папы, и тот с усилием сделал несколько глотков.
Карета замедлила ход, Гуиндаччо выглянул из окна.
— Дитрих, за приятной беседой мы и не заметили, как добрались до Рима.
Секретарь Папы с ненавистью посмотрел на Гуиндаччо, пока тот, высунув голову из окна кареты, глазел по сторонам. Мне самой было любопытно взглянуть на средневековый Рим.
Грязные узкие улицы, вонь, множество нищих, ободранные дома — и вдруг богатый палаццо. Как по мне, в Форли было гораздо уютнее. Но чем дальше мы ехали, тем дома становились выше и наряднее. Наш путь пролегал вдоль Тибра, мы миновали огромную башню-замок с поврежденной фигуркой ангела наверху, главную папскую цитадель и тюрьму[49], охранявшую въезд на мост. Затем мы пересекли площадь и проехали мимо базилики Святого Петра. Мне вспомнилось когда-то прочитанное: на этом месте раньше стоял цирк императора Нерона. Существует легенда, что, когда волхв Симон погиб во время соревнования с апостолом Петром, Нерон, почитатель учения волхва, натравил на апостола Петра львов. Учение Симона-волхва, получившее позже название гностицизм, длительное время соперничало с христианским.
Площадь Святого Петра, известная мне в современном обличье по фотографиям, оказалась значительно меньше и была зажата с трех сторон каменными домами. На ней был установлен мраморный обелиск с металлическим шаром наверху, а с другой стороны — огромный каменный трехярусный фонтан и рядом с ним — длинное каменное корыто, в которое постоянно текла вода из скалящихся масок, напоминающих мне сатиров. Из этой грандиозной поилки брали воду горожане для себя и тут же поили коней. Здание базилики Святого Петра более приземистое, ко входу ведут множественные ступени. Его фасад украшен фигурами святых и библейскими сценами. И Апостольский дворец, возле которого мы остановились, имел совсем другой вид — у него была плоская крыша и гораздо меньшие размеры, отсутствовала знаменитая колоннада[50], ныне обнимающая площадь полукругом с двух сторон.
Когда монахи вышли из кареты и стали подниматься по мраморным ступеням ко входу, я заметила, что за нашей остановилась другая карета, из которой вышли мужчина в епископском одеянии и женщина, лицо которой было скрыто под густой вуалью. Гуиндаччо незаметно сделал знак мужчине, и тот слегка кивнул в ответ. Похоже, этот толстяк не так прост, как мне показалось!
Внутри Апостольский дворец поразил величием и роскошью отделки, мозаикой пола. Мой взгляд скользил по здешнему великолепию, пытаясь сохранить все это в памяти. Гуиндаччо и Дитрих фон Ним спешили на встречу с Папой, так что рассмотреть все как следует было некогда, я должна была сосредоточиться на задании. Во-первых, где может в это время находиться гримуар, который Папа Сильвестр II определил в папскую библиотеку?
Из информации, полученной от Мануэля, я знала, что папская библиотека упоминалась еще во времена Папы Дамасия[51], а в VIII веке была введена должность библиотекаря. Когда Папа Бонифаций VIII вступил в конфликт[52] с французским королем Филиппом Красивым и был пленен в родном городе Ананья, где вскоре скоропостижно скончался, папские дворцы в Риме были разграблены городской чернью. То, что осталось от библиотеки, вывезли в Асизи, а затем в Авиньон, куда на многие десятилетия была перенесена папская резиденция. Судя по всему, гримуара в это время в Риме не должно быть, и воспользоваться им Балтазаре Косса не сможет. Каким образом энерджи предоставят гримуар Балтазаре Косса, неизвестно, как и то, где он может храниться. Не исключено, что часть библиотеки осталась в Риме, в каком-нибудь тайнике. В то время рукописные книги стоили очень дорого, так как процесс их изготовления был трудоемким и занимал много времени, к тому же переплеты украшали драгоценными камнями и золотом.
Папа Иоанн XXIII встретил секретаря Дитриха фон Нима и Гуиндаччо Буонакорсо в огромном роскошном кабинете, который великолепием и величием был под стать своему хозяину. Балтазаре Косса был человеком высокого роста и мощного телосложения, которое угадывалось под папской мантией. Высокий лоб, римский нос, упрямо сжатые губы и глубоко проникающий взгляд больших глаз — один только внешний вид говорил уже о том, что это человек неординарный, и, чего греха таить, должен очень нравиться женщинам.
Облачен он был в длинную белую рясу и накидку с капюшоном, окаймленную белой фашью, с вышитым гербом с двумя ключами. На груди поблескивал массивный золотой крест, украшенный драгоценными камнями. Когда на крест падал свет, они сверкали, притягивая взор. На голове у Папы была белая цилиндрическая шапочка дзукетто.
Докладывал Дитрих фон Ним, его то и дело прерывал Папа, когда тот начинал говорить напыщенно, гордясь своей ловкостью в ведении тайных переговоров с герцогом Фридрихом Австрийским. Так и не дослушав длинный сбивчивый рассказ секретаря, Папа Иоанн резко прервал его:
— Герцог Фридрих с армией не придет мне на помощь, это главное и единственное, что ты должен был мне сказать! Ты не оправдал моего доверия, не сумел убедить герцога. Пошел прочь!
Секретарь побледнел, и, склонив голову в поклоне, пятился до самых дверей. Мне было известно, что в недалеком будущем фон Ним сыграет немаловажную роль в низложении Папы Иоанна. Несмотря на мое отрицательное отношение к Балтазаре Косса, он все же напоминал льва, а его секретарь — хорька. Когда Дитрих фон Ним покинул кабинет, Папа Иоанн повернулся к Гуиндаччо:
— Ты был в Болонье, Форли, Имоле? Какая обстановка в городах?
— Там все спокойно, святейший. Кардинал Джакомо Изолани уже выполняет твое указание — собирает армию и ведет переговоры с кондотьером Сфорца, чтобы тот ее возглавил. Я передал Изолани сто тысяч золотых дукатов, как ты велел, святейший.
— Владислав слишком напорист и нагл, не составит особого труда создать противостоящую ему коалицию. Милан, Флоренция, император Сигизмунд поддержат меня, а за ними подтянутся и другие. Пока у меня достаточно сил и средств, чтобы удерживать дерзкого неаполитанца перед воротами Вечного города. Но не исключено, что мне все же придется оставить Рим и на какое-то время перебраться в Болонью. Уж слишком тут накалена обстановка. Даже то, что я отменил налог на вино и вернул выборных в римскую курию, пока мало помогло: город бурлит. — Папа нахмурился, задумавшись, а потом спросил:
— Ты ее привез?
— Да, святейший, ее и Ринери Гуинджи. Он изъявил желание в эту трудную минуту быть рядом с тобой, как бывало и прежде.
— Епископ Ринери тоже здесь? Пока я хочу видеть только ее, пусть она немедленно придет сюда.
— Слушаюсь, святейший. — Тучный Гуиндаччо с неожиданной для его комплекции живостью покинул кабинет.
Папа Иоанн достал из стола лист бумаги, испещренный непонятными значками, и вперился в него.
Дверь открылась и вошла та самая незнакомка, что следовала за нами в другой карете. Резким движением отбросив вуаль, она открыла свое прекрасное лицо и, гордо вскинув голову, упругим шагом направилась к сидящему за столом Папе. Когда она приблизилась, я увидела, что это зрелая женщина и ей уже за сорок. Хотя она хорошо сохранилась, поблекшая кожа, морщинистая шея и руки предательски выдавали возраст.
— Рад тебя видеть, Яндра.
— Наконец ты вспомнил обо мне, Балтазаре! Помнишь мое пророчество, что твоя сила и мое присутствие в твоей жизни неразделимы?
— Ты хорошо выглядишь, Яндра.
— Достаточно хорошо, чтобы ты смог вновь в меня влюбиться, Балтазаре?
— Я никогда не забывал тебя, Яндра.
— До тех пор, пока не стал понтификом. Тогда ты оставил меня одну в Болонье.
— Сомневаюсь, Яндра, что ты когда-нибудь была одна.
— Тебе тоже было меня мало, даже когда мы были молоды и любили друг друга.
— Ты любила меня, Яндра?
— Я тебя обожаю, Балтазаре, только ты мою любовь не ценишь. Судя по тому, что ты прислал за мной Одноглазого, тебе нужна моя помощь? — Женщина холодно улыбнулась и произнесла с сарказмом: — Помощь отверженной любовницы могущественному понтифику?
— Я соскучился по тебе, Яндра.
— Балтазаре, я буду жить в твоих покоях, в Апостольском дворце?
— К сожалению, это невозможно. Я снял для тебя прекрасный палаццо, совсем недалеко отсюда, и буду часто тебя навещать.
— Пока будешь нуждаться в моих услугах? — рассмеялась женщина.
Признаться, я не ожидала, что в Средневековье бывшая любовница может так дерзить, разговаривая со всесильным Папой. Судя по каменному выражению его лица, ему это тоже не нравилось, но, видно, уж очень нужна была ему ее помощь. Но в чем?
— Мы будем неразлучны, ты и я, как в прежние времена. Я был очень занят, поэтому тебе пришлось немного поскучать в Болонье.
— Два года и десять месяцев, Балтазаре! Но я тебя люблю и готова помочь. Слушаю тебя.
— Король Владислав собрал большую армию и скоро будет под стенами Рима, а у меня совсем мало сил.
— Ты хочешь, чтобы я помогла, как в случае с папами Иннокентием VII и Александром V? Тебе требуется помощь ведьмы?
— Не произноси подобное в этих стенах, они могут иметь уши. Ты поняла меня, и я этому рад.
— Я знала об этом задолго до нашей встречи и могу тебе помочь. У меня есть волосы Владислава и вещи его покойной первой жены. Я могу наслать на него лемура[53] в облике несчастной Констанции[54]! Даже мой дядя Бартоломео не избежал моей мести, хотя ему казалось, что он от меня хорошо спрятался.
— Как скоро это может произойти?
— Больше двух месяцев редко кто может протянуть.
— Долго, яд действует быстрее.
— Но тогда надо найти того, кто очень близок к королю. У меня есть другое, более действенное средство.
— Хорошо! Что ты хочешь взамен?
— Отошли Иму к ее мужу. Я знаю, что она здесь и живет в твоих покоях!
— Это невозможно!
— Только при этом условии я помогу Владиславу умереть, а ты сохранишь трон понтифика!
— Уходи, Яндра. Я сделал ошибку, обратившись к тебе.
— Я заглянула в твое будущее, и оно меня опечалило: тебе недолго быть понтификом, Балтазаре. Но я могу сделать твое будущее более светлым. Ведь твои беды в тебе самом, а спасение — рядом с тобой.
— Мое спасение в тебе?
— В моей помощи. Удали Иму, и ты удержишь тиару, в ином случае ты потеряешь все, в том числе Иму и меня. Взвесь, Балтазаре, что для тебя важнее: папская тиара или любовь уже немолодой женщины?
— Не забывайся, Яндра! Для тебя, как и для каждого католика, я верховный первосвященник Вселенской церкви, викарий Христа! Долг каждого католика…
— Для меня ты был и останешься Балтазаре Косса, какую бы ты мантию ни надел, какой бы шапкой ни прикрыл свою голову, раб рабов Божьих Иоанн!
— Что тебе известно, Яндра?
— Сегодня ночью король Владислав будет в городе.
— Это невозможно! Его войско еще далеко, а для того, чтобы под стены Рима прибыла осадная артиллерия, потребуется не одна неделя!
— Бывает, один осел, груженный золотом, может сделать больше, чем сотня осадных орудий. Вспомни, как ты проник в Болонью, освобождая меня!
— Меня готовы предать? Кто именно? Скажи, что ты знаешь, Яндра?!
— Заглядывая в будущее, я не вижу имен, а только события. Не послушаешься меня, и тебя предадут — все как один! Ты сам себя предашь, добровольно отказавшись от папской тиары!
— Этому не бывать, Яндра! Скорее смерть…
— Что ты знаешь о смерти, Балтазаре? — рассмеялась недобрым смехом Яндра. — У тебя есть совсем немного времени, чтобы выполнить, что я прошу, и сохранить папскую тиару.
— Уходи прочь, Яндра! Ты играешь с огнем!
— Ты хочешь отравить Владислава с помощью Диноры, твоей юной любовницы?
Балтазаре побледнел и в ужасе уставился на Яндру. Мне стало ясно, что так оно и было.
— Возможно, тебе это удастся, но даже смерть Владислава не спасет тебя. Только я смогу тебе помочь! Принимай решение, Балтазаре!
Зловеще усмехнувшись, Яндра развернулась и легкой походкой пошла к выходу. Уже на пороге она обернулась:
— Твое счастье неразрывно связано со мной, Балтазаре. Помни это, как и то, что я тебя люблю! Пока люблю. — С этими словами она вышла.
Теперь у меня не было сомнений в том, что Яндра связана с энерджи, — настолько верно она описала, что ожидало Балтазаре Косса в будущем. Король Владислав хитростью овладеет Римом, но будет отравлен с помощью Диноры. Бедная девочка будет уверена, что подсыпает в питье любовное зелье, а не отраву, и умрет вместе с королем. Смерть Владислава не поможет Папе Иоанну, его призовут на Вселенский собор, предъявят множество обвинений и заставят отречься от папского престола. Из тюрьмы Балтазаре выйдет лишь незадолго до смерти.
Не раздумывая, я последовала за Яндрой, так как была уверена, что словами та не ограничится. Из информации, полученной от Мануэля, мне было известно, что на теле Яндры имеются «знаки ведьмы», поэтому в нее не мог внедриться энерджи, а значит, они нашли способ, как использовать ее в своих целях. Что, как не ревность, ослепляет человека и толкает на неразумные поступки? Думаю, энерджи выбрали этот путь — заставили Яндру ревновать и ненавидеть Иму, ее давнюю подругу.
Яндра шла настолько быстро, что я едва успевала за ней. По ее лицу было видно, что внутри у нее бушует буря и она с трудом сдерживается, не давая ей выплеснуться наружу истерикой и слезами. Следующий шаг Яндры был мне известен: она наймет убийц, и те заколют бедную Иму, оставившую в Пизе любящего мужа. Она после десяти лет замужества бросила все, только чтобы быть рядом с Балтазаре Косса, ее первой и единственной любовью.
Яндра села в поджидающую ее карету. Я составила ей невидимую компанию и, пока мы ехали, предалась размышлениям.
Я недоумевала: все происходило так, как и должно было происходить, и это настораживало. Для энерджи было крайне важно, чтобы Балтазаре Косса завладел гримуаром, который позволит ему сохранить папскую тиару, и это было бы ужасно, так как симбиоз пирата Балтазаре Косса и кровожадного духа Аттилы-Арбателя не сулит миру ничего хорошего.
Но если энерджи решили использовать для этих целей Яндру, то почему та выдвинула Папе ультиматум, неприемлемый для него? Балтазаре Косса не из тех людей, на которых можно давить, он всегда поступает по-своему. Но что, если я ошибаюсь и Яндра не имеет ничего общего с энерджи? Тогда я пошла по ложному пути, и главные события сейчас развиваются в Апостольском дворце.
И все же Яндра — наиболее подходящая фигура из окружения Балтазаре Косса для осуществления планов энерджи. Ведь передать ему гримуар — это даже не половина дела, а лишь малая его часть. Пользоваться им может только человек, обладающий магическими знаниями, такой, как Яндра. Но, может, подобный человек есть и в окружении Папы Иоанна и он просто не попал в наше поле зрения? Ведь магия, чернокнижие и алхимия были весьма распространены в Средневековье, и многие духовные лица тайно занимались этим.
Карета остановилась, и к окошку подскочил худощавый мужчина в широкополой шляпе, с холодным, презрительным взглядом. Яндра молча протянула ему мешочек с монетами и приказала кучеру трогаться. У меня внутри все похолодело: я была свидетельницей того, как наемный убийца получил деньги за убийство ни в чем не повинной женщины, виноватой лишь в том, что полюбила негодяя, на любовь которого претендует другая женщина. Я горела желанием последовать за ним, чтобы не позволить совершить убийство, и лишь усилием воли сдержала себя: я не имела права идти на поводу у своих чувств, выполняя столь важную миссию. Я уже была научена горьким опытом, полученным в Форли.
Карета въехала на постоялый двор. Яндра сняла комнату на втором этаже и сразу поднялась в нее. Туда же понесли багаж — несколько деревянных сундуков, которые, судя по тому, с какими усилиями тащила их прислуга, были довольно тяжелыми. Ей принесли миски с аппетитно пахнущим мясом и овощами и бутыль с вином, но Яндра едва притронулась к еде и вскоре велела все это унести. Она то нервно ходила по комнате, то садилась на массивный деревянный стул с прямой неудобной спинкой и молча смотрела в одну точку. Когда стало смеркаться, ей принесли лампу, нещадно чадившую и вонявшую, — наверняка в нее залили животный жир.
Я уже пожалела, что увязалась за ней, поскольку здесь ничего не происходило. Надо было остаться с Папой Иоанном, ведь гримуар в конечном счете должен был попасть в его руки! По-видимому, я ошиблась в отношении Яндры. Надо было спасать положение, а для этого вернуться в Апостольский дворец к Папе, но как мне туда добраться?
Вдруг послышались тяжелые шаги, и в комнату без стука вошел мужчина, закутанный в темный плащ, в надвинутой на глаза шляпе, так что его лица не было видно.
— Папа принял твои условия и ожидает тебя. — Мужчина распахнул плащ и снял шляпу, и Яндра воскликнула:
— Ринери Гуинджи!
Это был тот самый мужчина, который ехал с ней в карете, но теперь он был в светской одежде, на поясе висели меч и кинжал.
— Святейший отправил потаскуху Иму к мужу?
— Имы больше нет — ее убил наемный убийца.
— Жаль, она не ощутит, как горька доля покинутой женщины! Смерть для нее — избавление от душевных мук, — холодно произнесла Яндра. — Кому это потребовалось убивать потаскуху?
— Неизвестно, браво удалось скрыться. Возможно, Джайноби не перенес измены жены и решил таким образом наказать предательницу.
— Желаю святейшему найти заказчика убийства и покарать его. Но эта смерть упростила святейшему принятие решения. И хотя она лишила меня триумфа, я готова выполнить обещанное. Нам надо торопиться! Где Балтазаре?
— Внизу, в карете. Сама понимаешь, негоже Папе появляться на постоялом дворе.
Мрачный и опечаленный Балтазаре Косса был одет так же, как и при встрече в кабинете, он лишь сменил шапочку дзукетто на красную широкополую шляпу с кисточками. Рядом с ним сидел верный Гуиндаччо, на нем было светское платье, и он был вооружен.
— Прими мои соболезнования, святейший, — скорбно произнесла Яндра. — Я не желала Име смерти, только хотела удалить ее от тебя. Она когда-то спасла тебя, а тем самым и меня. Пусть земля ей будет пухом!
— Аминь! — глухо произнес Балтазаре Косса. — Каким образом ты собираешься мне помочь, Яндра?
— Для того чтобы помочь тебе, необходимо обратиться к могущественным силам. О колдовской книге, способной творить чудеса, которой владел Папа Сильвестр II, ты слышал?
— Да, но я считал, что это лишь легенда.
— Легенды рождаются не из фантазий, а на основе реальных событий. У Сильвестра не хватило смелости воспользоваться помощью духов, поэтому он проиграл. У тебя всего этого предостаточно, и книга тебе поможет.
— Ты знаешь, где она находится? Откуда?
— У меня есть карта, где указано местонахождение тайника, в котором хранится гримуар.
— Карта? Дай взглянуть на нее.
— Зачем она тебе? Ведь даже если гримуар попадет в твои руки, ты не сумеешь им воспользоваться. Только с моей помощью сможешь управлять силами, заключенными в этой магической книге.
— Выходит, теперь я полностью завишу от тебя?
— Это приятная зависимость, ибо вскоре на белом свете не будет никого могущественнее тебя. И я все время буду с тобой!
— Где спрятан гримуар?
— Необходимо как можно скорее попасть в замок Святого Ангела. Можешь мне не верить, но солдаты короля Владислава скоро будут в Риме, поэтому следует поторопиться.
— Думаю, что на этот раз твое предсказание не исполнится. Я приказал удвоить караулы у ворот и на стенах города. Чтобы иметь возможность наблюдать за тем, как римляне обороняют город, и вдохновлять их на борьбу, я перенес папскую резиденцию из Апостолического дворца в палаццо Орсини, на правый берег Тибра.
— Поздно, слишком поздно, — покачала головой Яндра. — Лишь с помощью гримуара ты сумеешь удержать власть.
Когда карета тронулась, Балтазаре Косса заметил:
— Считается, что этот колдовской трактат был уничтожен во время разграбления Латеранского дворца чернью.
— Так случилось бы, если бы Сильвестр не принял меры. Часть библиотеки, в том числе и трактаты по магии, труды античных авторов по медицине, астрологии и философии, он отобрал и спрятал в тайнике, расположенном в усыпальнице Адриана[55], которая сейчас используется как крепость. Поэтому, несмотря на предпринимаемые усилия, папы не смогли обнаружить гримуар и сочли все это легендой.
Карета проехала по мосту через Тибр и остановилась возле огромной башни, сторожившей подступы к Ватикану. По приказу Папы Иоанна испуганные стражники распахнули огромные бронзовые ворота. Внутри оказался пандус, серпантином уходящий наверх.
Двое солдат пошли вперед, факелами освещая дорогу. Это обрадовало меня: теперь я смогу войти в тело одного из них; однако я не спешила обрести материальность, решив посмотреть, как будут разворачиваться события. Ведь обретя телесность, я стану уязвимой, к тому же я пока не знала, в чьем теле находится энерджи, — Ринери, Гуиндаччо или одного из сопровождающих солдат. Буду действовать по обстоятельствам.
За солдатами двинулась Яндра, держа в одной руке карту, а в другой — горящий факел; за ней следовали Балтазаре Косса, Ринери Гуинджи, Гуиндаччо и замыкали шествие еще двое солдат. Открывались все новые коридоры, мы проходили мимо множества дверей, но женщина все шла вперед, то и дело сверяясь с картой. Вдруг она остановилась, часто дыша от волнения, и сказала:
— Нам сюда!
Только свернули в боковой коридор, как снизу послышался шум и вскоре показался запыхавшийся секретарь Дитрих:
— Святейший, передовой отряд короля Владислава под началом кондотьера Тартальи вошел в Рим! Им открыли Неаполитанские ворота, захвачен Латерано, и римляне приветствуют неаполитанцев как освободителей! К утру весь город будет в их руках!
— Как видишь, Балтазаре, и это мое предсказание сбылось. Но это не катастрофа и все еще можно исправить, — улыбнулась Яндра. — Замок Святого Ангела способен выдержать многомесячную оборону, особенно если солдаты будут знать, что защищают главу католической Церкви! Но давайте поспешим, ведь надо провести ритуал вызова духа Арбателя до рассвета.
— Святейший, вы должны немедленно покинуть город, иначе король может захватить вас в плен, — озабоченно произнес Ринери. — К тому же состояние сеньоры Имы, находящейся в палаццо графа Орсини, не позволит ей ехать верхом, а только в карете, что существенно замедлит передвижение.
— Как, Има жива? — удивленно воскликнула Яндра.
— Мне удалось отвести смертельный удар браво, и она лишь легко ранена. — Ринери торжествующе усмехнулся. — Браво признался, что ты, сеньора Яндра, наняла его для этого подлого убийства.
— Ненавижу! — в ярости выкрикнула Яндра и, выхватив небольшой кинжал, замахнулась на Ринери, но тот успел всадить свой кинжал прямо ей в сердце, и женщина замертво упала на пол.
— Что ты наделал, нечестивец?! — гневно крикнул Балтазаре, и в этот момент Гуиндаччо бросился с мечом на Ринери.
Тот отбил удар кинжалом и отбросил толстяка к стене, врезав ему кулаком по физиономии.
— Что, Гуиндаччо, твоя любовница мертва? Много ли ты открыл ей секретов, деля с ней постель за спиной святейшего? — спросил Ринери, ядовито усмехаясь. — Не хочешь ли рассказать святейшему, как он чуть не застал вас в постели?
После этих слов толстяк вскочил и кинулся на Ринери, но тот, ловко увернувшись, тоже обнажил меч.
— Прекратите! — приказал Балтазаре Косса. — Сейчас не время и не место для разборок. О том, что Яндра спит с кем попало, пытаясь таким образом отомстить мне, я знаю давно. Ведь не только одноглазый «красавец» Гуиндаччо делил с ней постель, но и ты, Гуинджи Ринери. Вам я это прощаю! Я и в студенческие годы не был жадным и делился с друзьями своими любовницами. — Тут голос Балтазаре Косса стал громовым. — Но ты, Ринери, допустил непростительную ошибку, ты совершил преступление против меня, убив Яндру до того, как она передала мне колдовской манускрипт Сильвестра! Этим ты мне навредил, а не помог! Для чего ты это сделал?!
— Святейший, я хотел… — Ринери не успел закончить, так как Гуиндаччо предательски вонзил стилет ему в бок.
Но не успел толстяк вытащить оружие, как кинжал Ринери раскроил ему шею, и он, обливаясь кровью, рухнул на пол, а рядом с ним упал Ринери.
— Глупцы! А глупость хуже предательства! — Балтазаре Косса в последний раз окинул взглядом старых друзей, лежащих во все увеличивающейся луже крови, поднял карту, где был отмечено местонахождение тайника с гримуаром, и вместе с секретарем поспешил вниз.
Я хотела последовать за ними, так как здесь мне делать было нечего, как вдруг услышала свое имя.
— Иванна… — прохрипел умирающий Ринери. Я опешила от неожиданности.
— Это я, Гоша… Пришлось воспользоваться телом Ринери, чтобы не позволить Яндре передать гримуар Балтазаре Косса.
— Гоша?! Я не могу тебе оказать помощь, перевязать рану, — растерялась я, не зная, что предпринять.
— Мне уже ничем не поможешь… Энерджи оказался хитрее меня… — Ринери-Гоша кивнул на тело Гуиндаччо, которое еще содрогалось в конвульсиях.
— Гуиндаччо — энерджи?
— Энерджи воспользовался телом Гуиндаччо, чтобы быть рядом, когда Яндра передаст Папе гримуар. Я его вычислил, но не уберегся… Прощай, Иванна, теперь ты должна вернуться. Помнишь, как?
— Выход там, где вход, — прошептала я.
Мне хотелось разрыдаться, прижать к себе голову умирающего Гоши, но я не могла этого сделать, будучи астралом.
Гоша больше не мог говорить, в груди у него хрипело, а на губах показались кровавые пузыри. Умирал он долго и мучительно. И только когда он навсегда затих, я пошла к выходу из башни.
«Выход там, где вход». Вошла я в этот мир за пределами Рима, в карете, на дороге, ведущей в Рим из Остии. Мне следовало отправиться туда, и, оказавшись в том самом месте, где был совершен переход, я вернусь в свое время. На душе было прескверно.
Проблуждав по запутанным улочкам Рима, я вышла на Виа Кассиа, где увидела толпы испуганных людей с пожитками, спешащих покинуть город. Известие о том, что неаполитанцы уже в Риме, облетело горожан с быстротой молнии. И не везде римляне встречали солдат короля Владислава хлебом-солью. Одни бежали, другие закрылись в домах, уповая на крепость их стен, третьи дрались с оружием в руках. Слышались орудийные выстрелы со стороны замка Ангела — его защитники решили сопротивляться, несмотря ни на что. В толпе мелькали мантии прелатов из курии, там были и клирики из свиты Папы. Кто-то из них ехал верхом на муле, другие шли пешком. Далеко впереди виднелся обоз под флагом Папы. Где-то там должен был находиться Папа Иоанн XXIII, торопящийся выбраться из города, ставшего ловушкой.
Позади послышались дикие крики и возгласы ужаса. Обернувшись, я увидела, как в толпу вклиниваются конные рейтары, коля и рубя всех подряд. Люди метались, пытаясь спастись, а всадники, видимо, получали удовольствие, нападая на безоружных людей, среди которых было и духовенство. В мгновение ока рядом со мной улица опустела, только далеко впереди были видны убегающие, и туда уже мчались с десяток рейтаров, остальные принялись рыться в брошенных вещах. Мне, как астралу, ничего не угрожало, и я спокойно шла вперед, иногда лягая пробегающих мимо алчных рейтаров. Вырвавшиеся вперед рейтары догнали папский обоз и теперь грабили его, к счастливчикам спешили присоединиться другие солдаты неаполитанской армии. Вдруг в одном из домов раздались душераздирающие женские вопли. Видно, стены оказались недостаточно крепки, чтобы защитить от мародеров и насильников обитателей дома. Хотя по доносящимся выстрелам было ясно, что город еще не полностью взят, его уже грабили, как и положено победителям. Мне же еще придется преодолеть не один километр до места перехода, видя эти ужасные сцены.
Как и в Форли, в Риме Гоша сделал всю работу сам, пожертвовав своей жизнью. Я была к нему несправедлива, не замечая за его безалаберностью, внешней бравадой и пофигизмом человека большой души. Помня о моей неопытности, он принял удар на себя, возможно, этим сохранив мне жизнь. Мне надо вернуться в свое время? Но ведь задание полностью не выполнено, у Балтазаре Косса осталась карта, на которой отмечено местонахождение гримуара, и он приложит все силы, чтобы им завладеть.
«Теперь мой выход!» — отбрасываю прочь все сомнения, приближаюсь к спешившемуся рейтару, роющемуся в сундуке с одеждой рядом с перевернутой повозкой. Он находит мешочек с монетами, и на краснощекой физиономии появляется довольное выражение, но заглянуть внутрь ему не удается — вхожу в его тело. Не знаю почему, но на этот раз возникает брезгливое чувство, словно я напялила на себя грязную, вонючую одежду. Забираюсь на лошадь, и — о ужас! — я так высоко над землей! В седле чувствую себя неуютно, неустойчиво. Рефлекторно сжимаю бока лошади ногами, забыв, что на сапогах шпоры. Лошадь резко срывается с места, и я едва не грохаюсь на землю; бросаю поводья, пригнувшись, обнимаю ее за шею. Мчусь с невероятной скоростью, ожидаю, что вот-вот свалюсь и разобьюсь насмерть. Через несколько минут овладеваю собой, преодолеваю страх и понимаю, что все не так плохо. Хоть я никогда не ездила верхом на лошади, но рейтар провел на ней половину жизни, и его тело инстинктивно делает то, что нужно. Гоню прочь сомнения и выпрямляюсь, беру поводья в руки. Вот и папский обоз, вокруг валяются пустые сундуки, одежда попроще, вещи, не представляющие интереса для грабителей. Вижу несколько полураздетых трупов, очевидно, это те, кто пытался дать отпор захватчикам и поплатился за это жизнью.
Слышу громкий разговор находящихся в нескольких метрах от меня рейтаров и вижу опрокинутую карету с папскими отличиями. Подъезжаю ближе. Высокий худощавый солдат со шрамом через щеку рассказывает о недавних событиях, видимо, только что подъехавшим товарищам.
— Я был от Папы совсем близко, но проклятый швейцарец чуть не ссадил меня с лошади пикой, и пока я с ним разобрался, Папа обрезал кинжалом постромки и вожжи, вскочил на лошадь без седла и ускакал. Швейцарцы, его охрана, надо отдать им должное, дрались как львы и все тут полегли.
— Что же ты не догнал Папу? Король щедро наградил бы тебя за его пленение. На запряжной лошади без седла он не смог бы от тебя уйти.
— Когда Папа садился на лошадь, то уронил шкатулку и хотел было за ней наклониться, но когда увидел, что мы вот-вот добьем его охрану, отказался от этого намерения, высыпал из кошеля золото на землю и погнал лошадь во всю мочь. Всадник он отменный, я вам скажу. Как только мы разделались со швейцарцами, стали папское золото собирать с земли. А я сразу кинулся к шкатулке, но не один такой умный оказался. От меня потребовали, чтобы я на всех поделил сокровища, спрятанные в шкатулке. Я открыл ее кинжалом, а там, кроме свитка бумаги, ничего нет. Так что и Папу упустил, и сокровищ не нашел. Из золотых монет, которые высыпал Папа при бегстве, только две мне достались. И зачем Папа до последнего держал эту шкатулку при себе?
— Шкатулка у тебя? Дай взглянуть! — Меня охватывает нетерпение.
— Может, желаешь ее приобрести? — ухмыляется рейтар.
— Может, и захочу.
Рейтар вытаскивает черную деревянную шкатулку с папским гербом и ключами, украшенными мелким жемчугом. С замирающим сердцем открываю ее. Внутри свиток, разворачиваю — это та самая карта! У меня даже руки дрожат — такая удача!
— Годится, покупаю!
— Сто золотых!
Достаю кошель, в нем золотые и серебряные монеты, но требуемой суммы нет. В седельной сумке нахожу еще немного монет, но все равно этого недостаточно. Торгуюсь, отдаю в придачу все ценные вещи, которые обнаружились в седельной сумке, и владелец шкатулки нехотя соглашается отдать ее мне. Окрыленная, беру шкатулку и, отъехав в сторону, с помощью огнива и фитиля поджигаю свиток, ожидаю, пока он не сгорит полностью. Смахнув пепел, отправляюсь в путь. Теперь я готова к переходу в свое время.
4.3
Рим. Наше время
Разминаю тело; как приятно его чувствовать и знать, что оно мое собственное! Средневековье, известное моим современникам как время благородных рыцарей, прекрасных дам и веселых пиров, при соприкосновении выглядит не так поэтично, порой страшно. В детстве я зачитывалась романами Дюма, Вальтера Скотта, с замиранием сердца представляла себя на месте их героинь, но теперь рада, что родилась в эпоху автомобилей, самолетов, поездов, Интернета, сливных бачков, телевизоров, фенов, косметологии, мобильных телефонов и всех прочих атрибутов, присущих моему времени.
Оказавшись в номере, я замечаю, что меня колотит, и спешу проверить, заперта ли дверь, словно ожидаю, что сюда вот-вот ворвутся рейтары короля Владислава. Смотрю на часы: 23:00. Я отсутствовала в своем времени всего час. Мне вспомнилось мертвое лицо Ринери, но в глубине души все же теплится надежда: «Вдруг Гоша жив и ему нужна помощь?» Заставляю себя выйти из номера. В коридоре пусто, но тревога меня не покидает.
Вот дверь номера 312 с табличкой «Do not disturb!» Осторожно стучу, не дождавшись ответа, берусь за ручку. Дверь поддается: она не заперта! Сердце колотится, в голове одна мысль: «Беги отсюда!», но я отгоняю ее и вхожу в номер. Монотонно гудит кондиционер, это единственный звук, властвующий здесь. Шторы на окне во всю стену распахнуты, и свет ночного города проникает внутрь. Различаю сидящего в кресле Гошу в костюме и при галстуке, что непривычно. Сколько его помню, таким вижу в первый раз. Подхожу к нему и кладу ладонь на лоб: чуда не происходит, лоб мертвенно холодный. Какое заключение завтра сделает патологоанатом о причине смерти: сердечная недостаточность, инфаркт? Мне пора уходить, оставаться здесь бессмысленно.
Вспыхивает свет, заливает комнату, я вскрикиваю и пытаюсь спрятаться за стол, стоящий у окна.
— Гоша нарушил правила, поэтому погиб.
На этот раз Мануэль явился в своем облике, запомнившемся по джунглям. Хотя откуда я могу знать, каков его настоящий облик и как на самом деле его зовут, кто он и откуда?
— Я была при этом. — Неожиданно зубы начинают выбивать дробь, голос дрожит.
— Тебе нужно немедленно вернуться в Форли. Поезд и самолет не подходят, думаю, что эти пути уже под контролем. Поедешь на машине, я все организую.
— Я хочу домой!
— Задание еще не выполнено, гримуар находится у энерджи. В этом частично и твоя вина!
Я сжимаюсь, словно от удара, и Мануэль добавляет уже мягче:
— Сейчас решу с твоим отъездом.
Он подходит к окну, отворачивается и тихо разговаривает по телефону. Как я ни напрягаю слух, мне не удается понять ни слова. Наконец он поворачивается ко мне:
— В твоем номере ничего из вещей не осталось?
— Нетбук с заданием, который получила перед отъездом из Форли.
— Его я сам заберу. Не заходя в номер, выйдешь из отеля, повернешь направо и пойдешь нсспеша. Возле тебя остановится красный «Альфа-ромео», в его номере будут цифры 07.
— Как у Джеймса Бонда, — пытаюсь шутить, хотя мне не до шуток. Стараюсь не смотреть в сторону мертвого Гоши.
— С водителем в разговор не вступай, его дело — только довезти тебя до Форли. Позже получишь дополнительные инструкции. Успехов тебе, и не нарушай правила, видишь, к чему это может привести, — и он небрежно кивает в сторону мертвого Гоши.
— В чем была его ошибка? — Меня снова начинает колотить.
— Има осталась жива. Его задачей было только задержать браво, чтобы тот назвал Балтазаре Косса имя заказчика. Гоша не дал Име умереть и этим нарушил ход исторических событий.
— И чем грозит человечеству то, что бедная влюбленная женщина осталась жива? — мои слова полны печальной иронии. «Гоша мертв! Мертв!»
— Има слишком мелкая фигура для этого. Она попыталась помочь Балтазаре Косса бежать из Готлебенской крепости, но им не удалось далеко уйти, чему поспособствовали наши эмиссары. Его вернули в тюрьму и выпустили лишь за несколько месяцев до смерти. Есть версия, что его отравили, чтобы он вновь не стал претендовать на трон понтифика. Она не надолго пережила его. Все, иди, тебе еще предстоит проехать триста километров по горным дорогам. Помни, лишнего не болтай и действуй строго по инструкции.
Водителем «Альфа-ромео» оказался неприятный небритый тип, которому только гангстеров играть в фильмах. Зато имя у него смешное — Лоло, а когда я случайно назвала его Лола, он обиделся. Всю дорогу я спала и никаких впечатлений не получила. Видимо, у меня все же крепкая нервная система, если после пережитого я спала, как сурок. Только один раз Лоло меня растолкал и чуть ли не насильно повел пить кофе, но после него я заснула еще крепче.
До Форли мы не доехали, а остановились в мотеле километров за двадцать до города. Здесь я отоспалась на славу, затем мы с Лоло позавтракали пиццей, и он снова отправил меня в номер и порекомендовал оттуда не выходить. Когда голова уже болела от беспрерывного просмотра телепередач, я решила пойти прогуляться, но Лоло сразу пресек эту попытку. Видимо, он исполнял обязанности не только водителя, но и сторожа. Ужасный тип этот Лоло, но кинематограф все же много потерял в его лице!
Под вечер, когда я смирилась со своим местопребыванием и уже не надеялась его сменить в ближайшее время, на пороге возник Лоло и молча подал мне мобильный телефон.
— У меня скверные новости, — услышала я голос Мануэля.
— Меня решили отправить на Луну?
— Ты наследила, и теперь энерджи охотятся за тобой, чтобы уничтожить. Тебе опасно находиться и в этом мотеле, и в любом другом, вычислить твое местонахождение они смогут быстро.
— Что же мне делать?
— Я договорился о безопасном убежище для тебя, но оно не такое комфортное, как гостиничный номер.
— Когда речь идет о жизни и смерти, удобства не имеют значения.
— Правильно говоришь. Ты там была, мне об этом известно. Это бывший доминиканский монастырь, а теперь музей инквизиции.
Я вздрогнула: провести ночь среди орудий пыток и восковых фигур? Бр-р!