Черный кофе Кристи Агата
Он положил сумочку на диван и нахмурился.
– Что касается запертых дверей, сэр, – продолжил Тредвелл, решив, что пауза затянулась. – Хозяин сказал...
– Да, да, да. Вы непременно об этом расскажете, – перебил его Пуаро. – Но сначала пройдемте сюда, – сказал он, показывая на дверь, которая вела в переднюю часть дома.
Тредвелл направился к двери, Пуаро следом, а Гастингс с важностью в голосе громко сказал:
– Мне, наверное, лучше остаться здесь.
Пуаро мгновенно оглянулся:
– Нет-нет, пожалуйста, Гастингс, идемте с нами.
– Разве не лучше будет, если...
– Мне нужна ваша помощь, друг мой, – торжественно и серьезно произнес Пуаро.
– О, если так, то конечно...
Все трое вышли. Не прошло и нескольких секунд, как дверь в коридор осторожно приоткрылась, и появилась Люсия. С порога она оглядела комнату – осторожно, будто ожидала кого-то увидеть, потом быстро подошла к круглому столу и взяла чашку с кофе, который так и стоял перед сэром Клодом. Лицо у нее помрачнело и стало словно на несколько лет старше. Люсия застыла, не зная, что делать. Вдруг из кабинета тихо вернулся Пуаро.
– Позвольте, мадам, – сказал он.
Люсия вздрогнула от неожиданности.
Пуаро подошел и спокойно, словно только из вежливости, взял у нее из рук чашку.
– Я... я... зашла за сумочкой, – выдохнула Люсия.
– А-а, ну конечно. Где-то я ее только что видел. Ах да, вот она.
Пуаро подошел к дивану, взял сумочку и протянул Люсии.
– Благодарю вас, – рассеянно произнесла она.
– Не за что, мадам.
Люсия неуверенно улыбнулась и ушла. Пуаро постоял, подумал, снова взял чашку, осмотрел, обнюхал и достал из кармана пузырек. Отлив немного кофе, он завернул крышку, убрал в карман и принялся пересчитывать чашки:
– Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Шесть.
Лоб его пересекла недоуменная складка, но тут же глаза загорелись тем самым светом, который всегда загорался в его глазах в минуты крайнего возбуждения. Пуаро быстро подошел к кабинету, хлопнул дверью, а сам шмыгнул к окну и спрятался за занавеской. Вскоре дверь в коридор снова открылась, и снова в библиотеке появилась Люсия. Она вошла осторожнее, чем в прошлый раз, тревожно огляделась. Подошла к столу, взяла чашку, обвела взглядом комнату.
Взгляд ее остановился на цветке. Люсия подошла и быстро спрятала чашку в цветочный горшок. Все это время она старалась не выпускать из виду обе двери. Потом взяла другую чашку, поставила перед сэром Клодом и быстро направилась к выходу, но дверь вдруг открылась, и на пороге появился Ричард в сопровождении высокого светловолосого человека лет около тридцати с приятным, но, пожалуй, чересчур надменным лицом. В руках у него была медицинская сумка.
– Люсия! – вздрогнув от неожиданности, воскликнул Ричард. – Что ты тут делаешь?
– Я... я забыла сумочку, – ответила она. – Здравствуйте, доктор Грэм. Прошу прощения, – пролепетала Люсия и выскользнула из комнаты.
Пока Ричард изумленно смотрел жене вслед, Пуаро незаметно покинул свое укрытие, сделав вид, будто только что появился из кабинета.
– А-а, месье Пуаро. Позвольте вам представить. Пуаро, доктор Грэм. Кеннет Грэм.
Отвесив церемонный поклон, доктор направился к неподвижному телу сэра Эмори и склонился над ним под пристальным взглядом Ричарда. Эркюль Пуаро, на которого перестали обращать внимание, двинулся по комнате, снова пересчитывая чашки:
– Раз, два, три, четыре, пять, – бормотал он себе под нос. – Пять!
Глаза его загорелись живым блеском, на губах заиграла одна из самых обаятельных улыбок. Пуаро достал из кармана пузырек, посмотрел на свет и медленно покачал головой.
Доктор Грэм закончил тем временем осмотр.
– Боюсь, – сказал он, – я не могу подписать свидетельство о смерти. Насколько мне известно, в последнее время сэр Клод чувствовал себя прекрасно. Маловероятно, чтобы у него вдруг случился сердечный приступ. Нет-нет, для начала нужно проверить, что он сегодня ел и пил.
– Бог мой, ты что? Что ты такое говоришь? – сказал Ричард, и в голосе его зазвенела тревога. – Он ел и пил то же, что остальные. Предполагать, будто...
– Ничего я не предполагаю, – твердо сказал доктор Грэм. – Я лишь хочу напомнить, что при неожиданной смерти по закону положено проводить дознание. На дознании же коронер непременно поинтересуется причиной смерти. А я не в состоянии ответить на этот вопрос, я не понимаю, отчего он умер. Могу помочь только тем, что договорюсь, чтобы вскрытие провели утром в срочном порядке. Завтра я вернусь и буду все знать.
Доктор быстро направился прочь, Ричард, пытавшийся что-то возразить, последовал за ним. Пуаро склонился над телом человека, чей встревоженный голос он слышал еще несколько часов назад.
– Что же вы хотели сказать мне, друг мой? Я должен это узнать. Что вас насторожило? – бормотал он себе под нос, задумчиво глядя в лицо сэра Клода. – Может быть, вы поняли, кто вор, или что ваша жизнь в опасности? Но так или иначе, вы обратились за помощью к Пуаро. И пусть теперь слишком поздно, я доведу дело до конца.
Задумчиво покачав головой, Пуаро хотел было уйти, но тут появился Тредвелл.
– Капитан Гастингс в своей комнате. Если позволите, я провожу вас в вашу. Они обе рядом, наверху. А еще, поскольку вы с дороги, осмелюсь предложить легкий ужин. Где столовая, я покажу.
Пуаро благодарно кивнул.
– Благодарю вас, Тредвелл, – сказал он. – К сожалению, сначала я вынужден поговорить с мистером Эмори. До тех пор, пока мы не узнаем результатов вскрытия, библиотеку нужно держать на замке. Не могли бы вы проводить меня к нему?
– Разумеется, сэр, – ответил Тредвелл, и они вместе вышли из библиотеки.
Глава 8
На следующее утро, когда Гастингс, хорошо выспавшийся и отдохнувший, спустился к завтраку, в столовой не оказалось ни души. Беспечно расположившись перед накрытым столом, он спросил Тредвелла, где все. Невозмутимый, как всегда, Тредвелл дал полный отчет. Мистер Рейнор спустился рано, а потом пошел разбираться с бумагами сэра Клода, мистер и миссис Эмори позавтракали у себя, мисс Барбара Эмори только выпила чашку кофе и отправилась загорать в сад, где находится и сейчас, а мисс Кэролайн Эмори, сославшись на легкую головную боль, тоже завтракала в спальне, и потому Тредвелл с ней тоже еще не встречался.
– А не попадался ли вам на глаза месье Пуаро, Тредвелл? – спросил Гастингс и в ответ услышал, что Пуаро поднялся раньше всех и отправился в деревню.
– Насколько я понял месье, у него там срочное дело.
После обильного завтрака из яичницы с беконом, тостов с колбасой и чашки кофе Гастингс вернулся к себе в свою уютную комнату на втором этаже, откуда открывался прекрасный вид на сад и на загоравшую в шезлонге Барбару Эмори. Зрелище было настолько приятное, что Гастингс им залюбовался и любовался до тех пор, пока Барбара не ушла в дом. Тогда он взялся за «Таймс», просмотрев на всякий случай страницу некрологов, но сообщения о смерти сэра Клода Эмори там еще не успели напечатать.
Бесцельно полистав странички, Гастингс принялся за чтение колонки редактора. Через полчаса его разбудил Пуаро.
– Ах, mon cher, так-то вы заняты нашим делом, – хохотнул он.
– Между прочим, Пуаро, я действительно думал о деле, но потом, кажется, задремал.
– Что же в этом плохого, друг мой? – примирительно сказал Пуаро. – Ведь и я, я тоже думал. Но я успел кое-что предпринять и жду с минуты на минуту телефонного звонка, который либо подтвердит мои подозрения, либо нет.
– И что же... вернее, кого вы подозреваете, Пуаро? – заинтересовался Гастингс.
Пуаро выглянул в окно, помолчал и печально сказал:
– Нет, дорогой друг, сейчас я не готов отвечать на такой вопрос, игра только начинается. Скажу лишь, что тут, как на сеансе иллюзиониста, зрителей обманула быстрота рук.
– Ах, Пуаро, – воскликнул Гастингс, – иногда ваша страсть к загадкам попросту раздражает! На мой взгляд, вы просто обязаны сказать мне хотя бы, кого вы подозреваете в краже. В конце концов, тогда и от меня было бы больше пользы...
Легким движением руки Пуаро остановил этот поток возмущений. Его лицо приобрело совершенно невинное выражение, и он задумчиво посмотрел в окно.
– Вы сердитесь лишь потому, что вы в замешательстве, Гастингс. И не понимаете, почему, если у меня уже есть подозреваемый, я не берусь за дело всерьез, так?
– Э-э... да, примерно так, – сознался Гастингс.
– Догадываюсь, как бы вы поступили на моем месте, – самодовольно заявил Пуаро. – Догадываюсь. Но я не люблю двигаться на ощупь, не люблю – как говорите вы, англичане – искать иголку в стоге сена. Я предпочитаю выждать. А вот почему на сей раз я предпочитаю выждать... eh bien, Эркюль Пуаро достаточно умен, чтобы понять, что тут вчера произошло. Достаточно.
– Послушайте, Пуаро! – воскликнул Гастингс. – Знаете, я, кажется, готов заплатить, чтобы хоть раз в жизни увидеть, как вы сядете в лужу. Самомнения у вас на десятерых!
– Не злитесь, дорогой Гастингс, не злитесь, – примирительно сказал Пуаро. – Иногда вы разговариваете со мной так, будто мы злейшие враги. Самомнение – увы! – это оборотная сторона таланта!
При этих словах маленький сыщик вздохнул, до того смешно надув щеки, что Гастингс не выдержал и расхохотался.
– В жизни не встречал такого хвастуна, как вы, Пуаро, – проговорил он.
– А много ли вы встречали гениев? Талант не скроешь, и в первую очередь от себя. Но ближе к делу, друг мой. Должен признаться, я попросил мистера Ричарда Эмори встретиться с нами в двенадцать в библиотеке. Говорю «с нами», ибо рассчитываю на вашу помощь, Гастингс, вы мне очень понадобитесь.
– Всегда рад быть вам полезен, Пуаро, – ответил его преданный друг.
В двенадцать часов в библиотеке, откуда еще ночью тело сэра Клода Эмори увезли в морг, Пуаро вместе с Гастингсом беседовали с Ричардом Эмори. Вернее, Гастингс слушал и наблюдал, удобно устроившись на диване, а Пуаро задавал один за одним вопросы, стараясь как можно точнее воспроизвести все события предыдущего вечера. Наконец Ричард, который сидел за столом на месте отца, сказал:
– Кажется, больше мне нечего добавить. Надеюсь, я ответил достаточно подробно?
– Безусловно, месье Эмори, безусловно, – ответил Пуаро, облокачиваясь на подлокотник кресла. – Теперь у меня есть ясная tableau [4].
Он прикрыл глаза, словно пытаясь лучше представить себе происшедшее.
– Во главе стола сидит ваш отец, сэр Клод. Свет гаснет, раздается стук в дверь... Да, очень драматичная сцена.
– Хорошо, – произнес Ричард, сделав движение встать, – если это все...
– Остался сущий пустяк, – перебил его Пуаро, протягивая руку, словно пытаясь удержать.
Неохотно Ричард снова опустился на стул.
– Что еще?
– Вы еще не рассказали о том, что произошло до того, месье Эмори.
– До?
– Да, сразу после обеда.
– Ах, сразу!.. Ничего не произошло. Мы вышли из столовой. Отец вместе с секретарем, секретарь – это Эдвард Рейнор, прошли в кабинет. Остальные остались здесь.
Пуаро улыбнулся Ричарду сияющей улыбкой.
– И чем же вы тут занимались?
– О, да просто болтали. И почти все время слушали граммофон.
Пуаро задумчиво помолчал.
– И не произошло ничего особенного?
– Абсолютно ничего, – поспешно ответил Ричард.
Пристально глядя в лицо собеседнику, Пуаро спросил:
– Когда принесли кофе?
– После обеда.
Пуаро покрутил пальцами в воздухе.
– Как его подали? Кто разливал? Раздал ли дворецкий чашки или поставил на стол?
– Не помню точно, – сказал Ричард.
Пуаро тихо вздохнул и снова задумался.
– Кофе пили все? – спросил он.
– Да, думаю, да. Кроме Рейнора. Он кофе не пьет.
– А сэру Клоду кофе отнесли в кабинет?
– Кажется, да, – раздраженно ответил Ричард. – Это что, действительно так важно?
Пуаро поднял обе руки в извиняющемся жесте.
– Прошу прощения. Я просто пытаюсь восстановить картину. В конце концов, мы ведь все заинтересованы в том, чтобы вернуть пропавший листок, не так ли?
– Наверное, – угрюмо проговорил Ричард, но, взглянув на Пуаро, у которого брови при этих словах взлетели вверх, поспешно произнес: – Разумеется, разумеется, заинтересованы!
Пуаро отвел глаза в сторону.
– Хорошо. А теперь скажите мне, когда именно сэр Клод вышел из кабинета?
– Когда они обнаружили, что дверь заперта.
– Они?
– Да. Рейнор и кто-то еще.
– Могу ли я узнать, кто первый захотел уйти?
– Моя жена. Она весь вечер себя неважно чувствовала, – сказал Ричард.
– Бедняжка, – голос Пуаро был полон искреннего сочувствия. – Надеюсь, сегодня ей лучше? Попозже я непременно задам несколько вопросов и ей.
– Боюсь, это невозможно, – сказал Ричард. – Моя жена не в состоянии встретиться с вами, а тем более отвечать на вопросы. В конце концов, она рассказала бы вам то же самое, что и я.
– Возможно, возможно, – закивал Пуаро. – Однако женщины, месье Эмори, зачастую намного наблюдательнее мужчин. Возможно, в таком случае я могу поговорить с мисс Эмори?
– Мисс Эмори слегла, – поспешно сказал Ричард. – Смерть отца оказалась для нее слишком тяжелым ударом.
– Понимаю, – задумчиво отозвался Пуаро.
Наступило молчание. Ричард явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он резко поднялся и подошел к окну.
– Пора проветрить, – сказал он. – Здесь очень жарко.
– Англичане все одинаковы, – Пуаро улыбнулся. – Вам всегда хочется все проветрить, будто мало ветра на улице. Непременно нужно, чтобы он гулял еще и по дому.
– Надеюсь, это не означает, что вы возражаете?
– Я? Нет, что вы, конечно нет. Я уже приспособился к здешним привычкам. Меня давно самого принимают за англичанина. – Сидевший в стороне на диване Гастингс при этом не удержался от улыбки. – Кстати, прошу прощения, разве окно не заперто?
– Заперто, – отозвался Ричард. – Но отцовские ключи у меня.
С этими словами он достал из кармана связку ключей, отомкнул замок и широко распахнул окно.
Пуаро пересел на табурет подальше от свежего воздуха и зябко повел плечами, а Ричард встал возле окна, набрав полную грудь свежего воздуха, глядя в сад. Потом, очевидно приняв для себя какое-то решение, подошел к Пуаро.
– Месье Пуаро, – проговорил он. – Не буду ходить вокруг да около. Мне известно, что моя жена попросила вас остаться, но вчера был тяжелый день, у нее была истерика, и она не понимала, что делает. За то, что здесь происходит, отвечаю я, а я честно вам скажу: мне наплевать, кто взял этот листок. Отец был человек не бедный. Последнее его открытие стоит, конечно, немало, но мне хватит и того, что есть, и я не стану притворяться, будто я очень заинтересован в поимке вора. В мире хватает взрывчатки и без этого открытия.
– Понятно, – задумчиво пробормотал себе под нос Пуаро.
– Иными словами, я думаю, – продолжал Ричард, – что лучше оставить все как есть.
Брови Пуаро взлетели вверх, изобразив крайнее изумление.
– Вы хотите, чтобы я уехал? – спросил он. – Чтобы я прекратил расследование?
– Да, вот именно. – Ричард Эмори старался не смотреть в лицо Пуаро.
– Но, – настойчиво сказал детектив, – кто бы ни украл этот листок, ведь он наверняка сделал это не для того, чтобы его выбросить, не так ли?
– Конечно, – согласился Ричард и отвернулся от Пуаро. – Тем не менее...
Медленно и серьезно Пуаро произнес:
– Вы не можете не понимать, что... как бы это сказать... на вашу семью ляжет позорное пятно.
– Позорное пятно? – вскинулся Ричард.
– Пятеро, – сказал Пуаро, – всего пятеро человек имели возможность выкрасть конверт. И до тех пор, пока не станет известно, кто вор, подозрение будет лежать на всех.
При этих словах в библиотеку вошел Тредвелл.
– Я... Но я... – выдавил из себя Ричард и замолчал.
– Прошу прощения, сэр, – сказал дворецкий, обращаясь к Эмори. – Прибыл доктор Грэм, и он хочет вас видеть.
– Сейчас иду, – отозвался Ричард и, обрадовавшись возможности прервать неприятный разговор, быстро направился к двери. Однако в дверях повернулся и сухо попрощался: – Прошу прощения, месье Пуаро.
Когда дверь за ними закрылась, Гастингс взволнованно вскочил с дивана.
– Послушайте, Пуаро! – воскликнул он. – Неужели вы не понимаете, его отравили!
– Что, дорогой мой, как вы сказали?
– Конечно! Отравили! – торжествующе повторил Гастингс и энергично затряс головой.
Глава 9
Пуаро прищурился.
– Потрясающе, как вы догадались, дорогой Гастингс? Какой острый блестящий ум! Какой стремительный вывод!
– Послушайте, Пуаро, – обиделся Гастингс, – что это за тон? Не хотите же вы сказать, что старик умер от сердечного приступа? Мысль об убийстве напрашивается сама собой. Правда, Ричард Эмори так этого и не понял – вот у кого весьма средние умственные способности. Он до сих пор ничего не понял.
– Вы так думаете, друг мой?
– Конечно. Я наблюдал за ним вчера, когда доктор Грэм отказался выдать свидетельство о смерти и настаивал на вскрытии.
Пуаро тихонько вздохнул.
– Да, да, – примирительно сказал он. – Но сейчас доктор Грэм приехал как раз с тем, чтобы сообщить результаты. И через несколько минут мы узнаем, кто прав.
Он хотел было добавить что-то еще, но замолчал, отошел к камину и поправил вазу с бумажками. Гастингс снисходительно улыбнулся.
– Послушайте, Пуаро, аккуратность у вас стала просто маниакальной.
– Вас это раздражает? – спросил Пуаро, критически оглядывая результат.
Гатсингс хмыкнул.
– Разумеется, нет.
Пуаро поднял палец.
– Гастингс! – сказал он, качая им в такт словам. – Запомните, симметрия должна быть во всем. А также порядок и аккуратность, и особенно в этом нуждаются маленькие серые клеточки.
– Вы опять! Ну нет, только не про маленькие серые клеточки! – взмолился Гастингс. – Скажите лучше сразу, к какому выводу они вас привели на этот раз.
Пуаро удобно устроился на диване и, по-кошачьи прищурив свои зеленые глаза, посмотрел на приятеля.
– Если бы вы наконец последовали моему примеру и попытались привести в порядок, а также в действие те, что есть у вас, то, возможно, и вам все давно стало было бы понятно. Как мне, – самодовольно добавил он. – Но если хотите, – великодушно предложил Пуаро, – в ожидании доктора я готов послушать, к каким выводам пришли вы, друг мой.
– Во-первых, – охотно откликнулся Гастингс, – ключ, который вы нашли под стулом секретаря, с самого начала показался мне очень подозрительным.
– Неужели?
– Безусловно, – кивнул Гастингс. – Даже в высшей степени подозрительным. Но в целом я склоняюсь к мысли, что преступление совершил итальянец.
– Ах вот как! – пробормотал Пуаро. – Загадочный доктор Карелли.
– Вот именно, загадочный, – подтвердил Гастингс. – Это слово подходит к нему как нельзя более. Что ему здесь понадобилось, в глухой английской деревне? Я вам отвечу. Он охотился за расчетами сэра Клода. Он наверняка работает на иностранную разведку. Вы понимаете, что это означает.
– Конечно, дорогой мой, – улыбнулся в ответ Пуаро. – В конце концов, я тоже иногда посещаю кинематограф.
– Если вскрытие подтвердит, что сэр Клод действительно был отравлен, Карелли становится подозреваемым номер один. Вспомните Борджиа. Яд вполне в духе итальянцев. Как бы он не сбежал!
– Никуда он не побежит, мой друг, – покачал головой Пуаро.
– Откуда, господи боже, у вас такая уверенность? – изумился Гастингс.
Пуаро откинулся в кресле и знакомым жестом сложил кончики пальцев.
– Разумеется, я не могу все знать, – сказал он. – И не могу быть уверенным. Но я так думаю.
– Почему?
– Как вы считаете, дорогой коллега, где сейчас находится украденный листок? – ответил вопросом на вопрос Пуаро.
– Откуда же мне знать?
Пуаро помолчал, словно предоставляя Гастингсу возможность самому найти ответ, и, не вытерпев, великодушно предложил:
– Подумайте, друг мой. Соберитесь с мыслями. Разложите по полочкам. Наведите порядок. В порядке секрет успеха.
В ответ Гастингс озадаченно потряс головой.
– В доме есть только одно место, где он может быть, – подсказал детектив.
– Да ради всего святого, где же оно? – вопросил Гастингс, и в голосе его послышалось явное страдание.
– Разумеется, в этой комнате, – торжествующе заявил Пуаро, улыбнувшись, будто Чеширский кот.
– Бог мой, что вы хотите этим сказать?
– Давайте, Гастингс, вернемся к фактам. Со слов доброго старого Тредвелла мы знаем, что сэр Клод предпринял все меры предосторожности, чтобы листок нельзя было вынести отсюда. Следовательно, когда он сообщил гостям о своем небольшом сюрпризе, то есть о том, что их ждет, листок еще оставался у вора. Что, по-вашему, вор должен был сделать в такой ситуации? Узнав о нашем приезде, он вряд ли рискнул бы оставить его у себя. Оставались два выхода. Либо вернуть его так, как предложил сэр Клод, либо под покровом темноты попытаться спрятать его за одну минуту. Коли он не сделал первого, то, значит, сделал второе. Voila! [5] Видите, Гастингс, все просто.
– Господи, Пуаро, – Гастингс пришел в необыкновенное волнение. – Наверное, вы правы.
Он вскочил и подошел к письменному столу.
– Вижу, что моя мысль вам пришлась по душе. Но в доме есть человек, которому найти здесь украденный листок гораздо легче, чем нам.
– Кто это?
Пуаро энергично подкрутил усы.
– Да тот, кто спрятал его, parbleu! [6] – воскликнул он, сопроводив свои слова жестом фокусника, который вынул из шляпы кролика.
– Вы хотите сказать...
– Я хочу сказать, – терпеливо пояснил Пуаро, – что рано или поздно вор попытается забрать добычу. И потому один из нас должен все время находиться здесь.
В это мгновение кто-то тихо и осторожно взялся за ручку двери. Пуаро замолчал и, махнув рукой Гастингсу, вместе с ним укрылся за граммофоном.
Глава 10
Дверь открылась, и в комнату крадучись вошла Барбара Эмори. Она взяла стул у стены, подставила к шкафу и достала ящик с лекарствами. Неожиданно Гастингс чихнул. Барбара вздрогнула и уронила ящик.
– О, – Барбара явно пришла в смятение, – я не заметила, что здесь кто-то есть.
Гастингс ринулся вперед, поднял ящик и передал Пуаро.
– Позвольте мне, мадемуазель, – сказал маленький сыщик. – Этот ящик слишком тяжелый для ваших ручек.
Он поставил ящик на стол.
– Вы храните здесь какую-то свою коллекцию, мадемуазель? Птичьи яйца? Или, быть может, ракушки?
– Не хочется вас разочаровывать, месье Пуаро, – с нервным смешком отвечала Барбара, – но здесь вещи куда более прозаичные. Порошки и пилюли.
– У вас такой здоровый вид, мадемуазель, что вам вряд ли нужна вся эта чепуха.
– Мне не нужна, – согласилась Барбара. – А Люсии нужна. У нее с утра ужасно болит голова.
– Бедняжка, – посочувствовал Пуаро, и в голосе у него было искреннее сочувствие. – Так это она попросила вас принести лекарства?
– Да, – сказала Барбара. – Я уже дала ей аспирин, но аспирин не помог, и она попросила что-нибудь посильнее. Я решила отнести ей весь ящик... И уже отнесла бы, если бы не вы.
– Если бы не мы... – задумчиво повторил Пуаро, опершись о ящик. – А что изменилось здесь из-за нашего присутствия, мадемуазель?
– Вы и сами видите. Во-первых, этот ящик еще здесь, – фыркнула Барбара. – И наша тетушка, например, раскудахталась, как старая курица! А Ричард! Чертов зануда! Толку от него! Когда женщина больна, толку от мужчин вообще не дождешься.