Черный кофе Кристи Агата

Глава 15

Минут пятнадцать спустя инспектор Скотленд-Ярда Джепп и его помощник, молодой констебль по имени Джонсон, закончили предварительный осмотр библиотеки. Джефф, плотный, румяный грубоватый и добродушный человек средних лет, тихо болтал с Пуаро и Гастингсом, который успел вернуться из своей ссылки на лоно природы.

– Вот, – Джепп повернулся к подошедшему констеблю, – это и есть мистер Пуаро. Сколько я тебе про него рассказывал! Мы с ним не раз хорошо поработали. Встретились мы давно, когда мистер Пуаро еще служил в бельгийской полиции. Тогда мы вели дело о подложных документах в Эберкромби, так, Пуаро? Начали в Эберкромби, закончили в Брюсселе. Славные были денечки! А помните Барона? Ну был жулик! Провел всю полицию всей Европы. Но в Антверпене-то мы его накрыли, и тоже благодаря мистеру Пуаро!

Джепп повернулся к Пуаро.

– Потом мы снова встретились в Лондоне, так, Пуаро? Вы уже вышли в отставку. Но дело о том загадочном происшествии в Стайлзе раскрыли, помните? В последний раз мы виделись года два назад, так? Когда вывели на чистую воду этого итальянца. Неожиданный сюрприз, Пуаро, неожиданный. Но я так обрадовался, когда увидел тут вашу черепушку, чтоб мне провалиться!

– Черепушку? – недоуменно переспросил Пуаро, так и не выучивший лондонские словечки.

– Голову, я хотел сказать, вашу лысую голову, старик, – ухмыльнулся Джепп. – Что ж, поработаем еще разок, а?

– Но, дорогой мой Джепп, не забудьте про маленькие слабости, – улыбнулся в ответ Пуаро.

– Лукавый старый бродяга, вот вы кто! – И Джепп хлопнул Пуаро по плечу. – Послушайте, а эта миссис Эмори, с которой вы тут болтали, когда я вошел, а она ведь прехорошенькая. Жена Ричарда Эмори, так? Спорим, вы отвели с ней душу, старый пес!

Инспектор громко хохотнул и уселся за стол.

– Так или иначе, – продолжал он, развалившись в кресле, – это дельце как раз для вас. Ваш изощренный ум только такие и любит. А я терпеть не могу отравления. Не за что ухватиться. Ходи да выясняй, что он там ел, что пил, кто подал, кто подышал на то, что кто-то подал, и так далее. Впрочем, как раз это доктор Грэм уже выяснил. Яд подсыпали в кофе. И доза была такая, что сэр Клод должен был умереть почти сразу. Это мы еще все прочтем в экспертизе, но дело-то надо раскрыть.

Джепп поднялся.

– Ладно, с этой комнатой мы закончили. Нужно поговорить с мистером Ричардом Эмори, потом с доктором Карелли. Похож он на одного нашего клиента. Всякое может быть, всякое может быть.

Он направился к двери:

– Вы с нами, Пуаро?

– Разумеется, – сказал Пуаро и поднялся.

– Ну и капитан Гастингс, конечно, тоже, – хмыкнул Джепп. – Он у вас будто тень, а, Пуаро?

Пуаро многозначительно взглянул на друга.

– По-моему, Гастингсу больше хочется остаться здесь, – ответил он.

– Да, пожалуй, я лучше останусь, – понял его мысль Гастингс.

– Как хотите, – Джепп явно удивился.

Втроем – Пуаро, Джепп и констебль – они удалились из комнаты. И тут же через французское окно из сада вошла Барбара. Она была в розовой блузке и светлых брюках.

– Ах, вот вы где, дорогой мой. Послушайте, а кто это свалился нам на голову? – спросила она, устраиваясь на диване. – Неужели полицейские?

– Да, – ответил Гастингс, присаживаясь рядом. – Инспектор Скотленд-Ярда Джепп. Пошел поговорить с вашим кузеном, задать ему несколько вопросов.

– Наверное, он и меня захочет о чем-нибудь спросить, как вы думаете?

– Представления не имею. Но вам в любом случае не о чем беспокоиться, – успокоил Гастингс.

– О, я и не думала беспокоиться, – удивилась Барбара. – Наоборот, мне очень даже интересно! Так и тянет немножко поморочить им головы. Просто так, чтобы пощекотать нервы. Обожаю щекотать нервы, а вы?

Гастингс недоуменно вскинул брови.

– Я... Понятия не имею. Впрочем, по-моему, нет.

Барбара насмешливо улыбнулась.

– Знаете, вы для меня загадка. Вы откуда?

– Э-э, несколько лет я прожил в Южной Америке.

– Я так и знала! – воскликнула она. И приложила ладонь козырьком к глазам. – На широких просторах Южной Америки! Так вот почему вы так восхитительно старомодны.

Гастингс обиделся.

– Прошу прощения, – сухо проговорил он.

– Ах, но мне это так нравится, – торопливо добавила Барбара. – Вы здесь дорогой гость, самый дорогой гость.

– Что вы называете старомодным?

– А-а, это когда... – Барбара на секунду задумалась. – Вот скажите, вы верите во всю эту чепуху: во все эти приличия, честность, в ложь во благо, ну и так далее?

– Разумеется, – удивился Гастингс. – А вы разве нет?

– Я? Значит, вы думали, что я, как все, буду говорить, будто смерть бедного дядюшки Клода большое несчастье?

– А разве нет? – Гастингс был шокирован.

– Господи! – воскликнула Барбара. Она вскочила с дивана и присела на краешек кофейного столика. – Да насколько мне известно, в этом доме в жизни не происходило более счастливого события. Вы не представляете себе, что это был за отвратительный скряга. Не представляете себе, как он нами помыкал!

Она замолчала, чтобы немного успокоиться.

– Я... я... я думаю, вы... – смущенно пробормотал Гастингс, но Барбара не дала ему договорить.

– Нет, вам не нравится честность. Хотя вы, кажется, только что сказали, что нравится. Значит, вам больше понравилось бы, если бы я оделась в черное, а не вот в это, и ходила и причитала: «Бедный дядюшка Клод! Он нас так любил!»?

– Разумеется! – воскликнул Гастингс.

– Зачем же притворяться? Могу себе представить, какой вы, если с вами познакомиться поближе. Но я-то хочу сказать только одно: жизнь слишком коротка, чтобы терять время еще и на ложь и притворство. Я знаю, в глубине души все у нас радуются его смерти. Никто меня в этом не разубедит. Даже тетушка Кэролайн. Она, бедняжка, терпела его дольше всех нас.

Неожиданно Барбара успокоилась.

– Знаете, что мне пришло в голову, – уже тише сказала она. – Если подойти к делу с научной точки зрения, то отравить его должна была именно тетушка Кэролайн. Никакой это был не сердечный приступ. Ничего похожего. Так вот, логическая цепочка выстраивается сама собой: тетя Кэролайн столько лет сдерживала все свои обиды, в ней развился тяжелейший комплекс...

– Что ж, теоретически вполне возможно, – осторожно поддакнул Гастингс.

– Но кто же тогда стянул листок? – не обращая внимания, перебила себя Барбара. – Все говорят, итальянец. Но лично я подозреваю Тредвелла.

– Дворецкого? Бог ты мой! Почему?

– Потому что он не входил в кабинет!

На лице Гастингса отразилось откровенное недоумение.

– Я иду от обратного, – пояснила Барбара. – Я выбираю того, на кого меньше всего можно подумать. Он, скорее всего, и есть убийца. В самых хороших книжках именно так и бывает. А на Тредвелла-то уж точно никто не подумает.

– Никто, кроме вас, – с улыбкой уточнил Гастингс.

– Да, кроме меня.

Барбара поднялась и как-то нерешительно улыбнулась.

– Как странно... – вдруг пробормотала она себе под нос.

– Что именно?

Гастингс тоже поднялся.

– Да так, вспомнила кое о чем. Пойдемте-ка лучше в сад. Мне здесь не нравится.

И она шагнула к открытому окну.

– Боюсь, я не смогу составить вам компанию, – сказал Гастингс.

– Почему?

– Я должен остаться здесь.

– Знаете, эта комната явно вызывает в вас какие-то особенные чувства. Помните, вчера? Все сидят потрясенные, только что узнав про кражу, и вот входите вы и говорите: «Какая милая комната, мистер Эмори», и у всех сразу отлегло. Вы оба такие забавные, на вас так было интересно смотреть. Этот удивительный маленький человечек – пять футов четыре дюйма, не больше, но какое чувство собственного достоинства! И вы, такой милый.

– Что ж, на первый взгляд Пуаро действительно может показаться даже смешным, – согласился Гастингс. – А сколько у него всяких маленьких странностей. Например, он совершенно не выносит беспорядка. Если что-то не так стоит, если где-то лежит пылинка, если у кого-то сбился галстук, тогда он невыносимо страдает.

– Как вы не похожи, – засмеялась Барбара.

– У него, знаете ли, даже метод основан на аккуратности, – продолжал Гастингс. – Порядок и метод – два его идола. Он довольно скептически относится к явным уликам, вроде следов под окном или остатков пепла. Сами по себе, сказал бы он вам, эти улики никогда не дадут ключ к решению, истинная работа свершается изнутри. А потом постучал бы себя по лысине и с ужасным самодовольством добавил: «Серые клеточки... знаете ли, маленькие серые клеточки. Никогда не забывайте о них, mon ami!»

– Ах какой он прелесть! – воскликнула Барбара. – Но вы еще больше, с этой вашей «милой комнатой»!

– Но это действительно милая комната, – несколько раздраженно возразил Гастингс.

– Лично мне она такой не кажется, – сказала Барбара.

Она взяла Гастингса за руку и потащила к окну.

– Хватит с вас здесь торчать, хватит. Идемте!

– Вы не понимаете, – заупирался Гастингс, отнимая руку. – Я пообещал Пуаро.

– Вы пообещали месье Пуаро, что не уйдете из этой комнаты? – удивилась Барбара. – Но с какой стати?

– Этого я не могу вам сказать.

– О! – Барбара помолчала, потом обошла Гастингса сзади. – «Мальчик был на пылающем корабле...» – сменила она тон.

– Что вы сказали? – изумился Гастингс.

– «Хотя все уже бодро плыли к земле», – с завываниями продолжала декламировать она. – Ну что, идете вы или нет?

– Я просто вас не понимаю, – сердито отозвался Гастингс.

– Ну зачем вам меня понимать? Нет, вы и в самом деле прелесть! – Барбара взяла его под руку. – Идемте, и я вас соблазню. Вы самый, самый замечательный.

– Не тяните меня за штанину.

– Буду, – не отступила Барбара. – Я от вас без ума. Вы положительный и старомодный.

Она снова потянула его к окну, и на этот раз Гастингс сдался.

– А вы удивительная, – сказал он. – Вы не похожи ни на одну девушку, которых я знал.

– Очень рада слышать. Добрый знак, – сказала Барбара, останавливаясь в оконном проеме и глядя Гастингсу прямо в глаза.

– Добрый знак?

– Да, вы мне дали повод надеяться.

Гастингс покраснел, а Барбара весело рассмеялась и вытолкнула его в сад.

Глава 16

Библиотека оставалась пустой недолго. После ухода Барбары с Гастингсом не прошло и минуты, как дверь распахнулась и вошла мисс Эмори с рабочей сумкой в руках. Она подошла к дивану, положила сумку и, встав на колени, принялась шарить в щели между сиденьем и спинкой. В этот момент на пороге появился доктор Карелли – в шляпе и с небольшим чемоданом. При виде мисс Эмори он остановился и забормотал извинения.

Смутившись, мисс Эмори поднялась.

– Я искала спицу, – зачем-то объяснила она, наконец нащупав ее в щели и взмахнув находкой. – Завалилась.

Тут она заметила чемодан.

– Вы собираетесь нас покинуть, доктор Карелли?

Карелли положил чемодан и шляпу на стул.

– Не смею больше злоупотреблять вашим гостеприимством, – ответил он.

Мисс Эмори явно обрадовалась.

– Что ж, если вы так считаете, – начала было она, но тут же, вспомнив обо всех печальных и сложных обстоятельствах, прибавила: – Впрочем, пожалуй, едва ли это теперь можно сделать, избежав утомительных формальностей...

Мисс Эмори нерешительно замолчала.

– Формальности я уже уладил, – бодро произнес Карелли.

– В таком случае, если вы считаете, что вам пора...

– Пора, пора.

– Тогда я вызову машину, – твердо заявила мисс Эмори и направилась было к кнопке звонка.

– Нет, нет, – не менее твердо остановил ее доктор. – Это я тоже уже уладил.

– Но ведь вам пришлось самому снести чемодан, – ужаснулась мисс. – Что за слуги у нас! У них, видите ли, после смерти Клода руки опустились! – Мисс Эмори села и достала вязанье. – Руки опустились, мысли разбежались. Никто не умеет держаться. Странно, не так ли, доктор?

Карелли явно занервничал.

– Очень странно, – рассеянно отозвался он, поглядывая в сторону телефона.

Мисс Эмори, продолжая болтать, взялась за вязание.

– Надеюсь, вы успеете к поезду на двенадцать пятнадцать. Можете даже особенно не торопиться. Излишняя спешка только мешает. Я всегда говорила, кто суетится...

– Вы правы, – не дослушал Карелли, – времени у меня, думаю, вполне достаточно. Но... нельзя ли воспользоваться телефоном?

Кэролайн вскинула голову.

– О да, конечно, – сказала она и снова склонилась над вязаньем. Ей и в голову не пришло, что Карелли желает поговорить без свидетелей.

– Благодарю вас, – процедил Карелли, направляясь к столу, где принялся листать справочник, будто отыскивая номер. Потом бросил нетерпеливый взгляд в сторону Кэролайн. – Мне показалось, вас позвала племянница, – сказал он.

Но мисс Эмори лишь перенесла на племянницу разговор, а занятия своего не прекратила.

– Ах, Барбара! – воскликнула она. – Такая славная девочка. Ей, знаете ли, приходится вести здесь довольно печальную жизнь. Впрочем, осмелюсь предположить, теперь ее жизнь наверняка изменится. – Кэролайн мечтательно подняла глаза. – Конечно, я делала все, что в моих силах. Но девушкам нужно развлекаться хоть иногда. И никакой «Пчелиный воск» этого не заменит.

На лице доктора Карелли к раздражению добавилось замешательство.

– Пчелиный воск? – переспросил он.

– Да!.. Или «Мед»? Ах, это какие-то витамины. По крайней мере, на банке написано «витамины»: A, B, C и D. Короче говоря, все, кроме одного, который принимают для профилактики бери-бери. Но, по-моему, если живешь в Англии, это уже лишнее. Такого здесь, слава богу, нет. Кажется, бери-бери – болезнь, которой болеют шлифовальщики риса, и это где-то в колониях. Очень интересно. Я и мистера Рейнора заставила их пить каждое утро, я имею в виду «Пчелиный воск» – каждое утро после завтрака. Он такой бледный, бедняжка. Я хотела, чтобы и Люсия пила, но она отказалась. – Мисс Эмори неодобрительно покачала головой. – Подумать только, когда я была молоденькой девушкой, мне строго-настрого запрещали есть карамельки из-за этого «Воска», то есть «Меда». Времена меняются. Да, времена меняются.

Доктор Карелли прикладывал все усилия, чтобы не выйти из себя.

– Да, да, мисс Эмори, – сказал он как можно вежливее.

Он нервно походил по комнате и наконец решился действовать напрямую.

– По-моему, вас зовет племянница.

– Зовет племянница?

– Да. Вы разве не слышите?

Мисс Эмори честно прислушалась.

– Н-нет, нет, – призналась она. – Как странно. – Она свернула вязанье. – У вас, должно быть, очень тонкий слух. Не то чтобы я плохо слышала. Мне, знаете ли, говорили, что...

Она уронила клубок. Карелли нагнулся и поднял.

– Благодарю вас, – сказала она. – У всех Эмори, знаете ли, очень хороший слух. – Она поднялась с дивана. – Мой отец сохранил и слух, и зрение до глубокой старости. В восемьдесят лет он читал без очков.

Она снова уронила клубок, и снова Карелли нагнулся и протянул его ей.

– Ах, большое спасибо. Он был удивительный человек, доктор. Я имею в виду отца. Совершенно удивительный. Спал на перине под балдахином, спальня у него никогда не проветривалась. Ночной воздух, говорил он, вреден для здоровья. К несчастью, потом у него случился приступ подагры, а в то время при нем была одна молоденькая сиделка, так вот она настояла, чтобы открыли форточку, и вот от этого мой бедный отец и умер.

Она в третий раз уронила клубок. На этот раз Карелли вложил ей клубок в руку и решительно повел к двери. Мисс Эмори продолжала болтать и на ходу:

– Не люблю я больничных сиделок, доктор. Обо всех сплетничают, все время пьют чай и только и делают, что раздражают слуг.

– Очень справедливое наблюдение, очень справедливое, – поспешно согласился с ней доктор и распахнул дверь.

– Благодарю вас, – произнесла мисс Эмори, подталкиваемая в спину твердой рукой.

Карелли захлопнул дверь и бросился к телефону.

– Говорят из Маркет-Клив, три-один-четыре. Соедините меня с Лондоном... Сохо, восемь-восемь-пять-три... нет, пять-три, да... Что?.. Перезвоните?.. Хорошо.

Он положил трубку, постоял, нетерпеливо покусывая ногти. Потом прошел в кабинет. В эту минуту в библиотеке появился Рейнор. Оглядевшись, он как бы бесцельно подошел к камину, постоял, потрогал вазу с бумажками. В этот момент, хлопнув дверью, вернулся Карелли, и Рейнор оглянулся.

– Не знал, что вы там, – удивился секретарь.

– Я жду звонка – объяснил Карелли.

– Ах, вот оно что!

Помолчав, Карелли спросил:

– Вы не знаете, когда приехали полицейские?

– По-моему, минут двадцать назад. Вы уже видели их?

– Только издалека.

– Приехал инспектор из Скотленд-Ярда, – сказал Рейнор. – Он, кажется, был где-то здесь неподалеку по другому делу, потому его и попросили заглянуть сюда, помочь местной полиции.

– Повезло, – заключил Карелли.

– Конечно.

В этот момент зазвонил телефон. Рейнор машинально шагнул к аппарату, но Карелли ринулся наперерез.

– Прошу прощения, думаю, это звонят мне. – Он поднял на Рейнора вопросительный взгляд. – Не могли бы вы...

– Разумеется, дорогой доктор, – мгновенно сообразил секретарь. – Конечно, я выйду.

Рейнор вышел, а Карелли схватился за трубку.

– Алло, – ровным голосом произнес он. – Мигель?.. Да?.. Нет, черт побери, нет. Это было невозможно... Ты не понимаешь, старика вчера отравили... Выезжаю немедленно... Здесь Джепп... Джепп, помнишь инспектора из Скотленд-Ярда?.. Нет, меня не видел... Тоже надеюсь... В том же месте, сегодня в девять тридцать... Отлично.

Карелли положил трубку и собрался удалиться. Он уже взялся за чемоданчик, надел шляпу и шагнул к распахнутому окну. Но едва занес ногу над подоконником, как столкнулся с Эркюлем Пуаро.

– Прошу прощения, – сказал итальянец.

– Ничего страшного, – вежливо ответил Пуаро, загораживая собой проход.

– Вы не позволите пройти?

– Нет. Извините, но это невозможно, – невозмутимо проговорил Пуаро. – Совершенно невозможно.

– Я требую.

– Ничего не могу поделать, – дружелюбно улыбнулся Пуаро.

Неожиданно Карелли вдруг рванулся вперед. Маленький детектив резко отступил в сторону, сделал какое-то едва заметное точное движение и, одновременно перехватив чемодан, бросил Карелли прямо в объятия инспектора Джеппа, который уже возник у него за спиной.

– Привет, а это еще кто? – изумился Джепп. – Ба-а, да провалиться мне – Тонио!

Пуаро добродушно рассмеялся и отошел в сторону.

– Я так и подумал, дорогой Джепп, что имя этого джентльмена вам должно быть известно.

– Мне-то известно не только его имя. Мне известно о нем все, – удовлетворенно кивнул головой Джепп. – Тонио вообще личность знаменитая. Так ведь, Тонио? Спорим, от месье Пуаро ты такого не ожидал. Как вы называете эти приемчики, Пуаро? Джиу-джитсу? Бедняга Тонио.

Пуаро открыл на столе чемоданчик. Карелли рявкнул:

– У вас против меня ничего нет, Джепп! Вы не имеет права меня задерживать.

– Что ты говоришь, – проворчал Джепп. – Спорим, это ты стащил формулу и прикончил старого джентльмена. – Он повернулся к Пуаро. – Такие бумажки его специальность, и я нисколько не удивлюсь, если сейчас при нем окажется краденый листок, иначе с чего бы ему бежать.

– Согласен, – сказал Пуаро.

Джепп обыскал карманы Карелли, а Пуаро тем временем внимательно изучал содержимое чемодана.

– Ну? – наконец, не выдержав, спросил Джепп.

– Ничего, – спокойно ответил маленький детектив, закрывая крышку. – Абсолютно ничего. Я разочарован.

– Думали, самые умные, так? – хмыкнул Карелли. – А вот нет. Но могу вам сказать...

Тихо и твердо Пуаро его перебил:

– Разумеется, но вряд ли это пойдет вам на пользу.

Карелли оторопел.

– Вы о чем? – воскликнул он.

– Месье Пуаро прав, – сказал Джепп. – Вам лучше пока придержать язык.

Он подошел к двери и крикнул в коридор:

– Джонсон!

Молодой констебль сунул голову в дверь.

– Соберите-ка здесь всю семейку. Мне нужны все.

– Есть, сэр, – ответил Джонсон и исчез из виду.

– Я протестую! Я...

Карелли задохнулся от негодования. Вдруг он подхватил чемоданчик и бросился к окну. Рванувшийся наперерез Джепп сгреб итальянца в охапку и швырнул на диван, выхватив чемодан.

– Спокойно, тебе никто ничего не сделал, – рявкнул он насмерть перепугавшемуся Карелли.

Пуаро подошел к окну.

– Прошу вас, не уходите, месье Пуаро, – окликнул его в спину Джепп, ставя чемодан на кофейный столик. – Сейчас здесь будет интересно.

– Нет-нет, дорогой мой, я никуда и не собираюсь, – уверил его Пуаро. – Я просто постою у окна. И совершенно с вами согласен, этот общий сбор действительно может оказаться в высшей степени интересным.

Глава 17

Постепенно собрались все. Карелли с мрачным видом сидел на диване, Пуаро прикрывал спиной окно. Из сада под ручку вернулись Барбара с Гастингсом. Гастингс встал рядом с Пуаро, а Барбара прошла к дивану и села рядом с Карелли.

Пуаро сказал шепотом: