Еврейский юмор Телушкин Иосиф

Мессия

В небольшом российском местечке совет сообщества решил выплачивать бедному еврею рубль в неделю, чтобы тот сидел на въезде в город и первым поприветствовал Мессию, когда тот прибудет.

Его брат пришел его навестить и недоумевал, почему тот выбрал столь низкооплачиваемую работу.

«Правда то, – отвечает бедняк, – что платят немного. Но зато это постоянная работа».

Понятие Мессии является одним из главных вложений иудаизма в западное мышление, и оно стало одним из важнейших в христианстве. Поскольку мессианские пророчества о всеобщем мире и избавлении не осуществились во времена Иисуса, иудеи отрицают христианские заявления о его мессианстве.

Для иудеев приход Мессии предстоит в будущем. В двенадцатом, наиболее знаменитом из его Тринадцати Принципов Веры, Маймонид написал: «Верую в приход Мессии, и если он задерживается, буду ждать его в любой день, когда бы он ни пришел». Во время Холокоста бесчисленное множество евреев пело эти строки, следуя в газовые камеры.

Среди многих ортодоксальных евреев, приход Mессии рассматривается как всегда наличествующая возможность. Когда хасидский ребе XIX века Леви Ицхак из Бердичева рассылал приглашения на женитьбу своего сына, он написал, что это будет происходить в Иерусалиме в такой-то день и такое-то время, но «если Господь воспрепятствует или Мессия еще не прибудет, свадьба состоится в тот же самый день и время, но здесь, в Бердичеве».

Несмотря на пылкое ожидание иудаизмом прихода Мессии, история научила евреев относиться скептически к предсказаниям о его близости, поскольку у них уже было немало плохого опыта с мнимыми мессиями.[129] B I веке Рабби Иоханан бен Заккай учил: «Если, когда вам скажут о прибытии Мессии, вы будете держать в руках саженец дерева, то сперва посадите саженец, а потом идите приветствовать Мессию».[130] Менее столетия спустя, после того, как Рабби Акива убеждал евреев следовать вероятному Mессии Симеону Бар-Кохба, Рабби Иоханан бен Торта дал ему следующее предсказание: «Из скул твоих прорастет трава, а Мессия все еще не прибудет».[131] В XII веке Mоше Маймонид порекомендовал йеменским евреям не тратить время на мистические спекуляции о времени прихода Мессии.

Есть основания полагать, что в Йемене многие евреи не стали следовать совету Маймонида. Согласно одному средневековому сказанию, в йеменский город прибыли два человека, и сообщили жителям, что ночью прибыл Мессия и переправит их всех в Израиль. Людям было велено всю ночь оставаться на крышах своих домов, однако Mессия так и не появился. Когда утром жители спустились с крыш, то странники уже пропали, равно как и многие вещи наивных горожан.

Горечь, порождаемая ложными мессиями, не осталась не отмеченной в еврейском юморе.

Еврей приходит из синагоги домой и говорит жене:

– Они сказали, что Мессия может прийти в любой день и забрать нас в Израиль.

Жена впала в истерику.

– О нет! Это будет кошмар. На то, чтобы полностью перебраться в тот район и купить дом, который мы хотим, уйдут годы. Я не хочу, чтобы Мессия забирал нас отсюда.

– Хорошо, хорошо, не волнуйся, – говорит ей муж. – Мы пережили фараона, пережили Амана. С Божьей помощью переживем и Мессию!

Противоречие между оптимистичным утверждением иудаизма о том, что придет Мессия и мир станет совершенен (тиккун олам), и тем угнетением, которое переживает еврейских народ, порождает скептицизм, дающий благодатную почву для расцвета юмора. Правда ли, что дела действительно так плохи, серьезнее, чем об этом думали некоторые евреи, и действительно ли они станут настолько хороши? Для пророков ответ определенно положительный. Согласно книге пророка Исайи, придет прекрасное будущее. Евреи вернутся в свою собственную, независимую землю, и в мире будет царить мир: «Не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать» (Исайя 2:4). Он даже предрек изменения в характере животных: «Теленок и лев будут лежать вместе, и никто не будет бояться» (11:6). Столь утопическое предсказание вряд ли могло избежать скальпеля еврейского остроумия. Согласно Вуди Аллену, предсказание следует читать: «Теленок и лев будут лежать рядом, но теленок не сможет уснуть».[132]

Или в качестве завершающего такой анекдот.

Человек пошел в зоопарк и попал к клетке со львом. Там он видит буквальное исполнение пророчества Исайи – в одной клетке лев и теленок. Изумленный, он подзывает служителя.

– Сколько времени живут в одной клетке лев и теленок?

– Уже больше года.

– Как вам это удается?

– Это не сложно. Каждое утро мы запускаем нового теленка.

Раввины

У раввина случается тяжелый сердечный приступ, и его на несколько недель помещают в больницу. Там его посещает президент синагоги.

– Рабби, я бы хотел поставить вас в известность, что вчера вечером совет директоров проголосовал за решение о вашем скорейшем выздоровлении. И оно было принято большинством голосов, двенадцать к девяти.

До недавнего времени раввины были учеными, лидерами и наиболее уважаемыми членами еврейского общества. Если составить список наиболее выдающихся евреев с I по XVII век, то, скорее всего, список возглавят такие раввины, как Гиллель, Акива, Раши и Маймонид. В еврейском фольклоре того периода главными действующими персонажами были раввины, и они почти всегда изображались либо героями, либо выдающимися личностями, либо и тем и другим.

В одном типичном для фольклора рассказе, в Испании мудрость раввина спасла от смерти все сообщество Севильи. Его, раввина, вместе с другими ведущими евреями, арестовали по обвинению одного влиятельного священника, заявившего, что они убили христианского младенца и использовали его кровь для своих религиозных обрядов (обвинение, называемое «кровавый пасквиль»). Священник набожно утверждал, что евреев будет судить Бог, а не он. Сам он просто свернул два листа бумаги и положил их в шляпу. На одном было написано «Невиновен», а на другом «Виновен». Раввину предложили самому выбрать одну из записок. Если он достанет «Невиновен», то его и всех остальных евреев отпустят. Если же будет «Виновен», всех севильских евреев сожгут.[133]

Шляпу поставили перед раввином.

«Есть по крайней мере пятьдесят процентов, что ты достанешь лист „Невиновен“», – шепнул кто-то раввину.

Однако раввин знал, что на самом деле у него нет шансов. Священник не стал бы рисковать, чтобы волей случая или Господа евреи оказались спасены, и без сомнения написал на обоих листах одно и то же: «Виновен».

– Выбирай, – приказал священник.

Раввин быстро достал листок бумаги, засунул его в рот и тут же проглотил.

– Ты что сделал? – закричал священник. – Как мы узнаем, какой листок ты проглотил?

– Взгляните на тот, что остался в шляпе, – сказал раввин. – Что бы там ни было, я проглотил противоположное.[134]

Таковы раввины из еврейского фольклора, но все же отношение к раввину как к премудрому лидеру еще сохранилось среди хасидов и многих ортодоксальных евреев.[135] Хасидские евреи, в частности, рассматривают рассказывание историй о праведных и мудрых раввинах как духовную деятельность, и компиляции подобных рассказов весьма востребованы. Многое из этого стало известно за пределами хасидских общин благодаря двухтомному сборнику Мартина Бубера «Хасидские истории».

Покойный рабби Шломо Зевин опубликовал сборник, содержащий сотни хасидских рассказов. Мне нравится история о рабби Исраэле из Вишниц, который любил ночные прогулки со своим габбаем (помощником). Как-то раз ребе остановился у дома одного из богатейших евреев Вишниц, управляющего местным банком.

«Давай зайдем», – сказал ребе.

Габбай был в недоумении. Управляющий был известен как человек светский и уж никак не последователь ребе. И потому он не мог представить, что за дела могут быть у ребе в этом доме.

Габбай постучал в дверь, управляющий открыл ее и пригласил пришедших пройти в дом. Ребе присел, и управляющий ждал, что тот начнет разговор. Однако ребе не проронил ни слова. Управляющий знал, что правила этикета не позволяют ему напрямую спрашивать ребе о цели его визита, а потому он обратился к габбаю, который просто пожал плечами, не имея ничего сказать этому человеку.

После двадцати минут молчания ребе встал.

– Шалом Алейхем [До свидания], – сказал он управляющему банком, когда уже направлялся к двери.

Человек больше не мог сдерживать свое любопытство.

– Рабби, что побудило вас зайти сюда?

– Мне было необходимо исполнить мицву [религиозное предписание].

– Что это за мицва?

– В Талмуде сказано, что если вы знаете, что ваше порицание будет принято во внимание, то необходимо его высказать, а если знаете, что порицание будет проигнорировано, то необходимо хранить молчание. Посудите, какое же это будет исполнение мицвы, если я буду сидеть дома и молчать? Напротив, я знал, что мне необходимо пойти в дом человека, который не станет слушать упрека, и посидеть там тихо, не высказывая его. Вот я и пришел сюда исполнить эту мицву.

– Но, возможно, – сказал управляющий банка, – я стану слушать.

– Боюсь, что нет, – сказал ребе.

Чем настойчивее ребе отказывался высказать упрек, тем большее любопытство охватывало управляющего. Наконец, отчаявшись, он закричал:

– Вы должны мне сказать! Пожалуй, я выслушаю.

– Конечно же вы знаете такую-то, – сказал наконец ребе, назвав имя одной вдовы, которая жила в их городе. – Она оказалась не в состоянии выплатить ипотеку, и ваш банк послал ей уведомление, что изымет ее дом за неплатеж.

– А, это, – сказал управляющий, не обратив внимания на историю. – Это не имеет ко мне никакого отношения. Я не хозяин банка, а лишь управляющий. Я не могу прощать займы, это не мои деньги. Тут я ничего не могу сделать.

– Это-то я и имел в виду, – говорит ему ребе. – Вы не станете слушать.

И он ушел, не сказав больше ни слова.

В ту ночь управляющий банка так и не смог уснуть. На следующее утро он выплатил ипотеку вдовы из своего собственного кармана.[136]

Герои следующей истории, происходившей относительно недавно, Рабби Исраэль-Меир ha-Коэн (умерший в 1933 году в Польше), был известен в еврейском мире как Хафец, Хаим («Жизнелюб»). Он был первейшим ученым, а также почитался как святой. Его знаменитая книга являет собой призыв к евреям не заниматься сплетнями.

Как-то раз арестовали его ученика, незаслуженно обвинив того в преступлении. Адвокат пригласил пожилого рабби в качестве свидетеля, который должен был дать показания о репутации подзащитного.

Прежде чем Хафец, Хаим дал свидетельские показания, адвокат попытался произвести на судью впечатление святостью Рабби.

– Знаете ли вы, что рассказывают о нем евреи? – сказал он судье. – Однажды он пришел домой и застал вора, орудующего там. Когда вор, который еще держал в руках какие-то деньги и вещи, увидел его, то бросился наутек. Рабби побежал вслед за ним, крича ему вдогонку: «Объявляю все мои вещи бесхозными!» [чтобы вор не был виновен в каком-либо воровстве].

Судья пристально посмотрел на адвоката и с явным скептицизмом спросил:

– Вы верите в то, что так оно и было в действительности?

– Не знаю, ваша честь, – сказал адвокат, – но ни о вас, ни обо мне такие истории никто не рассказывает.

Помимо праведности, говорили еще и о находчивости хасидских ребе.

Рабби Шмуаль из Сокотчева как-то пожаловался своему отцу на то, что постоянный поток посетителей, желающих увидеться с ним, не оставлял ему времени для учебы.

На что отец сказал ему: «Если они богаты, попроси у них взаймы, и они к тебе больше не придут. Если они бедны, дай им взаймы, и они больше не придут».

В середине 1980-х годов хасидского ребе спросили о его мнении об ирано-иракской войне.

– Желаю обоим сторонам Мазал тов! – ответил ребе.

В ходе восьмилетней войны между Ираном и Ираком погибло около миллиона человек, и в этом ответ ребе выглядит бессердечным. Но, учитывая, что и Иран, и Ирак намеревались уничтожить Израиль, пожелание ребе можно понять лучше.

Суровый мир американских раввинов

То, что многие из предыдущих историй пришли в Америку из-за океана, и главные действующие лица в них – это очень традиционные восточноевропейские раввины, не является случайным совпадением. Раввины из современного еврейского юмора уже другого рода. Они могут быть блестящи, а могут таковыми не быть, но одно будет несомненным – почтенными они не будут.

Ричард Рубинштейн, профессор религии и посвященный в духовный сан консервативный рабби, имеющий одно особенное отличие – он также учился в реформаторской и ортодоксальной семинариях, – написал увлекательный очерк, «Рабби умирает», в котором показывает ряд глубинных причин того, почему правления синагог, в особенности консервативных, часто изводят своих раввинов. С одной стороны, отмечает Рубинштейн, лидеры из мирян воспринимают раввинов в качестве духовного и нравственного авторитета, который им следует почитать; с другой стороны – им сложно испытывать глубокое почтение к человеку, которого они нанимают и увольняют, и который должен обращаться к ним всякий раз, когда он хочет повысить свою зарплату. Рубинштейн приводит в качестве примера одну синагогу в Пенсильвании, где отношение «членов правления» к рабби колебалось от непомерного почтения к тому, кто занял место их отцов, до неуважения, выказываемого лакею.[137]

«Почтение» современных евреев к своим раввинам привело к подобным анекдотам.

– Мой рабби настолько замечателен, – похваляется еврей другу, – что может о чем угодно говорить два часа.

– А мой рабби настолько замечателен, – отвечает друг, – что может ни о чем говорить два часа.

Раввины, которые говорят слишком много, часто высмеиваются среди евреев. Иосиф Аукштейн, раввинский проповедник, пользующийся необычайным успехом, обычно предупреждал студентов семинарии в Иешива-Университете: «Если нефть не пошла в течение двадцати минут – прекращайте бурить».

В современном еврейском юморе раввины, некогда хранители души еврея, обычно осуждаются за притворную скромность и многословие.

На большом собрании по случаю Йом-Кипура встает кантор и начинает службу. Внезапно его охватывает волнение, он убегает к ковчегу, где хранятся рукописи Торы, и громко говорит Богу: «Господи, я не достоин возглавлять это святое собрание в молитвах. Что есть я, лишь пыль да прах?»

Раввин глубоко тронут словами кантора. Он тоже бежит к ковчегу и кричит Богу: «Пред взором Твоим – я ничто. Что сделал я достойного в этой жизни?»

Это задело и шаммеса. Он подскакивает со своего места, бежит к ковчегу и кричит: «Господи, я никчемный человек, жалкий грешник, ничтожество».

Раввин хлопает кантора по плечу: «Ты только посмотри, кто называет себя ничтожеством!»

В церковных анекдотах выражение «рабби-ортодокс» служит для обозначения человека, который благочестив и не от мира сего; «рабби-реформатор» означает человека, ассимилировавшегося и невежественного в качестве еврея. Еще не так много анекдотов про раввинов-женщин.

Бизнесмен из «новых евреев» покупает себе «Ягуар» и пригоняет его рабби-ортодоксу на бракха (благословение). Рабби, не имея понятия о том, что такое «Ягуар», отправляет мужика восвояси.

Тот пригоняет машину к рабби-реформатору. Рабби прекрасно знает, что такое «Ягуар», но понятия не имеет о том, что такое «бракха».

Поскольку юмор в значительной степени основан на крайностях, то о рабби-консерваторах существует не так много анекдотов. Один из того небольшого выбора, который имеется, делает упор на «срединности» консерватизма – некоторые бы сказали «туманности» – той идеологической позиции, которую он занимает относительно двух других основных направлений иудаизма.

Рабби-ортодоксы всегда носят ермолку. Рабби-реформаторы никогда этого не делают. Рабби-консерваторы носят свою ермолку в кармане.

Анекдоты о канторах – своего рода поджанр анекдотов о раввинах, где речь часто идет о приписываемом им тщеславии и обладании голосами, которые не имеют того звучания, как, скажем, у Аучано Паваротти.

Кантор похваляется перед общиной своим гулким, ревущим голосом: «Два года назад я застраховал свой голос в лондонском Lloyds на 750 000 долларов».

В переполненном помещении наступила трепетная и тягостная тишина. Вдруг с задних рядов раздается тихий, гнусавый голос старухи: «Ну и куда ты потратил эти деньги?»

Человека наняли в качестве еще одного раввина для проведения больших служб с огромным стечением народа на Рош-hа-Шана и Йом-Кипур в общине консерваторов. «Вам следует иметь в виду одну вещь, – говорит старший раввин новоприбывшему. – Наш кантор крайне эгоистичен и не хочет позволить нам нанять второго кантора. Поэтому он молится с одной частью общины, и его голос транслируется для другой ее части. С учетом этого нам нужно убедиться, что наши проповеди будут абсолютно одинаковы по своей продолжительности. На второй день Рош-hа-Шана кантор будет молиться с вашей частью общины. Я уже подготовил проповедь на тридцать две минуты. Постарайтесь, чтобы у вас получилось так же».

Человек отправился домой и подготовил проповедь на тридцать две минуты. Однако, когда в середине речи он взглянул на свои часы с автоматическим подзаводом, обнаружилось, что они остановились. Не обращая на это внимания, зная, что речь рассчитана на тридцать две минуты, он сказал все, что планировал, и подал знак кантору, который начал петь «Итгадал ве-иткадаш», молитву из Кадиша, которая предваряет важные молитвы в ходе службы и также является поминальной молитвой по усопшим.

К сожалению, нервозность нового раввина привела к тому, что он закончил проповедь, рассчитанную на тридцать две минуты, за двадцать шесть минут.

Через пять минут прибегает старший раввин с криком:

– Ты меня выставил как идиота перед всей моей общиной.

– Ч-ч-что случилось? – запинаясь произнес новый раввин.

– Я как раз подошел к эмоциональной кульминации своей проповеди, говоря: «Сегодня есть те, кто говорит, что Бог мертв. Мертв ли Бог?» И тут кантор начинает: «Итгадал ве-иткадаш».

Кантор пришел устраиваться на работу в синагогу и перечисляет общины, где он до этого работал. Президент синагоги связался с одним из своих коллег из приведенного списка, спрашивая его рекомендации. Тот ему пишет: «Этот кантор подобен Аврааму, он как Моисей, он действительно словно ангел».

Президент тут же принял кантора на работу, но, когда тот пришел в синагогу на Шаббат, произошел полный провал. Голос кантора оказался воющим, сам он самонадеянным, а все люди – крайне разочарованными.

Утром в понедельник президент в ярости звонит тому человеку, который дал ему рекомендательное письмо.

– Как вы посмели сказать мне, что он как Авраам, Моисей и ангел?

– Все, что я сказал, – сущая правда, – настаивал человек. – Авраам не умел петь, и этот кантор не умеет петь. Моисей запинался (Исход 4:10), да и кантор запинается. А ангел не менш [человеческое существо], так вот и кантор не менш.

Человек пытается устроиться на работу кантором. Когда он вернулся после службы домой, жена спрашивает его, как все прошло.

– Ужасно. Шамес сказал, что мой голос был монотонен и мое пение никому не понравилось.

– Ай, да что ты обращаешь на него внимание? – говорит жена. – Все знают, что шамес просто повторяет то, что услышал.

Самой синагоге тоже достается своя порция насмешек.

Элегантно одетый человек поднимается по ступенькам большого храма на Йом-Кипур. У входа его останавливает охранник:

– Уважаемый, вы состоите в этой синагоге?

– Нет.

– Вы приобрели билет на посещение служб Рош-hа-Шана и Йом-Кипур в этом храме?

– Нет, не приобрел.

– Мне очень жаль, – говорит охранник, – но в таком случае вам запрещен вход в синагогу.

Человек в отчаянии.

– У меня есть очень важное сообщение для мистера Брайана Голдстейна. Это вопрос чрезвычайной важности, неотложное дело. Вы обязаны меня пропустить, чтобы я смог с ним поговорить.

– Ладно-ладно, – сказал наконец охранник, – я пропущу вас. Но если я застану вас молящимся…

Сторона жизни евреев, которая обычно остается незаметной (а если заметной, то не оцененной) для неевреев, это то, что в^дни важных религиозных праздников (Рош-ha-Шана и Йом-Кипур) в синагогу допускаются только ее члены или те из нечленов, которые заранее приобрели входные билеты. Цены на билеты для нечленов специально завышены, достигая иногда сотен долларов, и целью этого является побудить их к вступлению в синагогу. На практике большинство синагог реально не прогоняет тех, кто пытается пройти без билета, но его или ее могут попросить занять место в конце храма или постоять. Некоторые крупные синагоги нанимают охранников или просят приметных прихожан проверять билеты у всех входящих.[138]

Разумеется, подобная политика вызывает немало озлобленного недовольства. Некоторые недовольные как-то пожаловались моему дедушке, Рабби Ниссену Телушкину, который был раввином в средней по размеру и однозначно не многолюдной синагоге в Бруклине. «Это отвратительно, – говорили они, – просить людей покупать билеты, словно они идут в кино или на соревнования. Что же, теперь человеку надо будет платить деньги, чтобы помолиться в синагоге?»

«Если у человека нет денег, ему не надо платить, – согласился дедушка. – Но почти все из тех, кто хочет пройти без билета, в состоянии его купить. Они просто не хотят. Они хотят, чтобы те, кто ходит в синагогу в течение всего года, несли на себе все расходы по ее содержанию и чтобы у них была возможность посещать ее раза три в году, когда они соблаговолят туда зайти. Не кажется ли вам, что и эти люди тоже должны взять на себя часть расходов, связанных с содержанием синагоги?»

Впрочем, притом, что среди евреев принято осуждать тех, кто посещает службы только по случаю важных религиозных праздников (их иногда называют «три-дня-в-году-иудей»), в еврейском фольклоре есть истории, восхваляющие этих людей.

Как-то на Йом-Кипур в синагогу, где молился Баал Шем Тов, основавший хасидизм в XVIII веке, зашел неграмотный пастушонок. Мальчик был глубоко тронут службой, но огорчен тем, что он не мог читать молитвы. Тогда, решив сделать свое подношение Богу, он начал свистеть, поскольку это было единственным, что, как он знал, он мог делать замечательно. Собрание верующих пришло в ужас от подобного осквернения их службы. Одни закричали на мальчика, другие захотели вышвырнуть его вон. Баал Шем Тов тут же их остановил. «До этого момента, – сказал он, – я чувствовал, что наши молитвы были заблокированы, словно они пытались дойти до небесного суда. Свист юного пастуха столь чист, что прорвался сквозь все преграды и донес все наши молитвы напрямую к Богу».[139]

Анекдоты, которые рассказывают иудеи о своих прихожанах

– Если бы у меня было трое таких, как вы, – говорит раввин одному из своих противников в совете директоров синагоги, – я бы был счастливым человеком.

– Вы о чем говорите, рабби? – ответил тот человек. – Я всегда вас критикую. Почему же вы были бы счастливы, если бы таких, как я, было трое?

– Потому, что у меня таких, как вы – тридцать. И если бы было только трое, я бы был счастлив.

В 1950-х годах, по случаю ежегодного собрания Ассамблеи раввинов, ассоциации консервативных раввинов, Рабби Макс Арзи встал, чтобы сделать заявление: «Все рабби, которые довольны своими советами директоров, встречаются через полчаса на втором этаже, в телефонной будке».

Как показывают два предыдущих анекдота, запугивание со стороны правления особенно досаждает раввинам.

Иудей, чужой в этом приходе, появляется в большой синагоге и становится в ряд тех, кто хочет попасть на прием к известному раввину. Чужака сопровождает его десятилетний сын.

– Рабби, мой сын хочет стать раввином… Поскольку вы для нас в этом образец, мы проехали сотни миль, чтобы он мог с вами встретиться.

Раввин засиял, возложил свои руки на голову мальчика и тепло говорит:

– Сын, я рад, что ты желаешь стать раввином, это святое призвание. Теперь, когда ты здесь, преодолев столь большое расстояние, чтобы встретиться со мной, хочешь ли ты задать мне какой-то вопрос?

– Да, – говорит мальчик. – Помимо того, что вы произносите здесь речи, чем вы еще занимаетесь?

Раввин снимает руки с его головы, его лицо слегка искривляется, и он говорит:

– Да ты, я вижу, хочешь быть не раввином, а президентом синагоги.[140]

Наверное, самым большим разочарованием для всех раввинов является безразличие многих лидеров из мирян к самым основополагающим ценностям иудаизма.

Раввину необходимо выступить перед прихожанами, которые ищут нового духовного лидера.

– О чем вы собираетесь сказать? – спрашивает президент раввина, пока они идут к синагоге.

– О соблюдении Шаббат, о важности для иудеев того, чтобы этот день был действительно священным, без покупок, без траты денег.

– Я бы этого делать не стал, – предупреждает его президент. – У людей здесь и без того мало времени, и они вынуждены ходить за покупками тогда, когда есть возможность. Есть ли у вас еще какие-то мысли, о чем можно сказать?

– Кашрут [предписания по питанию для евреев].

– Рабби, я бы не стал в это вдаваться. Разве вы не понимаете, насколько трудно здесь соблюдать кошерность? Кошерное мясо намного дороже. Бедным хозяйкам придется иметь два набора посуды и столовое серебро и все время следить, чтобы они не перепутались между собой. Нельзя ли сказать о чем-то другом?

– Хорошо. Я скажу о еврейском образовании, важности дневной школы…

– Вы с ума сошли, рабби! Люди здесь не хотят, чтобы евреи выделялись среди всех остальных. Кроме того, занятия в дневной школе идут долго, и у детей не остается времени на уроки музыки, танца, каратэ и баскетбола.

– Не понимаю, – говорит раввин, – если я не могу говорить о Шаббате, о Кашруте, о еврейском образовании, о чем же я, по вашему мнению, должен говорить?

– Ба, да конечно же об иудаизме.

Юмор еврейских ортодоксов

В Соединенных Штатах большинство ортодоксальных евреев пользуется достаточно специфичной лексикой, в которой слова из иврита и идиша свободно переплетаются с английской речью. Если еврей из реформаторов может спросить приятеля: «Ты пойдешь в храм в пятницу вечером?», то ортодоксальный еврей, скорее всего, построит вопрос так: «В каком шуле ты давениш [молишься] на Шабо?»

В силу того, что жизнь ортодоксального еврея связана со множеством ритуалов и весьма обширным «еврейским» лексиконом, их анекдоты обычно непонятны для нетрадиционных евреев.

В ортодоксальном юморе, на удивление много бунтарского, и зачастую он нацелен на еврейские ритуалы. Например, во время Песаха Тора строго запрещает евреям потреблять или даже иметь в доме продукты брожения, называемые на иврите хамец. Утром за день до начала праздника все верующие евреи сжигают такой хамец, как хлеб, и при этом повторяют молитву, снимающую с них ответственность за те продукты, которые они по недосмотру не уничтожили.

Самые дорогие виды хамеца, такие как виски или приборы, в которых их подают, на время праздника прячутся в подвале или закрытом буфете. Поскольку правилами Торы евреям запрещено даже просто иметь хамец во время Песаха, то раввин, действуя от лица всей общины, продает эти продукты нееврею, который выплачивает символический задаток и соглашается не пользоваться этим до истечения праздника. Как только Песах проходит, нееврей сообщает раввину, что он решил не выплачивать остаток суммы. Тогда сделка тут же расторгается, и хамец возвращается обратно своим прежним еврейским обладателям. Таким образом требование Торы к евреям не обладать никаким хамецом на Песах бывает исполнено, и в то же время евреям нет необходимости выбрасывать или продавать ценный хамец по смехотворно низким ценам. Все это было своего рода подоплекой для следующего рассказа.

Несколько лет назад главный раввин Тель-Авива, Давид Халеви, постановил, что иудеям запрещено курить, на основании того, что курение угрожает здоровью, а это идет вразрез с библейским стихом: «Только берегись и тщательно храни жизнь свою» (Второзаконие, 4:9).

Как же отреагировали раввины разных религиозных направлений американских евреев на постановление Рабби Халеви?

Реформаторские раввины встретились и решили: мы не ограничиваем себя иудейским законом [халак-ха], и потому реформаторские иудеи, если желают, могут продолжать курить.

Консервативные раввины встретились и решили: «Постановление рабби Халеви обосновано. С этих пор раввинам консерваторов курить непозволительно». (Поскольку все знают, что правила консервативных раввинов касаются только их, то консервативные миряне редко придают этому значение.)

Ортодоксальные раввины встретились и решили: «Постановление рабби Халеви является обязательным. С этих пор ортодоксальный иудей, который решает курить, должен сперва продать свои легкие гою».

Анекдот, намеренно обидный для всех евреев, поскольку помимо того, что высмеивает ритуальную продажу хамеца ортодоксами, он содержит характерную критику ортодоксами неортодоксальных течений: реформаторские раввины не заботятся о том, что Тора или иудейский закон говорят о чем-либо, – это не имеет к ним отношения. В одном из межцерковных диалогов, в котором мне довелось принимать участие несколько лет назад, вскоре после того, как реформаторское движение поддержало Цесара Чавеса в бойкоте винограда, собранного низкооплачиваемыми рабочими мексиканского происхождения, консервативные раввины вывели из себя своих реформаторских коллег, подметив: «Реформаторский раввин, публично поедающий свинину на Йом-Кипур, не будет иметь никаких проблем на Главной конференции американских раввинов [ассоциации реформаторских раввинов], покуда он не достанет на десерт виноград».

Здесь досталось и консервативному движению. Консервативный иудаизм заявляет о своей верности иудейским законам, как ортодоксы, но при этом большей, чем ортодоксы, открытости для внесения изменении и преобразований в закон божий в соответствии с историческими реалиями. Однако это заявление верно скорее в теории, чем на практике. В реальной жизни евреи, связанные с консервативными синагогами, имеют склонность мало придерживаться иудейских обрядов, которым следуют раввины. Как сказал один ортодоксальный раввин, ставший духовным лидером синагоги консерваторов: «Я ортодоксальный раввин в консервативной синагоге с реформаторскими прихожанами».

Но сердцем анекдота является открытая критика широко известной юридической фикции ортодоксов. Все религиозные системы, которые основаны на текстах, имеющих божественное происхождение, нуждаются в подобных юридических фикциях (католическая церковь иногда выдает свидетельства об аннулировании брака даже парам, прожившим вместе годы, в качестве меры, позволяющей обойти запрет церкви на развод). Без подобных «необходимых фикций», религиям бы пришлось буквально следовать своим текстам, что могло бы привести к громадным финансовым потерям, как в случае с хамец, или к ужасной несправедливости, как в случае невозможности расторгнуть несчастливый брак католической пары.[141]

Значительная часть юмора ортодоксов направлена на крайний ритуальный педантизм некоторых исполнительных иудеев. Одним из спорных вопросов в жизни иудеев является кашрут. Теоретически, иудей, придерживающийся кошерности, должен иметь возможность есть в доме любого другого иудея, который также придерживается кошерности. На практике же многие ортодоксальные евреи едят только у себя дома, в домах нескольких избранных людей, которых они хорошо знают, или в ресторанах, которыми заведуют раввины. Многие особо осторожны в том, где они едят мясо, поскольку кошерные правила забоя скота очень усложненные.

В иудейской традиции есть обещание, что в «Мире Грядущем» у людей на столе будет одно из двух блюд: шор ha-бор (мясо диких волов) и левиафан (огромная рыба).

Возникает вопрос: «Почему первого блюда недостаточно, и почему Богу потребовалось добавить в меню рыбу?»

Ответ: «Это для тех очень набожных иудеев, которые будут говорить: „Я не уверен в его кашруте. Подайте мне кусок рыбы“».

Другая тема для сатиры среди ортодоксов – разговоры в синагоге, которые случаются во время службы. Утренняя служба на Шаббат достаточно длинная, и во многих приходах она может длиться часа три, а то и больше. Большинство ортодоксальных иудеев и не помышляют о том, чтобы пропустить давенинг, но когда им наскучивает, они начинают разговаривать. Эта проблема одна из давнишних в иудейской жизни, и уже в средневековых сводах правил есть предупреждения не разговаривать в ходе молитв. Несмотря на это, одна из ортодоксальных синагог в Бруклине разослала своим членам по почте следующий опросный лист.

Пожалуйста, укажите свои интересы, чтобы на службах мы могли усадить вас с теми людьми, с которыми у вас есть много общего. Вы бы предпочли сидеть с теми, кто

• говорит о фондовых биржах?

• делится местными сплетнями?

• сидит тихо и действительно молится?

• говорит о спорте?

Одна из причин столь длительной службы в том, что многие молитвы повторяются неоднократно. Наиболее важная, Шмонэ Эсрэ, сперва читается прихожанами про себя, а затем кантор читает ее вслух. Другая молитва, Екум Пуркан («Да случится избавление») читается на арамейском языке, который понимают лишь немногие из современных евреев. Она состоит из двух, весьма похожих друг на друга, абзацев, каждый из которых начинается со слов Екум Пуркан. И на эту тему не мог не появиться анекдот.

Встречаются протестант, католик и раввин. Они приходят к заключению, что из-за ужасных проблем, связанных с ненавистью и разобщенностью в мире, им необходимо разработать новую религию, к которой бы приобщились все народы.

– Ради этого, – говорит католический священник, – католики готовы отказаться от веры в непорочное зачатие.

Протестант и раввин под большим впечатлением.

– Ради этого, – говорит протестантский священник, – мы готовы отказаться от веры в искупление Христом грехов всего человечества.

Католик и раввин под большим впечатлением.

– Ради этого, – говорит иудейский священник, – мы готовы отказаться от второй части Екум Пуркан.

Несмотря на то, что многие иудеи хорошо знакомы со священным постом, проводимым на Йом-Кипур, многие не знают о шести других датах иудейского календаря, в которые тоже соблюдается пост. Среди них один день непосредственно перед Пуримом, а другой связан с первенцами-мальчиками, и проводится перед Песахом. Три других дня связаны с днями разрушения двух Храмов.

Шестой постный день проводится на третий Тишрей, на день после Рош-hа-Шана, и известен как «Цом Гедалья» (пост Гедалья). После того, как Вавилон разгромил еврейское царство Иудею в 586 году до н. э., он назначил Гедалья, еврея, в качестве управляющего провинцией. Пророк Иеремия, один из главных сторонников Гедалья, велел евреям сотрудничать с ним. Однако некоторые видели в Гедалья коллаборациониста, и в один из осенних дней (приблизительно в 585 году до н. э.) убили его. После этого Вавилон стал управлять Иудеей напрямую и жестоко. С тех пор традиционные евреи ежегодно отмечают день памяти Гедалья постом. Между тем многие евреи особо точно этих предписаний не придерживаются.

– Вы поститесь на Цом Гедалья? – спрашивает еврей своего друга.

– Нет, – отвечает тот.

– Почему нет?

– У меня есть не одна, а целых три причины. Во-первых, если бы Гедалья не умер тогда, он бы все равно умер задолго до наших дней. Во-вторых, если бы я умер раньше него, Гедалья бы не стал поститься в память обо мне. И в-третьих, если я не соблюдаю пост на Йом-Кипур, то почему я должен поститься на Цом Гедалья?

В анекдотах ортодоксальных евреев часто используются слова на иврите или арамейском языке, а их понимание предполагает основательное знание иудейских предписаний. Редко можно встретить анекдоты реформаторских или консервативных иудеев на столь специфическую тему, как пост Цом Гедалъя, поскольку большинство неортодоксальных иудеев его не соблюдает и относительно немногие вообще знают о его существовании.

Я фактически не знаю анекдотов об иудейских предписаниях, которые бы были распространены среди реформаторских иудеев. Некоторые из немногих анекдотов консерваторов были опубликованы в недавно вышедшей книге Вильяма Новака «Масорет», изданной иудейской богословской Семинарией движения консерваторов.

Берни и Бернис, относящиеся к консервативному приходу, сохраняют кошерность своего дома. Но, как большинство их друзей-прихожан, они время от времени заказывают в ресторанах более экзотические блюда. Прошлым летом Берни пригласил свою супругу в Париж, просто поесть. В последний вечер их отдыха они отправились на роскошный обед в самую запретную и притягательную парижскую закусочную, освященную веками Chez Treif. Зная, что подобный случай может никогда больше не представиться, Берни решил заказать самое дорогое и скандальное блюдо из меню. Через полтора часа в зале появились четыре официанта, несущих заказ Берни: запеченный целиком молочный поросенок, обложенный всевозможными гарнирами, вплоть до фрукта во рту.

Блюдо с заказом еще не опустилось на стол Берни, как в ресторан вошел раввин из его родного города (вероятней всего, в меню было несколько блюд, не подпадавших под категорию некошерных). Завидев их, раввин направился к столику, чтобы поздороваться, и тут Берни подскочил к нему, соображая с быстротой молнии: «Здравствуйте, рабби. Я так рад вас видеть. Вы не поверите, сколь богата на причуды фантазия местных поваров. Вы только взгляните, как они приготовили запеченное яблоко!»

Даже в тех редких случаях, когда анекдоты ортодоксов признают вопиющие нарушения иудейских предписаний, они редко бывают до конца искренни в этом. Еврей, заказывающий свинину, не фигурирует ни в анекдотах, ни в мире ортодоксов. Однако еврей, который игнорирует Цом Гедалъя или допускает нарушение некоторых других, менее значительных, обрядов, представлен таким образом:

К раввину приходит иудей.

– Я согрешил, – говорит он, – и хочу знать, что мне нужно сделать в качестве тешува [покаяния].

– Что за грех вы совершили? – спрашивает раввин.

– Это было лишь однажды, я не вымыл руки и не прочел молитву перед вкушением хлеба.

– Ну, если это действительно было лишь однажды, – говорит раввин, – то все не столь ужасно. Тем не менее, почему вы не стали мыть руки и читать молитву?

– Я чувствовал себя для этого неловко, рабби. Видите ли, я был в некошерном ресторане.

У раввина поднялись брови.

– А почему вы ели в некошерном ресторане?

– У меня не было выбора. Все кошерные рестораны были закрыты.

– А почему все кошерные рестораны были закрыты?

– Это был Йом-Кипур.

Благотворительность

В цирке силач Геркулес поражает всех изумляющими подвигами своей мощи, поднимая над головой сотни килограмм и пробивая кулаком твердую стену. В качестве финального действа, он берет лимон и выжимает его. Сперва сок каплет быстро, затем медленнее, и в конце не вытекает уже ни капли. Выходит администратор цирка и говорит:

– Я дам двести долларов всякому, кто сможет выжать из этого лимона хотя бы еще одну каплю.

Выходят два здоровых мужика, видом походящих на вышибал. Каждый изо всех сил жмет лимон, но не может выдавить ни капли.

– Есть еще желающие? – спрашивает администратор.

Страницы: «« « 23456789 » »»