Впотьмах Куприн Александр

Глава 10

Эту ночь мы провели в небольшом домике без окон, стоящем на отшибе деревни. Оказывается, такие вот домики для проезжающих (внешне куда больше смахивающие на неказистый сарай) имеются в каждой деревушке, даже самой захудалой. Дело в том, что незнакомых людей к себе на порог не пустит никто из здешних жителей — здесь так принято, да и к незваным гостям тут относятся с изрядной долей недоверия и опаски: неизвестно, кем может оказаться тот, кто стучится в дверь твоего дома. Впрочем, в этих местах ко всем незнакомцам относятся насторожено, так что нашему вознице пришлось пояснять своей родне (которую он, бесспорно, был рад видеть), что привез людей, направляющихся в соседнюю деревню, и потому просит разрешения приютить их здесь на ночь. Сам он остановился у родни, а нам предложили эту невзрачную сараюшку. Надо сказать, что здешний домик для гостей был совсем невелик, хотя для нас четверых места вполне хватило. Заодно нам сообщили, что двери этого строеньица, а заодно и все внутри, было облито святой водой, так что можно ни о чем не беспокоиться. Однако куда больше радовало то, что домишко сделан был весьма основательно, а это значит, нам можно рассчитывать на более-менее спокойную ночь.

Наше появление стало главным событием в деревне. Чтоб посмотреть на приехавших, высыпали все жители Холмов, пришли даже старики, которые передвигались с большим трудом. Всех интересовало, кто мы такие, куда направляемся и за какой такой надобностью появились в этих местах. Еще все сочувствовали Лидии — мол, в ее-то положении не стоило бы отправляться в дальнюю дорогу! Узнав, что мы едем в деревушку под названием Мнга, сразу забросали нас вопросами о том, кого мы там знаем, и к кому из тамошних жителей направляемся — все же Мнга находилась в полудне езды от Холмов, и здешние крестьяне хорошо знали своих соседей. Если честно, то я не особо вслушивалась, что на это им отвечал Эж — для меня куда важнее было то, что крестьяне согласились продать нам свежего хлеба, а заодно принесли чистой воды из колодца. Конечно, за хлеб пришлось заплатить, пусть и немного, но тут уж ничего не поделаешь — как я поняла, весной, после долгой зимы, в здешних деревнях с пропитанием небогато, доедают лишь то, что еще осталось.

Невольно подумалось о том, что с деньгами у нас сейчас дела обстоят далеко не так хорошо, как бы нам того хотелось. Мы можем рассчитывать только на горсть золота и меди, а вот с серебром надо обходиться очень осторожно. Все серебряные монеты, которые у нас остались, были распределены между нашей четверкой, а последние весомые серебряные монеты, то есть три крепи, пока что находились у Эжа — это был наш неприкосновенный запас, который можно было использовать только в самом крайнем случае. Да, быстро у нас уходят деньги, просто утекают, как вода сквозь пальцы!

По-счастью, расспросы местных жителей долго не продлились — все же мы приехали в деревню уже вечером, так что спустя недолгое время солнце зашло, и народ без задержки и напоминаний разошелся по своим домам, а мы отправились в отведенное нам место. Закрыли дверь на засов, положили в скобы на дверях толстую доску, после чего зажгли лампу. Так, солома здесь имеется, большой кучей навалена около одной из стен, так что спать мы будем не на земле. А соломы здесь немало, и к тому же она хорошо примята: ну, проезжих людей тут бывает немного, так что можно не сомневаться — в этот домик частенько заглядывают влюбленные парочки, прячась от чужих взглядов.

— Так, перекусим — и спать… — устало произнес Эж, усаживаясь на солому. — Завтра утром уходим. Как понимаете, наш дальнейший путь будет пешим.

— Пешком? Шутишь? Разве на своих двоих мы сумеем уйти от погони?.. — с тоской вздохнул Эдуард. — Прости, то ты чего-то мутишь! К тому же у нас тормоз имеется… — и красавец неприязненно посмотрел нам Лидию, у которой от слов кавалера покраснели щеки.

— Тем не менее, надо постараться пройти как можно большее расстояние… — отозвался Эж.

— Еще не надоело командира из себя корчить?.. — съехидничал Эдуард.

— Как говорится: «Берегите шефа, следующий может оказаться еще хуже»… — усмехнулся Эж.

— И все же?

— Ох, как тебя этот вопрос интересует… — поморщился тот — Ну, раз вопрос поставлен таким образом… Тогда ты мне скажи, что нам следует делать дальше, а заодно посоветуй, куда идти.

— А может, мы и дальше отправимся на телеге?.. — сейчас в голосе Эдуарда послышались извинительные нотки — очевидно, он и сам понял, что его замечание было бестактным.

— Исключено, теперь только пешком. Так что отдыхайте, набирайтесь сил, завтра предстоит долгий путь. Во всяком случае, постараемся, чтоб он таким оказался, и мы дошли до цели.

— Это ж надо было мне так вляпаться… — простонал Эдуард.

Отвечать ему никто не стал — все одно этому человеку ничего не докажешь, он жалеет и любит только себя одного. Вместо ненужных разговоров я взяла корзину и стала выкладывать на солому хлеб и вареные овощи — пора перекусить, тем более что каждый из нас проголодался. Правда, еду следовало беречь, так что порции получились довольно-таки скудные, но тут уж ничего не поделаешь, надо обходиться тем, что имеется. В этот раз я проследила за тем, чтоб Лидия съела все, что ей было положено, и Эдуарду подобное явно не понравилось.

Наша спасенная парочка, несмотря на усталость после дороги в тряской телеге, чувствовала себя неплохо, да и Лидия, как мне показалось, даже немного успокоилась. Более того — у нее появился аппетит, и даже токсикоз не мучил так сильно. Этот хорошо, еще было бы весьма желательно, чтоб она нервничала как можно меньше.

Конечно, мы все устали за сегодняшний день, так что никто не стал пускаться в долгие разговоры, и было решено лечь спать пораньше. Наша парочка тоже умаялась от тряской дороги, а мы с Эжем за последний день просто вымотались, пройдя пешком немалое расстояние, да и предыдущую ночь все мы почти не спали. Дежурных тоже не стали назначать — кажется, этот небольшой домик сделан основательно, двери крепкие, так что можно спокойно отходить ко сну. К тому же в последнее время каждый из нас просыпался от любого шума за стенами, даже самого незначительного, и потому мы вряд ли прозеваем какую-то серьезную опасность.

Несмотря на недовольство Эжа, осмотрела ожог на его руке. Рана в неярком свете лампы выглядела далеко не лучшим образом, но хотя бы хуже не стала, а в нашем непростом положении это можно считать неплохим результатом.

— Жить будешь… — сделала я вывод, накладывая мазь на ожог.

— Ничего себе!.. — присвистнул Эдуард, который едва ли не все это время стоял за моей спиной. — Где это тебе так не повезло оказаться?

— Прощальный привет из городской тюрьмы… — неохотно отозвался Эж. — Так сказать, бонус при освобождении.

— Сочувствую… — после паузы отозвался красавчик.

— Ну, не все так плохо… — усмехнулся Эж. — Как это ни странно, но именно там, в тюрьме, слушая разговоры сокамерников, я узнал немало интересного как о стране, так и о здешних местах, по которым мы сейчас пробираемся.

— То есть дорогу, по которой ты собираешься нас вести… Ты узнал ее от сокамерников?.. — выдохнул красавчик.

— Можно сказать и так. Ничего другого в данный момент предложить не могу.

— Охренеть… — сделал вывод Эдуард.

— Так куда же мы отправимся дальше?.. — спросила Лидия. При взгляде на ее растерянное лицо, становилось понятно, что она чувствует себя виноватой за этот страшноватый ожог на руке молодого человека.

— Тут все непросто… — вздохнул Эж. — Прежде всего, нужно взять за основу тот очевидный факт, что от погони нам никак не уйти, а то, что ее отправят завтра с утра — в этом у меня нет ни малейших сомнений. Храмовники от нас ни за что не отстанут — тут, как говорится, без вариантов. Хорошо хотя бы то, что за сегодняшний день нам удалось отойти на довольно-таки значительное расстояние от Тарсуна…

— Преследователи на лошадях догонит нас за несколько часов!.. — Эдуард перебил Эжа.

— Конечно, догонят… — устало ответил тот. — Однако у нас все одно имеется небольшая фора во времени, которую надо постараться использовать по максимуму. Завтра с утра отправимся по дороге, и через какое-то время дойдем до перекрестка — именно там и начинается дорога на Мнгу. Разумеется, туда мы не пойдем, а свернем в иную сторону.

— И куда же мы пойдем после?

— Подальше отсюда… — тем временем я закончила перевязку, и Эж одернул рукав. — Давайте поговорим об этом завтра.

Признаюсь: за последние дни я настолько устала, что мне не хотелось даже думать о том, что нас ждет завтра. Пожалуй, даже Эж (что бы он ни говорил) вряд ли точно знает, куда именно мы двинемся с утра пораньше, а все его недомолвки — просто нежелание показать это.

— Кстати, господа спасатели, не подскажете ли мне ваши фамилии?.. — поинтересовался Эдуард, когда мы все устроились на соломе, и у меня уже слипались глаза.

— Совершенно излишняя информация… — отмахнулся Эж. — И в данный момент никому не нужная.

— Дело в том, Евгений, что не могу отделаться от впечатлений, что ранее мы уже встречались… — гнул свое Эдуард.

— Исключено… — неохотно отозвался Эж. — Очень сомневаюсь, что наши пути хоть когда-то пересекались. К тому же у меня очень хорошая зрительная память, и если бы мы хоть когда-то сталкивались, то я бы запомнил.

— Так ведь и я на зрительную память не жалуюсь… — продолжал Эдуард. — Более того — у меня есть все основания ею гордиться. Я запоминаю лица всех людей, с кем общался даже мимолетом, просто мне нужно постараться, чтоб вспомнить, когда и при каких обстоятельствах происходило наше общение. Потому-то и говорю, что мы где-то уже пересекались.

— Вспомнишь — скажешь… — Эж уже засыпал. — Если кто-то ночью увидит или почувствует нечто подозрительное, то разбудите…

Я проснулась посреди ночи. Тихо, все спят, лишь светится стерженек в лампе, нет ничего подозрительного, хотя… Кажется, кто-то ползает по крыше сарая, затем раздался шорох за стеной, послышалось царапанье когтей о двери…. Все верно, ночные обитатели дают о себе знать, вернее, чуют возможную добычу, и пытаются добраться до нас. Невольно вспомнилось, как один из здешних крестьян говорил нам, что сейчас в округе сравнительно спокойно — все же весной здешнее зверье не такое злое, а хищники понемногу стали отъедаться после зимы. Надеюсь, сейчас за стенами этого домика бродит не один из тех хищников, которые не успели заглушить зимний голод… Впрочем, сейчас до этого мне дела нет, пока что можно спать спокойно.

Утром мы встали и наспех перекусили. Заодно наконец-то проверили содержимое дорожных мешков — что ни говори, но в свой мешок мы с Эжем совали то, что находили в алхимической лаборатории Храм Величия, а Лидия лихорадочно заталкивала в свой дорожный мешок те немногочисленные пожитки, что у них имелись. В итоге выяснилось, что кроме запасной одежды Лидии и Эдуарда у нас имеется несколько ножей, перевязочный материал, моток веревки, камни для высекания огня, лампа и пара штырьков к ней, еще кое-какие мелочи. Небогато, конечно, но хоть что-то имеется. Одно радость — все это весит не очень много. С едой, правда, дело обстояло куда хуже — проще говоря, ее осталось совсем немного.

Снова уложили наше небогатое имущество в мешки, закинули их за спины, подошли к дверям. Пред тем, как вытащить доску из петель, Эж произнес:

— Постараемся держаться вместе. Друг от друга не отходить.

— А что такое?

— Обычные меры предосторожности.

Когда мы вышли из сарая, то было раннее утро. Солнце уже поднималось над деревьями, в низинах стоял легкий туман, на траве лежала роса, где-то заливались птицы, пусть даже их голоса были несколько хрипловаты, непривычны для моего слуха. Тем не менее, на первый взгляд могло показаться, что я вижу обычное весеннее утро, совсем как в моей любимой Муравьевке.

Впрочем, любые ассоциации с моей родной деревней сразу же исчезли, стоило мне увидеть подле сарая шестерых крепких мужчин — без сомнения, это здешние крестьяне, да и внешность нескольких из них я еще вчера запомнила. Кстати, тут же был и наш вчерашний возница, только этот человек предусмотрительно держался в отдалении от остальной шестерки, и с немалым интересом смотрел на нас. Сейчас крестьяне подходили к нам, и у двоих в руках были вилы, и троих — крепкие колья, а один из мужчин держал топор. Это что еще за комитет по встрече?

От неожиданности мы остановились, и крестьяне тоже встали. Друг от друга нас отделяло всего несколько шагов, и я уже стала подумывать, не стоит ли нам вновь забраться в сарай, причем незамедлительно, но тут заговорил Эж:

— Люди добрые, поясните, в чем дело. Вчера вы нас как гостей встречали, а сегодня с вилами к нам идете… Как-то странно получается.

— Вы, гостьюшки дорогие, посидите пока у нас под охраной… — заговорил мужчина, в густой бороде которого пробивались седые волоски. Как видно, этот человек был тут за старшего, и сейчас держал в руках вилы, острые зубья которых были направлены на нас. — Народ вы странный, непонятный, чего от вас ждать — этого мы не знаем, а в здешних местах к незнакомцам опаску надо иметь.

— Хорошо гостей привечаете… — голос у Эжа был спокойным, зато Лидия, рядом с которой я стояла, всерьез растерялась. Она испугано посмотрела на меня, а я чуть сжала ее ладонь — мол, не беспокойся, все в порядке, мы с тобой.

— Гости гостям рознь… — произнес все тот же мужчина с седоватой бородой. — Надо бы для начала выяснить, что вы за птицы такие залетные.

— Вчера мы вам, вроде бы, все пояснили.

— То, что вчера наговорили — это еще проверить не помешает, а в наших местах чужакам на слово верить не привыкли.

— А как же законы гостеприимства?

— Ты разговор-то в сторону не отводи, а лучше руки подними, и своим скажи, чтоб делали то же самое. Если худого себе не желаете, то исполняли все, что мы скажем.

— И что вы дальше с нами делать намереваетесь?.. — Эж по-прежнему не проявлял никакого беспокойства.

— Для начала проверить надо, что за добро у вас при себе имеется, а потом под запором посидите, подождете, пока другие с вами разберутся.

— Другие — это кто?

— Слышь, мужик, хватит языком молоть!.. — у крестьянина с седоватой бородой кончалось терпение. — Пойдете туда, куда мы вам скажем, и помалкивайте, если хотите, чтоб дело добром закончилось!

— Тогда и наши дорожные мешки сами несите… — Эж скинул со спины мешок с небогатыми пожитками и бросил его под ноги крестьянам. На мгновение все взоры устремились к этой потрепанной котомке, но этого времени Эжу вполне хватило на то, чтоб оказаться подле мужнины с топором, и одним коротким ударом в подбородок свалить того на землю. Затем последовал еще один сильный удар в челюсть, только на этот раз досталось крестьянину с вилами. Тот, нелепо взмахнув руками, тоже оказался лежать на земле, а Эж успел перехватить его вилы, и теперь крестьяне поняли, что уже не могут похвастаться перевесом сил. К тому же они явно не ожидали столь умелого сопротивления от одного из своих предполагаемых пленников, который до того времени вел себя на удивление спокойно.

Пожалуй, стоит порадоваться, что прежнее увлечение Эжа спортом сейчас пригодились нам весьма кстати, и умение махать кулаками, как выясняется, иногда может оказаться очень востребованным. Пожалуй, напрасно я бокс недолюбливала… Что же касается моего мнения насчет всего случившегося, то скажу так: в этом виде спорта я совсем не разбираюсь, но даже мне понятно, что профессионально поставленный прямой в челюсть может свалить с ног человека и покрепче, чем здешние крестьяне.

— Ну, вот что, хозяева приветливые… — все так же невозмутимо произнес Эж. — Бросайте-ка вы на землю все, что держите в руках, и иначе хуже будет. И не вздумайте хоть замахнуться на нас своими вилами или дрекольем — жалеть не стану. Мозги при вас, может, и останутся, а вот с зубами придется распрощаться — выбью.

— А не много ли на себя берешь?.. — мужчина с бородой справился с короткой растерянностью, и сейчас был зол до невозможности. Его можно понять: взять непрошеных гостей на испуг не получилось, и все идет не так, как рассчитывали крестьяне. — У нас тут свои законы, лесные, и, если что не так, мы ж вас всех разом забьем, и следа ни от кого из вас не останется!

— Может, и забьете, особенно если всей кучей навалитесь, хотя и вам от нас достанется так, что мало не покажется… — согласился Эж. — Только, хозяева хлебосольные, вам потом всей деревне объяснять придется, отчего это ваша семейка на нас накинулась, а то, что вы пытаетесь свои дела провернуть, не посвящая в это остальных — такое понравится далеко не каждому из ваших соседей. И потом, вы ведь уверены, что в ближайшее время в Холмы еще кто-то приедет, чтоб вы могли нас им отдать, верно? Только мы покорно подставлять вам свои головы не намерены, так что дело малой кровью не обойдется. Уверяю вас: наши трупы не порадуют никого из тех, кого вы поджидаете, и как бы в итоге вам отвечать по-полной не пришлось, а это произойдет, если кого-то из нас хотя бы поцарапаете. Сказать, почему? Вы просто не знаете, с кем дело имеете.

— Где драться-то так навострился?.. — буркнул крестьянин.

— Жизнь научила… — пожал плечами Эж.

— Слышь, мужики, вы лучше о другом подумайте… — теперь и я подала голос. — Тот человек, с которым вы сейчас говорите — он хороший боец, одним ударом двоих ваших на землю сбил, недаром они все еще лежат, придти в себя не могут. Только бил он не в полную силу, жалел этих непутевых, а вот если ударит, как положено, то и шею тому человеку легко свернет. Я так скажу: повезет кому-то, если наш товарищ его сразу убьет, а если всерьез спину кому-то из вас повредит, причем так, что всю оставшуюся жизнь даже пальцем пошевелить не сможете, и пластом в доме годами лежать будете… Думаете, ваших родных это порадует?

— Ты, молодка, в мужские разборки не встревай!.. — рявкнул на меня крестьянин. — И нечего своего мужика защищать, сами разберемся, без бабского визга!

— Тогда подумайте о том, что будет, если кого из вас сейчас поранят вашими же вилами, потому как дело без драки у нас не обойдется!.. — продолжала я, не обращая внимания на гневную отповедь седобородого. В моей памяти по-прежнему была жива память о Муравьевке, и о том, как жившие в ней люди ценили каждый погожий весенний день. Пожалуй, на этом стоит сыграть… — Что будет, если работать не сможете до той поры, пока раны не затянутся? Думаете, вашим семьям это понравится? А ведь сейчас самое время руки к делу приложить, а не здесь болтовней заниматься, ведь весенний день год кормит! Прикиньте, стоит ли связываться с нами, потому как за нас вам никто платить не станет, а вот вам бы уже давно на поле пора быть — день сегодня хороший, самое время для работы. Шли бы вы по своим делам, а мы отправимся по своим.

Возникла пауза, все молчали. Крестьяне и сами понимали, что им, наверное, не стоило связываться с пришлыми людьми, но у края деревни уже стояли их соседи и знакомые — все они смотрели на нас, так что теперь без ущерба для себя и своей репутации мужичкам уже так просто не развязаться со всей этой историей. Те двое, кого Эж свалил на землю, кряхтя и ругаясь, стали подниматься, держась за подбородки и с опаской глядя на Эжа, причем один из мужчин выплюнул на землю сломанный зуб.

Я посмотрела на возницу, который вчера привез нас в эту деревню, а сейчас стоял в отдалении и смотрел на происходящее. Похоже, именно этот человек был инициатором всей этой странной истории. Судя по растерянному и озадаченному лицу возницы, увиденное его не порадовало, и мужичок предусмотрительно отступил еще на несколько шагов — понятно, что такого оборота он никак не ожидал.

Неизвестно, как события могли бы развиваться дальше, но в этот момент один из крестьян решил проявить инициативу и попытался, было, ударить Эжа колом, который держал в руках. Возможно, в любое другое время подобное у него могло получиться, но сейчас Эж был настороже, и когда опускающийся кол еще только рассекал воздух, молодой человек успел отпрянуть в сторону, и вилами подсек ноги мужичку. Тот, заорав, упал на землю, но Эж сразу же приставил вилы к его шее и скомандовал:

— А ну, хозяева дорогие, быстро побросали на землю все, что держите в руках, а иначе нажму на черенок — и все, остаетесь без родственника. Заодно скажите своему родичу, чтоб замолк и не шевелился, а не то вилы случайно его шею пропорют — и все, кровью истечет.

— Да мы тебя потом на куски порубим!.. — прохрипел мужчина с седоватой бородой. — И твоих друзей-приятелей тоже!

— Может, и порубишь… — отозвался Эж. — Только это будет уже после того, как у тебя на одного родича меньше станет. Да и его семья тебе спасибо не скажет, тем более что остальные — те, кто сейчас стоят здесь, они подтвердят, что мы могли миром разойтись, а ты не захотел. Не боишься, что тебе его семью потом содержать придется?

Мужик с седоватой бородой какое-то время молчал, а затем неохотно произнес:

— Ладно, уходите.

— Э, нет… — покачал головой Эж. — Вначале, как вам уже было сказано, бросайте на землю все, что в руках держите. Уж очень вы народ ненадежный — говорите одно, а делаете другое.

Очередная пауза длилась секунд тридцать, а затем крестьянин с явной неохотой бросил на землю свои вилы, после чего все остальные без промедлений кинули туда же колья, которые ранее не выпускали из своих рук.

— А теперь все отошли назад… — продолжал Эж, и мужички неохотно подчинились. Когда же они отдалились от нас на десяток шагов, Эж повернулся к нам.

— Так, возьмите мой мешок, заодно берите вилы и топор. Кстати, мужик… — наш спутник убрал вилы от шеи крестьянина, который все еще лежал на земле и с опаской смотрел на нас. — Мужик, прими на будущее добрый совет — никогда первым не лезь в драку, особенно если тебя об этом не просят. Как бы дело хуже не обернулось, тем более что мы вас и пальцем не трогали, а вы вздумали обидеть проезжих людей. Непорядок…

Мужичок поднялся с земли и, прихрамывая, направился к своим товарищам, при этом то и дело потирая шею, а мы тем временем подняли с земли вилы и топор. Заодно взяли брошенные колья и закинули их в сарай — конечно, забрать их оттуда не составит никакого труда, но все же лучше убрать с наших глаз эти длинные и тяжелые деревяшки. Так, теперь, пожалуй, можно и идти, тем более что Эж снова закинул за спину свой дорожный мешок, сунул за пояс топор и взял в руки одни из лежащих на зеле вил, а вторые сунул Эдуарду:

— Неси.

Удивительно, но красавчик не сказал против ни слова, послушно взял тяжелые вилы, после чего наш маленький отряд направился к деревне. Хочется нам того, или нет, но чтоб идти дальше, нужно миновать Холмы, и желательно, чтоб наш путь через эту деревушку обошелся без эксцессов. Когда мы проходили неподалеку от тех шестерых крестьян, мужчина с седоватой бородой пробурчал:

— Вилы и топор оставьте.

— Подождете… — отозвался Эж. — Не хватало еще, чтоб вы за них опять схватились.

— Это добро денег стоит, и немалых… — продолжал крестьянин. — Никак ограбить нас решили? Худое дело вы задумали.

— С вас пример берем… — отрезал Эж.

— Если опасаетесь чего, так топор и вилы на дорогу положите, сразу же, как только деревню минуете… — кажется, возможная потеря инвентаря всерьез расстроила крестьян.

— В Мнге свое имущество заберете… — хмыкнул Эж.

— Так до той деревни еще добраться надо, а нам сейчас не до того, чтоб ездить по округе! И потом, вилы с топором нам чуть ли не каждый день могут пригодиться!

— Ничего, впредь это вам наука будет. В следующий раз хорошо подумаете, как идти с топором на прохожих людей, которые вам ничего плохого не сделали. Лучше б в поле с утра пораньше отправились — пользы было бы куда больше.

Мужчина с седоватой бородой ничего не ответил, да и что тут скажешь? Однако стоило нам отойти шагов на тридцать, как крестьяне двинулись за нами. Ну, близко не подходят — уже хорошо, а то, что они от нас какое-то время не отстанут, пойдут следом — в этом можно не сомневаться.

На околице собралось немало жителей деревни, но к нам они подходить не стали, лишь проводили неприязненными взглядами. Что ж, их можно понять — крестьяне всегда на стороне своих односельчан. Хоть бы не накинулись на нас всем скопом, ведь кто знает, отчего они на нас так взъелись?! Вчера вроде все нормально было, и никакой агрессии точно не наблюдалось…

Мы прошли по деревенской улице, которая оказалась невероятно длинной (я рассчитывала, что она окажется куда короче), и везде нас сопровождали удивленные и неприязненные взгляды, а через какое-то время мальчишки стали закидывать нас камнями. Да уж, гостеприимством тут и не пахнет. Ну, а когда мы все же покинули Холмы, то я испытала самую настоящую радость — должна сказать, что это место мне совсем не понравилось.

— А вдруг эти люди за нами пойдут?.. — испугано спросила Лидия, которая все это время держала меня за руку.

— Может, и пошлют за нами кого… — отозвался Эж. — Хотя вряд ли — мы же сказали, что направляемся в Мнгу. Скорей всего, погоню, которая через какое-то время появится здесь — ее отправят именно туда, хотя это еще не факт…

— Кого направят?

— Тех, кто через какое-то время появятся здесь по наши души и грешные тела — то бишь стражники или храмовники.

— Кто бы мне пояснил что происходит?.. — нахмурился Эдуард. — И потом, вчера ж еще все нормально было со здешними людьми, а сегодня их словно кто-то укусил!

— Да тут все очевидно… — отмахнулся Эж. — Я еще вчера утром, когда мы договаривались со старостой насчет лошади, обратил внимание на этого пройдоху — тамошний староста из числа тех, кто старается усидеть сразу на двух стульях, а если удастся, то и на трех. То, что он не поверил моим словам о том, что нам срочно нужно добраться до родственников — это даже не обсуждается. Мужик хитрый — понял, что мы идем в эти места не просто так, а от кого-то скрываемся. Подобное может означать только то, что на нас можно дополнительно заработать, или же получить некую милость от властей за поимку подозрительных людей.

— Но телегу-то он нам все одно дал!

— Верно: за очень хорошее вознаграждение выделил нам возницу, у которого родня в Холмах имеется, тем более что от таких денег староста отказываться не намеревался… — согласился Эж. — Только перед этим он что-то втолковывал вознице минут пять, и я еще тогда стал догадываться — тут дело нечисто, должен быть какой-то иной умысел. Зато сейчас все стало предельно ясно. Вознице надо было доставить нас в Холмы, и сообщить своей родне, что за нашу поимку можно неплохие деньги получить. Вот он это и сделал.

— Но вчера же нас приняли, как гостей! Ни подозрений, ни недоверия…

— Верно, мы вчера со всеми жителями деревни разговаривали, потому как те считали нас обычными людьми, которые направляются к родным, и по дороге остановились на ночь в Холмах. Ясно, что возница не стал при всех заявлять, что, мол, привез сюда подозрительных людей, которых задержать надо!.. В этом случае нас всех бы (и возницу в том числе) в деревню бы ни за что не пустили, погнали б взашей — неприятности от чужаков никому не нужны. Именно потому-то, после захода солнца, когда все здешние жители по своим домам разошлись — вот тогда наш возница стал разговаривать со своими родственниками, и передал им то, что сказал староста. Скорей всего, нас велено было с утра задержать, и под замок посадить, где мы должны будем находиться до того времени, как за нами стражники не приедут. Дело вроде простое, сложностей возникнуть не должно. Конечно, если б двери в здешних домах открывались наружу, то тут бы и вопросов не было, как нас поймать: подперли снаружи дверь крепкой дубиной — и все, открыть ее мы бы уже не сумели! Подумав, мужички решили нас просто-напросто задержать без всяких разговоров, и запереть в какой-нибудь конуре, а потом, если можно так выразиться, сдать с рук на руки тем, кто вскоре примчится за нами в эту деревушку.

— А почему тогда староста сразу же не сообщил кому надо о нашем появлении? В этом случае нас бы уже поймали…

— У меня объяснение только одно… — пожал плечами Эж. — Думаю, в Холмах родственники имеются не только у возницы, но и у самого старосты, вот он и постарался сделать так, чтоб не только себе помочь, но заодно и родне. Наверняка рассчитывал, что за наши головы им всем кое-что в карман перепадет, а для этого нужно, чтоб в Холмах нас задержали, то бишь чтоб мы успели добраться до этой деревушки, а там нас уже повяжут сами жители. Им — благодарность от властей, старосте — какие-то преференции за помощь. Хотя, кто знает! может, у тамошнего старосты насчет нас еще какой- то интерес имелся — мужик хитрый, иной на его месте не удержится… Ну, а своего человека с сообщением о появлении подозрительных людей староста, скорей всего, послал в Тарсун во второй половине дня. Пока тот добрался до места, пока нашел стражника, кто чином повыше, пока передал послание… На все это время нужно, а к вечеру отправиться в путь тут никто не рискнет. Скорей всего, погоню за нами послали сегодня, как только солнце взошло.

— Непонятно, почему нас пришли задерживать только шесть человек, а не все мужское население Холмов? От всех нам было бы никак не отбиться!

— Тут все очевидно!.. — усмехнулся Эж. — Эти шестеро — все из одной семьи, а остальным селянам о нас ничего не сказали — не хотят делить возможную награду, а потому и сунулись к нам на свой страх и риск. В деревне ничего утаить невозможно, потому-то на нас и глазели все, кто хоть краем уха услышал о том, что приезжих с утра было решено запереть под замок. Не знаю, что именно эти мужички сейчас сообщат своим односельчанам насчет нас, но ясно, что придумают какую-нибудь более или менее правдоподобную историю, ведь если станет известно о том, что одна семейка решила втихую от всех остальных заработать себе кое-какие денежки… В деревнях к таким вещам относятся весьма неприязненно.

— Погоня… Интересно, когда те, кого послали за нами, появятся в Холмах?

— Думаю, часа три в запасе у нас есть. Вряд ли больше.

— Да это же почти ничего!.. — только что не застонал красавец.

— Я бы так не сказал… — Эж даже не посмотрел в сторону Эдуарда.

— Когда мы шли из деревни, боялась, что нам в спину выстрелят… — прошептала Лидия.

— Луки со стрелами есть только у охотников, а в здешней деревне, похоже, одни земледельцы.

— Тот мужик с бородой, который в этой шестерке находился за старшего, по отношению к нам был настроен решительно… — вздохнула я. — Только мне непонятно, почему ты сказал ему, что если пропорешь вилами горло лежащему на земле крестьянину, то тому бородатому придется семью погибшего содержать? Помнится, мужичок после твоих слов как-то растерял весь свой воинственный пыл.

— И неудивительно… — Эж удобней перехватил вилы, которые нес на плече. — Это одно из здешних деревенских правил: если доказано, что по чьей-то вине погиб кормилец, то виновному надо содержать его семью до того времени, пока не вырастут дети помершего. Как догадываешься, вешать на свою шею дополнительные рты никому не хочется.

— Да хрен с ними, с этими деревенскими… — проворчал Эдуард. — Что с вилами делать будем? Они тяжелые и неудобные…

— То есть как это — что?.. — покосился на него Эж. — С собой понесем. Можно сказать, что нам невероятно повезло — необходимо было хоть каким-то оружием обзавестись, ведь у нас с собой только ножи имеются. Я уж всерьез думал, не прикупить ли нам где-нибудь топор, зато теперь совсем иное дело. Вилы, правда, тяжеловаты — с этим не поспоришь, зато топор хорошо наточен…

— Так что, кроме дорожного мешка, мне еще и это барахло с собой тащить придется?.. — Эдуард был явно не в восторге от подобной перспективы.

— Ничего другого предложить не могу… — отрезал Эж, и красавец умолк. Думаю, он и сам понимал, что по здешним дорогам не следует ходить с пустыми руками, только вот не мог обойтись без того, чтоб не высказать вслух свое недовольство.

Это хорошо поняла Лидия, и, чтоб хоть немного сгладить недовольство в голосе своего кавалера, спросила:

— Куда мы сейчас?

— Для начала надо дойти до перекрестка… — Эж оглянулся по сторонам. — Скоро поля закончатся, пойдет лес, и потому внимательно смотрите по сторонам — мало ли что.

— А долго до этого самого перекрестка идти?

— Дойдем — узнаем.

Думаю, что до перекрестка была пара-тройка верст, только вот шли мы до этого места достаточно долго — Лидия, хотя и выглядела сегодня немного бодрей, все одно не могла идти быстро, так что нам пришлось несколько раз останавливаться на короткий отдых. Как Эж и говорил, через какое-то время поля закончились, и мы оказались на лесной дороге. Не сказать, что по ней часто ездят, во всяком случае, хорошо укатанной ее не назовешь. Навстречу нам не попался ни один человек, мы не встретили ни телег, ни конных — здесь самая настоящая глухомань, и поодиночке в этих местах вряд ли кто ездит. Правда, на дорогу то и дело выбегали какие-то мелкие зверюшки, хватало ящериц и змей, с ветки на ветку перескакивали мелкие зверьки… Еще несколько раз мы видели существ, очень напоминающих наших земных ежиков, только с удивительно милой мордочкой и длинными лапками — помнится, этих зверюшек я видела в то утро, когда только появилась в этом мире. Тогда я только-только выбралась из болотца, и пыталась дойти до дороги… Правда, заметив этих ежей, Эж предупредил нас, чтоб мы не вздумали их трогать — иголки этих созданий ядовиты, да и зубки больше напоминают иголки, а укус невероятно болезнен. Да, вот тебе и очаровательные создания! Хорошо еще, что пока нам не встречались более крупное зверье, но зарекаться ни от чего нельзя.

Когда же мы добрались до перекрестка, солнце уже стояло достаточно высоко. Как это ни печально, но надо признать, что небольшой запас времени, отделяющий нас от появления погони, тает на глазах. Мы то и дело прислушивались, не донесется ли до нашего слуха перестук лошадиных копыт и человеческие голоса, но пока что вокруг были лишь уже ставшие привычными звуки весеннего леса. Что же касается того места, к которому мы так стремились, то, вообще-то, перекрестком его назвать сложно — мы стояли на все той же дороге, от которой влево уходила еще одна грунтовка, плохо укатанная и уходящая куда-то в глубину леса.

— Ну, и что будем делать дальше?.. — вновь подал голос Эдуард.