Принцесса, которая любила дождь Ри Эмилия
Анджелла поднялась, прихрамывающей походкой пересекла бойлерную, подобрала с пола пистолет, встала над оборотнем и спустила курок. Громыхнул выстрел, зверь растянулся на полу. Она придавила его ногой к полу, прицелилась и разрядила обойму в иссиня-черную шкуру.
Опомнившись, Вагнер вскочил на ноги и бросился бежать. Анджелла рефлекторно вскинула пистолет и спустила курок. Оружие громко щелкнуло. Ругнувшись, она выбросила бесполезный кусок железа.
Здание дежурной части оцепили, весь персонал эвакуировали. Откуда ни возьмись, появились эти вездесущие журналисты, увлеченно рассказывающие на камеру о захвате террористами полицейского участка. В воздухе повисло напряженное ожидание — группа полицейского спецназа опаздывала, они должны были начать штурм.
Эмма успела сходить в круглосуточное кафе, взять чашечку кофе. Когда она вернулась к оцеплению — из здания внезапно выскочил, как ошпаренный, перепуганный, поцарапанный и грязный Вагнер в рваных окровавленных брюках. Он, не говоря ни слова, миновал оцепление, подбежал к своей машине и сел за руль.
— Курт, что там произошло? — спросила Эмма.
— Идите вы все к черту! — закричал Вагнер, включил передачу и надавил на газ. Машина протяжно взвыла, сдавая задним ходом, на перекрестке он развернулся на 180 градусов и исчез за поворотом.
— Курт, а как же я? — растерянно спросила Эмма.
Ответом был вой полицейских сирен. Один за другим на улицу перед дежурной частью въехали три Хаммера характерной серой камуфляжной расцветки.
Крозье бросил машину за квартал от атакованной террористами полицейской части. Когда он уже подходил к оцепленному зданию — мимо проехали три джипа, принадлежащие внутренним войскам. Если бы это была охота на оборотней — послали бы штурмовую группу. Но Элджину не нужны звери, ему нужна жизнь принцессы. Вот оно, прямое доказательство. Крозье стиснул кулаки.
Он сидел за одним из столов и машинально листал забытую кем-то газету, а в голове мельтешили беспокойным роем тягостные мысли. Рядом стояли чашка кофе, коробка с пончиками — стандартный полицейский арсенал. Все-таки трудно ощущать себя виноватым — не углядел, не сберег, а в итоге рухнуло чье-то счастье. Было очень жаль Штефана, как теперь сказать Герде, что ее любимого больше нет…
Она вышла в холл и решительно двинулась к дверям лифта.
— Внизу группа специального назначения внутренних войск готовится к штурму, — сказал он. — Я бы не советовал выход в лобовую.
Она на мгновение замерла, посмотрела на Фарэ. Затем свернула в раздевалку.
Вскрыв один за другим несколько шкафчиков, она наконец нашла то, что нужно. Хотя китель оказался туговат в груди, а брюки — коротковаты, в целом полицейская униформа села более-менее удачно.
Где-то в шахте лифта клацнул и загудел подъемный механизм. Она посмотрела по сторонам, затем заглянула в ствол полицейской «Беретты». Видимо, выбор и вправду небольшой. Анджелла приставила пистолет к виску и спустила курок. Тотчас наступила тьма и тишина.
Когда двери лифта раскрылись, в холл первым делом вылетели две дымовых гранаты. Затем, под укрытием плотной завесы, бойцы полицейского спецназа осторожно двинулись вперед. Кто-то из них споткнулся обо что-то, наклонился и обомлел. Трудно было представить, что такая красавица согласится на опасную, низкооплачиваемую службу в полиции. И вот теперь она лежит здесь, на полу, а из простреленной ее головы слабо сочится кровь. Полицейский наклонился и прижал пальцы к сонной артерии девушки.
— Эй, она еще жива! — сказал он.
Через некоторое время девушку уже несли на носилках.
Крозье сунул под нос полицейскому из оцепления первую подвернувшуюся корочку и тот пропустил его. Виктор уже собирался двинуть в здание, когда двери распахнулись и на носилках вынесли чье-то тело. Крозье не придал этому значения — там, где Анджелла почувствовала угрозу — всегда остаются мертвые тела.
Когда он вошел внутрь, спецназ уже заканчивал прочесывать здание. Виктор поднялся на верхний этаж. Анджелла обожала шляться по ночным крышам — зачем ей изменять своим привычкам?
Посреди широкого холла он увидел Элджина и Фарэ. Они о чем-то говорили; впрочем, это скорее выглядело как спор — судя по нервным интонациям председателя Верховного Совета.
— Она ушла, а Вы не остановили ее! — надрывался Элджин.
— Я свою работу выполнил, — спокойно отвечал Фарэ. — Доставил ее в этот участок. То, что Ваши люди ее проворонили — их беда. А бесплатно я ничего не делаю, могу только с постели свеситься — поискать под кроватью завалявшуюся бутылку спиртного.
— Найдите мне ее, Фарэ, я заплачу! — бесновался Элджин.
— Я не смогу еще раз взяться за Ваше поручение, господин председатель, — отвечал Фарэ также спокойно. — Вы мне стали отвратительны, как никто другой.
— Фарэ, я вам могу посоветовать не наживать себе врага в моем лице, — вкрадчиво прошептал Элджин, багровея от злости.
— Вы никогда не будете моим врагом, господин председатель, — парировал Фарэ. — Моим врагом был Шони. Видите ли, врага ненавидят, а не презирают.
— Фарэ, Вы смертельно заблуждаетесь, — процедил сквозь зубы Элджин, сделал едва уловимый жест рукой.
Их было шестеро или семеро. Бойцы спецназа внутренних войск стояли в конце холла, взяв главаря наемников на мушку.
— Нет, господи председатель, — парировал Фарэ. — Это Вы смертельно заблуждаетесь.
Дверь в один из кабинетов открылась. Наемник держал в руках пулемет. Из соседнего кабинета вышла еще пара бойцов. Затем откуда-то из-за угла появилась вооруженная троица. Крозье и оглянуться не успел, как на стороне Фарэ оказалось двукратное численное превосходство.
— Видите, господин председатель, здесь моих друзей больше, чем Ваших, — сказал Фарэ, поправил свой плащ и направился к выходу.
В самый последний момент их взгляды встретились. Крозье почувствовал дикое желание взять наемника за лацканы и вытрясти из него рассказ о том, что он сделал с Анджеллой. Но Фарэ как-то загадочно улыбнулся, словно прочел эти намерения в его глазах и Виктор молча отступил в сторону, освобождая дорогу. Мозг еще раз прогнал диалог с Элджином, сопоставил с гневом председателя, вызванным исчезновением Анджеллы. Нет, все не так, как показалось сначала, наемник — как минимум, не враг…
Виктор догнал его уже на улице — Фарэ садился в свой Хаммер.
— Где она?! — рявкнул он, распахнув дверцу.
Тотчас за спиной выросли двое мужчин не очень миролюбивого вида.
— Оставьте, — распорядился Фарэ, и они отступили.
— Что с ней? — спросил Крозье.
— Я понятия не имею, где она, но с ней все в порядке, — ответил наемник. — Она в очередной раз обвела всех вокруг своего тонкого изящного пальчика и растворилась в ночном городе. Поверьте, Виктор, это все, что мне достоверно известно.
Он немного помолчал.
— Знаете, если бы я знал, что Вы так печетесь о своем командире — я обошелся бы с Вами мягче, — сказал Фарэ. — Тогда, в метро…
— Да, я помню, — сказал Виктор.
— Извините, Крозье, — Фарэ протянул ему свою руку. — Вы хороший солдат. Ей вообще повезло с взводом.
Виктор пожал ладонь наемнику.
— Поехали, — бросил Фарэ небрежно своему водителю и захлопнул дверцу.
Крозье проводил взглядом черный армейский внедорожник. Внезапно в мозгу зажужжала беспокойная мысль, заметалась, пару раз стукнулась о свод черепа и после этого спокойно улеглась на его основание.
Тело, которое вынесли из здания последним.
— Пульс стабильный, — сказал медик.
Внезапно девушка, которой недавно прострелили голову, схватила его за руку. Мужчина закричал от боли — она прокусила запястье и теперь с наслаждением сосала из его вен такую горячую, такую сладкую вязкую кровь…
Боль начала стихать. Поврежденные ткани восстанавливались все быстрее и быстрее. Голова стала совсем легкой, сознание стремительно прояснялось. Второй медик пытался вколоть ей успокоительное, но она схватила его за руку, раздавив прямо в ней шприц с приготовленной инъекцией.
Услышав какие-то вопли за перегородкой, водитель остановил карету скорой помощи, прихватив монтировку, выбрался из кабины, прислушался. Казалось, все стихло. Он подошел к корме автомобиля, открыл дверцу, с опаской заглянул внутрь. Анджелла схватила его за шею, втащила внутрь. Некоторое время он сопротивлялся и даже пытался закричать, но это продолжалось недолго.
Анджелла вылезла из машины с монтировкой в руке и как ни в чем ни бывало, пошла вдоль по улице. Ее взгляд скользнул по собственному отражению на одной из витрин. Полицейская форма не по размеру, разрезанная в нескольких местах доблестными медиками для оказания первой помощи. Хорошо, что любимые сапожки так и остались при ней, скромно прячась под брюками.
Она глянула на вывеску. Это был какой-то люксовый мультибрендовый бутик. Через мгновение витрина с дребезгом обрушилась. Анджелла вошла в магазин, и тут же взвыла сигнализация. Она легко сориентировалась в темноте, двигалась достаточно быстро, и потому успела подобрать себе и комплект белья, и чулки в мелкую сетку, и даже короткое черное трикотажное платье с длинным рукавом.
Взяв свои «покупки» в охапку, она направилась к примерочной, когда внезапно живот скрутило страшным спазмом. В глазах потемнело, она опустилась на кожаный диван, легла на бок. Дыхание стало прерывистым, каждое движение отзывалось болью где-то глубоко внутри. На глазах выступили слезки.
— Что же это такое… — простонала она чуть слышно.
Когда дежурный наряд прибыл к предполагаемому месту ограбления, она уже успела переодеться, причесаться, и даже слегка умылась холодной водой из рукомойника в туалете.
По стене полоснул луч фонаря. Она взяла монтировку, бесшумно ступая по полу, направилась навстречу полицейскому.
— Ты уверен, что они еще здесь? — спросил он куда-то в сторону.
Затем последовал взмах монтировки, полицейский рухнул на пол. Звякнув, по полу покатился фонарик.
— Эй, Стив, что у тебя? — спросил напарник.
Анджелла бесшумно прошла у него за спиной, покачивая бедрами и слегка поигрывая монтировкой.
Ауди А8 неспешно фланировал по бульвару. Крозье снова слушал полицейскую частоту.
— Ограбление на улице… магазин женской одежды, — объявил диспетчер. — Один полицейский тяжело ранен.
Крозье резко повернул руль, разворачиваясь через сплошную разделительную полосу, и надавил на газ.
Все-таки это был явно элитный, дорогой район города. Во всяком случае, разбросанные тут и там люксовые бутики, припаркованные на тротуаре достаточно дорогие автомобили — свидетельствовали об этом.
Проходя мимо казино, она задержалась взглядом на белоснежном «Эскаладе». Вспомнив, что ее ноги — роскошь, а не средство передвижения, Анджелла подошла к автомобилю и стукнула монтировкой по заднему крылу.
Взвыла сигнализация. Через некоторое время из здания казино вышел хозяин автомобиля. Проклиная на чем свет стоит это хамье, покушающееся на чужую собственность, он подошел к автомобилю, стал медленно обходить его, осматривая кузов. Едва хозяин зашел за корму, как увидел высокую брюнетку с точеной фигуркой и большой грудью.
— Какие девочки у нас тут водятся… — улыбнулся мужчина.
Анджелла кокетливо улыбнулась в ответ, потом монтировка воткнулась в пах мужчине. Он захрипел, опустился на колени. Следующий удар пришелся аккурат по голове. Анджелла забрала ключи, села в машину и завела мотор.
Витрина бутика была разбита на мелкие осколки. Раненого офицера уже увезли. Приметы нападавшей переписали — да, он без труда опознал Анджеллу. Поговорив с полицейскими, Крозье сел на капот своей машины и задумался. Все-таки предсказать следующий шаг принцессы — не под силу даже ему, хотя он и считал, что смог неплохо разобраться в ней.
Боль снова дала о себе знать. Собрав остатки воли в кулак, она остановила машину возле небольшого кафе, вынула аптечку, распотрошила упаковку с обезболивающим и сжав в кулачке пригоршню таблеток, вылезла из «Эскалада».
— Мне нужен стакан воды.
Бармен глянул на нее. Вся побледневшая, осунувшаяся — скорее всего, наркоманка. А ее наряд? Ну кто носит такие сапоги и чулки в сетку? Правильно, только проститутки. А они все сидят на наркотиках, конечно же.
— Детка, может тебе еще пару дорожек насыпать? — спросил он с усмешкой.
— Дай воды, пока я тебе глотку не перегрызла на хер! — рявкнула Анджелла.
Парень слегка побледнел. Радужная оболочка глаз девушки горела ярко-зеленым огнем. Верхняя губа нервно вздернута, тонкие изящные клыки обнажены. В подтверждение серьезности своих намерений Анджелла с грохотом опустила на стойку монтировку.
Стакан воды был подан незамедлительно. Она закинула горсть таблеток в рот, залпом осушила стакан, взяла монтировку, прихрамывая, отошла за дальний столик, тяжело опустилась на диван. Сейчас, немножко потерпеть — и боль пройдет.
Бармен тем временем набрал номер телефона.
Полицейская частота снова порадовала очередным рапортом.
— Наркоманка в кафе, угрожает бармену. Приметы…
Крозье не смог сдержать улыбку, услышав про сапоги на платформе. К счастью, он находился недалеко от этого кафе. Нужно только поспешить, чтобы не пришлось спасать полицию от его начальницы.
Когда он вошел в кафе и огляделся по сторонам — Анджеллы нигде не было видно. Решив, что опять опоздал, Крозье, тем не менее, подошел к бармену и развернул корочку.
— Национальная безопасность, — коротко представился он. — Вам угрожала какая-то брюнетка.
— Да, эта наркоманка, она вон там лежит, — бармен показал пальцем.
Крозье повернулся. Она лежала на диванчике, спрятавшись за столиком в углу. Да, заметить ее было и вправду трудно.
— Это не наркоманка, это моя начальница, — ответил Виктор.
— Извините, — бармен смутился. — Я не знал…
— Привыкли судить по внешности? — строго спросил Крозье.
— Простите, я не хотел… — бармен от стыда готов был сквозь землю провалиться.
Виктор уже было направился к ней, когда парень окликнул его.
— Скажите, она и вправду может глотку перегрызть? — спросил бармен.
— А Вы как думаете? — спросил Крозье без тени улыбки.
Бармен вытер со лба капельки холодного пота.
Казалось, она совсем не дышит. Он подошел к ней, осторожно приложил тыльную сторону ладони к ее губам.
— Виктор, мне очень плохо, — прошептала Анджелла.
— Я отвезу домой, — сказал Крозье.
— Нет, не к префекту, — испуганно прошептала девушка. — Ко мне. Помнишь?
Крозье помог ей подняться на ноги.
В дверь громко постучали. Льюис взял с дивана автомат, проверил и пошел открывать. Крозье осторожно внес в квартиру Анджеллу, положил на диван в гостиной.
— Она написала список лекарств, — он показал Льюису бумажку, исписанную корявым размашистым почерком. — Поехали, надо торопиться.
Льюис кивнул.
Оставшись одна, она поднялась с дивана, согнувшись, прошла на кухню, налила воды в стакан и выпила. Казалось, будто внутри сейчас все лопнет от боли.
— Да что же это со мной… — простонала Анджелла, держась за стену, пошла в сторону туалета.
Пройти всю дистанцию ей не удалось — снова скрутил приступ. Понимая, что больше не может терпеть, она все-таки заставила себя подползти к заветной двери, подтянулась на ручке, вошла внутрь, собралась в кулак, стянула с себя платье, приспустила трусики и села на унитаз, обхватила голову руками. От боли хотелось плакать, но сил уже ни на что не осталось.
Боль все нарастала и нарастала, и вдруг внезапно оборвалась. Что-то увесистое плюхнулось в унитаз. Анджелла почувствовала, что внутри что-то течет, попробовала пальцами — это была кровь. Она встала на дрожащих ногах, заглянула в унитаз. По белоснежной поверхности текли капельки крови. В воде плавало уже сформировавшееся плодное яйцо, она даже различила треугольную головку и так похожие на крылья передние лапки маленькой летучей мышки…
Твердый пол туалета ушел из-под ног, в последний момент она схватилась за унитаз и мягко опустилась рядом. Плакать уже не получалось — она лишь тихонько всхлипывала.
Когда Крозье и Льюис вошли, они с удивлением обнаружили, что принцесса исчезла.
— Анджелла! — громко позвал Крозье.
Она не откликнулась. Мужчины бросились обыскивать квартиру. Крозье поднялся на второй этаж, увидел, что дверь спальни приоткрыта и вошел внутрь.
На ней было длинное вечернее платье из черного атласа. Она стояла у окна, скрестив руки на груди и смотрела куда-то вдаль.
— Анджелла, вот ты где, — облегченно вздохнул Крозье. — Мы купили все, что ты заказала…
— Спасибо, Виктор, — тихонько произнесла она.
— Вот, смотри, — Крозье высыпал содержимое пакета на кровать.
— Уже не нужно, — сказала Анджелла, и ее голос дрогнул. — Слишком поздно…
Крозье непонимающе посмотрел на нее.
— Виктор! — позвал Льюис.
Он побежал на зов, махом преодолел лестницу.
— Что такое?
— Идем, — Льюис поманил его за собой. — Сам увидишь.
Он толкнул дверь туалета, пропустил Виктора вперед. Тот вошел, осмотрелся. Льюис услужливо поднял крышку унитаза. Некоторое время они молчали.
— Ёбаный по голове… — наконец произнес Виктор.
— Как она? — спросил Льюис.
— На автопилоте, — ответил Крозье. — Идем, ее сейчас одну оставлять опасно.
Несколько упаковок уже были вскрыты — какие-то лекарства она все равно заставила себя принять. Запивала кровью, выбрасывать пустые пакеты нужным не посчитала — небрежно бросила окровавленный пластик прямо на постель.
Когда Крозье и Льюис поднялись в спальню, она все также стояла у окна и глядела на засыпающий город.
— Анджи, как ты себя чувствуешь? — спросил Крозье, и про себя тихонько выматерился.
В самом деле, как она может себя чувствовать?!
— Заседание Верховного Совета уже началось? — спросила Анджелла тихонько.
— Да, они всегда начинают в полночь… — произнес Льюис и тотчас осекся.
На постели лежал черный вытянутый кейс. Что хранят в таких кейсах — ему было хорошо известно, в силу извивов личной биографии. Льюис подошел, щелкнул замками, откинул крышку. В кейсе лежала штурмовая винтовка H&K G36E с удлиненным стволом и направляющими типа «Picatinny rail». Рядом расположилось несколько магазинов, снаряженных зажигательными патронами.
— Я убью их всех… — тихонько прошептала Анджелла.
— Анджи, ты же сама не справишься, там же имперская гвардия… — начал Крозье.
— Заткнись, солдат, — коротко цыкнула Анджелла. — От дальнейшей службы я тебя освобождаю. Это мое личное дело.
— От дружбы ты меня тоже освободишь? — спросил Крозье.
— Да, для твоей же безопасности, — ответила Анджелла, подошла к кровати, захлопнула кейс, щелкнула замками. — Все, мальчики. Дальше я сама. Спасибо, что были рядом, без вас мне пришлось бы гораздо тяжелее.
Крозье хотел как-то остановить ее, но посмотрел в ее глаза — и понял, что можно даже не пытаться. В этот раз она уйдет одна.
Анджелла взяла кейс, схватила ключи от своего кабриолета, махнула на прощание рукой и вышла. Сначала по лестнице застучали шпильки, затем хлопнула дверь, и вся квартира наконец погрузилась в тишину. Крозье сел на постель, порылся в купленных лекарствах, взял несколько таблеток от головной боли.
— Может, лучше выпьем чего-нибудь сосудорасширяющего? — предложил Льюис.
Крозье отрицательно покачал головой.
— Это еще не конец, — сказал он. — Свежая голова мне сегодня еще понадобится.
Он встал с кровати, прошел на кухню, закинул в рот таблетки и запил водой прямо из графина.
— У тебя есть какие-то предположения? — громко спросил Льюис.
— Да! — также громко ответил Виктор. — Она собирается воздать по счетам! И я, кажется, знаю, кто будет первым в этом списке…
Она вошла в кабинет с винтовкой наперевес, покачивая своими роскошными бедрами. Он увидел ее, отложил в сторону бумаги, покорно вздохнул.
— Я знал, что ты придешь расставить все точки…
Она перехватила винтовку поудобнее, посмотрела на него — ее взгляд был полон какой-то глубокой нечеловеческой тоски.
— Я пришла посмотреть в твои глаза. Я хочу задать тебе только один вопрос, Бернар, но сможешь ли ты на него ответить? — спросила Анджелла.
Он молчал.
— Чем я так навредила тебе? — продолжала она. — Ты разрушил всю мою жизнь. Ты чуть не уничтожил мое счастье. Ты в одно мгновение растоптал всю мою карьеру. И вот теперь я по твоей милости вне закона — я вынуждена скрываться от властей и убивать своих же сородичей. Вот я и захотела посмотреть тебе в глаза и спросить, за что ты так со мной?
Префект молчал.
— Бернар, я ведь с тобой разговариваю, — вздохнула Анджелла.
Он зачарованно смотрел, как приподнялась и опустилась ее прекрасная грудь.
— Какие тут могут быть слова… — прохрипел фон Штернгольдт. — Стреляй. Ты ведь за этим сюда пришла.
— Нет, — ответила она и грустно улыбнулась. — Нет, Бернар, я не такая как ты. Я умею прощать. Я прощаю тебя, Бернар.
Он потрясенно глядел на нее, не в силах поверить в услышанное. А она наклонилась к его лицу и слегка поцеловала его в щеку. И тотчас тепло шелкового поцелуя ее нежных губ разлилось по всему телу, и где-то глубоко внутри заискрило, и старая душевная рана вновь открылась, и густая, горячая, живая кровь потекла из отравленной, высохшей, омертвевшей души префекта.
— Пока, Бернар, — улыбнулась она, послала ему воздушный поцелуй и вышла.
А он проводил ее безмолвным взглядом. Внезапно он осознал, что все эти годы жил иллюзией, созданной самим собою. Она и впредь будет принадлежать ему только в его мечтах. В реальности — но тут услужливая память подсказала пару эпизодов. Вот он натравливает на нее внутренние войска, а вот тут он пытается ее изнасиловать… и тяжелым камнем легла на грудь мысль, что все могло быть по-другому, пускай не так радужно, как он мечтал, но они хотя бы не стали врагами…
А теперь уже поздно, потому что прошлое не изменишь, и все его ошибки так и останутся при нем…
Его накрыл приступ ярости, он схватил первое, что попалось под руку — это была бутылка с виски, приготовленная на сегодняшний вечер — и с размаху обрушил ее на край лакированной столешницы. Брызнуло битое стекло. Осколком посекло щеку. Префект провел ладонью сначала по глубоким царапинам на поверхности стола, затем по порезанной коже. На пальцах остались капельки крови. Вот они, следы его поступков. Следы его поступков, оставшиеся на душе его любимой женщины. Эти страшные следы, а не его страстную любовь, она сохранит в себе на всю свою вечную жизнь.
Она исчезла. Исчезли ее личные вещи, ее ноутбук — а конвой, продолжавший сторожить ее апартаменты, так никого и ничего не заметил. Ни живые патрули, ни беспристрастные глаза камер наблюдения не видели ее. Выйдя из кабинета префекта, она словно растворилась.
Когда Крозье вошел в кабинет, ему при всей своей флегматичности не удалось скрыть удивления — префект был жив. На столе стояла полупустая бутылка коньяка. Фон Штернгольдт лежал, облокотившись на стол и рыдал во весь голос.
— Какая же я мразь… — стонал он периодически. — Какое же я дерьмо…
— Князь, что случилось? — спросил Крозье.
— Она была здесь, — простонал фон Штернгольдт. — Моя малышка, она пришла ко мне… какое же я ничтожество… как я мог так с ней…
— Анджелла была здесь? — спросил Крозье.
— Виктор… — простонал князь, оторвался от стола. — Виктор, прошу тебя, пристрели меня. Виктор, я изменник, я предатель…
Крозье вынул из-за спины пистолет, взял префекта на мушку.
— Я предал самое дорогое, что у меня было… — простонал префект, размазывая слезы по лицу. — Я просто малодушное дерьмо. Я предал ее, я не достоин жить…
— Князь, Ваши эмоции мне сейчас мало интересны, — сказал Крозье.
— Виктор, я знаю, кто крот, — простонал префект дрожащим голосом. — Это все Герман. Я обратил внимание, почти сразу, как только здесь появился Элджин — Герман стал часто наведываться к нему. Я проследил за ним и однажды увидел, как Герман роется в моих документах и моем компьютере. Это он все это время сливал информацию по вашей группе Элджину, чтобы тот имел возможность подставить Анджеллу под удар…
Крозье длинно выругался.
— Виктор, прошу, убей меня, — взмолился префект. — Виктор, без нее мне нет смысла жить. Да и Элджин меня уничтожит, когда узнает, что мне все известно.
Внезапно фон Штернгольдт дернулся всем телом вперед и схватился за ствол пистолета. Пальцы Крозье сработали рефлекторно. Дуло оказалось в нескольких сантиметрах от его головы — префект не мучился.
На звук выстрела в кабинет вбежало несколько охранников. Крозье бросил пистолет на стол, поднял руки вверх. Ощущение нереальности происходящего не покидало — как он, со всей своей выучкой и дисциплиной, смог вот так легко пристрелить префекта? Никак. Само получилось.
— А ну все вон отсюда! — скомандовал Альфан.
Повторять не пришлось — охрана покинула кабинет.
— Симон, это не я, он сам… — пробормотал Крозье.
— Следствие установит, — сказал Альфан. — Виктор, мне очень жаль…
— Симон, он сказал, что крот — это Герман, — сказал Крозье.
Симон задумчиво поглядел на княжеский труп, затем на Виктора.
— Посадить тебя мы всегда успеем, — обнадежил он. — А вот Германа надо потрясти, пока он лыжи не надел…
— Пойдем? — предложил Крозье.
— Да, конечно, — сказал Альфан. — Сейчас я тебе расскажу, как мы будем себя вести…
Герман вошел в курительный салон и тотчас Крозье схватил его за шиворот, швырнул на кушетку.
— Виктор, ты чего? — перепугался дворецкий.
— Так это ты, да? — задыхаясь от злости, Крозье хватил его за лацканы пиджака. — Ты! Волчий выкормыш! Давно сливаешь им?
— Виктор, опомнись… — испуганно пролепетал дворецкий. Он огляделся по сторонам, посмотрел на собравшееся в курительном салоне штурмовое подразделение — хмурого Веймара, побледневшую Бернски и насмерть пьяного Вячеслава. — Ты что? Опять с Брантом напились?
— Герман, не упирайся, — предложил сочувственно Альфан, снял пиджак, повесил на спинку кресла и медленно направился к большому двустворчатому окну. — Мы ведь все про тебя знаем.
— Альфан, ну скажи ему… — пролепетал Герман. — Ну скажи ему, что я не виноват! Меня подставили! Умоляю! Альфан, ну ты же из Собственной Безопасности, ты все должен знать!
Виктор Крозье потрясенно смотрел на идущего к окну Альфана, а в голове звучал полузабытый ночной диалог в гостиной:
— А что будет с Анджеллой? — спросил Фергюссон.
— Ею я займусь сам, — сказал префект. — С этого дня придется чистить описания ее воспоминаний, а то все всплывет.
— А Вы имеете доступ к аппаратной Службы Безопасности? — удивился Крозье.
— Я — нет, — коротко ответил префект.
— А кто тогда? — спросил Крозье.
— А это уже, друг мой Виктор, не твоего ума дело, — ответил префект.
И, словно отголосок, следом раздался испуганный голос Германа.
— Альфан, ну ты же из собственной безопасности, ты все должен знать!
Симон Альфан тотчас переменился в лице; не дошел до окна одного шага, замер как вкопанный, посмотрел на трясущегося от страха Германа через плечо.
— Что, суки, и это знаете? — спросил он рассерженно.