Принцесса, которая любила дождь Ри Эмилия
— Как Альк? — спросила Эмма.
Анджелла кивнула.
— Метаморфозы требуют ощутимых затрат физических и душевных сил, — ответила она. — Личность словно распадается на куски, социальные связи и моральные нормы утрачиваются, и существо, внешне похожее на человека, превращается в опасное чудовище, похожее на двухметрового прямоходящего волка. В оборотня.
— Не повезло вашему ресторану с конкурентами… — осторожно заметила Ричардс. — А что, они тоже имеют какое-то влияние в нашем обществе?
— Несомненно, — ответила Анджелла. — Не такое сильное, как наше, но, тем не менее, они также пользуются вами, как и мы. И точно также пользуют вас в качестве кормовой базы. Но если мы всего лишь пьем вашу кровь — они поедают вашу плоть, разрывают вас на части…
Поняв, что она чрезмерно увлеклась живописанием жизни оборотней, Анджелла внезапно умолкла.
— Забавно, — Эмма проглотила ком в горле. — Всю жизнь полагала, что я способна что-то изменить в этом мире, что мое существование имеет какой-то высокий смысл. А оказалось, я всего лишь статист. И пища.
Анджелла виновато развела руками.
— Фон Штернгольдту я в свое время сказала примерно то же самое, пусть и не в такой изящной форме, — усмехнулась она.
— А он что? — спросила Ричардс.
— Ничего особенного, — ответила Анджелла. — Выдал гневную тираду, куда более богатую на розовые сопли, нежели твоя сухая констатация факта.
— И что мне теперь со всем этим делать? — Ричардс с надеждой посмотрела на Анджеллу, словно она должна подсказать ей направление.
— Дорогая, на планете проживает семь миллиардов человек, — сказала Анджелла. — Поверь, подавляющее большинство из них делает примерно то же самое, что и ты — работает, пьянствует, ходит на горшок в конце концов, и совершенно не волнуется по поводу осмысленности своего бытия.
— Я не об этом, — сказала Эмма. — Я о том, что ты мне сегодня рассказала.
— Ну, не знаю, — ответила Анджелла. — Ну, если тебе это покоя не дает — напиши, что ли, книгу.
— Книгу? — переспросила Эмма.
— Ну да, — ответила Анджелла. — Ты знаешь, сколько бреда в красивых обложках издательская индустрия ежегодно выбрасывает на прилавки? Одной книгой больше — никто и не заметит. А тебе, глядишь, хоть какой-то психотерапевтический эффект выйдет.
— И о чем я напишу? — задумалась Эмма.
— Откуда же мне знать? — удивилась Анджелла. — Вот, хотя бы про это свое расследование напиши.
— Ты знаешь, а это вроде не такая плохая идея… — ответила Эмма. — Напишу про отважную следачиху, попавшую в водоворот событий…
— Ага, и твоя рукопись улетит в мусорное ведро, где таких историй про отважных следачек уже лежит не меньше двух десятков, — усмехнулась Анджелла. — Уж поверь искушенной читательнице, это клише основательно наскучило.
— Тогда напишу от твоего лица! — выпалила Эмма. — Но учти, оставляю за собой право приврать там, где мне известны не все факты.
— Будь любезна, — снова усмехнулась Анджелла.
— А ты мне не поможешь? — осторожно спросила Эмма, предварительно набравшись наглости. — У меня еще есть несколько моментов, которые хочется осветить…
— Насколько смогу, я постараюсь помочь, — ответила Анджелла. — Но у меня сегодня еще есть некоторые планы.
— Не поделишься? — спросила Эмма.
— Через полтора часа заканчивает свое заседание Верховный Совет нашего Клана, — сказала Анджелла. — Мне есть что сказать этим обнаглевшим бюрократам.
— Будешь наставлять их на путь истинный? — спросила Ричардс.
— Что-то типа того, — ответила Анджелла. — Слушай, может, кофею навернем? У меня там есть, в зернах…
Когда они вышли из подъезда, никто бы и не взялся предположить, что эта очаровательная бухгалтерша не так давно держала эту жгучую брюнетку под дулом боевого пистолета. Парочка о чем-то оживленно беседовала, направляясь к «Мерседесу» Анджеллы.
— А ты случайно не знаешь, кто Кеннеди убил? — спросила Эмма напоследок.
Анджелла загадочно улыбнулась, послала ей воздушный поцелуй, открыла дверцу и изящно скользнула на водительское сиденье, оставив следователя в замешательстве. «Мерседес» фыркнул мотором, полыхнул красным заревом стоп-сигналов, зажужжал трансмиссией, сдавая назад и вырулил на внутриквартальную дорогу. Эмма проводила свою новую подругу взглядом, затем села в свой автомобиль. Что-то не давало покоя. Какой-то червь в подкорке точил ее и без того изможденный мозг. Эмма выдернула из сумочки записную книжку и авторучку, открыла первую страницу — надо же, этим блокнотом она еще ни разу не воспользовалась — расположилась прямо на руле и принялась аккуратно выводить мелкими буковками слова и предложения.
Вместо эпилога
«Будь хотя бы моим врагом!»
так говорит истинное почитание, не осмеливающееся просить о дружбе
Фридрих Ницше
На какое-то время снег перестал падать. На иссиня-черном небе ярко горели звезды, и среди них дымчато-серым шелковым шлейфом протянулся Млечный путь. Белым светом тускло горел новорожденный месяц. В небе воцарился покой. Но может, это было то самое обманчивое состояние затишья перед бурей.
Черный армейский вездеход Хаммер М998 стоял на берегу залива, на опустевшем пирсе. У самой кромки воды качалась одинокая баржа. На противоположной стороне горели огни ночного города. Рядом с внедорожником стоял, повернувшись спиной к заливу, молодой, тщательно выбритый мужчина с темными прямыми зачесанными назад волосами. Жан Фарэ глядел куда-то вглубь порта.
Темноту разорвал свет фар. Из-за шеренги контейнеров выехал бордовый «Мерседес Бенц» со складным верхом, медленно прокатился по пирсу, встал рядом с джипом. Из спортивного автомобиля вылезла молодая женщина в черном атласном платье, подошла к мужчине. Фарэ окинул ее взглядом с головы до ног.
— Привет, Анджелла, — произнес он.
— Привет, Трише, — сказала Анджелла.
Они обнялись.
— Я очень рад, что мы вновь увиделись, — сказал Трише, бережно, нежно прижимая к себе девушку.
— Я тоже, — сказала Анджелла и дружески похлопала его ладонью по спине. — Я очень соскучилась по тебе, Жан.
Тише выпустил ее из объятий, приглашающим жестом указал на Хаммер. Анджелла подошла к кабине, он открыл перед нею дверцу, подал руку. Девушка забралась на пассажирское сиденье, Трише сел за руль.
— Угощайся, — он протянул ей открытую коробку конфет «чернослив в шоколаде».
Анджелла взяла одну, забросила в рот.
— Ты досконально изучил все мои вредные привычки, прежде чем начать за мной охотиться, да? — спросила она с улыбкой.
— Нет, — ответил Трише, вынул сигару, распалил лучину. — На самом деле твои вкусы со временем остались неизменны. Впрочем, как и ты сама. Хотя твой modus operandi заметно расширился, пополнился новыми приемами, это меня очень сильно обрадовало; охота была крайне интересной и познавательной. Я многому научился. Жаль, что вы со Штефаном все-таки встретились — он был моим самым лучшим учеником, я тщательно оберегал его от этого рандеву, но…. Впрочем, я отвлекся. Как там наши? Как Брант, как Йохан? Как Пол? Я его не видел с того самого дня.
— Брант сильно изменился, — сказала Анджелла. — Он уже не тот послушный мальчик, что был вместе с нами в Маутхаузене. Он научился принимать решения сам, не дожидаясь приказа. Это делает ему честь. А Йохан… черт возьми, он будет ненавидеть меня до конца моих дней, — произнесла Анджелла устало.
— Отпусти ему, — сказал Трише, бережно взял девушку за руку. — Прости, не держи на него зла. Он ведь ничего не знает. И даже узнав — откажется поверить, до последнего будет считать тебя психопаткой. Ты ведь не виновата. Там, в той клинике, в катакомбах — ты ведь не могла поступить иначе, ты ведь неспособна была поступить по-другому.
Анджелла молчала.
— Ты не виновата, — повторил Трише. — Ты не виновата, что тебя превратили в… в то, кем ты сейчас являешься.
— А кем я сейчас являюсь? — спросила Анджелла.
Трише медлил с ответом.
— Ты чудовище, — сказал он, выждав паузу. — Опасное, неконтролируемое чудовище. Чудовище, способное повергнуть в страх кого угодно.
Анджелла задумалась.
— Скажи, Трише, а ты меня боишься? — спросила она, наконец, каким-то странным, холодным тоном.
— Да, — ответил без раздумий Трише. — Я тебя боюсь.
Анджелла потрясенно посмотрела на него, закрыла лицо ладонями.
— Господи, что же они со мной сделали… — простонала девушка.
Трише молчал. Ему нечего было ответить на это.
— Жаль, Пола я не увидел, — сказал он, наконец. — Все хотел хоть мельком на него глянуть, убедиться, что с ним все в порядке.
Девушка отняла руки от лица, глубоко вздохнула. Некоторое время она молчала, приходя в себя. Он был достаточно деликатным собеседником, чтобы понять, что даже монстру бывает тяжело на душе.
— Пол сейчас в Праге, он теперь префект, — ответила наконец Анджелла.
Трише присвистнул.
— Ему оттуда до престола рукой подать, да? — спросил Трише.
— Не совсем, — сказала Анджелла. — Август завещал ярлык мне.
Трише потрясенно посмотрел на нее.
— Черт возьми, — сказал он. — Ты представляешь, что начнется, если ты заявишь свои права на престол?
— Да, Верховный Совет этого не одобрит, — сказала Анджелла. И добавила, с жалостью в голосе. — Угораздило меня родиться первой…
Она взяла еще одну конфету.
— И пока не прошел срок со дня смерти Короля — Совет правит кланом, так? — уточнил Трише.
Анджелла кивнула.
— И если ты умрешь — престол достанется Фергюссону, — сказал Трише.
Анджелла снова кивнула.
— Такой король устроит абсолютно всех, — проговорил медленно Трише бархатистым тенором. — Он штурмовик, он воевал, его уважают. Но никто не посмеет поднять на тебя руку, потому что тогда новоиспеченный монарх развяжет вендетту. По всем канонам.
Анджелла снова кивнула.
— Но пока ты жива, ты представляешь смертельную опасность для Совета, малейшего твоего слова достаточно, чтобы разрушить его власть. Стоит тебе заикнуться о правах на престол, и… — сказал Трише, и умолк, задумался. — Но ведь там охрана. Почти сотня бойцов императорской гвардии. Тебе же даже не удастся прорваться сквозь них, они задавят тебя числом, это же настоящая маленькая армия. Вроде моей.
Скажи, Анджелла, почему ты идешь на это? Ты ведь на генном уровне запрограммирована выживать. Почему ты сейчас сознательно идешь на самоубийство? Вот только мне не говори про месть за отца и принесение себя в жертву ради сохранения стабильности всей системы, я слишком хорошо тебя знаю, ты — законченная эгоистка, на отца тебе наплевать, а на Клан — тем более.
Анджелла взяла еще одну конфету. Она молчала. Трише видел, как нелегко даются ей эти слова, и тоже молчал, он знал — когда она сможет, она скажет сама.
— Андреа, — сказала, наконец, девушка.
Трише внимательно посмотрел на нее.
— Андреа, — повторила Анджелла, голос ее дрогнул. — Пока я жива, он постоянно будет находиться в ожидании очередного удара со стороны Совета и его Председателя. Я могу рисковать своей жизнью. Но я не могу позволить себе подставить под удар того, кто мне по-настоящему дорог…
Трише тяжело вздохнул.
— Пусть мужчина боится женщины, когда она любит: ибо она приносит всякую жертву, и всякая другая вещь не имеет для нее цены, — задумчиво произнес он, раскурил еще одну сигару, затянулся, выпустил тонкую струйку сизого ароматного дыма. — Да… не завидую я Верховному Совету…
— Я хочу попросить тебя об одной маленькой услуге, Трише, — сказала Анджелла. Голос ее задрожал.
— Я тебя внимательно слушаю, — сказал Трише.
— Если будешь в Будапеште, или еще где — неважно; в общем, если ваши с Андреа пути пересекутся — передай, что я любила только его, и никого больше, — сказала чуть слышно Анджелла.
— Наши пути обязательно пересекутся, — сказал Трише твердо. — И я ему обязательно передам твои слова, будь уверена.
— Спасибо, — сказала Анджелла, посмотрела на часы. Хорошие это были часы — «Брегет» в металлическом корпусе. — Мне пора.
— Постой, — Трише расстегнул ворот плаща, снял с шеи две никелированных именных бирки на серебристой цепочке. — Возьми. На удачу.
— Спасибо, Трише, — Анджелла взяла подарок, застегнула крючок. — Я этого никогда не забуду.
Трише кивнул.
— Можно мне тебя попросить? — спросил он.
— Конечно, — сказала Анджелла.
— Когда окажешься на той стороне — замолви за меня словечко, ладно? — произнес Трише, с хрустом раздавливая в пепельнице окурок.
— Хорошо, — сказала девушка.
Они вылезли из Хаммера, подошли к «Мерседесу». Трише распахнул перед Анджеллой водительскую дверцу.
— Прощай, Анджелла, — произнес он.
Девушка заглянула ему в глаза — они были полны слез.
— Прощай, Трише, — сказала Анджелла отрывисто.
Они обнялись. Спустя некоторое время девушка села в «Мерседес Бенц», спортивный автомобиль развернулся и уехал с пирса. Жан Трише еще долго стоял на берегу рядом с черным «Хаммером», глядя на огни ночного города.
Штурмовики оккупировали гостиную. Кто-то сидел на диване, кто-то в креслах у камина. Щелкнула дверь, и все присутствующие рефлекторно обернулись на звук. Это был Вернер. Насквозь промокший, мертвенно-бледный, он подошел к Альфану и принялся говорить, постоянно сбиваясь, чуть слышно, взволнованно. Альфан разом помрачнел, кивнул.
— Хорошо, сейчас поедем, — сказал он.
— Да, я только в сухое переоденусь, — сказал Вернер скороговоркой и отправился наверх.
Альфан сел в кресло, тяжело вздохнул.
— Симон, что случилось? — спросил Крозье.
Альфан молчал некоторое время. Потом вынул сигареты, закурил.
— Симон! Ты слышишь меня? — спросил, повышая голос, Крозье.
Альфан затянулся, стряхнул пепел на персидский ковер.
— Да, Виктор, случилось, — сказал он. — Анджелла погибла.
— Как? — спросила, не веря своим ушам, Бернски.
— Они ее машину расстреляли в упор, — ответил Альфан. — Потом облили бензином и подожгли. Вернер говорит, опознали только по ее «Орлам Пустыни». И часы ее знаменитые, «Брегет» в титановом корпусе, на левом запястье…
Бернски зажала рот ладонью. Сидящий рядом с ней на диване Веймар чуть подался вперед и увидел, как по щекам любимой бегут слезы.
— Мы с Вернером сейчас поедем туда, — сказал Альфан. — Его люди оцепили место. Осмотрим там все, пока полиция не приехала.
— Я с вами, — всхлипнув, сказала Бернски.
— Джилл, ничего хорошего ты там не увидишь, — сказал Альфан. — Только обгорелый скелет на передних сиденьях…
Тут Симон встал и отвернулся к камину, но в последний момент Виктор успел заметить побежавшую по щеке телохранителя слезу.
— Симон, а нам что делать? — спросил Крозье.
— Не знаю, — Альфан проглотил застрявший в горле ком. — Тебе, Виктор, надо бежать. У тебя на совести префект. Уезжай из страны.
— Куда? — спросил Крозье обреченно.
— Хотел бы я знать ответ на твой вопрос… — сказал теперь уже бывший опекун принцессы. — Из Европы точно придется уехать. И еще. Учитывая твою хроническую верность Анджелле — на твоем месте на беспристрастный суд я бы не рассчитывал…
— Хорошо, я понял, — Крозье встал и вышел из гостиной.
Громыхая армейскими ботинками, по лестнице спустился Вернер в черной спецназовской форме.
— Я готов, — сказал он.
— Ну что, Джилл, поехали? — спросил Альфан.
Девушка кивнула, вытерла слезы.
Люк Веймар сидел в кресле перед камином с бутылкой виски в руке. Казалось, время замерло, остановилось. Картинка перед глазами уже слегка плавала, сказалось выпитое. Скрипнули петли — Веймар тотчас обернулся на звук — двойные двери распахнулись, и в гостиную вошла молодая женщина.
Видимо, на улице уже начался легкий дождик — ее густые, черные как смоль волосы слегка промокли, и влага стекала по ним на плечи, укрытые черным кожаным плащом. Плащ этот скорее походил на королевскую мантию, чем на одежду командира подразделения Джи-2. Спереди плащ открывал взорам пару изящных мячиков груди, спрятавшихся под тонким черным гипюровым платьем длиной до середины бедра, из-под которого чуть выглядывало кружево черных чулок, облегающих тонкие стройные ножки. Ножки эти в свою очередь хозяйка предпочла обуть в чёрные кожаные сапожки в стиле ranger-boots со шнуровкой, на толстой подошве и высоких каблуках. В правой руке она несла непромокаемую армейскую сумку. На вид ей было не больше 23 лет.
Этого быть не могло, но неужели она вновь, в привычной ей манере, обманула саму Смерть? Веймар был готов плакать от радости.
— Анджелла! — крикнул Люк.
Она не обернулась.
— Анджелла! — подскочив с кресла, вновь крикнул Веймар.
Она прошла мимо, как ни в чем ни бывало. Люк Веймар невольно мотнул головой — и мираж исчез, растаял в воздухе. Осознав, что это все ему только кажется, Веймар безвольно опустился в кресло, закрыл лицо руками и зарыдал в голос.
Место действия уже оцепили. Джиллиан и Альфан без проблем миновали полицейский кордон, подошли к сожженной машине. Рядом находились полицейский и какая-то женщина, о чем-то спорили.
— Вы еще кто такие? — спросил полисмен.
— Да так, ходят тут всякие… — Альфан показал корочки какого-то силового ведомства. — Что уже установили?
— Погибшая — женщина, — ответила дамочка, которая только что спорила с полицейским. — Видимо, кто-то очень боялся, что она выживет, поэтому приложили немало усилий. Автомобиль расстреляли из стрелкового оружия, затем подожгли. Останки погибшей уже увезли.
— Личность установили? — спросил Альфан.
— Никаких документов, — сказал полицейский. — Личных вещей мы почти не обнаружили.
— Анджелла Фрайхайт, — сказала женщина каким-то отчужденным, полным тоски голосом. — Подозревалась в нескольких убийствах. Возможно, работала на какую-то влиятельную мафиозную семью.
— Откуда Вы знаете? — спросил Альфан.
— Эмма Ричардс, Интерпол, — женщина показала свое удостоверение. — Я расследовала ее преступления. Судя по двум пистолетам марки «Орел Пустыни», которые мы нашли в машине, это она. У нас в архиве преступников с таким оружием, прямо скажем, немного.
Бернски всхлипнула, отвернулась.
— А какие-то еще атрибуты, позволяющие установить личность, удалось найти? — спросил Альфан.
— Вот список найденных вещей, может, Вам что-то покажется знакомым, — полицейский передал Альфану планшет.
— Джиллиан, посмотри, — предложил Альфан. — Может, что-то найдешь.
— Джиллиан Бернски? — переспросила Ричардс.
Джилл кивнула.
— Она о вас рассказывала, — сказала Эмма.
— Вы ее знали? — спросила Джиллиан.
— Немного, — ответила Ричардс. — Я бы сказала, что она моя учительница по жизни.
— И моя тоже, — ответила Джиллиан, взялась за планшет.
В числе найденного значились часы «Брегет», «Орлы Пустыни» в количестве двух штук, две никелированных стальных бирки, пара золотых сережек-колечек. Джилл вытерла выступившие слезки, вчиталась в список еще раз. Из памяти выплыла их последняя встреча, в особняке префекта, перед побегом Анджеллы.
— Смотри, — Анджелла показывает ей свое обручальное кольцо.
— Какая красота… — шепчет Бернски. — Просто божественно! Андреа?
— Ну, а кто же еще? — улыбается Анджелла. — Никогда его не сниму…
Она проводит подушечкой пальца по бриллиантам…
«Никогда его не сниму…» — звучит в голове Бернски.
Она снова перечитывает список найденных личных вещей — обручальное кольцо из желтого золота с розовыми бриллиантами там не значится.
Может, кто-то из полицейских оказался мародером? Почему тогда не забрал золотые серьги? Может, просто забыла надеть кольцо…
— Сомнений нет никаких, — сказала тем временем Ричардс. — Рост примерно 170–175, вес около 60 килограмм… конечно, это она.
— А камера на светофоре? — спросил Альфан. — Мы можем получить запись с нее?
— Мы ее уже отсмотрели, — сказала Ричардс. — Изображение нечеткое, но с нашим фотороботом оно совпадает. Овал лица тот же, стрижка «каре»…
«Какое, к черту, каре?» — пронеслось в голове у Джилл. — «У нее на тот момент была грива почти до лопаток. Она из особняка префекта сбегала не в парикмахерскую…»
Альфан удовлетворенно кивнул.
— Джилл, ну как ты? — спросил он.
«Никогда его не сниму…»
Забыла? Подарок любимого мужчины? Нет, это не про нее.
— Да, я в порядке, — сказала Джилл, улыбнулась, небрежным жестом смахнула с лица слезинки. — Ты поезжай, я сама вернусь домой, своим ходом.
Альфан понимающе кивнул.
Снег все падал и падал. Изредка мимо проезжали одинокие машины — город все никак не мог заснуть. Джиллиан Бернски неторопливо шла по тротуару, сунув руки в карманы любимой косухи, и задумчиво улыбалась.
Винсент Ле’Санг вошел в гостиную весь мокрый, запыхавшийся и обеспокоенный.
— Ваше Величество, мы должны немедленно покинуть этот город, — сказал он.
Андреа встал с кресла, держа в руках планшет.
— Что случилось, Винсент? — спросил он.
— Мне тяжело это говорить… — Ле’Санг опустил взор. — Примите мои соболезнования…
Пальцы Андреа разжались сами собой, планшет выпал из рук.
На крыше, прямо под сводами тяжелого иссиня-черного неба, не помня себя от гнева, рвал и метал ураганный ветер. Симон Альфан, пригнувшись, осторожно ступал небольшими шагами, словно боялся, будто разбушевавшаяся стихия швырнет его вниз, с огромной высоты, прямо на мостовую. Сухой и колючий снег громко скрипел под тяжестью его тела. А на краю крыши стояла одинокая женская фигурка, словно укутанная в тонкую черную шифоновую материю. Ветер трепал непослушные иссиня-черные волосы фигурки, колыхал складки платья, обнажая неестественно худые, мертвенно-белые плечи и шею. Для нее не существовало ни штормового ветра, ни обжигающе-колючего мороза, ни Симона Альфана. Всеми своими мыслями она была далеко отсюда, оставив на крыше небоскреба лишь хрупкую телесную оболочку.
— Да, — Симон осторожно подошел и встал рядом, облокотившись на каменный парапет. — Нелегко это, защищать Свет, особенно если ты при этом являешься Тьмой…
Женщина продолжала молчать. Возможно, она хотела быть наедине со своими горестными мыслями, и Альфану не стоило нарушать ее покой своим визитом. Впрочем, если она захочет наказать за проявленную дерзость — он этого даже не успеет осознать. Альфан стоял и ждал, когда же она вернется из омута своих раздумий. И может быть — накажет его. Да, такой провал заслуживает самого сурового наказания. И он покорно ожидал своей участи. То была покорность верного сторожевого пса, одинаково принимающего от хозяина и похвалу, и порицание. Да, как-то незаметно, по собственной воле, Симон стал верным цепным псом, который теперь не уберег самое дорогое, что доверила ему Хозяйка…
Колыхнулись черные складки платья. Она словно пробуждалась от крепкого сна, чуть вытянула шею и лениво посмотрела по сторонам.
— Да, нелегко… — произнесла женщина внезапно. — Особенно если Свет — плоть от плоти твоей, кровь от крови…
Где-то внизу загромыхали тяжелые армейские ботинки.
— Это, я так полагаю, за нами? — спросил Альфан.
— Спецназ внутренних войск. Да, — ответила женщина.
Они высыпали на крышу, рассредоточились полумесяцем. Тотчас совсем рядом сверкнула яркая вспышка, затем раскатисто прогремел гром. Вспышка молнии на мгновение ослепила, а когда зрение восстановилось — удивлению собравшихся на крыше не было предела. Женщина исчезла. Безвольной тряпкой оседало на снег ее черное платье. Из складок ткани струился сизый дымок.
Официально наследная принцесса Анджелла объявлена погибшей. Эту точку зрения разделяют не все.
Андреа Грейхарт бесследно исчез. Он объявлен пропавшим без вести.
Виктор Крозье арестован, ему предъявлено обвинение в убийстве префекта.
Суд начнется через два дня.
Люк Веймар уволен из тактических войск.
Джиллиан Бернски уволена из тактических войск.
Вячеслав Брант уволен из тактических войск.
Симон Альфан уволен из Собственной Безопасности.
Префект Фергюссон отправлен в ссылку, обвинение носит формальный характер.
Александр Элджин наконец получил полную власть над Кланом.
В одной ближневосточной стране наконец-то закончена военная операция блока НАТО. Разыгран тендер на восстановление страны. В розыгрыше тендера участвовали настоящие монстры — огромные транснациональные корпорации, в том числе корпорация, де-факто принадлежащая вице-президенту США. Тем не менее, тендер выиграла безвестная частная компания. Достоверные источники в деловых кругах называют одним из ее владельцев Винсента Ле’Санга, имя второго владельца держится в тайне.
Эмма Ричардс оставила службу в Интерполе, а через некоторое время в литературном мире зазвучало новое имя. Автор под псевдонимом Эмилия Ри выпустила в свет захватывающую историю о войне вампиров и оборотней. Ознакомившись с ее произведением, Александр Элджин воскликнул в сердцах: «Убил бы чертовку! Но уж больно хорошо пишет…»
Читать бесплатно другие книги:
