Кондотьер Богданов Дроздов Анатолий

– Зачем?

– Они выбрали князя.

– Меня?.. – Богданов едва не поперхнулся. – У Довмонта есть сыновья!

– Их не хотят.

– Отчего?

– Княжичи храбры, но неразумны. Они чванливы и заносчивы. Они без раздумья бросят дружину в междоусобицу. Город не хочет лить кровь за княжьи интересы. Плесков едва не пал, когда Довмонт отправил дружину к родственнику. Смысленные мужи Плескова сделали выбор.

Богданов покачал головой.

– Ты многого не ведаешь. Бояре задумались о преемнике Довмонта еще в мае, когда князь захворал. Уже тогда срядились насчет его сыновей. Плесков – вольный город, сам решает, кому в нем править. Русских князей бояре не хотят – видят, что творят на Руси. Довмонт, чужеземец, оказался по нраву, решили искать такого же. Посылали в Литву – язычники не пожелали креститься. Князья крещеной Литвы боярам не глянулись: грызутся меж собой за власть, породнились с русскими князьями… Довмонт оправился, поиски прекратили, однако замысел остался. Князь пал, и все возобновилось. Ждать более нельзя. На площадях кричат: «Богдан!» – и с каждым днем все громче. Не сегодня завтра соберется вече – люду нужен князь…

– Довмонт пал из-за меня? – спросил Богданов.

– По собственной воле.

Богданов глянул удивленно.

– Князь тяжко хворал и готовился к смерти. Принесли схиму, чтоб постричь, но Довмонт взмолился. Сказал: «Господи, дай умереть в седле! Не хочу кончить дни монахом! Я служил тебе мечом, с мечом и приду!» Довмонт заслужил милость, Господь внял…

Богданов молчал.

– По смерти Довмонта бояре призвали Евпраксию с Данилой, пытали их о тебе…

Богданов вспомнил смущенные лица княжны и сотника.

– Княжна знает, кто я!

– Она рассказала, но заявила, что не верит твоим словам. Ибо то, что ты ей поведал, невозможно. С ней согласились, решили: скрываешь истину. Соглашайся!

– Я не знаю города! Людей, обычаев, уклада…

– Довмонт, когда прибежал в Плесков, тоже не знал. Даже по-русски не говорил…

– Довмонт родился князем! Я смерд!

– Люди так не считают. Смерд с младенчества знает свое место. Он кланяется боярину и князю и боится их, даже если ненавидит. Ты никого не боялся, ты держался с князьями как равный, это заметили. Люди здесь наблюдательны, взор их не смущает суета, как в твоем времени. Здесь знают: смерд бережет добро, потому как добывает его тяжким трудом, только князь или боярин позволяют себе расточать. Ты подарил взятый в бою табун, легко расставался с серебром и златом, ни ты, ни твоя женщина не знают, как растят хлеб, ходят за скотом, как прядут шерсть и лен, ткут полотно, готовят пищу… У тебя есть птица, построить которую в представлении бояр дороже, чем корабль. Какому смерду это по силам? Ты отказался пойти на службу к Довмонту, смерд был бы счастлив. Ты заставил наемников служить за выкуп, смердам такого не придумать – они не водят полки. Ты не взял награду за исцеление раненых… Видно, что ты привык повелевать. В довершение ты отказался от княжны… Люди уверены: ты знатного рода, как и твоя женщина. По-местному ты говоришь гладко, но иначе. Женщина и вовсе говорит плохо. Ты обмолвился, что птицу делали за горой Уралом, но люди думают: ты из Южной Руси, твой говор похож на тамошний. Люди считают: тебя изгнали из родовых земель. Обычное дело: князей на Руси больше, чем уделов… В представлении людей ты второй Довмонт, даже лучше. Довмонт не летал на птице и не лечил их сыновей. Ты отмечен Господом, тебе ниспослали дар исцелять и понимать языки. Редкий смертный получает его, мне вот пришлось учить…

– Языки не заменят титула!

– Люди придают великое значение тому, что ничтожно перед Господом! Происхождение, титулы, звания… Все мы – дети одной матери. Кто такие князья? Они родились от ангелов? Их благословил на служение сам Господь? Как они явились в Руси? Потомки разбойников, захвативших власть, заблудшие души, повинные в бесчинствах и насилиях! Они надевают схиму перед смертью, но это не спасает их в глазах Господа. Здесь они первые, там – последние! Легче верблюду войти в игольное ушко, чем иному князю – в Царство Божие!

– Я всего лишь летчик, – сказал Богданов. – Умею летать, стрелять, бомбить… Я обману их надежды!

– Господь вразумляет чад своих…

– В полк вернуться нельзя? – спросил лейтенант тоскливо.

Посланец нахмурился:

– Ничего невозможного нет для Господа! Если Он создал землю и небо, что ему это? Желаешь вернуться, лети!

– Как?

– Ночью над Плесковом взойдет луна, дождись, когда появится облако. Взлетай и правь в него!

– У меня горючего только на взлет.

– Более не понадобится.

– Нас арестуют и отправят в штрафбат, – вздохнул Богданов, – или вовсе расстреляют – как дезертиров…

– Милость пострадать за Господа даруют только достойным! – сказал посланец наставительно, и Богданов понял: у гостя это получилось. – Ты не заслужил мук, ты даже в Господа не веришь! (Богданов смущенно потупился.) Мне неведомо, почему Он избрал тебя, я всего лишь посланец. Мне велено передать: вернешься в тот день, из какого исчез, и мук не претерпишь.

– Мы сможем там остаться? – Богданов почувствовал, как замирает сердце.

– Если пожелаете!

– Бог не будет в претензии?

– У Него не бывает претензий. Он может только сожалеть о заблудших. Он хочет, чтоб ты хранил Плесков, но если ты против…

– Погоди! – перебил Богданов. – Я читал бабушке Библию. Там сказано: все свершается по воле Господа. Как можно наперекор? Или Бог не всесилен?

– Господь открывает человеку пути, а тот сам решает, каким идти. Ты можешь принять предложение Плескова и остаться здесь. Ты можешь отказаться и вернуться к себе. Ты вправе выбрать иной путь, Господь не будет препятствовать. Он порадуется за правильный выбор и огорчится, если ошибешься.

Богданов смотрел недоуменно. Посланец покачал головой.

– Представь себе дерево – могучее, достигающее неба. На дереве множество веток. Вверх по стволу бежит белка, она стремится к небу. Однако путь долог, нужно крепить силы. Белка запрыгивает на ветку и находит вкусные орехи. Съедает их, возвращается и бежит выше. На одной из веток она встречает другую белку, они находят дупло и заводят бельчат. Далее бегут вместе. По пути прыгают по ветвям и собирают орехи. Им хорошо. Но если белка теряет осторожность, на одной из веток ее ждет куница… Или коршун узрит с высоты… Если белка забудет дорогу к небу и спустится низко, охотник собьет ее стрелой… Так вот, дерево – это путь, дарованный нам Господом, ветви – ответвления от него. Каждый идет предначертанной дорогой. Достигнет ли белка небес, зависит от того, куда она свернет.

– Не знал, что люди подобны белкам! – сказал Богданов.

– Лучше белкой славить Господа, чем человеком хулить Его!

– Веток на дереве много?

– У кого как. Пути к Господу бывают прямыми, но чаще извилистые. Человек, идущий прямым путем, поступает верно. Заблудшая душа стремится к соблазнам и не достигает вершины. Праведник срубает ветви, ведущие к погибели, грешник отращивает новые…

– Я не помню, – сказал Богданов, – чтоб я запрыгивал на ветку с табличкой «Тринадцатый век». Ты что-то скрываешь. Как мы оказались здесь?

Посланец помолчал, прикрыл глаза и внезапно заговорил сухим, ровным голосом, будто с листа читал:

– 19 июня 1944 года над линией фронта зенитным огнем противника был подбит «По-2», бортовой номер «56», пилотируемый экипажем в составе лейтенанта Богданова и сержанта Лисиковой. Экипаж посадил самолет на вынужденную на территории, занятой противником, в виду врага. Противник предпринял попытку захватить экипаж в плен. Однако Богданов и Лисикова встретили немцев огнем бортового и личного оружия. В связи с численным и огневым превосходством противника бой продолжался недолго. Первым был тяжело ранен и затем убит лейтенант Богданов. Сержант Лисикова, неоднократно раненная, вела огонь из пулемета, пока не кончились боеприпасы, после чего, не желая сдаваться в плен, обняла убитого лейтенанта и выстрелила в себя из пистолета. По сведениям, полученным от местного населения, немецкий офицер, руководивший боем, был поражен мужеством советских пилотов и велел солдатам похоронить их с воинскими почестями, оставив на трупах боевые награды…

Богданов подавленно молчал.

– У меня не было предчувствия, – вымолвил наконец хрипло. – У погибших ребят были.

– Господь посылает предупреждение о смерти только возлюбленным чадам своим. Чтоб они могли приготовиться и достойно встретить свой час. Господь не хотел, чтоб ты умер в грехе, и привел сюда.

– Чем я заслужил?

– За тебя просили.

– Кто?

– Те, которых ты спас.

– Не понимаю.

– Их было много. Раненые, которых своевременно отвез в госпиталь. Родители детей, которых вывозил из партизанских отрядов на Большую землю. Женщина, детям которой купил корову… Эти люди не верили в Господа, но благодаря тебе уверовали. Они молились за тебя. Ты спас их души!

– Я всего лишь выполнял приказ!

– Нельзя приказать человеку стать добрым. Добрый человек вытаскивает детей из горящего самолета, не думая, что тот в любой момент может взорваться, сам обгорает, но спасает их. Добрый летит за ранеными в плохую погоду, когда даже командир не решается приказать, и доставляет их в госпиталь. Доброму человеку не нужен приказ, чтобы сесть на земле врага и под пулями противника забрать раненых товарищей…

– Тихонов за меня молился? – удивился Богданов.

Посланник кивнул.

– Он неверующий!

– Был. Как и твоя женщина.

– Я исполнил предначертанное?

– Нет.

– Зачем же ты здесь?

– Чтоб помочь тебе с выбором.

– Мы погибнем, если вернемся?

– Мне неведомо.

– Мы погибнем, если останемся?

– Тоже неведомо. Ты зря пытаешь меня. Никому не ведом промысел Божий. Язычники предсказывают людям будущее, но они лгут. Ведает только Господь.

Богданов размышлял. Посланец смотрел на него испытующе. Богданов вздохнул и развел руками.

– Если передумаешь, можешь вернуться! – сказал гость. – Пути открыты. Всякий раз, когда при ясной луне возникнет облако… Но пройти смогут только ты и твоя женщина, прочим заказано.

– Спасибо! – сказал Богданов.

– Тебе не нужно просить о моем спасении! – возразил гость. – Я получил его от Того, кто единственный может дать. Помни это!

Богданов хотел поклониться, но старик внезапно исчез. Богданов подбежал к окну. Перегородка исчезла. Толпа, валившая по улице, уже приближалась к воротам. В княжьих палатах депутацию заметили, слуги бежали отворять.

За спиной Богданова скрипнула дверь. Он оглянулся. Аня в пышном шелковом наряде стояла на пороге, странно глядя на мужа. Губы у нее подрагивали. Богданов мгновение смотрел на нее, затем улыбнулся и раскинул руки. Она засмеялась и побежала к нему. Он рванулся навстречу, подхватил ее посреди горницы и крепко прижал к себе.

– Любимая, желанная моя! Как я по тебе соскучился!

– Надо же! – воскликнула она. – Сказал наконец! Сам! Неужто и вправду любишь?

– Конечно! – подтвердил он, целуя. – Я ведь на тебе женился.

– Сам захотел или княжна приказала?

«Отомстила Проша! – догадался Богданов. – Женщина…»

Он сделал укоризненное лицо. Аня смутилась.

– Там люди пришли, – вымолвила тихо. – В князья тебя звать.

– Ты знаешь?!

– Сказали. Платье для этого шили.

Он поставил ее на пол, отступил и рассмотрел платье. Аня смущенно одернула складки.

– Княгиня! – заключил Богданов. – Самая настоящая!

– Будет тебе! – насупилась Аня.

– Княгинюшка моя! – он обнял ее. Она потерлась носом о его щеку.

– Люди ждут! – шепнула тихо. – Неловко.

– Да ну их! Нашли князя!

– Они считают, что нашли.

– Так мне согласиться?

– Что бы ты ни решил, – вздохнула Аня, – мне без разницы. Все равно: князь ты или нет. Я люблю тебя не за это.

– Ты чего бы хотела?

– Вернуться в полк! – сказала она твердо. – Пусть у нас бедно и голодно, надо ходить в гимнастерке и есть кашу вместо поросенка, но я хочу домой! Жаль, что это невозможно!

– Для Бога нет невозможного, – загадочно произнес Богданов. – У него можно выпросить все, даже мужа.

Она смотрела в упор, и он не выдержал этого умоляющего взгляда.

– Нам придется оставить подарки здесь, – сказал поспешно, – платья, бусы, даже желтые сапожки. Когда прилетим, в полку не поймут…

Радостно вопящий вихрь повис у него на шее, заставив умолкнуть. Лицо Андрея стало влажным от слез и поцелуев. «Надеюсь, посланец прав и горючего хватит!» – подумал Богданов…

15 ноября 2009 – 15 мая 2010