Ловушка для влюбленных Рой Олег
– Очень интересно, – проговорила бывшая жена, когда красочный монолог писателя всетаки подошел к завершению. – Я бы даже сказала, чертовски интересно…
– Ты думаешь? – просиял Алексей.
– Уверена, – кивнула Рита.
Алеша воспрял духом. Значит, все пережитое было не зря! Он правильно понял – его допустили на Небо именно для того, чтобы он открыл людям Истину. И люди, пусть не все, пусть только избранные, такие, как Рита, способны эту истину воспринять.
А бывшая жена тем временем продолжала:
– Особенно интересно то, что в этом твоем бреде четко прослеживается борьба мотивов в подсознании. В глубине души ты никогда не чувствовал призвания к литературе. Но везло, получалось – ты и двигался по этому пути, как по пути наименьшего сопротивления. Твоя натура протестовала, но разум загонял этот бунт глубоко в подсознание. И только в экстремальной ситуации, возможно, вызванной не только соматическими, но и психологическими причинами, в частности фрустрацией, наружу выплыла истинная мотивация…
Запутавшись в специальных терминах, он не сразу понял смысл ее слов. А осознав, возмутился:
– Ты что же, считаешь мои слова бредом?
Рита пожала одним плечом – это был новый для нее жест, раньше Алексей такого за ней не замечал:
– Можно сказать, галлюцинация, если тебе не нравится слово «бред». Сутьто от этого не меняется. Расторможенное подсознание показало тебе именно то, что ты хотел увидеть, и объяснило именно так, как тебе этого хотелось.
Случись такая ситуация месяц назад – да что там месяц, еще вчера! – Алексей был бы выведен из себя. Скорее всего, даже накричал бы на Риту, поссорился бы с ней, возможно, всерьез и надолго. Но из своего путешествия Наверх он явно вернулся другим человеком и в тот момент получил еще одно подтверждение этому. И потому сделал невозможное для себя прежнего, а именно – промолчал. Сдержался и после паузы перевел разговор на другую тему.
После разговора с Ритой Алексей еще долго не расставался со своим намерением открыть людям глаза на то, как же все происходит на самом деле. Он снова рассказал о пережитом своему врачуна другой день; пытался говорить об этом с медсестрой Ниной, которая каждое утро меняла цветы в том углу коридора, где висели иконы; с неожиданно приехавшим в первый же выходной старым другом Борисом (бывшим и нынешним мужем Риты – так уж вышло, что Маргарита сначала ушла от него к Алексею, а потом снова вернулась к первому супругу); с другими больными. Но ничего из этой затеи не вышло. Медсестра Нина даже слушать его не стала, сославшись на дела, лишь посоветовала поговорить с местным батюшкой, который иногда заглядывал в больницу. Бориса заинтересовала только та часть истории, которая касалась их случайного «обмена судьбами», – ведь именно ему, а не Алексею, было написано на роду сделаться литератором. Решив, судя по всему, что друг в такой форме извиняется перед ним за все, что было, и хочет поддержать его в творческих начинаниях, Боря с упоением стал рассказывать сюжет фантастического романа, над которым, оказывается, работал уже давно. Алеша вынужден был признать, что задумка друга очень и очень интересна. Не обошлось без укола профессиональной зависти, но он быстро справился с неподобающим чувством и дал Боре пару действительно дельных советов. Что же касается лечащего врача, то Олег Ефимович сначала пробовал отклониться от темы, но, когда Алексей не дал ему этого сделать, заговорил, сыпля профессиональными терминами, про генетическую память и активацию в состоянии отключения сознания какихто центров головного мозга. Не лучше была и реакция больных – товарищей по несчастью, волею случая тоже попавших вместе с ним на лечение в зареченскую клинику. Одна дама, заведующая местной аптекой, оказалась буддисткой и увлеченно стала доказывать Алексею, что он видел не что иное, как свои прошлые перерождения, а молодой парень, лечившийся от травм, полученных в драке, случайно подслушал их разговор с дамой, просто покрутил пальцем у виска и прямо спросил Алешу: «Ты чо, псих, что ли?»
После этого Алексей испугался. А вдруг его действительно примут за сумасшедшего, станут таскать к психиатрам или, еще того хуже, упекут в психиатрическую клинику? Такого развития событий ему совсем не хотелось. Он замолчал. Несколько дней хандрил, вызывая тревогу Олега Ефимовича и медсестры Машеньки, даже перестал есть… А потом его вдруг осенило. Пришло решение – такое простое и изящное, что просто уму непостижимо, как он не додумался до этого раньше. Всегото и надо что написать книгу! Он сделает это в виде художественного произведения, его издадут – и тысячи, а то и миллионы людей прочтут новый роман популярного писателя и все узнают. Идея буквально окрылила Алексея. Он попросил Риту привезти ему ноутбук и, едва получив желаемое, сразу же сел за работу.
Еще никогда в жизни ему не писалось так легко. В больнице, как известно, делать особенно нечего, кроме медицинских процедур, время ничем не занято – и потому Алексей мог чуть ли не целые дни посвящать творчеству, отрываясь только на сон, еду да посещения (минимум два раза в неделю к нему приезжали Рита и Борис, иногда по одному, иногда вместе и даже с детьми). Роман буквально летел, точно сам собой появляясь на экране. Оказалось, что не только сюжет, но и текст уже практически полностью сложились в сознании, Леше оставалось только сесть за компьютер и вводить в его память нужные фразы. Бывший писатель выдавал по двадцать, двадцать пять и даже тридцать страниц в день – норма хорошей машинистки, а перечитывая, не уставал радоваться и удивляться – полностью готовый текст, почти ничего не надо переделывать и редактировать!
Когда наконец наступило долгожданное время выписки (Алексей провел в больнице чуть больше пяти недель), роман оказался уже практически готов. В нем была описана вся нелегкая судьба сбившегося с пути ангела-хранителя и заодно – почти вся история жизни самого автора, за исключением разве что одного-единственного эпизода. В далекой юности Леша стал невольным свидетелем ужасной трагедии – на его глазах утонула в проруби девочка по имени Женя. Юноша не спас ее, да, наверное, и не сумел бы этого сделать – но образ несчастного ребенка, тянущего к нему в отчаянной мольбе руку в мокрой розовой варежке, до сих пор стоял перед глазами. И это воспоминание было слишком мучительным, чтобы говорить о нем хоть с кемнибудь или даже описывать его в книге.
Наконец срок пребывания в зареченской больнице подошел к концу. И Рита, и Борис предлагали встретить Алексея, но, так как выписка пришлась на середину буднего дня, когда оба они должны были быть на работе, он вежливо отказался от их помощи. Вызвал такси, собрал вещи, щедро поблагодарил всех, кто ухаживал за ним, от главврача до нянечки Раисы Егоровны, и с легким сердцем отправился домой, в Акулово. Впереди было только хорошее. Борис обещал, как только Алексей немного окрепнет, взять его к себе на работу – возможно, это произойдет после Нового года или даже раньше. А пока он, Алеша, отдохнет и приведет в порядок свои дела. Не только работу над романом. Его ожидало еще одно, очень и очень важное дело. Лежа в больнице, Алексей много думал о нем и пришел к твердому и, как он понял, единственно правильному решению.
Удивительно, но собственный дом не показался ему удручающе пустым и неуютным, хотя и основательно выстудился за время отсутствия хозяина – какникак, «октябрь уж наступил». Но Алексея это не смутило. Напевая чтото себе под нос (давненько он не делал такого, года два уже, наверное), громко хлопая дверями, он включил отопление и, поразмыслив, еще и принес из сарая дров. Паук в камине долго присматривался к суете, поднятой вокруг него, и никак не мог понять, что тут происходит. Даже когда поленья заняли свое место и большая каминная спичка разорвала треском вырывающегося пламени всю торжественность этого момента, – даже тогда он, должно быть, все еще считал, что этот человек вернулся только для того, чтобы полюбоваться его необыкновенной паутиной. Но тут запахло дымом… Это пауку очень не понравилось, и он решил посмотреть на все происходящее с какойнибудь другой точки. На всякий случай. И только он взобрался на каминную полку, как в чернеющей пасти очага вспыхнуло жаркое пламя. А Алексей потихоньку принялся за домашние дела. Выбросил из холодильника испорченные продукты, с аппетитом пообедал макаронами с тушенкой (вкус детства! Сколько раз мама кормила его так на даче… И как давно он не ел этого замечательного блюда, в наше время готовить его мало кому приходит в голову) и занялся уборкой. В тот вечер он лег спать очень усталым, совершенно вымотавшимся, но абсолютно счастливым. И, только засыпая, вспомнил, что Олег Ефимович строго-настрого наказал ему избегать физических нагрузок. Но Алексей знал наверняка – от работы в любимом доме хуже ему точно не станет.
На приведение дома в надлежащий вид ушло еще несколько дней. На своем любимом серебристом «БМВ», терпеливо дожидавшемся хозяина в гараже, Алексей съездил в недавно открывшийся супермаркет на шоссе, закупился всем необходимым и, возвращаясь домой, вспомнил о фермере Викторе. Черт, как неудобно получилось! Больше месяца прошло, а он до сих пор не удосужился поблагодарить человека, который в самом буквальном смысле спас его от смерти. Нужно сделать это немедленно!
Без особого труда Алеша отыскал дом с зеленой крышей на дальнем конце деревни – выселках, как выразился Виктор. Постучал в калитку, тщетно попытался заглянуть за высокий сплошной дощатый забор. Никто ему не ответил, внутри было тихо. Ни собака не залаяла, ни корова не замычала, да и хозяева, судя по всему, отсутствовали. «Наверное, Виктор отправился продавать товар, – решил Алеша. – Колесит сейчас гденибудь по окрестностям на своем «москвичонке»… Интересно, а жена его куда девалась? Может, корову погнала пастись? Вроде осень уже, коров в октябре не пасут… Или всетаки пасут, пока погода хорошая?»
Огорченный неудачей, Алексей вернулся домой и дал себе слово не забыть о Викторе и при первой же возможности повидаться с ним. Но назавтра тут же забыл о собственном обещании, потому что настала суббота. День, которого он давно ждал.
Алеша встал рано, тщательно помылся, побрился и оделся. Последний раз бросил критический взгляд на свой дом, вышел, сел в машину и отправлся в сторону Москвы. Ехать было одно удовольствие, поскольку он двигался в противотоке. Обрадовавшись солнечному, пусть и прохладному дню – быть может, настали последние погожие выходные в этом году, – люди оседлали автомобили и нескончаемой вереницей потянулись за город: ктото в гости, ктото на пикник, ктото «консервировать», как это называла покойная мама, дачи на зиму.
«Жаль, что сейчас октябрь, – думал Алексей, приближаясь к Москве. – Одуванчиков ее любимых нигде не найти… Хотя, быть может, это и к лучшему? Зачем дарить цветы, которые завянут на другой день или даже через несколько часов? Да и несолидно это както – дарить одуванчики».
И он заехал на цветочный рынок и накупил там целую охапку роз всех цветов – белых, розовых, чайных, желтых, красных, пурпурных… Шестнадцать больших букетов – по одному за каждый год, проведенный в разлуке. Но и этого показалось мало. Он готов был подарить ей по букету за каждый день – но столько цветов не влезло бы в машину.
Потом, вспоминая тот момент, Алексей не уставал удивляться – откуда в нем взялась такая уверенность? Ведь ехал он наобум, без предварительного звонка, всего лишь дождавшись выходного. Откуда он знал, что она будет дома? Что она вообще не переехала за эти шестнадцать лет, что до сих пор живет в этой панельной девятиэтажке? Что не вышла замуж и что ее супруг, увидев Алексея с такой охапкой цветов, не спустит его с лестницы? А ведь знал. Знал – и все.
Помнил он и номер квартиры, совпадавший с номером дома, в котором он родился и жил с матерью и отцом, пока не женился на Веронике. Когда Оля узнала об этом совпадении, сказала с улыбкой: «Может, это судьба?» Тогда казалось, что она шутила… С трудом удерживая в руках цветы, он потянулся к кнопке домофона, но тут дверь подъезда распахнулась и оттуда вышла невысокая девушка с маленьким рюкзачком за плечами. Окинула Алексея взглядом, хихикнула, сказала: «Вот уж комуто свезло так свезло!» И придержала дверь, давая ему войти в подъезд.
Игнорируя лифт, он легко взбежал на третий этаж и нажал кнопку звонка. Почти тут же внутри квартиры послышались шаги, и дверь распахнулась – без всяких расспросов, кто, что и зачем. На пороге стояла Оля. Его Оленька. Ничуть не изменившаяся. В белой футболке, в длинной широкой юбке, с распущенными волосами. Как ни странно, больше похожая на ту Оленьку, которая гостила у него в Акулове, еще в старом доме, чем на ту, которая получила приз за лучший сценарий на фестивале. Она увидела его – и замерла. И он тоже молчал. Просто стоял и смотрел на нее. И, наверное, выглядел очень нелепо с этими цветами.
– Оля, кто там? – раздался из глубины квартиры женский голос. Но Оленька не отвечала. Тогда на площадку выглянула худощавая пожилая женщина в халате и тоже с изумлением уставилась на незваного гостя.
Алексей понял, что дальше молчать уже нельзя. Просто неприлично. Он сглотнул – отчегото вдруг пересохло в горле – и негромко проговорил, обращаясь к женщине:
– Здравствуйте. Я пришел просить руки вашей дочери.
Глава 2
Ангелы
После того что с ним случилось, не проходило и дня, чтобы Алексей не вспомнил о своем хранителе, получившем изза этой истории имя Зачитавшегося. Писатель всей душой сочувствовал незадачливому ангелу и искренне верил в то, что тот получил прощение и теперь наслаждается жизнью в лучшем из миров вместе с верной и любящей подругой. Пусть его и отстранили от работы с людьми на Земле, там, Наверху, обязательно найдется немало интересных дел, которые помогут реализоваться творческой натуре Зачитавшегося. Так думал Алексей. Но увы! К великому сожалению, Леша Ранцов никогда не мог похвастаться прозорливостью. Надежды его не оправдались. На самом деле жизнь Зачитавшегося ангела весьма мало напоминала идиллию, нарисованную воображением «писателя поневоле».
Да, конечно, Зачитавшийся был прощен, Высший Суд оправдал его – во многом это случилось благодаря заступничеству самого Алексея и пламенной оправдательной речи случайного и временного подопечного ангела – поэта Сумарокова. Однако «прощен» в данном случае означало лишь «не наказан». Обо всем том, что раньше так любил Зачитавшийся, о чем мечтал, к чему стремился всей душой, бывшему хранителю пришлось забыть. Путь на Землю отныне был ему закрыт, об опеке человеческих душ не могло быть и речи – а это означало для него не просто конец карьеры хранителя, но и лишение всяческих возможностей для творчества. Теперь вечно, до той самой поры, пока созданный Всевышним мир не прекратит свое существование, Зачитавшийся должен служить в Небесной Канцелярии и выполнять работу, всегда казавшуюся ему такой неинтересной… Ему было поручено вести учет дождей над крохотной территорией, да еще к тому же приходящейся не на сушу, а на море. Можно себе представить, каково творческому существу, всегда переполненному энергией и идеями, как улучшить мир, заниматься подсчетом количества осадков! Бывший хранитель писателя заскучал и замкнулся в себе.
Остальные ангелы не то чтобы сторонились своего коллегу, но, во всяком случае, относились к нему с некоторой настороженностью. История о смерти подопечного по вине хранителя обросла множеством подробностей, часто преувеличенных, а то и просто вымышленных, – ангелы, как и люди, тоже иногда не прочь посплетничать. Зачитавшегося никто ни о чем не спрашивал, в разговорах с ним все тактично старались не упоминать о прошлом, но по выражению лиц не умеющих лгать собеседников он прекрасно понимал, о чем они думают, и старался, по мере возможности, общаться с собратьями как можно реже.
Впрочем, одиноким он себя не чувствовал – рядом постоянно находилась Иволга, нежная, любящая, преданная, внимательная и заботливая подруга. Вот уж кто действительно был полностью счастлив! Наконец сбылась ее мечта – возлюбленный постоянно был с ней, и первое время женщина-ангел с черным крылом не сомневалась, что больше нечего желать и не к чему стремиться. Однако вскоре с присущей ей чуткостью Иволга стала догадываться, что с ее избранником творится чтото неладное.
– Что с тобой? Отчего ты грустишь? – спрашивала она, заглядывая в глаза любимому.
– Не знаю, – рассеянно отвечал тот. – Так… Неспокойно чтото на душе.
Зачитавшийся не лукавил – он действительно сначала сам не мог понять, что с ним происходит. «Наверное, это жажда творчества!» – решил он. И принялся в свободное от канцелярских обязанностей время за сочинительство. Запасся толстой пачкой отличной бумаги, вырвал из левого крыла перо побольше и уселся творить за удобным столом, надежно спрятанным от посторонних глаз цветущими кустами, похожими то ли на жасмин, то ли на сирень, то ли на олеандр.
Пока шла работа над романом, ангел чувствовал себя необыкновенно счастливым. Он создавал, изобретал, парил в недостижимой высоте, наслаждаясь каждой минутой, каждой фразой, которая рождалась в его сознании и ложилась на бумагу. В тот период он жил только своим сочинительством и во время скучной работы в Канцелярии только и думал о том, когда же наконец освободится и вернется к своей рукописи. Иволга почти не видела его – Зачитавшегося ничего не интересовало, кроме литературного детища.
В романе, состоящем из семи частей или больших глав (это ангел еще не решил), он описал всю свою историю, точнее, историю своих подопечных. Начал с хорошенькой дочки рыбака, толстушки Эльзы, которой он прочил карьеру королевской фаворитки, но из этого, увы, ничего не получилось. Потом следовал короткий, но очень живой и насыщенный эпизод о «совместном творчестве» с поэтом Сумароковым. Следом ангел описал таинственную, так и не получившую разгадки историю о палаче, который, совершенно непонятно почему, пожертвовал жизнью, поддавшись внезапному порыву, подменил собой некоего загадочного узника, чья личность так и осталась неизвестной. Затем шло повествование о сыне мельника, убившем родного брата, но избежавшем казни благодаря красноречию адвоката. Далее была описана жизнь талантливого художника, который, потеряв молодую жену и неродившегося ребенка, преждевременно скончался от горя. В предпоследней главе рассказывалась о женщине, ставшей монахиней, в чьей жизни сыгрли удивительную и роковую роль старинные шахматы. И завершила роман глава об Алексее Ранцове, чью душу ангел добыл обманом и которого все годы ошибочно принимал за писателя. Роман был назван «Самый страшный грех», поскольку почти каждый из его героев – подопечных хранителя – страдал тем или иным пороком. Ожидая встретить в новом подопечном последний из перечня пороков – лень, хранитель сам согрешил, вмешавшись в его судьбу, и чуть не совершил глобальную и непоправимую ошибку.
С точки зрения автора, роман вышел удачным и захватывающе интересным, и он, гордый собой, показал свое творение верной подруге. Они уселись рядом на берегу журчащего прозрачного ручья, в тени цветущего дерева. Иволга принялась за чтение, а Зачитавшийся нетерпеливо смотрел на нее. Оказывается, это очень волнующе – показывать комуто свое творение и ждать отклика.
Автор надеялся если не на восторг, то хотя бы на похвалу и одобрение первой читательницы, однако реакция Иволги его разочаровала. Она словно бы нехотя пробегала глазами текст, а потом, отложив последний лист, тихо сказала:
– Ты только, пожалуйста, не сердись, но… Мне кажется, зря ты все это затеял. Зачем бередить старые раны? Поверь, для всех, и для тебя самого в первую очередь, будет лучше, если ты поскорее забудешь все то, что произошло.
– Что – неужели так плохо написано? – огорчился автор.
– Не то что плохо, но… Как бы тебе сказать… Нехорошо, что ты описал именно свою историю. Может, тебе попробовать сочинить чтонибудь другое? Не о себе? Уверена, что такая вещь выйдет у тебя гораздо лучше.
Зачитавшийся ничего не ответил, только молча забрал у нее рукопись и спрятал подальше. Больше он к этому тексту не возвращался. Злился на Иволгу, на самого себя, но больше всего – на роман, который, как выяснилось, не удался.
Настроение ангела резко испортилось, и ему еще сильнее захотелось вновь вернуться к удивительному и блаженному состоянию творческого процесса. Он попробовал сочинить еще какуюто историю, но ничего не получилось. Ангел вспоминал рассказы своих товарищей и пытался описать их – но, как назло, ничего интересного не шло в голову, а то, что всетаки всплывало в сознании, при перенесении на бумагу почемуто теряло все краски, становилось скучным и бессмысленным. Вдруг стало не хватать слов, даже самую простую мысль не получалось выразить так, чтобы она звучала понятно, не говоря уже о красоте и остроумии.
– Поговори с другими ангелами, – советовала Иволга. – Пусть они расскажут тебе чтонибудь из своего опыта.
– Ты же знаешь, что последнее время товарищи неохотно общаются со мной, – возражал Зачитавшийся.
– Тогда просто понаблюдай за ними. Даже я помню, что именно это советовали твоему Алеше, когда он учился писать, его учителя. Понаблюдай и опиши то, что увидишь.
Зачитавшийся наблюдал, но жизнь ангелов казалась ему настолько тусклой и однообразной, что писать о ней было совершенно неинтересно. А люди… Люди далеко, их жизнь, манера мыслить, чувствовать, воспринимать мир както очень быстро стали забываться. По земным меркам, прошло совсем немного времени с тех пор, как Зачитавшийся последний раз был на Земле, – но с каждой минутой его воспоминания о подробностях таяли, высыпались, точно песок из часов. И настал момент, когда он оказался вынужден признаться – пока еще только самому себе, даже не Иволге, – что писатель из него не получился. Видимо, от затеи, казавшейся сначала столь привлекательной, придется отказаться.
После этого ангел загрустил еще больше. Целыми днями он ходил туча тучей, предаваясь мрачным раздумьям. И почемуто все чаще и чаще бывшему хранителю вспоминался его последний подопечный – Алексей. Ангел постоянно задумывался о том, как сложилась судьба человека, которого до сорока с лишком лет заставляли (что греха таить, надо называть вещи своими именами!) заниматься неблизким, чтобы не сказать чуждым ему, делом. Теперь у Зачитавшегося не было никакой возможности ни понаблюдать за жизнью бывшего подопечного, ни даже получить хоть какуюто информацию о нем. И потому во время монотонной работы в Канцелярии или одиноких прогулок по райским просторам он постоянно пытался представить себе Алешу. Что с ним сейчас? Что он стал делать после того, как вернулся на Землю? Успешен ли его автомобильный бизнес? Всетаки в таком возрасте начинать практически с нуля уж очень и очень непросто… Вдруг ничего не получилось – на что он тогда будет жить? Как сложилась его личная жизнь? Есть ли у него любимая женщина рядом? Помирился ли он с другом? Видится ли с детьми? И, самое главное, навсегда ли он отказался от занятий литературой? Почемуто Зачитавшемуся очень хотелось верить, что Алексей все еще продолжает писать… Как будто это могло както компенсировать его собственную литературную неудачу.
И чем больше проходило времени, тем тревожнее становились эти мысли. А вдруг и правда Леша не сумеет овладеть тонкостями бизнеса? Тогда это может закончиться печально, например разорением, – и это далеко еще не самое худшее… А если ему так и не удалось встретить любовь и наладить отношения с близкими и сейчас бывший писатель так же одинок и несчастен, как был накануне своей клинической смерти? А если его здоровье не восстановилось после сердечного приступа и он до сих пор болен?.. Богатое воображение бывшего хранителя рисовало картины одну страшнее другой.
Однажды из таких вот раздумий Зачитавшегося вывели легкие шаги. Иволга осторожно приблизилась к нему, сидевшему в тени дерева, полного спелых плодов, опустилась рядом и попросила:
– Пожалуйста, поделись со мной тем, что у тебя на душе. Я же вижу, что ты с каждым днем становишься все грустнее и грустнее. Расскажи, что тебя так угнетает?
– Зачем тебе это нужно? – хмуро спросил он.
Иволга даже удивилась:
– Как это зачем? Я же люблю тебя. А значит, готова делить с тобой не только радости, но и печали.
– Разве тебе мало своих печалей? Зачем тебе мои?
– У меня только одна печаль, – твердо отвечала она. – Это твое нынешнее состояние. Если бы ты стал бодр и весел, как прежде, я была бы самой счастливой из всех ангелов. Но ты тоскуешь, а я даже не знаю причин. И очень переживаю за тебя. Я постоянно думаю о тебе – и когда свободна, и на службе. Недавно вспомнила о тебе во время работы, и сделалось так грустно, что я даже потеряла изза этого облачко нерожденной души. И так и не сумела найти, чтобы занести ее судьбу в Книгу Судеб.
– Ну вот, очень мило! – воскликнул ангел. – Теперь изза твоей рассеянности чьято душа будет неучтенной! И еще один несчастный человек на Земле останется без ангела-хранителя. А таких в последнее время и так немало.
– Я тоже очень огорчилась изза этого, – согласилась женщина-ангел. – Хорошо еще, что архангел ничего не узнал… Но промахи в работе печалят меня куда меньше, чем твое подавленное состояние. Что с тобой? Расскажи мне! Вдруг я сумею тебе помочь?
– Ну, хорошо…
И он после недолгих колебаний поделился своими сомнениями и опасениями за судьбу последнего подопечного.
Выслушав любимого, Иволга вздохнула:
– Я понимаю тебя. Более того, тоже подозреваю, что твои тревоги небезосновательны… Есть у меня такое нехорошее предчувствие. Но, к сожалению, мы теперь ничего не можем узнать о том, как сложилась судьба Алексея. Во всяком случае, пока он не покинет земной мир и не прибудет сюда на Суд.
– Тогда будет уже поздно… – с грустью отвечал Зачитавшийся.
Иволга нежно обняла его за плечи, словно пытаясь таким способом защитить возлюбленного от всех невзгод.
– Не думай об этом, – ласково уговаривала она. – Просто не думай!
– Постой! – вдруг проговорил он, мягко отстраняя ее руки. – Ты говоришь, что мы здесь ничего не можем узнать о его жизни… Но ведь это не так! Ведь есть Книга Судеб! Можно посмотреть в нее и прочесть, что именно написано на роду Алексею!
– Но, милый!.. – испуганно возразила Иволга. – Ты же знаешь, что ангелам, у которых нет доступа, читать Книгу Судеб строжайше запрещено! Неважно, хранитель ты или служитель Канцелярии, заглядывать в ее тома никак нельзя, это дозволяется только высшим чинам, архангелам…
– А не буду спрашивать ничьего разрешения! – Глаза Зачитавшегося горели огнем. Как давно она не видела своего избранника таким возбужденным!.. – Я сделаю это тайком. И ты мне поможешь. Ведь у тебя есть доступ в Зал Судеб и в Комнату Книг!
– Если ты так этого хочешь, я могу сама посмотреть, хоть это и против правил… – начала Иволга, но Зачитавшийся не дал ей договорить:
– Нет! Я должен увидеть все сам, своими глазами! Помоги мне, я очень прошу! Пожалуйста! Сделай это ради меня! Я не успокоюсь, пока не узнаю, что у моего подопечного все в порядке!
– Любимый, я не могу… – покачала головой Иволга. – Достаточно того, что один из нашей пары уже крупно проштрафился – нам нельзя второй раз нарушать правила. Я до сих пор не могу понять, как так вышло, что на Суде не подняли вопрос о моем участии в твоей истории. Почемуто никто не говорил о том, что именно я помогла тебе выбрать душу писателя и надорвала свиток, чтоб тебе было легче ее искать. Но я уверена – архангелы знают все. И если я попадусь, мне припомнят и прошлый проступок. Нет, больше нарушать правила нельзя!
– Иволга, – Зачитавшийся заглянул ей в глаза, – ты много раз говорила, что любишь меня. Это правда?
– Ну конечно же! Как ты можешь сомневаться?
– Тогда скажи, что для тебя дороже – правила или я?
– Ты мог бы и не спрашивать… – Она опустила голову.
– Значит, ты согласна мне помочь?
– Ну хорошо, будь потвоему. Только надо очень тщательно все продумать и взвесить, чтобы не совершить ни малейшей ошибки. Тогда есть надежда, что никто ничего не узнает…
Вдвоем они обдумали все детали тайного проникновения в Комнату Книг. Святая Святых представляла собой огромный зал, который люди, вероятно, сочли бы подобием библиотеки – вдоль всех стен тянулись стеллажи, а на их полках в строгом порядке расположились тома, содержащие сведения обо всех тех, кто когдалибо жил на Земле, находился там сейчас или кому еще только предстояло родиться. Собственно, попасть в Комнату Книг было не так уж сложно: о замках в их мире, разумеется, и понятия не имели, так что из всех преград на входе существовала только одна – дежурный, и то исключительно для проформы, поскольку ни одному ангелу и так никогда не пришло бы в голову нарушить запрет и отправиться туда, куда ходить запрещено, или хотя бы поинтересоваться содержанием Книги Судеб. Зачитавшийся был первым ангелом, кому вздумалось такое, – потому и вышел столь грандиозный скандал…
– Давай дождемся моего дежурства, – предложила Иволга. – В тот момент, когда я окажусь на входе в Комнату Книг, ты тоже легко сможешь войти туда. И нам будет угрожать лишь одна опасность – в любую минуту в зал может прийти ктото из архангелов, кому вдруг понадобится уточнить чтолибо в одном из многочисленных томов Книги.
– И что мы тогда будем делать?
– Я задержу его, начну громко разговаривать с ним. Ты услышишь шум, спрячешься под самым дальним стеллажом и отсидишься там, пока архангел не уйдет. Затея рисковая, но это единственно возможный вариант.
Ждать дежурства Иволги пришлось на удивление долго. Зачитавшемуся казалось, что прошла целая вечность, он весь издергался и изнервничался. Но наконец Иволга сообщила, что заступает на пост следующим вечером.
– Это очень хорошо, что мне выпало дежурить ночью, – заметила она. – Вероятность того, что тебя застанут в Комнате Книг, куда меньше.
И они приступили к воплощению своего дерзкого плана.
После заката Зачитавшийся на всякий случай прождал еще несколько часов и, когда вокруг окончательно все стихло, осторожно, тревожно оглядываясь, чтобы посмотреть, не видит ли его ктонибудь, полетел в Зал Судеб. Его чернокрылая подруга дожидалась у дверей и, заметив возлюбленного, махнула рукой.
– Иди как можно незаметнее и тише, – шепнула она, – чтобы тебя не услышал никто из ангелов, которые работают в Зале Судеб, отслеживая новорожденные души.
– А вдруг комуто из них понадобится зайти в Комнату Книг? – тоже шепотом спросил Зачитавшийся.
– Будем надеяться, что этого не произойдет. Они ведь заполняют новый том Книги Судеб, который только начался. Остальные тома им не нужны.
Она взяла возлюбленного за руку и подлетела с ним ко входу в зал, где хранилась Книга Судеб. Доступ в Святая Святых был открыт.
– Только ты побыстрее, пожалуйста, – взволнованно шептала Иволга. – Я так боюсь…
– Постараюсь.
И Зачитавшийся влетел в зал. Торопливо двигаясь вдоль стеллажей, довольно быстро сориентировался и вскоре обнаружил среди других томов тот, который его интересовал. Сняв с полки массивный фолиант с надписью «Книга Судеб № 94826571758932/409», он откинул тяжелый переплет и принялся осторожно перелистывать страницы в поисках интересующей его судьбы. Каждому рожденному в один день, час и даже миг с его недавним подопечным был посвящен целый лист, где не только указывались даты, но и подробно описывались основные вехи судьбы, а также возможные варианты ее развития в случае, если человек в ответственный миг примет то или иное решение. Это было так увлекательно, что Зачитавшийся даже пожалел, что у него нет времени ознакомиться со всем подробно. Ему следовало как можно быстрее найти сведения об Алексее Ранцове, а они все не попадались. Перед глазами сплошным потоком проходили строчки:
«68749033. Моник Тереза Амелия Дювье»…
«04867275. Стивен Энтони Прайз»…
«56380783. Ануш Давидовна Геворкян»…
«Франция, Париж, Елисейские Поля»…
«Китай, провинция Юньнань, деревня Яншо»…
«Родители – выдающиеся ученые-химики»…
«Кто отец, неизвестно даже самой матери»…
«Первенец»…
«Одиннадцатый ребенок в семье»…
«Родовая травма»…
«Раннее развитие музыкальных способностей»…
«В возрасте шести лет, опасность от воды»…
«Бросит школу, не окончив ее»…
«Оксфорд с отличием»…
«При пересмотре взглядов и выборе другого колледжа возможна успешная карьера»…
«Три легких ранения и одно средней тяжести»…
«Сто тридцать шесть любовников, четыре официальных брака»…
«Успех, богатство, немеркнущая слава»…
«Смерть от передозировки наркотиков в возрасте пятидесяти трех лет»…
«Останется холостяком»…
«Домохозяйка, трое детей, сын и две дочери»…
– Милый, ты скоро? – шепотом спросила Иволга, которая с тревогой прислушивалась к доносящимся снаружи звукам.
– Сейчас, сейчас…
Страница, еще страница, еще… Глаза Зачитавшегося торопливо скользили по строчкам. Ну где же? Неужели он перепутал том? Нет, вот, наконецто! «Алексей Григорьевич Ранцов, 12 ноября 1966 года, появится на свет в московском родильном доме № 36 в 14 часов 27 минут 12 секунд». Бывший ангел-хранитель с большим интересом открывал для себя все этапы судьбы, которая на самом деле была уготована его подопечному. Родители, благополучное детство, первая влюбленность в соседку по даче Наташу, верный друг на всю жизнь – Борис Звягинцев, несчастная утонувшая девочка Женя, ранняя смерть отца, жена Вероника и сын Павел, перегон иномарок изза границы – все это, оказывается, было предначертано. А вот никакого факультета журналистики, никакой студентки Гали, никаких книг, фильмов, славы, конечно, не значилось. Леша должен был поступить в автомеханический институт, успешно его закончить, получить распределение на АЗЛК, а потом….
– Милый! – умоляющим тоном проговорила Иволга. – Поскорее, очень тебя прошу!
– Да-да, сейчас! – Ее друг с сожалением перевел взгляд вниз страницы… и ахнул, не поверив своим глазам. Перечитал написанное несколько раз – и застонал, обхватив голову руками.
– О Боже Всемогущий! Я ожидал чегото похожего, но…
– Что? Что такое? – Женщина-ангел, не выдержав, покинула свой пост и через мгновение уже была рядом с ним.
– Посмотри сама…
Иволга склонилась над книгой и тоже вскрикнула от отчаяния, увидев бесстрастную надпись: «… в случае выбора неправильного пути в сорок три года перенесет обширный инфаркт, от которого или умрет, или будет спасен врачами, но в результате, изза своих рассказов о потустороннем мире, попадет в сумасшедший дом, где и доживет до конца отпущенного ему века – до девяноста двух лт».
– Как это… – начала чернокрылая, но закончить не успела: возлюбленный сделал то, что ужаснуло ее гораздо сильнее, чем запись в Книге Судеб. Резким движением он вырвал страницу, которую они только что читали, скомкал и бросил в угол.
– Что ты делаешь?! – ахнула она.
– Это я во всем виноват! – решительно отвечал Зачитавшийся. – Я погубил его – значит, именно мне и нужно все исправить! – последние слова он говорил уже на ходу.
– Но куда ты?..
– Прощай, Иволга! Я отправляюсь на Землю!
Конечно, она попыталась его остановить, бежала следом, чтото кричала… Но он оказался уже далеко. Путь, которым ангелы попадали на Землю, был хорошо знаком Зачитавшемуся, и он проделал его еще раз – только по собственной воле, без всяких заданий, поручений и указаний.
Несчастной Иволге лишь оставалось проводить его взглядом. Некоторое время она стояла не шевелясь, прижав ладони к вискам и глотая горькие слезы. А потом спохватилась и торопливо вернулась в Комнату Книг, где, на ее счастье, все еще никого не было. Отыскала вырванный лист, подобрала его, зажала в ладони и поскорее поспешила прочь. Отбежала как можно дальше от этого места и, бессильно уронив руки и крылья, опустилась под то же самое дерево, где еще так недавно сидела рядом с возлюбленным.
«Что теперь будет? О Всевышний, что же теперь будет?»
Она слушала веселое журчание ручья и вспоминала всю свою жизнь, с первых дней и до сегодняшнего мига. Конечно, с раннего детства Иволге было известно, что она не такая, как все. Наставница, бывшая когдато ангелом-хранителем ее матери, а потом за особые заслуги назначенная педагогом в школу ангелов, рассказала девочке-ангелочку историю ее рождения – о любви ее матери-ангела к подопечному по имени Икар, об их греховном союзе, о земной смерти отца, о превращении матери в человека и, наконец, о воссоединении их душ на Небесах. История эта была совсем не типичной, более того, в какойто степени даже уникальной, и Иволга могла бы гордиться своей неповторимостью, если бы этого захотела… Но она не хотела. И хотя другие дети-ангелы никогда ничем не выделяли ее, всегда охотно играли и болтали с ней, чернокрылая все равно постоянно ощущала себя какойто ущербной. Даже в имени – Иволга – ей чудился намек на ее изъян: девочка знала, что у этой птицы с ярким оперением крылья черного цвета. Но особенно обидным казалось то, что ее судьба заранее известна. За время учебы в школе все ангелы выбирали себе будущее занятие и проводили долгие часы в горячих спорах, что же лучше – служить в Канцелярии или стать хранителем душ? Второе требовало несравнимо большей ответственности, было делом непростым и очень ответственным, поэтому многие ее однокашники еще на школьной скамье приняли решение никогда не покидать Небеса. Но находились и другие, те, что мечтали о работе на Земле и с жаром отстаивали свою позицию. Самым ярым из спорщиков был темно-русый ангел, который так увлекался всем, связанным с Землей, людьми и их судьбами, что его даже прозвали Мечтателем. Слушая его пылкие речи, Иволга не столько сожалела о том, что ей заказан путь на Землю – охранять души людей ангелу с черным крылом не доверили бы никогда, – сколько любовалась говорившим, восхищалась его красотой, увлеченностью и красноречием. Сейчас она уже не могла бы сказать, в какой миг влюбилась в Мечтателя, – Иволге казалось, что она всегда любила своего избранника, всегда, сколько себя помнила.
Они были дружны, даже более того, Мечтатель, казалось, отвечал ей взаимностью. Но именно «казалось», потому что для него, в отличие от Иволги, их любовь совсем не была настолько значима. Он грезил о Земле, о том, как будет охранять души людей. Чем ближе становилось время окончания школы, тем больше Мечтатель говорил о будущем – но не об их совместном будущем, а о том, какое участие он хотел бы принять в судьбе своих подопечных. А Иволга грустила, предчувствуя постоянные долгие разлуки.
Все вышло именно так, как и должно было произойти. Мечтатель отправился на Землю охранять душу какойто толстушки, а верная подруга осталась терпеливо дожидаться его возвращения. С первого же раза он сгоряча наломал дров, попытавшись устроить судьбу подопечной по собственному разумению, и Иволга, узнав об этом, воспрянула духом – ей очень хотелось, чтобы за эту провинность возлюбленного навсегда отлучили от работы хранителя. Тогда они всегда были бы вместе… Но на Совете его простили и оставили с ней лишь на некоторое время, показавшееся Иволге таким невозможно коротким. А потом ему дали в качестве испытания опекать палача. Это вышло потому, что Иволга, дежурившая в Комнате Судеб как раз в тот момент, когда архангел выбирал душу будущего подопечного Мечтателя, специально попросила, чтобы задание оказалось как можно более трудным. Ей хотелось, чтобы любимый допустил ошибку, – но, к великому ее огорчению, молодой хранитель отлично справился с испытанием и был прощен. И с тех пор опять начались их постоянные разлуки и счастливые, но такие редкие и краткие свидания, пока Мечтатель, сопроводив очередную душу в Мир иной, возвращался к своей подруге и был вместе с ней – до следующей командировки на Землю. Каждый раз он рассказывал ей о человеке, которого опекал, и о том, как пытался повлиять на его судьбу, и Иволга, в глубине души понимая, что поступает не оченьто хорошо, не только не осуждала любимого за нарушение Правил, но, наоборот, всячески поддерживала его в этом. «Чем больше он совершит ошибок, тем больше шансов, что его накажут и запретят работать на Земле, – думала она. – И тогда мой возлюбленный навсегда останется со мной».
Но время шло, командировки продолжались, а прегрешения Мечтателя были, очевидно, слишком мелкими, во всяком случае, недостаточными. Иволга совсем загрустила… Но тут возлюбленный, в очередной раз ненадолго вернувшись к ней, поделился своей давней мечтой. Оказывается, ему всегда хотелось опекать душу творческого человека, поэта или писателя. Мечтатель жаждал заняться литературным трудом и, охраняя сочинителя, хотел бы сам попробовать создавать художественные произведения.
План Иволги созрел мгновенно – было такое чувство, будто он просто появился в ее голове уже готовым, как по волшебству. Она пообещала помочь любимому, поскольку имела доступ к свиткам, при помощи которых хранители выбирали себе будущих подопечных.
– Я подберу тебе душу писателя и надорву уголок, – пообещала она. – И тебе останется только найти этот свиток, он будет слева, с самого края.
И она действительно сделала это и показала Мечтателю свиток с судьбой писателя и поврежденным уголком. Но не положила его куда обещала, а спрятала поглубже в середину. А место с краю занял совсем другой свиток, также с надорванным уголком, но соответствовавший какойто иной душе, не имевшей никакого отношения к литературному творчеству. Иволга была в восторге от своей затеи, и все вышло именно так, как она задумала. Будучи уверен в том, что охраняет писателя, Мечтатель так запутал судьбу своего подопечного, что дело закончилось преждевременной смертью человека и Судом над ангелом, где вскрылись все его предыдущие прегрешения. И в результате ее избранника, получившего теперь прозвище Зачитавшегося, навсегда отлучили от работы на Земле.
Первое время она не помнила себя от счастья. Они были вместе, и теперь, казалось, ничто в мире не могло бы их разлучить. Да, конечно, ее друг скучал, служба в Канцелярии и слежение за дождями над морем ему совершенно неинтересны. Но Иволга была к этому готова и постоянно внушала и ему и себе, что все пройдет, он привыкнет, повеселеет, и все наладится… Если бы она только знала, как обернутся события!
Ах, и зачем она только согласилась с его планом, зачем позволила себя уговорить! Как разрешила ему это тайное посещение Комнаты Книг! Ей и в голову не приходило, какая судьба, оказывается, была уготована Алексею. Когда Иволга подбирала свитки, она лишь мельком заглянула в Книгу Судеб, увидела слово «писатель» и не стала читать дальше. Но что ее поразило больше всего – это, конечно, поступок любимого. Вырвав страницу из Книги Судеб, Зачитавшийся не просто нарушил Правила, он попрал все законы, на которых доселе держался есь их мир. И теперь, сидя под деревом и растерянно глядя на скомканный лист, Иволга строила предположения, одно тревожнее и мрачнее другого. Когда о вырванной странице станет известно – а это обязательно случится, – и в мире ангелов, и в мире людей наверняка произойдет чтото непоправимое… И всетаки более всего ее заботила судьба возлюбленного. Теперь, когда он самовольно отправился на Землю, обратного пути на Небо у него уже нет. Значит… Значит, они больше никогда не увидятся? О нет, только не это! В сердцах Иволга изорвала страницу из Книги Судеб на мелкие-мелкие клочки и бросила их в ручей.
Глава 3
Демон
Ну, наконецто настал и мой черед приступить к повествованию. Как вам будет угодно, но, помоему, это величайшая несправедливость! В первой книге дилогии ангелам отвели значительную часть, а о нас, их конкурентах (весьма удачливых, прошу заметить!), там практически не упоминается. Но и в этой, второй книге, где без нас никак уж нельзя обойтись, мне доверили слово чуть ли не в последнюю очередь. Меня это крайне возмущает – ведь и мне есть что порассказать. Во-первых, я тоже был свидетелем этой истории. Во-вторых, начал следить за событиями значительно раньше большинства остальных. А втретьих, не будь нас и конкретно меня – ничего этого вообще не произошло бы. Но буду рассказывать по порядку.
Вообщето правила приличия требуют, чтобы для начала я представился уважаемым читателям. Но здесь, признаюсь, у меня возникают некоторые затруднения. Слишком уж много люди дали нам названий. Не имен, прошу заметить, в нашем кругу имя – привилегия высших чинов. Больше всего имен, конечно, у самого главного Босса – но это вы отлично знаете и без меня. Его ближайшие заместители, такие как Азазель, Белиал или мой непосредственный начальник Эрвин, будь он неладен, имеют по одному имени. А остальные демоны, черти, бесы, нечистые, лукавые, враги, искусители и как вы еще там нас именуете, различаются по номерам. Чем больше номер, тем более подчиненное положение этот бес занимает, и, соответственно, наоборот. Я, например, зовусь Двенадцатым – стало быть, в первую десятку не вхожу (пока!), но уж и к бесенятам на побегушках тоже себя не причисляю.
Стало быть, вот он я, Двенадцатый, к вашим услугам.
Написал эту фразу и задумался – а не поймут ли люди меня буквально? Уважаемые, примите к сведению, что «к вашим услугам» – это просто традиционный оборот речи, а нисколько не самореклама. Не вздумайте решить, что я предлагаю вам свои услуги, а сам только и мечтаю, что хитростью заполучить вашу драгоценную душу, заключить с вами договор, подписать его кровью и исполнять ваши желания. Да, конечно, когдато в старые добрые времена бывало и такое. Самые опытные из нас еще помнят, как мы гонялись за каждой человеческой душой и сколько усилий тратили на то, чтобы ею завладеть. Однако те времена давно миновали, и теперь все куда как упростилось. Добывать души обманом нам уже нет никакой необходимости. Они сами сплошным потоком текут в нашу, извините за выражение, епархию – да в таких количествах, что мы уже просто не знаем, что с ними делать. Наши уже шутят, что Ад не был рассчитан на такое количество грешников, и если дело пойдет так и дальше, нам грозит перенаселение. Но есть, конечно, у того, что происходит, и положительные стороны. С недавних пор, в течение лет так ста или чуть больше, наша работа значительно облегчилась. Теперь нам не нужно проявлять чудеса изобретательности, чтобы совратить очередного неудачника. Сейчас у нас совсем другие задачи… Однако прошу прощения. Чтото я совсем ушел в сторону от главной темы своего повествования. А ведь намеревался рассказать вам только одну историю. С чего бы ее начать… Начну, пожалуй, с игры в шахматы.
Да будет вам известно, что наш самый большой Босс и его соперник (ну, вы поняли, о ком идет речь, мы предпочитаем называть его, не без некоторой иронии, конечно, Главный по всем мирам) не прочь иногда перекинуться в шахматишки. Они гордо именуют эту свою забаву Великой Игрой, очевидно, для солидности, – и правда, не пристало же особам такого уровня и положения просто развлекаться обычными шахматами! А «Великая Игра» звучит весьма убедительно, вызывает уважение, а у некоторых, особо впечатлительных, возможно, и душевный трепет. Правда, надо сказать, что и шахматы у больших игроков, конечно, не совсем обычные. Полем для игры служит земной шар, поделенный на клетки, фигурами выступают различные монументальные строения и сооружения, а ходы готовятся и совершаются при помощи тех, кто эту планету населяет. Играют они, понятное дело, не просто так, а на особый интерес: тот, кто продуется, должен будет исполнить любое желание победителя. Однажды проиграл Большой Босс, и у меня до сих пор, когда вспоминаю то время, мороз пробегает по коже – а это, я вам скажу, крайне неприятное ощущение для существа, привыкшего к теплу адского пламени. Шум тогда поднялся – только держись! Еще бы, ведь Боссу пришлось уничтожить свое любимое детище. Много человеческих веков он со старательностью и страстью земледельца, который возделывает на голых скалах цветущий сад, выращивал целый народ совершенно особенных людей. Он наделил их всем: красотой, силой, здоровьем, высоким интеллектом. И, в числе прочего, сверхзнанием и удивительными способностями. Глядя на атлантов, Босс нарадоваться не мог, чего, конечно, никак нельзя было сказать о его партнере по шахматам. Тот сразу невзлюбил атлантов и с самого начала постоянно придирался к ним – они, видите ли, знают, умеют и могут гораздо больше остальных людей, а это опасно для других народов. Честно признаться, в чемто он оказался прав: сказать, что атланты обладали ангельским характером, покладистостью и смирением, было никак нельзя. Нрав они имели именно такой, какой нравится Большому Боссу, да и жизненные ценности соответственные. Но Главному по всем мирам, конечно, больше всего не нравилось то, что атланты не жили по его законам. И когда Босс имел неосторожность зазеваться за игрой и продул партию, соперник тут же воспользовался этим. В результате этого досадного проигрыша все многовековые старания Босса пошли псу под хвост. Удивительное царство вместе со всеми жителями пришлось отправить под воду, и в считаные мгновения от него ничего не осталось, кроме смутных и противоречивых воспоминаний об Атлантиде, которая то ли существовала, то ли нет… А что делать?
Но уж зато, когда очередная победа досталась Боссу, он сумел отплатить противнику и потребовал устроить потоп уже на всей Земле. Проигравший еле вымолил, чтобы ему разрешили оставить «на развод» семейку одного пьяницы да по несколько голов всякой живности. Ох, и повеселились мы тогда!
В то время, кстати, игра еще велась при свидетеле. За ней наблюдал один из архангелов, забыл его имя, то ли Стародамус, то ли Настрадатель… Он постоянно торчал рядом, записывал ходы, комментировал, а потом и вовсе обнаглел настолько, что начал позволять себе делать замечания и давать игрокам советы. Естественно, нашему Большому Боссу это стало надоедать, и он поступил со свойственным ему остроумием. Обычно у него нет власти над ангелами, но тут он уж очень постарался и сумелтаки заронить гордыню в душу этого самого наблюдателя. И когда судья, вместо того чтобы следить за ходом поединка, начал строить планы, какими будут следующие шаги игроков, это, разумеется, не понравилось не только моему, но и его начальству. В результате архангела не только отстранили от наблюдения за ходом игры, но и разжаловали и низвергли с Небес, превратив в человека, а мне поручили наблюдать за ним. И поскольку выполнение этого задания сыграло решающую роль в моей карьере, позволю себе остановиться на этой истории подробнее.
Это была первая моя значительная работа на Земле (до этого я занимался всякими пустяками), и, конечно, я отнесся к ней со всем усердием. Наверху постарались, чтобы, попав на Землю, бывший архангел забыл, кем являлся до этого, но я быстро смекнул, как могу повлиять на ситуацию. «Это твой шанс! – сказал я себе. – Если я им не воспользуюсь, то так и буду всю жизнь значиться под жалким четырехзначным номером и тратить свое время, силы и талант на соблазнениемонахинь, помощь кабатчикам в их бизнесе, науськивание драчунов да поддержку игроков в кости. Конечно, наблюдать за плодами своих трудов забавно, но я явно способен на большее. Я долго ждал своего часа, и вот он настал. Сейчас или никогда, пан или пропал, как говорят люди!»
Я был тогда молод, азартен и изобретателен. В моей голове быстро родился план действий, но план этот выглядел настолько смелым, что я не отважился делиться им с начальством, а решил действовать на свой страх и риск. И мне все удалось.
Применив всю свою ловкость, ценой неимоверных усилий я сумел сохранить в голове бывшего архангела отрывочные воспоминания, как следует перемешав и запутав их, – воспоминания не столько о самой шахматной игре, сколько о тех прогнозах относительно ее дальнейшего хода, которые он сделал, пока был Наверху. Пытаясь както истолковать их для себя и других, бывший архангел всю жизнь писал под моим руководством странные стихи-предсказания о будущем человечества. Чтото из его прогнозов действительно соответствовало планам Великих Игроков, но большинство, конечно, оказалось им придумано или неверно истолковано читателями, поскольку выражался автор пророчеств столь витиевато и туманно, что понять значение порой бывало нелегко. С тех пор сколько уж веков люди бьются, пытаясь разгадать смысл его текста и даже не догадываясь, что никакого смыслато на самом деле и нет – «провидец» просто записал обрывки своих воспоминаний в том смутном и нелепом виде, в котором они моими стараниями сохранились у него в голове. Как говорится, слышал звон, да не знает, где он…
Конечно, я сильно опасался, что моя самостоятельность может не понравиться начальству. Но все сложилось самым наилучшим образом. История предсказателя дошла до самого Большого Босса, он был в восторге от нее, долго хохотал и с удовольствием придумывал, как можно использовать в дальнейшем предсказания бывшего архангела. Так что тот момент я без преувеличения могу назвать своим звездным часом. Меня не просто заметили, меня еще и наградили – в том числе и почетным двухзначным номером. Без ложной скромности скажу, что то дело было первым, но далеко не последним успешным шагом в моей карьере. Однако, приступая к своему повествованию, я решил для себя, что буду рассказывать только то, что имеет отношение к истории Зачитавшегося ангела. А свою биографию какнибудь специально изложу отдельно, в большой самостоятельной книге – уже не торопясь и не отвлекаясь на чужие судьбы. Так что вернемся к игре в шахматы.
На тот момент, когда и произошла вся эта катавасия с архангелом-прорицателем, третья партия Великой Игры была в самом разгаре. И Босс решил для себя, что вырвет победу во что бы то ни стало, любой ценой. Как следует поразмыслив, он придумал новый ход – очень непростой, я бы даже сказал, чрезвычайно сложный, многоступенчатый, требующий кропотливой работы на каждом этапе – но гениальный и призванный перевернуть с ног на голову все устройство этого мира. И мне выпало счастье узнать обо всем одному из первых.
Однажды меня вызвал к себе Эрвин, один из старших демонов и мой непосредственный начальник. Признаюсь, я давно его недолюбливаю, поскольку считаю просто ничтожеством, раздувшимся от самомнения старым маразматиком, явно занимающим не свое место. По мне, так его давно пора отстранить от должности и назначить вместо него когото помоложе, поэнергичнее и посообразительнее. Кстати, моя кандидатура вполне подошла бы.
Кабинет Эрвина всегда отличался непомерной роскошью и непомерным безвкусием. Чего там только не было – и все вперемешку. Золото и хрусталь, черное и эбеновое дерево, парча и кружева… И повсюду драгоценные камни, такое количество драгоценных камней, что просто глаза слепит, – бриллианты, изумруды, сапфиры, рубины, топазы… Даже его обитое бархатом кресло – и то было расшито крупным, с перепелиное яйцо, жемчугом – черным и розовым. По мне, так сидеть на таком крайне неудобно, на всей заднице мозоли натрешь. Но Эрвину, видимо, и это нравилось.
– А, это ты? – проговорил он, когда я, не без труда сдвинув тяжеленную золотую дверь, появился в его кабинете. Причем произнесено это было с таким видом, точно это не он вызвал меня сюда, оторвав от сладких послеобеденных снов, а я сам имел дерзость явиться без спросу, нарушив покой начальства.
– Чего тебе? – продолжал в том же духе Эрвин.
Очень хотелось ответить ему какойнибудь резкостью, но я сдержался. Начальство всетаки.
– Вы посылали за мной, – напомнил я этому склеротику.
– Разве? А, ну да, конечно. Проходи.
Вот ведь свинья, даже сесть не предложил. Однако проявлять недовольство было совсем не в моих интересах. Поэтому я приблизился, вытянулся в струнку напротив его стола и молча ждал указаний.
– Слушай, как тебя там…
– Двенадцатый.
– Ну да, да, я помню. В общем, считай, что тебе крупно повезло. Привалило такое задание! Скажу тебе, не каждый день вашему брату даются такие ответственные поручения. Дело не просто важное, а из самых серьезных. Облажаешься – пеняй на себя. За малейшую оплошность получишь по шее так, что мало не покажется. Понял?
Я только кивнул, отлично зная, что другого ответа и не требуется. Все, что сейчас нужно от меня Эрвину, – это подобострастное внимание. Что я ему и обеспечивал.
– Зато в случае успеха тебя явно вознаградят, – продолжал старый хрыч. – Как минимум можешь рассчитывать на однозначный номер.
Ого! Эти слова заставили меня насторожиться. Хотя я уже давно перестал верить обещаниям начальства и не отношусь к ним всерьез – много я их слыхал на своем веку… Однако таких щедрых посылов, как перспектива попасть в первую десятку, пока еще не бывало. Похоже, задание, которое меня ждало, и впрямь не из числа ординарных.
Дальнейший монолог шефа это подтвердил. Мне предстояло, ни много ни мало, следить за судьбой некоего ангела-хранителя, который со временем должен был совершить поступок, весьма и весьма выгодный нашему Большому Боссу. Но чтобы этот ангел, звавшийся тогда Мечтателем, сделал все то, что нам нужно, с ним необходимо было повозиться не одну сотню человеческих лет.
Разумеется, в моем распоряжении были все возможные и невозможные средства, а также целая толпа подручных среди бесов с трех-, четырех-, пяти– и так далее значными номерами. Но самым главным моим помощником, а точнее помощницей, стал не демон, а ангел, подружка того самого Мечтателя. Ее появление на свет – одна из лучших, на мой взгляд, идей Большого Босса за всю историю человечества.
Как вы помните, над ангелами наш Босс не властен – точно так же, как и их, ангельское, начальство не властно над нами. Но однажды Боссу удалось хитростью обойти этот закон. Подобная мысль возникла у него после скандала, когда сразу нескольких ангелов уличили в незаконных и даже более того – плотских связях с земными женщинами. Буза тогда Наверху поднялась страшная. Мы все от души веселились, наблюдая за тем, что там происходит, а наш Большой Босс не ограничился одним только наблюдением и придумал остроумный план. Он знал, что подобная история обязательно повторится, надо только подождать… И дождался.
Если вы случайно не в курсе, то узнаете сейчас от меня, что многие ангелы очень тщеславны. Им нравится позировать художникам, показываться поэтам и прочим мечтателям – оттого в искусстве так много их образов, которые весьма похожи на оригиналы. Но не всем же выпадают в подопечные художники и поэты! Поэтому раньше частенько случалось, что и обычные люди видели иногда своих хранителей, кто во сне, а кто и наяву. Так вышло и с неким парнем по имени Икар. За ним и его молодой хранительницей, довольно легкомысленной и взбалмошной особой, давно наблюдали наши ребята. И когда ангелица приснилась своему Икару, они были уже тут как тут. Надо вам сказать, что внушить человеку страсть, будь то любовь к женщине, жажда власти или азарт, – самое пустячное дело для нашего брата, с этим обычно справляются и начинающие бесенята, а Икара и его хранительницу взяли в оборот опытные демоны. Надо ли удивляться, что парень тут же потерял покой и сон от любви? Видя, как он пылает и страдает, посланница Небес немного поколебалась да и ответила н его чувство. А дальше уже все было делом техники. Наши ребята как следует постарались, направив мысли Икара в нужном направлении, – и влюбленной ангелице ничего не оставалось, как пойти ему навстречу. Реализовав свои столь же смелые, сколь и несуразные мечты о полете, Икар погиб, но перед его смертью любовники соединились, слившись прямо в воздухе в отнюдь не платоническом объятии. Конечно, на Небесах снова пошумели по этому поводу, почесали в затылках и в очередной раз переписали Правила для ангелов, сделав их еще строже и нелепее, чем раньше. Но бывшую хранительницу Икара пожалели и, сделав человеком, отправили на Землю, доживать свой краткий людской век.
Читать бесплатно другие книги:
