Моя чужая дочь Хайес Сэм

Глава VIII

Автостраду М3 они пролетели птицей, и движение на шоссе в сторону Мартока радовало не меньше. Роберт, который в дорожных пробках смахивал на дикого зверя в капкане, был в прекрасном расположении духа — несмотря на более чем странную новость, что утром сообщила Таня. Ветер безжалостно трепал волосы Эрин, а улыбка словно навечно приклеилась к ее губам. Роберт был не прочь поднять верх машины, но его женщины предпочли порку ветром. Лондон остался позади, и казалось, уже сам этот факт поднимал всем настроение.

— Отвечаю прежде, чем ты опять спросишь, Руби, — еще минут сорок.

Роберт управился с самыми неотложными делами к обеду, чтобы забрать Руби, отучившуюся в колледже первую неделю. Они вместе заехали в «Маргаритку» — владения Эрин, и Роберт в который раз заверил жену, что Таня вполне способна один день продержаться в магазине.

Но сердце Эрин все же было неспокойно.

— По-твоему, на Таню можно положиться? — спросила она вновь, когда они свернули с шоссе на проселочную дорогу. Ехать осталось всего ничего, и она повязала голову легкой светло-вишневой косынкой, чтобы хоть как-то усмирить взъерошенные волосы.

— Таня работает у меня бог знает сколько лет. Она прекрасно справится со всем. — Роберт улыбнулся жене, остановив на ней взгляд, насколько позволяла дорога. — Забудь о делах хоть на выходные.

Пальцы его на миг с силой стиснули руль — не из-за крутого виража, но потому, что Роберт снова вспомнил непостижимую фразу Тани, сказанную утром. Уверенный, что разумное объяснение найдется, Роберт решил забыть о загадке до конца уик-энда и не тревожить Эрин расспросами до возвращения домой.

Окна отеля «Клены», расположенного возле деревенской церкви, встретили их, сверкнув отраженными лучами заходящего солнца. Западный угол здания, сложенного из местного красного камня, в вечернем освещении казался ярко-оранжевым; ветви кленов отбрасывали на фасад узорчатые пляшущие тени.

— Милое место, — равнодушно сказала Эрин, окидывая взглядом гостиницу, церковь и собирающихся группками гостей. — Луизе, должно быть, не терпится тебя увидеть.

Роберт вздохнул, уловив едкую нотку.

— Луиза приехала на свадьбу двоюродной сестры. А мы — чтобы отдохнуть. — Он вышел из машины, захлопнул дверцу и, прежде чем достать из багажника сумки, привлек к себе жену и прикоснулся губами к ее губам. Эрин не должна ревновать или испытывать хоть малейшую угрозу со стороны Луизы. — Встретить старого друга всегда приятно. Не думаю, чтобы ее муж, Уиллем… как его там… сильно возражал.

— Да? Что ж ты произносишь его имя так… — Эрин подняла на мужа глаза, сощурившись из-за солнца, бьющего ей прямо в лицо, — кисло?

Кисло, говоришь? А как ты сама произносишь имя Луизы, слышала? Вслух этого Роберт не сказал: семейная ссора — не лучшее начало романтических выходных.

— Здесь классно, пап! — Руби выбралась из машины. — Ой, смотрите! — Она увидела пегих лошадок, лениво цокающих по главной улице деревни. — А где мы будем жить? Пойдем смотреть!

Нет, отдых определенно не должен быть испорчен, думал Роберт, провожая взглядом долговязую, немного нескладную фигуру дочери, вприпрыжку рванувшей ко входу в гостиницу. Девочка превращалась в женщину, но детство еще не было окончательно забыто. Подхватив две сумки — весь их багаж, — Роберт зашагал вслед за Руби.

Оформление затянулось — впрочем, Роберт не имел ничего против ожидания. Гостиница была явно переполнена из-за предстоящей свадьбы, так что заказанные им меньше чем за неделю два номера — чистое везение. Роберт прочесывал взглядом вестибюль, притворяясь — в основном перед самим собой, — что восхищен полотнами с изображением сцен охоты, деревенскими пейзажами и антикварными вещицами, украшавшими просторный холл, хотя на самом деле выискивал лицо Луизы среди десятков незнакомых лиц. Он всегда говорил ей, что она выделяется из толпы, что ее нефритовые глаза и волосы цвета осени просто невозможно не заметить. Казалось бы, такая внешность, при ее-то роде занятий, — изрядная препона, а вот ведь не помешала успеху Луизы.

Ага, кажется, вот она — мелькнула в другом конце вестибюля и скрылась в дамской комнате. Рыжий узел волос над длинной бледной шеей, редкий для женщины рост, грациозная поступь.

— Что ты там усмотрел? — Эрин проследила за взглядом мужа и пожала плечами. — Наша очередь, между прочим.

Она подтолкнула Роберта к стойке администратора и ждала, обняв его за талию. Интересоваться, в каком номере остановилась Луиза, он не рискнул.

Когда с формальностями было покончено, Роберт вместе с женой и дочерью направился к лифту, то и дело невольно поглядывая в сторону дамской комнаты. Двери лифта разъехались, пожилая пара с трудом выволокла гигантский чемодан из тесной кабинки, и Руби, запрыгнув внутрь, успела нажать кнопку, чтобы двери не закрылись. Эрин ступила в кабинку вслед за дочерью. Последним втиснулся Роберт с сумками.

— Роберт?

Безошибочно узнав голос, он сунул ногу между половинками двери — и увидел Луизу. Вначале улыбку в пол-лица, а потом и зеленые глаза в обрамлении черной оправы деловых очков.

— Так и думал, что это была ты. — Роберт не удержался от широченной ответной улыбки. Подавшись на полшага вперед, он встал в дверях, и те колотили его по плечам, с обиженным вздохом пытаясь закрыться. — Тебе к лицу. — Поскольку обе руки были заняты сумками, он подбородком указал на очки.

— Папа, лифт сломаешь!

Пару бесконечно долгих секунд они смотрели друг на друга. Роберт не мог решиться ни вернуться из лифта в холл, ни ограничиться скупым «увидимся попозже». Луиза сделала выбор за него:

— Мы собираемся в баре в семь часов. Тесной компанией. Присоединяйтесь! — И она окинула взглядом кабинку лифта, включая в приглашение Эрин и Руби, хотя и не назвала их.

— Отлично. В семь. — Роберт выдохнул и шагнул назад. Двери со злобным свистом захлопнулись.

Номера им достались маленькие, но по-деревенски уютные, — излюбленный стиль Эрин. Она прилегла на кровать — аккуратно, чтобы не нарушить безукоризненную поверхность покрывала, но утомление тяжелой недели взяло свое, и Эрин поддалась искушению вытянуться на удобном ложе.

— Горячая ванна — то, что нужно. Сейчас пущу воду, — сказал Роберт. — И принесу вина — в холодильнике очень кстати есть белое.

На часах — почти половина седьмого. Пока Эрин как следует расслабится в ванне, да пока наведет красоту… Хлоп — Роберт вытащил пробку из бутылки. Ему ведь и нужно-то всего несколько минут с Луизой наедине, чтобы спросить совета. А потом и Эрин с Руби присоединятся. Во всяком случае, он на это надеялся: хотелось вывести в общество своих красавиц.

— Ты что, действительно собрался в семь на встречу с Луизой и ее родней? По правде говоря, я рассчитывала на тихий ужин в ресторане. Руби можно заказать что-нибудь прямо в номер, а уж развлекательных каналов здесь более чем достаточно — от телевизора ее не оттянешь. — Эрин села на кровати.

— Речь шла всего лишь о бокале-другом перед ужином. Задерживаться не будем, и из бара сразу в ресторан. Боюсь только, Руби ты в четырех стенах не удержишь. — Роберт протянул жене бокал с вином и проводил в ванную.

Первые десять минут в баре он пытался вычислить Уиллема, мужа Луизы, среди полудюжины обступивших ее мужчин. В классической позе посетителя бара, локтем опираясь на стойку, Роберт держал в руке стакан с чистым виски и коротал время, наблюдая за музыкантами, которые настраивали инструменты. Он стоял достаточно далеко от Луизы, чтобы не выглядеть очередником на общение, но и не изолировал себя от остальных гостей.

— Роб! — То не был откровенный крик о помощи: не из тех Луиза женщин, кому без содействия не отбиться от мужской компании — неважно, воздыхателей или недругов.

— Привет тебе, — с мимолетной улыбкой откликнулся Роберт, но остался на месте.

Луиза закатила глаза — ох уж эти мужчины! — и выскользнула из плотного кольца. Мужа среди них, бесспорно, не было. Любопытно, кто из этих, ныне покинутых, первым отважился бы забросить удочку?

— Тонешь? — небрежно поинтересовался Роберт.

— Я неплохой пловец — выплыву. Да и опасности ноль. Вот увидишь, с появлением жен бросятся врассыпную. — Она приправила колкость усмешкой, и Роберт отметил тоненькие «гусиные лапки» в уголках ее глаз — возможно, давнишние, но увеличенные линзами новых очков. Луиза ткнула пустым пузатым бокалом в грудь Роберта: — Умираю — хочу выпить. Ненавижу свадьбы! — пожаловалась она.

Роберт с превеликим удовольствием предложил бы Луизе свою нетронутую порцию виски, лишь бы провести те минут пятнадцать наедине с Луизой, которые надеялся выкроить, как можно более продуктивно.

— А совсем недавно не возражала. — Он покорно развернулся к стойке.

К тому моменту, когда Роберт добился внимания бармена и расплатился за выпивку, Луиза уже устроилась за миниатюрным столиком, на диванчике, кожа которого соперничала блеском с отполированным деревом стола. Роберту досталось скрипучее кресло.

— Не возражала — против чего?

— Против свадьбы.

— Ты, кажется, тоже? — парировала Луиза, и оба расхохотались. — Все равно — ненавижу. — Она вздохнула и принялась накручивать на палец локон, выбившийся из прически. — Любовь тут побоку. Ритуал, демонстрирующий обладание, — вот что такое свадьба. По моему глубокому убеждению.

— Что-то не ладится?

Роберт подавил желание взять Луизу за руку. Привкус горечи в ее словах ему очень не понравился. Она молча кивнула в ответ. Если не будет настаивать на продолжении, подумал Роберт, лучше бы этим и ограничиться. Надо же — а ведь по телефону оба взахлеб расписывали счастье семейной жизни.

— А ты как? Погряз в супружеском раю? — Луиза заглянула в глаза Роберта.

— Все здорово, — без запинки ответил Роберт. Откуда только взялось чувство, что он бессовестно соврал? — Хотя должен признаться, что войти в сложившуюся семью непросто. Чужой ребенок как-никак…

— Отец рядом крутится? — Голос Луизы, мягкий, чистый, лучше всякого лекарства снимал головную боль, разыгравшуюся у Роберта после напряженного дня.

— Да в том-то и дело… Вообрази: никакого отца. Руби — замечательная девочка, хотя и не без проблем — в школе, к примеру. И все, закрыли тему. Больше ничего из меня не вытянешь. — Роберт с удовольствием врезал бы самому себе хорошенько — за то, что свернул разговор. Самое ведь время спросить совета Луизы, передав ей слова Тани. На здравомыслие Луизы всегда можно положиться.

— Кто бы мог подумать, что жизнь так повернется, а? — Луиза отвела глаза, словно пожалев о сказанном.

— Точно. — Роберт рассмеялся, скрывая шок от ее вопроса, суть которого не сразу уяснил. И припал к бокалу.

— Ты женился, я замуж выскочила, ты снова женился, да и я уже была второй раз замужем. Синхронность, я бы сказала… несуразная. — Луиза потянулась к нему, но Роберт отдернул руку. Расстраивать Эрин в его планы не входило. Чувство к Луизе он оставил в прошлом — решительно и навсегда.

— Для женщины, которая ненавидит свадьбы, ты явно перевыполнила норму по бракосочетаниям. — Роберт пригубил еще виски.

— Свадьба свадьбе рознь. Против нашей я бы не возражала. — Очередное смелое замечание, после которого оба надолго умолкли.

Роберта совсем не устраивал подобный поворот беседы, и он уже готов был вернуться к рассказу о Руби, как лицо Луизы вдруг вытянулось.

— Уиллем! — жизнерадостно произнесла она и поднялась, сияя, вмиг отгородившись от Роберта. — Познакомься с моим старым другом. Роб Найт — юрист. Когда-то я немало попахала на его фирму.

Уиллем, оказавшийся моложе, чем его представлял себе Роберт, протянул руку:

— Очень приятно.

Роберт не уловил ни угрозы в его голосе, ни хотя бы тревоги, что застал красавицу жену за выпивкой с человеком, ему незнакомым. Акцент, однако, уловил — приятный, кстати, акцент. И вообще, с первого взгляда Роберту не за что было зацепиться, чтобы невзлюбить супруга Луизы.

— Дорогая, нам пора. Все уже собрались и ждут в фойе.

Луиза обернулась к Роберту:

— Мы ужинаем с кузиной и ее женихом. Поскольку я — подружка невесты, нам с ней нужно кое-что отрепетировать.

— Заодно распиши ей все прелести замужества, — посоветовал Роберт с улыбкой, уверенный, что Луиза раскусит скрытый смысл его слов — в отличие от Уиллема, иностранца, которому недоступны нюансы чужого языка. — Что ж, до встречи. Надеюсь, утром увидимся — у меня пробежка спозаранку. — Он не забыл фанатичную приверженность Луизы утреннему бегу.

Луиза ответила улыбкой, после чего позволила себя увести под локоток — совершенно немыслимо для женщины, которую когда-то знал Роберт.

То ли виной всему вторая порция двойного виски, выпитая в ожидании Эрин и Руби, то ли это произошло бы в любом случае, — но крохотный, безобидный поначалу узелок, клубясь зловещими щупальцами, стремительно превратился в опухоль. Как бы там ни было, Роберт очень пожалел о том, что в первый же вечер семейного отдыха, за ужином с Эрин, коснулся утреннего разговора с Таней.

— Нашей Руби, похоже, вообще нет. — Роберт глотнул вина. Взгляд его, будто по собственной воле, то и дело стрелял в сторону бара, выискивая Луизу среди посетителей.

— Она в туалет убежала. — Эрин, истязавшая филе лосося, вскинула голову и отложила вилку. — То есть как — нет? Как Санта-Клауса, что ли? — Попытка разрядить сгустившуюся за столом атмосферу провалилась.

— Нет. Сказочные персонажи ни при чем. Я имел в виду… — Роберт запнулся. Еще один взгляд в сторону бара, еще один глоток вина. — Видишь ли, какая история: Таня не нашла свидетельства о рождении Руби. Даже намека нет на то, что девочка когда-то появилась на свет.

Молчание Эрин не было ни долгим сверх меры, ни заряженным особой тревогой.

— И по-твоему, завтра я смогу здесь отдыхать со спокойной душой, зная, что эта твоя Таня хозяйничает в моем магазине? — Эрин вновь принялась ковырять розово-прозрачную рыбу, правда не положив в рот ни кусочка.

— Она вполне способна денек попродавать цветы.

— Угу. Зато не способна найти элементарный документ, хотя именно такого рода работа в основном и входит в обязанности секретаря. — Эрин улыбнулась вернувшейся за стол дочери.

— А можно мне сразу десерт? — Руби адресовала вопрос Роберту — женская интуиция подсказывала, что здесь шансов больше.

— Само собой. Таня не виновата, — продолжил он, понизив голос и упорно не глядя на жену, чтобы не нарваться на ссору в присутствии Руби. — Она ничего не нашла, поскольку свидетельства попросту нет.

Умница Руби в момент уловила самую суть:

— Это для паспорта, да? Чтобы я смогла поехать в Вену? — Она ерзала в кресле, пытаясь дотянуться до десертного меню.

Роберт кивнул:

— Я разберусь, не волнуйся.

— Какие волнения — с таким-то асом среди секретарш. — Эрин аккуратно вытерла салфеткой губы и поднялась. — Пусть особенно не напрягается, Роб, поскольку ни на какую экскурсию Руби не поедет. — И она направилась к выходу.

Роберт провожал долгим взглядом жену, не в силах посмотреть на Руби.

— Против большой порции мороженого с шоколадным сиропом не возражаешь? — наконец спросил он, прекрасно понимая, что даже самым любимым лакомством не подсластит пилюлю разочарования.

Эрин уже устроилась в постели, с горой подушек под спиной и книгой в руках. В комнате витали легкие запахи ее ночного крема и травяного чая. Роберт выложил ключи и бумажник на тумбочку у кровати, сбросил туфли.

— Она легла.

Эрин опустила раскрытую книгу рядом с собой. Глянув на алую тисненую обложку гостиничной Библии, он поинтересовался:

— Интересная книжка?

— Захватывающая. Полистай как-нибудь, не пожалеешь. — Эрин щелкнула выключателем бра и скользнула под одеяло, невзирая на духоту в спальне.

— Я сказал — она уже легла. — Роберт снял рубашку и прошел в ванную. Почистил зубы, умылся, посмотрел в зеркало, отметив, как заострились черты лица — то ли от ледяной воды, то ли от упругой нити подозрения, пульсирующей под кожей.

— Спасибо, — невнятно буркнула из-под одеяла Эрин.

Странностям нет конца. Она ведь всегда целовала Руби на ночь. Роберт подошел к кровати и откинул одеяло. Эрин свернулась в позе эмбриона, сквозь шелковистую ткань легкой пижамы Роберт видел, как напряжено ее тело.

— Ты что творишь с ребенком? — рявкнул он. — Девочка первую неделю отучилась в новой школе — между прочим, так и не дождавшись от тебя поддержки! — а ты продолжаешь гнуть свою дурацкую линию, запрещая ей лететь в Вену? — Роберт отвернулся — ладони так и горели. — Знаешь ведь, что я сам заплачу за поездку, если тебя волнуют деньги.

Тяжелое молчание нарушал лишь приглушенный музыкальный дребезг из бара на другом конце гостиницы. Теплый ночной воздух, казалось, сгустился до консистенции войлока, стеной разделившего двоих в спальне. Роберт со вздохом опустился на кровать. Хотел набросить на жену одеяло — Эрин спихнула его ногой. Ее словно выбросило за границу реальности.

— Позволь напомнить тебе, ради чего каша заваривалась.

Роберт выудил из своей сумки ай-под, который захватил из дома в качестве правдоподобного прикрытия своей утренней пробежки. Он не знал в жизни Луизы ни дня, который она не начала бы с бега. В тайном умысле, правда, Роберт и самому себе не признался бы.

Выбрав нужную цифру в меню ай-пода, Роберт собственноручно вставил жене наушники. Ресницы ее дрогнули, губы шевельнулись — Эрин окунулась в музыку дочери.

Роберт знал эту вещь наизусть. Руби назвала свой опус «Полет». Композиция о человеке, который внезапно обращается в бегство, бросая все, как будто жизнь — одноразовый стаканчик из-под кофе. Слова самой Руби. Какой гордостью светилось ее лицо, когда она рассказывала Роберту о своей музыке. Восхитительное произведение, как и эта девочка.

Роберт смотрел на жену — в уголках ее глаз блеснули слезы. Конечно, Эрин помнила, как дочь работала над своей композицией, часами склоняясь над фортепиано, каким-то чудом втиснутым в гостиную Роберта. Итогом ее вдохновенного творчества стали мелодии, которые Роберт записал, объединив в альбом. Руби была счастлива: он отнесся к ней как к профессионалу.

Эрин, дав наконец согласие жить вместе с Робертом, поставила единственное условие: инструмент Руби тоже переезжает. «Нас в семье трое, — сказала тогда она, — и мы неразделимы». Роберт не колебался ни секунды: музыку Руби он обожал. Эти две женщины, мать и дочь, принесли весну в его жизнь.

— Ну? — Роберт убавил звук. — Я освежил твою память? Теперь ты вспомнила, почему мы так мечтали отправить ее в Грейвуд?

Эрин кивнула. Она казалась маленькой и хрупкой, как ночной мотылек на свету. — Вроде и опасно, и надо бы спасаться бегством, но огонек так и манит.

— Я просто не понимаю, что случилось со свидетельством, — мягко добавил Роберт, поглаживая светлые волосы жены.

Эрин села на кровати. Из левого глаза скатилась слезинка, она вытерла щеку простыней.

— Кто-то ошибся — вот и все. — Она выдавила улыбку — чахлое подобие улыбки, приправленной сомнением, — и прошлепала к туалету. — Ясно же — что-то где-то пошло не так, — крикнула она из-за полуприкрытой двери.

Роберт, постеснявшись войти следом, застыл снаружи, словно забытая строителями подпорка.

— Ты права, — вздохнул он, каясь, что расстроил Эрин. — Что-то пошло не так. Где-то.

Подозрения растаяли. Роберт поплотнее закрыл дверь ванной.

Даже в семь утра воздух был по-прежнему душен и пропитан тошнотворно сладким ароматом роз и начинающей отцветать жимолости. Под ритмичный топот двух пар ног Роберт время от времени бросал взгляды на шею Луизы, где россыпью мелких бриллиантов блестели капельки пота.

— Отлынивал, а-а? — хохотнула Луиза. Роберт ответил кривой улыбкой — на большее его не хватило. А партнерша по пробежке за четверть часа даже не запыхалась. Он незаметно скорчил гримасу: мог бы ведь, между прочим, до сих пор нежиться в постели в обнимку с Эрин.

— Играю в сквош по воскресеньям и стараюсь выкраивать время на тренажерный зал.

Роберт притормозил и согнулся, упираясь ладонями в колени, но остановить бег стройных женских ножек ему не удалось. Луиза на ходу повернула голову и улыбнулась: белоснежная вспышка на фоне синего-синего неба.

— А как там наш Дэн? О-о, я тебя умоляю, не халтурь, иначе до сорока не дотянешь!

Не сбиваясь с ритма, Луиза вернулась, подцепила Роберта под влажную подмышку и попыталась потащить за собой. Оба расхохотались: Роберт определенно не вытягивал всю дистанцию.

— А что Дэн? Дэн — он и есть Дэн. — Роберт вновь затрусил рядом с ней. — Бизнес идет.

— И кто у вас теперь за ищейку? — Луиза подтянула широкую резинку облегающих «велосипедок» — своей формы для утренних пробежек.

— Брайан Хоук. Тот еще ловкач — форменный клоун на похоронах. — Сделав выпад вперед, Роберт ухватил локоть Луизы, размеренно двигавшийся взад-вперед. — Какая жалость, что ты больше у нас не работаешь.

Ряд домиков из рыжего камня закончился, дорожка сузилась, и бегунам пришлось перестроиться гуськом и держаться самой обочины — впереди ждали крутые повороты.

— Окрестностями полюбоваться не хочешь? — Роберт остановился в воротах из пяти мощных бревен и махнул обернувшейся Луизе. — А то и не поговорим, — крикнул он, задыхаясь.

— Поговорим? Я считала, мы вышли на пробежку.

Бок о бок в воротах, они смотрели на раскинувшееся до горизонта лоскутное одеяло разноцветных полей. Оба молчали, выравнивая дыхание и ощущая, как утреннее солнце подсушивает кожу. Момент из тех, когда хочется воскликнуть: «Остановись, мгновенье…» У Роберта так много всего было на уме, что он не знал, с чего начать, сомневался, стоит ли вообще заводить этот разговор, и опасался усложнить ситуацию.

— Вы с Эрин вправду счастливы? — Луиза встала лицом к Роберту. — Как-то ты меня вчера не убедил. — Дыхание ее было ровным, о пробежке напоминал лишь влажный блеск щек да испарина в ложбинке груди.

Вопрос с подвохом, решил Роберт, — удобная затравка для беседы о ее собственном браке.

— Нам хорошо вместе. — В груди у Роберта болезненно екнуло. — Мы обожаем друг друга. И Руби — прелесть. Эта девочка — выдающаяся пианистка.

— Но вы счастливы?

Боль в груди усилилась, буквально раздирая ребра.

— Конечно.

— А почему я тебе не верю? — Носком кроссовки Луиза пнула ворота и ладонью прикрыла глаза от солнца, бившего из-за спины Роберта.

Он пожал плечами.

— Без проблем ни у кого не обходится. — Луиза молчала, и он продолжил: — Вступая в брак, тем более во второй раз, никто и не рассчитывает, что будет рассекать хрустальной чистоты воду в бассейне.

— Да уж, — задумчиво отозвалась Луиза. И рассмеялась: — Плаваешь скорее в грязном пруду.

— Вот-вот. И очень быстро обнаруживаешь, что таится в тине на самом дне. А если случайно зацепишься за что-то ногой, то невольно начинаешь гадать, какие сюрпризы тебя еще ожидают в мутных водах. — Роберт рассеянно побарабанил по створке ворот и наконец решился: — С Эрин что-то не так, Лу! Она ведет себя очень странно, будто что-то скрывает.

Пауза была долгой — над их головами пролетела стая уток, протарахтевший в ворота грузовик оставил клубы пыли и сизую бензиновую гарь.

— Опять? — простонала Луиза. — Боже, только не это!

Роберт фыркнул и с силой оттолкнулся от ворот, сбросив с планки ногу Луизы. Вскинул руку, словно отмахиваясь от ее догадки.

— Вот, значит, о чем ты подумала? Считаешь, урок прошел для меня без толку?

— Нет, просто мне кажется…

— Знаешь, я ведь тебе кое-что так и не рассказал о смерти Дженны. — Глубокий голос Роберта упал до едва слышного шепота.

Луиза терпеливо ждала, понимая, что это признание для него куда тяжелее многокилометровой пробежки.

— Я услышал сообщение на автоответчике. От мужчины. Мол, он ждет не дождется их следующего свидания в гостинице.

Ладонь Луизы легла на его плечо:

— И тебе стало легче?

— От того, что я оказался прав насчет ее измен? От того, что не зря гонялся за ней день и ночь, устроил слежку, как одержимый, рылся в ее письмах, мейлах, эсэмэсках… — У него перехватило дыхание. — Спрашиваешь, стало ли мне легче, когда я получил доказательство того, что имел все основания превратиться в ревнивца, в натурального параноика, который в итоге довел ее до бегства из дома, который не остановил ее, когда она после бутылки вина прыгнула в машину и помчалась куда глаза глядят — лишь бы подальше от меня?!

Луиза покрылась мурашками, хотя день обещал быть жарче вчерашнего. Тысячи раз она все это слышала, но легче не становилось.

Дженну вдавило в рулевое колесо… Шейные позвонки раздроблены… Душа покинула ее пепельно-серое тело… Из внешних повреждений — лишь царапина на правом виске…

— Мне все кажется, что я ее вижу, — признался Роберт — таким ровным тоном, вроде в суде выступал. — На площадке лестницы. Под ивой в саду. Она совсем как живая. — Он остановил взгляд на Луизе, ожидая ее реакции.

— Да ведь прошло-то чуть больше года, Роб. По мне, так со второй женитьбой ты поторопился. — Луиза вытерла взмокшую шею краем футболки. — Неудивительно, что твои призраки вторгаются в реальность.

— Я поторопился?! Отлично сказано, Лу. В самом деле — превосходно! — Роберт пнул ворота, шагнул в сторону, будто собрался уйти, вновь вернулся. — Моя жена погибает в апреле прошлого года. За два месяца до того ты выскакиваешь за своего гребаного как его там… Уильяма, с которым и знакома-то была пару недель, с рождественской вечеринки…

— Уиллем, — оборвала его Луиза. — Моего мужа зовут Уиллем ван Холтен. А в остальном ты прав: мы познакомились в Рождество, поженились через восемь недель, а еще через два месяца Дженна погибла… — Она запнулась. Сделала глубокий вдох. — Правда и то, что нам, черт побери, не светит быть вместе, потому как один из нас непременно окольцован!

И Луиза, как скаковая лошадь, с места в карьер, рванула прочь, уверенная, что Роберт и попытки не сделает ее догнать.

Еще минут двадцать, прежде чем направиться обратно в Марток, Роберт вглядывался в синее до самого горизонта небо. «Не светит быть вместе», — вновь и вновь повторял он про себя, задаваясь вопросом, что же вызвало всплеск эмоций у Луизы, обычно невозмутимой, как буддистский монах.

Эрин и Руби он нашел в ресторане: Руби на полную катушку наслаждалась разнообразием шведского стола, а Эрин потягивала кофе. Реакция дочери на появление Роберта вывела Эрин из задумчивости, хотя глаз от крахмальной скатерти она так и не подняла.

— Привет. — Роберт поцеловал жену в макушку. — Решила пропустить завтрак?

Он принял душ и переоделся в джинсы и зеленую полосатую рубашку. Еще влажные волосы блестели в приглушенном свете потолочных ламп.

Роберт собирался свозить семью в замок Шербурн. Не хотелось торчать поблизости во время предстоящей свадьбы. Луиза, пусть и не в подвенечном платье, но все же в наряде подружки невесты, — зрелище для него невыносимое. За столом он устроился между женой и дочерью.

— Хорошо пробежался? — Вопрос Эрин был горек, как черный кофе в ее чашке.

— Неплохо, спасибо. — Роберт развернул салфетку; официантка приняла его заказ.

— С Луизой, — выдохнула Эрин.

— Папа, ты вчера обещал показать нам какой-то старинный замок! — Руби наколола на вилку кусок сосиски.

— Мог бы и меня пригласить. — Эрин прикрыла чашку ладонью, молча отказавшись от добавки кофе, предложенной официанткой.

— Не думал, что ты любишь бегать по утрам.

— А ты — любишь? — Эрин поднялась и быстрым шагом покинула ресторан.

— Само собой, Руби, в замок мы съездим.

Помешивая ложкой чай, Роберт увидел, как Луиза и Эрин разминулись в фойе гостиницы. Ни словом, ни жестом не признав друг друга.

Глава IX

Просыпаюсь от того, что мокрая с ног до головы. Даже простыни и пижама с начесом пропитались чем-то теплым и пахнут зверьком. Вот мать разозлится, что я такое натворила. Я ведь уже несколько лет в постель не мочилась. Включаю настольную лампу — ой! — еще и крови полно. Пока разыскиваю халат, из меня все льется и льется. Сделаю шаг — по ногам течет и не перестает, сколько ни старайся.

Я хнычу. Обидно — я ж не виновата вроде, а влетит так, что мало не покажется. Стягиваю пижамные штаны, все в моче и крови, сую под кровать. Вытаскиваю ведро, оседлала его, но с такими темпами еще пара минут — и через край польется. Вчера-то они его не выносили. Может, в окошко выплеснуть?

На часах почти полночь, до Нового года всего двадцать минут. Мать сказала, сегодня они с отцом отмечают праздник у дяди Густава и тети Анны. Там будут такие малюсенькие pierogies — вкуснятина! — а еще мясо cwibak и медовый пирог piernik, а детям разрешат глотнуть сладкого miod pitny из крохотных пиалочек в форме рыбок, которые пахнут пылью буфета тети Анны, — он у нее деревянный и весь в дырочках от жука-древоточца. Ровно в полночь дядя Густав протрубит в рожок, как на прошлый Новый год и все другие на моей памяти.

Расписывая праздничные планы, мать все заглядывала мне в глаза — вдруг расплачусь — и, затаив дыхание, надеялась хоть какой-нибудь знак увидеть, что я тоже мечтаю туда попасть. Там ведь соберется столько народу, и все будут танцевать, петь, смеяться, есть и пить, отмечая Новый год. Мои двоюродные братья и сестры устроят кучу-малу, будут подкалывать друг друга и втихаря таскать выпивку. Я очень старалась не замечать удовольствия на лице матери, не видеть, как сжались ее губы и сузились злобные бесцветные глаза, когда она поняла: до ее дочери наконец дошло. Меня даже не пригласили. Хотя, сгорая от стыда, я все равно должна была отказаться.

Матери невдомек, что меня не тянет на подобные сборища: слишком страшно. Изо всех сил пытаясь не выдать ей разочарования, я отворачивала свое бескровное, распухшее лицо шлюхи — и пропустила миг, когда в душу вполз страх.

А вдруг он вздумает меня искать?