Свадьба – навсегда! (сборник) Белякова Людмила

– Может, он от нас отвяжется, а? – добродушно предположил за ужином Дима. – Чего ему от нас надо?

– Если умный, то отстанет… Но умный бы за это и не взялся. Не те у нас средства, если по-честному, чтобы с нас так много тянуть. Умный бы затаился, пока б мы за него не взялись по-серьезному. Ну да ладно! В крайнем случае я свою ранишнюю братву подключу. Бывших байкеров не-бу-ва-ет!

Дима в задумчивости выпятил губу, но промолчал. Пусть… Хоть байкеры Маринкины у них в активе были.

Неделя прошла, как обычно, в умственных хлопотах. Как-никак оба заканчивали учебу. Никто их больше не беспокоил – видно, незадачливый шантажист просто решил взять их на пушку: заплатят – не заплатят, а так особенно и не напрягался. Уже почти и не вспоминая о неприятном эпизоде, сладкая парочка докарабкалась до выходных. Суббота была занята зачетами у Маринки и заседанием кафедры у Димы. А вот в воскресенье надо было, хошь не хошь, поехать затариться на перспективу. Крутой облом накатил совсем не с той стороны, с которой его можно было ожидать…

Они уже переоделись в свои обычные костюмы – Маринка говорила, что им с Димой можно было бы подать заявку на внесение в Книгу рекордов Гиннесса «Самое длительное пребывание в свадебных нарядах» – и загрузились в машину. Они неторопливо, чтобы не забрызгаться, почти выехали со двора, но тут немолодая газелька, утробно хрюкнув, споткнулась и заглохла.

– Уй ты блин, – сморщилась Маринка и попыталась завести старую кобылку.

Безрезультатно. Несколько раз послышались хрипы умирающей, но потом и они стихли. Маринка приложила кулачком по рулю.

– Тоже мне… нашла время, кляча!

– Не нервничай, дорогая, – сказал Дима. – Ты же обязательно что-то придумаешь.

– Уже придумала!.. Надо звонить отцу. Выгружаемся!

Газелька, видимо довольная произведенным на хозяев эффектом, свернулась калачиком и задремала на солнышке. Хотя, может, она и вправду умерла… В любом случае нужен был транспорт – труповозка ли, «скорая», и Маринка взялась за мобильник.

– Привет, пап! У меня тачка типа сдохла… Не поможешь по-родственному?… Ага… Ну хорошо, жду.

– Что говорят? – спросил Дима, с удовольствием растягивая галстук.

– Родитель подгонит буксир и заберет к себе на ремонт.

– Ну, что ни делает Бог… Останемся дома и позанимаемся. Ведь кое-что у нас имеется? Ну в смысле поесть?…

Они только успели снять ставшую временно ненужной спецовку, как во дворе загудел клаксон – приехал буксир. Димино участие в реанимационных мероприятиях вряд ли было нужно, и Маринка все устроила сама – нашла трос, побалаболила по-свойски с приехавшими ребятами, проследила, как приболевшую козочку под уздцы выводят со двора, и вернулась в гостиную, где на диване лежал любящий муж.

– Поль, подвинься, – сказала Маринка грубо. – Жан ляжет.

– Что, прости? – не понял Дима, с карандашом в руке терзавший какую-то толстенную книгу.

– Так француженка говорит, когда муж застает ее с любовником в постели. Анекдот старинный.

– Ясно, – сказал Дима и послушно подвинулся к стенке.

Маринка прилегла рядом с учебником по маркетингу, и все в доме затихло, если не считать шелеста переворачиваемых страниц. Так прошло полчаса, но потом интеллектуальную идиллию нарушило некое скребышение, приползшее с улицы через входную дверь.

Дима оторвался от чтения, вопросительно посмотрел на Маринку и открыл рот, чтобы спросить ее, что она об этом думает. Маринка издала цыкающий звук, положила книгу и стала осторожно подниматься с дивана. На цыпочках она подкралась к двери и прислушалась. На этот раз звук повторился в виде царапанья. Кто-то снаружи шарил по двери, но вроде открыть замок не пытался.

Маринка сузила глаза в щелочки и зыркнула ими в сторону хозяйственной кладовки – там на долгом хранении пребывал шанцевый снаряд и плотницкие инструменты. Зная, как срабатывает Димина психика на все, что не касается чистой науки, Маринка сделала вдобавок зверские глаза и жест, будто держит двумя руками отрезок трубы – не подходи, искалечу!

Дима, искренне радуясь, что понял, быстро пошел на цыпочках через все гостиную, вернулся с саперной лопаткой, глянул на жену – как оно, нормально? Она кивнула – сойдет! Между тем дверь толкнули пару раз, потом, кажется, скрипнули ступеньки – кто-то спускался по крылечку.

– На счет три, – пробормотала Маринка, осторожно поворачивая замок. – Раз, два, три! Пошел!

– У-у-у-а-а! – заорал Дима, бросаясь в распахнутую дверь.

Он, едва не сбив с ног не ожидавшую такой прыти Маринку и продолжая реветь, вылетел на крыльцо, одним прыжком скатился со ступенек и!..

Маринка, выскочившая вслед, напоролась на Диму, который, сильно не по делу, затормозил – не столько от того, что не хотел бегать по дворовой грязи в носках, сколь от того, что рассматривал незваного гостя, который, метнувшись от него, споткнулся, шлепнулся и теперь, видимо испуганный донельзя, копошился на земле, силясь подняться.

– Встать!.. Живо! – громыхнула Маринка. – А то в ментовку сдам конкретно! Ну!!!

Она уцепилась за воротник куртки вторженца, без особого труда приподняла и повернула гостя лицом к себе.

– Ешкин кот! – изумленно выдала Маринка и от неожиданности выпустила упиравшегося злоумышленника. – Эт-та что ж ты здесь делаешь, сестричка драгоценная, а?!

Викушу было трудно узнать – так было помято испугом и досадой ее личико. Но это была несомненно она, подслеповато помаргивавшая, поскольку потеряла очки.

– Я тебя спрашиваю, нет?

Дима медленно опустил занесенную с плеча, по-богатырски, лопатку.

– В гости приехала, – выдавила Викуша наконец. – Давно не виделись!

– А чё не позвонила заранее? Мы бы торт купили, – вступил начавший отходить от испуга Дима. – Ты, ну, как встанешь, заходи, не стесняйся.

Маринка обернулась, чтобы едко откомментировать его замечание, но вдруг осеклась и, издав мяв осипшей от весенних песнопений кошки, скрюченным пальцем указала на что-то позади Димы. Тот живо обернулся.

На закрывшейся сама собой двери был аккуратно, широким скотчем, наклеен листок, явно изготовленный в фотошопе: не очень хорошая, видно с мобильника, но все-таки распознаваемая фотография Маринки с Димой на каком-то из их выездов в магазин и какой-то текст, читать который сейчас не было времени. Хотя а кто б не догадался, чего она там напридумывала…

– В гости, говоришь? – растягивая слова, проговорила Маринка. – А это ты нам того, записочку оставила? Мол, была да не застала…

Дима поднялся на крылечко, аккуратно прислонил лопатку к стене, отклячил листок от двери, пробежал глазами строчки и, обиженно дернув губками, отодвинул листок подальше от себя, будто он был в чьей-то невинной крови.

– Виктория, это что – ты?! Как ты могла?

Свояченица ничего не ответила, только мотнула головой.

– Так, пошли в хату, – решительно сказала Маринка и поволокла упирающуюся сестру по ступенькам вверх. – Холодно тут!.. И как же тебе эта мыслища в башку-то пришла? – начала допрос Маринка.

– И как она там жить осталась, вот что интересно, – добавил Дима, складывая руки на груди.

Викуша молчала, глядя в пол.

– Может, расскажешь? – продолжила Маринка. – Как дошла до жизни такой? Может, кто научил? Ты сознайся – тебе же лучше будет.

Вика, которую усадили на тонконогую кухонную табуретку посреди гостиной, все так же молчала, понурив голову.

– Чем мы тебе помешали, Виктория? – по-доброму, ободряюще улыбнулся Дима. – Ты там, мы здесь…

– А чего вы? – пробубнила Вика.

– «Чего мы»?! – поднял светлые бровки Дима. – А чего мы?

– Вот ездите везде, кипеж устраиваете… Зачем? Народ дурите, да?

– Да вот, видишь, сегодня не поехали. Народ отдыхает! – развела руками Маринка, многозначительно прохаживавшаяся между ней и входной дверью.

– А почему? – чуть оживилась Вика.

– А вот рассчитали, что к нам сегодня тот самый шантажист прибудет, – лихо соврал Дима, вошедший во вкус переговорного процесса с пристрастием. – Мы тут, Викочка, все умные!.. Так ты не ответила на вопрос. Почему ты пошла на такое?… А?… Дорогая, где у нас утюжок-то? Не включишь?

– Ты чего, Димон? – всерьез забеспокоилась Маринка и даже прекратила челночное передвижение.

– Так ведь не колется, а?! Так что…

– Димон, прекрати! А ты, сестричка, слушай внимательно: у нас такой бизнес – народ на подарки раскручивать! Типа консумации! Всем хорошо – магазин выручку делает, люди радуются, а бедным студентам профит какой-никакой…

И все при деле! И никому не мешаем, прикинь, поскольку это наше ноу-хау. Ясно? А если ты папке или кому еще вякнешь – закопаем. Да, Дима?

– Ну да… А может, прямо сейчас? Чего рисковать-то? Время детское… Все равно огород копать.

Викуша, сидя с отвисшей челюстью, переводила диковатый взгляд с Маринки на Диму, так и не разумея, кто тут прикалывается, а кто нет. И прикол ли это вообще?

А кто б на ее месте не выпал в осадок, скажите?

– Да ладно, была радость пачкаться, – махнула рукой Маринка. – Давай, сеструха, вылетай… Папке привет и спасибо.

– За что? – пробормотала Викуша, поспешно застегивая куртку.

– Он знает. И чтоб…

Маринка не договорила. Вика испуганной синичкой выпорхнула в предусмотрительно распахнутую любящей сестрой дверь.

– А она молчать-то станет? – спросил Дима уже поздно вечером, когда они ложились спать.

– А чего она сказать-то может по большому счету? – зевая, ответила Маринка. – Что мы в москательную лавку в свадебном прикиде свалились? Ну и что? Подрабатывали на рекламной акции… Или вообще не мы были. Слушай, а я что-то такая усталая! Лучше пять точек объехать, чем вот так, как мы сегодня… Учили, учили! Не поможешь расслабиться женщине?

Утром Маринка, как бы ставя точку в происшествии, изменила кое-что в записной книжке своего мобильника – Викуля теперь шла под грифом «Горгулия». Пустяк, конечно, но все же.

Действительно, может, и вправду – что ни делается, все к лучшему. Отсутствие своих колес и невозможность ездить по выходным на «консумацию» Маринка с Димой использовали под учебу, но потом дала себя знать гулко звучавшая пустота холодильника.

– Так, надо звонить отцу, – мрачно констатировала Маринка, выложив на блюдечки и тарелочки разнообразные подсохшие кусочки и обрезочки. – Чё он о себе там думает?

– В конце этой недели стипуху дают, – пробормотал понятливый Дима, тщательно жевавший результаты раскопок. – Продержимся.

– Сейчас начало недели, Димон, – недовольно отозвалась Маринка. – У меня стиральный порошок кончился… Вон денег на мобильнике нет, и вообще… Мне в автобусе облом тереться. Тачка моя где?!

Не докушав завтрак, Маринка позвонила отцу.

– И чего? – поинтересовался Дима, переходя из кухни в гостиную.

– У папки трудности экономического характера, – задумчиво произнесла Маринка, кладя трубку. – Запчастей к фургону нет и шуршиков на запчасти нет… А кредит брать не хочет – там проценты ломовые.

– Я его понимаю, – вздохнул Дима, неплохо знавший банковское дело, по крайней мере в теории.

Маринка меж тем так и сидела с телефоном в руке, и глаза ее перебегали с предмета на предмет, будто она размышляла, что из обстановки загнать теть Даше.

– Так, ладно, поехали учиться. А там видно будет.

– Конечно, дорогая. Как скажешь.

После третьей пары Маринка нашла Диму в его корпусе. Вообще-то заходить туда она воздерживалась, чтобы не встречаться с горестными глазами свекрови, все еще дожидающейся погибели единственного сына и, похоже, не могшей простить Маринке, что Дима до сих пор жив и даже доволен своей участью.

– Сейчас подъедем к папке в гараж, – сказала она. – Ты как, не очень замотанный?

– Да нет… Что вообще происходит? А что, машину починили?

– Как раз наоборот… Поехали.

На попутке они добрались до гаража.

– Во, пап, а если я на себя беспроцентный кредит сделаю? Поделишься дензнаками? А то у нас с Димоном сейчас пора стремная. Подрабатывать некогда, а кушать охота. Ну, тыщонок двадцать? Лучше ведь родному ребенку заплатить, чем барыгам, разве нет?

Не совсем понимавший происходившее, отец рассматривал родное дитя не то чтобы с подозрением, но с повышенным интересом.

– Ладно… Триста тысяч достать сможешь? На годик?

– Легко! – чирикнула Маринка. – Но чтоб моя тачка была как штык! – Папа с сомнением надул щеки. – Я не могу за кредитом на автобусе ехать! Драйва не будет… Это не обсуждается. Дима, пошли!

Дима, не сказавший ни единого слова за все время визита в пещеру родича, послушно пошел за ней.

– А как ты это делать будешь, Марин? – все-таки спросил Дима, пока они во влажных апрельских сумерках ждали какой-нибудь транспорт. – Ну, этот беспроцентный?

– Ну, во-первых, не я, а мы, – небрежно ответила Маринка. – А во-вторых, как всегда – поедем и возьмем. Завтра ведь среда? – Дима кивнул. – Значит, в городском ЗАГСе расписывают. Вот и пойдут молодожены, пойдут! Пой-ду-ут!..

Маринка скорчила гнусную гримасу, явно изображая оживших мертвецов, но тут подкатила маршрутка, и представление пришлось отложить до дома.

Утренние занятия пришлось оставить за бортом – у них были дела поважнее.

– Одевайся, щас машина придет, – скомандовала Маринка.

– Какая машина, любимая? – не понял сонный Дима.

– Наша. Ребята пригонят, и сразу едем брать банк.

– А-а… нам разве дадут? Мы ж без… только если…

– Дадут! – нервно выдохнула Маринка. – Нам – дадут! Мы – новобрачные!.. А не дадут, так не дадут… Машина же на ходу? – Дима нерешительно кивнул. – А с папулей я договорюсь. Одевайся, я сказала!

Дима с готовностью метнулся в гардеробную; с улицы послышался по-весеннему зычный вой автомобиля.

– Ага! – довольно рыкнула Маринка, выпадая из здания банка. – Дали! Дали же! У-и-и! Они дали, а мы взяли!

– Ага! Попутно возьмем еще телеграф и си-бемоль!

Действительно, им, как перспективным в смысле прироста населения молодоженам, дали триста тысяч на хорошую жизнь. Даже не обратили внимание на дату регистрации… А все эти их радостные, умеренно громкие клики, трогательное держание за ручки, нежные взгляды и улыбки… Дама, выписывавшая им документы, пару раз даже окликала их: «Молодые люди, я здесь! Подпишите вот тут и тут!.. И еще тут!» И тоже расслабленно улыбалась… Самой «капусты» на руки не дали, обещав сделать особую банковскую карточку, но это уже не имело значения.

– Славно ты все это проделала, дорогая! – восхищенно сказал Дима, когда они выезжали с парковки.

– Ну да, – ответила Маринка, что-то усиленно соображая. – Заедем, что ли, в «Копейку»? А то на ужин ничего нет.

Городских магазинов они не посещали, тем более по выходным, во избежание неожиданных встреч с знакомыми. Но сейчас, в среду, таковые были, по всей вероятности, на работе или учебе, так что можно было возобновить свою бурную деятельность.

Маринка с Димой, наклеив свои обычные мины, счастливые, чуть смущенные и нежные, шагнули за порог супермаркета. И замерли на пороге…

Им навстречу шла точно такая же парочка – жених при бабочке и невеста в фате. И ничего бы в этом не было уж вовсе из ряда вон выходящего – мало ли, день регистрации все-таки. Посмеялись бы, столкнувшись нос к носу, да и разошлись. Да! Но в невесте, приглядевшись, Маринка с Димой узнали… Викушу! Ну да, старшую Маринкину сестрицу…

Оба, и невеста и жених, перли пред собой нехилые тележки с провиантом и заговорщицки переглядывались: ну, как мы? Прет! На прилипших к полу Маринку с Димой они пока не обратили внимания. Все ворковали, «молодожены»…

– Так, – прохрипела Маринка. – А зря я тогда насчет утюжка тебя не послушала, Димон… Ох, зря!

Сам Дима молчал, тупо наблюдая, как приближаются ничего не подозревающие конкуренты. И вот они уже не могли не столкнуться.

– А ну, сестричка, улыбочку! – звонко скомандовала Маринка, ловя парочку в фотокамеру мобильника. – Для истории!.. Вот мамка-то удивится! Нашелся, наконец, придурок, что тебя замуж взял! А она и не знала… Улет!

– Акх, – сухо кашлянула Викуша и, резко затормозив, налетела на свою тележку, из которой выскользнул и шлепнулся на кафель толстой гусеницей бисквитный рулет.

Ее «жених», усиленно моргая, переводил взгляд с одного на другого. Люди оглядывались на них, недоуменно пожимали плечами, хихикали, а они все стояли по-дурацки и пялились друг на друга.

Маринка, вроде и не терявшая присутствия духа, сделав еще и панораму торгового зала, отключила трубку и, ласково улыбнувшись, процедила:

– А теперь слушай, Викуша, дорогая… Еще раз увижу в таком прикиде – а я увижу! – все папе скажу!.. Тебя, кстати, тоже касается, чувак. Это наш бизнес, и любого, кто…

– А я что? Я ничего, – передернул плечами «жених». – Меня попросили…

– А если я вас, юноша, повеситься попрошу, сделаете? – решил вступить в разговор Дима. – Ну, в качестве любезности?

Димин дублер молчал, переминаясь с ноги на ногу и опасливо озираясь по сторонам.

– Так, Димон, – решительно сказала Маринка и взялась в тележку Викуши, – бери и пошли!..

Вика уперлась, и Маринке пришлось – ну, ты, шалава! – дернуть тележку посильнее.

– А это вам за старание! – Маринка легонько пнула рулет, сиротливо лежавший на полу. – Утешительный приз! Поделите. Не подеретесь?

Не дождавшись ответа, Маринка развернула тележку и пошла на выход. Дима, бросив «тяжелый, многозначительный» взгляд на плагиаторов, взялся за ручку другой тележки. Викушин компаньон отдал добычу безропотно.

– Впору франчайзинг оформлять, – пробурчала Маринка, когда Дима уселся рядом с ней.

– Ну да, – не уловив юмора, сказал Дима. – Всякому мастеру рано или поздно приходит в голову мысль поделиться опытом с другими.

– Ты это серьезно? – мельком глянула на него Маринка, выкатываясь с парковки.

– А ты разве нет?

– Да я шуткую… А такое бывает?

– Сплошь и рядом! – выпятил губу Дима. – Продавать идеи, даже дурацкие, – это тоже бизнес.

Они уже ехали по главному проспекту. Им навстречу попался отчаянно бибикающий, теряющий на ходу воздушные шарики свадебный кортеж. Маринка напряглась, вытянув шею, заморгала крашеными ресницами – а не конкуренты ли?!

– Не надо нервничать, любимая, – мягко сказал Дима. – Виктория больше нам мешать не будет.

– Да Викушка меня как раз не беспокоит! – буркнула Маринка. – Викушка водить не умеет, и базы у нее нет. Не будет же она на глазах у папки с мамкой в прикиде на дело выезжать!.. Меня этот ее хахель беспокоит. Разболтает еще, блин!.. Найдет себе… какую-нибудь и станут наш участок палить… Отлавливай их потом! Фабрика звезд!.. У-у!

– Да, идея нашего бизнеса патентом, к сожалению, не закреплена, – нехотя согласился Дима и вздохнул. – Несанкционированное клонирование, к сожалению, не исключено… Однако мне кажется, что это не совсем тот человек.

Маринка только покачала головой в сомнении. Но скоро они выехали на загородное шоссе, а там и дом рядом!.. Уф!

За ужином, который показался им особенно вкусным, о встрече в универмаге они не вспоминали. Вопрос шел о том, как окучить майские праздники, на которые местные молодожены любили назначать оформление отношений.

А до праздников Диме предстояло защитить диссертацию.

– Слушай, костюм-то я здорово подносил, а? – удивился Дима, когда дня за три до защиты они собирались в очередной поход за провиантом.

– Брачный аферист! – прыснула Маринка, подходя к нему. – А, да, верно… Засалился воротничок… борта… угу. В таком защищаться нельзя. Там на тебя два часа вся эта твоя кафедральная шушера пялиться будет… На выезд сойдет, а на серьезное дело… И чего ты у меня такой чушок? Так, надо ехать покупать новый.

– Сначала на него надо заработать, – вздохнул Дима, привычно поправляя галстук-бабочку. – Но это проблематично.

– Во, вот куда ты без меня! – взвизгнула Маринка, даже чуть подскочила на месте.

– Никуда, – чуть удивленно обернулся на нее Дима. – Я и не собираюсь. А что, ты знаешь, как денег достать?… Или костюм?

– Так я ж десятину барскую агентских с папиного кредита взяла, – дернула плечиком Маринка. – Как договаривались. Еще и на банкет останется. Скромный, правда, но для этой шушеры…

– Не надо так о русской интеллигенции, Марина, – пожурил ее Дима. – Ну что, ты готова?

Сегодня они решили – точнее, Маринка наметила, а Дима согласился – объехать несколько ближних к их поселочку магазинов – взять понемногу, но во многих местах.

На двух точках все прошло гладко – тетеньки, умильно глядя на них, подкладывали в корзинки ядовито-калорийные шоколадки и лимонно-желтых ворсистых мутантов, идентифицировать которых не смог бы даже доктор палеонтологии.

В нештатное пике они вошли на третьем заходе, когда они уже наулыбались зрителям до ломоты в скулах. Маринка возводила к потолку повлажневшие глаза, а Дима пришептывал направо и налево «спасиб-спасиб». И тут откуда-то из реденькой толпы зевак вынырнула эдакой древней Атлантидой хиленькая старушонка, с разбегу налетела на Диму и заорала трескучим фальцетом:

– Граждане, я его знаю!

Толпа враз умолкла, и стало слышно, как шелестит вентиляция.

– Я его знаю!

Те, кто уже отошел от места события, вернулись, и все замерли в ожидании продолжения банкета.

– Я его знаю! – снова взвизгнула старушка и повисла у Димы на рукаве. – Он брачный аферист!

По толпе прокатился гул и сразу же стих – всем стало еще интереснее.

– Я его видела! Он был здесь с совсем другой девушкой! Слышите? – Бабуля, задорно блестя глазками, оглянулась на остолбеневшую Маринку. – Вы у него не пер-ва-я!

– Главное, чтоб не последняя! – грохнул из толпы густой бас.

Вслед послышался нехилый шлепок и удивленно-обиженное: «Ой! За что?!»

– Не понимаю, сударыня, о чем вы? – спесиво ответствовал Дима и попытался выдернуть рукав из бабулиных, в коричневых пятнах, лапок.

– Вы приходили сюда с другой девушкой! – не унималась старушка, мотаясь на его руке, как потертая горжетка. – Я помню! У меня склероза нет!

Толпа безмолвствовала, на кассах даже перестали пробивать чеки.

– Зато маразм реально есть! – рявкнула Маринка и принялась отклеивать бабкины пальцы от Димы. – Отзынь от моего мужа, холера старая! Ишь, уж и от бабок проходу нет! Из-под носа мужиков уводят, средь бела дня!

Толпа понимающе выдохнула, а Маринке удалось отодрать бабулю от Димы и отпихнуть ее на пару шагов.

– Вы с ним еще наплачетесь! – грозила шишковатым пальцем бабка.

– Дама, вы что? – возмутился кто-то среди зрителей. – У них праздник, а вы такое… Стыдно!

– Вот именно! – взбодрилась Маринка. – Так, дамы и господа… – Она чуть откашлялась. – Всем спасибо за проявленное понимание! Извините за причиненные неудобства. Еще раз всем большое спасибо. Котик, пошли!

Под тихий ропот за спиной они вышли из магазина.

– Ой, вот бабка-то некстати, блин, – ворчала Маринка, пока они грузили добычу в «газель». – Теперь сюда, гляди, полгода не сунешься… А точка-то какая клевая! Здесь всегда хорошо нам подсыпали… Же-е-есть!

– Ну, через полгода бабуля может и не… гм.

– На бабку ту мне конкретно накакать жидким стулом! – рыкнула Маринка, давя на газ. – Главное, чтобы мы охране и персоналу не примелькались. А после такого… Вишь, приметила она тебя, красавчика! Меня – так нет!

– Ну, – довольно протянул Дима. – Ну да… приметила. Это совсем не проблема.

– Как это?

– Ну, буду очки какие-нибудь надевать. Разнообразной формы.

– Ага, смени еще духи и помаду – совсем хорошо будет!

Надо ли вам рассказывать, что они, дружно, хоть и чуть нервно посмеявшись над произошедшим, больше в тот день никуда не поехали – даже не сговариваясь, заметьте.

Димина защита прошла как по маслу. Тезисы, доклад, вопрос-ответ, вопрос-ответ… Серый костюм-тройка с рассветно-розовым галстуком диссертанта невероятно молодил и огламуривал, и поэтому, вероятно, его умные слова казались вообще откровением.

На торжественный банкет Маринка – не без злого, ерного умысла – надела тот ловкий, в облипочку, коралловый костюмчик, что родители купили ей на второй свадебный день. А пусть свекровушка драгоценная знает, кто здесь мужняя жена!

Через неделю она тоже защитила свой скромненький, синий дипломчик. Событие не бог весть какого вселенского масштаба, но все-таки.

– От теперь, доню, ты со всех сторон пристроенная, – довольно заметил папа, когда они пропивали ее «корочку» дома, в узком семейном кругу, то есть без свекрови. – И какие ж у тебя в связи с этим жизненные планы?

– У меня муж для этих целей есть, – задрала свой и без того вздернутый носик Маринка. – Он пусть планы и строит.

– Дорогая, – начал Дима, – мне казалось, что у нас всегда…

– Да, дорогой, – отчеканила Маринка, наступив ему на ногу под столом, – у нас все решается за столом переговоров.

– Он же обеденный, – меланхолично заметил Дима. – И что мы решили в последний раз, любимая?

– До осени продержимся на поездках, а там посмотрим. На работу хорошую устраивать тебя будем. Может, в Москву? Там поденежнее, – рассуждала Маринка поздно вечером, когда они приехали от родителей.

– Как скажешь, дорогая, – пробормотал спекшийся слоями Дима, уже не чуявший, что там она щебечет.

В ближайшую субботу они наметили проехаться по дальним точкам, куда они, экономя время на учебу, давно не заглядывали. Народ наверняка будет отовариваться на майские праздники, и Маринка решила, что на этой волне потребительского интереса можно будет неплохо продвинуться к материальному благополучию, хотя бы временному.

Она, памятуя о излишне наблюдательной бабуле, применила уловку – налепила Диме на верхнюю губу тоненькую, мохнатую полоску черных усов – приспособление, закупленное в лавочке «Крутой прикол». От этого вид у Димы сделался блудливо-фатоватый – такой тип мужчин обожают простые деревенские бабенки. И костюм Маринка велела ему надеть новый – дни стояли беспощадно солнечные, и залоснившиеся обшлага Диминого первоначального, истинно свадебного прикида стали посверкивать особенно явственно.

– Во, теперь нас точно не узнают, – удовлетворенно сказала она, оглядев Диму. – На старт!

Сама Маринка тоже надела свое первое, пышное, снежно-белое платье.

– Ну, если ты так считаешь, дорогая…

На этот раз они начали с самого маленького магазинчика – Маринкин кринолин едва поместился в торговый зал. Там не было кондиционера и стояла гнусная, сухая духота, изрыгаемая на пределе работающими холодильниками.

Народу практически не было, а тетка за кассой лишь осоловело глянула на них, пробила товар и сразу же потеряла к покупателям всякий интерес.

Из магазина они вышли несколько обескураженные.

– По-моему, она просто не поняла ситуацию, – сказал Дима, чтобы приободрить жену.

– Да ничего, – деловито сказала Маринка, заводя машину. – Не все источники исчерпаны. Отоваримся еще.

– Конечно, – охотно согласился Дима. – Теперь нам спешить некуда.

– Сейчас найдем цель покрупнее, – прошипела Маринка сквозь зубы, внимательно осматривая вывески, проплывавшие мимо. – Вот, кажется, то, что надо.

Это был большой супермаркет. На нем красовался тряпичный, чуть уже выцветший, во всю стену призыв «Мы открылись! Атас!».

– Дешевый рекламный ход, – заметил Дима. – «Атас!» – это явное потакание низменным вкусам пу…

Он не договорил, потому что проследил за ошалелым взглядом Маринки, которая еще и указывала пальчиком с ярко-красным ногтем на выход из магазина. Оттуда, весело гогоча, выскакивали… абсолютно голые люди. Ну, так Диме с Маринкой сначала показалось. Некоторые все-таки были в трусах, но!.. Но все, включая толстых тетенек с четвертой степенью целлюлита, были топлес.

Эти нудисты-натуристы тащили, крепко прижимая к себе, разнообразные пакеты, пакетики и свертки. Кое-кто нес добычу в зубах, как собака поноску, только с менее горделивым видом. И все были, по-видимому, очень довольны происходящим и ничуть не стеснялись собственного вида: мужчины – обвислых бюстов и пивных животов, а дамы – ни особо выдающихся форм, ни их полного отсутствия.

Голые, вскочив за двери, резвенько разбегались по сторонам, словно боялись, что их догонят и заставят вернуть награбленное. У некоторых из грабителей-нудистов явно были сообщники, даже с машинами. Голые сдавали подельщикам товар и поспешно трусили обратно в магазин. Зрелище было откровенно гребостное, но и забавное.

– Хотел бы я… – начал было Дима.

Тут рядом с их машиной, взвизгнув, остановился тщедушный чумазый жигуленок. За рулем был белотелый мужик неспортивного вида, рядом – дама средней переспелости, в лифчике от купального костюма. Они поспешно выбрались из своей колымаги. На мужике оказались только семейные трусы в желто-синюю полоску.