Сбывшееся ожидание Московцев Федор

Глава 26

Тревога! Как зарождается она? Каким путём утверждает свою власть над всем существом человека? В какой весёлый или невесёлый час опаляет душу лихорадочным огнём?

Тревога беспрестанно нарастала, и не в характере Андрея было покорно мириться с беспокойством, он знал: раз подкралась, то уж ни на миг не оставит, пока не разгадаешь причин её возникновения. Но между стремлениями и реалиями неизбежно быть люфту. Задерживая свои мысли на событиях последних недель, Андрей старался не упустить мельчайших подробностей.

«Может РИПЛ подаёт в арбитраж? Может, Медкомплекс? – гадал он. – Компаньоны узнали про мой офис на Мойке, 70? А как они думают, в какие тяжкие мне приходиться пускаться, чтобы выплачивать им процент?! Каждый из них имеет шабашку на стороне, кроме Алексея, я же не предъявляю им за это».

И вместе с тем он понимал, что находится на особом положении. Братья по любому договорятся между собой, а каждый его просчёт будут рассматривать через увеличительное стекло.

Он много размышлял, могло ли происшествие с Ольгой Шериной спроецироваться на его жизнь, – помимо физических последствий травмы (приступы сильной головной боли и боли в позвоночнике). Иногда у него складывалось ощущение, что она передала ему эстафетную палочку в какой-то сумасшедшей гонке на длинную дистанцию. Она ненавидела содержавшего её папика, но никак не могла отказаться от его денег. Беспрерывно заводила знакомства, но лучшее, чем располагала, оставался Андрей. Но Андрей так и не женился на ней, а она надеялась на это до самого конца. И вот его руками, в конце концов, так уж получилось, папика засадили за решетку.

Андрей это сделал на удивление спокойно – проговорил на очной ставке и на суде то, что велел следователь Сташин, после суда встретился с ним, забрал компрометирующие видеопленки и фото, взял честное джентльменское слово, что никаких копий не осталось, и попрощался, как со старым добрым другом – такие уж сложились отношения за эти годы. Андрей не загонялся по поводу собственной безопасности, он был уверен, что Капранов и его сын, хоть и крутизна крутейшая, строительные магнаты, но никогда не решатся на что-то серьёзное. Максимум, на что они способны – сгондобить уголовное дело. А могут ли они вообще кому-то навредить, если сами себя защитить не могут?!

Начальник следственного управления при прокуратуре Кекеев со следователем Сташиным, конечно, классически сработали и всего-навсего по навету вице-губернатора Шмерко закрыли гендиректора одной из крупнейших строительных компаний области. Конечно же, не Капрановы заказали Еремеева-младшего. (кстати, исполнитель до сих пор в бегах – ай да молодец! Хотя, судя по тому, как работает прокуратура, вполне возможно, что исполнитель идентифицирован с той же точностью, что и заказчики – пятьдесят на пятьдесят!)

Итак, Капрановы выйдут на свободу лет через восемь, это минимум. Озвереют ли они в тюрьме настолько, что начнут мстить самым кровавым образом? Вряд ли, ведь наверняка будут чалиться не со всеми, а на какой-нибудь комфортной хазе – могут себе позволить. Даже если заведут знакомство с урками и сделают заказ – урки их кинут, сколько бы им ни заплатили. Андрей достаточно насмотрелся на подобные варианты и знал: если заказчик неспособен сам, своими руками грохнуть, то его швырнут на деньги – он ведь не сможет придти и наказать за невыполненный заказ. У людей, работающих в этой сфере, своя психология – если им не угрожает физическая расправа, то можно руку дать на отсечение – они опрокинут лоха. А лохами они считают всех тех, кто не может постоять за себя с оружием в руках – фактически весь остальной мир.

Прокачав ситуацию с Капрановыми, Андрей пришёл к выводу, что с их стороны ему бояться нечего. Из каких же глубин появилась тревога? Разгадать – значит предотвратить.

Интересно, что как только Мариам перестала его третировать насчет религии, он сам потянулся к церкви. Он стал заглядывать в Исаакиевский собор, в котором, стоя перед образом Николая Угодника, просил у Всевышнего ниспослать удачу в делах, спокойствие и избавление от непонятных тревог. А однажды, проезжая по Владимирскому проспекту, остановил машину напротив Собора Владимирской иконы Божией Матери. Выйдя из авто, вошёл внутрь храма, купил свечку, отыскал икону с изображением любимого святого – Николая Угодника, поставив свечку, постоял, мысленно желая себе всех благ. Когда проходил по залу, ему подвернулся священнослужитель в черной рясе, и Андрей поинтересовался, можно ли поговорить с батюшкой.

– Желаете исповедоваться? – спросил служка.

– Да, есть такое желание.

Служка рекомендовал отца Пантелеймона – самого мощного священника во всём Питере, когда он читает проповедь, самые крутые ребята в церкви опускают глаза. Отец Пантелеймон так возносит молитвы, что кровь стынет в жилах.

«То, что надо», – согласился Андрей. В исповедальне, оставшись один на один с джедаем кадила, Андрей, рассказав вкратце о своих тревогах, спросил:

– Что мне делать, я пытаюсь выяснить, на чьей стороне мне нужно находиться: в лагере добрых сил или идти рука об руку с дьяволом? 90 % людей портят мне настроение, а оно и так не очень-то. Как с точки зрения церкви, жажда крови – это uncool?

Выслушав ответ святого отца, произнесенный елейным наставительным тоном, Андрей с горечью подумал: «Много бы отдал, лишь бы быть таким же глупым, как эта скотина. Это были бы самые надежные инвестиции. Только такие животные способны находить места, где можно прямо из воздуха подымать громадные деньжищи».

Подумать только – получить пятьдесят долларов за совет: «каждый день обязательно читать утренние и вечерние молитвы, в течение дня читать молитвословы, каноны, акафисты, библию вечером читать обязательно – только при такой молитвенной нагрузке взрывы в голове зальются словно пожарной пеной». Хороший заработок за десять минут рутинной болтовни. А если бы на руке прихожанина были бы не Rado, а Vacheron Constantin, то разводилово в рясе запросил бы штукаря.

«Мир насправедливо устроен, – размышлял Андрей, когда, расплатившись с попом, вышел в залу. – Но с другой стороны, справедливость – мечта нескольких дураков. Несправедливость придумана богом. Учения о первородном грехе было достаточно, чтобы сделать из человека христианина, а учения об искуплении содержит все истины, человеческие и божеские. А любовь бога можно завоевать, лишь совершив столько же жестокостей, сколько совершил он сам».

Андрей продолжал существовать как-то ощупью, в постоянном и беспредметном беспокойстве, почти в метафизическом, и чувствовал по временам такую усталость, точно ему бесконечно много лет. Его преследовали кровавые видения, он жил ожиданием. …Любовь бога можно завоевать, лишь совершив столько же жестокостей, сколько совершил он сам… Ну и с кого начнём?

Глава 27

В этот раз Закревский, минуя Пустовалова, напрямую обратился к Хмаруку, чтобы обсудить положение и скоординировать дальнейшие действия. На встречу, происходившую в пиццерии Сбарро на Тверской, Хмарук привёл Вексельберга.

– Итак, что мы имеем, – начал Закревский, когда расплатились на кассе и проследовав к столику, разложили на нём свой заказ и расселись по местам. – Разгон клюнул и проглотил наживку. Махинация с векселями на сумму миллион долларов тянет на хорошую статью 159 часть четвертая, «Мошенничество в особо крупных размерах». Кроме того – Вахаев, Радулов и Вайнах проходят по убийству и находятся в розыске. Конечно, противозаконно и я должен сообщить данные, что они появлялись в таком-то заведении, но пока придержу инфу – пока они не всплывут с интересующим меня криминалом, с векселями. А как только они передадут векселя Разгону и он ими расплатится за товар – тут мы повяжем всю компанию, и общими усилиями подтянем мерзавца к убийствам и прочей каке-бяке, думаю Радулов, Вахаев и Вайнах не будут возражать, если часть их вины падёт на него.

Хмарук видел ситуацию в более мрачном свете.

– Уголовщина – это не то. Уголовные дела по хую как Разгону, так и Вайнаху с Радуловым. Ты думаешь, почему эти волки, находясь в федеральном розыске, свободно разгуливают по Москве? Ты «придержишь инфу» – а думаешь никто не в курсе, что у Вайнаха ресторан в центре города, и там собирается вся его братва? Точно так же Разгон – да ебал он в рот весь твой компромат, неважно на сколько статей ты его наберешь.

– То есть как это «по хую»? – удивился Закревский. – Это же серьезные статьи – мошенничество, организованная преступность, заказные убийства.

Хмарук объяснил: предполагаемые преступники – уважаемые люди, бизнесмены со связями, и всегда смогут договориться со следователями, а если не с ними, то с судьёй или прокурором. Поэтому вексели – это гнилая затея.

Для Закревского, выпускника Высшей Следственной Школы, такие рассуждения были неприемлемы в принципе:

– Нет, подожди, я не пойму, как это так – «гнилая затея»? Заза Вахаев заочно осужден за убийство Исраэля Соркина, как только его возьмут, сразу его в клетку и по этапу. Вина его подельников полностью доказана. Мы подтягиваем сюда Разгона и захлопываем крышку.

Хмарук, руководствуясь всё теми же соображениями, решительно отмёл доводы Закревского и напомнил, что ни он, ни Вексельберг, не будут давать официальных показаний против Вайнаха и Радулова, и никогда не признаются операм, что встречались с бандитами.

Закревскому захотелось узнать, где слабые места «солидных уважаемые людей, бизнесменов со связями», и он спросил:

– Ну хорошо, чем по-твоему можно пронять этих людей? Расскажи, правда, я отказываюсь принимать твою точку зрения о том, что уголовные дела – это хуйня.

Марьян Хмарук долгое время проработал в крупной компании и, конечно же знал все сильные стороны корпоративной машины. Пока человек в деле, в бизнесе – он неуязвим. Какие бы у него ни были неприятности, он всегда сможет объяснить партнерам, что его личные проблемы – не личные, а корпоративные, это происки конкурентов, врагов компании. И корпорация встанет на защиту своего пострадавшего, но преданного сотрудника. Но если этот сотрудник облажался перед компанией и его вышвырнули на улицу – он никто, он становится уязвимым и его можно упрятать за решетку просто за переход улицы на красный свет. Поэтому – не надо тратить время на добычу компромата против Андрея Разгона. Чтобы уничтожить его, необходимо скомпрометировать его перед его компаньонами. Лишившись стабильного дохода и поддержки друзей, он двух минут на улице не протянет и его можно будет взять просто голыми руками.

Во время этого объяснения Лейзер Вексельберг, по кличке Лёня Вексель, давно расправившийся со своим заказом – а он взял себе стакан зеленого чая – воззрившись в потолок, беззвучно шевелил губами – читал молитву. Он всю жизнь работал один, не понимал корпоративных принципов, и эта беседа была не для него.

– Но как, по какому принципу собирать информацию, чтобы скомпрометировать Разгона перед компаньонами? – Закревский по-прежнему отказывался принимать точку зрения Хмарука. – Я могу найти в его поведении состав преступления, потому что я знаю Уголовный кодекс и знаю, что правильно а что неправедно с точки зрения УК и Конституции. А как я узнаю, что правильно и неправильно с точки зрения учредительного договора Экссона и его свода законов? А вдруг они живут по беспределу и у них нет никаких правил? Это означает, что Разгона невозможно скомпрометировать перед компаньонами, так получается? Нет, это неправильная система координат, я не понимаю и не могу принять эту точку зрения.

Хмарук терпеливо попытался разъяснить.

– Я излагаю свою позицию. Я нахожусь в аналогичной ситуации. Разгон подосрал мне с возвратом НДС, компания повесила на меня этот долг – двадцать тысяч долларов, и высчитывает из моих доходов. Мне больше не доверяют экспортные сделки и вообще косятся в мою сторону. О моих проблемах узнали на стороне, и некоторые нужные люди перестали со мной считаться. Я стал на порядок уязвимее – всё потому, что потерял доверие компании.

Прожевав свою тефтелю, Закревский запил минералкой и сказал:

– Нет, как ни крути, я не могу это понять. Это что получается, у нас нет единой системы координат, общепринятых норм и правил? Чтобы привлечь преступника к ответсвенности, мы должны испросить разрешения у его работодателя? Бред какой-то.

– Нет, ну есть общепринятое универсальное средство – абсолютно беспроигрышное, – сказал Хмарук, ожесточенно работая ножом, разрезая пиццу. – И никаких разрешений не нужно.

– Ну-ка, скажи пожалуйста.

– Физическое устранение.

– Нет, исключено. Мой шеф на это не пойдёт, – отвернувшись от Хмарука, который уже явно понёс какую-то чушь, Закревский обратился к Вексельбергу, никак не участвующему в совещании:

– Товарищи, давайте сосредоточимся и решим-таки проблему. Вы вообще, собираетесь отрабатывать бюджет?!

Вернувшись в Волгоград, Закревский отчитался перед Капрановым. Был вторник, середина рабочего дня, гендиректор Стройхолдинга вынужденно находился у себя на коттедже, откуда управлял своим строительным трестом, периодически срываясь на крик и злясь, что не может лично съездить на стройплощадку проконтролировать укладку Урсы для вентилируемого фасада, или сходить в земельный комитет договориться насчет выделения пятна под новый объект.

Закревский дождался, пока Капранов, отложив дела, обратит на него утомленный строительными делами взор, и приступил к докладу:

– Александр Михайлович, всплывает небольшая проблемка. Лейзер Вексельберг, еврейский жулик, вышел через знакомых на Разгона – получилась длинная цепочка разномастного жулья, неважно, в итоге Разгон согласился поучаствовать в мошеннической схеме с поддельными векселями, в которой, кроме него и Вексельберга, задействованы чеченские бандиты, промышляющие заказными убийствами. Мои опера из московского ОБЭП подсказывают такое решение: дождаться пока Разгон организует всю схему, получит фальшивые векселя, расплатится с поставщиками, и его действия обрастут составом преступления по статье 159-й, мы раскрываем местонахождение чеченцев, накрываем всю банду, УБОПовцы обрабатывают бандитов, чтобы они дали нужные показания против Разгона, и таким образом он идет по двум или даже трём статьям, включая соучастие в убийствах. Вексельберг активно сращивает всю схему и снабжает следствие аудиозаписями переговоров – за что ОБЭП даёт ему поблажки по его делишкам.

Капранов довольно потер руками:

– Отличная схема, а в чем тут проблема?

– Да есть тут один знаток корпоративной философии – Марьян Хмарук, деловой партнер Разгона, он высказал некоторые мысли…

Закревский пересказал услышанное от Хмарука, Капранов, изредка прерываясь на звонки, выслушал, и дал такой ответ:

– В принципе он прав. Но всё зависит от того, как сработают твои московские друзья. Если Пустовалов такой эффективный службист, как ты его расписываешь, то сможет организовать хорошее уголовное дело, которое получит широкую огласку и от него не так просто будет отвертеться. Прорабатывай вексельную схему, а по ходу дела попробуй подставить Разгона перед чеченцами. Думаю это несложно, он распиздяй и бабник, а значит необязательный человек и наверняка где-нибудь засыпется, не выполнит обязательства перед чеченцами. А они люди суровые, быстрые на расправу. Возможно, он не дотянет до суда…

– Да, такой вариант подсказывал и Хмарук.

– Подставить Разгона перед чеченцами?

– Нет, Александр Михайлович, обойтись без подстав – просто заказать Разгона.

– Кому? Тем же чеченцам? А это идея.

И строительный магнат, вынужденный скрываться как презренный уголовник, задумался, насколько прекрасен будет мир без подонка, устроившего такой кошмар для почтенной семьи Капрановых.

– Нет, Стас, – покачал он головой. – Идея заманчивая, но я не такой подонок, чтобы заказывать убийство. Давай прорабатывать схему с векселями и постарайся, чтобы еврейский жулик подставил Разгона перед чеченцами.

– А как с корпоративной этикой и питерскими компаньонами Разгона?

– Сама по себе идея здравая, но ты представляешь, сколько нужно денег, чтобы изучить жизнь компаньонов и найти в чем уличить Разгона перед ними? Мы можем нанять детективов, которые будут следить за учредителями Экссона день и ночь, но если Разгон добросовестно ведет дела и не ворует у своих компаньонов – хрен мы его в чем уличим.

Глава 28

Вальдемар Буковский, активист здорового и успешного образа жизни, принял Андрея в своём офисе – Босс выделил ему кабинет на одном этаже со своим. Помещение было завалено рекламной продукцией компании «Лавка жизни» и упаковками книг, Андрей еле протиснулся, чтобы подойти к столу.

– Россия сильна читателем! – поприветствовал он хозяина кабинета и сразу изложил цель визита: участие в городских тендерах по закупке медоборудования. Вальдемар обещал переговорить насчет этого с Боссом, у которого наверняка есть соответствующие знакомства и связи – в городской и областной администрации, необходимо, чтобы он вывел на людей, ответственных за закупки. Со своей стороны Андрей пообещал 10–20 % от суммы сделок.

– Писателем! – откликнулся Вальдемар. – Россия сильна писателем!

Он поставил автограф на первой странице одной из книг и вручил Андрею. Обложку средней толщины талмуда украшало фото Вальдемара, подпись гласила: «Как стать успешным человеком».

Усевшись, Андрей мельком пролистал книгу. Заурядный мануал для self-made мэнов. Читателю предлагается взять на вооружение смекалку, осмотрительность, решимость. Каждая глава представляет собой проповедь на четко сформулированную тему: «Планируй всё до самого конца», «Мути воду, чтобы поймать рыбку», «Добивайся победы действием, а не доводами», «Заставь других работать на себя и пользуйся результатами», и так далее. Выглядел сей труд как разглагольствования потерявшего последние остатки совести Капитана Очевидность. Однако, учитывая то, что на первом этаже здания находится одна из крупнейших рекламных компаний города, не оставалось сомнений, что это фуфло станет бестселлером и выдержит несколько переизданий.

– Пипл хавает? – полувопросительно, полуутвердительно сказал Андрей.

– Нелепо, но народ верит, ибо во что верить, если не в сказки.

– 590 страниц! Когда успел написать?

Писатель отмахнулся:

– Есть тут один литературный таджик – настрочил за пятьсот долларей. Дальше дело техники – ну ты понимаешь.

Положив подарок в портфель, Андрей напомнил о цели визита: поставки медоборудования бюджетным организациям города, главврачи, ответственные сотрудники мэрии. Вальдемар ответил, что «Босс думает», и переключился на обсуждение своих дел – новая упаковка и этикетки с изображением новоявленного писателя-брэнда для оздоровительной, магической и эзотерической продукции, которой торгует корпорация «Лавка жизни», экспансия в регионы. Причем тараторил с таким запалом, что впору тянуться за успокоительным. Прямо он не спрашивал, но Андрей уразумел, что от него ждут – покупка франшизы. Раздумывая, как бы вернуть разговор на интересующую тему, Андрей заметил за стеклом в шкафу небольшую желтую статуэтку, и спросил, что это такое. Вальдемар поднялся с кресла, открыл шкаф, снял её и передал Андрею.

Это была статуэтка Будды из литого золота. Вместо пупка у Будды был довольно крупный овальный рубин. В противоположность традиционным изображениям, бог был представлен не сидя, а стоя. Обе руки его были прямо вытянуты вверх, без малейшего сгиба в локтях, безволосая голова была склонена несколько набок, тяжелые веки нависали над глазами, рот был открыт, и на лице было выражение сурового экстаза, переданное с необыкновенной силой. На золотом животе, с непонятной и мертвой значительностью тускло блестел рубин.

– Коллекционируешь предметы культа? – поинтересовался Андрей, возвращая статуэтку.

Поставив её на место, Вальдемар объяснил:

– Мы сейчас закрепим один брэнд – то есть меня, потом примемся за другой. А то у нас получается нестыковка – продаем амулеты, волшебные палочки, и святую воду, а кто освятил – непонятно.

– Ну как кто? Христос, или святой буй какой-нибудь – Николай, Иоанн, их полно.

– Не-е-ет! Мы не можем использовать христианские торговые марки – придется платить РПЦ, эти пастухи ангелов засудят, ну их нахуй. Мы создадим своего святого, типа Будды. Есть на примете один воскресший буддист…

Вальдемар неожиданно прервался, потом добавил шепотом:

– Босс разрабатывает одну перспективную тему… буддизм, нирвана, вся хуйня. Народу понравится эта муля, вот, послушай…

Раскрыв блокнот, он прочитал написанный под диктовку Босса текст брошюры:

– … современная городская цивилизация, зловонные мегаполисы… миром правят невежественные и преступные тираны… земная апокалиптическая мерзость, характерная для любой эпохи человеческой истории так же неизбежна, как отвратительная… и только нирвана…

Андрей бы точно заснул, если бы не настойчивые мысли о крупномасштабных поставках медоборудования. Поняв, что зря теряет время, он прервал Вальдемара, начинавшего впадать в экстаз от начитки магического текста, и, сказав, что опаздывает на другую встречу, попрощался.

Глава 29

Вопрос возврата НДС, поднятый Хмаруком, менеджером московской компании Пауэр Интернэшнл, оставался открытым. Дело застопорилось в самом начале – договорились, что Пауэр обратится в свою налоговую инспекцию с просьбой отправить повторный запрос в волгоградскую налоговую, в которой был зарегистрирован Экссон (предыдущий, который закрыли в начале года), после чего Андрей договорится, чтобы эта налоговая дала Москве нужный ответ. После наезда Артура Хмарук заметно присмирел, разговаривал предельно вежливо, но вскоре вновь восстал. И заявил, что данная проблема – это проблема Экссона, поэтому он, представитель Пауэр Интернэшнл, потерпевшая сторона, палец о палец не ударит, чтобы её решить. Вне всякого сомнения, за грубостью он скрывал свою беспомощность – сунулся в свою налоговую, ему дали от ворот поворот, и ему ничего не оставалось, кроме как скинуть вопрос на контрагента.

Артур и Владимир спрашивали с Андрея, который был вынужден искать выходы на нужную налоговую инспекцию в городе Москве. Тут подвернулся Лейзер Вексельберг – тот самый «гарант» по вексельной теме, а по сути дела лишнее звено, ненужный посредник. Его трясли Умар и Лечи, а он в свою очередь надоедал Андрею звонками (а заодно и Блайвасу) – когда, мол, будут клиенты, которым можно впарить левые векселя.

– Слушай, Лейзер, у меня проблема, мне нужен выход на московскую налоговую инспекцию… – Андрей сделал проброс во время очередного телефонного разговора с «гарантом»– москвичом. Мол, нет возможности заняться векселями, пока не решен вопрос с возвратом НДС для Пауэр Интернэшнл.

И каково было его удивление, когда Вексельберг отзвонился и сообщил, что Андрея готовы принять в означенной налоговой инспекции.

– Уровень штатного юриста налоговой устроит? – поинтересовался Вексельберг.

Андрея устроил бы уровень уборщицы – лишь бы решить вопрос. Он получил добро у Владимира Быстрова на поездку и отправился в Москву.

Офис Лейзера Вексельберга располагался на Тверской улице, в здании, находящемся на углу Тверской и Глинищевского переулка – в нем была полюбившаяся Андрею пиццерия Сбарро. Как раз в этом здании когда-то находилась юридическая фирма, регистрировавшая Экссон № 1 в 1999 году. Фирма обитала в точно таком же кабинетике, что и контора Вексельберга под названием «Рубикон», возможно, это был тот же самый офис – серый, невзрачный и безликий. Хозяин вынужден крутиться как белка в колесе, как и все в этом сумасшедшем мегаполисе, ему не до имиджев. Его замученный вид свидетельствовал о том, насколько ему осточертело в этом городе.

Вексельберг вяло ответил на рукопожатие и не поддержал вступительную беседу ни о чем, какие принято вести в провинции – что почем, хоккей с мячом, необязательный пиздеж о погоде, о политике, о надвигающемся апокалипсисе и его вестниках – деятелях российской эстрады, о бабах в конце-то концов. Он спросил за пул поставщиков, который Андрей как бы обещал сформровать в течение двух месяцев после переговоров с Зазой, Умаром и Лечи, после чего продиктовал адрес и телефон юриста из налоговой инспекции.

– Послушай, Лейзер… – Андрей довольно фамильярно ткнул собеседника пальцем. – Вот эта твоя излишняя деловитость когда-нибудь тебя доведёт. Ну кто же так гостей встречает? Сводил бы меня в Сбарро, угостил ланчем! Если бы ты приехал ко мне в Волгоград, я бы тебя только под утро отпустил по делам.

У Вексельберга не было сил даже на мало-мальское проявление эмоций. Пока Андрей высказывался насчет вечеринки, пикника, бани, или хотя бы маленького сабантуйчика, хозяин безликой юридической фирмочки, подняв очи, безмолвно шевелил губами, читая молитву – плотские утехи не были его излюбленным коньком. Дождавшись, когда гость умолкнет, он устало осведомился насчет продвижения совместного вексельного проекта – второй раз, и попросил отзвониться сообщить по результату похода в налоговую инспекцию. Андрей пообещал, что всё так и сделает, и откланялся.

Открыв дверь и стоя одной ногой в коридоре, Андрей, взглянув на вывеску, сказал:

– Подумай над тем, чтобы перейти свой Рубикон. А то, знаешь, есть другая река – Лета…

Вексельберг никак не отреагировал, устремив расфокусированный взгляд в бесконечность, он думал о чем-то о далеком.

Юрист из налоговой, которого дал Вексельберг, оказался шустрым молодым человеком, он не стал проводить Андрея в свой кабинет, предпочтя провести переговоры на свежем воздухе. Покуривая дамские сигаретки Vogue, он, отзвонившись Вексельбергу и убедившись, что тот гарантирует за клиента, принялся окучивать Андрея на предмет разных услуг, связанных с восстановлением бухучета, заказных налоговых проверок и банкротств. Средняя сумма составляла $25,000. Андрею нужно было всего-навсего, чтобы канцелярия подняла исходящие письма, нашла то, что было отправлено в адрес волгоградской налоговой инспекции № 10 и касалось Пауэр Интернэшнл и продублировала его – но уже по другому адресу, и он не намерен был платить за эту услугу более $100.

Юрист, уразумев, что зря курил целых десять минут и распрягался о своих возможностях в данном фискальном учреждении, как-то сник и заторопился на свое рабочее место, не сказав ничего конкретного – сделает или не сделает то, что попросили. Андрей вполголоса выругался ему в спину. Эти москвичи строят из себя черт знает что – вот этот гусь с важным видом наговорил текст, и мысленно зафиксировал сделку. И наверняка состроит недовольную рожу, даже если ему скажут, чтобы подъехал и забрал свою двадцатку зелени куда-нибудь за пределы Садового кольца.

Андрей так и сказал Вексельбергу – особо не подбирая выражения – что юрист из налоговой просто зажравшийся мудак и понтов с него никаких. Вексельберг вяло пообещал уточнить обстановку и отключился.

Сложнее было отчитываться в проделанной работе перед Владимиром. Да и это крайне несерьезно – говорить, что прокатался зря, потратил целый рабочий день. Поразмышляв, Андрей направился вслед за чрезмерно деловым юристом – в здание налоговой инспекции.

Охранники явно не ждали его. Андрей представился как сотрудник организации-налогоплательщика Пауэр Интернэшнл, ему порекомендовали обратиться в соответствующее окошко и отдать регистратору документ по установленной форме, а та уже передаст кому полагается. Но его это не устроило.

– Понимаете, у меня форс-мажорное дело, мне нужно в приемную, или в канцелярию, или куда у вас там… – принялся он уговаривать церберов.

На переговоры ушло минут пять. В конце концов охранники сдались и пропустили.

«Охраняют, как режимный объект, – недовольно отметил про себя Андрей. – В Волгограде свободно можно шастать по всей налоговой и только перед кабинетом начальника могут возникнуть небольшие сложности, а переговорив с секретаршей, можно попасть на прием и к самому начальнику».

Он направился прямо в приемную, и, добившись внимания улыбчивой женщины-секретаря, приступил к расспросам. Она, как и охранники, направила опять же на первый этаж и назвала номер окна, куда нужно подать документ по специально установленной форме.

– Мне не нужен документ, – взмолился Андрей. – Мне нужно точно знать, будет ли отправлен повторный запрос в Волгоград, и когда это произойдет. Если мне скажут «Да», то я напишу любой документ. Но я не могу отправить письмо в никуда а потом сидеть и тупо ждать результат.

Секретарь настаивала на своем – идите в окошко регистратуры и баста. Некоторое время продолжался разговор слепого с глухим. Наконец она, отложив свои дела, стала звонить по нужным телефонам и объяснять должностным лицам, что у неё тут находится упертый проситель и невесть что требует. В конце концов она, вникнув во все тонкости, переговорив со всеми ответственными людьми, выдала:

– Вам нужно написать письмо на фирменном бланке с вашей просьбой и отдать в 18-е окно на первом этаже.

– Что, вот и всё – так все просто? – усумнился Андрей. – Не нужно ни туда, ни сюда…

– Это обычная процедура, вам не нужно ни с кем договариваться, – секретарь уже настроилась на его волну и сделала соответствующий жест, показывающий характер договореностей – денежный, подношение спиртных напитков и ценных подарков. – Просто письмо и вам повторят запрос просто так.

– Вы лично гарантируете? – строго спросил Андрей.

– Клянусь! – пообещала секретарь с абсолютно серьезным лицом.

«Ах, Хмарук, ах подлец!» – приговаривал Андрей, набирая Пауэр Интернэшнл уже на улице. Судя по всему, этот оболтус вообще не знает, где находится налоговая инспекция.

Когда Андрея соединили и он высказал Хмаруку свои претензии, а заодно попросил срочно написать нужное письмо и принести в налоговую, в окошко номер 18, тот не поверил:

– Этого не может быть! Чтобы повторить запрос, нужны договоренности с начальником налоговой!

– Ну да, я договорился, – уступил Андрей. – С тебя 10 % скидка на тюменские аккумуляторы.

Глава 30

Казалось бы, живя с женой по разным городам, видясь раз в две-три недели, сложнее найти повод для ссоры, чем постоянно проживая под одной крышей. Но тем не менее у Разгонов это получалось запросто. Если раньше Андрей винил во всем Мариам, то теперь стал замечать вину и за собой. Так получалось, что если не она затеет свару, то он компенсирует упущение и к чему-нибудь придерется. Так или иначе, ожесточенный от постоянных споров и ссор с женой, Андрей не поехал к ней в Сочи. Он скучал по сыну, но, памятуя о родственницах жены, решил, что будет больше времени проводить с ним дома, когда Мариам вернется в Петербург. В поездках она сама была не подарок, неорганизованная и повсюду опаздывающая, а вкупе с родственницами синтезировалась адская смесь, – несобранность в кубе. Андрей раньше думал, что она его специально доводит – не может собраться к поезду, сколько бы времени ни было для сборов, и, каким бы ни был дорожный чемодан, все вещи в него не умещаются и приходиться дополнительно брать с собой несколько пакетов и сумочек, непременно хлипких, которые рвутся на вокзале и аэропорту в самый неподходящий момент, и из них всё вываливается. Уезжать с курорта было пыткой – с учетом приобретенных вещей и сувениров не хватало никаких сумок, новые Мариам категорически отказывалась покупать и пыталась распихивать всё по пакетам, которые опять же рвались в аэропорту, а поскольку их необходимо сдавать в багаж, то приходилось их упаковывать, а упаковка стоила дороже, чем новая сумка. Один вид многочисленных пакетов и маленьких сумочек приводил Андрея в неописуемую ярость.

– Давай всё барахло сложим в один вместительный чемодан или сумку – чтоб было одно большое место, а не двадцать мелких, за которыми сложно уследить и для их переноски не хватает рук, – предлагал он, и раз в квартал приобретал по сумке или чемодану. В конце концов он купил огромную функциональную сумку на колесиках, в которую при желании мог уместиться сам, и буквально взмолился: «Ради всех святых, пользуйся этой сумкой, туда всё поместится!» Он отправил Мариам в Волгоград с этой сумкой, первый раз в жизни как цивилизованный человек проводив семью до поезда с приличным багажом, без этих пакетов, сеток и кошелок. Но через пару месяцев, когда встречал их обратно, то, зайдя в купе, с ужасом увидел всё то же самое – бесчисленные пакеты, свертки, кульки и картонные коробки. Мариам не смогла внятно объяснить, почему не воспользовалась новой сумкой. Рук не хватало, чтобы всё унести до машины, и пришлось брать грузчика, слупившего за услуги треть стоимости саквояжа Samsonite. Всё вернулось на круги своя. А в приложении с тещей а тем более бабушкой ситуация усугублялась катастрофически – прибавлялись ведра, сумчонки, сетки и прочий бабулячий реквизит. Андрей недоумевал: зачем при наличии арсенала багажной клади устраивать публичное представление а-ля передислокация бомжей!? Кроме того, собираясь вместе, они дезорганизовывали друг друга, и создавали кошмарные сложности в отелях, на экскурсиях, ну а вокзалы с аэропортами – это был их излюбленный конёк: потеря сумок, билетов, опаздывание, перепутывание платформ и стоек регистрации, и так далее.

Реваз (несмотря на то что уже завел другую семью, в которой росли двое детей, он поддерживал Мариам – свою старшую дочь) и родители Андрея бросали монету при проводах на вокзале – кто придет первый, чтобы принять на себя основную порцию маразма. Из года в год проводы проходили по одному и тому же сценарию. Теща несколько суток паковала вещи, но когда за ней заезжали, оказывалось, что нужно что-то перепаковать, что-то добавить, а еще за чем-то заехать к другим родственникам. При этом она разыгрывала сцены – стоя посреди комнаты, заваленной разнокалиберными кошелками, театрально возмущаясь, зачем эти хлопоты, она и так сама доберется до вокзала, пусть все оставят её в покое. Как она угадывала, неясно, но количество мест всегда было в три раза больше, чем рук у провожающих её людей. И приходилось делать несколько рейсов из квартиры до машины и соответственно от машины до купе. В основном это был хлам, который она «не успела разобрать», добрая половина которого выбрасывалась по ходу пути.

На перроне начиналось самое интересное – теща (или Мариам) забывала в какой сумке билет. И искала до самого отправления поезда. Причем со всеми картонками, пакетами и кульками нужно было успеть найти вагон и погрузиться в него.

Но и это не всё – сколько бы ни давали денег, она (или Мариам) упорно брали билеты в плацкартный вагон, каждый раз оправдываясь (оправдания звучали как обвинения), что вынуждены были израсходовать деньги на более необходимые вещи, и вообще, они экономные непритязательные люди и вполне могут доехать в плацкарте в компании мамлюков, полубомжей, гопоты, солдатни и прочего люмпена.

Они-то да, но вот Алик, из-за которого в проводах участвовали деды – родители Андрея и Реваз, и который растерянно, хлопая глазами, лицезрел вокзальную вакханалию, – он не мог ехать на плацкарте. И проигравший (Реваз или Александр Андреевич – на это тоже заранее бросали монету) непосредственно перед отправлением поезда раскошеливался и покупал билет в нормальный вагон либо договаривался с начальником поезда насчет отдельных мест в специальных купе для отдыха проводников.

Памятуя об этом, они загодя просили Андрея снабжать Мариам и ребенка билетами (а также тещу, бабушку и прочих, если они ехали в довесок). Но даже если он покупал им билеты, они неизменно меняли планы, сдавали билеты в мягкий вагон, вместо них приобретали плацкарту, и обыгрывали раз навсегда заведенный сценарий: сотня единиц багажа, мы сами не надо нас провожать, две минуты до отправления, поиски билетов, сцена возле плацкартного вагона, бегом в кассу за новыми билетами либо переговоры с проводниками.

Но и это не всё. Кто-то внушил им мысль, что по пути в Петербург они непременно должны заехать в Москву – вот так, с многочисленным багажом и малолетним ребенком на руках. Мимо столицы никак не проехать. Обязательно находилась причина – купить на распродаже на Савеловском рынке в павильоне номер 128-0987 уникальный комбинезон для Алика (чаще всего прикрывались ребенком) или что-то в этом роде.

– Послушай, ну миллионы людей покупают одежду в Петербурге, я сам тут одеваюсь, ты одна считаешь, что должна одеваться в Москве, – Андрей поначалу пытался урезонить Мариам, но потом махнул рукой.

Она выдвигала причины одна нелепее другой: на московских рынках всё дешевле («дешевле» – особенно с учетом пересадки и трансфера, к тому же в последнее время обозначилась обратная тенденция – москвичи стали ездить за одеждой в провинцию, поскольку там вещи те же самые, а наценка ниже), лучше выбор и так далее.

И они, всем женсоветом, плюс ребенок, с сотней единиц багажа щемились в Москву, чтобы там толкаться с вокзала на вокзал, устраивая на ходу свары, теряя вещи и опаздывая к отправлению поезда (периодически случалось и такое).

Итак, Андрей думал, что Мариам только при нем расползается во времени и пространстве, чтобы обратить на себя максимум внимания и позлить его, а оказалось, что она сама по себе такая.

Он сильно беспокоился за ребенка, но в итоге у него развилось запредельное защитное торможение, когда он уже не мог ни соображать, ни осмысливать ситуацию и по телефону контролировать перемещения жены, ни даже волноваться. А видеть всё это безобразие, участвовать в нём, сознавая что бесполезно что-либо изменить и упорядочить – это было невмоготу. Он просто перестал путешествовать с семьёй.

А в конце июля, выполняя данное Тане обещание провести с ней минимум неделю не отвлекаясь на работу, отправился с ней на Кипр. Сначала планировал в Абхазию, но потом передумал – дорога пролегала по побережью, Сочи не объехать, а там мало ли какая случайность. Что называется, по закону подлости.

И непонятно по какому закону ему достался отель «Elysium» в Пафосе – тот самый, в котором останавливались с Мариам во время свадебного путешествия. Вылетали из московского аэропорта Шереметьево, и Андрей удовлетворенно отметил, что из багажа у Тани с собой – только одна компактная дорожная сумка.

Аэропорт Ларнаки находится недалеко от моря, и при заходе на посадку самолёт летит прямо над водой, так что можно в деталях разглядеть катера и находящихся на них людей. Те, кто не знает об этом, впадают в панику – складывается впечатление, что самолёт совершает вынужденную посадку на воду. Кто-то закричал, Таня испуганно прижалась к Андрею. Он успокоил: «Долетели, сейчас приземлимся на взлетно-посадочную полосу».

Она тут же поинтересовалась: «А с кем ты здесь был?»

С недавних пор в народных массах появились новые веяния – так называемые открытые отношения, стало модным, вступая в новую связь, давать подробный отчет в том, сколько до этого было партнеров, где когда и с кем бывал, кем-чем переболел – давать полные расклады, весь анамнез. Все стали такие продвинутые, такие открытые и современные. Может кому-то это надо. Но не Андрею. Ему был нужен спокойный отдых, не омраченный разными инсинуациями с ревнивой подругой.

– Я был здесь с родителями, – сказал он и таким образом закрыл вопрос.

Элизиум гостеприимно встретил их – величественный отель, архитектура которого сочетает элементы греческой, римской и венецианской архитектуры, в постройке использован местный природный камень, мрамор, ценные породы древесины, здание украшают колонны, мозаики, фонтаны, дизайн интерьера можно охарактеризовать как дворцовый; имеется обширная внутренняя территория с благоухающими цветниками и садом с произрастающими в нём лимонными и оливковыми деревьями; с многоуровневым, в виде амфитеатра, бассейном, в фокусе которого находится ротонда с гидромассажным бассейном внутри; отель располагает шестью ресторанами, магазинами, рекреационной зоной, включающей фитнес, спа, сауны, дайвинг-центр, пилатес, теннисные корты, бильярд… в непосредственной близости находится памятник старины – археологические раскопки «Гробницы Королей» (Tombs of the Kings) и живописная гавань – в 10 минутах ходьбы. Отель расположен обособленно, в историческом центре древнего Пафоса, в 25 минутах от самого Пафоса, на удаленни от других застроек, располагает собственным пляжем, левый народ здесь не ходит – что выгодно отличает его от всех остальных, даже таких же пятизвездных, находящихся непосредственно в городе, в местах массовой застройки, в которой сосредоточено общаковское развлекалово – карусельки, дэнсинги под открытым небом, гадюшники с пластиковой посудой и прочая шаурма. Обычные пятизвездные номера здесь – самые дешевые, Элизиум рассчитан на публику выше среднего, которая может позволить себе двухэтажные номера с собственным садом и бассейном, королевские апартаменты, традиционные киприотские мезонеты, разнообразные сьюты или же отдельную виллу.

Андрей взял делюкс с видом на море (когда был здесь шесть лет назад с Мариам, у них был такой же делюкс, но с видом на внутреннюю территорию, впрочем море тоже было видно, но в отдалении, зато хорошо просматривался амфитеатр, фонтаны и каскады). Что ни говори, видеть открытое море гораздо приятнее, чем двор и стены.

Таня наслаждалась – Андрей неотлучно находился рядом, никуда не торопился и не звонил по делам. Первый день они бродили по отелю и прилегающей территории, купались, просто сидели на террасе. Машину взяли на второй день – Рено Меган Кабрио с откидным верхом. У Андрея уже была сноровка, а Тане пришлось привыкать к правому рулю и правостороннему движению.

Ему хотелось сразу распланировать поездки и он спросил, где бы ей хотелось побывать. Она искренне удивилась: «Зачем?» Всё, что нужно – есть на месте.

– Ну, Египет, Израиль, Иордания? – предложил он.

Она равнодушно пожала плечами – имело бы смысл, если бы они поселились тут на год, а за неделю им даже не освоить всё, чем располагает отель. Но Андрею хотелось показать, что помимо роскошного Элизиума, на Кипре есть другая сторона – тёмная: многолюдный, жужжащий по ночам Лимассол; Никосия, наполненная гвалтом мечетей, доносящимся с турецкой стороны; красивый но не оборудованный пляж Афродиты и многие другие малоприятные моменты. Съездили (раз взяли напрокат машину – надо же куда-то ездить) и в столицу, и в Лимассол, и просто покатались по острову, любуясь красотами.

Андрей хотел съездить в Израиль, но земля обетованная была на тот момент закрыта для посещений туристов из-за местных беспорядков. Отправились в Египет – на лайнере из порта Лимассола. Он отплывал в семь вечера, время в пути – двенадцать часов. Эта поездка стала настоящим разочарованием. Андрей чертыхался – прибыв в рай, ты за свои же деньги добровольно устраиваешь себе ад. Круизный лайнер (был тот же самый с громким названием Princess Cypriana), казавшийся шесть лет назад верхом шика, теперь мог порадовать разве только крестьянина дешевым блеском, низкопробными шоу и отвратительной едой. Испорченным оказался даже момент, который, казалось, ничем невозможно испортить – добравшись до каюты, разделись, легли в постель и занялись любовью, и в самый кульминационный момент ввалилась горничная, открыв дверь своим ключом и, что интересно, не сразу сообразила, что надо бы выйти, а некоторое время стояла, уставившись на заинтересовавшее её зрелище. Непонятно, что ей было нужно ночью в каюте, из-за тонкой двери которой доносятся характерные звуки – а может именно это она и хотела увидеть.

Порт-Саид, куда приплыли утром, поразил своей нищетой. Несколько метров от пункта таможенного досмотра до автобуса дошли, яростно отбиваясь от попрошаек и торговцев сувенирами, которые набрасывались на туристов, будто находятся на грани голодной смерти. Колонну автобусов сопровождали джипы-пикапы, в кузовах которых сидели автоматчики. Это настораживало – видимо, в этой стране не всё благополучно. Для беспрепятственного проезда движение в городе перекрыли, в России такие почести предоставляются только президентскому кортежу; полицейские дежурили вдоль дорог, а местные черномазые удивленно глазели на проезжающие автобусы. Порт-Саид представляет собой огромную мусорную свалку, – ничего общего с городом, пригодным для проживания людей. Неудивительно, что власти вынуждены прибегнуть к вооруженной охране туристов.

Во время долгой дороги через пустыню и вдоль Суэцкого канала экскурсовод развлекала рассказами о местной культуре. Египет, оказывается, страна оголтелого матриархата и оплот феминизма. Закон не просто защищает женщину – эта защита сильно смахивает на дискриминацию мужчин. Мужчины могут вступать в брак не только если имеют работу и могут содержать семью, – они обязаны иметь на счету сумму, которой достаточно, чтобы безбедно прожить всю оставшуюся жизнь. Жена может развестись, просто если заподозрила мужа в измене, ей не нужно собирать улики, и муж по суду обязан ей выплатить солидную компенсацию, даже если у них нет детей. И так далее. Поэтому египтяне женятся поздно, лет в сорок, когда накопят достаточно средств, а до этого бесплатно трахают русских туристок.

В Каире, куда прибыли после изнурительной поездки, в полной мере насладились помоечными красотами – целые поселения, где народ живет в картонных коробках; кладбище, на котором в склепах и среди могил обитает миллион человек (население Волгограда!), грязный Нил, и так далее.

Пирамиды, одно из чудес света, конечная цель путешествия, ради которой предпринята поездка, – оказались одним из самых сильных разочарований. На осмотр было отведено 45 минут, но Андрей с Таней выдержали минут двадцать на улице, на 60-градусной жаре, способной расплавить силиконовые имплантаты в ягодицах. Несколько фотографий на фоне пирамид и сфинкса – и в автобус. Тем более что Таня, на которой были шорты и короткий топ, подверглась атаке местных спермотоксикозных бедуинов, – несмотря на то, что Андрей находился рядом. Одного, пытавшегося дотронуться до неё, он чуть не ударил. Ну а отборный русский мат, изрыгаемый им, местные верблюдоёбы надолго запомнят.

Они не угомонились даже когда Андрей с Таней забрались в автобус. Она, сидя у окна, задрав ноги, принялась отирать от пыли ступни влажными гигиеническими салфетками. Тщательно, сантиметр за сантиметром – пятку, щиколотки, свод стопы, пальцы…

Обезумевшие бедуины снаружи отчаянно жестикулировали, гортанно вопили и стучали ладонями по стеклу. Таня помахала им использованной салфеткой, они, казалось, сейчас перевернут автобус.

– Может, выйдешь устроишь аукцион, продашь им салфетку, – предложила она. – Они найдут ей применение.

– Прекрати, – строго ответил Андрей и сделал ей знак – мол, давай поменяемся местами.

Она пересела на его место, он – на её, и повернулся спиной к окну, загораживая обзор:

– Зачем ты это делаешь? Знаешь ведь, что я не люблю этот твой эксгибиционизм. Ненавижу когда пялятся на то, что мне принадлежит.

Она безропотно пообещала надевать просторные брюки и закрытую обувь.

Последовавшую за этим экскурсию в Исторический музей с осмотром мумий еле вынесли, а в Музей папируса и прочие сувенирные лавки даже не выходили. Всё то же самое, причём гораздо дешевле можно приобрести в магазине отеля или даже в Волгограде – в любом сувенирном магазине.

– Какая-то кладбищенская культура, культ смерти, – сделал вывод Андрей. – Ты только посмотри: всё, абсолютно всё в этой стране связано с похоронами, смертью и потусторонним миром. Пирамиды, гробницы, надгробия, мумии, загробные миры и прочий мумифицированный замогильный эротизм.

Обратная дорога казалась нескончаемой. Несмотря на кондиционер, в автобусе было душно, сиденья неудобные – не поспишь.

Еда в ресторане лайнера (более походившем на советский буфет) показалась божественной, еще бы, со вчерашнего вечера не ели и не пили – экскурсовод предупредила, что выданный в автобусе паёк несъедобный и воду, во избежание отравления, желательно не пить.

Стоило, конечно же, проехаться по всем местам, дабы убедиться, что роскошный номер отеля Элизиум лучше, чем тесная каюта-каморка на лайнере, рестораны Элизиума лучше, чем придорожные тошниловки, бассейны и оборудованный пляж лучше, чем каменистый берег, шоу в Элизиуме – лучше чем дискотека 80-х в ночном клубе Arsinoe в Лимассоле, автомобильная прогулка в открытом Меган Кабрио – чем поездка в душном автобусе по пустыне, ну а бикини-дефиле по территории Элизиума – приятнее и безопаснее, чем лихорадка вокруг пирамид.

Что касается питания – кухня Элизиума выше всяких похвал. Ей уделяется особое внимание, это важнейший элемент пребывания в отеле. Шесть ресторанов предлагают гостям восхитительные гастрономические изыски, а также аппетитное здоровое питание с использованием местных ингредиентов. На кухни ресторанов поставляются свежие овощи и травы, выращенные фермерами на землях, прилегающих к отелю. Никаких суррогатов, приготовленных из собачьих потрохов в Китае, упакованных в Реутово и проданных через пять лет после истечения срока годности.

Завтрак обычно проходил в Lemonia Piazza. Стилизованная под живописную сельскую площадь, окруженная арками и тяжелыми деревянными балками, и мощенная желтой плиткой, Lemonia Piazza предлагала все удовольствия чревоугодничанья под открытым небом с видом на фонтаны и каскады.

Обедали и ужинали обычно в ресторане Mediterraneo под открытым небом всего лишь в нескольких шагах от моря, в котором подавали блюда кипрской и средиземноморской кухни, с открытой кухней и деревянной мебелью в народном стиле.

Андрей, сдержанный на словах (Таня требовала громких признаний в любви, он отшучивался, что возвышенные чувства прячет в своем опаленном сердце), благодаря питанию, насыщенному афродизиаками, средиземноморскому воздуху, который сам по себе афродизиак, общей расслабленной атмосфере, а возможно благодаря всем этим факторам ставил один секс-рекорд за другим (по количеству и продолжительности любовных актов за день). Каждый выход неизбежно сопровождался жаркими объятиями и стремительным соитием – на пляже, в фитнес-зале, на террасе и даже в уборной комнате ресторана. Вожделение подступало внезапно – во время купания, прогулки, автомобильной поездки, спортивных упражений, еды или посещения часовни либо осмотра достопримечательностей – накрывало полностью и с ним невозможно было совладать, найти силы добраться до номера, чтобы там со всеми удобствами сочетаться в несказанном порыве любви, даже если до апартаментов оставался всего один лестничный пролёт. Занятный случай произошёл в ресторане Epicurean, интерьер которого впечатлял каменными арками и французскими окнами до пола, открывающими бескрайний вид на сады и водоёмы. То, что Таня расстегнула Андрею ширинку прямо за столом, а он задрал её и без того коротенькую юбочку – это не в счет. Пришлось воспользоваться туалетом. И несмотря на то, что в роскошной уборной были все удобства, в том числе кушетка, любовью занимались стоя, в позе возбужденной цапли. По идее, мужская биологически активная жидкость, обладающая высокой адгезивностью, должна остаться внутри у женщины и там раствориться. Однако, когда вернулись за стол, к блюдам из средиземноморской рыбы, она у Тани вся вытекла и осталась на нежно-кремовой бархатной обивке кресла в виде характерного пятна. Теперь никто бы не смог возразить против того, что Андрей Разгон и Татьяна Кондаурова оставили в Элизиуме заметный след.

Последние сутки вообще не покидали периметр сексодрома – огромной двуспальной кровати, и даже еду с напитками заказывали в номер.

Андрей, хоть и не очень-то понимавший куда движется, всю жизнь стремился добраться до пункта назначения как можно быстрее. Очертания это пункта стали предельно ясны на Кипре. Это и был тот самый пункт – то самое, ради чего стоит жить. Ради счастливых мгновений, которые пережил вместе с Таней, подобной спелому гранату и расцветающей лилии. Так что если и придется когда-то умереть, то это можно сделать с улыбкой на устах, не обижаясь на бога за то, что он тебя кинул.

У него никогда не было своего дома. Их с Мариам волгоградская квартира была подарена Ревазом на свадьбу и отремонтирована в соответствии со вкусами хозяйки. Да и как можно назвать ДОМОМ ячейку, бокс (пусть даже просторный и комфортабельный) в многоэтажке?! Андрей привык скитаться, он жил на съемных квартирах, в гостиницах, а купленная им петербургская квартира на Морском Фасаде (жилой комплекс на Васильевском острове) еще не была сдана. И где бы он ни находился, в каких бы комфортных условиях ни был, с кем бы ни проводил время, даже в лучшие моменты своей жизни чувствовал, что часть его рыщет где-то очень далеко. И только здесь, в Элизиуме, ему удалось собрать все свои части воедино.

Он много мечтал о доме, построенном в каком-нибудь райском уголке, рисовал в своем воображении наружную отделку и интерьер, а здесь в Элизиуме своими глазами увидел, как всё это должно выглядеть. А лучше всего – ничего не строить, а жить здесь, всё давно придумано и построено. Мы прибыли в рай, у нас всё есть. Главное, чтобы была необременительная умственная работа, позволяющая оплачивать счета.

Глава 31

Компаньоны, пораженые переменами в экстерьере Андрея (загар, счастливый вид, что называется летящая походка и светящийся взгляд), засыпали вопросами: где был, а главное с кем.

– С женой – в Заполярье, – отмахнулся он.

Ответом ему был дружный хохот.