Сбывшееся ожидание Московцев Федор

Глава 32

Так уж получается, что улетая из Домодедово в Волгоград, обязательно встретишь знакомых. В этот раз Андрею попался Сергей Владимирович Третьяков. Катиного отца встреча обрадовала, он буквально преобразился, увидев знакомое лицо. Он прилетел из Владивостока, и на Волгоград у него был тот же рейс, что и у Андрея – на 9-25 утра. С явным облегчением он вручил увесистый пакет:

– Наконец избавился от тяжести, держи, это тебе.

И пояснил, что в пакете дальневосточные деликатесы: красная икра, красная рыба, крабовое мясо. Андрей неловко чувствовал перед Катиным отцом с самой первой встречи, а в момент вручения такого подарка совсем растерялся:

– Что вы, Сергей Владимирович, может не надо…

А Третьяков, то обнимая растроганного Андрея, то упрекая в излишней скромности, забрасывал его расспросами о работе, о семье. Приличия требовали учтивого ответа, но Андрей, едва успевая обдумывать, с неудовольствием замечал, что слова его катятся, подобно орехам по неровной доске.

При прохождении досмотра возникли вопросы с продуктами, но Третьяков быстро всё урегулировал, показав своё военное удостоверение и необходимые сертификаты.

Из дальнейшего разговора Андрей понял, что Третьяков боялся, что они не увидятся в этот раз, поэтому был так взбудоражен при встрече. Он думал, что Андрей специально прилетает на Катину годовщину из Петербурга, и, время идёт, шесть лет прошло, и когда-то должен наступить момент, когда острота потери притупится, и дай бог вспомнить дату, не говоря уже о потребности ехать в другой город чтобы почтить память погибшей невесты. Но Андрей бы всё равно приехал, даже если бы не было попутных дел по бизнесу.

Когда устроились, Сергей Владимирович поинтересовался насчет семьи. Андрей уклончиво ответил, что всё в порядке, но после двух рюмок виски (хорошо задалось утро!) посетовал, что семейная жизнь как-то не клеится – они живут с женой по разным городам, всё время находятся причины быть порознь, и, видимо, это судьба.

– Эх, Петербург… – тяжело вздохнул Сергей Владимирович. – Устраивал я Катьку то в Питере, то в Москве…

Андрей почувствовал щемящее чувство вины, которое, так уж получилось, всегда испытывал в присутствии Катиного отца.

– Ты прав, судьба, – согласился Сергей Владимирович. – Не вини себя – так уж было предуготовлено свыше. Знаешь эту притчу про исфаганского цирюльника? Насчет семьи – тоже не мучайся. Дети – не повод для того, чтобы тянуть волокиту с посторонним человеком. Отношения не те – бросай, ибо сказано: «треснувший кувшин, сколько ни чини, целым не станет». Знаешь Катину маму – мою первую жену? Вообще прогрессивные люди считают, что в браке надо жить максимум лет десять. Потом менять партнера. Спокойнее надо к этому относиться, без фанатизма. Вот у меня… сколько уже… Но дети – дети нужны, и чем больше, тем лучше. У меня их… стало двое. Говорят: один ребенок – это считай ни одного; двое детей – это один ребенок, трое детей – это двое. Но Катя… первое чадо, самое любимое. У меня с ней была генетическая связь, такое не со всеми детьми бывает. Знаешь как говорят: «это папин ребенок», а это «мамин». Катя была «папиной» дочкой. Её не стало, и мир обрушился.

Еще многими переживаниями Катин отец делился с Андреем, который, величественный в своей душевной верности, стал в этот день дороже и ближе.

Андрей вглядывался в полумглу за бортом, словно видел в ней очертания далеких гор и рек, он отдался воспоминаниям, глубоко врезавшимся в его память. Они с Катей в горах, он ведёт её, сияющую весенним солнцем, сквозь мятущийся лес, сквозь раздвинувшееся ущелье, сквозь порозовевший туман. Он вспомнил клятвы вечной любви и верности, которые давал ей. Можно объехать весь мир, познать пропасть женщин, приобрести всё, что можно только купить за деньги, но, оглянувшись, увидеть в туманной мгле прожитых лет нечто такое, по сравнению с чем всё остальное – мираж, лишние кадры, тлен, ушедшая в песок вода.

Глава 33

По Пауэр Интернэшнл ситуация осложнилась – но не для Экссона, а лично для Андрея. Он оплатил все издержки, связанные с переадресацией повторного запроса из московской налоговой инспекции – оно поступило в приемную 10-й налоговой инспекции по городу Волгограду и было перенаправлено в налоговую Иловлинского района. Где, в свою очередь, его должным образом обработали и ответили, что указанный контрагент существует и подтвердили данные встречной проверки. Артур с Владимиром сказали, что все эти расходы должны быть оплачены из общей кассы, но перед этим распинались (правда по другому поводу), что Экссон – сильная команда, слабых звеньев нет, и каждый на своём участке выполняет работу на 200 %, а Владимир персонально похвалил Андрея за образцовый труд. Андрей понял намёк и не стал вешать расходы на фирму, так как они были прямым следствием его ошибок.

С этим всё сложилось благополучно. Удар пришел с другой стороны, откуда никак не предполагалось его получить. Позвонил Вексельберг и потребовал пять тысяч долларов за решение вопроса по налоговой. От такой наглости у Андрея перехватило дыхание – то был развод на уровне гопоты с Нижнего Тракторного поселка.

– Вы чего там – гребете и берегов не видите? – ответил он, и отключил трубку, взбешенный до такой степени, что не мог продолжать разговор.

Новый звонок не заставил себя долго ждать – Вексельберг заявил, что если юрист из налоговой, тот самый, с которым беседовал Андрей, не получит деньги за свою работу, то Пауэр Интернэшнл никогда не возместит свой НДС, а соответственно у Экссона возникнут проблемы.

Едва владея собой, Андрей поблагодарил за предупреждение. После, он долго думал над этим пустячным инцидентом – непростительно долго, игнорируя более важные дела, которые требовали его внимания. Он продумал всё до мельчайших подробностей и воспроизвёл в уме все действия жуликов. Юристишка увидел его в налоговой, или же пронюхал, что Андрей заходил в приемную и преподнес цветы. Конечно же, это событие. Узнать подробности дела – не вопрос для такого проныры. И он выставил это таким образом, будто именно благодаря ему всё прошло гладко. Вопрос в другом – как он может напакостить? Всесторонне обдумав проблему, Андрей пришёл к выводу, что ничем не рискует, у него есть копии всех писем – то, за что он отвечает по работе, ну а если у Пауэр Интернэшнл возникнут сложности со своей собственной налоговой инспекцией, то это Экссона не касается.

А на следующий день, после обеда позвонил Хмарук, ацкий сотона с Пауэр Интернэшнл, и сообщил, что его компания останавливает погрузку фуры для Экссона из-за наезда чеченов, которым задолжал Андрей Разгон. Цена вопроса – пятьдесят тысяч долларов. Если в течение двух часов вопрос с чеченами не решится, то Пауэр будет вынужден отдать им деньги – полтора миллиона рублей, которые Экссон перечислил в виде предоплаты за стартерные аккумуляторные батареи, и разорвет контракт, потому что проблемные клиенты, связанные с опасным горским народом, никому не нужны.

Андрей, преувеличенно элегантный в эти дни в майке терракотового цвета, черных слаксах – всё от Hugo Boss и английских туфлях Loake (подбитые гвоздями с искусственно «состаренной» кожей они смахивали на подобранные на свалке шестидесятнические милицейские ботинки, но это были сделанные на заказ туфли ручной работы, о чем Андрей не спешил всем рассказывать), в общем красивый, загорелый и спортивный парень почувствовал себя как последний мудак под взглядами своих компаньонов, братьев Ансимовых и братьев Быстровых.

Нужно срочно дать объяснение до того, как зададут резонный вопрос: что еще за хуйня и какие чечены? Но он настолько опешил от такого демарша, что не смог ничего вымолвить и сидел, как манекен.

– Что еще за хуйня и какие чечены? – вопрос, как и предполагал Андрей, озвучил Артур.

– Да это хуйня какая-то, – ответил Андрей тоном, будто это действительно хуйня, – парень обдолбился вчера за просмотром сериала, вот его и плющит.

В течение нескольких минут они перебрасывались вопросами-ответами, хуйня это или нет, насколько хуёвая эта хуйня, велика ли вероятность, что эта хуйня произошла по вине Андрея – пока у него не зазвонил мобильный телефон.

– Тихо ребята! Чечены звонят, – сказал Владимир и, необычайно проворно для своих 100 килограммов подскочил и прислонился головой к тому виску Андрея, со стороны которого была прислонена к уху трубка.

Это побеспокоил Вексельберг. Участливым тоном он сообщил, что готов решить проблему, связанную с чеченами и Пауэром, за $25,000. В распоряжении Андрея – ровно один час. Если за это время деньги не переведут, будет приведен в действие следующий пакет устрашающих мер.

– Кто это? Что за хуй? Какие двадцать пять тонн? – Владимир плохо разобрал о чём речь.

Для Андрея всё стало более менее ясно (два жулика, Хмарук и Вексельберг, скооперировались и пытаются шантажировать), и он, рискуя быть разоблаченным в связях с джигитами из Гудермеса, протянул Владимиру свой мобильный телефон:

– Без понятия кто это – перезвони спроси.

Артур, неотрывно следивший за Андреем, грозно надвинулся – вчетвером сидели за одним столом, и только Владимир всё ещё стоял возле Андрея – и громко сказал:

– А что за «перезвони» – ты как с нами разговариваешь? Ты блядь впутываешь нас в какую-то хуйню, а потом говоришь «перезвони»?

Андрей почти спокойным тоном (правда у него покраснели кончики ушей, что не преминули заметить его друзья) раскинул рамсы:

– А как мне разговаривать? Вы на меня наехали из-за какого-то олигофрена, который раз в две недели ебёт нам мозги. Вы меня держите за идиота, ничего не проверили, а уже обвиняете!

– Никто не обвиняет, мы спрашиваем! – подозрительно ласково произнёс Артур.

– Да как же вы «спрашиваете»?! – у Андрея горело лицо, и его возмущение выглядело правдоподобно.

Артур взял из рук Андрея трубку и стал разбираться, как набрать последнему звонившему абоненту.

– Так, где тут у тебя входящие…

Андрей никогда не забивал номера в телефон – банально не освоил эту опцию и все нужные номера знал наизусть, что облегчило ему участь в данной непростой ситуации. Владимир почувствовал, что дело действительно – хуйня, и засобирался. Алексей с Игорем всё еще напряженно следили за Андреем.

Найдя последний звонивший номер, Артур нажал на вызов. Пошёл гудок, ответили сразу:

– Да, Андрей!

– Это не Андрей, это его старший брат. Так что там, сколько Андрей задолжал чеченам?

– Ааа… как бы я уполномочен вести переговоры с Андреем.

Для этой беседы Артур выбрал такой тон, каким разговаривают с подзаборной пьянью:

– А ты блядь разуполномочься и поговори со мной. Сколько, называй сумму.

– Как бы это моё дело и Андрея, я не могу…

– А ты смоги, ты вымогатель или так – поссать вышел? Ты как вообще собрался деньги получать?

– Аааа… как бы мы договорились на двадцать пять тысяч долларов.

Артур уже вовсю улыбался, остальные тоже расслабились. Чтобы все слышали, он нажал на спикерфон:

– Как охуительно, как раз столько у меня сейчас в кармане. Подъезжай к заводу и забирай своё бабло.

Владимир заулюлюкал, Игорь ухмыльнулся, а Алексей крикнул:

– Только возьми пакет побольше!

Вексельберг разъединился. Артур вернул Андрею трубку:

– Держи, жертва. Где ты таких уродов цепляешь?

– Позвони на Пауэр – как там наша фура, – сказал Владимир в дверях, – перезвонишь мне как машина загрузится.

И вышел из кабинета. Хмарука на работе не было, мобильный его не отвечал, складские телефоны на Пауэре оказались заняты. Руководство Паур Интернэшнл ничего не знало про чеченов, оказалось, этой темой владел один только Хмарук. Чеченская угроза оказалась вымышленной. Но насчет срыва погрузки он не наврал. Когда дозвонились на склад, кладовщик ответил, что фура для Экссона не будет грузиться из-за проблем с документами. Тут же перезвонил водитель и стал возмущаться: его поставили под погрузку, он простоял растентованный два часа, а теперь оказывается – хрен с маслом! И он, как все работяги, стал качать права и требовать неустойку.

На выяснение обстоятельств ушло полчаса. Как обычно на Пауэр Интернэшнл, всё замыкалось на каком-то одном менеджере, и никто в офисе не владел вопросом. И этим ответственным менеджером был не Хмарук, а некий Иевлев, который в данный момент времени отсутствовал. А его мобильный телефон никто не знал – это новый сотрудник.

Главным для Андрея было то, что с него снят вопрос. Неприятно конечно, что придется платить транспортной компании неустойку – около пяти тысяч рублей. Но он был готов заплатить её из своего кармана, лишь бы не всплыли обстоятельства его знакомства с Зазой, Умаром и Лечи, и прицепом за ними Блайвасом.

До конца рабочего дня пытались решить вопрос с погрузкой фуры. Бухгалтерия подтвердила получение денег на расчетный счёт и выписку накладных. Все бумаги на отгрузку готовы. Но складские работники утверждают, что не получали бегунок, на котором должна стоять подпись ответственного менеджера.

– Вы понимаете, что у меня срывается поставка моему клиенту! – кричал в трубку Артур. – Завтра ваш ёбаный менеджер заплатит мне неустойку!

Но это было завтра. А сегодня была неурегулированная непонятка с Хмаруком и Вексельбергом. На стоянке возле таможни, перед тем, как разойтись по своим машинам, Артур похлопал Андрея по плечу:

– Давай, не бзди, завтра разберемся!

Андрей почти спокойно уселся в свой Вольво, завёл мотор. И тотчас раздался звонок. Какой-то незнакомый номер. Андрей ответил.

Это был Хмарук.

Андрей с трудом изобразил улыбку – мимо проезжали Ансимовы на спортивном мотоцикле БМВ, Алексей с заднего сиденья помахал рукой. С другой стороны просигналил Игорь, выруливавший со стоянки на Мицубиси Паджеро Спорт, и Андрей, повернув голову, посигналил в ответ. Голос в трубке между тем вещал:

– Слышь ты, пижон, сейчас скину тебе реквизиты, ты на них переведешь пятьдесят тонн зелени, не переведешь – твои компаньоны узнают все подробности чеченской сделки а также то, как чечены собираются отжать у Быстрова аккумуляторный бизнес, а ты им в этом помогаешь. Время тебе даётся до утра. Ты чего там притих – змея в жопу залезла?

Последнее предложение Хмарук произнёс в пустоту – Андрей разъединился. Подумав, вообще отключил трубку. Ему пришла в голову мысль и самому отключиться, и он вместо офиса на Мойке, 70, отправился на фитнес. Не подключая сотовый, он отзвонился с ресепшн Ренату по городскому телефону и предупредил, что сегодня не приедет. Затем поднялся на второй этаж, переоделся, вышел в зал и занялся на тренажерах. Владимир, как обычно, тусовался по залу, приставая к девушкам. Заметив Андрея, подошёл, и затеял ничего не значащий разговор о спортивной одежде, волгоградском бизнесе, и опять же о девушках. Затем, оборвав самого себя, напомнил, что нужно молчать и ничего не говорить Ансимовым о том, что Быстровы крутят деньги у Андрея на его волгоградской фирме, ещё напомнил о том, что подходит срок выплаты процентов, и, не дослушав ответ, отчалил.

Этим вечером Андрей вместо обычного часа-полутора пробыл в спортивном клубе три с половиной часа – поработал на тренажерах, поплавал в бассейне, сходил в сауну, посетил салон красоты, долго сидел в баре, в котором, вместо обычных коктейлей – яблоко с сельдереем и свежевыжатый апельсиновый сок с перепелиными яйцами – принял усиленное питание в виде омлета из страусиного яйца и морковного салата.

Идя на парковку, расположенную в подвале торгового комплекса «Сенная», он вспомнил, что Ансимовых-то в клубе не было. Странно – они из фитнеса практически не вылазят, приезжают туда даже просто подрыхнуть полчаса на лежанке возле бассейна.

Вечером на домашний телефон позвонил Ренат. И сообщил интересные новости: в конце рабочего дня вокруг офиса на Мойке нарезал круги ярко-синий спортивный мотоцикл БМВ с двумя парнями. Они даже заехали во двор и стояли там минут двадцать, подозрительно разглядывая всех, кто входит и выходит из подъездов. Тот, что за рулём, был без шлема, и в нем Ренат узнал одного из компаньонов Андрея.

– Они видели Снежану? – обеспокоенно спросил Андрей.

Оказалось, нет – Ренат предусмотрительно придержал её, велел не высовываться и по окончанию рабочего дня, дождавшись, пока синий БМВ скроется, вывез на своей машине. И он посоветовал Андрею некоторое время, пока ситуация не нормализуется, не показываться в офисе.

Включив сотовый, Андрей обнаружил СМС с реквизитами, на которые нужно перечислить пятьдесят тысяч долларов. По крайней мере, на это надеялся отправивший их Хмарук.

Осознание опасности пришло позже, когда он лёг спать. Он долго ворочался, пытаясь заснуть, только сейчас он начал соображать, что же такое сообщил Хмарук Артуру, из-за чего тот отменил фитнес и отправился не куда-нибудь, а на Мойку, 70. Не надо быть профессором логики, чтобы догадаться – шантажист сдал все левые дела Андрея, включая фирму, находящуюся под присмотром Блайваса. Ему стало страшно, и он принялся ругать себя на все лады – дурак, безмозглый идиот, погнавшись за миражом, упустил главное – Экссон, компанию, в которой ежемесячно получает чистыми от 10 до 15 тысяч долларов. Вспомнились угрозы Владимира – выпиздим с фирмы, отправишься в свой Волгоград – часто звучавшие в первый год становления петербургского бизнеса. Сейчас эти угрозы могут стать реальностью – смотря что преподнесет Хмарук. А что Волгоград – там с виду успешный, а на самом деле проблемный бизнес, большие обороты, но долги почему-то постоянно растут, чистую прибыль невозможно высчитать, получается, что постоянно перехватываешься и живёшь в долг. Латать дыры, платить проценты по долгам приходиться из зарплаты Экссона. Компаньоны Андрея богатеют, а он беднеет – и всё из-за безумных проектов, в которые он ввязывается.

Надо во что бы то ни стало придумать оправдание – до утра, чтобы объяснить пацанам ситуацию, а позже – расправиться с Хмаруком. Но что объяснять? Что он им наговорил такого?

Надо срочно спасать ситуацию – ибо замаячил реальный неиллюзорный пиздец.

Это были не те мысли, что помогают заснуть. Андрей поднялся с постели, пошёл на кухню, выпил чаю с мёдом. Вернулся в кабинет, включил ноутбук, открыл текстовый редактор, и стал набрасывать варианты объяснений.

Бесполезно. Чем больше он писал, тем становилось очевиднее, что придётся импровизировать на месте. И он ничего не смог придумать более полезного, кроме как собраться и поехать в ночной клуб Магриб – прекрасное место, где нужные решения сами собой приходят в отягощенную проблемами голову. Там, в обстановке упадочного интимизма он пробыл до двух часов, вдыхая пьянящий, душный запах то ли гарема, то ли восточного борделя, а остаток ночи провёл на квартире для свиданий на углу Апраксина переулка и Фонтанки, которую снимал вскладчину с Быстровыми, в обществе дамы полусвета, чья работа и опасна и трудна и совершенно напрасно трактуется некоторыми умниками как «лёгкое поведение».

Глава 34

Четыре пары глаз пытливо взирали на Андрея. Ему нужно было ответить на множество вопросов, которые, как он сразу понял, задавались наобум – Хмарук не сказал ничего конкретного, а главное, не предоставил никаких вещественных улик. Всё на уровне пиздежа. Самое паршивое в данной ситуации было то, что фуру на Пауэре так и не загрузили.

Ухмыльнувшись, Владимир отметил бледный и осунувшийся вид Андрея:

– Судя по всему, витиеватый, ты провёл ноченьку, пытаясь решить вопрос по нашей фуре, застрявшей на Пауэре?

(утром, когда выходили из дома, на славу потрудившаяся девушка тоже сделала Андрею комплимент: «Ты выглядишь заёбанным в буквальном смысле слова»)

– Ты работаешь с Бармалеем? – осведомился Артур.

Тут же последовал вопрос: кто такой Винцас Блайвас, кто такой Заза Вахаев, Лечи Вайнах и Умар Радулов и какие у них планы в отношении Экссона. Андрей спокойно всё отрицал, что касается Блайваса – в своё время, когда только планировали снять офис под медицинский бизнес, он уже объяснял, что Винцас Блайвас – это знакомый хозяина съемной квартиры, в которой проживает сам Андрей, а здание по адресу Мойка 70, возможно, принадлежит Коршунову, но Андрей с ним незнаком. А поскольку принято общее решение – не арендовать офис на Исаакиевской площади и закрыть медицинскую тему, то так оно и сделано – никаких дел с Блайвасом не было и нет.

Тут в кабинет зашла Вероника, секретарь, и разрядила обстановку, сообщив, что дозвонилась до Иевлева, ответственного менеджера с Пауэр Интернэшнл, и он, извинившись за вчерашнее недоразумение, дал команду грузить фуру, что касается претензии, она направлена руководству, и возможно, по акту сверки взаимных расчетов в конце месяца сумма неустойки за простой фуры будет списана с Пауэр Интернэшнл. Компания взыщет эти деньги с Хмарука – вчера он отработал последний день, и за этот день перед увольнением много чего неприятного успел сделать, в том числе задержал погрузку аккумуляторов в адрес Экссона.

– Что за зверь такой – Хмарук, какой национальности? – поинтересовался Игорь. – Ты его видел?

– Полукровка-полупидор-полурослик, – утвердительно кивнув, ответил Андрей.

Благородное арийское лицо Артура скривилось в презрительной ухмылке:

– Лупарик, жид пархатый.

Инцидент был исчерпан, но осадок остался – Андрею нужно было во что бы то ни стало реабилитироваться, снять с себя подозрения, как-то укрепиться. Он почувствовал, что компаньоны так просто не оставят без внимания поступивший сигнал и когда-нибудь возьмут в разработу полученную от Хмарука информацию.

Андрей успокоился, но, оказалось, преждевременно – во второй половине дня позвонила бухгалтер с Пауэр Интернэшнл и сообщила, что не может подписать акт сверки взаимных расчетов, потому что у неё недостаёт документов. В таком виде, как сейчас, в этом документе получается отрицательное для Экссона сальдо в размере 1,200,000 рублей. Таким образом, снова встал вопрос служебного соответствия Андрея Разгона. Он даже не нашёл в себе силы произнести обычную свою присказку, что он «зубр бухгалтерии» и «джедай экономики».

Глава 35

Иосиф Григорьевич давно интересовался Ариной Кондауровой, но, в отличие от своей жены, находясь в браке, не был волен в своих действиях. Но теперь его ничто не останавливало. Он знал, что Арина, выдержав траур по погибшему мужу, втайне (прежде всего от чересчур ревнивой дочери), принимает ухаживания некоторых мужчин (лучше бы в своё время он так хорошо знал о похождениях своей жены!!!), и решил рискнуть.

Жарким августовским днём он пригласил её в театр музыкальной комедии, и она сразу же согласилась.

Смотрели Кармен Бизе – гениальное произведение, высший образец музыкальной драмы, которая на крыльях блистательной музыки высоко поднимается над повседневностью, хотя трактует повседневный сюжет. Именно постольку, поскольку незамысловатые перипетии романа солдата и сигарной работницы захвачены яркостью и выразительностью гениальной музыки, они приобретают общечеловеческий характер, в которой легко узнаваема так называемая «вечная драма» мужчины и женщины, в особенности если прибавить к этому и Микаэлу. Мужчину, которого оторвали от дел его жизни и от предназначенной ему верной и любящей подруги, тянет к демонической женщине, женщине прежде всего, сладострастной самке, которая стремится менять мужчин; а рядом – противополагаемая ей другая женщина, весьма светлая, но и весьма скучная.

Конечно, вся эта драма ни на какую «вечность» претендовать не может. Она отражает собой довольно типичные перипетии половых отношений. Но они так обычны, что, выраженная мощной и сильной музыкой, эта драма приобретает характер широкого смысла.

После представления, выйдя на улицу, стали обсуждать увиденное. Их взгляды полностью совпали. Но Арина заметила, что невозможно создать сильный образ без применения некоторых приёмов, принятия на веру некоторых условностей.

– … так, через точку, не лежащую на данной прямой, нельзя провести более одной прямой, параллельной данной. Однако стоит нанести на обычной эвклидовой плоскости круг и начать рассматривать лишь его внутренность, исключив из рассмотрения окружность и внележащую область, то можно убедиться, что положение о возможности проведения через одну точку двух параллельных к третьей прямых выполняется. Таким образом, характер отграниченности пространства позволяет обычные отношения на театральной сцене рассматривать как модель чего-то возвышенного и преувеличенно романтического.

Театр остался у них позади по правую руку, слева был парк Центральной набережной, прямо перед ними – проезжая часть улицы Чуйкова. Это место было равноудалено от их домов. Арине нужно было направо, Иосифу Григорьевичу – налево. Когда переходили дорогу, он умышленно взял немного влево, и Арина последовала за ним. И они, взойдя на тротуар, пошли по направлению его дома. Всё произошло самым естественным образом. Она взяла его под руку:

– … знаешь, я думала обо всём, что происходит…

Утром, к завтраку, Арина вышла одевшись и накрасившись. Иосиф Григорьевич, возившийся с бутербродами, удивленно сказал:

– Что за официоз?! Я там приготовил халат.

Она немного смутилась:

– Ну… я как бы оделась…

Он долго ждал эту ночь, готовился к этому событию, и хотел поговорить о том, что между ними произошло, но макияж и вечернее платье направили разговор в другое русло. Заговорили о делах.

– Мне тут один… знакомец… направил на путь истинный, – Иосиф Григорьевич пододвинул ей поближе тарелку с бутербродами, щедро намазанными крупнозернистой красной икрой. – Угощайся!

И налил себе чай из заварочного чайника. Перед Ариной стояла чашка каппучино.

– Говорит, разбрелось моё стадо. А ведь правда, я как устроился к Рустэму, забросил все свои дела. Никто ко мне не ходит, передачки не носит. Высокая зарплата расслабляет.

Надкусив бутерброд, Арина довольным голосом протянула:

– М-м-м… какая вкуснятина! Нежнейшая икра! Либо не из магазина, через закрытые каналы?

– А, это один служивый, хороший друг с Дальнего Востока привёз, приезжал надысь…

Он осёкся, заметив её реакцию. Она чуть заметно поджала губы и отложила бутерброд. Некоторое время длилось неловкое молчание. Оба одновременно подумали, как же хорошо быть молодыми, начинать отношения с чистого листа, когда ещё нет рядом никаких теней и груз прошлых лет не отягощает память. И одновременно улыбнулись:

– Прости, я, ишачья голова…

– Извини, что было, то прошло, просто я непроизвольно… Так что ты говорил про стадо?

– Да, стадо… – ухватился Иосиф Григорьевич. – Последний, Моничев – сама знаешь что с ним стало. А ведь у меня был целый список. Все обращались за советом, ну и я помогал как мог. Уже не помню, с какого изменчивого часа начался массовый исход, но сейчас гол как сокол, и сижу на одной зарплате.

– Ну неплохо – джип купил.

– Это мне Рустэм оплатил. Но я не привык жить одними подачками.

Арина чуть откинула голову и сузила глаза:

– А есть такой Андрей Разгон, молодой предприниматель, у него крупнейшая в городе фирма по медоборудованию, сам живёт в Питере, там у него тоже серьёзный бизнес.

– Андрей Разгон… знаю такого. Правда лично не знаком. Но он же сидит под Халанским, и вряд ли примет моё приглашение. Не нужен я ему, и мне его никоим боком не подцепить. Как ты сказала – даже в существующем отграниченном пространстве наши прямые не пересекаются.

Отодвинув чашку, Арина уперлась локтями о стол, немного подалась вперёд:

– Ну а Карман?

– Что карман?

– Гинеколог, Евгений Карман, главврач роддома, – пояснила Арина. – Недавно его назначили начальником горздравотдела. Разгон с ним работает. Поручи Карману, он до столба докопается – тем более на новой должности.

– Вижу, Андрей Разгон тебе не очень дорог, – Иосиф Григорьевич не мог взять в толк, с чего бы это Арина так невзлюбила парня.

– Что значит… я же не на гильотину веду его, а в руки доброго и справедливого аксакала, к которому коммерсанты «обращаются за советом», – настойчиво продолжила Арина.

– «За советом», – усмехнулся Иосиф Григорьевич. – Рукопожатный человек, он нам службу сослужил, а гражданская совесть для меня – не пустой звук.

Заметив её равнодушный взгляд, прибавил:

– Ну смотри, дело твоё.

– Что значит «моё»? Не моё, а наше! У тебя появится возможность самому покупать эксклюзивную икорку, ну и мне что-то обломится от щедрот, надеюсь.

Это был совсем не тот разговор, который хотелось вести после ночи, проведенной с такой приятной женщиной. Иосиф Григорьевич не знал, как повернуть его в желаемое русло, и задумался – как поддержать беседу.

«Крупнейшая в городе фирма по медоборудованию, в Питере серьёзный бизнес – прямо мечта вымогателя», – подумал он. Ему вспомнились заголовки газетных статей – «Принадлежащая распоясавшемуся предпринимателю А.Разгону фирма Совинком распоряжается бюджетными деньгами как своими».

После непродолжительной паузы Иосиф Григорьевич задумчиво произнес:

– Будем посмотреть, что можно с твоим… пардон, нашим Разгоном сделать.

Он решил, что если набирать клиентов, то неплохо начать с такого вот молодого успешного коммерсанта. А кого брать под опеку, торговцев шаурмой?! Нет, где нет больших денег, там нет серьёзных дядек. Глаза бывшего начальника ОБЭП уже доставали богатый офис в кардиоцентре, аптеки, банковские счета.

Глава 36

Проблему обсуждали в неофициальном офисе – в кофейне Онтромэ на Большой Морской улице. Андрей рассказал Ренату о том, что два лупаря, Хмарук и Вексельберг, стакнулись и организовали враждебный альянс, Ренат же поведал о недовольстве Блайваса – вексельный проект чересчур затянулся.

– У него хватает наглости торопить меня? – возмутился Андрей. – Он сидит на своей широкой жопе и получает долю за посредничество и еще поторапливает меня?! Всё идёт моими силами, я взял дополнительный кредит в Волгопромбанке миллион рублей под 25 % годовых, мои сотрудники, прочие издержки, а этот боров сидит что-то хрюкает!

– Он что-то вякнул за чеченов – оттуда ветер дует, – кивнул Ренат.

– Он с ними напрямую общается?

Ренат не смог точно ответить на этот вопрос. Андрею захотелось внести ясность и разложить всё по полочкам:

– Последний раз мы договорились, что выключаем Вексельберга из схемы, и наша доля увеличивается, так?

Ренат снова кивнул, Андрей продолжил:

– Это должен сделать Винц – ну должен он хоть что-то сделать, убрать Вексельберга, например, и поторговаться с Лечи чтобы уступил дополнительно процентов двадцать.

Оказалось, что и этот вопрос невыяснен – Блайвас только требует не запинаясь, в остальном он изъясняется размытыми категориями. Он палец о палец не ударил, чтобы выполнить свои обещания, но почему-то знает, что ДОЛЖЕН получить 20 % от общей суммы сделки – от миллиона долларов. Откуда знает, непонятно – наверное, ангелы ему напели.

– Мы умываем руки, – заключил Андрей. – Он не выполнил свою часть работы, значит и мы…

– Так не пойдет, – возразил Ренат. – С ним так нельзя. Он сможет доебаться и ты заплатишь.

– Но почему?!

Они прорабатывали разные варианты, Ренат не смог предложить ничего конкретного, но продолжал настаивать, что нельзя идти напролом и добиваться справедливости от Блайваса. Он будет отводиться, обещать, в итоге ничего не сделает, но настанет час, когда он потребует свою долю, которую умозрительно считает своей, и так раскинет рамсы, что по понятиям будет прав, а для выбивания долга задействует очень мощный механизм. Достаточно вспомнить, как он отжал Геленваген у менеджера, управляющего принадлежащими Коршунову торговыми центрами – вначале долго ходил уговаривал, как-то раз подловил на обещании продать за смешные деньги, и в итоге хозяин машины сам не понял, как оказался зажатым в угол своими же собственными словами.

– Так, мне это надоело, я еду в Москву! – нетерпеливо произнес Андрей, постукивая пальцами по столу.

Ренат заметно насторожился:

– Что ты задумал?

– А что я задумал… разыщу Лечи, поговорю с ним, выясню ве обстоятельства, договорюсь напрямую. Устраню ненужных посредников – Вексельберга… и Блайваса.

Ренат не поддержал идею, но и не смог внятно возразить. По его мнению, к Лечи не стоит соваться одному, без посредника, который бы в случае чего выступил гарантом, и желательно, чтобы это был такой парень, которого не жалко потерять.

Андрей сменил тему и поинтересовался, как поживает двигатель вексельного проекта – королева гламура северных широт, одевающаяся в дорогих продуктовых магазинах. Ренат в ответ расхохотался:

– Леночка?! А то ты не знаешь, как она поживает!

Андрей невозмутимо ответил, что Леночка Шаабан, конечно, занимает его мысли, но не настолько, чтобы с ней встречаться. Правда, была пара…тройка разорительных угарных встреч, в ходе которых обошли кучу увеселительных заведений, в каждом из них Леночка перепробовала всё, что только было в меню, включая кальяны, караоке и даже детские игровые автоматы, в оконцовке она выгребла из бумажника Андрея всё до копейки и утром на прощание помахала ручкой. Ну никак, никак не хочет эта продувная ветреница поиграть в старую добрую игру «спрячь колбаску» – по крайней мере с Андреем. От её походки бросает в легкую сексуальную лихорадку, и… пожалуй, Андрей предпримет ещё одну попытку… может и две.

Собственно, эти истории можно было и не рассказывать Ренату – он это проходил много раз и, слава всем святым, что избавился от пагубной зависимости. Вне всяких сомнений, Леночка – такая девушка, за которую не стыдно монеты бросить, но если делать только то, что не стыдно, то можно вылететь в трубу.

До конца недели Андрей маялся в ожидании новых недружественных вылазок со стороны Хмарука и Вексельберга и оправдывался перед компаньонами за непонятку по взаиморасчетам с Пауэр Интернэшнл (Владимир устроил жесткую выволочку, и Андрей благодарил бога, что на тот момент с Пауэром не было никаких сделок, которые бы заблокировали из-за несогласованного акта сверки и отрицательного сальдо Экссона). В пятницу Андрей выехал ночным поездом в Москву, предварительно созвонившись с Таней. Они договорились встретиться в Волгограде, но в сложившейся ситуации Андрей не знал наверняка, сможет ли приехать. И она, выклянчив у матери деньги на обновку, вылетела в Москву. Арина в последнюю минуту собралась сама – её заинтересовали сезонные скидки, но её настроение ухудшилось, когда она узнала, что на самом деле Таню интересует не летняя коллекция Escada, а вскруживший ей голову Андрей – милый, но совершенно отъявленный сукин сын. Впрочем, шустрая Таня успела-таки по-быстрому обежать интересующие её магазины, купила то, что хотела и тут же надела на себя: обкислоченные джинсы с яркими вставками, тигрово-леопардовую рубашку на пуговицах, танкетки на толстой платформе из прозрачного плексигласа, создающие иллюзию практически босых ног. В таком виде она отправилась вместе с матерью на Тверскую, где ждал Андрей.

Он почувствовал исходящий от Арины негатив, когда встретился с ними на Тверской у памятника Юрию Долгорукому. Отделавшись дежурными фразами, она отправилась по магазинам, оставив молодых людей наедине.

– Что с ней? Что не так? – удивленно спросил Андрей, разглядывая подругу, необычайно эффектно смотревшуюся в обновках.

Таня взяла его за руку:

– Пойдём. Это аэрофобия – она плохо переносит самолёт.

Они поймали такси, и тут Андрей понял, что не сможет точно описать водителю место, куда им нужно. Сначала поехали по Никитской, свернули в какой-то переулок, стали петлять по разным кущерям.

– Это анлийский паб, выглядит дорого, у входа – белая семерка-БМВ с номерами 666, двадцатый регион, – только и мог объяснить Андрей.

– А-а-а! белая БМВ двадцатый регион! – обрадованно воскликнул таксист. – Сейчас мигом домчу, это рядом!

Действительно, всё так и было, как описал Андрей – английский паб «Гудермес» и белая БМВ напротив входа. Расплатившись, они с Таней выбрались из такси.

– Пойдём!

– Сейчас, подожди, – у тяжелой дубовой двери Андрей остановился и задумался.

Они отошли в сторону, на несколько метров. Затем Андрей предложил зайти за угол (здание, на первом этаже которого было заведение, находилось в углублении, в кармане, зажатом между двумя другими домами).

Вынув телефон, Андрей набрал Рената. Когда тот ответил, сказал:

– Я тут в Москве, нашёл ресторан, который принадлежит Лечи. Он там – машина у входа стоит. Вот стою думаю, с чего начать разговор. Какие у тебя идеи – что ему сказать?

– Что, Лечи? Ты собрался идти к нему? – Ренат буквально кричал, будто впервые услышал, что Андрей собрался переговорить с джигитами. – Беги оттуда без оглядки, не будь идиотом. Просто запиши адрес, Винц узнает городской номер, позвонит напрямую мимо Вексельберга и обо всём договорится.