Садовник для дьявола Обухова Оксана

– Да, – медленно кивнула Вера Анатольевна, – я заметила.

Когда через две недели за вещами приехала осунувшаяся позеленевшая Марина, никаких особенных угрызений совести почему-то в Леночке не оказалось. Только удивление – насколько просто управлять людьми, зная их наклонности и недостатки, и уверенность – у каждого, любого найдется скрытая пружина, секретный механизм, отпирающий защищенную самомнением душу.

Люди же нездоровые такой защитой обладают наиболее слабо. Они цепляются за помощь, за предложенную возможность сосредоточиться на главном, на выздоровлении.

Больной мужчина – нет, МУЖЧИНА – и вовсе беззащитен. Елена отдалась Геннадию с материнской нежностью, оставив в нем вину и ощущение, – использовал ты, Геночка, добрейшую из женщин. ИСПОЛЬЗОВАЛ.

Все было подготовлено, просчитано. Ласковые руки протирают влажной губкой тело больного, но, по сути, полноценного мужика: «Не надо смущаться, Геннадий, я врач, это моя работа.»

Чем заканчивается такая работа, знает любая читающая дамские сказки няня-Золушка.

Дети тоже любят сказки с хорошим концом и пряничными домиками. Общение во многом заменяет телевизор – «Димочка, папа запрещает смотреть два мультика подряд, но мы ведь ему не расскажем?» – культпоходы в кафе-мороженое гораздо интереснее мороженого дома – ребенок счастлив! – книжка на ночь, последнее ласковое слово произносит уже привычный голос доброй тети.

Жаль, Серафиму по настоянию отца отправили в заграничную школу. Не удалось качественно прикормить пряниками девочку, вырвалась на волю. Одичала.

Но это не беда, а лишняя возможность доказать безразмерную широту души: «Глядите, девочка строптива, но я ее люблю, не упрекаю.» Елена становилась образцом добродетели, примером жертвенности и всепрощения.

Как тут не загордиться! Не раздуться!

Ан нет. «Конечно», «но» висели жерновами. Мешали жить спокойно и повторялись. «Конечно», «но» заставили смотреть по сторонам, сравнивать, пыжиться, рваться, вылезать из кожи вон.

И тщетно, тщетно, тщетно. Человек, вечно живущий в сравнениях, обязательно становится желчным завистником. Особенно если сравнения эти всегда перед глазами и не в твою пользу.

Катарина.

Вначале Елену поражало невнимание невестки к больной свекрови и лежачему брату мужа.

Катарина почти не заходила к Вере Анатольевне, практически не проведывала Гену, а если приходила, то старалась не оставаться с ним наедине – Елена это быстро отметила, – всегда бывала при свидетелях.

«Как?! – поражалась первое время сиделка. – Как можно быть такой заледенелой стервой?! Не приходить к больным, почти не помогать осиротевшим детям?!» Потом, с течением времени обратила внимание, как напрягается, мертвеет лицо Веры Анатольевны, едва Катарина появляется поблизости. У этих женщин не могло быть близости. Они два антипода. Земля и небо. Лед и пламя. Тайна. В усадьбе жила какая-то старая тайна, разделившая двух родственниц по лагерям.

Елена попыталась ненавязчиво разгадать эту загадку еще до свадьбы. Спросила Веру Анатольевну, как ей казалось, просто и весьма оправданно:

– Вам чем-то не нравится Катарина?.. Вы всегда так напрягаетесь при ее появлении.

Элементарный вопрос, довольно разумный для бдительной сиделки, заставил Веру Анатольевну заледенеть не хуже Катарины. «В моей семье не сплетничают» – сказали не слова, а взгляд.

И тайна эта раскрылась гораздо позже. К большому сожалению, через несколько лет после женитьбы Елены и Геннадия. Первый год жизни в загородном доме, еще в сиделках, Лена пробежала, как призовая лошадь к финишу, – в шорах, не замечая ничего вокруг, поставив все на карту и выбрав единственную цель – торжественную роспись под звуки Мендельсона. Заставила себя не обращать внимания на отвлекающие от финальной цели мелочи.

А зря. Жизнь состоит из мелочей, призы же редки. Цели единичны. И мелочи, как рытвины, попадают под копыта призовых лошадей и калечат ноги. А в случае Елены – душу.

Однажды на каком-то ненужном, шумном, пьяном банкете Елена вышла из дамской комнаты, заметила в темном углу шушукающуюся парочку, подошла поближе.

– Господи, как долго я тебя не обнимал!

Голос мужа сделал ноги ватными.

– Отстань! – Пьяное хихиканье Катарины. – Ты женатый мужчина, я с такими не целуюсь!

– Не ври, не ври. – Едва слышное бормотание, губы мужа застряли в ямке между обнаженным плечом и шеей Катарины. – Я схожу с ума.

– Нас Лена увидит.

– Пусть! Мне все осточертело!

Тихий голос мужа наждаком прошелся по коже, содрал защитный слой эпидермиса и сделал «осточертевшую жену» чувствительной к каждому звуку: Елена каждой кровоточащей мышцейощутила трение их тел, скользящие мазки губ, влажное дыхание.

Она ушла на шум пьяной вечеринки не замеченной двумя любовниками. Веселый гомон забивал ватой уши, сплетался в дикую издевательскую какофонию. Елена добрела до столика с напитками и, обливая грудь и шею шампанским, выпила залпом фужер.

Потом еще, потом еще…

Геннадий и Катарина появились в зале только спустя час.

Первым желанием было – устроить скандал. Рассказать свекрови, поставить в известность Павла…

Но к счастью, не хватило сил, зато остался разум. Геннадий вернулся к столикам с таким лицом, что не осталось никаких сомнений: она проиграет. Мужчины с такими лицами не идут на попятный, они грызутся за свою женщину до полной победы.

И не важно, что драться придется с родным братом и женой.

Не время.

Елена вспомнила совет из книги, предложенной как-то свекровью для чтения, – Андре Моруа «Письма незнакомке», несколько раз перечитала главу «О другой женщине» и карандашом подчеркнула предложение: «Влюбленного мужчину не оторвать от его избранницы, плохо о ней отзываясь». Подчеркнула жирно, стараясь вбить в голову мысль далекую от реального, домашне-бетонного воспитания. В подъездах ее хрущевки ревнивые бабенки сходились врукопашную, царапали друг другу физиономии и рвали волосы. По крайней мере, громогласно доводили факт до сведения общественности.

В книге Моруа женщина мыслила другими категориями: «.чего я этим добьюсь? В глазах мужа я окажусь тем, чем уже была для него накануне вечером: досадной помехой, докукой, пожалуй, даже мегерой».

Изящные советы французского острослова Елена приняла как рекомендации к действию.

И прежде всего перестала сторониться Катарины. С самых первых дней, учуяв отношение Веры Анатольевны к невестке, она, как ей казалось, мудро выбрала отстраненную позицию. Не набивалась в друзья к женщине, живущей в доме по соседству, – знала, Веру Анатольевну их близость станет раздражать, – не осуждала поведение Катарины, но и не пыталась навязаться в наперсницы потенциальной свекрови. Она во всем держала дистанцию, отмеренную не ею. Подчинялась правилам игры. Катарина встречалась со своими друзьями, ездила с ними в театры и магазины, устраивала приватные вечеринки. Елена жила обособленно, общаясь в основном с друзьями мужа, детьми, свекровью.

Теперь настала пора внимательнее приглядеться к сопернице.

И, упаси боже, начать наушничать! Желание поделиться общей бедой с Павлом Елена удушила в себе нешуточным усилием!

Он, Павел, не поверит! Катарина отопрется! Слезами, истерикой, гневными репликами. Елена останется в этом доме, презираемая всеми. Вера Анатольевна не простит скандала, – «Мудрая женщина, голубушка, никогда не выносит сор из избы, подобные переживания проживают в достойном молчании», – муж возненавидит (возможно, до полного разрыва), Катарина. С Катарины как с гуся вода. Разведя на разговоры пожилую соседку по улице, Елена узнала, что когда-то давно, еще в юности, у Гены и Кати действительно был довольно бурный роман, и, кроме всего прочего, соседка искренне не могла понять, почему Катарина все же остановила выбор на Павле? По ней такие мальчики с ума сходили.

Пожилая кумушка не понимала. Елена тоже не сразу, тоже не вдруг, но догадалась: Катарина сделала сногсшибательно правильный выбор. Выйди она замуж, к примеру, за Геннадия, тот ни за что не позволил бы ей проказничать. Одолевал бы ревностью, следил за расходами, требовал отчета. Неистово влюбленный муж – не радость, наказание!

Другое дело Павел. В привычках, в недостатках Катарины не видит никакой угрозы. Посмеивается над ветреностью жены, не упрекает в мотовстве, он по большому счету — мило невнимателен и щедро близорук. Он – идеальный муж. Он – зрелый выбор молодой распутницы.

Как жаль, что он достался Катарине…

Несколько недель понадобилось бывшей сиделке, чтобы сделаться подругой. Немного лести сквозь стиснутые от ненависти зубы: «Ах, Катарина, твоя прическа – просто чудо! Твои духи, помада, платья. А где ты покупаешь обувь? А можно записаться к твоему парикмахеру?..»

По правде говоря, было заметно, что вначале Катарина чуть ли не опешила. Родственница – синий чулок и аптекарская клизма – вдруг начала рассыпаться в комплиментах. С чего-то вдругоценила и начала просить советов.

(Вряд ли, конечно, Катарине требовалось одобрение аптекарской клизмы, но все-таки приятно. Умелая лесть творит чудеса с самыми завзятыми гордячками.)

Примерно через месяц Елену допустили в ближний круг. Начали приглашать на те самые приватные девичники и вечеринки. Брать в гости и на выезды.

Какой сюрприз там ожидал «бетонную» сиделку! На выездах девичник отрывался по полной программе! Мужской стриптиз – лучший подарок подруге в день рождения!

Слегка обалдевшая от атмосферы стрип-бара аптекарская клизма сидела, зажатая разгоряченными бабенками, мечтала: сюда бы мужа Пашу, посмотреть, как его жена запихивает в потные мужские трусы стодолларовые бумажки! Как визжит, когда ее лапает какой-то перекачанный бугай. Вернувшись с вечеринки, Елена ощутила нечто сродни радостной брезгливости: подумать только, Катюша – стерва надменная – превращается в очумевшую самку, срывает трусы с облитого шампанским негра!

Кошмар.

На следующее утро после «выездной сессии» не удержалась от сарказма. Надулась немного от осознания «непорочности», добавила в речь укоризны. И получила в ответ словесную оплеуху:

– Дура. Что ты понимаешь?

(Надо сказать, только в отношении Елены Катарина допускала это уничижительное ругательство – дура. Своих «девчонок» она могла припечатать как угодно, но более изобретательно, Елене доставалось безыскусно и просто – дура.)

– Тут есть что понимать? – высокомерно, еще не оставляя надежду на хотя бы моральный реванш, сказала Лена.

Катарина сыто потянулась на пляжном лежаке, огладила ладонями бока:

– Гормоны, дурочка, гормоны. В стрип-баре я получаю такой выброс гормонов, что утром встаю – посмотри, словно девочка. Ни одной морщинки! – И с горечью добавила: – Эх, видела б ты кекса Милки! Такой розанчик – зубы сводит!

– У Милы есть любовник-стриптизер? – искренне удивилась собеседница. Высохшая на бизнесе, накачанная ботоксом и миллионами Людмила, по мнению Елены, никак не сочеталась с обнаженной грудой проплаченного «мяса».

– Тарзан Наташи Королевой нервно курит взатяжку! Не мальчик – свежая конфетка. Девятнадцать лет, в голове – баран чихнул, зато тело, потенция-а-а-а. – И приуныла: – Н-да. на такого денег немерено надо. Милка на него состояние угрохала. Зато как выглядит – на десять лет помолодела.

– И что, – тихонько вопрошала Лена, – на содержание стриптизера так много денег надо?..

– Квартира. Машина. Подарки. Суточные, – лениво цедила московская Мессалина.

– Ого!

Катарина развернулась к бассейну, печально поглядела на лазоревую воду:

– А ты как думала? За удовольствия надо платить.

– А у тебя. – неловко замямлила Елена.

– А у меня на такую «игрушку» денег не хватит, – чуть ли зубами не скрипнула Мессалина и разинула пасть в нервном зевке.

На следующий девичник Елена прихватила крошечную кинокамеру (сотовые телефоны в то время еще не обладали данной функцией), попробовала снять «половецкие пляски», чтобы попозже порадовать любителей клубнички в Интернете, но ничего толкового не получилось. Недостаток света и неудобный ракурс делали фигуры и лица совершенно неузнаваемыми, сиречь – бесполезными.

А жаль, а жаль. Вот вышел бы сюрприз для Гены и для Паши, когда Москва заговорила б…

Наушничать в открытую Елена так и не решилась: с достоинством переносила свой позор.Читала умные – сплошь печальные – книжки и набиралась опыта, терпения и мудрости.

Примерно через полгода, уже будучи вполне доверенным Катькиным лицом, узнала – та крутит по соседству роман с женатым мебельным магнатом. Высоким, слегка пузатым дяденькой слегка за сорок. У дяденьки был «бентли», мощные волосатые запястья и хорошо поставленный удар на теннисном корте. Кажется, именно среди поставленных подач все и закрутилось.

(И чего было, спрашивается, врать про гормоны и молодых жеребцов, а? Вон пузан с теннисной ракеткой и «бентли» под боком обозначился, так сразу же был к делу приставлен!)

Но вроде бы – шанс. Вроде бы – надежда на скандал. Тем более если все сделать по-умному, изящно, не высовываясь, как учили умные книжки и телевизионные сериалы.

На привокзальной площади Елена купила у хитрого ларечника-узбека мобильный телефон с активной сим-картой, дождалась, пока жена и дочь магната-теннисиста уедут на концерт, а Катарина юркнет на улицу через калитку, и отправила на телефон жены послание: «Сейчас ваш муж встречается у вас дома с любовницей».

Жена, естественно, вернулась.

Но оказалась умной, «не бетонной» женщиной. Ничего не сказав дочери, она приехала одна, нашла в своей постели растрепанную, зацелованную соседку и молча выставила вон: соседку, мужа, чемоданы. Именно в этой последовательности. (Муж и чемоданы через месяц были приняты обратно.)

Фиаско. Надежда показать всему свету, что представляет собой красотка Катарина, не оправдалась вовсе.

И даже больше: лишившись мебельного любовника, Катарина вновь обратила взоры к Гене. А ведь казалось бы. После того как две невестки «подружились», Катарина – неужто совесть проснулась? – стала избегать Геннадия. (Тот, кстати, рвал и метал! И было это видеть больно, ноприятно. Садистское, жестокое удовольствие видеть, как ты, своими руками, руководишь его романом, наносишь укол за уколом, порой даже позволяешь себе немного с «искренностью» поюродствовать: «Ах, милый, у тебя опять головка болит? Может быть, тебе таблеточку, массаж, чайку…»)

Свое нервическое, даже болезненное состояние Елена додумалась оправдывать неуправляемостью Серафимы. Отвлекая себя от ревности, спасаясь от желания прокричать всему миру: «Катарина – гадина, гадина, гадина!!!» – очень вовремя вспомнила советы психологов: не можешь справиться с проблемой, направь силы в другую сторону, найди замену, – она оттачивала зубы в травле Серафимы. Оставаясь внешне все той же доброй всепрощающей мачехой, третировала гордую девчонку с изобретательностью иезуита. Не получилось доказать всему миру, что Катарина – гадина, распутная дрянь! – она успешно, пожалуй, где-то даже развлекаясь, доказала: Серафима неблагодарная девчонка, распустеха, бестолочь и наркоманка.

Подслушала телефонный разговор падчерицы с подружкой – девчонки собирались встретиться в ночном клубе и договаривались, кто «притаранит косячок», достала из обувной коробки тот самый узбекский мобильник и позвонила по телефону доверия МВД: сегодня вечером в таком-то ночном клубе будет произведена продажа крупной партии наркотиков.

Тем же вечером в клуб нагрянула облава «маски-шоу». Все сумочки проверили, карманы обшарили, «детишек» с расширенными зрачками увезли в кутузку.

Геннадий приехал за шкодливой дочерью в милицию и посадил ее под домашний арест на целый месяц.

Спустя который, так же «случайно», девушку, выпившую банку пива, задержал на посту инспектор ГИБДД. (Отдельное мерси тому же узбекскому мобильнику.)

Как просто управлять людьми, зная их наклонности и недостатки…

Примерно года полтора — прилюдно воюя с неуправляемой девчонкой! – Елена провела под сочувственные вздохи со всех сторон. Ее жалели и понимали, ею восхищались и приводили в пример. Казалось бы, еще немного, и Геннадий поймет, какое сокровище ему досталось в жены!.. Прислушается к мнению окружающих, придет в разум, остепенится – как можно променятьсвятую женщину на распутную Мессалину?!

Все эти годы Елена бдительно приглядывала за каждым шагом мужа. Поднаторела в слежке и прослушивании телефона. Набила руку на «невинных» фразах, собаку съела на мелких пакостях: подкинутых под кровать Катарины Гениных носках, «случайно» забытых в ее спальне его же галстуках и запонках. (Кстати, совершенно напрасно старалась. Павел принимал Генины носки и запонки за собственные.) По изменению тембра голоса мужа моментально вычисляла, на каком градусе находится его роман и будет ли свидание.

Однажды дождалась. Субботним днем в середине мая оставила Катарину и Геннадия возле мангала, спряталась за углом дома, уже зная, как не попасться, привычно присматривая за остальными домочадцами.

– Я больше так не могу, – донесся голос мужа. – Я разведусь с Еленой и расскажу обо всем Павлу.

– Господи, не начинай все заново!

Елена будто воочию увидела, как брезгливо скривились губы Катарины при этих словах. Как наморщился безмятежно гладкий лоб, раздулись ноздри.

– Она настаивает на ребенке! Если появится ребенок, я от нее уже никогда не избавлюсь!

– Так и не избавляйся, – лениво протянула Катарина. – Ленка нам не мешает. Что тебя не устраивает?

– Все! Я устал скрываться, устал обдумывать каждое слово. Я хочу каждый день быть с тобой.

– Ты и так каждый день.

– Только вижу тебя! – перебил Геннадий. – Мне этого мало!

– А мне – достаточно, – обрезала Мессалина, и краешек ее платья поплыл к углу дома.

Елена едва успела отпрыгнуть в сторону крыльца.

Многие женщины живут, зная об изменах мужа. Многие даже знакомы с особой, подменившей их в постели. Но только редкие умеют молчать абсолютно – не жаловаться, например, какой-нибудь подвыпившей подружке на «тяготы судьбы» и использовать ситуацию не без выгоды для себя. Прощать все молча способна только любящая женщина, спокойно дожидаться окончания романа на стороне может женщина неординарная или равнодушная.

Елене хотелось бы признать себя неординарной, поскольку равнодушие и хладнокровие закончились уже давно. Не получалось у нее бесстрастно наблюдать за шашнями любовников, не удавалось сохранять лицо, его порой корежило от одного лишь звука голоса ненавистной соперницы.

Но выдюжила. Грызла по ночам подушку – и это не фигура речи, – тайком портила любимые Катькины цветы на клумбах (двум соседским девочкам порой ни за что доставалось от няни Жени), вымещала злобу, как могла. Голову сломала над задачей: как доказать дражайшим родственникам, что Катарина сволочь?!

Разговор любовников у мангала показал, что времени осталось мало. И голова уже гудела.

Примерно через неделю поехала Елена в супермаркет за провизией, остановилась на парковке и несколько минут сидела в машине, копошась в сумочке в поисках запропавшей кредитки.

Возле ее машины остановился шикарный кабриолет. С кожаных сидений легко спорхнули две разнаряженные дамочки, поправили растрепанные ветром прически.

– Пойдем, – сказала та, что чуть постарше, – не пожалеешь.

Через приоткрытое окно Елена слышала каждое слово женщин.

– Давай сначала в магазин зайдем, – насмешливо фыркнула вторая. – У меня абсент закончился.

– Успеется твой абсент, – оборвала подруга. – Он как раз сейчас по газону ползает, я, проезжая, глянула. Так эротично попкой двигает!

Перешучиваясь и хихикая, дамочки направились в сторону недавно открытого ресторанчика. Елена, заинтригованная донельзя, вышла из машины и потопала за ними следом.

Женщины сели за столик на террасе ресторана, заказали соки. Жена младшего архитектора Кузнецова медленно, посматривая, кто там эротично по газону может ползать, прошла по дорожке до той же террасы, поднялась по ступенькам и села за столик неподалеку от шушукающихся подружек.

По раскатанным рулонам газонного дерна, оглаживая стыки, действительно ползал молодой загорелый парень в джинсовом комбинезоне. Под гладкой кожей садовника перекатывались нешуточные бицепсы, бугрились мышцы на спине.

– Знаешь, Полли, кого он мне напоминает? – донесся до Елены голос одной из дамочек. – Того артиста из «Газонокосильщика». Помнишь? Эдакая растрепанная лапочка в комбинезоне.

– Угу, – кивнула приятельница и натурально застонала. – Какой типа-а-аж. Может, предложить ему мой запущенный садик в порядок привести?..

Подруга рассмеялась:

– Тоже мне леди Чаттерлей. Тебя Борис за эдакое приобретение вместе с приобретением в бараний рог согнет!

– Пожалуй, да, – опечалилась еще одна московская Мессалина, собравшаяся переквалифицироваться в леди. – А жаль.

Подружки еще немного позубоскалили, попредставляли, как дивно смотрелся бы этот кексик на фоне их лужаек и клумб. Елена, уже совершенно не прислушиваясь к разговору за соседним столиком, незряче смотрела на парня.

Не слишком молод. Лет двадцать пять или чуть больше. До Милкиного атлета с бараньим чихом в голове ему, конечно, вряд ли дотянуть. Хотя, хотя. Как знать. Атлет с видимой печатью интеллекта на лице – неужели иной работы, кроме вспахивания скудной московской землицы, не нашлось?! С таким-то личиком, с такой фигурой. может фору дать любому чиху.

Примерно час сидела Елена на террасе. Уравнение, куда игреком включился молодой садовник, постепенно начинало выписываться. Составляя прежде всевозможные умозрительные комбинации, Елена всегда ощущала недостаток аргументов, нехватку функций. Все данные известны, все функции уравновешены, все разности давно, не ею, упорядочены. Ей не хватало неизвестной функции, способной взорвать упорядоченное равновесие, превратить эквивалентность в ХАОС!

Теперь она нашла. Воочию увидела тот самый раскаленный жупел, что вонзится в тишайший муравейник, разворошит его и – полыхнет! Заполыхает муравейник жарким пламенем.

Как?

Не важно.

Кто первым ощутит пожар: Геннадий или Павел? (А может быть, дражайшая свекровь?..)

Не стоит думать, все равно равновесие будет нарушено. Геночка с ума сойдет, когда увидит Катарину, пускающую слюни на молодого бугая! Его тряхнет, протащит, разорвет! Он учинит скандал – к гадалке не ходи! Катька в ответ пошлет его на фиг.

Боже! Что за день! Что за везение!

С нескромным обожанием смотрела Лена на невозмутимого загорелого парня, почти глазами ела, представляя, какое впечатление тот произведет на Катарину. Едва удержалась, чтобы сразу, в ту же минуту не побежать к садовнику, не «застолбить» паренька, пока какая-нибудь шустрая дамочка не пригласила его привести в порядок ее запущенный садик…

Нельзя. И совсем не потому, что еще оставалась проблема – нынешний, успешно работающий садовник Вася, а потому, что пригласить молодого красавчика должна была сама Катарина.Только так и не иначе. Катька сама должна сделать стойку и попасться в расставленную ловушку, чтобы после не предъявлять претензий к родственнице. Она, Еленочка, чиста. Она достойна. У нее и мысли о молодых красавчиках в жизни не возникало.

Все Катька, все Катька, все Катька. Своими руками, своими куриными мозгами.

Елена стремительно подсунула под недопитую чашечку с кофе достаточную купюру, спустилась с крыльца ресторана и быстро, забыв о походе в магазин, помчалась к дому. Судя по раскатанному газону, возле этого ресторанчика садовник проползает недолго. Еще день, максимум два, и ищи ветра в поле. Оформит клумбы лежащей на газоне бордюрной лентой и переедет на новое место.

Машина резво уминала асфальт летними шинами, динамики проливали в салон нечто релаксирующее и плавное. Елена мчалась к дому. План, как избавиться от Васи и его жены-кухарки, возник будто сам собой, легко и просто.

«Сегодня мой день», – поняла Елена. Загнала автомобиль в гараж и сразу же, не размышляя и не сомневаясь ни секунды, пошла к дому Катарины.

К счастью, на кухне не оказалось ни хозяйки, ни кухарки. Лена вихрем метнулась к холодильнику, распахнула дверцу и схватила с полки тяжеленькую баночку черной икры. (Послезавтра ожидался «невыездной» девичник, икорку распутницы предпочитали исключительно черную, и Леночка об этом знала.) Положила банку в сумочку и пошла в спальню хозяйки на втором этаже. Там разыскала на замусоренном косметикой туалетном столике шкатулку с «незначительными» драгоценностями, внимательно и быстро выбрала несколько колечек и пару сережек.

Соперница лежала в тени зонтика на шезлонге и лениво листала глянцевый журнал.

– Доброе утро, Катарина, – елейно поздоровалась соседка-родственница.

– Салют, – отозвалась неверная жена, не отрывая глаз от разворота с выставкой последних достижений «Ролекса».

– Представляешь, поехала в магазин без кошелька, – вздохнула Лена. – Надо было кое-что купить, Верочка Анатольевна неважно себя чувствует.

– Да? – без особенной печали, листая журнальчик, пробормотала Катька.

– Катарина, ты не могла бы мне одолжить немного черной икры? Боюсь, у нашей свекрови гемоглобин понизился, хочу ее подкормить.

– Возьми на кухне в холодильнике, там пара баночек лежит.

«Уже не пара», – подумала Елена, а вслух сказала:

– Я еще хотела с тобой посоветоваться. Может быть, пойдем в дом, кофейку сварим.

Катарина подняла лицо к родственнице, прищурилась, глаза сказали: «А почему бы тебе кофе не сделать и сюда его не принести?» Мессалина вообще часто разговаривала с Леной одними глазами, не утруждаясь.

Сглотнув комок раздражения, пропихнув его в горло, тем не менее довольно сипло Елена попросила:

– Тут жарко, пойдем в дом, пожалуйста.

Какая уж тут гордость. Необходимо, важно —

пропажу банки с черной икрой должна обнаружить сама хозяйка!

– Ну ладно, – проворчала Катька. – Только, чур, кофе варишь ты.

Бесподобная леность. Засыпать в кофеварку молотого порошка, налить воды, нажать на кнопочку.

– Конечно сварю! И даже в турке!

Не передать, с какой ненавистью Елена смотрела на плавные движения поднимающейся с лежака Катарины. Наблюдала, как та обматывает бедра прозрачным парео, как привычно, одним движением взбивает пышные космы на затылке.

Убила бы! Прямо тут, сейчас, огрела бы камнем по голове и утопила бассейне!

Но не-е-ет. нельзя. Месть – холодное блюдо для терпеливых. Его следует вкушать медленно, неторопливо, наслаждаясь по отдельности каждым куском.

Первый кусок был съеден – с неописуемым удовольствием! – когда Катька, нахмурив лоб, попыталась вспомнить, куда вдруг задевалась одна из банок с черной икрой.

– Странно, – бормотала, – только вчера проверяла – стояло две. – Довольно беспомощно посмотрела на родственницу: – Ты не знаешь, мы вчера-позавчера икру не ели?

Удовольствие сменилось горечью. Только этого не хватало! Бестолковая курица в купальнике не знает, что ела, а что в холодильнике осталось! Ведь пропала же не банка варенья, не полкило огурцов!

Хотя откуда Катьке знать про огурцы. Елена намеренно выбрала самый дорогой продукт в надежде, что хоть белужью икру хозяйка знает наперечет. И вот – наморщенные ум и лоб, недоуменные глаза.

– Ты вроде бы говорила, что Лидия должна купить для вечеринки пару банок.

– Да. Пару банок, – рассеянно прокудахтала беспамятная курица.

– Сейчас мы все выясним, – успокаивая, проговорила Лена и выдвинула верхний ящик кухонной тумбы.

Не раз и не два она видела, как Лидия, скалывая скрепкой длиннющие магазинные чеки, бормотала: «У чужих людей работаю, во всем порядок должен быть» – и упрятывала стопочку в этот самый ящик. И ни разу не наблюдала Катарину, эти самые счета проверяющую.

Присмотрелась к числу на верхнем чеке, не хуже Катарины наморщила лоб.

– Странно. Посему получается, что Лидия позавчера купила две банки икры.

– Вот! – победно воскликнула разуверившаяся в своей памяти курица. – А я о чем! Две.

– И вряд ли вы ее ели. Может быть, Павлу позвонить?

Смешно получится, однако. Жена не помнит, когда и что ела, на работу мужу звонит, справляется.

– Не надо, – не поведясь на предложение, отмахнулась Катька. – Что я, совсем, что ли, чокнутая? Не ели мы икру. Я ее для девочек купила.

Жаль, жаль. Действительно, забавно б получилось.

– Катарина, – многозначительно округляя глаза, сказала родственница, – а у тебя как. Ты вообще. вещи, драгоценности проверяешь?

– Да не было нужды, – задумчиво проблеяла Катя.

– Сходи. Проверь.

Глаза Мессалины бестолково выпучились.

– Думаешь, Лидия могла узнать код сейфа?

– Не обязательно. В доме других ценностей хватает.

Выбрасывая длинные ноги на три ступени вверх, Мессалина порысила в спальню – Елена, пряча усмешку, шагала сзади, – схватила с тумбочки шкатулку, вытряхнула ее на покрывало кровати.

– Вот это да, – прошептала через какое-то время, озабоченно переворошив колечки-перстеньки. – Маминого кольца нет. Я его терпеть не могу, никогда не надеваю, но все же память. Сережки вроде бы пропали.

«Ну ты и бестолочь! Свои собственные колечки не запомнишь!»

Елена подошла поближе, поворошила горку «незначительных» ценностей.

– Нет твоего кольца с розовым жемчугом в пару к серьгам.

Еще бы ему там быть! Оно уже двадцать минут отдыхает в сумочке Елены.

– И агатовый перстень вправду пропал.

Катарина буквально рухнула на уголок кровати:

– Поверить не могу. Пропало то, на что бы я внимания не обратила долго.

– Вот так оно бывает, – назидательно сказала родственница. – Ты доверяешь прислуге. Не проверяешь даже магазинные счета.

– Ну я ей сейчас устрою! – взметнулась Катарина. – Ну я ей покажу!!!

Теряя на ступенях шлепанцы, хозяйка понеслась к входной двери.

– Стой! – крикнула Елена. – Подожди!

– Чего тут ждать?! – уже почти с крыльца прорычала Катька.

– Такие вещи так не делаются! Лида скажет, что оплатила банку в магазине, но промахнулась мимо сумочки, когда ее туда укладывала. Или у кассы забыла.

– А серьги?! А перстень?!

– Скажет – соседские девочки «заиграли».

– Они сюда не ходят!

– Уверена? – усмехнулась Елена. – Женечка за всем не уследит.

Катарина зло топталась на пороге дома, все же не решаясь бежать скандалить, понимала – в словах Елены рационального зерна навалом.

– Что ты предлагаешь?

– Возьмем чек, поедем в магазин и попросим предоставить запись с камеры наблюдений у касс. На чеке есть число и время, думаю, тяжело это охранникам не покажется. Если на записи видно, что Лидия покупала две банки, переснимем кадры на флешку и ткнем твою кухарку носом – не отопрется. А дальше и про колечки-сережки легче будет разговаривать.

Ни слова не говоря (очень не любила Катенька признавать чье-то превосходство в соображалке), Мессалина потопала к платьевым шкафам и выбрала для визита в охранные службы дорогущего супермаркета достойную визита одежду. (Это тоже было Еленой просчитано.Нанимать в садовники молодого красавчика стоит в приличной одежде, а не обычных для летней Кати полупрозрачных тряпках. Иначе будет выглядеть — мой личный сад давно запущен. А неизвестно пока, специализируется ли красавчик на прополке скромных дамских огородов?)

Всю дрогу до супермаркета Катарина хранила гневно-гордое молчание. Иногда вздыхала про себя и фыркала, похоже было, сочиняла обличительную речь для вороватой домработницы. И в охранные службы попала в самом что ни на есть требуемом распорядке духа: хороший костюм в английском стиле подчеркнул настроение и произвел на работников супермаркета должное впечатление, даже начальника охраны вызывать не потребовалось.

Парнишка в черной спецовке быстро нашел дату и время, Катька быстро опознала повари – ху – та, разумеется, укладывала в сумочку две банки, по чеку расплатилась сполна и вышла вон, ничего не потеряв на дороге.

– Убью, – сказала Катька.

– Остынь, – сказала Лена. – Банка икры – не повод убивать прислугу. Подумай лучше, стоит ли без садовника с кухаркой оставаться?