Курс выживания Обухова Оксана

Я уже никогда не узнаю в точности, в какой момент Сергей задумал убийство Туполева, но мне почему-то кажется, что первоначальный план не был столь кардинален. Скорее всего, договариваясь с человеком из бригады сценариста, Ольховский надеялся на менее радужные перспективы: Туполев просто разведется с проказницей женой и сын Ульяны останется наследником в потенциале. И в какой-то момент перспектива получить все вскружила ему голову. Ольховский заигрался. Решил не ждать, а поторопить события, тем более все складывалось на редкость удачно. Люди, что снабдили его наркотиками и медикаментами, внезапно отказались от сотрудничества и оставили так успешно начатый план без завершения. (Кстати, не лишним будет посоветовать Ивану Артемьевичу проверить начинку одной машины, участвовавшей в ДТП. Не исключено, что человек из бригады сценариста, приехавший на встречу с Ольховским, разбился совсем не случайно…

Хотя нет. Не буду. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов. История с ДТП приведет следствие к карточным игрокам и Мельникову, а мне этого совсем не хочется.)

Итак, Ольховский продолжил игру. Окружил меня кошмаром, превратил в сумасшедшую и лишил доверия мужа.

Но вот что интересно. Стал бы Сергей форсировать события, узнай он через прослушку о том, что я вышла на сценариста и Мельникова? Так ли уж прочно оседлала его мысль завладеть наследством?..

Как ни грустно признавать, скорее – да. Задумав и воплотив все это частично, от плана он бы не отказался. Тем более что действовать приходилось в темпе. Пока Ульяна не сказала «да», пока не ввела в семью и не снабдила мотивом. После известия о том, что Сергей становится отчимом наследника, его поставили бы главным подозреваемым.

А так… Пара ласковых слов милой Ульяне, несколько комплиментов и бутылка Ирине Яковлевне, подарок Раечке – и дело в шляпе. Он – хозяин.

– Сонь, дослушай, а! Он невысокий, худощавый, рыжий, руки в веснушках. У вас такой есть?

– Нет. – Я помотала челкой. – Руки в веснушках я бы запомнила, точно.

– А я о чем. Парень приметный. Серега потом своим звонил, те сказали, что капитана с подобными приметами в их отделе нет.

– А если он из другого района?

– Попробую, конечно, узнать… Но надежд, признаюсь, Софья, мало. Такую кашу заваривают не для того, чтобы попадаться. Капитан, скорее всего, такая же фальшивка, как и твоя медсестра. Так-то вот.

– Жаль. Не скажу, что очень надеялась на казино, но все же жаль.

– Не грусти, прорвемся, – приободрил Андрей. – Тебя к твоей машине отвезти или куда?

– Давай к моей машине, – попросила я. – Хочу потом в свою старую квартиру смотаться, кое-что подготовить…

– А ты разве свое девичье жилье не продала? – удивился сыщик.

– Я что, идиотка? – с грустью спросила я. – Жилье в цене растет, а я квартиру продавать буду.

– Так и отсиделась бы там до приезда Туполева!

– Не дави на меня, Андрей. Давай лучше обговорим контрольные слова и детали вечернего представления…

– Давай обговорим. Но ты там, главное, не лезь никуда, пока я пистолет не подвезу. Не высовывайся…

Как все-таки здорово иметь таких друзей, как Андрей и Дуся! Не продадут и не выдадут, спасут и помогут, представят жилетку для слез и ствол для отстреливания!

В пустом огромном доме на меня снова накатил страх. Он царапал кожу на лопатках и заставлял озираться, шевелил осторожными лапами воздух и поднимал дыбом крошечные волоски на теле. По дому гуляли призраки и эхо, невзирая на солнечный день и абсолютную тишину. Я боялась включить телевизор или музыкальный центр, боялась пропустить шорох за спиной и оказаться в петле под люстрой раньше назначенного времени.

Отчего-то больше всего меня пугала именно удавка. Совершенно как в детстве – вот умру я, мамочка, в этом углу, тогда на моей могилке поплачешь, да поздно будет! – представляла, как в поместье приезжает Туполев, как заходит в дом и видит в центральном зале белые пятки любимой жены в метре над полом. Висит жена перпендикулярно полу, ветер ерошит ее каштановые волосы и задирает платье на тощих, вытянувшихся ногах, а по распухшему языку ползают жирные мухи…

Брр! Жуть!

А рядом голосит свекровь.

И Раечка.

И Ульяна.

«Не уберегли-и-и! Не уследи-и-или-и-и!! Она же сказала – жить не хочет!»

Назар обнимает мои хладные висящие ноги, утыкается носом в живот и рвет на себе волосы. (Чуть позже, когда отпустит ноги и как следует вымочит платье на мертвом животе любимой жены.)

Н-да, недостатком воображения Соня никогда не страдала.

Выпить, что ли, в самом деле? Снять стресс?

Нет, нельзя. Я достала из сумки семьсотграммовую бутылку коньяка и налила в стакан больше половины. (В бутылке вместо коньяка болтался чай с единственной ложкой арманьяка для запаха, поскольку спиртным от меня все-таки должно попахивать. Именно за этим пойлом я заезжала на свою старую квартиру и производила подмену: коньяк в графин – я рачительная хозяйка, – чай в бутыль.)

Выхлебав весь этот чай, собственно, залпом и изображая легкую степень опьянения, начала готовить закуску, соблюдая все признаки прогрессирующей паранойи, что было в общем-то оправданно для женщины, дважды схватившей отравы непонятно откуда. Изобретала бутерброды из плавленого сыра и колбасы – все из только что вскрытых упаковок – и бормотала нечто грозное, вроде «мы еще посмотрим, кто кого».

Не зная, каким именно наблюдением нашпиговал мой дом хитроумный враг – видео или только аудио, – спектакль «Сонька со страху напивается вдрызг» наполняла шумовыми эффектами: недовольным бормотанием, звяканьем бутылки о мраморный разделочный стол и на призывы сотового телефона отвечала резкими репликами.

Первой отзвонилась дражайшая свекровь:

– Алло, Сонечка, я тебя не разбудила?

– Нет.

– Приходи к нам чай пить.

– Я занята.

– Позвонил Андрюша, – бедолагу детектива все, по причине кажущейся, обманной молодости, величали только так, – приедет на чай. Ты бы к нам присоединилась…

– Спасибо, я занята.

– Чем, позволь узнать?

– Всякой ерундой, – бурчала я и жала на кнопку отбоя.

Следующей из клана домочадцев отзвонилась Ульяна. Предложила прогуляться в саду или по берегу с Тимофеем, с ней я была более любезна – она моему мужу на Ривьеру не стучала, – но тем не менее слабо адекватна.

– Прости, Ульяна, у меня голова болит.

– Тогда, может быть, мы с Тимой тебя навестим?

– Нет. Я хочу побыть одна! До завтра…

Настырная Раечка пришла на разведку с недовязанной кофтой в руках.

– Сонечка, мне бы спинку тебе примерить…

Вид клубка ниток в цепких Раечкиных пальцах навеял воспоминания о болтающихся над полом пятках. Троюродная родственница у нас, конечно, дама субтильная, но жилистая. Спиной к ней повернешься, а она вместо кофточки удавку на шею ка-а-ак примерит! Ка-а-ак затянет!

– Раиса Игнатьевна, – не спуская глаз с вязанья, когда родственница попыталась зайти в тыл, взвыла я, – давайте завтра!

– Так что мне делать? – ощутимо огорчилась Раиса и пустилась уговаривать: – Я привыкла, чтобы руки были заняты… Не капризничай, Сонечка, давай я тебе только спинку приложу, пристреляюсь…

Лучше бы она выбрала другой оборот.

Пристреляюсь!

Да я чуть не взвизгнула и отпрянула к стене.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – прищурилась Раечка.

– Отлично! Но уберите от меня вязанье!

– Бог мой, какие мы нервные. Не нравится кофта, так и скажи!

Обиженная Раиса свернула вязанье в рулон, гордо повернулась и потопала к двери.

Скорее бы Андрюша пистолет привез! С ножами, колотушкой и шокером я слабо управляюсь, а на огнестрельное оружие хоть какая-то надежда есть. Не попаду, так хоть сигнал подам.

До приезда сыщика на чаепитие оставалось как минимум сорок минут. Я бродила по дому, прихлебывала чай прямо из горлышка бутылки и бдительно следила за окрестностями и задвижками на окнах. Поместье жило своей привычной жизнью, в саду под яблонями Ульяна качала сына в гамаке, Ирина Яковлевна втолковывала ей что-то на ухо и косилась на мой дом.

«Неприятель сбивается в кучу, – мрачно подумала я и тут же устыдилась. – Какой неприятель?! Это твои близкие, семья! Ты сама сделала все возможное, чтобы они сбились в кучу и переживали за тебя. Теперь сиди и помалкивай».

Полюбовавшись идиллической картинкой: мама и бабушка выгуливают чадо в белой панамке, я скрылась за шторками и пошла, описывая круги возле всех дверей и запоров, к террасе второго этажа. Смотреть на дорогу и ждать подвоза вооружения. Стояла, спрятавшись за угол дома от свекрови и «нашей любовницы», и думала: «Если Андрей почему-то не сможет приехать, я чокнусь. Обязательно. Или сбегу из дома и плюну на все». Прося у друга пистолет, я немного лукавила. Притворялась. Так как совсем, ну ни чуточки не была такой храброй, как хотела выглядеть. Я до ужаса, до судорог боялась остаться одна в этом доме, но просить Андрея – будь со мной, придумай что-нибудь! – все же не решилась. Надеялась, что друг предложит помощь сам. Какой нормальный мужик уйдет в сторону от тишайшей женской просьбы: а ты мне пистолет дай?

Никакой. Если он нормальный.

А в Андрее я была уверена. Поэтому не ныла, не доказывала ему многословно свою решимость идти до конца, знала: покажу слабость – на амбразуры он меня не пустит. Свяжет, засунет кляп и спрячет в каком-нибудь подвале до приезда Туполева.

У моего друга надо только пистолет попросить, и все остальное он сделает без просьб и разъяснений. Сам все продумает, возьмет на себя часть груза и будет рядом. Он – настоящий. Друг, мужчина и профи.

С таким в любой разведке не страшно.

Почти.

Воодушевляя себя подобными мыслями, я свесилась через перила ограждения террасы, убедилась, что на подступах к дому все спокойно – никакой недоброжелатель с мотком веревки или бутылкой яда в окна не лезет, – снова посмотрела на дорогу и, наконец, увидела «фольксваген» Андрея.

Защитник не подвел. На всех парах мчался к воротам и приветствовал поместье гудком клаксона.

Ирина Яковлевна взбила прическу, достала из кармана жакета пудреницу и пожамкала губами, разгоняя помаду. (У моей свекрови есть чему поучиться. Всегда, даже в сильнейшем подпитии, она остается дамой. Не забывает подкрасить губы, нарумянить щеки и стричь ногти на ногах. Причем, как она умудряется проделывать все манипуляции в лучшем виде да еще трясущимися руками, до сих пор остается для меня загадкой. В прошлом году, сразу после нашей с Назаром свадьбы, моя матушка решила нанести визит новой родственнице. Но не угадала с моментом, а я не успела перехватить ее у дверей. Мама зашла в дом свекрови – Раечки в тот момент еще в помине не было, – поздоровалась, села рядом и минут десять кудахтала, делилась впечатлениями от свадьбы.

Ирина Яковлевна сидела как монумент. С улыбкой на устах и невпопад кивала.

Когда мне удалось, наконец, вытянуть словоохотливую матушку из чужого дома, ее реакция меня сильно удивила:

– Какая милая женщина. Только неразговорчивая очень. Ты не находишь, Соня?

Я находила, что моя свекровь просто пьяна в стельку. Но в те времена это было семейной тайной клана Туполевых, и мне пришлось ответить так:

– У Ирины Яковлевны весь день зуб болит, мама.

– А-а-а. Тогда понятно. Но надо же, какая выдержка! Ни разу не пожаловалась! Вот что значит, Соня, хорошее воспитание.

Умение не оповестить весь свет о своих страданиях было для моей мамы признаком высочайшего класса!)

Андрюшу Ирина Яковлевна встретила как дорогого гостя. Убрала унизанную перстнями ручку, когда детектив собрался к ней приложиться, и расцеловала в обе щеки.

Андрюша протянул хозяйке какой-то открытый пакет, Яковлевна извлекла из него литровую банку – мед, судя по цвету и тяжести, – и разулыбалась пуще прежнего. Подхватила сыщика под руку и повела в дом к накрытому для чая столу.

Андрюша сделал жест, направленный к моему дому, свекровь тут же зашептала ему что-то на ухо и не дала уклониться от намеченной цели. Решимость пантомимы, разыгравшейся под моими окнами, явственно показывала: прежде чем ее гость встретится с сумасшедшей невесткой, Яковлевна собралась его подготовить. Посвятить, так сказать, и пожаловаться.

На разъяснение обстановки и посвящение гостя в последние события Ирине Яковлевне потребовалось полчаса. Сережа Ольховский, начальник службы безопасности поместья, протопал к ее дому и оставался там до тех пор, пока из дверей не показался сыщик.

Мужики постояли на крыльце дома напротив – бодигард периодически постукивал себя в грудь и разводил руками, – Андрюша слушал внимательно и недоуменно крутил головой.

Я стояла за шторкой в гостиной и грызла нижнюю губу. Вот голову даю на отсечение, не упреди я сыщика вводными инструкциями и предварительной беседой, в мой дом он зашел бы в полной уверенности, что его хозяйка серьезно тронулась. Что у нее слуховые, тактильные и зрительные галлюцинации, возникшие на почве душевного расстройства, последовавшего за неудачами на личном фронте. Короче, уболтали бы сыщика мои ретивые родственницы. По доброте душевной.

Но о том, как убедительно звучала их болтовня, спрашивать было нельзя. Следуя расписанному сценарию, Андрюшу я встретила в сильнейшей степени помешательства и подпития.

– Привет, – сказала я, втолкнула сыщика в дом и сразу заперла дверь. – Ты здесь откуда?

– К Ирине Яковлевне по делу заехал, – отчитался детектив. – А ты почему взаперти сидишь? Ирина Яковлевна обижается…

– Меня убить хотят, – перебила его я и забегала по гостиной, натыкаясь на мебель.

– Кто?! – очень натурально изумился сыщик.

– Не знаю, – бегая вдоль окон и проверяя задвижки, причитала я. – Но кто-то хочет. Сначала Тимофея похитили, потом наркоту подкинули…

– Тимофея похитили?! – перебил в свою очередь сыщик. – Я только что его видел!

– Ты что, ненормальный? – остановившись напротив Андрюши, спросила я. – Его раньше похитили! Три недели назад!

– Ты уверена? – прищурился детектив. – Ничего не путаешь? Назар в милицию обращался? Или в ФСБ…

– Андрюш, ты меня слушаешь?! Тимофея похитили раньше, три недели назад! А Туполев ничего не знает!

– Почему?

Диалог говорливого сумасшедшего и тупого сыщика продолжался еще секунд двадцать, после чего детектив наконец прозрел. «Вспомнил» аттестацию, данную мне свекровью, и спросил с ласковой, подозрительно ласковой въедливостью:

– А почему ты в милицию не пошла, раз тебя убить хотели?

– Я босиком была! – разоралась я. – А в ванной уже убрались!

– В ванной? – уточнил сыщик. – На тебя напали, когда ты мылась?

– Нет! Я спала!

– Спала. А как в ванную попала? Где на тебя напали…

– А он уже там был! В ванной!

– Грабитель? Он что, воровал твои шампуни?

– Андрей!!!

– Или, может быть, у вас сейф за унитазом вмонтирован?

– Пошел к черту!

– Сонь, ты успокойся. Хочешь, я с тобой поеду… в милицию…

– Нет уж, – вредно заявила я, – в милицию я с Туполевым поеду. К генералу. Там мне поверят. Так поверят, что мало не покажется!

Я приложилась к горлышку бутылки с чаем и услышала от Андрюши участливый вопрос:

– Давно пьешь?

– Пошел к черту!

– Я спрашиваю, – сурово отчеканил сыщик, – давно пьешь?!

– Пошел…

– Софья!

– Я хотела на веранду тебя позвать! Мне здесь все обрыдло!!

Вскочила, добежала до двери на веранду и выскочила туда, не забыв прихватить и чай. Встала у перил, оперлась о них рукой и долго мотала головой.

Вводная часть диалога далась с большим трудом: сказать надо было много и одновременно ничего. Мой враг человек умный. И от меня ждет поступков логичных и продуманных (иначе, как эта дурища подцепила олигарха?). Испортить, нарушить в мозгах его жертвы причинно-следственные связи мог только алкоголь. Именно для этого мне понадобилась бутылка из-под коньяка. Весь разговор с Андреем должен был выглядеть бредом напившейся женщины. Бессвязным и сумбурным. Горячечным и глупым. Представить, что Софья не может нормально объяснить приятелю, что с ней произошло, по меньшей мере наивно. Пришлось «напиться».

Сыщик вышел вслед за мной, плотно прикрыл за собой дверь и посмотрел на крошечную пластмассовую штуковину, зажатую в кулаке.

– Чисто, – сказал он удовлетворенно. – Можно разговаривать.

Я шумно выдохнула сквозь стиснутые зубы.

– Ну, как спектакль?

– На твердую пятерку, – похвалил сыщик. – Если бы не знал все заранее, решил бы, что ты и в самом деле не в себе.

– С сейфом за унитазом это ты здорово ввернул, – вернула я комплимент. – Как думаешь, онповерит?

Едва переступив порог моего дома, Андрей проверил гостиную на предмет прослушки и тут же расстегнул на рубашке еще одну пуговицу. Это был условный сигнал – нас слушают, в гостиной работает следящая аппаратура.

Андрюша повертел в руке коробочку с зеленым огоньком на крышке, положил ее в карман и сказал задумчиво:

– Может быть, и поверит. Я надеюсь.

– Ты можешь сказать: нас только слушают или еще и смотрят?

– Нет, прибор регистрирует наличие аппаратуры, но не определяет ее тип. В твоей гостиной могут быть и камера, и микрофон.

– Жаль, – вздохнула я.

– Сонь, давай все-таки вызовем милицию, пусть снимают микрофоны? Это уже доказательство…

– Для кого?! Для Туполева? Да он скажет: это ты мне микрофоны привез и дом нашпиговал!

– Неужели все так плохо?

– Ну-у-у… не совсем. Я преувеличиваю…

– А зачем? Зачем ты преувеличиваешь?

– Для подстраховки.

– Да брось ты его! Что он за муж, если…

– Андрей, – перебила его я, – не надо. Верит – не верит, его тоже качественно обработали. Снимки прислали…

– Да мне хоть сто снимков присылай! Я в своей жене уверен!

– Молодец, – похвалила я и закончила прения: – Что там Яковлевна обо мне говорила?

Андрей достал сигареты, прикурил и бросил взгляд на дом свекрови, почти скрытый с этой стороны веранды деревьями:

– Ты не совсем права относительно нее. Ирина Яковлевна и верит и не верит…

– Это пока, – грустно сказала я. – Пока о наркотиках в багаже и снимках с Мельниковым не знает. А как узнает, вмиг решит: ее невестка опасная сумасшедшая и наркоманка, раз сыночку изменяет и кокаин нюхает. Что говорят Ульяна и Раечка?

– Ничего. Больше твою свекровь слушают.

– Так я и думала. А Ольховский?

– Этот полностью уверен, что у тебя не все дома. Шибко ему увольняться не хочется.

– Ага. Будет все валить на меня, а подчиненные подхватят…

– Пожалуй.

– Ты пистолет принес?

– Да. Но тебе надо переодеться. Одежда должна быть свободной.

– Чтобы пистолет не заметили?

– И не только. Одежда не должна сковывать движения.

– Хорошо, я переоденусь.

– Надо еще второй этаж проверить. Сходим?

– А как же. Прямо сейчас и пойдем.

– Нет, подожди. Ты хорошо помнишь, что с этим пистолетом делать?

– Хорошо, – вымученно улыбнулась я. – Стрелять в воздух или в потолок…

– Как только преступник войдет в твой дом. Наша цель – выяснить, кто он, остальное дело правоохранительных органов. Ты всего лишь должна подать сигнал. Поняла? Стреляй в преступника при крайней необходимости. Он нам живой, гад, нужен.

– Ох и открутит мне Туполев голову! – вздохнула я. – Такая кутерьма начнется…

– Не открутит, – сурово произнес заслуженный сыщик. – Я не позволю.

– А где ты будешь?

– Неподалеку. С напарником. У него моторная лодка с тентом, мы вечерком на веслах в камыши подгребем и, как только ты подашь сигнал, включим сирену. Надеюсь, под ее вой ему тебя душить несподручно будет.

– Не забудь, что у нас собаки тут по ночам бегают.

– Я спреем антидог запасся, – сказал мой предусмотрительный друг.

Спасибо, Андрей, – прочувствованно всхлипнула я. – Я потом к вам в агентство заеду, договор на охрану оформлю, чтоб все чин по чину.

– Господи, Софья, о чем ты только думаешь?!

… В гостиную я вернулась несколько присмиревшая и пьяно-нудная:

– Андрей, я больше не могу… против меня ополчился весь мир… Даже ты, даже ты – Брут! – продался конкурентам… Вы ждете, что я сойду с ума? Не дождетесь!! Я вам еще устрою! – И снова на нытье: – Андре-е-ей, ну почему все против меня? А? Вам надоела Соня? Вы хотите, чтоб я ушла? Или… или, может быть… камень на шею и в воду?

– Что ты несешь?! – возмущался Андрей.

– Да пошел ты… – пьяно отпихивалась я, – мне все осточертело… Устала я! Понял?! Ус-та-ла! На одних таблетках держусь…

Встала в центре гостиной, приложилась к горлышку почти опустевшей коньячной бутылки и попыталась сделать глоток. Подскочивший сыщик выхватил бутыль из моих рук, и я нетрезво и огорченно проскулила:

– Ну вот… облил всю… Теперь переодеваться надо… – Повернулась спиной к гостю и потопала к лестнице. – Сиди здесь. Я быстро.

Андрей, как приклеенный, потащился вслед за мной.

– Ты куда? – буркнула я. – Подсматривать?

– Ты точно не в себе. Я могу пройти в твою библиотеку?! Что-нибудь почитать себе выбрать?

– Да ради бога. Кстати, в спальне на моей тумбе одна интересная книженция лежит… или не в спальне? В общем, лежит где-то… Такая, в белой обложке с черными крыльями… Походи посмотри, может, найдешь.

– Найду, – буркнул Андрей и свернул к двери в мою спальню.

Я же, стараясь создавать побольше шума, копалась в гардеробной, выбирая наряд свободный и не сковывающий движений.

Сыщик тем временем бродил по дому и незаметно шпиговал его своей аппаратурой.

Книгу он все-таки выбрал. Что-то из запасов Туполева по связке бизнес – психология.

Я нацепила на себя широченные трикотажные штаны, безразмерную футболку, но, проходя мимо сыщика, копавшегося уже в спальне мужа, услышала за спиной гневный шепот: «Ремень, Софья, ремень! В карман ствол не пихают!»

Пришлось бежать обратно и менять трикотажные штаны галифе на тонкие джинсы с удобным поясом.

Как все-таки приятно работать с профессионалом! Всегда это себе говорила. Я никогда раньше не выхватывала из складок одежды пистолетов и о том, что ствол может запутаться в безразмерном кармане, даже не подумала. Но Андрюша предусмотрел все: «столкнувшись» со мной на лестнице, он ловко засунул пистолет за пояс моих штанов и снова шепнул: «Помни о предохранителе».

Пистолет я позже, изображая почесывание, переместила на живот и сразу почувствовала себя куда как уверенно. В камышах засядут бравые сыщики с пистолетами и удочками, дом Андрюша нашпиговал микрофонами, теперь, даже если негодяй проберется в дом незаметно для меня – не зря же этот гад свои микрофоны везде навтыкал, теперь он точно будет знать, где я нахожусь, – его приход засечет аппаратура Андрея.

Мне же останется изображать из себя крупную (нетрезвую) наживку и по возможности не столкнуться с ним нос к носу. А лучше вообще спрятаться где-нибудь и ждать появления неприятеля из засады с сигнальным (но боевым) пистолетом в руках.

И стрелять я буду при первом намеке на опасность. Причем не важно куда: в потолок, в окно или в белый свет. Главное – в голову не попасть. Враг нам живой нужен. Его надо только определить, а уж Андрюша и генерал Артемьевич его на все дела раскрутят. Прошлые и нынешние. Не выкрутится. В глаза Назара Савельевича глянет разок и сразу поймет – в камере СИЗО ему спокойней, чем на воле будет.

Повеселевшая и малость успокоенная, я тем не менее не забывала о деле. Моталась в широком кожаном кресле, как карандаш в стакане, и ныла о тяжелой бабской доле:

– Андрюш, ну почему все так… Ну почему все против меня… Я так устала жить… бороться… Пожалей меня, а?

– Сонь, тебя жалеть – только портить. Ты вот что, заканчивай с выпивкой и ложись спать.

– Посиди со мной… у меня коньяк хороший…

– Соня! – прикрикнул Андрей. – Кончай нытье!

– Ладно, – сдалась я, – кончаю. Пошли, я тебя немножко по улице провожу и…

– И сразу спать! Нечего тебе в таком виде по гостям шляться!

– Спать так спать, – со вздохом согласилась я. Вылезла из кресла и пошла на выход.

Отойдя на пару метров от дома, сыщик бросил косой взгляд по сторонам и вложил в мою ладонь крошечную бежевую горошину:

– Вставь в ухо. Это микрофон. Ты всегда будешь меня слышать.

– А ты меня?

– Я услышу тебя через установленную аппаратуру. Камеры я разместил на втором этаже в твоей, то есть общей, спальне и коридоре возле гардеробной, оттуда угол обзора хороший, весь второй этаж берет. Третья камера в гостиной берет входную дверь и половину комнаты, где стоит телевизор. Ложись перед ним на диван и старайся пореже выходить из поля зрения. Гостиная под наблюдением, так что я не стал рисковать и установил только одну свою камеру. Поняла?

– Угу. Торчать на диване перед телевизором. А где еще этот гад свою аппаратуру понатыкал?

– В гостиной, как я говорил раньше, в твоей спальне и в кабинете Назара.

– В кабинете? Что ему там понадобилось?

– А я знаю? – пожал плечами сыщик. – Но что-то в том помещении установлено. Точно. Так что будь осторожна, и вот что. – Андрей встал напротив меня, тряхнул за локоть и, пристально глядя в глаза, произнес: – А может, передумаешь? Уедешь со мной, пока не поздно?