Банальная история, или Измена.ru Демидова Светлана

Глава 9

ВЕРА

Вера никак не могла понять, что с ней происходит. Она почему-то теперь могла думать только об одном Саше Забелине. Даже дочери отошли на второй план. После того случая с Кудеяровым Вера больше не общалась с Милой. Дочь тоже не звонила ей. Вера понимала, что выгнать Борю Милка не в состоянии, а потому, скорее всего, простила. Кудеяров наверняка наплел ей с три короба о спятившей матери-климактеричке. Так, кажется, общество именует женщин на подходе к пятидесяти. Вера решила переждать. Просто переждать и ничего не предпринимать. Ей и не хотелось ничего предпринимать. Пусть сама Милка и предпринимает! Вера хотела к Саше. Она постоянно думала о нем. Она была рада, что Таська отдыхала с Соболевым на Ибице, и думать о ней пока было не нужно. С Андреем дело обстояло несколько хуже. Вера при нем, что называется, с трудом держала лицо. Хорошо, что муж просто горел на работе и последнее время при ходил домой очень поздно, усталый и осунувшийся. Он говорил, что сейчас, в период экономического кризиса, глупо отказываться от дел, которые сами плывут в руки, поскольку совершенно неизвестно, что будет дальше. Андрей падал на мягкий диванчик в кухне, с трудом запихивал в себя ужин и, дежурно ткнув носом Веру в шею, говорил такое же дежурное: «Прости, Верунь, сил нет» – и удалялся в спальню. Вера была счастлива, что исполнять супружеские обязанности ей не приходилось.

Они встречались с Сашей почти каждый его выходной. Вера ехала через весь город с двумя пересадками или брала такси, чтобы сразу в коридоре упасть в объятия Забелина. Каждый раз они целовались долго и неистово, будто в последний раз и будто никогда больше никакой другой раз им уже не выпадет. Потом сдирали с себя одежду и падали на заранее застеленный чистым бельем диван, сплетаясь телами и прижимаясь друг к другу так, что делалось больно и сладко одновременно. Вера, которая никогда ранее не проявляла инициативы в интимных отношениях и лишь царственно принимала ласки мужа, поймала себя на том, что ей доставляет удовольствие гладить и целовать Сашину кожу, которая так удивительно терпко пахла. При этом женщина пыталась вспомнить запах своего мужа и не могла. Она даже дома чувствовала на своей коже запах Саши. Как бы Вера ни старалась смыть его с себя, чтобы Андрей ничего не заподозрил, ей это не удавалось. Во всяком случае, ей так казалась. Она была испугана этим и одновременно довольна. Вера подносила к носу собственную руку и с наслаждением вдыхала запах, который снова и снова мысленно возвращал ее к свиданию.

Бывший одноклассник Саша Забелин разбудил в Вере такую чувственность, наличие которой она в себе даже не подозревала. Она была уверена, что счастлива в браке и что их интимные отношения с мужем безукоризненно гармоничны. Теперь выходило, что она почти ничего не знала о том, чего может желать женщина в сексе, от чего может быть безумно счастлива.

Вера долго ломала голову над тем, почему ей, сорокапятилетней тетке, уважаемому преподавателю питерского университета, вдруг так снесло крышу на почве интима с Забелиным, пока однажды не поняла, что просто любит его. Да, она, Вера Максимова, презрительно отвергшая Сашу в юности, полюбила его, уже немолодого, седого и по-прежнему не слишком привлекательного, так сильно, что удивлялась сама. Получалось, что она раньше даже не подозревала, что такое любовь. И своего Андрея она, оказывается, вовсе не любила, а все двадцать пять лет только принимала его жаркое чувство. Вере было с мужем спокойно, она была за ним как за той самой знаменитой каменной стеной. Им было о чем поговорить друг с другом, у них были общие интересы, общие друзья, они вместе вырастили двух любимых дочерей и до сих пор вместе переживали все их удачи и горести. Но общей любви у них, оказывается, не было. Была только любовь Андрея и Верино согласие с нею.

Андрей был братом одной из институтских подруг Веры. Она и познакомилась с ним, когда однажды пришла к той на день рождения. Андрей сразу уселся за стол рядом с Верой и весь вечер не отходил от нее ни на шаг. Разумеется, пошел провожать домой и пригласил на следующий день в кино. Вера согласилась. Да и чего было не соглашаться? Молодой человек был высок, хорош собой и явно не глуп. Учился на юрфаке и собирался стать адвокатом. Все кругом в один голос твердили, что Вера и Андрей – прекрасная пара и что Вера много потеряет, если не примет ухаживания такого перспективного парня. И она приняла. И целовалась с ним с удовольствием, и даже находила определенное удовлетворение в семейном сексе. Теперь же выяснилось, что все двадцать пять лет совместной жизни она даже не подозревала, что не любит его. И как теперь со всем этим быть, Вера не знала.

Она больше не чувствовала себя ни грязной, ни грешной. Она любила в первый раз в жизни и была счастлива этим. Конечно, ее мучило и давило чувство вины перед Андреем, который работал на износ и даже не подозревал, чем в его отсутствие занимается жена. Разумеется, Вера надеялась, что он никогда и не узнает об этом. Да, она полюбила другого, но даже ради этой любви она ни за что не станет рушить свой дом. Она не сможет нанести Андрею такую глубокую рану. Ее муж никогда не должен почувствовать себя рогоносцем. Рогоносцем? Что за странное слово? Почему непременно рогоносцем? Что еще за рога? Она, Вера, не хочет мужу ничего плохого. Она по-прежнему уважает его, он для нее самый близкий и дорогой человек. Просто так получилось, что она полюбила другого… Это никак не умаляет нужности в ее жизни и Андрея тоже. В общем-то она ведь и его любит… только по-другому… по-родственному, что ли… Возможно, это вариант нормы – любить двоих мужчин сразу. По-разному, но любить!

Когда однажды случилось так, что совпали выходные Забелина и Андрея, который все же решил позволить себе небольшой перерыв в страшной запарке, Вера всеми правдами и неправдами умудрилась заехать к Саше пусть всего лишь на час. И оттого, что отпущены им были всего лишь жалкие, быстротекущие шестьдесят минут, поцелуи и объятия были страстнее и крепче, чем обычно. Вера ехала от Забелина домой совершенно ошалевшая от любви и в состоянии животного ужаса оттого, что эта самая любовь к другому должна была быть прописана на ее лбу огненными буквами. Ее губы горели от Сашиных поцелуев, а тело томилось неудовлетворенностью. Слишком скоро истек этот час.

Андрей ничего особенного в жене не заметил и даже не спросил, где она была. Как только Вера явилась домой, он повез ее на дачу к друзьям. Вера изо всех сил изображала веселье, но думала только о том, насколько все это ей не нужно: эти друзья, купание в озере, шашлыки, вино, баня… Ей нужен был один только Саша… Но после бани Вере пришлось предаваться законному интиму с мужем, который, заработавшись, так истосковался по ее телу, что мучил ее своей любовью чуть ли не два часа кряду. Именно в этот вечер Вера поняла, как жестоко ошибалась на предмет того, что может любить двоих мужчин одновременно. Она не могла. Ей хотелось выть, когда Андрей обнимал и целовал ее. Ей были неприятны его ласки. Оказалось, что она в состоянии любить только Сашу. Ей не нужен другой мужчина. Ей не нужен собственный муж. Это открытие показалось Вере страшным. Она не знала, что следующие открытия будут куда страшнее.

После дачного загула Андрей снова с головой ушел в работу, и Вера опять могла беспрепятственно встречаться с Забелиным. В ответ на его признание она тоже сказала Саше о своем чувстве и теперь очень часто говорила ему сладкое слово «люблю». Оно выпевалось очень естественно, потому что было правдиво и являлось сутью нынешнего Вериного существования. Когда она произносила это, казалось бы, весьма обыкновенное сочетание звуков, ей хотелось плакать и смеяться разом. В душе рождалось странное чувство все в себе растворяющей нежности, сладостной боли и мучительной истомы. Она ощущала себя и рабски покорной, и одновременно безраздельно властвующей над этим мужчиной. Она могла все и не могла ничего…

Вера пыталась вспомнить, признавалась ли когда-нибудь в любви мужу, но сделать этого так и не смогла. Видимо, не признавалась, а Андрей никогда не спрашивал, любит ли она его. Ему было достаточно того, что он любил ее сам. Вера же, обнимая Сашу, шептала ему на ухо ту любовную белиберду, которую от сотворения мира твердили женщины своим возлюбленным. Высокообразованной доцентше питерского университета почему-то приходили на ум только самые обыкновенные сравнения. Она называла Сашу милым, дорогим, драгоценным, ненаглядным и родным. И эти слова казались ей самыми важными, единственно правильными и наполненными особым сакральным смыслом.

Вера пыталась разобраться, почему вдруг так сильно полюбила своего бывшего одноклассника, и даже смогла все разложить по полочкам.

С одной стороны, конечно, можно было посчитать происшедшее любовью с первого взгляда, если пренебречь не одной сотней взглядов детских. Вера навсегда запомнила тот мягкий толчок в грудь, когда она увидела Забелина, стоявшего у фонтана с розой в руках. Маленькую рубиновую капельку, которая выступила в том месте, где в кожу вонзился шип, она тоже никогда не забудет.

С другой стороны, произошло роковое стечение обстоятельств. Первое обстоятельство – это встреча с Серебровским, который также был влюблен в нее в детстве, но вместо того, чтобы восхититься ею нынешней и порадоваться ее успешности, хотел лишь по полной программе поквитаться с ней за собственное давнее унижение. Вера иногда пыталась представить, что произошло бы в номере гостиницы, который предусмотрительно, но напрасно снял Серебровский. Наверняка он насиловал бы ее с какой-нибудь изощренной жестокостью, чтобы наконец взять над ней верх и потом всю оставшуюся жизнь лелеять в мыслях эту свою победу над когда-то неприступной Максимовой.

На фоне Серебровского Саша Забелин выглядел очень трогательно. Он не собирался ей мстить. Он только благодарил за то, что она подарила ему любовь в детстве, с памятью о которой он прожил всю жизнь. Несмотря на свою влюбленность, Вера трезво смотрела на происходящее. Конечно, Саша не жил и не питался все эти годы памятью о ней, как романтический герой сентиментального романа, но то, что в его жизни другой любви так и не случилось, было однозначно. Он не знал элементарных вещей, в частности – не умел толком целоваться. Оно и понятно. Целуют любимых, а для всех других достаточно «спортивного» секса.

Постепенно Забелин рассказал Вере всю свою жизнь. Она была так же нелепа и нескладна, как Сашина фигура. Один из самых умных и талантливых парней их 10-го «Б», Александр Забелин после окончания института был распределен в НИИ, направление деятельности которого, похоже, так толком не уяснил до сих пор. Естественно, что во время перестройки этот непонятного назначения институт приказал долго жить одним из самых первых, и начались многолетние мытарства Забелина в поисках сначала приличного места работы, а потом – просто заработка. Чем он только не занимался, чтобы хоть как-то поддерживать собственное существование: работал и дворником, и санитаром в больнице, распространял бесплатные газеты и рекламные листовки. Потом, как и многие другие лишившиеся работы, челночил в Польшу, Финляндию и Турцию, продавая в России шмотки, бытовые приборы и кое-какие продукты. Получалось все это у него плохо, он вечно проторговывался. Вместо прибыли лишь росли долги. Когда он уже совсем отчаялся, практически голодал и чуть не потерял квартиру, в его жизни случилась Кира. Она тогда работала на рынке, расположенном почти напротив Сашиного дома, продавая кондитерские изделия, крупы, макароны и растительное масло. Забелин покупал у нее самые дешевые темные рожки, чем в конце концов вызвал к себе интерес. Как-то разговорившись с ним, эта женщина предложила ему партнерство. Ей нужен был в помощь мужчина, способный ворочать тяжелые коробки с продуктами. Поскольку другой работы в то время у Саши не было, он согласился и много лет проработал на рынке, пока та же Кира не нашла ему место в магазине «Эверест».

Вера с трудом могла представить интеллектуала Сашу продавцом макарон и растительного масла. Само слово «рынок» настолько не вязалось с ее представлением о Забелине, что у нее в горле сам собой образовывался вязкий ком, перекрывающий дыхание. Она представляла Сашу с сизым лицом и смерзшимися губами, когда он стоял на морозе в открытой палатке рынка, и ей хотелось плакать. Его тонкие пальцы должны были нажимать на кнопки каких-нибудь уникальных приборов, а вовсе не отсчитывать сдачу и прятать замаслившиеся, затертые купюры в толстый кошелек, привязанный у пояса. Острая, разрывающая душу жалость, которую она испытывала к Саше во время рассказов о неудавшейся жизни, возможно, и переродила симпатию, возникшую при первой же встрече, в любовь к нему, несостоявшемуся, неустроенному, живущему в неуютной холостяцкой квартире. Вера была благодарна этой неизвестной ей Кире за то, что она не дала Саше погибнуть, опуститься или спиться от навалившихся неудач. Именно поэтому Вера сразу согласилась с продолжением существования в жизни Забелина этой Киры. Она ведь, по сути, сохранила для нее Сашу. То, что он испытывает к этой женщине лишь благодарность, было так же очевидно, как и то, что любит он только ее, Веру, которую помнил всю жизнь. Взгляд Саши излучал такую любовь, на которую невозможно было не откликнуться. Андрей тоже любил жену, но с многозначительными взглядами давно было покончено. Какие могут быть взгляды у заслуженных супругов? Оказалось, что Вере нужен такой влюбленный, восхищенный взгляд как воздух. Она чувствовала себя снова молодой и желанной. У нее с Сашей был не дежурный супружеский секс, а яркая, неистовая любовь. И не только плотская. Забелин, несмотря на техническое образование, по сути своей был гуманитарием, и им было о чем поговорить с Верой. Они постепенно срастались друг с другом и душами.

Кроме того, Вера устала жить для других: для Таськи, Милки, Андрея, для своих студентов, которых всегда любила почти материнской любовью. Она честно и преданно исполняла обязанности жены и матери целых двадцать пять лет. Ей захотелось пожить для себя. И как же замечательна была эта жизнь для себя! Забелин не скупился на цветы и угощения. Он устраивал царский обед или ужин, исходя из того, в какое время могла прийти к нему Вера. Конечно, цветы всегда так и оставались стоять в его вазе, поскольку Вера не могла их взять с собой, но она видела, что к каждой встрече он покупал новый букет, еще красивее и шикарнее предыдущего. В постели Саша старался изо всех сил, чтобы доставить удовольствие Вере. И она не лежала перед ним холодной Снежной королевой. Она тоже делала для него все, что только могла. Ей хотелось, чтобы он был счастлив с нею, и удивлялась этому своему желанию. Оно было для нее новым и щемяще важным. Вера никогда не задумывалась над тем, что испытывает в постели с ней муж, не нужны ли ему какие-то дополнительные ее ласки. Для Саши она готова была на все. Она полезла в Интернет, где принялась читать Камасутру. Она заходила на сайты, где шел разговор о любви и сексе. Она читала материалы, которые раньше показались бы ей патологическим бредом извращенцев, и брала на вооружение все, что может помочь сделать Сашу счастливым в постели с ней.

И они действительно были счастливы друг с другом.

– Я никогда не встречал такой женщины, как ты… – шептал ей Забелин, изнемогший от любви.

– А я никогда в жизни не ласкала мужчину так, как тебя, – говорила ему Вера и торила на его теле новую дорожку из коротких жалящих поцелуев. Она гладила его кожу руками и была счастлива той первобытной любовью, за которую Адама с Евой изгнали из рая. У Веры с Забелиным был свой маленький земной рай в пределах его холостяцкой квартиры.

Глава 10

ЗАБЕЛИН

Александр Забелин впервые в жизни был счастлив. Конечно, не абсолютно, ибо любимая женщина была все же чужой женой. Но он очень любил ее. При встречах с Верой он мог быть наконец самим собой. Ему не надо было притворяться и изображать любовь, как с другими особами женского пола, когда ее, этой любви, не было и в помине. Конечно, Кира была мудрой женщиной. Она почти никогда не требовала от него того, чего он не мог ей дать. Безусловно, ей не может нравиться его связь с Верой, но даже ее она переносит мужественно и, можно сказать, героически. Понятно, она ждет, что он перебесится, как уже не раз бывало, и все у них потечет своим чередом. Саша не был уверен, что когда-нибудь сможет теперь жить без Веры, слишком красивой, чтобы отказаться от нее в пользу все той же Киры. Она была умна, чем очень интересна ему. А еще откровенно эротична и ничего не стеснялась в постели. С того времени, как Кира помогла ему найти Веру в Интернете, Забелин только и делал, что мечтал об этой женщине, но темперамент и страсть Веры превзошли все его ожидания.

Вера не просто предавалась сексу с ним. Она беспрестанно повторяла, что любит его. Саша и без любовных признаний чувствовал, что Вера, та самая Вера, казавшаяся когда-то недоступной богиней, вдруг за что-то по-настоящему полюбила его. Забелин пытался с этим разобраться. Женщин в его жизни было достаточно, но он еще не сталкивался с тем, чтобы его любили так неистово. Он не мог понять, хорошо это или плохо. С одной стороны, хорошо. Не этого ли он и хотел? С другой стороны, такая любовь накладывала на него обязательства, которых он никогда не имел ни перед одной из женщин, включая Киру. И это ощущение некоторого дискомфорта сидело в нем назойливой занозой. Но одновременно с этой занозой в нем жило постоянное желание видеть Веру. Вот и сейчас он находился в состоянии ожидания. Его любимая женщина несколько запаздывала, очевидно, застряла где-нибудь в дорожной пробке. Он томился и слонялся по квартире как неприкаянный. Ему перекрывало дыхание, когда он думал о том, что вот сейчас войдет Вера и они, сорокапятилетние, начнут целоваться прямо в коридоре, как юная, впервые полюбившая пара.

Когда наконец дождался, все произошло так, как он и хотел. Он заключил Веру в объятия прямо возле дверей, и они целовались и целовались, изнемогая от желания и не в силах оторваться друг от друга даже для того, чтобы улечься в постель.

Когда наконец они утолили первую страсть уже в постели, Саша, обняв Веру и прижав к себе, сказал:

– Знаешь, я часто задумывался над тем, для чего живу так нудно, бессмысленно и никчемно. И только теперь наконец понял, что мучился именно ради этой новой встречи с тобой. Ты ведь всегда жила в моем сердце, и никакая другая женщина не могла вытеснить твой образ. – Он усмехнулся и продолжил: – Звучит, конечно, как-то претенциозно, излишне пафосно, но… но я правду говорю, Верочка…

Вера тихо засмеялась, поцеловала его в ямочку между ключицами и спросила:

– А я для чего жила, с твоей точки зрения? Я ведь никогда не вспоминала тебя и не мечтала о встрече.

– А ты… ты жила в ожидании ее… но не осознавала этого…

– Возможно… – очень серьезно отозвалась Вера и посмотрела на Забелина таким взглядом, от которого у него заныло сердце.

Саша не видел такого взгляда ни у одной женщины, которая когда-либо была с ним в постели. Он смотрел на Веру, пытаясь разгадать смысл этого взгляда. В нем было что-то пугающее. Конечно, прежде всего он выражал безусловную любовь. Это только радовало бы, если бы Верино чувство не было таким отчаянным и безграничным. Забелину казалось, что он не соответствует тем надеждам, которые, возможно, возлагает на него эта прекрасная женщина, лежащая рядом. Что он может предложить ей, кроме своей постели по выходным? Да ничего! Он жалкий неустроенный неудачник, у которого за душой только одно и есть – эта крохотная и неудобная квартирка на окраине Питера. Он, Александр Забелин, не сможет содержать Веру на том уровне, к которому она привыкла. Серьги в ее ушах наверняка стоят не менее двух его зарплат. О цене колец, которыми унизаны ее пальцы, даже не стоит и задумываться.

Но не только Верина привычка к комфорту и дорогим вещам беспокоила Забелина. Он вдруг подумал, что ему хотелось бы, чтобы эта долгожданная женщина все же любила его поменьше, чтобы выражала свою любовь менее бурно. Его никто и никогда не любил так страстно, и привычки к этому у него не было. Он терялся, смущался, боялся не дотянуться своим чувством до уровня любви к нему Веры. Конечно же он любил ее тоже. Он вообще никого и никогда не любил, кроме нее, но безрассудности ее чувства начал побаиваться.

– Ты любишь меня? – зачем-то спросил он Веру однажды, хотя нисколько не сомневался в ответе. Но он рассчитывал, что она ответит ему: «Да!» Вера же, одарив его еще одним глубоким взглядом, сказала:

– Я не могу без тебя жить…

– Но ведь как-то надо… – в смущении отозвался он, чтобы ответить ей хоть что-то.

– Я и живу… – После этих слов Вера приникла к его губам, и Саше не оставалось ничего другого, как только откликнуться на ее поцелуй и надолго забыть о мучительных раздумьях.

Они еще не успели оторваться друг от друга, когда подал голос мобильник Забелина. Продолжая обнимать Веру одной рукой, Саша взял со стола трубку. Звонила Кира. Видимо, голос у него был еще полон неги и интимной истомы, потому что Кира вдруг мгновенно сориентировалась и крикнула в трубку:

– Ты с ней, да?! С этой своей Верой?!

Испугавшись, что Кирины вопли слышны на весь дом, Саша несколько отстранился от Веры, бросил на нее испуганный взгляд и очень фальшиво сказал в трубку:

– Нет.

Верины глаза при этом разгорелись огнем. Она явно слышала вопросы Киры.

– Ты все врешь! – продолжала кричать Кира. – Ты с ней! С ней! А потому даже не вздумай ко мне приближаться! И номер моего телефона забудь, потому что я выбрасываю его в урну.

После это связь с Кирой оборвалась. Саша боялся поднять на Веру глаза. Когда все же вынужден был посмотреть на нее, увидел совершенно новый взгляд, значения которого не понял.

– Звонила твоя подруга, – констатировала Вера. – И ты от меня открестился, да?

– А ты хотела бы, чтобы я сказал ей правду? – довольно зло ответил ей Забелин.

– Если ты любишь меня, а не ее, то почему бы и не сказать ей наконец правду?

Саша не вслушивался в то, что говорила ему Вера, потому что в этот момент очень живо представил, как Кира выбрасывает в урну телефон, который он же ей и подарил, и навсегда отказывает ему от своего дома. Это неожиданно и очень серьезно его огорчило.

– Она и так все поняла и не хочет больше меня знать, – сказал он Вере.

– У тебя страшная тоска в голосе… – в очередной раз констатировала она. – Ты же утверждал, что не любишь ее…

– И что?

– Ну… мне кажется, ты должен бы радоваться, что она самоустранилась и тебе не надо с ней объясняться…

Вера говорила так, что в ее предложениях остро чувствовалась незаконченность, эдакое многоточие. Саша должен был бы подхватить Верин тон и твердо ответить, что он именно так и делает, то есть радуется. Но он не радовался. Он вдруг представил, что остался без Киры, без ее дома, где он отдыхал и душой и телом, с одной неистовой Вериной любовью, и огорчился этому так, что скрыть огорчения не смог.

– То есть на самом деле ты, оказывается, не можешь жить без этой женщины? – довольно спокойно спросила Вера, надевая через голову платье. Забелин и не заметил, когда она успела натянуть белье.

– Это не я без нее не могу, а она без меня не может, – ответил он так же фальшиво, как говорил по телефону с Кирой. – Она все равно потом сама прибежит…

– Но тебе хотелось бы, чтобы она прибежала побыстрее, не так ли?

– Да. – Саша решил быть честным. – Я хотел бы сохранить статус-кво, существующий между всеми нами до этого ее звонка.

– То есть тебя устраивает наличие двух женщин для разных целей? – Задав этот вопрос, Вера посмотрела на Забелина неожиданно жестко.

– Не передергивай. Я не говорил этого. Просто… у тебя есть семья, муж, дети… А у меня всегда… то есть… уже довольно продолжительное время… была Кира… Нам с тобой, Вера, хорошо вдвоем, но мы никогда не сможем соединиться, а потому лучше всего оставить все так, как есть. Не находишь?

– То есть для тебя нормально – существовать в сплошной лжи?!

– Да пойми ты, что эта ложь во спасение! Вынужденная! Мы с тобой не в фильме про любовь, в котором все зависит от воли режиссера, а в реальной жизни, где каждый из нас может режиссировать происходящее в соответствии со своими желаниями и вопреки желаниям остальных персонажей!

– Красиво говоришь! – Вера усмехнулась, схватила сумочку со стула и, резко бросив Забелину: – Прощай! – выбежала из его квар тиры.

Саша хотел было ее догнать, но вовремя сообразил, что абсолютно раздет. Он быстро натянул трусы и тренировочные брюки. Уже просунув голову в ворот футболки, вдруг остановился. Смятая футболка легла на его плечи, будто белый клоунский воротник. А что он, Саша, скажет Вере, когда догонит? Ничего утешительного сказать он ей не мог. Он действительно очень огорчен разговором с Кирой. Да, он не хочет ее терять. Ему хорошо было с ней целых десять лет. А с Верой, как ни крути, ему очень трудно. Они слишком разные люди, из разных социальных слоев, у них слишком мало общего. Одна любовь… А любовь ли? Может быть, ему просто захотелось поймать ту бабочку, которая никак не давалась в руки? И, наконец поймав, он так смял ее яркие крылышки, что с них осыпалась пыльца и они здорово полиняли… Может быть, и хорошо, что Вера ушла сама? То, что она говорила про Киру, можно теперь применить к ней. Ушла сама, а потому не надо с ней и объясняться. Цинично? Ну и что? Чего церемониться с самим-то собой?

Забелин содрал с себя не надетую в рукава футболку и попробовал позвонить Кире. Она не откликалась. Возможно, в самом деле выбросила телефон. Что ж, есть и другие способы связи… Саша включил компьютер и, когда тот загрузился, зашел на сайт «Школьные товарищи». Сейчас он напишет сообщение Кире и попросит ее не валять дурака. Десять лет знакомства из песни не выкинешь. Глупо все обрывать вот так – одним махом!

А что же Вера? А что Вера? А неизвестно, что с этой Верой теперь делать!

С Кирой Забелину удалось помириться в этот же вечер все на том же сайте «Школьные товарищи». Ему даже не пришлось слишком долго оправдываться. У него создалось такое впечатление, что Кира сама уже пожалела о тех словах, что прокричала ему в трубку, и ждала примирения, а потому и «висела» на сайте. Телефон она действительно выбросила, и Саша пообещал купить ей новый, еще лучше прежнего. О Вере он старался не думать. В таком состоянии бездумья и удовлетворения от перемирия с Кирой Саша продержался ровно два дня. На третий день его сразила такая дикая тоска по Вере, что за целую рабочую смену он не смог сделать ни одной продажи в своем «Эвересте». Он понял, что в мире человеческих чувств вовсе не все так просто, как ему казалось. Да, он хотел оставить рядом с собой Киру и все сделал для этого. Но теперь оказалось, что он не может жить без Веры. Что за чертовщина такая? Может быть, он любит обеих женщин?

Забелин думал долго, прикидывал так и этак. Но с какой бы стороны он ни подходил к этому вопросу, выходило всегда одно и то же: с Кирой ему удобно и комфортно, но любит он одну только Веру. Ее отсутствие воспринималось им как самая фатальная потеря в жизни. Как исправить положение, он не знал. Скорее всего, оно вообще неисправимо.

Глава 11

КИРА

Кира с удивлением прочитала сообщение, которое на ее страницу сайта «Школьные товарищи» прислала Вера Максимова-Соколова. Она писала в нем, что знает об их размолвке с Забелиным и просит ее, Киру, не покидать Сашу. Да, прямо с таким вот пафосом и написала: не покидайте, мол. Дескать, она, Вера, устраняется из их жизни, а потому все у них снова наладится, если Кира найдет в себе силы простить мужчину, который всего-навсего оступился. У кого ошибок не бывает!

Кира усмехнулась и перечитала сообщение еще раз. Потом закусила губу, жалобно всхлипнула и прочитала снова. С одной стороны, эта странная Вера опоздала со своим письмом, потому что они с Сашей помирились в тот же вечер. С другой стороны, письмо пришло очень вовремя, поскольку Кира уже совсем хотела отпустить его к Вере. Она видела, как мучается Забелин, с какой тоской в глазах сидит перед телевизором в ее квартире, смотря все передачи подряд, начиная с новостей и заканчивая «Школой молодых мам», как всячески пытается избежать интима с ней. Это было невыносимо. Это было унизительно. И вот теперь вдруг это письмо… Если принять его всерьез и посчитать, что Вера сделала именно так, как написала, то теперь на Сашины мучения можно посмотреть совсем с другой стороны. Помучается он, помучается да и забудет свою первую любовь, никуда не денется. Сколько он встречался с ней? Месяц, не больше! А что такое какой-то месяц по сравнению с тем десятилетием, что он провел с ней, Кирой! Надо только изо всех сил поднапрячься, чтобы Саша забыл эту Веру поскорее. Что для этого нужно сделать? Во-первых, стоит еще чаще приглашать его в гости. И не разрешать ему с безумными глазами пялиться в телевизор, а, как и раньше, занимать каким-нибудь настоящим мужским делом. В платяном шкафу очень кстати начала выпадать из пазов полка… Пусть-ка ею и займется! Работа очень отвлекает от тоски. Потом надо будет попросить его укрепить карниз на кухне, а то он, того и гляди, свалится кому-нибудь на голову.

Далее она, Кира, планирует купить новую электрическую плиту, а потому пусть Забелин потрудится, выкорчевывая из пола намертво вросшую в него старую, газовую. Здорово попотеть придется, что тоже несколько отвлечет его от тяжких дум. А потом, к счастью, пойдет целая череда дней рождения Кириных подруг. На их празднования они конечно же пойдут вместе с Сашей. Она заново покрасит волосы в золотистый цвет, обязательно купит какой-нибудь новый костюм, что непременно понравится Забелину. А он на этих празднествах поест от души, выпьет, расслабится и, возможно, вспомнит, что им всегда было неплохо вместе в постели. Так, глядишь, и изгладятся из его души и сердца воспоминания о бывшей однокласснице. Ну а если учесть, что он с ней даже уже и переспал, то есть осуществил давнишнюю свою мечту, то больше и сожалеть об этой Вере не придется.

Обдумав таким образом стратегический план, Кира решила не отвечать Вере. Много чести. Спасибо, что прочитала, а не удалила ее сообщение одним кликом мышки. Пожалуй, стоит закрыть свою страницу от этой доцентши. Чтобы больше ничего не писала.

Вместо того чтобы оторваться от компьютера и заняться наконец ужином, Кира продолжала так же тупо смотреть на экран монитора, как вчера Забелин таращился на экран телевизора. Она вдруг отчетливо поняла, что ее план не стоит выеденного яйца. Первая его часть – уж точно. Саша не был тем мужчиной, у которого все спорилось и горело в руках. Вряд ли он придет в восторг оттого, что ему надо будет чинить полку и прибивать карниз. В отношении его нужно предпринять что-то категорически другое… Но что именно? А может быть, ей, Кире, стоит сходить на Смоленское кладбище к часовне Ксении Петербургской? Говорят, если попросишь Ксению: «Сделай как сама знаешь», она непременно поможет тому, на чьей стороне правда. А на чьей эта правда стороне, если не на Кириной? Может быть, питерская блаженная сможет как-то устранить разлучницу. Нет! Кира вовсе не хочет ей зла! Пусть Ксения просто вернет Веру в собственную семью. Благое дело. Ну а дни рождения подруг вполне подходят для Забелина в качестве отвлекающего средства.

– Саша! В чем дело? – Кира почти кричала в трубку нового стильного мобильника, который Забелин купил ей, как и обещал. – Нам через полчаса надо быть у Наташки, а еще нет ни подарка, ни цветов! Куда ты подевался?

– У какой еще Наташки? – спросил Забелин точно таким же севшим голосом, каким говорил, когда Кира, считай, застукала его с Верой.

У нее сразу подкосились колени, и она плюхнулась на кухонную табуретку, которая, к счастью, оказалась рядом. Значит, врала доцентша… Саша с ней все-таки встречается… И не просто встречается… Она, Кира, точно знает, в какие минуты тембр его голоса меняется именно так. Женщина страшным усилием воли подавила в себе рыдания и довольно спокойно напомнила ему:

– К Никитиной! Ты забыл, что обещал пойти сегодня со мной на день ее рождения?

– Ч-чер-р-р-р-р-рт! – прорычал в ответ Забелин. – Я действительно забыл…

– Ну так собирайся быстрей! Я позвоню Наташке и предупрежу, что мы опоздаем! Она не обидится. Ты же знаешь Наташку!

– Послушай, Кирюша… – чрезмерно ласково начал Забелин, что тоже очень не понравилось Кире, – может, ты сходишь одна… а то я, понимаешь… совершенно не готов… ну начисто забыл…

Кира сдаваться не собиралась. Сейчас как раз выпал тот случай, когда можно проверить, кто для него важнее: эта доцентша, которая сейчас наверняка лежит в его постели, или она, Кира.

– Не хочу ничего слушать! – крикнула в трубку она. – Это непорядочно, Саша! Вспомни: ты сам обещал Наташке, что придешь!

– Да… действительно… – согласился Забелин. – Что-то такое было… да… я обещал…

– Вот видишь! Так что ноги в руки – и бегом! Жди меня у входа в Пассаж. Пока ты будешь собираться, я постараюсь купить там подарок и букет. А от Пассажа к Наташке ходит прямой автобус, так что мы не очень и опоздаем!

Прокричав все это на одном дыхании, Кира захлопнула флип мобильника. Хорошо, что ей не придется сидеть на одном месте и ждать Забелина. Она действительно отправится за подарком и цветами. Если Саша не придет к Пассажу, она поедет к Наташке одна. Хотя бы этот вечер она проведет на людях, среди подруг, а поплакать от души можно будет и ночью.

Кира вышла из Пассажа с огромной коробкой фигурного шоколада и пышным букетом необычных темно-синих и оранжевых цветов, красиво упакованных в жатую золотистую бумагу, и тут же увидела Забелина, сидевшего на гранитном парапете, окружающем спуск в метро. Он был прилично одет, но небрит и мрачен. Сейчас Кира посчитала даже эти мрачность с небритостью хорошим знаком. Похоже, ради нее Саша вытряхнул из своей постели доцентшу. Он должен быть вознагражден за этот поступок. Сегодня ночью она постарается для него изо всех сил. Он должен выбросить из головы Веру Максимову! И он выбросит ее! Или она не Кира!

Глава 12

ВЕРА

Вера потеряла в жизни всяческие ориентиры и чувство реальности. Время почти перестало существовать и отмеривать часы, сутки, недели. Действительность слилась для нее в один сплошной мутный поток жизни, который прояснялся и делался живым, ярким и выпуклым только тогда, когда она бывала у Саши. Она крикнула ему «Прощай!» в тот день, когда поняла, что другая женщина значит для него гораздо больше, чем он говорил ранее. До этого Вера даже никогда не вспоминала о том, что у Саши есть еще какая-то подруга. Она сама дала добро на то, чтобы Забелин не рвал с ней отношений, но тогда даже не могла помыслить, что сама влюбится в него не на шутку. И вот теперь между ней и Сашей встала живая, реальная женщина, а не дрожащий фантом, который иногда возникал в самых темных закоулках Вериного мозга, но тут же рассеивался, и она не успевала к нему приглядеться.

Этой женщине по имени Кира Забелин вовсе не хотел признаваться в том, что встречается с другой. Это было бы понятно Вере, если бы Саша был на ней женат или хотя бы жил с ней одним домом. Вера и сама была замужем. Рвать семейные связи непросто. У женатых людей одна жизнь на двоих. Это общий дом, иногда построенный с нуля: шкафы, телевизоры, плошки, поварешки. Это общие деньги. Это общие дети с их многочисленными проблемами. А что у Саши общего с этой женщиной, которую он, как утверждал, не любит? Секс на протяжении десяти лет, но в те дни, когда ему захочется? А разве Веры ему мало?! Она никогда не отдавала ни одному мужчине столько, сколько Саше! Неужели ему недостаточно ее страсти?! Неужели эта Кира знает что-то такое, что ей, Вере, неведомо? Да не может этого быть! Или может? Что ей известно об интимных отношениях? Ее никогда ранее не заботило ни их наличие-отсутствие, ни разнообразие. Она принимала то, что давал ей муж, и была вполне удовлетворена этим. Оказалось, что она не знала даже своих собственных желаний. Что она, Вера, может знать о желаниях мужчин?

Конечно, эта Кира что-то такое важное сделала для Саши… Он как-то рассказывал… Но разве за десять лет он не отработал того, что был ей должен? А может быть, он все же любит не Веру, а Киру, просто не догадывается, что у него к этой Кире такой «негромкий» вид любви, а с ней, Верой, – всего лишь безумный секс по выходным?! С этим надо разобраться…

И Вера снова встретилась с Сашей, чтобы разобраться, но разбирательство плавно перетекло в любовь, в которую не поверить было невозможно. Был все тот же Сашин взгляд, полный обожания, его ласковые руки и губы. Усомниться в его любви было бы преступлением. И Вера запрятала ревность к Кире в запасники своей памяти. Конечно, она, замужняя женщина, не может дать Саше того, что может предоставить свободная: походы в гости, поездки в отпуск и прочее. А потому пусть все-таки в его жизни существует Кира. Ведь она, Вера, хочет Саше только хорошего, а наличие Киры для Забелина хорошо, значит, пусть эта женщина существует. Верина любовь к Саше так велика, что она готова простить ему все: даже интим с другой и даже в один и тот же день, что и с ней. Пусть! Лишь бы он был счастлив! А она будет счастлива тем, что ему хорошо!

И собственный отчаянный крик «Прощай!» Вера постаралась забыть как можно быстрее. Забелин тоже его не вспоминал. Они продолжали встречаться, клясться друг другу в безумной любви, которой упивались, как двадцатилетние. Они смеялись друг над другом, подтрунивали, но в те часы, что удавалось урвать для свиданий, не могли разнять рук и оторвать губ от губ.

Вера удивительно похорошела, хотя, казалось бы, и до романа с Забелиным выглядела неплохо. Она стала ловить на себе еще более, чем ранее, жадные взгляды мужчин. Возможно, прежде она просто не хотела их замечать и отталкивала своим равнодушным лицом. А может быть, любимая и любящая, она излучала в пространство особую чувственную энергию, которую нынче откровенно называли сексапильностью. С Верой пытались знакомиться на улице, в транспорте, в магазинах мужчины самого разного возраста и социальной принадлежности.

Однажды в дорогом кафе, куда Вера зашла, чтобы выпить кофе и перед возвращением домой привести в порядок чувства, взбудораженные Сашей, к ней подсел невероятно душистый джентльмен с бриллиантовыми запонками в рукавах белоснежной рубашки и золотой заколкой в галстуке. Джентльмен был очень симпатичен, неглуп и остроумен, но склонить Веру к свиданию с ним так и не сумел. Для нее никто не мог оказаться лучше Саши. Только его одного она любила, только с ним хотела быть всегда, несмотря на отсутствие у него бриллиантовых запонок и лощеного вида.

Вязались к Вере даже молодые парни, возраста ее дочерей, до того она искрилась счастьем впервые обретенной настоящей любви, в которой в тесный клубок были переплетены чувственное физическое удовлетворение и крепкая душевная связь.

Все это только веселило Веру до тех пор, пока источаемые ею чувственные волны вдруг не задели и Андрея. Нет, он не заподозрил жену в измене. Видимо, он не мог даже предположить, что такое возможно в принципе. Он просто захотел чаще исполнять свои супружеские обязанности. Вера не могла противиться. Ну раз можно сослаться на головную боль, ну другой… Еще можно прикрыться усталостью или жарой, которая вдруг обрушилась на Питер. Если бы она стала уклоняться чаще и под другими предлогами, Андрей заподозрил бы неладное. Хорошо, что и ранее Вера всегда лежала перед ним почти бесчувственной, а он наслаждался ее телом. Так продолжалось и сейчас. Вера повторяла и повторяла про себя фразу пошлого народного юмора: «Если тебя насилуют, расслабься и получи удовольствие». Но не могла ни расслабиться, ни получить удовольствие. В постели с мужем ей приходилось играть, как на сцене. Андрей ничего необычного в своей жене не замечал.

А потом вернулась с Ибицы Таська, загорелая до черноты и веселая. Видимо, блестящий Соболев сумел-таки переориентировать ее в нужном направлении. Вера не могла радоваться за дочь так, как должна была бы, потому что днем, когда обычно происходили ее свидания с Сашей, Тася сидела в прохладе квартиры, и Вера уже замучилась сочинением предлогов для своего отсутствия дома в дикий летний зной. Но тем не менее все сочиняла и сочиняла. Похоже, дочь ей верила или сама была так наполнена новыми чувствами к сорокалетнему Соболеву, что не замечала в поведении матери ничего необычного.

И Вера продолжала встречаться с Сашей. Жаркий июль сменился прохладным августом, потом настала осень, а с ее приходом закончился длинный преподавательский отпуск Веры. И все же она находила способы встретиться с Забелиным. Она придумывала несуществующие заседания кафедры, дополнительные занятия со студентами и аспирантами, коллоквиумы, корпоративы и прочее, чтобы только лишний раз увидеть Сашу.

Несколько раз Вера будто бы ездила к подругам на дачу на пару дней, благо осень вовсю плодоносила овощами, грибами и ягодами. Таким образом, она смогла провести со своим возлюбленным несколько ночей. Ничего счастливее этого в жизни Веры никогда не было при всем том, что заснуть толком она ни разу так и не смогла. Забелин спокойно спал рядом и даже похрапывал. Вера, которая терпеть не могла храп и каждый раз будила Андрея, когда тот его себе позволял, только умилялась и во все глаза смотрела на спящего рядом с ней мужчину. Да и зачем ей спать? Ведь с ней целую длинную ночь будет любимый человек, такой теплый и родной, а потом настанет утро, и надо будет расставаться. Она и выспится, когда вернется домой. Иногда Веру все-таки смаривал сон. Ей снились цветущие поля. Она была безмятежна и счастлива. В эти ночи ей нечего было больше желать от жизни, потому что она имела самое главное: полностью разделенную любовь. Они с Сашей были вместе. Он любил ее. Она любила его всей душой, всем сердцем, всей своей женской сущностью.

Потом в их отношения с Забелиным стала все чаще и чаще вмешиваться Кира. То ей надо было помочь что-то отвезти на дачу, то выбрать в магазине новый диван, то назревал очередной день рождения их общих знакомых, и Саша требовался как сопровождающее лицо. Вера крепилась изо всех сил, стараясь не реагировать на то, когда Забелин уже совершенно откровенно говорил ей, что ему надо «отметиться и там». Она хваталась за слово «отметиться», как за соломинку. У тех, кого любят, не отмечаются. Ей, Вере, надо просто перетерпеть. Можно, например, представить, что Саша женат. У нее есть муж Андрей, а у Забелина – жена Кира, а потому их отношения паритетны. Но терпения надолго не хватало. Она представляла, как Саша предается любви с этой Кирой так же, как с ней, и у нее начинало все дрожать внутри. Разве можно, любя, спать еще с кем-то?

– Но ведь у тебя есть муж, – как-то сказал ей на это Саша. – Я же не требую, чтобы ты его бросила.

– Но Кира-то тебе не жена! – надрывно возразила Вера.

– А ты считай, что жена!

– Не могу я так считать! Ты не делишь с Кирой самого главного, а это…

– Я всегда ей помогаю, не оставлю в беде, всегда участвую в ее радостях… – прервал ее Саша, – и, между прочим, целых десять лет. Это тоже невозможно вот так взять и разорвать… Она почти жена…

– Нет, не жена! Ты не дал мне сказать, что не делишь с ней самого главного, что муж делит с женой! Быта не делишь! В бедах и праздниках легко участвовать, а вот от нудного быта ты очень ловко уворачиваешься! Никакой ты не муж! Ты приспособленец! Я у тебя для страсти, Кира – для имитации семейных отношений!

– Ну и что в этом плохого? – возмутился Забелин. – Да, мне нужно иметь место, куда я мог бы выбраться из этой своей берлоги.

– А как же я, Саша? – в ужасе спросила его Вера, даже не догадываясь, что в точности повторяет вопрос, заданный ему Кирой. – Что ты думаешь обо мне, когда… предаешься любви… с ней… Кто я для тебя?!

– Вот как раз ты и есть моя любовь!

– А она?!

– Вера… – Саша сморщился и в изнеможении качнул головой. – Ну чего тебе не хватает? Я люблю тебя! Но когда ты в своей семье, я знаю, что могу поехать к Кире. Она меня всегда примет. Я так человеком себя чувствую, понимаешь?! Не могу же я все выходные и праздники, которые ты проводишь со своим мужем, сидеть в этой квартире у окна и ждать, когда ты освободишься!

Вера не знала, что ответить. Она одновременно и принимала эти его слова, и не принимала. У нее с Андреем были общие дочери, которые требовали постоянной заботы. Саша не принимал никакого участия в делах детей Киры. Он только раздражался, когда она вынуждена была отвлекаться на них и внучку. Какой он ей муж? Но в чем-то Забелин был, безусловно, прав. Вера не могла требовать, чтобы он оставил эту женщину, до тех пор, пока сама не оставит мужа. А разве она сможет это сделать? Если она скажет Андрею, что любит другого, он ее никогда не простит. Для него слово «предательство» – самое страшное. Он обязательно съедет от Веры в свою квартиру, из которой Милке с Кудеяровым (или без него) придется срочно убираться. А куда? Конечно, в Верину квартиру, где они сейчас живут с Андреем и Таськой. И как им всем в ней располагаться? Таська ни за что не согласится отдать свою комнату Милке с Борей. Да и не ладят две сестры с самого подросткового возраста. В доме начнется настоящая кошмарная война. Разве может на все это пойти Вера? Ее разрыв с Андреем разрушит жизнь всей ее семьи. А что теряет Саша, отказавшись от Киры? Те самые выходные и праздники… Если положить на чаши весов… Или лучше ничего не класть ни на какие чаши… Лучше не думать об этом и любить Сашу таким, каков он есть, вместе с этой его Кирой!

И Вера закрывала на все глаза и действительно любила Забелина, как могла. А по ночам не спала, представляя своего возлюбленного в постели с другой. Она быстро спала с лица и сильно похудела. Андрей, беспокоясь о жене, требовал, чтобы она попросилась в отпуск за свой счет и поехала недельки на две в какой-нибудь санаторий, потому что явно переутомилась. Он связывал ее переутомление с тем, что так и не смог за все лето вывезти жену на дачу и ей не удалось в пыльном Питере восстановиться и набраться сил для нового учебного года. Вера сопротивлялась. Во-первых, она не хотела бросать студентов на произвол судьбы, а во-вторых, не представляла, как сможет целых две недели выдержать без Саши. То есть она, конечно, выдержала бы, если бы не все та же Кира. Ведь пока ее, Веры, не будет в городе, Забелин будет проводить время со своей старой подругой. Он будет обнимать ее так же, как обнимает Веру. Он будет целовать ее… Он будет…

И Вера отказывалась от санатория. Чтобы как-то отвлечься от бесконечных дум о Кире, она начала курить. Сначала потихоньку, тайком. Потом пристрастилась. А на вопросы Андрея отвечала, что у них в университете совсем перестали вести борьбу с курением и в коридорах, и на лестницах хоть топор вешай. Муж верил этой бредятине. Почему он всему верил, Вера никак не могла понять.

Однажды у Веры появилась возможность провести с Забелиным почти полный уик-энд. Кафедра собралась на два выходных дня выехать на спортивную базу в городе Вырица, стоящем на красивой и полноводной реке Оредеж. Вера решила, что в субботу, после обеда, под каким-нибудь предлогом уедет с базы в Питер, к Забелину. Вряд ли хоть кому-то из преподавателей придет в голову звонить ей домой. Уж она постарается сделать так, чтобы никто не позвонил.

В пятницу вечером Вера собирала спортивную сумку, когда домой раньше обыкновенного вернулась Тася. Глаза ее горели таким безумным огнем, что Вера испугалась до холода в груди. Она сжала в руках тюбик с кремом с такой силой, что плотная жирная масса прорвала свою емкость и медленно поползла на руки, а потом – на халат. Вера, не имея сил разжать пальцы, несколько минут давила крем себе на одежду, пока наконец смогла прошептать:

– Тасенька, что случилось?

Тася, рухнувшая на диван напротив матери, яростно крикнула на всю квартиру:

– Я же говорила, что все мужики козлы!

На этот ее вопль прибежал с кухни Андрей со своими бумагами в руках.

– Таисия, в чем дело? – строго спросил он.

Тася сатанински расхохоталась и спросила в ответ:

– А скажи-ка нам, папенька, с кем и как часто ты изменяешь нашей маменьке?

Вера обмерла. Ей казалось, что Таська на нервной почве перепутала, а на самом деле хотела спросить, с кем и как часто изменяет отцу она, их с Милкой мать. Но не поправлять же дочь…

– Что за чушь ты городишь?! – очень громко возмутился Андрей.

Тася расхохоталась еще громче и, уже почти всхлипывая от истерического смеха, обратилась к Вере:

– Гляди, мам, он даже не думает отпираться!!!

Вера в ужасе переводила глаза с Таси на Андрея и обратно. О таком раскладе она как-то никогда не задумывалась. А что, если Андрей никак не реагирует на ее столь явный загул только потому, что сам занимается тем же? И может быть, давно… А может быть, всегда… И Таська права…

Вера не успела определиться со своим отношением к этому, потому что Андрей оглушающе рявкнул:

– Мне незачем отпираться и оправдываться! Особенно перед тобой! Лучше скажи, что у тебя случилось! Не переваливай с больной головы на здоровую!

Этот его вопль перебил желание Таси обличать. Ее лицо некрасиво сморщилось, и она расплакалась. Вера подскочила к дочери, обняла, прижала к себе и, гладя по растрепавшимся волосам, начала расспрашивать:

– Да что стряслось-то, доченька? Что? Расскажи… Тебе легче будет.

Тася рыдала, уткнувшись в Верино плечо. Может быть, она уже и хотела бы рассказать, пожаловаться, но не могла. Рыдания сотрясали ее все больше и больше, и вскоре Вера поняла, что одними своими ласками вывести дочь из этого состояния не сможет. Она осторожно отстранилась от нее и кивнула Андрею, который сразу все понял. Он подхватил ватное тело Таси и понес в ее комнату. Вера мгновенно проскользнула перед ними. На тахте дочери вечно навалено всякое барахло. Так оно было и на этот раз: вперемешку валялись диски, тетрадки, обрывки каких-то записок, девичьи яркие журналы, книги, одежда и даже одна почему-то полностью зашнурованная кроссовка. Вера быстро перебросила вещи в кресло, поправила подушку, и Андрей опустил на тахту дочь. Она уже не просто рыдала. Она нечеловечески выла, потом к этому вытью присоединилась икота.

Вера побежала в кухню, накапала в маленький стаканчик валерьянки, развела водой и припустила обратно. Она пыталась влить успокоительное снадобье в рот Таси, но только все расплескала по ее одежде и тахте. То ли от запаха валерьянки, то ли просто истерика у нее вошла в другую стадию, но дочь стала извиваться в мучительных рвотных позывах. Тут уж Андрей сбегал в ванную и принес легкий пластиковый тазик. Тасю начало выворачивать какой-то тягучей бурой жидкостью. Было ясно, что она давно толком ничего не ела. Очень скоро в ее организме закончилась и эта бурая жижа, но рвотные позывы и одновременно дикая икота никак не могли прекратиться.

– Живо! Скорую! – скомандовала мужу Вера, пытаясь как-то успокоить дочь ласковыми прикосновениями и поглаживаниями.

За те пятнадцать минут, что ехала машина скорой помощи, они все успели здорово измучиться: Тася от непрекращающихся спазм, Андрей с Верой от сострадания и невозможности как-то помочь своей девочке.

Тасе сделали несколько уколов и поставили капельницу. Через некоторое время девушка заснула. Врач сказал, что она проспит примерно сутки, и посоветовал обратиться к невропатологу или психотерапевту, когда девочка немного придет в себя, с чем и уехал. Андрей с Верой бок о бок молча сидели рядом с Тасей, напряженно вглядываясь в ее лицо, потом Андрей спросил:

– Как думаешь, Вер, что с ней приключилось?

– Наверно, ее бросил твой протеже – Юрик Соболев, – предположила она.

– Да ладно тебе… – отмахнулся от нее муж. – Он мне совсем недавно… буквально пару дней назад… говорил, что у него никогда еще не было такой темпераментной женщины, как Таська. Меня, если честно, это его сообщение здорово перекосило. Я не привык, чтобы о моей девочке так говорили… как о женщине… Сразу представил ее… в этом… ну… в темпераменте… и даже руки зачесались дать Юрке в рыло… но потом успокоился, вспомнив, для какого дела мы его сами Таське прописали… вроде лекарства…

– Ну… тогда, может быть, он изменил ей…

– Это… конечно… возможно… Соболев всегда был страшным бабником… Но, помнишь, мы с тобой предполагали такую возможность… Говорили, что даже если Таськина любовь с Юриком лопнет, то девчонка хотя бы останется переориентированной на мужчин, что и хорошо…

– Не знаю, что и сказать, Андрей… – отозвалась Вера. – Мне не понравилось, что она опять кричала про мужчин и козлов. Собственно, с этого и начиналось ее увлечение девушками… И вот опять…

Андрей положил Вере руку на плечо, сжал его и ответил:

– Давай пока сами не будем истерить. Таська очнется, расскажет, что случилось, тогда и станем думать, как быть, что делать…

– А если она не захочет рассказывать?

– Но ведь своими страданиями всегда хочется с кем-то поделиться, разве не так?

– А если она захочет делиться вовсе не с нами?

– Такое тоже возможно… Но все же подождем с выводами…

– Конечно…

Андрей с трудом поднялся с кресла и виновато сказал:

– Вер… мне надо поработать… подготовиться к процессу… Я пойду, а? Таська все равно спит. В ближайшее время с ней ведь ничего не случится…

Вера кивнула и ответила:

– Конечно иди. Я еще посижу с ней… Тревожно как-то…