Банальная история, или Измена.ru Демидова Светлана
Сашка молча кивнул.
– Помнишь, как мы все были в нее влюблены в школе? – опять спросил его Игорь.
Забелин второй раз кивнул.
– Но она и сейчас хороша, хоть и бледна очень. Не находишь?
Сашка кивнул в третий раз.
Игорю не очень понравилось его молчание, поскольку показалось высокомерным. Но он решил, что глупо ссориться с человеком, которого не видел сто лет и еще столько же не увидит. Они и в школе-то не дружили. Ну, зашел Сашка проведать Веру, и спасибо ему на этом. Серебровский искренне надеялся, что Забелин больше никогда не появится возле бывшей одноклассницы. Разве Вера, такая красивая и блистательная, позарится на нелепого Сашку? Конечно нет. Скорее всего, она ему как-то корректно отказала от встреч. И Игорь действительно никогда больше не видел Забелина.
Серебровский одновременно удивился и обрадовался, когда узнал, что Вера развелась с мужем. Для него открывалось самое широкое поле деятельности. Он был уверен в своей победе над сломленной обстоятельствами женщиной. Да, она от всего отказывается, холодна, непокорна и неприступна, но он отогреет ее своей преданностью и любовью.
Но Вера никак не отогревалась. Она леденела все больше и больше. Отрастила волосы. Сначала завязывала их в какой-то нелепый детский хвостик, потом стала из них сворачивать на затылке нелепую пенсионерскую дулю. В скором времени она отказалась от каблуков и переоделась в туфли, похожие на те, что в их детстве называли баретками. Одежда сделалась монотонно-темной и безликой. Косметика с лица исчезла вообще.
Серебровский сломался на баретках. То бесполое существо, в которое медленно, но верно превращалась любимая женщина, делалось Игорю неинтересным. Для очистки совести он еще раз попытался взять Веру штурмом в надежде на то, что при положительном решении вопроса он первым делом спустит в мусоропровод проклятые баретки и за руку отведет Веру в парикмахерскую. Бывшая одноклассница не сдалась, и Серебровский наконец понял, что дело его проиграно окончательно и бесповоротно. Глаза Веры, чистые от туши и всяческих подводок, на которые так горазды все остальные современные женщины, смотрели на него бесстрастно и презрительно. Той очаровательной и элегантной Веры, в которую он влюбился заново в свои сорок пять, больше не существовало в природе. Перерождение произошло то ли в том скверике возле аптеки, где она глотала таблетки, то ли на больничной койке. О том, что с Верой случилось, Игорь мог только гадать. В конце концов все-таки связал все с неладами в семье, раз уж Вера развелась с мужем, и как-то сразу успокоился. Гадать перестал.
Нынешняя Вера, сухая и желчная, с двумя глубокими мужскими морщинами, тянущимися от носа к губам, ему не нужна. У него была своя Вера, гораздо лучше этой, в баретках. Может быть, еще не поздно к ней вернуться? И Серебровский сделал все возможное, чтобы бывшая жена его простила. Она долго сопротивлялась, но все же допустила до себя посыпанного пеплом раскаяния мужа. Сыновья простили значительно позже, но все-таки тоже простили, ибо и сами были мужчинами. Серебровские опять зажили семьей, хотя заново расписываться Вера отказалась наотрез. Игорь видел, что она приняла его назад, не без труда пересилив себя, свою обиду на него только потому, что боялась на старости лет остаться в одиночестве. Прежних доверительных отношений восстановить не удалось, но Серебровский и не стремился к ним. Он почти сразу завел себе молодую, жадную до секса любовницу, чем и успокоился, поскольку стал таким, как все мужики вокруг: имеющим и семью, и приятную связь на стороне. А что еще надо? До любви он приказал себе больше никогда не опускаться. Ну ее, эту любовь! Одна морока с ней и пустая трата нервных клеток.
Старые школьные фотографии Игорь Серебровский порвал в мелкие клочья и спустил в унитаз. Веру Максимову он больше никогда не вспоминал.
КИРА
Как Кира ни старалась, Забелин не отвечал на ее чувства. Он по-прежнему приезжал к ней по первому же требованию и даже сам иногда назначал встречи, но счастье, на которое она рассчитывала, так и не спешило поселиться в ее доме. Постепенно Саша утратил мрачность и угрюмость и будто бы стал прежним. Но и прежний Забелин Киру больше не устраивал. Она как бы проснулась от летаргического сна, в котором пребывала все десять лет их знакомства, и вдруг захотела разделенной любви, о которой давно запретила себе думать. Ну не срослись они душами с Забелиным, поскольку предметы приложения их любви были разными, но, возможно, еще не поздно найти человека, который с радостью ответит на ее чувства. Да, она уже давно не девочка, не девушка и даже не молодая женщина и все же еще не вышла в тираж. Мужчины, приходящие покупать цветы в магазинчик, где она работает, по-прежнему отвешивали ей комплименты. Из зеркала на Киру смотрела вполне привлекательная блондинка с выразительными глазами, которые можно было даже не подкрашивать. Светлые ресницы гармонировали с волосами и придавали ее лицу трогательное выражение беззащитности. Так сказал ей один покупатель. Оставалось найти такого мужчину, который захочет наконец встать на защиту этой ее беззащитности. И однажды он нашелся.
В магазин зашел мужчина лет пятидесяти и попросил составить для него траурный букет. Кира выбрала бордовые, почти черные розы, разбавила их веткой гипсофиллы мельчатой и подала мужчине, сказав, что для таких букетов не нужна упаковка. Она готова завернуть цветы в бумагу, чтобы он мог донести до места, а там ее снять и выбросить в урну.
Мужчина посмотрел на нее с интересом. Потом пришел еще раз за таким же букетом. Потом еще раз. Он стал заходить очень часто, а однажды предложил ей как-нибудь составить ему компанию для похода на кладбище, где уже больше года покоится его жена. Сначала Кира гордо отказалась, презрительно хмыкнув. Тоже придумал себе товарища по кладбищу. Можно подумать, что она больше ни на что не годится. Потом решила посмотреть правде в глаза. Мужчина был ей симпатичен. Более того, она вдруг поняла, что ждет его прихода в магазин. Он больше своего приглашения не повторял, но продолжал регулярно приходить за цветами. И однажды Кира вдруг сказала, что согласна пойти с ним на кладбище.
Она боялась, что на фотографии памятника увидит женщину, чем-то похожую на себя. Ей очень не хотелось стать и для этого мужчины, который назвался Геннадием, неким эрзацем, заменителем его умершей жены. Она по горло накушалась этого с Забелиным, устав заменять ему Веру. Но с фотографии на нее смотрела ничем не похожая на нее женщина: темноглазая брюнетка с узким аскетическим лицом и гладкой прической. Это Киру вдруг несказанно обрадовало. Она понравилась Геннадию сама по себе, такая, какая есть: с круглым открытым лицом, со светлыми ненакрашенными глазами, пушистыми короткими волосами и с несколько расплывшейся с годами фигурой. Он смотрел на нее с откровенным восхищением, и Кира вдруг наконец снова почувствовала себя женщиной, если еще и не любимой, то уже желанной. Это ощущение было новым и щемящим. Ей не надо было завоевывать этого мужчину, стараться стать лучше, чем есть на самом деле. Ей не надо было его удерживать, потому что он и не собирался от нее никуда уходить. Он не делал ей одолжения. Жена Геннадия умерла, но он встречался с Кирой не на безрыбье, не для того, чтобы скрасить свое одиночество. Она нравилась ему и очень скоро стала необходимой.
Какое-то время Кира встречалась с двоими мужчинами: с Забелиным и с Геннадием. Как и Саша когда-то не мог выбрать между ней и Верой, так и она боялась ошибиться. С Забелиным за десять-то лет был съеден знаменитый пуд соли. Она знает, что от него ожидать следует, а чего не надо. А этот Геннадий – темная лошадка. Вдруг он опомнится и решит, что поторопился. Вон их сколько, одиноких женщин к пятидесяти. Есть и получше Киры, и стройнее, и ярче. Но Геннадий очень скоро разрешил ее сомнения тем, что сделал ей предложение.
– Не слишком ли рано? – спросила его Кира.
– Если ты имеешь в виду траур, то приличия соблюдены: год давно истек, – ответил Геннадий.
– Я не только об этом…
– А если о другом, то… – Он помолчал немного и сказал: – Если честно, то я как только увидел тебя, так и влюбился. Сначала гнал от себя это чувство, считал греховным. Всего второй год, как нет Аси, а я уже… Но дело в том, что я всегда тяготел к женщинам другого типа, нежели моя покойная жена. Она была какой-то уж очень деловой, суровой, сухой… Мне всегда не хватало тепла, женской ласки… А ты так женственна, Кира… От тебя исходит такая благодать… что я даже не берусь описать это словами. В общем, полюбил я тебя. Выходи за меня замуж. Я тебя никогда не обижу. Я всегда мечтал о такой женщине, как ты…
Давно известно, что женщины любят ушами. Кира была не исключением. Она не слышала подобных слов со времен давно проклятой юности, а потому не могла не откликнуться на них со всем жаром истосковавшейся по любви женщины. А Геннадий еще и собой был неплох. Он был значительно ниже ростом, чем Забелин, но очень пропорционально сложенным, статным и сильным. Благодаря свежему лицу и волосам, седым только на висках, он выглядел гораздо моложе своих пятидесяти двух. Кира поняла, что и ей наконец выпал тот счастливый билет, который она уже отчаялась получить от жизни. Она поупрямилась только для порядка и все же пообещала Геннадию стать его женой. Оставалось решить дело с Забелиным.
Однажды после ужина Кира, которая с трудом удерживалась, чтобы не выпустить на лицо счастливую улыбку, сказала Саше:
– Я выхожу замуж.
Он тряхнул головой, видимо посчитав, что ослышался, и, прищурившись, переспросил:
– Что-что?
Кира охотно повторила:
– Я выхожу замуж.
– Ты… и замуж… – повторил за ней и Забелин.
– Да, ты не ослышался. Я в третий раз говорю тебе, что выхожу замуж.
Саша отодвинул от себя чашку с недопитым кофе и, выдержав небольшую паузу, спросил:
– За кого?
– За одного мужчину… – ответила Кира и все же не смогла удержать счастливой улыбки.
Забелин покусал губу и сказал:
– Я не сомневаюсь, что за мужчину. Кто он?
– Какая тебе разница, Саша? Он обыкновенный инженер, ему за пятьдесят.
– А почему ты вдруг собралась за обыкновенного инженера за пятьдесят? Кажется, ничего не предвещало…
– Просто ты равнодушен ко мне, потому и не замечал ничего.
– То есть это у вас давно?
– Ну… не слишком… С полгода…
– То есть ты с полгода со мной и с ним, да?
– Неужели тебе это кажется странным? – с сарказмом спросила Кира. – Ты же продолжаешь встречаться со мной и с другими женщинами, которые неожиданно подворачиваются тебе под руку!
– Ты думаешь, что твой инженер не станет этого делать?
– Не станет!
– Почему ты так уверенно говоришь об этом, если знаешь его каких-то полгода?
– Да потому что он меня любит, Саша!
– С чего ты это взяла?! – искренне удивился Забелин.
Подперев голову рукой, Кира внимательно посмотрела в Сашины глаза и спросила:
– Ты считаешь, что меня нельзя полюбить?
– Нет… ну почему же… Разумеется, можно… Просто все как-то неожиданно… Ты могла бы меня поставить в известность раньше, и я…
– Я поставила тебя в известность тогда, когда сочла нужным, – резко оборвала его Кира и добавила: – Ты совершенно свободен, Саша. Давай попрощаемся!
– То есть… навсегда? – спросил Забелин, не в силах вырваться из многочисленных «то есть».
– Навсегда.
– И ты потом не пожалеешь?
– Думаю, что не пожалею. Но если даже моя новая семейная жизнь не заладится, к тебе, Саша, я больше не вернусь. Я теперь точно знаю разницу между любимой женщиной и нелюбимой. Лучше быть вообще одной, чем с тобой. Но меня любят, и я счастлива этим!
– Тебя-то любят… – многозначительно произнес Забелин и, пристально глядя ей в глаза, спросил: – А ты-то? Ты его любишь?!
Кира наконец улыбнулась, не сдерживая своего счастья. И ей не пришлось даже отвечать. Забелин отвел глаза и глухо проговорил:
– Понятно…
Когда он ушел, Кира вытащила из сумки мобильник, который Саша подарил ей взамен когда-то выброшенного, повертела перед собой и улыбнулась еще более светло и раскрепощенно. Он ей ничем не мешал, этот телефон. Она, Кира, не испытывала больше к Забелину никаких чувств. Она настолько свободна от него, что даже этот изящный аппаратик очень скоро перестанет напоминать о нем. Телефон не придется выбрасывать и рыдать по утраченному. С прошлым покончено. У нее, Киры, начинается совсем другая, счастливая жизнь, которую она, безусловно, заслужила.
ЗАБЕЛИН
Когда до Александра Забелина по волнам Интернета докатился слух о том, что Вера находится в больнице, он даже не подумал как-то связать это с его персоной, но все же посчитал, что навестить ее там обязан. Выяснилось, что Вера находилась в Центре токсикологии. Даже в этом он не увидел никакой связи с собой. Мало ли чем человек может отравиться. Некачественной пищей, например. Потом вспомнил, что отравленные некачественной пищей обычно кучкуются в больнице, прозванной в Питере Боткинскими бараками. Значит, с Верой что-то другое. Где она, университетский преподаватель русской литературы, могла отравиться еще чем-то, кроме пищи? Ну разве что газом надышаться, который иногда какие-то отморозки распыляют в метро. Дальше этого его размышления не пошли.
Забелин позвонил в справочное отделение центра, чтобы узнать, что вкусного можно принести их пациентам. Оказалось: конкретно Вере – ничего, кроме минеральной воды без газа. Саша купил несколько маленьких бутылок, чтобы можно было пить прямо из них, не наливая в чашку. Потом поразмыслил еще немного и купил букет маленьких белых розочек на коротких стеблях. Их можно будет поставить в любую банку или в ту же бутылку от минералки.
В коридоре у окна, напротив палаты Веры, Забелин увидел хорошо одетого мужчину, разговаривающего то ли с врачом, то ли с медсестрой. Разве сейчас разберешь, кто есть кто…
Каким-то шестым чувством Саша догадался, что мужчина – это Верин муж, Андрей, хотя никогда его прежде не видел. Забелин постарался подойти к беседующим поближе. По долетающим до него отрывкам разговора он понял, что Вера намеренно отравилась медикаментами, то есть совершила попытку суицида. Андрей пытался убедить медицинского работника, что это был вовсе не суицид, а какая-то ерунда, не стоящая серьезного разбирательства, а потому не нужно переводить его жену в психиатрическое отделение. Слушать далее Саша уже не мог. Его вдруг прошиб пот. Он понял, почему Вера на такое решилась. Это он, Александр Забелин, во всем виноват. Он побоялся связать свою жизнь с женщиной, которую любил и которая смогла полюбить его так, как никто и никогда не любил его до этого. Его предательства она и не вынесла. А он и сейчас ее любит! Это не подлежит никакому сомнению! Как бы он ни старался вдохнуть страсть в свои отношения с Кирой, у него ничего не получалось. Особенно после того, что подарила ему Вера, все, что происходило между ним и Кирой, получалось волглым, пресным и скучным. Да как он только мог отказаться от Веры? Как посмел?! Наверное, все еще можно исправить… Вот сейчас уйдет ее муж, который на самом деле и не муж давно, поскольку Вера с ним развелась, и он, Саша, войдет к ней в палату, возьмет ее за руку, и все у них будет еще лучше прежнего… Просто не может быть по-другому!
И Забелин действительно дождался ухода Соколова и вошел в палату. Она оказалась одноместной и красиво отделанной розоватым пластиком. Видимо, у Вериного бывшего мужа денег хватало. Забелин опять почувствовал себя неуютно. Вот он сейчас заговорит о своей любви, Вера ему поверит, они соединятся, а потом она поймет, что его денег ни на что толком не хватает. И если уж кому-нибудь из них придется болеть, то палата непременно будет общей, человек на восемь, с облупившимися стенами, крашенными масляной краской еще в прошлом веке, и рыжими от высохших испражнений сотен больных матрацами.
Вера лежала с закрытыми глазами. Она казалась непереносимо бледной, особенно на фоне зефирно-розовых стен. Прежде кудрявые волосы развились и торчали во все стороны свалявшейся паклей. У Забелина мгновенно так пересохло во рту, что он вынужден был открутить крышку одной из принесенных бутылок и сделать хороший глоток, который почему-то облегчения не принес. Розы выпали из его руки на пол, но он этого даже не заметил. Саша искренне не понимал, как смог довести любимую женщину до такого состояния?! Он преступник! Его судить надо! Хорошо еще, что Вера не подключена ни к каким приборам и в руки ее не воткнуты капельницы. Вот этого он вообще перенести не смог бы. Впрочем, куда бы он делся…
Ступая прямо по розам, Забелин подвинул поближе к изголовью кровати мягкий стул, который конечно же и должен быть в дорогих палатах, вместо облезлых табуреток, сел на него и, немного помедлив, взял Веру за руку. Она вздрогнула и открыла глаза. У Забелина упало сердце. Он вспомнил, как она открывала глаза после любви с ним. Взгляд был почти такой же: устремленный в себя и будто подернутый дымкой. Она всегда не сразу возвращалась из состояния парения. Он любил этот ее запредельный взгляд, означающий полное удовлетворение происходящим. Ободренный похожестью взглядов, Саша произнес единственное, что смог в тот момент:
– Верочка…
Вера сфокусировалась на нем, и ее взгляд сразу стал другим, чужим и жестким. Она приоткрыла сухие губы и тихо, но резко спросила:
– Зачем ты пришел?
– Я люблю тебя, Верочка… – ответил он и поцеловал ее руку, такую же сухую, как губы, и шершавую. – Я прямо здесь попросил бы твоей руки, но боюсь, тебе будет несладко со мной. Не умею я жить семьей, никогда не жил…
Он ожидал чего угодно, но только не того, что произошло. Вера вдруг вырвала свою руку из его ладони с силой, которая никак не соответствовала ее бледности, и принялась хохотать. Она хохотала и хохотала, и Забелин не знал, что предпринять по этому поводу. Смех казался ему истерическим, болезненным. Видно, она еще не совсем отошла от токсикоза. Саша уже совсем собрался пригласить к ней медсестру или врача, когда Вера вдруг оборвала смех, сняла с пальца кольцо, которое он ей подарил, сунула ему в руку и, четко артикулируя, сказала:
– Уйди. И никогда – слышишь? – никогда не смей ко мне приближаться.
И Забелин как-то сразу понял, что это конец. Даже тогда, когда он сам отказался от нее, в его душе, где-то в самой глубине, дрожала искорка надежды на то, что потом, когда-нибудь в светлом будущем, они еще как-нибудь встретятся и тогда уж соединятся навсегда, до самой смерти. Теперь эта искорка погасла, будто Вера дунула на нее и даже придавила тлеющий уголек ногой. Все кончено. Вообще все. Жизни конец. Больше в ней ничего не будет.
После Центра токсикологии Забелина каким-то непостижимым образом занесло на набережную. Он в изумлении остановился напротив Эрмитажа. Музей был единственным культурным учреждением, куда Саша успел сходить с Верой. Не случайно он здесь оказался именно сейчас… Это знак… Саша разжал кулак. На ладони блеснуло тоненькое золотое колечко с бриллиантом, за которое он когда-то выложил чуть ли не половину своей месячной зарплаты. Хорошо размахнувшись, Забелин бросил его в Неву. Потом, стараясь не задерживаться мыслями на том, что делает, снял с безымянного пальца правой руки Верин подарок – серебряное кольцо с охранной молитвой – и бросил в воду вслед за золотым. С атрибутикой было покончено. Со всем покончено. Навсегда.
Какое-то время Саша не мог видеть Киру. Она была ему неприятна именно потому, что из-за нее он окончательно потерял Веру. Потом привык к ощущению конца, потом понял, что никакого конца вовсе и нет, и снова поехал к Кире. Она приняла его, как всегда, ни о чем не спрашивая и не укоряя. И Забелин опять подумал, что жизнь не так уж плоха, а возможно, даже и хороша как раз отсутствием Веры и связанных с ней мук и переживаний. Куда спокойнее просто катиться по жизни туда, куда несет, без драм, передряг и… любви. Хорошо, что есть такие женщины, как Кира, которым не надо ничего объяснять, перед которыми не надо отчитываться и следить за своими словами.
А после Кира вдруг собралась замуж. Это известие ударило Забелина, как знаменитый обух. Кира – и замуж! Это немыслимо! Зачем? Чем ей плохо с ним, с Сашей? Он никогда не докучает ей, и в то же время не было случая, чтобы он не явился на ее зов. Их союз был удивительно удачным! Чего ей не хватало? Впрочем, ясно чего – той самой любви! Да будь она трижды проклята!!! Люди без конца наступают на одни и те же грабли! Разве непонятно, что эту любовь надо гнать от себя в три шеи! От нее одни только проблемы. Та же Кира очень скоро натешится своим браком и не будет знать, куда сбежать от мужа с его любовью или, наоборот, с ее отсутствием! В каких браках сохраняется любовь? Что-то такие ему не попадались!
Кира говорила о том, что не вернется к нему, даже если замужество окажется неудачным. Не зарекалась бы! Все-таки они вместе десять лет, что со счетов не сбросишь! Ну а если не вернется – так невелика потеря! Разве он женщину себе не найдет?!
Но Кира не возвращалась. Она ликвидировала свою страничку на сайте «Школьные товарищи», и Саша больше ничего не знал о ней. Конечно, у него в мобильник был забит Кирин номер, но он не звонил ей. Какое право он имеет звонить замужней женщине? Что он может ей предложить? Постель? Она у Киры есть. Любовь? У него к ней по-прежнему нет любви.
Женщину Забелин нашел себе довольно быстро. В их возрасте много одиноких женщин. Лариса, как и все женщины вообще, оригинальностью не отличалась и после первой же совместно проведенной ночи пыталась наложить на него лапу и сделать своей собственностью. Он довольно деликатно предложил ей выйти вон из его квартиры. Она демонстративно ушла. Но потом пришла снова. И потянулась привычная однообразная жизнь, почти такая же, как с Кирой. Саша иногда путался и пытался назвать Ларису Кирой, но быстро спохватывался, и женщина не замечала его заминки. Одновременно с Ларисой у него были еще всякие Татьяны, Натальи и Марины… Лариса знала о его загулах, но терпела, как Кира. Она тоже хотела иметь постоянного мужчину. А Забелин был постоянен. Он выбрал Ларису в качестве основной женщины, а с другими проводил ночи от случая к случаю и никогда не возвращался к одной и той же во второй раз.
Образы двух женщин, Веры и Киры, постепенно начали в его памяти истончаться, стираться и даже, как ни странно, накладываться один на другой. У них ведь даже имена были несколько созвучны: Вера – Кира, ра – ра… В конце концов, слившись в один образ, нелепый и странный, две женщины были похоронены в глубинах памяти Забелина и никогда больше не извлекались оттуда. Лишь во снах к Саше все чаще и чаще приходила кудрявая девочка, любимая одноклассница, и звала его за собой. И он даже пытался за ней идти, но догнать никогда не мог. Она все время оставалась несколько впереди, как бы он ни спешил. Когда Забелин просыпался, непременно вспоминал выпускной класс и Веру Максимову. Но никогда нежная Верочка из его юности не отождествлялась с сорокапятилетней красавицей Верой Соколовой. Саша забыл ее навсегда.
Читать бесплатно другие книги:
