Микстура от разочарований Бронтэ Элен

Девушка послушно развернулась, взглянула на отражение Артура и тут же отвела взгляд. Уэвертон положил коробку на туалетный столик, приблизился к Саре и осторожно застегнул крошечный золотой замочек. Цветок скользнул по шее девушки и занял свое место как раз над краем декольте, сразу же превратив образ юной леди в законченное произведение искусства — хоть сейчас можно позировать для портрета!

Чтобы надеть украшение, Артуру пришлось отодвинуть несколько локонов, и прикосновения молодого джентльмена заставили Сару пережить самые волнующие мгновения ее жизни. Это чувство напомнило ей тщательно лелеемое воспоминание о долгом пути по ночной дороге, когда Артур вез ее домой на своей лошади. Но сейчас волнение было более сильным и напугало девушку.

К счастью, Артур то ли не заметил, что юная красавица едва не дрожит, то ли и сам смутился, чувствуя, что переступает рамки дозволенного приличиями, но он поспешил поправить сбившиеся локоны и тут же отступил на шаг назад.

— Ну вот, теперь ты готова к балу, — преувеличенно оживленным тоном сказал он. — Надеюсь, первый танец за мной?

Сара послушно кивнула, преодолевая себя, и в это время в комнату, по обыкновению стремительно, ворвалась Бобби, едва не зацепившись платьем за изогнутую дверную ручку.

— Ты уже подарил ей кулон? — быстро заговорила она, обращаясь поочередно к брату и подруге. — Ах, Сара, сколько же мне потребовалось выдержки, чтобы не проговориться тебе о подарке, который приготовил Артур. Уж лучше бы он вовсе не показывал мне его!

Такая привычная болтовня подруги тут же вернула Сару на землю из мира туманных грез.

— Да, кулон необыкновенно красив, и я очень рада, что ты не испортила сюрприз. Ты заслужила поцелуй!

Сара не могла позволить себе обнять дарителя, поэтому обняла и расцеловала подругу, в ответ на что Бобби насмешливо округлила глаза и показала брату язык. Артур без труда понял эту пантомиму и покорно наблюдал, как его сестра получает поцелуй, предназначенный на самом деле вовсе не ей.

— Что ж, Бобби, ты, как всегда, пользуешься незаслуженными благами, — с притворным унынием заметил он. — Но зато мисс Мэйвуд обещала мне первый танец!

— Тут тебе придется отступить, братец, — не сдавалась Бобби. — Отец сам намерен открыть бал с виновницей торжества, ты же не станешь возражать?

— О нет, лорд Уэвертон — единственный джентльмен, кому я могу позволить танцевать первый танец с моей дорогой сестрицей Сарой. Но хотя бы второй танец обещан мне?

— Конечно! — горячность в голосе Сары вызвала довольные улыбки на лицах брата и сестры.

— А теперь идемте же, — подвела итог Бобби.

Сара уже так много танцевала этим летом, что должна была привыкнуть и к духоте бальной залы, и, напротив, к прохладному ночному ветерку, если танцы устраивались на улице, и к бесконечной череде сменяющих друг друга танцевальных фигур, и к неуклюжим партнерам, иногда наступающим на ноги…

Но около полуночи она, по обыкновению, почувствовала себя настолько утомленной, что захотелось спрятаться в своей комнате, скинуть бальные туфли и немного полежать на кушетке, как она обычно и делала. Правда, Роберта почти всегда обнаруживала отсутствие подруги уже через четверть часа и являлась за ней, чтобы заставить вернуться на праздник.

Сегодня о том, чтобы сбежать, нечего было и думать: это ее бал, и она должна танцевать, улыбаться и выглядеть счастливой, ведь все эти гости явились сюда не ради Уэвертонов, а ради нее, еще не так давно никому не известной Сары Мэйвуд! И юной леди надлежало быть благодарной и почтительной. Но, боже, как же она устала!

После очередного танца около нее внезапно появился Артур Уэвертон.

— Вы позволите ненадолго похитить вашу даму? Есть одна персона, которая также желает поздравить мисс Мэйвуд, — любезно обратился Артур к кавалеру Сары, на что тому оставалось только кивнуть.

— Идемте, мисс Мэйвуд.

Официальный тон юноши смутил Сару, и она послушно последовала за Артуром в глубь сада, недоумевая про себя, кто мог захотеть увидеть ее втайне, вроде бы все приглашенные уже успели пожелать ей всяческих благ.

— Куда ты меня ведешь? — наконец спросила она.

Артур лишь лукаво улыбнулся и продолжал уводить девушку подальше от бальной круговерти. Они шли до тех пор, пока музыка не стала слышаться лишь как легкий гул, а цветные фонарики на деревьях почти перестали встречаться. У заброшенного колодца, выкопанного бог весть в какие времена и сохраненного Уэвертонами как памятник старины, Артур все-таки остановился.

Прислонившись к краю колодца, он с улыбкой повернулся к Саре:

— Признайся, тебя мучает любопытство?

Девушка огляделась и никого не увидела. Темнота аллеи не пугала ее, все дорожки здесь она давно обегала вместе с Бобби и могла с закрытыми глазами найти дорогу к дому. Но самое главное — с ней Артур, похоже, не собирающийся раскрывать секрет.

— Я не понимаю, Артур, кроме нас, тут никого нет…

— И не должно быть, дорогая мисс Мэйвуд. Я пошутил!

Возмущенная, Сара поискала глазами что-то, чем можно запустить в смеющегося юношу, но вокруг были лишь одни деревья, уже начавшие ронять на дорожку желтеющие листья.

— Негодяй! Ты заставил меня пройти четверть мили просто ради того, чтобы пошутить!

— По совести говоря, ты должна благодарить меня за то, что я избавил тебя от следующего танца, а вместо этого смотришь так сердито! Воистину, Бобби плохо на тебя влияет, раньше ты так не ругалась!

Сара устало присела на каменный обод колодца — что толку спорить и негодовать, если Артуру пришла охота позабавиться! Он обманом завлек ее сюда и сейчас явно доволен собой, точь-в-точь как его сестра, когда ей удается какая-нибудь шалость.

Артур почувствовал обиду девушки и тотчас прекратил смеяться.

— Прости, сестрица, на самом деле я видел, как ты измучена этими бесконечными танцами, и решил устроить для тебя небольшой отдых. Твой поклонник — кстати, я его не одобряю — не позволил бы увести тебя, если б я не привел веский довод.

Сара тут же перестала сердиться. Во-первых, Артур на свой лад позаботился о ней, во-вторых, его слова о поклоннике так напоминают ревность… Но она все же ворчливо заметила:

— Для этого не обязательно было заводить меня так далеко! Из этого колодца всегда пахнет сыростью.

— О, прости, я не подумал, что ты можешь замерзнуть. Пожалуй, нам лучше пойти в дом и попросить сделать тебе чашку горячего шоколада со сливками, — внезапно опомнился молодой человек.

— Давай чуть-чуть посидим здесь. — На самом деле Сара вовсе не торопилась прервать эти минуты уединения. — Я не уверена, что смогу дойти до дома, если не отдохну хотя бы пять минут.

— Я могу отнести тебя, — предложил джентльмен то ли шутя, то ли всерьез. — Нельзя допустить, чтобы ты простудилась в этом легком платье!

— Благодарю, но я уж лучше потихоньку пойду сама. Если ты меня уронишь, этому платью придет конец.

Артур не ответил, и некоторое время они сидели рядом и думали каждый о чем-то своем. Наконец Уэвертон повернулся к девушке и решительно взял ее за руку.

— Идем, наверное, тебя уже ищет Бобби. И о чем только я думал, когда увел тебя так далеко!

Сара без возражений двинулась в обратный путь, все ее чувства сейчас сосредоточились на ощущении тепла от его сильной ладони. Через это касание мир ее фантазий снова нашел лазейку в разум, и представилось, будто они идут вдвоем по зачарованному лесу, полному опасностей и тайн, но ей не стоит бояться, пока рука рыцаря сжимает ее пальцы…

Это прежде, когда ей было четырнадцать, Артур в ее воображении казался принцем из какой-нибудь детской сказки, но сейчас, едва он вернулся таким блистательным джентльменом, Сара поняла, как она ошибалась. Почти в каждом прочитанном ею за последние пять лет романе оказывался герой, так или иначе напоминающий Артура, — остроумный, галантный, красивый. И при этом — вполне современный молодой человек, образованный и модно одетый. Никаких больше сказок, рыцари в начищенных доспехах давно уже не появлялись в ее фантазиях, на смену им пришли ловкие, предприимчивые мужчины, умеющие преодолеть все трудности и разрушить козни соперников или коварных дядюшек, чтобы восстановить справедливость, получить неправедно отнятое наследство и соединиться со своей избранницей в прекрасном поместье.

Но иногда она с удовольствием перелистывала старые книги, а видения волшебных замков не оставляли ее, особенно во время прогулок по отнюдь не волшебным, но живописным окрестностям Сент-Клементса. И сегодня был как раз такой вечер, всей своей атмосферой способствующий непрошеному возвращению детских фантазий.

Грезы рассеялись, едва они вышли на освещенную полянку. Ветер теребил развешанные по деревьям фонари, и Сара поежилась, впервые почувствовав, насколько свеж на самом деле ночной воздух. Артур остановился и повернулся к девушке.

— Я так и знал, ты совсем замерзла! Моя лилия…

Его руки обняли ее прежде, чем она успела ответить, и долгожданный, столько раз виденный ею во сне и в мечтах поцелуй оказался для Сары полной неожиданностью…

Чья-то болтовня из соседней аллеи заставила обоих вздрогнуть, сердца на мгновение замерли и тут же стремительно заколотились, но Артур опомнился почти сразу и с прежним своим азартом воскликнул:

— Бежим!

Забывшая о недавней усталости, Сара подхватила юбки, и они помчались по дорожке, словно за ними гналась целая свора злых собак, потревоженных внезапным вторжением чужаков.

Бобби Уэвертон, отправившаяся на поиски подруги, с удивлением смотрела, как Сара и Артур выбежали из боковой аллеи и пронеслись мимо, не заметив ее.

— Постойте же! — воскликнула она, бросаясь следом.

Артур остановился так резко, что Сара налетела на него, едва переводя дух, и юноше пришлось обнять ее, чтобы удержать от падения. В этом положении их и застала подоспевшая Бобби.

— Может быть, вы объясните, что происходит? — напустилась она на друзей, уверенная, что пропустила какое-то развлечение.

Сара только судорожно глотала ртом воздух, непривычно туго затянутый корсет мешал ей вздохнуть, а от стыда хотелось провалиться сквозь землю — что подумала Бобби, когда увидела ее в объятиях своего брата?

Джентльмен понимал, что объяснения придется давать ему, причем Роберта не удовлетворится полуправдой. Он медленно опустил руки, позволяя Саре отступить в сторону.

— Сару утомили эти танцы, и я подумал, что ей следует немного отдохнуть… — начал он, но сестра его тут же перебила:

— Поэтому вы бегаете, как будто внезапно потеряли рассудок?

— Ну, мы немного прогулялись, но сегодня холодновато, и Сара начала замерзать. Я предложил ей немного пробежаться, чтобы согреться…

— Ничего лучшего не мог придумать? Вас еще кто-нибудь видел? — выходка казалась вполне в духе Артура, и Бобби ничуть не удивилась.

— Надеюсь, нет. Иначе можно было подумать, что мы спасаемся от какого-нибудь дикого зверя, а это тотчас посеяло бы панику среди гостей, — усмехнулся уже вполне пришедший в себя Артур.

— В таком случае, идемте в дом через оранжерею. Сара совсем испортила прическу, и ей надо выпить чего-нибудь горячего, а то она и вправду заболеет после этой пробежки! — рассудила Бобби.

— Идите, а я, пожалуй, отведаю пунша на террасе, мне-то не надо поправлять локоны, — с этими словами Артур послал девушкам воздушный поцелуй и беззаботно направился к виднеющейся в конце аллеи террасе.

— Не позволяй ему втягивать тебя в такие эскапады! — напустилась Бобби на подругу, едва они поднялись в комнату Сары. — Мы уже не дети, и он может тебя скомпрометировать!

— Раньше ты сама втягивала меня… — попыталась возразить Сара.

— Вот именно, раньше ты была разумнее и еще и меня старалась удержать от глупостей! Куда делось твое здравомыслие, Сара? — с притворным изумлением вопрошала Бобби.

— Прошу тебя, не надо нотаций, я едва держусь на ногах!

Сара упала в кресло, уже ничуть не заботясь о сохранности платья.

— Ладно, я знаю, даже если Артур предложит тебе спрыгнуть с крыши каретного сарая, ты не будешь спрашивать, зачем это нужно, а пойдешь и прыгнешь, — махнув рукой на собственный туалет, Бобби плюхнулась в другое кресло.

— Ты преувеличиваешь, — вяло возразила подруга.

— Но по сути я права. Иногда мне кажется, что ты любишь его больше, чем меня!

Сара не знала, что ответить на эту совсем детскую реплику. Как объяснить Бобби, что бывает такая разная любовь, что с самого первого дня их знакомства она не могла относиться к брату и сестре одинаково? Роберта не поймет, пока сама не почувствует то же самое.

Поэтому Сара не стала ничего говорить, просто посмотрела на Бобби с ласковой укоризной, и подруга тут же улыбнулась и поднялась на ноги.

— Знаю-знаю, никто не заменит меня в твоем сердце. А теперь давай пригладим твои волосы и сойдем вниз. Твой бал еще не закончился, и не дело имениннице и ее лучшей подруге сидеть в одиночестве, когда все веселятся!

Июнь 1839

— Сара, не смотри так уныло, сегодня ведь моя свадьба, а не похороны! — Бобби Уэвертон недовольно тряхнула непослушными рыжими локонами — даже сегодня они уложены не так аккуратно, как ей бы хотелось, а тут еще подруга выглядит совсем нерадостной!

Сара с суеверным ужасом посмотрела на Роберту, но мисс Уэвертон все было нипочем, и Сара как можно мягче произнесла:

— Бобби, ты уверена, что поступаешь правильно?

— Конечно, уверена! — Бобби с удовольствием взглянула на лежавшую на кровати кружевную фату и снова повернулась к подруге. — Ты ведь знаешь, Джефф любит меня всю свою жизнь!

— Знаю, это так, но ведь ты его не любишь, — тихо возразила Сара.

— Мой бог, ну разумеется, я его люблю! Если ты — моя лучшая подруга, то Джефф — мой лучший друг с самого детства!

— Я говорю о другой любви, — все еще пыталась возражать Сара. — О той, которая нужна, чтобы люди были счастливы в браке…

Роберта не ответила, пытаясь перевести разговор с неприятной ей темы. Пусть, ведь сегодня ее свадьба, одернула себя Сара. Бобби только озвучила ее самые тайные, самые важные мечты. Впрочем, не такие уж тайные. Сара знала, что не умеет скрывать свои чувства и все Уэвертоны, включая и самого Артура, прекрасно осведомлены о силе ее привязанности.

— Ты думаешь, это случится? — спросила она не для того, чтобы отвлечь Бобби, а чтобы лишний раз услышать из уст подруги подтверждение собственных надежд.

— О, Сара! — в голосе Роберты прозвучал шутливый укор. — Артур обещал на тебе жениться, еще когда нам было то ли по четырнадцать, то ли по пятнадцать лет, и все знают, что рано или поздно он сделает тебе предложение. Теперь, когда он закончил все-таки свой университет, полагаю, это случится скорее рано, чем поздно!

Сара покачала головой — ждать столько лет иногда казалось ей невыносимым. К тому же неясно было, испытывает ли Артур к ней что-нибудь большее, чем братская любовь и нежная дружба. С того дня, когда он поцеловал ее на балу, устроенном лордом Уэвертоном в честь восемнадцатилетия Сары, Артур ни разу не выходил за рамки своей обычной покровительственно-насмешливой манеры держаться.

Особенно огорчительным казалось, что за прошедшие два года они так мало виделись! Прошлым летом Артур, подобно многим товарищам по университету, путешествовал по континенту, чтобы расширить кругозор и отдохнуть перед последним, самым тяжелым годом обучения. На Рождество он приезжал домой, но привез с собой троих приятелей, и в череде бесконечных развлечений невозможно было ни с кем обменяться даже парой слов с глазу на глаз, в доме Уэвертонов постоянно толпились гости, как всегда с приездом Артура.

Конечно, он не мог пропустить свадьбу сестры, но из-за затянувшихся экзаменов приехал только накануне ночью и сейчас отсыпался, чтобы не захрапеть во время венчания, как он объяснил тормошившей его Роберте.

Сара мечтала поскорее увидеть его, но беспокойство о подруге отодвигало на задний план ее собственные переживания.

Никто, знавший Роберту Уэвертон хотя бы несколько недель, не смог бы поверить, что она выйдет замуж за добродушного толстяка Джеффри Ченсли. Принца, герцога или хотя бы графа прочили ей в мужья соседи. Они же, правда, не удивились бы побегу и тайному венчанию Роберты с каким-нибудь фермером или помощником викария, настолько непредсказуемой в их глазах была мисс Уэвертон. Но все оказались едины в одном мнении — Бобби вступит в брак только с тем, кого полюбит всей душой.

И вдруг мисс Уэвертон приняла предложение не верящего в свою удачу Джеффа Ченсли! Есть о чем поговорить в гостиных в дождливую погоду, а этот июнь отличается от предыдущих лет обилием дождей и пронизывающих ветров.

Одна Сара знала, что скорее сама Бобби сделала Джеффу предложение на ней жениться, а ему оставалось лишь бессвязно заверять ее, как сильно он влюблен и насколько будет стараться сделать ее жизнь счастливой.

Не то чтобы это решение далось Бобби с трудом — напротив, когда она вернулась из Лондона в феврале, чтобы отметить свое двадцатилетие дома, она почти сразу объявила близким, что намерена вскорости стать миссис Ченсли. Никакие увещевания родителей, предложения подождать немного и проверить свои чувства не дошли до ушей Роберты, уверенной в правоте выбранного пути.

Что произошло в Лондоне, Сара так толком и не поняла. Бобби то ли не хотела, то ли не могла рассказать лучшей подруге всю правду. Она коротко, сухим равнодушным тоном, совершенно ей не свойственным, сообщила Саре, что полюбила одного выдающегося джентльмена, но он оказался помолвленным с другой леди и, судя по всему, даже не узнал, что похитил сердце рыжеволосой красавицы. Со своей обычной уверенностью Бобби прибавила, что никогда не сможет полюбить снова с той же силой, а потому постарается сделать счастливым человека, который давно влюблен в нее и к которому она действительно привязана.

Все время венчания лорд и леди Уэвертон выглядели несколько напряженными, и Сара разделяла их опасения. Бобби могла сотворить что угодно, например, передумать прямо у алтаря. Но мисс Уэвертон держалась с непривычным для нее достоинством, а мистер Ченсли сиял от радости, круглое лицо его напоминало большое серебряное блюдо Уэвертонов.

Сара едва не хихикнула в самый неподходящий момент, когда ей пришло в голову это сравнение. Она сдержалась, но обязательно решила рассказать о своих мыслях Бобби после свадьбы. Тогда они с подругой вместе посмеются над шуткой. Сара смутно чувствовала, что Роберте потребуется немало мужества, чтобы сохранять довольный вид на протяжении всего праздника.

«Как это — выходить замуж за кого-то, когда на самом деле любишь другого человека?» — думала Сара, стоя чуть позади Бобби в компании еще троих подружек невесты в одинаковых светло-зеленых платьях. Зеленый был любимым цветом Роберты, и она очень мало задумывалась о том, что выбранный оттенок идет далеко не всем девушкам. Светлокожая Сара в этом платье казалась бледной русалкой, но ради подруги она согласилась бы одеться во что угодно, если Бобби от этого станет чуть более счастливой. «Что, если мне сделает предложение Генри Коул? Он иногда так умоляюще на меня смотрит… Если дядя узнает, он будет уговаривать меня принять предложение, ведь Коулы довольно богаты… А если Артур никогда не станет относиться ко мне иначе, чем как к сестре? Что тогда?» — Сара уже много месяцев думала об этом и надеялась на наступающее лето — Артур приедет, и что-нибудь, наконец, разъяснится. Ведь он не может все время поддразнивать ее, как маленькую девочку, когда-нибудь придет пора говорить серьезно!

Дженни Коул, сестра Генри, стоявшая рядом с Сарой, ощутимо подтолкнула ее локтем под ребра, заставляя вспомнить, где они находятся, и та поспешила придать своему лицу выражение восторга и легкой зависти — именно это требовалось от подружек невесты.

Наконец обряд завершился, и мистер и миссис Ченсли приготовились принимать поздравления от родственников и друзей. Лень выдался холодным и дождливым, о том, чтобы устроить танцы в саду, не могло быть и речи. К счастью, бальная зала в доме мистера Ченсли позволяла вместить всех гостей. На следующий день лорд и леди Уэвертон собирались устроить прием и бал в честь молодоженов, а после них подобные празднества ожидались во всех окрестных поместьях, так что свадьба Бобби должна была растянуться на неделю, а то и дней на десять. Откровенно заметим, что Роберта Уэвертон заслужила такое внимание, как никто другой, ведь она столько лет развлекала соседей остроумными замечаниями и дерзкими выходками!

Сара чувствовала, что Бобби нуждается в обществе, и чем более обширным оно будет — тем лучше. Среди праздничного гула не так слышен внутренний голос, нашептывающий, какую ошибку ты совершила и как много у тебя впереди времени, чтобы понять, насколько тяжело терпеть рядом с собой близкого и родного, но нелюбимого мужчину.

Вскоре после свадьбы Сара спросила Роберту, почему она не желает поехать с мужем хотя бы ненадолго в Лондон или Уэймут, ведь свадебное путешествие непременно должно следовать за венчанием.

Бобби болезненно вжала голову в плечи.

— Я хочу веселиться здесь, среди моих друзей! — но тон ее был далек от радостного.

— Ты не больна? Все эти праздники могут принести к тому, что лодыжки опухнут от нескончаемых танцев, не говоря уж о несварении желудка.

— Я боюсь ехать в столицу или на курорт, — тихо пробормотала Бобби, не глядя в глаза подруге.

— Боишься? Но почему? — Сара села ближе и обняла поникшую Роберту. — Скажи мне, что с тобой происходит? Ты сожалеешь о свадьбе?

— О нет, нет! — горячность Бобби, очевидно, должна была заменить искренность в ее голосе. — Просто еще слишком рано. Я боюсь увидеть его…

Сара сразу поняла, что подруга говорит о своем возлюбленном, и постаралась не давить на Бобби, требуя откровенности, из опасения, что Роберта снова примет притворно-оживленный вид.

— Ну, конечно, дорогая, если ты не хочешь… — мягко ответила она.

— Мне страшно как-нибудь выдать себя и огорчить Джеффа, — вздохнула Бобби. — Я не должна причинять ему боль, а для этого нужно так много сил, Сара, так много!

— Все пройдет, милая, — Сара не знала, как утешить подругу сейчас. — Ты только подожди немного… И подумай и о себе, не только о Джеффри… Это лихорадочное веселье может навредить тебе.

— Пустяки, — привычно отмахнулась Бобби, похоже, она уже вполне овладела собой. — Если я начну жалеть себя, всем будет только хуже. А Джефф — это та дверь, за которой я могу спрятаться от себя самой. Одна бы я страдала гораздо больше.

Сара отнюдь не была в том уверена, ей казалось, что в одиночестве горе пусть и не уйдет быстрей, но хотя бы не нужно притворяться перед кем-то денно и нощно, что его и вовсе нет. Но она благоразумно не стала спорить с подругой, еще не зная, что скоро ей придется на себе проверить стойкость своих убеждений и, возможно, отказаться от них в пользу доводов Роберты.

Через две недели после венчания миссис Ченсли и мисс Мэйвуд завтракали в садовой беседке, специально обновленной мистером Ченсли в угоду супруге.

— Наконец-то мы вдвоем! — Бобби утомленно откинулась на спинку плетеного кресла. — Видеть не могу всех этих гостей, а от бесконечных свадебных пирогов меня просто тошнит!

— Давай я налью тебе еще чаю, — невпопад ответила Сара.

— Ты опять грустишь? — Роберта сделала вид, что сердится. — Я не просила чаю!

— Прости, я просто немного задумалась, — виновато потупилась ее подруга.

— Я попрошу Артура приехать сюда и объясниться, как он смеет так долго мучить тебя! — Бобби и в самом деле начала злиться.

— Пожалуйста, не надо! — взмолилась Сара. — Со мной все хорошо, только немного болит спина от нескончаемых танцев, но в этом виновата ты со своей свадьбой, а вовсе не Артур!

Отчасти Сара была права: мало кто способен пережить без ущерба для здоровья две недели балов, пикников и катаний на лодках. Погода сжалилась над юными супругами, и уже на третий день после венчания июньское солнце набрало силу и пробилось сквозь толстый слой туч подобно тому, как весной бесстрашные подснежники устремляются к нему через пласт промерзшей земли.

Бобби отказалась ехать в свадебное путешествие летом, всем, кроме Сары, она отговаривалась тем, что не готова еще так сильно изменить свою жизнь, достаточно того, что теперь она живет в доме своего супруга. Конечно же, Джеффри настроен во всем потакать своей обожаемой жене, и Рождество Ченсли собирались встретить в Италии, а пока же миссис Ченсли пригласила Сару погостить у них, не желая слушать никаких возражений.

Трудно догадаться, что было на уме у Роберты. То ли она нуждалась в поддержке, чтобы в безмятежном здравомыслии Сары черпать силы для новой жизни, которую выбрала сама, то ли не желала упустить ни одной подробности романа своего брата и лучшей подруги.

Как это часто бывает с молодыми девушками после замужества, Бобби захотелось устроить судьбу своей подруги как можно скорее. Она находила молчание Артура уже просто неприличным — романтически окрашенное время свадебных торжеств как нельзя лучше подходит, чтобы еще кто-то мог сделать предложение своей избраннице.

Когда Бобби осмелилась заговорить о своих надеждах на скорый брак своего легкомысленного братца и Сары, лорд Уэвертон очень удивился.

— Дитя мое, ты в самом деле думаешь, что Артур влюблен? По-моему, наша дорогая Сара просто еще одна сестра для него, не более.

— Матушка, вы тоже так думаете? — растерянная Роберта повернулась к матери. — Разве они не любят друг друга?

— Никто не усомнится, что для Сары Артур является любовью всей ее жизни, — осторожно ответила леди Уэвертон. — Что касается моего сына… Я бы не пожелала для него лучшей супруги, но его чувства до сих пор неясны. Возможно, твой отец прав, и Артур найдет свое счастье где-то далеко отсюда, а может статься, поймет, что не надо искать его в других краях, когда можно обрести желаемое, не выходя из дома.

Бобби не стала говорить Саре об этом разговоре с родителями, но в душе была уверена, что оба они ошибаются. Как может Артур не любить Сару, он же не слепой, в конце концов! Она так мила, добросердечна и благонравна — именно такая жена нужна молодому Уэвертону, чтобы оставить юношеские забавы, остепениться и стать хорошим отцом и мужем, подобно своему батюшке.

Роберта порадовалась, что уехала из родительского дома и забрала с собой Сару. В разлуке Артур скорее поймет, как ему не хватает подруги детства, и, несомненно, приедет за ней к Ченсли. Вот почему она не удивилась, когда увидела своего мужа, направляющегося к беседке в компании младшего Уэвертона.

С утра Джеффри ездил поговорить с арендатором на отдаленную ферму, находящуюся поблизости от границ поместья Уэвертонов, и где-то по дороге повстречал Артура.

— Рад видеть вас такими умиротворенными, сестрички! Угостите брата чаем?

Артур одарил каждую из девушек братским поцелуем и беззаботно развалился в кресле напротив сестры. Джеффри уселся рядом с Робертой и то и дело осторожно касался ее руки, словно не верил, что это действительно его супруга, которая не исчезнет с порывом летнего ветерка.

Бобби неодобрительно покачала головой, но Сара тут же поднялась со своего места и стала хлопотать у стола.

— Мы не виделись всего два дня, а я уже заскучал по вам обеим, — продолжил Артур. — Как же мне будет не хватать вас, когда я уеду!

— Уедешь? Куда? — Бобби резко выпрямилась, заставив Джеффри испуганно вздрогнуть.

— Вероятно, сначала в Бат, затем в Лондон, — пожал плечами Артур.

Роберта быстро посмотрела в сторону подруги и помрачнела. Выражение лица Сары оставалось по-прежнему спокойным, но глаза ее чуть сузились и потемнели от огорчения.

— Тебе обязательно ехать? Ты же только что вернулся, и я думала, ты проведешь с нами все лето!

Джеффри кивнул, поддерживая супругу.

— Понимаешь ли, Бобби, — медленно начал Артур. — Я так стремился поскорее окончить учебу и вернуться домой, но стоило мне приехать, как я понял, что привычная обстановка тяготит меня. Если бы не твоя свадьба, я бы уехал десять дней назад.

— Как родной дом может прискучить! — Бобби готова была наброситься на брата с упреками и обвинениями в легкомыслии и непостоянстве, но присутствие мужа и Сары пока останавливало се. — Я замужем всего полмесяца и уже чувствую, как не хватает мне нашего дома, хотя езжу туда каждый день!

— Ты не понимаешь, — вздохнул Артур. — Все то же, и словно бы другое. Более мелкое, что ли… Я вырос, а мир вокруг остался прежним, стал тесен мне. Мне скоро будет двадцать четыре года, и я способен на большее, чем участие в охоте и деревенских танцах. Придет время, и я…

Сестра не дала ему договорить.

— Можно подумать, в Бате или Лондоне ты не будешь танцевать! Там все то же самое, Артур, я же была там и видела все это!

— Я мог бы заняться политикой… или чем-то еще, — миролюбиво ответил Артур. — Пройдет два-три года, и я поумнею и стану таким же скучным, как Генри Коул…

Сара встрепенулась при этих словах. Что Артур хотел этим сказать? До сих пор она слушала его, не слыша. Только одна мысль билась в ее голове, как бабочка об оконное стекло, — он уезжает, он опять уезжает! А она остается, опять остается одна…

— Кроме всего остального, когда-то надо подумать и о продолжении рода. Не забывай, я — единственный сын и наследник! Негоже, если маленькие Ченсли появятся на свет раньше малышей Уэвертонов!

Все трое в замешательстве воззрились на Артура, он же недоумевающе перевел взгляд со своей сестры на ее мужа, не понимая, что в его словах их так поразило. Первой не выдержала Сара. Осторожно, словно боясь упасть, она выбралась из своего кресла и бесцветным голосом сообщила друзьям:

— Я, пожалуй, немного пройдусь по саду, в беседке слишком жарко.

Артур с удивлением посмотрел ей вслед, а Бобби тем временем выразительно взглянула на своего супруга. Джеффу не надо было прилагать много усилий, чтобы понять намек жены, и он послушно поднялся и потрусил к дому с самым озабоченным видом, как будто внезапно вспомнил о ненаписанном письме или неотданном визите.

Роберта с выражением нескрываемого отвращения повернулась к брату, и Артур поторопился задать вопрос:

— В чем дело, в конце концов? Почему друзья разбежались, как кролики, а ты смотришь на меня взглядом фурии? С твоими волосами ты напоминаешь горгону Медузу, Бобби!

— Нашел время шутить! — рявкнула Бобби, оправдывая сравнение. — Неужели ты так туп, что не понимаешь? Не могу в это поверить!

— Ты о Саре? — как оказалось, Артур кое о чем догадывался. — Конечно, она обиделась, что я уезжаю сразу после того, как ты покинула ее, выйдя замуж, но она уже взрослая девушка, как и ты, дорогая. Вы обе должны понимать, что я не смогу вечно пускать с вами кораблики в пруду или искать, когда заблудитесь ночью! Мужчина должен повидать свет, прежде чем найдет свое место… Я не говорю о таком характере, как у Джеффа, он всегда знал, что его место рядом с тобой…

Роберта не дала ему договорить. Не находя другого выхода своему гневу, она запустила в брата чашкой с остатками чая. Артур в последний момент увернулся, и дорогой фарфор разлетелся в мелкое крошево, ударившись о каменные плиты, устилавшие пол беседки.

— Да ты, похоже, не в себе! — Артур знал, как легко Бобби начинает злиться, но она уже много лет не пыталась затеять драку. — Твое поведение просто недопустимо, Роберта!

— Ты мне отвратителен! — Бобби покосилась на чайник, и Артур благоразумно отставил его в сторону. — Не могу поверить, что ты не догадываешься!

— Да о чем, скажешь ты наконец или мне хорошенько встряхнуть тебя, пока твоего муженька нет поблизости? — Артур не был бы братом Роберты, если бы не утратил терпение уже через пять минут перепалки.

— Ты сделал ее очень, очень несчастной, — тихо ответила внезапно сникшая Бобби и принялась бездумно переставлять чайную посуду на столе.

Артур недоверчиво посмотрел на сестру, потом подошел и ласково обнял за плечи.

— Бобби, она так же дорога мне, как и ты, но она все поймет. Из-за чего ты так расстроилась, а?

Роберта уткнулась носом в плечо брата и неожиданно всхлипнула.

— Какие вы, мужчины, слепые и бессердечные, — пробормотала она. — Сара любит тебя столько лет, и ей нужен вовсе не старший брат… Я думала, теперь, когда ты вернулся, вы поженитесь…

Джентльмен начал понимать и мягко покачал головой.

— Этого не случится, Роберта. Я люблю Сару как родную сестру, и всегда буду любить только так…

— Ты говорил, что женишься на ней, давным-давно… — Бобби редко плакала, но сейчас казалось, что из ее серых глаз по капле вытекает расплавленное серебро.

— Мне очень жаль, Бобби. В самом деле жаль нельзя же воспринимать всерьез все, что я болтал, когда мы были детьми… А теперь, если уж все так сложилось, мне следует поговорить с Сарой, — и Артур решительно отстранился.

— Ты причинишь ей боль, — Бобби поежилась, как будто от холода. — Ты повинен в ее самом большом несчастье со времени смерти ее отца…

— Мне придется просить прощения за то, чего я не совершал, но нельзя откладывать объяснение, — Уэвертон оставил сестру в беседке и двинулся в глубь сада.

— Боже мой, за что ты так наказываешь ее? За что наказываешь нас обеих? — пробормотала Роберта, глядя на беспорядок на столе и не видя его.

Артур увидел Сару издали и сразу понял, что Бобби не преувеличила, когда говорила о страданиях бедняжки, а он, признаться, надеялся, что сестра дала волю воображению и придумала историю несчастной любви своей дорогой подруги…

Сара стояла к нему спиной на берегу небольшого пруда и плакала, закрыв лицо руками. Артур помедлил. Мужчина чувствовал себя растерянным и против воли виноватым — он стал причиной слез обеих его дорогих сестер. Но он понимал, что надо постараться хоть что-то исправить, и пошел к пруду, стараясь нарочно двигаться как можно более шумно. Артур был уверен, что Сара еще больше огорчится, если он застанет ее плачущей, и хотел дать девушке время подготовиться к его приближению.

Поглощенная собственным горем, Сара услышала шаги, когда оказалось уже поздно доставать платочек и делать вид, будто в глаз ей попала мушка. Она едва не бросилась бежать вдоль берега пруда, но Уэвертон удержал ее.

— Сара! Прошу тебя, не уходи!

Услышав дорогой голос, Сара резко остановилась, но не повернула головы. Артур сам подошел к ней и осторожно обошел девушку, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Ну, не надо плакать, дорогая, — ласково сказал он. — Я не знал, я действительно не знал, насколько сильно ты огорчишься из-за того, что я намерен покинуть эти места.

Бобби нашла бы тысячу слов, но Сара не знала, что ответить. Как можно сказать ему правду? И как удержать себя от признания, как сохранить достоинство и соблюсти приличия, когда сердце умирает?

— Послушай… — не дождавшись ответной реплики, Артур вынужден был продолжать говорить, лишь бы пауза не затягивалась. — Роберта сказала мне кое-что, но я хотел бы спросить у тебя. Ты любишь меня не так, как надлежит любить брата?

Как он может быть так жесток?! Вот о чем думала Сара в этот момент. Неужели слов Бобби ему недостаточно, нужно еще унизить ее, заставить первой объясниться в любви, при этом зная, что ответного признания не последует!

— Пожалуйста, оставь меня одну, — прошептала она.

— Ну уж нет! — Артур злился на собственную резкость, но не мог вести себя иначе.

Слишком долго он оставался в неведении, и это привело обоих в тупик, из которого нельзя выбраться, не разрушив дружбу, связывающую их долгие годы.

— Я не уйду, пока ты не простишь мне мое легкомыслие. Когда-то я сболтнул лишнее, в шутку пообещав жениться на тебе, и вы с Бобби, очевидно, решили, что…

— Да разве дело в этом!

Сара прямо посмотрела на него и с неожиданной для себя самой страстностью воскликнула:

— Как могут наши чувства зависеть от чьей-то шутки? О, Артур, я не виновата в том, что полюбила тебя, едва узнав, что позволила себе поверить, будто и ты тоже любишь меня не так, как Бобби! И тогда, на балу, ты поцеловал меня… совсем не как сестру, разве ты не помнишь?

Артур молча кивнул, старательно пытаясь подобрать правильные слова. Признать, что она была так красива в тот вечер и он ненадолго потерял голову? Что он и вправду в тот волшебный миг в саду почувствовал себя влюбленным? Нет, это началось раньше, когда он надел ей на шею кулон в виде лилии, или еще раньше, когда вернулся из университета и увидел ее такой… незнакомой. Нет, сказать ей правду — значит невольно подарить надежду, а потом снова причинить боль.

Уэвертон понимал, почему сестра так разозлилась. Вряд ли он когда-нибудь еще встретит такую девушку, как Сара Мэйвуд, он и сам прекрасно это знает. Тогда почему бы ему не склониться перед ней, не попросить прощения за необдуманные слова и не предложить забыть все недоразумения и начать все заново? Ухаживания, прогулки, быстрые взгляды, когда никто не наблюдает за ними… И уже в конце лета — помолвка, а под Рождество можно будет приглашать гостей на свадебный бал…

Мгновение Артуру казалось, что именно этого он хочет больше всего, но наваждение растаяло. Ведь он Уэвертон, а все Уэвертоны отличались в молодости беспокойным нравом. Его отец был намного старше матери и, прежде чем остепениться, немало поездил по свету, побывал даже в колониях за океаном, как и его отец, дослужившийся до чина адмирала. А дед нынешнего лорда и вовсе, говорят, сделал состояние на плантациях и не брезговал морским разбоем. Да что там, даже его младшая сестра и после замужества не превратилась в почтенную матрону! Артур всерьез задумывался, что побудило Роберту выйти замуж за столь непохожего на нее Джеффа Ченсли, но Бобби не была на этот раз откровенна и впредь не собиралась посвящать брата в свои сердечные тайны.

Нет, он еще не готов стать мужем и отцом, слишком рано для человека его склада. Возможно, он ошибается и делает неправильный выбор, поддавшись обыкновенному любопытству, желанию заглянуть за привычный горизонт, за дальние пастбища и фермы… Возможно, через несколько лет или даже месяцев он поймет, что не может жить без Сары Мэйвуд… Что ж, если это случится, он попросит ее сделать его счастливым. И никого не станет винить, кроме себя, если она больше никогда не захочет разговаривать с ним. А сейчас, когда он не уверен в том, что любит ее так, как должно, ей лучше расстаться с ним. Она не заслуживает любви не в полную силу, только половины счастья.

Сара заметила, как дважды изменилось выражение его лица, но не могла постичь суть его мыслей.

— Тот поцелуй, Сара… Как я мог забыть? — голос его звучал глухо, устало. — Тот вечер оказался таким сказочным, таким романтичным, и я поддался минутному порыву. Я не должен был делать этого.

— Так, значит, ты жалеешь… — пробормотала девушка, ей стало еще более горько от пришедшего осознания.

— Я жалею, что поступил не как подобает джентльмену, — торопливо принялся объяснять

Артур. — Иногда мужчина проявляет слабость, и я не исключение. Но тот поцелуй навсегда останется для меня одним из самых прекрасных воспоминаний юности!

Сара поняла. Едва он заговорил о воспоминаниях, стало ясно, что никакие другие слова уже не требуются. Мягко, но решительно он дал ей понять, что она является для него лишь частью ушедшего детства. Много позже Сара оценила, с каким терпением и тактом он вел беседу с ней, как старался не нанести урон ее девичьей гордости, но в те минуты ей достало сил только на то, чтобы прошептать сквозь слезы:

— Простите и мне мою слабость, мистер Уэвертон. И тогда, и теперь. Я больше не заговорю с вами о своих чувствах, и вы скоро позабудете болтовню глупой девчонки.

Она не стала просить его сохранить эту сцену в секрете от родных и друзей, будучи слишком расстроенной, но Артур и сам никогда бы не стал предавать ее, достаточно уже того, что он сделал девушку несчастной, чтобы еще испортить ее репутацию.