Военные пацаны (сборник) Ефремов Андрей

От автора

Все имена и фамилии в произведении – вымышленные, территориальность и точность в хронологии событий не гарантированы. Особо подчеркиваю – это сочинение есть плод буйной и безудержной фантазии автора, отчасти основанное на реальных документах. Несмотря на все попадающиеся в тексте клятвенные заверения автора, что, мол, «так оно и было», не верьте, даже если найдутся живые «свидетели» описываемых событий (не сомневаюсь – найдутся): любые совпадения в чемлибо – чистая случайность.

Набравшись храбрости, решил затронуть и вопросы религии, но не с целью оскорбить чувства верующих (сам верующий), а только с тем, чтобы показать, какие пародийные ситуации иногда складываются в духовной сфере при неправильном понимании сути вопроса. Где гротеск, а где серьезно, в этом читатель, уверен, сумеет разобраться. Также автор во многом не согласен с мыслями и поступками некоторых действующих в повествовании лиц.

Пролог

Глаз боязлив, рука храбра.

Чеченская пословица

До чего же мерзкая погода: мрачные, низко висящие изза своей тяжести разлохмаченные тучи, моросящий с ночи дождь… Чувствуется: совсем скоро он уже растопит весь снег, глинистая грязюка начнет приставать к обуви, мешая при ходьбе, одежда насквозь промокнет и начнет противно липнуть к телу. Снег останется только на высотах, которые находятся гораздо выше расположения группировки.

Судя по всему, дождь обещает быть затяжным и вскоре перейдет в ливень. Со временем ливни переполнят окопы водой, и те превратятся в овраги; вытиснувшаяся из них вода пробьет русла для множества новых ручейков. Безобидно выглядевшие поначалу горные ручьи соединятся и станут грозными, несущими опасность потоками. Возникнут оползни. Бурные, вспененные массы мутной воды задвигают по горным рекам огромные валуны, под могучим напором разрушатся опоры мостов.

Для того чтобы не мешать изредка проезжающим по серпантину машинам, спецгруппа выбрала место, где дорога пошире, БМП поставили у обочины. До обеда не проехало ни одного автомобиля. Все сидят в бэхе[1], лясы точат. Из-за поворота показался знакомый райотделовский «УАЗ» с ингушскими сотрудниками, тормознул.

–Здогово, мужики! – сильно картавя, поприветствовал Владислав милиционеров.

–Салям, Вахид, как дела?

–Тоска, епти… – Влад протиснулся в битком набитую машину. – Какие новости, мужики?

–По телику минус три обещают. Когда эта зима кончится?

–Вам виднее… А еще что нового?

–В Назрани стреляют.

–А где ж не стгеляют…

Пока ничего не происходит, можно посидеть в тишине, от нечего делать подумать о жизни. Хизир сидит на ступеньке крыльца едва ли не единственного в этом районе чудом «уцелевшего», полуразрушенного дома на окраине города. Забора давно уже нет – это крайний дом, метрах в пятистах дальше проходит дорога. Если смотреть со стороны дороги, окраина города представляет собой бесконечную полосу какогото хлама, состоящего из нагромождений переломанного кирпича, блоков, покореженных железобетонных конструкций. Куски сломанной горелой мебели, штукатурки и цемента – все напоминает о том, что эти завалы были когдато жилыми домами. Будто с гигантской стройки навезли огромные кучи строительного мусора. Но если через эти навороты пройти немного дальше или просто взобраться повыше на какуюнибудь кучу, то откроется вид и на сам город, где мрачно зияют пустыми, просвечивающими насквозь оконными проемами многоэтажные скелеты мертвых домов.

По дороге проехал старенький «Москвич». Сидящие в нем люди никому не интересны и не нужны, тем не менее они все-равно кудато спешат. Счастливые люди – в этом хаосе у них есть какието житейские дела. Может, это семья? Машина притормозила перед невидимой отсюда рытвиной, аккуратно объехала, двинулась дальше. Появилась женщина с тяжелой матерчатой сумкой в одной руке, за другую уцепилась маленькая девочка, наверное, дочь. У Хизира тоскливо сжалось сердце – вспомнил свою семью…

Вот и то, что нужно, – «ГАЗ-66» с брезентовым верхом, движется быстро, будто спешит. Хизир вынул из кармана маленькую, размером с полтора спичечных коробка, китайскую игрушку – маломощную детскую радиостанцию, повернув колесико выключателя, положил большой палец на кнопку передатчика. Как только военный грузовик поравнялся с ориентиром – небольшим придорожным бетонным столбиком, Хизир вдавил кнопку тонального вызова в корпус игрушки.

Удачно получилось: минный заряд был настолько мощным, что машина даже не успела выскочить по инерции, как это часто бывало в подобных случаях, из клуба объявшего его пламени и смолистого черного дыма. Чудовищной силы взрыв унес жизни двадцати трех человек.

Отбросив уже не нужную «игрушку» в сторону, Хизир встал, накинул на голову капюшон плаща, поправил на плече ремень автомата, развернулся и не оглядываясь зашагал через руины в сторону города.

Видеокамера

Переселение – разорение.

Чеченская пословица

Расплескав на узкой речушке радугу, в поселок стремительно ворвалась БМП с солдатами на броне. Тут же с трех сторон на машинах – омоновцы со спецназом батальона внутренних войск. Сама же глухая горная деревушка заранее оцеплена по периметру гвардейцами-десантниками. Рассадник ваххабизма уже заранее распределен по секторам, все участники операции в мельчайших деталях знают свои задачи и проверяемую территорию. Подразделения действуют четко и слаженно; кажется, даже команд командиров не слышно.

Проверяется каждый дом, подвал, чердак. Задерживаются все не успевшие скрыться подозрительные лица, которые сразу же передаются из рук в руки сотрудникам ФСБ. Еще немного, и они под давлением неопровержимых улик и прочих подобающих случаю воздействий, предъявленных в момент истины, признаются во всех своих грехах. Особо опешившие от неожиданности, не отходя от кассы, вернее, от кровати, указывают на местонахождение своих схронов с оружием. Один из задержанных бандюков, как выяснилось чуть позже, даже оказался причастным к похищению московских журналистов.

Во дворе одного из домов стоит внушающий подозрение большущий стог сена. Бойцы – парни шустрые, работы не страшатся: стог с помощью подобранных тут же на месте палок быстро разлохмачивается, после чего группа продвигается дальше. Через ров, по бревну – в соседний двор. Прямо посреди двора находится пасека в двадцать ульев. Но воинам и пчелы не помеха, для экономии драгоценного времени калитку они не ищут – просто пробивают пролом в и без того шаткой изгороди. Работа оказывается напрасной: ни пчел, ни бандитов на месте нет. Меда, и того нет – даже не намазано, но это к делу не относится.

Дети низовий, непривычные к высокогорным условиям, от нехватки кислорода и быстрого ритма начала операции задыхаются, но тем не менее целеустремленно продвигаются к зданию поселковой администрации. Некоторое время отдыхают те, которые в прикрытии. Метров через пятнадцать-двадцать группы меняются ролями: прикрывавшие становятся авангардом, авангард – прикрытием. Разбившись на двойки-тройки, зачищают кабинеты. Центр сельской бюрократии оказывается пустующим, но, судя по основательной загаженности, пустует он не всегда, и видно, что жизнь там иной раз всетаки бурлит.

Вытащив из какогото обмазанного глиной, скособоченного сарая очередного ошалевшего бородатого, воины отправляются в поселковую школу. Два бойца зачищают помещения…

–…Диктофон… Прибор ночного видения – пять штук.

–Понял.

–Та-ак, следующий момент – спутниковый телефон, одна штука, – полковник поставил галочку в списке, – зарядник… Пользоваться умеешь?

–Умею.

Зам начальника отдела связи МВД ответом удовлетворен, но, внимательно посмотрев на меня поверх дужки очков, всетаки подчеркивает:

–Вещь дорогая, а связь, сам знаешь, еще дороже. Так что поаккуратнее там с техникой.

–Знаю. – Упаковывая дорогостоящую вещь обратно вкрасивую упаковку, убедительно заверяю: – Приложу все усилия, оправдаю.

Шеф достал из очередной цветастой коробки нечто красивое, изящное и непривычно маленькое:

–Видеокамера «HITACHI» – одна штука, кассеты… Ну, это тебе объяснять не надо…

–Надо. Как это «не надо»? – Перебиваю, уже примеривая удобный ремешок камеры к ладони и сочно хрустя липучкой. – Требую объяснений, товарищ полковник.

Вещь для меня незнакомая, и строить из себя всезнайку я не намерен. В то время подобную микроэлектронную роскошь имели только новые русские да бандиты.

Босс сделал вид, что не удивлен и, пригладив седые усы, продолжил терпеливо разъяснять, на какие кнопки и в каких случаях нажимать. Объяснил доходчиво, как малому ребенку, даже инструкцию на английском языке изучать не приходится.

–Ну, с Богом, Николаич, – трогательно прощается зам, – береги себя. – И, всетаки не сдержавшись в своих чувствах, приобняв за плечи, добавил: – И вверенное имущество тоже.

Из всего вверенного я сразу же облюбовал одну только видеокамеру и берег ее до конца командировки как зеницу ока.

Хорошая это штука – видеокамера. За вечер до отправки успел заснять на пленку всю семью, друзей. Благодаря ей в ту командировку, когда о видеокамерах простые люди знали только понаслышке, на небывалую высоту был поднят статус отряда во всей войсковой группировке. Кажется, ни одни из именин, операций и других событий не обошлись без этого передового технического достижения человечества. Поневоле пришлось побывать везде и со всеми. Признаюсь, порой было трудно, иной раз от утомления и усталости буквально с ног валился, особенно по праздникам.

Радость и горе, война и мир, СОБР и ФСБ, ДШБ и ВВ и всякие прочие АБВГД – все зафиксировано на магнитную ленту посредством бездушного аналогового сигнала; процесс называется видеопротоколированием. Многие и многие из тех видеодокументов находятся сейчас в архивах различных спецслужб. И солдаты, и офицеры, и все желающие посылали домой свои видеоприветы на огромных черных видеокассетах. У солдат, конечно же, не было возможности лично отправить посылку с кассетой – их же никто не отпустит; они просто просили наших, выезжающих по какимлибо делам в Ханкалу или Моздок бойцов, и никто им не отказывал. Разлука с близкими людьми на долгий срок не воспринималась уже так болезненно.

Наверняка многие помнят события 7 января 2000 года, метко названные новостными репортерами «Кровавым Рождеством», когда весь мир облетели очередные страшные кадры чеченской войны: как якутский ОМОН попал в засаду в Шали. В тот день отряд лишился одного пулеметчика и командира. Но эта запись – уже не моя заслуга. Позже в отряд была подкинута и бандитская кассета с видеозаписью того события, заснятая уже с их стороны.

При первом обстреле в той командировке я совершенно забыл про камеру, схватил по привычке автомат и вспомнил о ней, уже будучи в окопе. Возвращаться за ней в палатку уже было поздно, да и опасно. Впоследствии же я частенько бегал без автомата, но зато с камерой в руках, и никто меня за это не ругал. Но, надо признать, особо и не нахваливал.

После долгого, тяжелого и утомительного дня я лежу, закинув усталые ноги на спинку кровати, и в сладостной дреме предаюсь фантазиям, будто я с супругой своей, Марфой Терентьевной… Сладостным иллюзиям не дает развиться до логического завершения скребок чьегото ногтя по голой ступне:

–Паяльник (это мой позывной, который я сам себе и выбрал), давай видик посмотрим!

В ответ пытаюсь ткнуть потревоженной пяткой в сторону источника звука, – кому ж понравится бесконечное и наглое прерывание фантазий на самом интересном месте:

–Не шуми, подлец! Не видишь – связист отдыхает! – Не попадаю.

–Антоха…

–…Ну давай посмотрим сегодняшнее!

Вытиснув из груди мученический стон: «Никакого почтения к немощным и старым!», торопливо подключаю шнуры видеокамеры к телевизору, после чего возвращаюсь на лежбище и вновь пытаюсь предаться приятным фантазиям.

На этот раз моя благоверная, давно уже утратившая способность легко и грациозно двигаться, с двумя высокими и сверх меры накачанными сантехниками… тьфу ты… что за наваждение, стоит только отойти! Всем почемуто весело, а меня начинают грызть муки ревности.

Ребятки с интересом просматривают видеозапись…

…Вытащив из какогото скособоченного, обмазанного глиной сарая, стоящего во дворе единственного в деревне двухэтажного особняка с зеленой крышей, очередного ошалевшего бородатого, воины отправляются в пустующую деревенскую школу. Двое бойцов зачищают помещения. Один резко распахивает дверь, другой бодро водит стволом винтовки в проеме. Ну, и так далее, как положено. Красота! Любо-дорого смотреть на отработанную слаженность движений, на доведенную до автоматизма технику зачистки, чувствовать локоть товарища. Одно только выражение лиц чего стоит! Все действо выглядит не как боевая операция, а как некое наглядное учебное пособие для начинающих борцов с терроризмом.

Ой, а это что за мордоворот в кадре?.. Прошу прощения, этот добрый и всегда невозмутимый малый – Владислав Сылларов. Широко зевая и заслонив своей широкой… кхм… фигурой всю картину происходящего, он степенно выходит из соседнего помещения, но, проследив направление глазка камеры, спохватывается: войнато еще, оказывается, не закончена…

Кстати, выяснилось: красивый двухэтажный дом с ядовито-зеленой крышей в свое время принадлежал тому самому дагестанцу, которого бандиты в свое время наглым образом «выселили» как нечеченца. Куда ушел этот аварец со своей семьей – пока никто не знает.

Дневник наблюдателя

Два врага под одной крышей не уживаются.

Чеченская пословица

Дело происходило на степном блокпосту в конце утомительно жаркого лета. Командир сводного отряда, борясь с таким негативным явлением, как бездельничанье постовых на наблюдательной вышке, решил внести посильную лепту в борьбе с этим злом. В качестве орудия беспощадной борьбы со злом командир на полном серьезе остановил свой выбор на обыкновенной школьной тетради в сорок восемь листов. На обложке, от руки, аккуратно синим фломастером выведено: «Дневник наблюдателя»; сзади: «прошнурована, опечатана, подписана».

Подобную тетрадь, имевшую название «Дневник снайпера, г. Грозный», я нашел гораздо позже, уже в Якутске. Срок ее активной жизни, судя по двум пунктуальным бюрократическим заметкам, был всего два часа. Степной же дневник продержался аж три дня. Что само по себе является фактом исключительным.

Здесь осуществляется попытка восстановить по памяти записи последних страниц бесценного документа. Последние записи в этой тетради были моими собственными.

Более чем уверен, многие ветераны увидят здесь и свои четыре часа, выхваченные из рутины жарких дней.

«11.00 ч. Пост сдал: кап-н мил. В. Н. Богомольцев. 11.00 ч. Пост принял: л-нт мил. Брэм А. Н.

1.29 ч. КПП: проверка автобуса.

11.31 ч. Жаркое солнце рассеяло остатки утреннего тумана. Асфальт задышал жаром. Северо-запад: на бахче в поте лица работают два неутомимых труженика полей. Юго-восток: на живописных угодьях трактор готовит пашню под посев яровых.

11.34 ч. На КПП наряд проявил бдительность и небывалую наблюдательность: задержан «КамАЗ» с солярой.

11.37 ч. КПП: автобус выехал, задержан весьма подозрительный гражданин в галстуке. КПП: проверка фуры с арбузами.

11.43 ч. Прибыл командир. Завершена уборка окопов. Ратный подвиг оценен по достоинству.

11.46 ч. Водитель фуры ругается с нарядом КПП.

11.50. Порыв слабого северо-западного ветра донес звуки выстрелов. Выяснил: два бойца стреляют в мусорную яму, доложено начштаба.

11.53 ч. Начштаба стреляет в мусорную яму. Подоспели пять бойцов, стреляют в мусорную яму. 1й взвод выехал за водой.

11.57 ч. Выяснил: стреляли в крысу в мусорной яме.

12.03 ч. 724 м к западу – остановилась а/м-фургон, наблюдается группа 5 чел. Водитель фуры на КПП приступил к разгрузке арбузов.

12.07 ч Выехал командир с 3м взводом, наблюдаю наличие боевого духа. КПП: задержан «КамАЗ» с солярой.

12.15 ч. 724 м к западу – работают дорожники. На фоне всеобщего разгильдяйства и полнейшей разрухи наблюдаю внушающий уважение трудовой энтузиазм.

12.20 ч. Звуки выстрелов на юго-западе. 673 м к юго-западу наблюдается группа вооруженных людей. Доложено нач. штаба.

12.28 ч. Северо-запад: труженики полей приступили к приему пищи.

12.30 ч. Выяснил – юго-запад: тренируются командир со взводом. КПП: проверка автобуса.

12.43 ч. 2й взвод выехал по отдельному заданию. Личный состав приступил к распиловке дров.

12.45 ч. Приехал командир. Как говорится: вспотел, покажись начальнику. Работа дровосеков оценена. Хозяин арбузов продолжает ругаться с нарядом на КПП. Завершена заготовка дров.

12.49 ч. Юго-запад: сломался трактор. В итоге – страдает производство. Предположительно – попутал яровые с озимыми.

12.52 ч. Приехали представители ПОМа за «КамАЗами» и подозрительным гражданином в галстуке. Вернулся 1й взвод с родника. Ругаются со старшиной.

12.57 ч. Выяснил – пулей пробита одна фляга и корпус а/м.

13.09 ч. С нетерпением жду смену.

13.15 ч. Пост сдал: л-нт мил. Брэм А. Н. 13.00 ч. Пост принял: мл. л-нт мил. Сылларов В. З.

…17.00 ч. Пост сдал… Пост принял…

17.02 ч. Водитель фуры отдыхает возле арбузов.

17.15 ч. С важным видом прибыл 2й взвод с подозрительными пакетами. В отряде возникло нездоровое оживление.

17.20 ч. КПП: на запад целеустремленно проехала войсковая колонна. Наблюдается небывалый подъем патриотического духа личного состава и готовность к самопожертвованию во имя высоких идеалов. К сожалению, наблюдаются и лица, не склонные к самопожертвованию. Есть лица, на которых ничего не наблюдается.

17.30 ч. Хозяин арбузов ругается с нарядом КПП. Юго-запад: трактор самостоятельно покинул поля. Перистые облака – редкое явление для этих мест – приобрели красивый розовый оттенок. Водитель фуры приступил к погрузке арбузов. Наблюдается отсутствие трудового энтузиазма у водителя фуры. Предположительно водитель – не из местных.

18.21 ч. 1й взвод[2] выдвинулся на канал стираться. КПП: проверка автобуса. Водитель фуры продолжает грузить арбузы.

18.43 ч. Водитель фуры пререкается с нарядом КПП. Судя по богатому словарному запасу, водитель точно не из местных. КПП: проверка «ЗИЛ-130».

18.52 ч. Восток: у моста остановилась а/м «ВАЗ-2105», син. цв., вышли два подозр., гражд-х чел. Вошли в кусты. Доложено начштаба. Водитель фуры загружает арбузы.

18.56 ч. В сторону моста выехал отважный 2й взвод с командиром.

18.58 ч. От моста отъехала а/м «ВАЗ-2105», син. цв.

19.00 ч. Пост сдал:…»

С этого исторического момента тетрадь пошла по рукам и канула в вечность. Но, по некоторым туманным сведениям, документ нашел пристанище в г. Ленске, в фамильном серванте супруги командира. В данное время командир уже в звании полковника.

Поползновений повторить передовой эксперимент босс до конца командировки более не предпринимал.

Наверное, здесь не всем понятна ситуация с арбузами. Дело в том, что в битком набитых машинах с продуктами либо другими товарами народного потребления часто провозят оружие и взрывчатые вещества – в большой фуре это легко спрятать. И если у наряда КПП поведение водителя вызывает подозрение, то для более тщательной проверки транспорта товар полностью выгружается. В большинстве случаев, конечно же, догадки не подтверждаются, но каждый случай обнаружения – это десятки и сотни спасенных жизней. Большинство из проверяемых людей это понимают и не возмущаются.

Но ведь и хозяева арбузов тоже люди наблюдательные. Один из них, представитель одной из многочисленных дагестанских народностей, мужчина лет под сорок по имени Саид, рассказал такой коротенький, но значимый эпизод из своей жизни.

Все свое сознательное бытие Саид прожил в горной местности Чечни, вблизи с дагестанской границей. В том же поселке проживала и семья старшего брата. Все было прекрасно до тех пор, пока в село не вошли бандиты. Всех «нечеченцев» они стали выселять из их домов и экспроприировать, проще говоря – грабить их имущество. Настали смутные времена: вся страна следила за событиями, происходящими на Кавказе, а Саид не просто следил – он был непосредственным свидетелем того, как под влиянием непонятной для него политической игры бывшие его добрые земляки, друзья, которых знал не один десяток лет, прямо на глазах превращаются во врагов. Был и свидетелем, и потерпевшим.

Во двор к Саиду вошел один из бородатых по имени Живодер Омар. Окинув оценивающим взглядом красивый двухэтажный особняк с зеленой кровлей, крепкое хозяйство, коротко процедил сквозь зубы:

–Выметайся, я здесь буду жить.

–Куда же я пойду, куда семью дену?..

–Меня это не касается, – не стал ломать голову над ответом бандит, – ты не чеченец. – Надо полагать, он имел в виду – ты не человек!

–Так хоть справку какуюнибудь дайте, – стал просить Саид с надеждой на получение будущей компенсации от властей.

На другом конце поселка раздалась короткая автоматная очередь, и тут же последовал отчаянный женский крик. Бородатый демонстративно выразительно посмотрел в ту сторону и, выдержав многозначительную паузу, ответил:

–Этот дом сейчас не твой дом, это – «достояние республики»! Скажи спасибо, что не пристрелил…

Что тут ответишь? Саид не стал благодарить, его семья просто собралась и ушла.

Так Саид оказался без дома и без брата. Горячий по натуре старший брат пытался отстоять свой дом с помощью вил, но бандиты его застрелили. С тех пор Саид стал за гроши батрачить на бахче у зажиточного дагестанца, чтоб хоть както прокормить и свою семью, и семью своего брата.

Подобных историй, рассказанных разными людьми и в разное время, я слышал великое множество. Самая запоминающаяся оказалась от многострадального Саида. Вероятно, потому, что он был первым из тех, кто рассказывал мне про свою жизнь. Рассказывал просто: не жаловался, не искал сочувствия. Главной задачей своей жизни он поставил найти Омара и убить. У детей тоже была мечта – чтобы у родителей наконец появилась достойная работа.

Однажды нашему отряду пришлось заночевать в одной разгромленной военной комендатуре Кизляра, где тоже было сделано наблюдение: во всех комнатах стояли железные кровати без единого матраса, и самая характерная черта – все разбитые двери комнат сверху донизу были расписаны шариковыми ручками и фломастерами. Все надписи, кажется, были на одну тему: «Семь раз подумай и не заходи». Или: «Ну, что встал? Проходи мимо!» Понравилась одна: «Заходи, наливай, выходи»! Причем ни одной похожей записи, при всем моем желании, я так и не нашел. Надписи, как автографы того времени, оставляли бойцы отрядов, которые имели счастливую возможность скоротать ночь в этом мрачном заведении.

До сих пор жалею, что в ту ночь не переписал все эти шедевры с дверей комендатуры в свой блокнот. А вот с внутренней стороны дверей были надписи или нет – хоть убей, не помню. Помню, что спать без матраса было весьма неудобно. По этому поводу, ворочаясь перед сном на плащ-палатке, я «родил» две версии: a) в матрасах, в свое время закупленных на деньги добросовестных налогоплательщиков, завелись блохи с клопами, и их сожгли – это самый эффективный и кардинальный способ избавиться от врагов человеческих; b) в комендатуре завелись крысы, и матрасы по дешевке продали. Вариант «b» более правдоподобен: в любой частной сауне Кизляра тех же простыней с пятиконечным штампом министерства обороны – хоть пруд пруди.

Итак, дневник…

Вошь обыкновенная

Если придет в гости дурной человек – хорошо накорми его, а хорошего достаточно угостить, чем сможешь.

Чеченская пословица

В этой главе речь пойдет о вредных существах. Ведь как бывает: с виду водичка вроде чистая, прозрачная, как слеза невинного дитяти, а взболтнешь, со дна муть подымается, и сколько там вредных существ – ужас! В связи с этим вспомился один случай, как я по осени в тайге заблудился. Вышел вечером в лес буквально на пару часов – дичи настрелять, да и увлекся. Стемнело както быстро: ни звезд, ни луны не видно, тьма кромешная. Как позже выяснилось, одну и ту же речку раз десять вброд переходил, в итоге постепенно на холмы вышел: то вверх, то вниз, куда дальше двигаться, непонятно. На высотах уже абсолютно никаких речек нет, жажда истомила, во рту сухо, а из луж пить грязную воду – никакого желания. Развел костер, благо нашел в нарукавном кармашке несколько спичек, заночевал, а с рассветом на тропинке нашел пивную банку, заглянул внутрь – там водичка. Вода на вид чистейшая, прозрачная, дождевая. Обрадовался, поднял, вода и взболтнулась. Так мне чуть дурно не стало – столько мути со дна поднялось! Так и терпел долгих двадцать часов, пока в пригородный поселок не вышел.

Вот и война – мутное дело. Непонятно: кто кого защищает, кто с кем воюет, кто со всего этого что имеет…

Чтобы раскрыть суть дальнейшего повествования, начну издалека – с холодной зимы 1986 года. К тому времени Рома Дилань лет семь носил высокое звание сержанта милиции и был простым помощником оперативного дежурного по горотделу. С тех пор побывал в разных службах, но такой вредной и нервной работы нигде более не встречал.

За дежурную смену надобно везде поспеть, успеть и разобраться. При срочной необходимости собрать в одну организованную кучу опергруппу, заехать за следователем прокуратуры или судмедэкспертом, по пути разобраться с несколькими семейными скандалами, привезти группу на место, помочь ребятам – своим друзьям, которые, кстати, тоже разрываются, составить различные протоколы, между делом съездить за криминалистом, по дороге принять вызовы и задержать пару-тройку кухонных бандитов, вернуться на место, выловить из ванны взмыленного и уже успевшего разбухнуть утопленника или вытащить из петли дурно пахнущего висельника. По дороге в морг принять вызов и задержать насильника.

Вернувшись в отдел, помочь выяснить отношения между задержанными и пострадавшими. Внимательно выслушать оскорбления всех сторон в свой адрес. Обстоятельно разобраться в порядке живой очереди с людьми, доставленными патрульными. Составить протокол, взять объяснения. Получив список вызовов, вновь съездить по адресам, так сказать, «обслужить».

За неимением времени на сбор опергруппы, быстро совместно с милиционером-водителем разобраться с «горячими» преступлениями, привезти задержанных и пострадавших в отдел. Еще раз, более внимательно, согласно Закону о милиции, стойко проявив вежливое и внимательное отношение к гражданам, выслушать оскорбления в свой адрес всех конфликтующих сторон, самое мягкое из которых «вошь обыкновенная». Оформить необходимые документы, разобраться с людьми, доставленными ничего не объясняющими сыщиками. Вновь сколотить опергруппу и выехать по списку в места очередных преступлений.

После чего… с различными вариациями предыдущее описание произведенной работы можно несколько раз и повторить, но это не суть важно. Важно то, что служба, как видно, очень нервная, требующая полной физической и моральной выкладки.

Однажды, зимой 1986го, на глазах у Ромы в течение буквально двух-трех минут гибнет шестнадцать человек. Та ночь выдалась сумасшедшей. Не вдаваясь в подробности, скажу – на второй день парень зачесался.

Чесалось все тело от пяток до шеи. Чесалось и на работе, и дома, чесалось трое суток. Эта чесотка вконец его и измотала: не мог нормально ни спать, ни есть, ни работать.

Его молодая жена Евдокия Тарасовна стала посматривать на мужа, так как он тоже был в то время молодым и красивым, с великим подозрением. У Романчика же в свою очередь возникли подозрения в отношении супруги, отчего чесотка еще больше усилилась. Но трезво проанализировав ситуацию, он пришел к выводу, что во всем виноваты злачные места, которые вольно или невольно посещал во время опасной и трудной службы – везде же приходилось бывать.

На четвертые сутки, вконец измочаленный, добровольно сдался в санчасть. Это, наверное, как зубная боль: терпит человек, терпит до последнего и, в конце концов, решается. Прошел по конвейеру всех специалистов-медиков, один из которых со словами: «Догулялся, милок!», всетаки после осмотра тела догадался отправить его к психиатру.

Рома – парень дисциплинированный; отсидев часок-другой в длинной, понурой очереди больных и немощных сотрудников, заходит к лекарю душ. Вечно чемто занятый психиатр, в свою очередь выслушав жалобы и стоны души, но уже не с утверждением, а с вопросом «Догулялся, Дилань?» пытается отфутболить измученное бренное тело обратно, к предыдущему эскулапу.

Тут уж парень возмутился. В итоге, выудив все подробности последних напряженных рабочих дней, вписав в ситуацию гибель людей, специалист уверенно ставит диагноз – «реактивное состояние» и, извиняюсь за повтор слова, делает таинственный укол в известное место.

До дома его доставил на своей служебной машине вовремя подвернувшийся под руку Джават Исмаилов, вместе в армии служили, а сейчас участковый уполномоченный. На общественном транспорте, как его предупредили врачи, после такого укола он попросту бы не доехал. Последнее, что запомнил Рома, – это как он открыл дверь и с помощью любезного Джавата переступил порог своей квартиры. Дальше попросту выключился – сработало лекарство. Даже чайку своему другу не предложил, но тот, кажется, не обиделся.

Наутро проснулся огурчиком, будто заново родился: бодрый, свежий и без какихлибо подозрительных изводивших его симптомов. В семье воцарились мир, согласие, любовь и полное взаимопонимание.

Оказывается, «реактивное состояние» есть реакция организма на шоковое психическое воздействие, в его случае выразившееся в мягкой, безобидной форме, но оставившее на всю жизнь неизгладимый отпечаток в его характере.

Надеюсь, не утомил читателя длинным вступлением к данной главе, но оно необходимо для дальнейшего понимания сущности изложения, в которой «реактивное состояние» играет не последнюю роль.

Так получилось, что в эту служебно-боевую командировку лейтенант милиции Рома Дилань в составе сводного отряда милиции попал на одну из заснеженных вершин Кавказа, в место, где облака стелются по самой земле, а горизонт закрывают еще более могучие горы, величественно возвышающиеся над облаками, – прекрасные творения Божии. А если посмотреть вниз, то бурливые горные реки, стремительно текущие по ущелью, представляются узенькими ленточками. Благодать! И чувствует себя человек, стоящий хоть на вершине, хоть у подножия такой скалы, песчинкой в этом огромном мире. Если же переместить взгляд себе под ноги – грязь и слякоть. Другие красивые описания и слова об ущельях, дорогах и тропах, которыми могут воспользоваться банды с целью завладения этой самой стратегически важной высотой или обойти ее, мы опустим, так как они к данному повествованию никак не относятся. Разве что отмечу особо: покуда солнышко светит, оно всегда будет в чемнибудь весело отражаться. Но об этом позже.

Кроме других задач, у отряда была еще одна – осуществлять помощь Российской армии в охране этой самой вершины и проходящей по ущелью высоковольтной линии от покушений вредных сепаратистов и бандформирований.

Про высоковольтную линию автор както услышал подтверждение от командиров группировки, что одной из задач многочисленного армейского подразделения и есть охрана этой самой электролинии.

Позволю себе немного поразмышлять на эту тему.

Линия, само собой, по генеральному плану под названием «плюс электрификация всей страны» проходит из России через несколько кавказских республик. На сколько километров она тянется – о том неведомо. Напряжение в проводах – тысячи вольт. Правительство решает: именно на этом участке электропередачи необходимо поставить надежную и мощную войсковую группировку с целью недопущения кражи электроэнергии как местным населением, так и бандформированиями. Министерство обороны спущенную сверху указку одобряет и действует согласно щедро профинансированного за счет налогоплательщиков плана. Финансы, как это обычно бывает, тут же будто растворяюся в мутной среде; четкий план при этом уверенно удерживается на поверхности, что называется – плавает.

Местному населению воровать электричество ни к чему, и так халява: Россия за все заплатит, не обеднеет. А вот бандам это удар ниже пояса! Как же: все сознательные родичи, как и все передовое человечество, от бандитов отвернулись, к себе домой не пускают, а кушатьто хочется! Костры разжигать нельзя, армия ночью увидит огонь; днем – дым, и все – пиши пропало, конец святой освободительной борьбе, джихад захлебнется, газават задохнется! А ведь джихад – это вершина ислама!

Выход один – цепляться к линии электропередачи. Подтаскиваешь на трофейном бронетранспортере или, на худой конец, соседском тракторе понижающий трансформатор к опоре, подключаешься – и кипятишь себе чаек или варишь супчик. А то и новости по телевизору посмотреть можно, посмеяться над очередным бодреньким репортажем о «заключительной стадии контртеррористической операции». А не тутто было – линиято охраняется! И причем охраняется как раз в том самом нужном для подключения месте, где войска стоят – вот ведь невезуха!

Думаю, бандгруппы вряд ли планируют подрыв электролинии или нефтеперерабатывающих заводов на территории Чеченской Республики – это ведь равносильно тому, что рубить сук, на котором сидишь, они же с этого немалые деньги имеют.

Другой, более правдоподобный вариант – родичи от бандитов, несмотря на энергичные призывы всего передового человечества, всетаки не отвернулись. Отчаянные члены бандформирования, рискуя жизнью и здоровьем, миновав несколько труднопроходимых и опасных горных перевалов, после удачно проведенной операции по ликвидации пары-тройки опор с целью замести следы проходят еще несколько перевалов и прибывают отдохнуть и набраться сил к дальним родственникам в глухой аул.

–Уассалям уалейкюме, уважаемые! – вытирая обильный пот со лба, приветствует хозяев дома командир и, вытерев руку о штанину, при этом не забывая изобразить усталые героические интонации в голосе, ставит их перед фактом: – Мы у вас тут отдохнем малость, а завтра, с утра пораньше, если на то будет воля Аллаха, отправимся дальше: нам еще предстоит перейти несколько опасных и трудных горных перевалов с целью замести следы от преследующего нас по пятам противника.

Шутки шутками, но полевые командиры на самом деле часто не дают возможности своим усталым, изголодавшимся, обмороженным муджахидам наесться, погреться и подремать в пути – это жизненно важный момент для отряда. Они заставляют их продолжать движение, чтобы не дать возможности спецслужбам обнаружить, окружить и ликвидировать их.

Все семейство согласно закону гор и вековым традициям начинает слаженно проявлять знаки гостеприимства.

–Уалейкюме уассалям! – Это папа.

–Давненько мы вас не видели! – Это сыновья, мирные жители, все как на подбор бородатые и, по последней моде, с заправленными в носки штанинами[3]. – Может, водички испить желаете?

–Чтото вы уставшие нынче какието, мешки под глазами, – это уже все хором сокрушаются: все-таки разглядели лица гостей при свете робко пробивающегося в оконце зарождающегося месяца, – сами, панимаещь, на себя не похожи; заходите, сейчас постелим, отдохнете… – Но сами про себя при этом вспоминают пословицу: «Гость воды не просит – значит, не голоден…»

Уставшие гости впадают в ступор, сил только и хватает на то, чтобы вымолвить:

–А кющять, панимаещь? Мы такую ответственную операцию провели, устали.

–А свэта нэту, дарагой, ничего не видно, где мука, где баращек – непонятно! Свэт совсем ушел, панимаещь. – Это древний полуслепой узловатый дедушка в зеленой тюбетейке на седой голове и с клюкой в морщинистых руках с лавочки слово вставил. – Вот только с утра про вас вспоминали, мамой клянусь!

Из женской половины раздается:

–Да-да, правильно сынок говорит, утром как встали, так первым делом вспоминать начали! Бабушкой Бэллой клянусь…

–…Кто там, внучка? – с астматическим придыханием скрипит всеми уважаемая бабушка Бэлла. – Никак сам Печорин приехал?

Сокрушенно всплеснув руками, гостеприимные домочадцы дружно подымают гомон:

–В город за свечками-спичками съездить не можем!

–Аккумулятор-мулятор зарядить нечем, панимаещь!

–На телевизор только смотрим, совсем не включаем: не показывает!

А хоть бы и показывал, что там смотретьто? Что ни фильм, так чуть ли не каждый эпизод цензурой закрывается, а шариатские казни смотреть – уже неинтересно, приелось.

–Даже не знаем, к чему там передовое человечество призывает, панимаещь…

–Погода совсем непонятная какаято…

–А как там у вас?..

–Как здоровье тетушки Фатимы?..

–А правду говорят, что в соседнем ауле дождя не было?

Всетаки хозяева обращают внимание на то, что гости не то что ответить, от усталости даже на ногах толком стоять не могут:

–Нет-нет, мы вас просто так не отпустим, укладывайтеська спать…

Количественный состав сводного отряда милиции и на этот раз стандартный: двадцать пять крепких лбов. Из них человека четыре-пять – командир с замами. Все ребятки свойские, знающие свое дело, притертые. В том числе и командиры. Но вот Топорков…

Костя Топорков был вполне нормальным парнем – в том понимании, которое вкладывают в это определение простые менты. До тех пор, пока его не назначили начальником штаба сводного отряда. Этот высокий титул сломил неокрепшую, толком еще не повзрослевшую душу маленького человечка, но зато укрепил, и довольно твердо, мысль о своей исключительности в этом огромном мире.

Следует отметить, что в воинских коллективах, а тем более в периоды боевых действий враждебные чувства в коллективе проявляются не реже, чем дружеские, – это не секрет. Малейшие человеческие недостатки в характере, слабости выпячиваются здесь самым невероятным образом: все же на виду, и никуда от этого не деться. Как бы это ни скрывалось, но главную роль в проявлении и негативного, и позитивного в характере человека играет страх смерти. Именно это затаенное и глубинное чувство тревоги делает человека таковым. Индивид начинает жить подлинной жизнью, становится самим собой. Маска, которую он носил в мирное время, в зоне боевых действий размывается полностью: коллективу сразу становятся видны как недостатки, так и достоинства каждого. В человеке, которого хорошо знал до первой командировки на войну, можно открыть много нового, ранее неизвестного, причем открыть в нем можно кучу как положительных качеств, так и негативных, нередко и пародийных, уродливых. При всем желании свое внутренне «я» некуда спрятать: все как на ладони. Если в мирное время человек был неприметным трусишкой, на войне он становится откровенным трусом; если был смелым, то становится героем. Если был сволочным, то и будет сволочью, разве что масштабом покрупнее.

В свое время к Топоркову приклеилось прозвище «перидромофилист» – это не ругательство, так называют людей, коллекционирующих железнодорожные билеты. Ну, к примеру, как филателист – собиратель марок. Билетов у него накопилось аж девять штук, ибо передвигаться на оленях и летать на самолетах часто приходится, а вот на поездах – экзотика: железка до некоторых мест на севере толком еще не дошла. Причем один билет был с его фамилией, чем он очень гордился; другие ему отдавали знакомые ребята, в разное время вернувшиеся из отпусков.

Коллекционерство – это болезнь. Ее Костя подхватил, будучи в отпуске, двигаясь на поезде из Москвы в Орел и обратно. Понравилось невероятно: перестук колес, покачивание вагона, быстро меняющиеся пейзажи в окне, натюрморты на откидном столе, дивными вечерами приятное общение со славными попутчиками – романтика… Правда, один билет у него сперли вместе с деньгами на обратном пути, поэтому и сохранился только один.

Билеты выезжающим в отпуск парням Топорков имел привычку заказывать заранее и сильно обижался, если ктонибудь забывал о «заказе» и гденибудь в аэропорту за ненадобностью попросту выбрасывал свои железнодорожные билеты.

Представьте: ждет заядлый «перидромофилист» эти самые бумажки три месяца, а то и больше, от нетерпния места себе не находит; человек возвращается, а проездных билетов нет! Костя начинает грязно ругаться: вот ты, мол, такой-сякой, «нехороший человек»!.. Кому ж приятно такое выслушивать? Так Топорков и стал «перидромофилистом». Возможно, по этой же причине и всех друзей растерял.

Реактивное состояние от назначения на должность начштаба отряда не заставило себя долго ждать. Наверняка многие знают таких людей – вроде бы ничего собой не представляют, не особо и значимые; но как только к их имени с фамилией пристегивается слово «зам» или, не дай бог, «нач», так сразу же меняется не только характер, но, кажется, даже и внешность. Сам того не замечая, Топорков превратился в важный мыльный пузырь, готовый вот-вот лопнуть от ощущения своей значимости в деле спасения мира, сформированного на основе его потрясающе дремучего невежества. Причем свое невежество он искусно прикрывал нездоровым всезнайством, при любом удобном случае готовым его продемонстрировать, и даже иной раз называл сам себя не иначе как «очень влиятельной фигурой в определенных кругах». Внимательно следил за успехами своих коллег, с тем чтобы чужие заслуги моментально приписать себе, о чем незамедлительно докладывал начальству.

Также в корне изменилась и разговорная речь: словарный запас стал богаче, заковыристей, както бюрократически цветастее. Фразы обрели форму лозунгов, каждое слово заимело некую подоплеку. Если нечего было сказать, то и молчал както многозначительно. И откуда что берется? Картину портит и то, что человек имеет только власть, а вот авторитета или, на худой конец, уважения коллектива – никакого. Трус. Ни разу за все время не выехал ни на одно боевое задание. Просто жил и работал в центре группировки да с бумажками возился – награды себе выписывал.

Следует отметить, что должность дается человеку только на срок командировки; по возвращении домой он остается в той же должности, в которой пребывал до того. То есть никаких привилегий по месту основной службы он не получает, но память у ребят долгая, крепкая. Некоторые этого не понимают.

Но и Топорков не есть главное в рассказе, просто будем иметь данный факт в виду. Тем более что мыльные пузыри, как показывает практика, имеют свойство рано или поздно лопаться. Так оно, собственно, и случилось, поэтому, думаю, дальше раскрывать образ Топоркова не стоит, пусть сам по себе существует – для связки глав.

–Да, братцы, во всякой заднице таки бывал, но чтобы в такой… – Роман Григорьевич проснулся среди ночи в насквозь прогнившей десятиместной солдатской палатке саперов, куда его поселили гостеприимные командиры войсковой группировки вместе с Владиславом Сылларовым, тоже бойцом отряда. – Мужики, да что вы так печкуто раскочегарили? Ну, невозможно ведь, моченьки нету терпеть!

Во тьме врытой в землю палатки тут же раздался разгневанный голос когото из «дедушек»:

–Эй, на фишке!

На общих, сколоченных из необструганных досок, нарах, возникло шевеление проснувшихся. С «улицы» донесся четкий отзыв постового-дневального:

–Ийя!

–Мы тут потеем, а ты там, понимаешь, прохлаждаешься?!

–Никак нет, товарищ сержант! – Голос бодрый, но в то же время недоуменно-обиженный.

–Ну, пгям, как в бане, епти… – Это Влад зашевелился, закурил.

–Дверь приоткрой, пусть проветрится. – Сержант тоже закурил. – И прекращай так топить, людям же жарко, твою маму! – Дело в том, что в обязанности постового входит также и подкормка буржуйки дровишками. – Если у кого есть желание поворочать своей задницей, давайте на улицу шуруйте!

–Серега, – тормозит сержанта Роман, – не ругайся…

–Нехрен расслабляться!

Послышался хруст снега под солдатскими сапогами, палатку разрезал клин звездного неба – это дневальный откинул в сторону полог палатки:

–Так пойдет?

Посвежело.

–Фу-у, благода-ать, – облегченно вздохнул Рома. – Спасибо, Костя!

–Да чего уж там, Григорьич, – ответил постовой.

–Минуты через две прикроешь! – лениво бросил Сергей. – Поал?

–Ийесть, товарищ сержант!

У тех, кто проснулся, сон сразу не идет, некоторое время нужно и лясы поточить:

–И что вы так топите?

–Жар костей не ломит!

–Надо же оптимальную температуру поддерживать, тыкскызыть, приемлемую.