Военные пацаны (сборник) Ефремов Андрей

Необыкновенный ужин

Долю опоздавшего кошка съела.

Чеченская пословица

Умер отец. По болезни легких. Мать тоже болеет, вышла на пенсию, но всетаки подрабатывает уборщицей; сестренки учатся. Так что по окончании десятого класса Хизиру пришлось идти работать в строительно-монтажное управление. Поначалу был учеником каменщика.

Работа нравилась: мужики веселые, работящие, коллектив прекрасный, дружный. Интересно было наблюдать, как к концу каждого рабочего дня на стройке чтото изменялось: цоколь, опалубка, перекрытия, стены. Строить дома и при этом осознавать, что в них будут жить люди, семьи, довольно приятно. Рано или поздно, и он сам получит такую же прекрасную квартиру: работникам СМУ это гарантировано!

Оживляли обстановку вечно запаренный прораб, над которым все рабочие почемуто смеялись, и красивая крановщица Ольга, которая с первого дня появления Хизира в бригаде стала питать к нему определенные чувства.

Во время обеденного перерыва все работяги выкладывали на общий стол все, что приносили с собой из дома: огурчики, помидорчики, колбасы, шматок домашнего сала, жареную картошку, копченую или соленую рыбу, пельмешки. После выходных и праздничных дней на столе появлялись пирожки, куски тортов, фрукты и салаты. Обеденное время проходило дружно и довольно весело, но не для Хизира. А уж по пятницам, когда вся бригада после работы оставалась отметить «конец недели», Хизир и вовсе исчезал не прощаясь.

Он обедал всегда в сторонке, а то, бывало, и вообще кудато уходил. Все к этому привыкли и уже не удивлялись тому, что парень вроде свойский, а сало не ест; вполне компанейский, но упрямый и гордый, и сколько его ни упрашивай, к общему столу ни за что не подойдет. Ну и ладно: у каждого свои чудачества.

Никто даже не догадывался, что Хизир попросту стеснялся своего положения. Он не мог показать людям свой скудный обед, состоявший из пары кусков хлеба с намазанным творогом либо простой домашней лепешки. Заработанных денег в семье после смерти отца попросту ни на что не хватало. Хизир знал, что мать сильно изза этого переживает: и перед людьми стыдно, и перед сыном…

…Однажды Хизир вернулся домой довольно поздно – он ходил в кино с той самой крановщицей Ольгой. Сестры уже спали. Мать была на кухне.

–Хизир, ты почему так поздно? Ужинать будешь? Я сейчас хинкал подогрею. – Обычно ужин в семье всегда был сытным и вкусным; то, что оставалось, съедали на завтрак.

–В кино ходил, мам! Не хочу я кушать, пойду спать.

Расстелив в зале на диване и уже скинув рубашку на спинку стула, всетаки решил заглянуть на кухню, попить водички:

–Ма, ты меня разбуди утром, а то сам…

Мать отвернула лицо в сторону, но Хизир успел заметить заплаканные глаза. Она мазала лепешку творогом.

–Мам, – Хизир обнял маму за плечи. – Мама, твой хлеб самый вкусный во всем мире!..

У кота Пирата была любимая дырка. Нет, не та, которая сразу приходит на ум невоспитанным людям, а в стене здания. В самом конце коридора первого этажа, в углу, в том месте, где плинтус стыкуется. Вероятно, в то время, когда здание еще строилось, рабочие несколько схалтурили, и гдето сантиметров пять этого самого плинтуса до угла не дотянули: то ли материала не хватило, то ли сэкономили – не столь важно. В этом месте мыши прогрызли ход в стене. Некогда, в стародавние времена, Пират возле этой дырки удачно поймал довольно упитанную мышь – это был праздничный ужин! Вдоволь наигравшись, он ее слопал.

Но эта неосторожная и легкомысленная мышь, наверное, была последней в этом здании; с тех пор кот в этом месте ничего съедобного не встречал. Тем не менее время от времени он с завидным постоянством и упорством околачивался возле этой самой дырки в надежде поймать чтонибудь съестное.

Его нового друга Владислава в комнате не было, опять кудато уехал. Обшарив все закоулки двора, а затем вернувшись в здание, Пират, обуреваемый приятными воспоминаниями, направил свои стопы, то есть лапы, прямиком к упомянутой дырке в стене, благо в отделе практически никого из людей и не было: все служивые кудато разбежались. Дежурный по отделу, его помощник и охрана на кота не обращали абсолютно никакого внимания. Тишина.

Откудато повеяло запахом благородной рыбы, и дырка прекратила свое существование в сознании кота. Зверь принюхался, единственным цельным глазом определил правильное направление, куда нужно идти. А ступать следовало в комнату с чуть приоткрытой дверью, откуда слабым сквознячком не то что веяло, а прямтаки перло вызывающим урчание в пустом животе ядреным рыбьим духом.

Просунув безухую голову в дверь, Пират оценил обстановку: три кровати – две слева, одна справа, у приоткрытого окна с трепыхающейся цветастой занавеской, выходящего во двор, стоит стол. На столе какието бумаги, три стакана, начатая бутылка сухого вина и прикрытая старым потрепанным блокнотом литровая банка со свежесоленой красной икрой. Кот, высунув голову из проема, осмотрелся по сторонам – никого. Мягко, в два-три прыжка оказался на кровати, затем – на столе. Скинув с банки блокнот и прицелившись единственным правым глазом к диаметру посудины, сделал правильный вывод – голова туда не пролезет, зато лапа – вполне. Глаз не обманул ожиданий: лапа пролезала уверенно и часто.

Вкус – изумительный! Ничего подобного в жизни не едал! Пустота в желудке начала стремительно заполняться. В кулинарном экстазе Пират не услышал единственным левым ухом звук приближающихся к комнате шагов – это был один из законных хозяев комнаты, парень в красивом новом пиджаке.

–Э-а-а!.. Гай дузо[20] одноглазое!

Кота сдуло в окно. Подскочившему к столу с пистолетом в руке злому чеченцу осталось только бросить вослед уже скрывшемуся из виду преступнику испоганенную стеклянную тару с намазанной по стенкам икрой.

–Сволочь!.. – Оперативник в великом раздражении стал очищать лежащие на столе бумаги от налипших к ним икринок…

После очередной «установки» – обычная ментовская работа по выявлению бандитов в городе по адресам – Влад, прибыв на ПВД (пункт временной дислокации), помылся, привел себя в порядок и направился в столовую на ужин.Столик он себе облюбовал самый дальний, незаметный. Сидит, не спеша ужинает, мысли в голове гоняет. Ужин как ужин, как и у всех, разве что в меню ничего свиного. Тут и центральный друг Пират подоспел, запрыгнул на лавочку, жмется к приятелю и ждет угощения. Влад выудил из тарелки кусочек мяса, положил перед котом, погладил, почесал за целым ухом – уже веселее, не так тоскливо.

Возле столика появился оперативник Рамзан, в красивом новом пиджаке и с подносом в руках; сесть ему негде, вот и подошел к Владу. Молча скинул кота ногой, сел рядом с Владиславом, ткнул локтем в бок:

–Подвинься, якут, расселся тут. – Рабочий фон в столовой както сразу поутих, наступила тишина. Все усердно едят, только слышно, как ложки звякают. Но за интересной обстановкой неприметно наблюдают. Оглянувшись на усевшегося рядом, на полу, наглого Пирата, Рамзан буркнул: – Сволочь, котяра…

Кот на замечание не реагировал, будто это вовсе и не к нему относится: сидит, облизывается, а вот Влад возмутился:

–Слушай, с котом – понятно, он ваш, а что ты пготив якутов имеешь? Чтото не пойму.

–Да ты кто такой?! – опешил Рамзан: такой «наглости» он явно не ожидал. Стал вертеть головой в поисках поддержки, но никто встревать в назревающий конфликт не желает, поэтому вопрос повторил: Ты кто такой?!

–А ты кто такой?! – отложив ложку, резонно спросил и оппонент.

–Я – чеченец, – гордо ответил опер. – А ты кто такой?!

–Нет, ты кто такой?!

В общем, краткая беседа молодых людей по всем канонам жанра переходит в коридор. В фойе Рамзан бьет Влада в нижнюю челюсть, чуть ли не одновременно Влад колотит Рамзана в верхнюю – из носа брызжет кровь, и на этом мордобойство заканчивается: обоих зажимают чеченские менты, выскочившие из столовой; правда, предварительно двое разлетаются в стороны от вихря по имени Владик. Но обидеться не решаются или не понимают ничего. Шум, гам, над шумливой колышущейся массой возвышается побагровевшее лицо Владислава. Оппоненты пытаются вырваться из рук, матерятся, слюной брызгаются; у Рамзана при этом на пиджаке со специфическим звучанием, перекрывшим людской гомон, рвется левый плечевой шов – тесноват оказался смокинг. Рамзан, глянув на источник звука, еще пуще расходится, в итоге и правый рвется – крупно не везет парню. Он доходит до такого состояния, когда разум теряется: глаза сверкают, лицо перекашивается, глаза сплющиваются, как у якута, и пистолет из кобуры норовит вытащить.

–Закон, – кричит, – адат, адат!.. – Дружки его коекак, но сдерживают. От Владика стремительно отлетел еще один с ярко выраженным чувством изумления на лице.

–Прекратить латар[21]! – Откудато появился Бухари, командир СОБРа. От негодования он даже языки смешал. – Что здесь происходит!?

Влад с Рамзаном – люди, в отличие от других, весьма дисциплинированные, можно сказать, пример для подражания – тут же успокоились. Но всеобщий галдеж не прекратился – даже секундной паузы не было. Все присутствующие переключили внимание на Бухари и стали тому чтото эмоционально и громко объяснять; Рамзан – поправлять и натягивать рукава, Владик – глубоко дышать.

–Ладно, друзья, вечером драться будете! – принял решение командир. – Разойдись!

Друзья

Понимающий друг считается братом.

Чеченская пословица

Заходящее солнце, пробиваясь лучами сквозь широкие окна, слепило глаза, бойкий ветерок игрался со шторами. По этой причине Хизир, как ни напрягался, не мог найти таинственный, непонятный и совершенно ему ненужный угол гипотенузы, причем в квадрате. Во дворе пацаны играют в футбол, радуются жизни и весне, а ему приходится корпеть над задачником: мама недавно пришла из школы, с родительского собрания, где сделала соответствующие выводы, а мучиться и страдать в итоге приходится ему, Хизиру.

–Хи-и-зя-а! Хи-и-зя-а! – Под балконом кричит явно Владик. Кличет каждые двадцать минут.

–Владик, не мешай, Хизир никуда не выйдет, он занимается, уроки делает, – подробно объясняет ситуацию мама. – Вам лишь бы футбол гонять, а Хизиру в шестой класс переходить надо.

–Понятно…

–Как мама-папа?

«Конечно, нормально, что с ними будетто?» – тоскливо размышляет Хизир, грызя колпачок авторучки.

–Нормально, тетя Женя (Жаният), – отвечает Владик. – Ну, ладно, я пошел, алгебру доделать надо…

–Привет им передавай, я попозже к вам зайду!

«Теперь и Владьке попадет… – Сквозь колпачок нервно пробился кончик стержня. – По-любому попадет… Ладно, гипотенузу нашел, квадрат остался…»

После каждого школьного собрания родители Владика и Хизира допоздна устраивали, как однажды метко выразился Владик, «кухонное собрание», где обычно в деталях обсуждали фильмы, которые просмотрели сбежавшие с уроков отпрыски, поведение и оценки за домашние задания. Отцы при этом грозились «всыпать по первое число» своим чадам, мамы более склонны к педагогическим методам воздействия. Значит, с завтрашнего дня про улицу можно забыть на неделю: родительский контроль будет жесточайший.

–Хи-и-зя-а! Хи-и-зя-а!

Теперь мама не слышит: она в другой комнате.

–Чего орешь, Влаха?! Потише говори.

Под балконом стоит толпа возбужденных дворовых пацанов; Владик, видно, не в состоянии спокойно устоять на месте и, жестами демонстрируя чуть ли не бой с тенью, задрав голову, громко шепчет:

–Наших возле рынка «централовские» побили; погнали, мочить будем!..

–…Всех собрали, ты один остался!

Хизир осторожно заглядывает в комнату, мамы не видно.

–Ага, сейчас…

Перелезает через ограждение, хватается за водосточную трубу, шустро спускается. Первый этаж – не страшно…

День подходил к концу, наступали сумерки. Посвежело… Не успел Влад проникнуться лирическим настроением, как поступил официальный вызов к Бухари. В комнате у командира ничего лишнего и чистота идеальная. Надо признать, чистоплотность – характерная черта ингушей и чеченцев. Пользуясь случаем, считаю необходимым уделить несколько строк и этому немаловажному моменту.

Чуть позже, после всех этих печальных катавасий, Владислав обратил внимание на развешанные там и сям листки бумаги с красивой арабской вязью. В столовой Бухари разъяснил: «Соблюдай гигиену, дабы множились дни твои». А в чистом отхожем месте уже Рамзан перевел: «Не вставай на унитаз ногами, дабы не упасть тебе и не лишиться здравого смысла». Строго соблюдалась и духовная чистота: чуть ли не в каждой комнате для сотворения намаза – молитвы в строго определенное время суток висели лунные календари.

Итак, Влад вошел в комнату, где находилась не то свита, не то друзья-сотоварищи, человек семь-восемь. Сидят на молитвенных ковриках, на мусульманский манер скрестив ноги, вокруг низенького столика, заваленного овощами-фруктами; якута разглядывают, будто ни разу не видели.

–Ну, давай, якут. – На лицах ничего не отражается; кажется, равнодушия – и того нет. – Рассказывай!

Ни «здравствуй», ни «садись», вот так: «Рассказывай!»

–А чего гассказывать? – Влад испытывает чувства и ощущает себя не то чтобы как «в стане врага», но тем не менее весьма, признаться, неприятные эмоции переживает. – Этот… Гамзан… Пигата – е!.. Я ему – вы не джентльмен, вы не пгавы… – И так далее.

Синедрион выслушал Владислава очень внимательно, не перебивая. После короткого совещания один из заседателей привел на суд и Рамзана.

–Рассказывай!

Рамзан испепелил Владислава взглядом и с помощью энергичных движений руками стал объяснять свою позицию в происшедшем международном конфликте:

–Якут… гыр-гыр-гыр-нах… нет, не нах… вы не правы, гыр-гыр… – Еще раз резанув Влада глазом, закончил порусски: – Бля.

Заседание пришло в движение:

–Гыр-гыр-якут…

–…Гыр-гыр-гыр-Рамзан!

–Я решительно заявляю, гыр-гыр!

Это все одновременно на чеченском изъясняются, в том числе и Рамзан, поэтому ничего не понятно:

–Пират гыр-гыр! Только слабый человек бывает злым и ожесточенным, гыр-гыр!

Наконец наступило затишье секунд на пять, не более, Бухари порусски предлагает Рамзану:

–Рамзан, ты не прав, ты должен извиниться перед Вла… Вахидом!

–Гыр-гыр-нах! Какого… – Всетаки приложив усилие воли, Рамзан взял себя в руки и успокоился. – Я перед ним извиняться не буду! – заявил он, развернулся, хлопнул дверью.

Владик возле двери недолго скрипел половицами. Ктото предложил:

–Садись с нами, Вахид, угощайся. – Лица приобрели доброжелательные выражения, к вазам на столе протянулись указующие длани: – Фрукты-мрукты, овощи-мовощи…

–Ты на него не обижайся, – проговорил Бухари, – ты наш гость; пока ты с нами, тебя никто не тронет! Вообщето Рамзан отличный парень, что это с ним сегодня – не пойму…

–Будь как дома! Считай, что ты среди братьев.

–Если кто тебя коснется, считай, он труп!

–А что это у нас пол так скрипит?

–Вроде бы не скрипел никогда…

–Ну, ты, Вахид, и бугай!

–Если б ты промахнулся, Рамзан бы простудился!

Хозяева – люди как люди, посидели, поговорили, перезнакомились. Както теплее стало, уютнее. Владик уже совершенно посвойски поинтересовался:

–Мужики, а что это за «адат» такой?

–При чем здесь адат?

–Ну, этот, Гамзан, талдычил: «адат, адат». Гдето я это уже слышал.

–А, это, – смачно хрустнув грушей, ответил Бухари. – Из-за тебя он пиджак порвал, а по древнему горскому закону, по обычаю ты ему должен компенсировать убыток.

–Да?!

–Ага, и причем чем дальше живет обидчик от места происшествия, тем больше предполагается размер компенсации.

Влад на полном серьезе стал производить в уме арифметические действия…

Сумерки сгустились. Гдето вяло каркнула явно голодная ворона, ей апатично ответила чудом выжившая в городе собака. Белесым призраком проплыл пахнущий старой табуреткой дымок, застенчиво пробивающийся изпод соседних руин. По обыкновению хозяев Влад помыл ноги под краном во дворе, вернулся в свою комнату и стал расстилать постель: время позднее, спать пора.

В дверь ктото скромно постучал.

–Можно?.. – просунулась голова Рамзана, после чего зашел и он сам – с полным, набитым фруктами и лепешками пластиковым пакетом в руке. – Э-э…

Почувствовав замешательство, Владик проявил гостеприимство:

–Пгоходи, Рамзан!

Обстановка разрядилась.

–Ты это… Вахид, – замялся чеченец, – ты это… ты прости меня, я был неправ, всетаки ты наш гость…

Представители народов крепко пожали друг другу руки, даже обнялись.

В среде ментовской братии первое же знакомство нередко перерастает в дружбу, и происходит это очень скоро. Сказывается опыт и специфика работы: часто решения нужно принимать очень быстро, и, кроме того, какое-никакое предварительное представление о человеке создается во время общения. Так что уже после первой же чашки чая они стали крепкими друзьями.

–Сколько я тебе должен, Гамзан? – без обиняков спросил Влад.

–За что, Вахид?

–За пиджак. – Владик решил блеснуть знанием местных обычаев. – Ты же сам пго «адат» говогил.

–Я имел в виду «по морде надавать», – простецки ответил Рамзан. – Ты уж меня прости, я сам виноват… Вернулся из города злой, раздраженный, а тут еще этот кот наглый всю икру сожрал, документы изгадил… Из Каспийска гостинцы привезли, называется.

–Да ладно, – великодушно ответил на извинения Влад, тщательно пряча свое беспокойство по поводу толщины своего кошелька, – с кем не бывает. А что это, кстати, у вас кот без глаза да без хвоста?

–Сам не знаю. Давно уже приблудился, такой и был.

–Как вы здесь живетето? – разливая чай, поинтересовался Владислав. – В этом багдаке…

–Ты знаешь, жить можно, если осторожно. Когда мне приходится в Ингушетию к родственникам ездить, удостоверение с собой никогда не беру.

–Почему?

–Это у вас в России ксива как броня, а здесь – лишний повод для убийства.

–Кого?

–Ментов. Остановят гденибудь бандиты, обнаружат удостоверение – и к стенке. Когда мент один, его всегда легче убить. Они, басаевцы, дудаевцы, – шакалы. Хоть и называют себя «борз» – волк, но по сути своей шакалы!

–А ты сам как ментом стал?

Рамзан со злостью сжал кулаки:

–В девяносто втором году на школу, в которой я когдато учился, ваххабиты напали. Там они весь класс заложников изнасиловали, мою учительницу убили и младшую сестру увезли кудато. До сих пор найти не могу… шакалы, крысы!.. Только изза угла да на слабых и беззащитных нападают!

–Ужас, что замутил Дудаев…

–Замутил. У многих наших подобные истории случились.

–Это, получается, ваххабиты полностью ислам исказили, национальную идею под это дело подвели и всех, кто не с ними, поголовно убивать начали?

–Да, Вахид, примерно так оно и есть. У нас, когда человек рождается, ислам с молоком матери впитывает: он – с рождения мусульманин. Идейные ваххабиты – это чаще всего те, которым мозги перекрутили уже в зрелом возрасте, а безыдейные – простые бандиты. – Рамзан с минуту помолчал, затем продолжил: – Сейчас у нас такая обстановка: если раньше мы както более-менее лояльно относились к своим родственникам-боевикам, то сейчас никакие сомнения нас не колышут, разбираемся с ними без колебаний.

–А ты сам идейный мусульманин?

–В смысле, верующий? Да. Вера – это как высшее образование: над собой постоянно работать нужно, чтобы грязь к душе не прилипала, соблюдать себя в духовной чистоте. А для этого очищаться нужно через молитву, мечеть посещать. Понимать нужно Бога.

–А «не убий»?

–Так ведь и у вас, христиан, те же самые заповеди. Сам подумай: если к тебе в дом ворвался бандит, ты что будешь делать?

–Защищать свою семью, – уверенно ответил Владислав, – на месте ггохну!

–Вот именно, чтобы пружина у небесных часов безотказно работала, нечисть нужно истреблять! – Рамзан даже стукнул кулаком по столу. – Ваххабиты – это грязные отступники!

–У каких «часов»? – не понял Влад.

–Представь, Вахид, все в мире взаимосвязано: если произойдет сбой на солнце – это отразится на земле; в галактике взорвется звезда – это отразится и на нашей Солнечной системе; если море станет пресным, в нем погибнут рыбы и животные…

–Икгы не станет…

–…Прибрежные твари исчезнут. Даже если в полях не будет того же шмеля, у коров станет меньше корма. Это можно продолжать бесконечно. Если начнется война – будут гибнуть люди.

–А часы?

–Да, часы… – Рамзан задумался. – В часах есть маятник, его еще «баланс» называют, он приводит в движение шестеренки, те двигают стрелки. Для того чтобы маятник двигался, нужна пружинка, и ее нужно заводить по меньшей мере раз в сутки. Есть электронные часы с батарейкой, но и она не вечная, на год-два хватает. А пружину небесных часов, образно выражаясь, заводит Бог. И эти часы безотказные, вечные. Благодаря этому механизму в мире и поддерживается равновесие. Но греховный по своей сути человек прилагает все усилия, чтобы эту пружину испортить, и с усердием рубит сук, на котором сидит.

Владислав хмыкнул:

–Да, баланс… Чтото подобное иногда лезет в голову – особенно после того, как уходят близкие люди и ты ощущаешь себя маленькой беззащитной звездочкой в одной из бугных галактик. А туда же – «человек цагь природы…». Он даже жить не может столько, сколько захочет. И не знает, когда закончится его существование… «Последние дни» наступают, конец света?

–Этого никто не знает. Но в «последние дни» весь исламский мир вместе с Иисусом Христом встанет на войну с нечистью. Так написано в Коране.

–Но ведь мусульмане говогят, что миг на земле наступит только после полной победы ислама?

Рамзану эта мысль явно не понравилась.

–Ты, Вахид, самто понял, что брякнул? Я тоже чтото подобное читал про христиан. Ваххабиты – они отступники, сектанты! Тебе что, тоже мозги промыть успели?

–Понятно, – улыбнулся Влад. – Но по тебе не скажешь, что ты чистый ангел.

Чеченец засмеялся:

–Это точно! – И непонятно, то ли в шутку, то ли всерьез, добавил: – Ты думаешь, я не помолился, прежде чем к тебе зайти?

–Так у вас все менты мусульмане?

–Я бы так не сазал. – Рамзан задумался. – Вообщето не думал об этом. Половина на половину, наверное. Но все называют себя мусульманами.

–А в чем газница между хгистианством и исламом, как ты считаешь?

–А ни в чем, Вахид: рай, ад, те же заповеди.

–Значит, заггобная жизнь, и все такое прочее.

–Ну да. У нас интересных случаев очень много было. И причем всяких разных. Вот один из них, довольно забавный. Один мой друг, давно уже работавший водителем «Скорой помощи», рассказал такое: человек умер – не помню уже, то ли на операционном столе, то ли в палате – и очутился, как он сказал, на огромном зеленом лугу. Тишина, небо чистое, голубенькое. Хорошо так, спокойно, легко. Стоит, озирается, ничего понять не может. Откудато издалека идет мужик: обыкновенный такой мужик, вроде как даже обычный работяга, как и сам померший. Приблизился: «Ты чего тут делаешь?» – «Дык ить…» – «Нечего тебе тут делать!» – развернул за плечи и пинка ему под зад. Тот очухался, врачи удивились: покойник ожил!!! Я ему не поверил; в то время, думал, шутит. Нет, клянется: хвала Аллаху, так оно и было.

–У нас такое тоже гассказывали.

–А со мной случай был. Рассказать? – предложил Рамзан.

–Валяй.

–В прошлом году в горах на бандитскую засаду нарвались. Перестрелка жесткая была. В самый разгар боя вроде ктото назойливо меня за плечо дергает. Оглянулся – никого. Опять дергает, оглянулся… а за спиной – скала. От большого камня, вижу, пуля летит, прямо в голову! Да, именно пуля, моя пуля. Облачко пыли и мелких камушков от трещинки медленно так клубятся, рассеиваются, и пулю четко вижу, как в замедленной киносъемке. Если бы не обернулся, она бы мне ровненько в затылок угодила, а так рядом с виском прошла!

С этого вечера Владислав стал полностью «своим среди чужих»: Сылларова приняли в коллектив, где он со временем обрел много хороших друзей. Работать приходилось везде: в горах, в городах, в степи…

Сары-Су[22]

Вода чиста у истока.

Чеченская пословица

По степи протекает спокойная и тихая узенькая речка, местами ее берега живописно обрамляют заросли кустарника и конопли. В этих зарослях в дневное время суток прячутся от жары и парящих в чистом знойном небе орлов тощие зайцы и жирные фазаны. Осторожно, озираясь по сторонам, подходят на водопой драные лисы и шакалы. Говорят, раньше здесь в огромных количествах водились и сайгаки. Но это было давно.

Есть обрамленные высоким камышом озера. Иной раз зеркальная гладь воды покрывается веселенькой искристой рябью – это проплыла черепаха или водоплавающая птица, которая, нарушив скучную тишину, шумно села на воду, отчего прибитой волной от бережка может отбиться запутавшаяся в камышах дохлая змея…

При порывах ветра поднимается густая пыль, случайный странник начинает прикрывать ладонью рот и нос; но когда клубы пыли унесутся сухим ветром в другое место, под ногами у отважного путешественника пыли меньше ничуть не становится.

После обильных и долгих грозовых дождей степные грунтовые дороги превращаются в грязевое месиво и в итоге становятся совершенно непривлекательными для поездки на автотранспорте. Но какая же благодать после ливня! Дышится легко, свободно…

Множество изрезанных водными каналами-арыками сельхозугодий: редкие пашни, частые бахчи, небольшие рисовые чеки… При посевах яровых или озимых двадцать процентов зерна, как правило, списывается на поклев птиц – оттого и фазаны, надо полагать, такие упитанные. Для того чтобы эти наглые птицы не портили государственной отчетности по планам заготовок, местные ногайцы с приезжими якутами периодически их отстреливают, чем, вне всяких сомнений, вносят ощутимую лепту в развитие сельского хозяйства республики. К великому сожалению, вредных фазанов от этого меньше не становится: зерно непременно продолжает бесследно исчезать.

Чу! А это кто?! Какието вооруженные до зубов люди, у которых рисунок одежды полностью сливается с зеленью кустов, навострив самодельные рыболовные удочки, как загипнотизированные, не отрывая глаз, наблюдают за недвижными поплавками… Значит, здесь, в степи, есть и блокпосты, в которых водятся вечно голодные российские военные, а в речке – мелкая рыба, богатая фосфором и другими полезными питательными веществами, хорошо усвояемыми молодыми растущими организмами, – она превосходно дополняет скудный рацион. Можно было бы порыбачить и с помощью гранаты, но мудрые и осторожные воины не желают привлекать к себе внимания: всюду, как волки, рыщут банды сепаратистов. К слову сказать: волки и шакалы – неотъемлемая часть животного мира ногайской степи. Как ни странно, с бандитами они в этом чудном ареале прекрасно уживаются, друг друга не трогают. Под рыбаков могут косить и коварные члены бандформирований, решившие устроить гденибудь под мостом засаду.

Говорят, в этих чудных местах существуют и дикие кабаны, но длительные наблюдения их присутствия не выявили. Возможно, и были когдато, до войны, но, спугнутые великим шумом, мигрировали в горы, где их успешно используют бандгруппы в качестве одноразовых саперов, разбрасывая на своих тропах пищу с незначительными добавками взрывчатых веществ. Таким образом, они приучают их находить мины, установленные неизвестно кем и против кого.

Если внимательно присмотреться, вода в речке имеет еле заметный желтоватый оттенок; вероятно, по этой причине в 1937 году молодой поселок в Шелковском районе Чечни наблюдательные люди так и назвали – Сары-Су: не то желтая вода, не то желтый песок. Сейчас местной водой пользуются для орошения сельхозугодий, но это мало чем помогает государственным посевам: в результате интенсивного и необдуманного выпаса скота пески наступают, степь вымирает… Это сколько ж было скота, чтобы все вытоптать?!