Дом у янтарной сосны Муратова Ника
– Ты меня убьешь, если узнаешь, что я написал его еще тогда, сразу после приезда в Москву. Не знал, как выразить свою благодарность твоему дому, и нарисовал по памяти место, спасшее меня.
– А почему не показал?
– Не мог. Ты же... – Он запнулся. – Ты же знаешь, какого дурака я тогда свалял. Кстати, познакомься, я тут пришел с друзьями. Это Бек, мой лучший друг и хозяин этого чудесного оазиса посреди жаркого Ташкента. А это Алекс и Сергей. Привел их сегодня на выставку, пока народу не понавалило. А то Сереге в толпе было бы неуютно.
Бек пожал руки высокому красивому парню и мальчику в инвалидной коляске. Компания выглядела весьма странно, вызывала кучу вопросов.
– Чувствую, нам с тобой и дня не хватит, чтобы обменяться новостями.
– Это точно. Скажу только, что Алекс вытащил меня из серости, в которой я прозябал, а Серега – вернул к творчеству. Да, да, – покачал он головой в ответ на удивленно вскинутые брови Бека, – я вновь пишу картины. Думаю, к концу года будет уже чем хвастаться.
– Даже если бы ты не сделал больше ни одного штриха в своей жизни, ты бы все равно имел, чем хвастаться, – произнес Бек, обращаясь скорее не к Таперскому, а к его молодым друзьям. – Но остаток жизни ты провел бы совершенно бездарно.
Они покинули зал и пошли в ближайшее кафе, где в короткие несколько часов пытались втиснуть чуть ли не всю свою жизнь. Бек рассказывал, как выросли его дети, как процветает его мастерская и ученики. Таперский – как Алекс явился из ниоткуда и пригласил его работать в интернат для детей-инвалидов, как эта работа целиком захватила его, побудила вновь писать картины, словно сорвала тяжелый панцирь, сковывавший его столько лет.
– Понимаешь, мне всегда было необходимо вдохновение. Когда-то меня вдохновляла женщина, которую я любил. Потом я потерял ее по глупости, отступил, не поняв, насколько нуждаюсь в ней, и вместе с ней потерял себя. А теперь у меня опять есть источник вдохновения! Эти дети, они какие-то... – Он замолчал, подбирая слова. – Они особенные. Да, Бек, особенные. Каждый их удачно нарисованный листик дерева делает меня абсолютно счастливым человеком. А этот парнишка, Сергей, которого ты сегодня видел, он вообще гений. И не только гений в живописи, он гений в искусстве жить. Я все смотрел, смотрел на него и думал: как же так? Такой пацан, и тот не сломался от пакостей жизни, не отступился от своего таланта. А я? Неужели я такой слабак? И мне стало стыдно. Особенно когда они спрашивали меня, почему я больше не пишу. Мне нечего было отвечать.
– И ты вновь взял в руки кисти?
– Взял. И уже продал кое-что. Нашел старых поклонников, представь себе, не забыли! – Он помолчал и добавил: – Знаешь, Борис Виан как-то написал, что при впадении реки в море всегда есть порог, который трудно преодолеть, где бурлит вода и в пене кружатся обломки затонувших кораблей. Так вот, я преодолел этот порог. Было много потерь, и многие – невосполнимые, но теперь я уже плыву по океану и наслаждаюсь простором и солнцем!
Таперский светился гордостью и счастьем, и Беку стало так хорошо на душе, словно его близкий человек вылечился от смертельной болезни.
– Я рад за тебя, Миша. Серьезно. Если надо чем-то помочь, ты только скажи.
– Бек, да ты что? Ты и так уже помог мне так, как другим и не снилось. Если бы не ты...
– Да ладно тебе, – смущенно отмахнулся Бек, – главное, на выставку не забудь пригласить.
– Ну, до выставки еще далеко, но подарок тебе я все же сделаю. Следующую картину пришлю тебе.
– Мог и мой дворик мне подарить, тихушник эдакий. Я же его из посольства теперь не вытащу!
– И не надо. Не будь таким эгоистом. Ну кто увидит ее у тебя дома? А здесь – толпа народу.
– Ладно, все равно не прощу тебе. Но и от подарка не откажусь.
Они засмеялись и докончили вторую бутылку красного вина.
– А приедешь к нам в интернат? Хоть на часик? Расскажешь об Узбекистане. Ребятам будет интересно.
Бек согласно кивнул, подумав, что Таперский и впрямь заново родился. Только этот новый Миша Таперский отличался от прежнего большей... большей человечностью, что ли, большим интересом к окружающим людям и уж точно совершенно новой и неожиданной любовью к детям. Бек подумал, что с нетерпением будет ждать его картин, потому что эти новые Мишины черты непременно должны в них отразиться, и он, Бек, не должен упустить возможности увидеть их одним из первых.
Глава 20
Раз, два, три, четыре... Кира накапала валерьянки в стакан с водой и залпом выпила. Черт бы тебя побрал, Македонский! Черт бы тебя побрал! Все из-за тебя, из-за тебя! Чтобы еще раз я поверила в твои басни! Никогда! Никогда в жизни! Еще и телефон отключил, подлец. Специально, знал, что буду звонить. Конечно, трепаться с этой великосветской Даниэллой куда приятнее, чем отвечать на мои звонки. Так зачем надо было придумывать весь это бред про дела? Что такого важного они могут обсуждать, что важнее ее звонков поздно вечером? Да и какой ужин длится больше четырех часов?
Кира набрала номер его телефона. Уже в сотый раз за вечер. Алекс ушел на деловую встречу, как он выразился. После долгих усилий Кира все-таки вытянула из него, что встречается он с Даниэллой. Якобы днем она очень занята, а вот вечером как раз может. А ему срочно надо что-то выяснить.
– У людей разный режим, Кира, и мне приходится под них подстраиваться. Если помнишь, с тобой мы работали по выходным, и ничего.
– Ты меня с ней, пожалуйста, не сравнивай! А если будешь сравнивать, то подпишешься под тем, что относишься к ней не просто как к клиентке.
– Ну что за вздор!
– Зубы мне не заговаривай. Чтобы туда и обратно, ясно? Я буду смотреть на часы.
– Вот ревнивица!
Алекс умчался, так и не сказав, где они встречаются. Поначалу Кира довольно спокойно прождала два часа. Потом решила, что ничего страшного не случится, если она позвонит и спросит, как дела. Позвонила. Никто не ответил. Позвонила еще раз. И еще раз. Начался приступ паранойи. Кира представила себе все, что только можно представить о мужчине и женщине, так прекрасно подходящих друг другу. Оба красивы, молоды, оба люди искусства – они просто созданы друг для друга! Даже внешне похожи – светловолосые, голубоглазые. Кира почувствовала себя старой, никому не нужной. Услышала бы ее мысли любая женщина старше нее – подняла бы на смех. В тридцать два года чувствовать себя старой! Да, но только если твой парень не на девять лет моложе тебя и не проводит вечер со сногсшибательной девушкой моложе него. Вот в такие моменты начинаешь думать что угодно.
Когда прошло более четырех часов, а Алекс так и не ответил на ее звонки, у Киры началась истерика. Сначала она хохотала на диване и называла себя самонадеянной дурой и старой клячей, потом плакала, зарывшись в подушки. А потом уснула. Прямо в одежде, с мокрым от слез лицом. Такой ее увидел Гуров, когда пришел домой. Он испугался, подумал, что-то случилось. Приблизился, послушал ее дыхание, осторожно укрыл ее одеялом. Она шевельнулась и открыла глаза. Они были красные и опухшие от слез.
– Ты что, плакала? Что случилось? – недоуменно спросил он.
– Где ты был?
– Ты же знаешь, где я был. Извини, телефон поставил в машине на зарядку и забыл его там. Ты звонила?
– Да. Разве ты не видел на экране пропущенные звонки?
Он видел. Больше ста пропущенных звонков. И все от нее.
– Видел. Что-то случилось?
– Это ты мне должен сказать, Македонский. Что-то случилось?
– Кира, не начинай. Даниэлла сильно опоздала, и поэтому ужин затянулся. Я прождал ее в ресторане больше часа.
Кира села на кровати, подобрав под себя ноги и скомкав подушку на животе.
– Что это, Гуров? Скажи мне, что я должна подумать? Ужин и бизнес, ужин и дружба, ужин и секс, ужин и любовь? Что? Что прикажешь мне думать?
– Кира, не сходи с ума. Ты прекрасно знаешь, что у меня с ней чисто деловые отношения. Я не виноват, что моя клиентка показалась тебе такой опасной!
– А ты не кричи на меня! Я не дура и не слепая! И не надо мне тут сказки рассказывать. Я тебе сразу сказала, что однажды я тебе надоем и ты поймешь это, когда встретишь более подходящую пару, говорила? Вот он и настал, тот день, и не надо мне агонии, лучше уходи сразу!
Алекс схватил ее за голову и сжал между ладонями.
– Успокойся! Перестань нести бред. Я люблю тебя, только тебя, мне не нужен никто, только ты, понимаешь ты это или нет? И не надо меня ревновать к каждой встречной только потому, что она моя ровесница!
– Она не каждая встречная и не твоя ровесница, – всхлипывала Кира. – Она красавица, младше тебя и в твоем вкусе. Иди к черту, Гуров, со своими красотками! Я не собираюсь проводить вечера в ожидании и гадании, где ты и с кем ты. Меня это не устраивает! Либо ты со мной, либо нет. Среднего здесь быть не может!
Алекс отпустил ее и вздохнул.
– У меня нет сил с тобой ругаться. Я с тобой. А ты... Ты либо должна верить мне, либо нет.
Кира вытерла глаза краем простыни. На ней остались черные пятна. Наверное, она сейчас выглядит ужасно – ревнивая истеричка с растекшейся тушью и опухшими глазами. Что она творит? Но не могла ничего с собой поделать.
– Принести тебе вина?
Она кивнула. Он спустился вниз и откупорил бутылку чилийского красного вина. Ох уж эта Даниэлла! Она словно специально все подстроила. Сначала опоздала на час и даже не стала утруждать себя объяснениями. Потом долго выбирала, что заказать, потом потребовала десерт и кофе. Все время отвлекалась от обсуждения дел. Говорила, что ей уже надоело заниматься этим особняком и что хочется поговорить о чем-нибудь другом. О нем, например. Выспрашивала все о нем, о его жизни. Невзначай задевала его руку. Мимолетным движением поправляла волосы, тщательно взъерошенные рукой мастера. Жизнь проходит, и надо уметь ловить счастливые моменты, говорила она, звеня бокалом вина о его бокал. Ей кажется, что он, Алекс, упускает что-то в своей жизни, ему так не кажется? Нет? А как было бы печально обнаружить это, когда будет уже поздно, вздыхала она. Вот и знакомые его говорят, что он тратит свои годы. Почему тратит? Потому что вкладывает свою душу и сердце в то, что недолговечно и не стоит того. Что она имеет в виду? Ах, брось, Алекс, ты и сам знаешь, о чем я. Он делал вид, что не понимает. Что не согласен. Что счастлив. Так оно и есть, он счастлив. У него все хорошо. Ну да, кивала Даниэлла, она рада за него, если это правда.
А потом... Потом она неожиданно поцеловала его. Прикосновение губ было столь внезапным, что он растерялся, не отпрянул, не оттолкнул ее. Сказать, что поцелуй был ему неприятен, значит, сказать неправду. Но он не напрашивался на него, не провоцировал! Даниэлла засмеялась и продолжила ужин как ни в чем не бывало. Она знала, что ему понравилось. Она знала, какое впечатление производит на мужчин, и Алекс не был исключением. Любому нормальному мужчине понравится прикосновение красивой женщины. Алекс не виноват, что он просто нормальный мужчина! Он вспыхнул, разозлился, что им играют, как мальчишкой. Он покажет ей, что не заинтересован ни в каком продолжении! Ему нужна только Кира! Вот только бы она не устраивала таких разборок. Она должна верить ему. Безоговорочно. Если она будет подвергать сомнению их отношения, что у него останется? Почему она не верит ему? Почему эта девчонка так подкосила ее веру в их любовь?
Скорее бы уже закончить с этой усадьбой. Столько сил вложено, так много ожидается от результата. Это важный шаг в его карьере. Он обязан показать себя с самой лучшей стороны. Они здорово поработали, отцу Даниэллы должно понравиться. Алекс сумел сохранить дух и стиль прежней усадьбы, но при этом сделал так, что нигде не пахло нафталином и не создавалось ощущения, что находишься в музее. Он поднял старые документы, нашел фотографии, как все выглядело раньше, встроил самые современные системы обеспечения комфорта. Все было сделано так, чтобы люди, наслаждаясь роскошью старины, чувствовали себя одновременно в двадцать первом веке.
Проект подходил к концу, оставались мелочи, и скоро должен был приехать сам Ивэн Констанца, чтобы принять работу. Скорее бы уж он приехал! Если Даниэлла продолжит свое наступление, это может серьезно осложнить его отношения с Кирой. Она же все чувствует. Как бы Алекс ни сопротивлялся, все равно ей будет неприятно, что другая недвусмысленно флиртует с ним. Как все не вовремя! Ну что бы Даниэлле не дать ему спокойно доработать и уйти? Что она там говорила про то, что он тратит свои лучшие годы? Какое ей дело? Что она возомнила о себе, если считает корректным лезть в его жизнь?
Алекс взял бутылку с вином, два бокала и поднялся к Кире. Она уже умылась и сидела перед зеркалом, внимательно разглядывая свое отражение.
– Вино. Твое любимое, терпкое, чилийское.
Алекс налил ей полбокала и протянул. Она медленно отпила большой глоток, не отрываясь от своего отражения.
– Алекс, пообещай мне одну вещь.
Он обнял ее за плечи, положив подбородок на ее макушку.
– Все, что хочешь.
– Ты можешь делать все, что угодно, только никогда не обманывай меня, хорошо? Пообещай, что если ты встретишь свою любовь, ты сразу же скажешь мне об этом. Я, со своей стороны, обещаю не скандалить и не выяснять ничего, а просто уйти и остаться твоим другом. Только никакой лжи между нами! Не унижай ни себя, ни меня.
– Кира, я уже встретил свою любовь...
– Милый, кто сказал, что ты однолюб? – прервала она его. – Ты можешь встретить еще одну любовь, кто знает? Ты обещаешь мне не врать?
Он поцеловал ее.
– Какие глупости ты говоришь.
Кира вздохнула. Максималист и идеалист. Все еще думает, что ничего в жизни не меняется. Ладно, не будем продолжать этот бесполезный спор. Жизнь покажет. Хорошо, если ему не придется вспоминать ее слова. Она обвила его шею руками и улыбнулась.
– Хорошее вино.
– Еще?
Она кивнула. Она должна пообещать себе не опускаться больше до таких скандалов. Если ждать плохого, оно непременно случится. Впрочем, как показал опыт ее брака, оно может случиться даже тогда, когда его вовсе не ждешь.
Иногда, правда, так же неожиданно случается и хорошее. У Киры был неиссякаемый источник положительных эмоций – интернат. Она давно уже перестала видеть в детях калек. Они стали для нее просто друзьями, мужественными и талантливыми. Она регулярно навещала их, смотрела на их работы. Одна картина ей так понравилась, что каждый раз, приходя в интернат, она сразу направлялась к ней. Это была картина Сережи, но на этот раз он писал не с натуры, а изобразил свои фантазии – подводный мир, причудливый, нереальный, фантастически красивый, переливающийся бирюзовыми оттенками и насквозь пронизанный светом.
– Как только ты смог такое придумать?
– Я это видел, – спокойно ответил мальчик.
– Где? В книжках?
– Нет, во сне. Я вижу очень красивые сны. Раньше такого не было, но как только я начал рисовать, мне стали сниться разные картины, сюжеты для зарисовок. Я бываю в удивительных местах и потом рисую их. Это место одно из самых моих любимых.
Кира не знала, как реагировать. Если бы она не знала Сережу, то подумала бы, что он все придумывает. Но он не был похож на обычного фантазера. И потом, разве сама она не видит необычные сны, переплетающиеся с реальностью? Она ведь не считает себя сумасшедшей, значит, и Сережа говорит правду. Он действительно видит то, что рисует. Интересно, откуда к нему приходят эти картины? Она не отказалась бы побывать в такой красоте вместе с ним.
– Вам нравится, да? Вы все время подходите именно к этой картине.
– Да, очень нравится. Глаз не могу оторвать.
– Хотите, я вам ее подарю?
Кира улыбнулась:
– Ты и так мне уже столько всего подарил, мне неудобно даже.
– Но я хотел бы, чтобы вы ее взяли.
– А знаешь что? Давай я ее куплю?
Мальчик удивленно вскинул брови.
– Да, да, как я раньше об этом не подумала! Я куплю ее у тебя.
Сережа выглядел смущенным и растерянным. Кира присела рядом с ним и взяла его за руки.
– Ты прекрасно рисуешь, Сережа. Свой труд надо ценить. Я хочу купить у тебя эту картину.
– Как у настоящего художника? – тихо спросил он.
– Ты и есть настоящий художник.
Он застенчиво улыбнулся и перевел взгляд на картину.
– Дядя Миша тоже так говорит.
– Уж ему-то можно верить, ты ведь знаешь, да?
Сережа кивнул.
Так подводный мир перекочевал к Кире. Цену ей пришлось установить самой, так как Сережа не имел об этом ни малейшего понятия. Он до последнего сопротивлялся, но в итоге уступил, когда Кира повезла его в магазин и показала, сколько разных красок и холстов он сможет купить на эти деньги.
Картина нашла свое место в Кириной прихожей. Потом она купила еще несколько картин у других детей, и ее стены заполнились теми самыми яркими красками, которые она видела во сне в виде расплывчатых пятен. Она намеренно не покупала ничего у знаменитых мастеров – не считая Таперского, у которого сразу же приобрела одну большую картину и повесила ее в спальне над кроватью.
История эта получила неожиданное продолжение, когда в гости как-то заехала Нона и ахнула, увидев необычные рисунки.
– Откуда такая красота?
– Интернатовские дети. Я купила у них. Здорово, да?
– Слушай, я бы тоже купила. Так красиво! А может, мы выставку им устроим? Раз столько картин накопилось, может, сделать рекламу, устроить выставку? Может, люди заинтересуются и купят! И детям помощь, и покупателям хорошо...
Нона давно уже организовывала благотворительные мероприятия и знала, как и зачем это делается. Ее мозг сразу же заработал именно в этом направлении. Труд детей не должен пропадать даром. Раз Кира купила, то и другие купят. Можно через выставку собрать деньги для интерната и на другие нужды. Всегда найдутся бизнесмены и дипломаты, готовые поделиться с детьми.
– Ты знаешь, а ведь классная идея! Так я соберу деньги на ремонт студии! Мы сможем сделать из нее настоящую мастерскую, как положено, и краски, и холсты приобретем. Ты у нас умница, Нона!
Хорошую идею не всегда легко воплотить в жизнь. Организовать выставку оказалось довольно хлопотно. Чтобы привлечь богатых и известных людей, необходимо было найти хороший выставочный зал, умело представить работы, подать их под привлекательным соусом, иначе больших денег на этом не сделаешь. Люди готовы пожертвовать небольшую сумму на благотворительность, но купить детский, зачастую наивный и простоватый рисунок мало кто согласится без соответствующей обработки.
– Все зависит от того, как это преподнесешь публике, – уверенно заявила Женя. – Любую картину, как и блюдо, можно подать пресной, а можно сдобрить соусом и специями.
К сестре бывшего мужа Кира обратилась через большое «не хочу». Они не дружили даже в те времена, когда браку Киры и Андрея ничто не угрожало, а уж после развода вообще отдалились друг от друга. Кира обвиняла Женьку в том, что та знала все и о Кристине, и о том, что Андрей собирался уйти, а Женя считала, что Кира никогда бы не смогла сделать ее брата счастливым. Потом они случайно встречались несколько раз, но лишь здоровались из вежливости и разбегались.
Кира слышала, что Женя становится все более успешным и знаменитым фотографом, в Москве проходили ее выставки, ее имя мелькало в глянцевых журналах. И к кому, как не к ней, стоило обратиться за советом, как сделать большие деньги на скромных детских рисунках. Женька, конечно, поначалу очень удивилась звонку бывшей невестки, а когда при встрече узнала, в чем дело, удивилась еще больше.
– Так ты теперь занимаешься детским домом и живописью?
– Не то чтобы только этим и занимаюсь, – улыбнулась Кира, – но так уж вышло, что эти дети стали мне не чужими, и очень хочется им помочь.
Женька прищурилась и поправила свой рыжий хвост. Она была одета в яркий балахон и рваные джинсы, что вовсе неудивительно – Женька всегда одевалась ярко и экстравагантно. А вот Кирин наряд она оглядела с нескрываемым любопытством.
– Ты изменилась.
– Просто мы давно не виделись.
– Да нет. У меня глаз-алмаз, я профессиональный фотограф, не забывай. Подмечаю даже то, что незаметно другим.
– И что же такого ты подметила на этот раз?
– Много чего. Например, ты стала по-другому одеваться, стала более раскованной и открытой, что ли.
– Да ладно тебе, жизнь меняет людей, я не исключение.
– В таком случае могу сказать, что тебе эти изменения очень к лицу.
Кира пожала плечами. Насколько она помнила, Женька никогда не была щедра на комплименты, что это с ней вдруг случилось?
– Сама как поживаешь?
– Неплохо, как всегда. Так что ты там затеяла с выставкой?
Кира рассказала обо всем с самого начала. Женя курила, кивала, пила кофе и сосредоточенно слушала.
– Я тебе помогу.
– Как?
– Найти салон для выставки – это не проблема. Главное, как ты все представишь. Ты хочешь продать эти картины, не так ли? Просто продать, чтобы они потом валялись у кого-то в чулане и напоминали о выполненном долге, или так, чтобы они висели на стене и радовали глаз?
– Ну, конечно, хотелось бы второе, но сомневаюсь, что это реально. Те, у кого есть деньги, вряд ли повесят детский рисунок в своей комнате.
– А вот тут я тебе и смогу помочь. Привези мне рисунки, и я сделаю цифровой коллаж. Я составлю из них разные композиции, поэкспериментирую с размерами, с фоном, с цветовой гаммой, сделаю из них конфетку. Тебе не придется уговаривать купить их, они и так разойдутся. Конечно, надо будет потратиться на распечатку и нормальные рамки. Но это окупится, поверь мне.
Кира плохо себе представляла, что имеет в виду Женя. Но поверила ей на слово, так как видела ее работы и знала, что она в своем деле настоящий профи.
– Хорошо, скажи, куда тебе подвезти работы и когда.
– Я завтра позвоню, и мы вместе отберем подходящие рисунки.
– Спасибо тебе, честно говоря, не ожидала такого предложения.
– Честно говоря, я тоже не ожидала, что ты занимаешься поиском денег для детей-инвалидов.
Кира засобиралась.
– Ладно, буду ждать твоего звонка.
– Ни о чем больше не хочешь спросить?
Кира поджала губы. Она прекрасно поняла, что подразумевала Женька, но не имела ни малейшего желания касаться этой темы.
– Меня ждут. – Она кивнула в сторону улицы, где около машины стоял Алекс.
Женя беспардонно принялась его разглядывать.
– Это твой бойфренд?
Кира кивнула. Ей стало как-то некомфортно, оттого что Женька пристально рассматривает Македонского.
– Симпатичный. Ну, удачи тебе. До завтра.
Кира поспешно вышла из кафе и села в машину.
– Ты чего такая взвинченная?
Алекс сразу почувствовал, что с Кирой что-то не то. Она не ответила на его поцелуй, сидела прямо и напряженно.
– Ничего не взвинченная. Наоборот, все в полном порядке.
– С кем ты встречалась?
– С фотографом. Она предложила помочь мне с выставкой.
– Это же хорошо?
Кира кивнула и отвернулась к окну. Сама не зная почему, она не захотела говорить Алексу, что встречалась с сестрой Андрея. Хотя, казалось бы, что в этом такого... Ну и что, что бывшая родственница. Ведь ключевое слово – бывшая...
Всю дорогу она молчала, но потом приободрилась: если все выйдет, как говорит Женя, будет здорово! И дети получат деньги, и на ремонт хватит. Если подключить Нону, чтобы привлечь шишек из светской тусовки, то мероприятие может оказаться очень даже успешным. Женька молодец, сразу уловила, в чем суть. И вообще, она неплохая сама по себе, просто с самого начала у них не сложились отношения. Может, Кира сама была виновата. Теперь ей все видится в другом свете. Но как бы она ни держалась, все равно не могла не признать, что обида на Андрея не прошла. Кира по-прежнему, до комка в горле, не могла спокойно вспоминать о произошедшем. И если в другое время она редко возвращалась мыслями к прошлому, то теперь Женька была живым напоминанием, мостиком к Андрею, даже когда они обе о нем не заговаривали.
Глава 21
Кира стояла в углу выставочного зала при театральной студии и наблюдала, как гости рассматривают картины, а девушки-помощницы приклеивают наклейки «продано» к выставленным работам. Прошел всего лишь час с начала выставки, а больше половины работ уже помечены. Это был успех – несомненный, головокружительный и сногсшибательный. Кира чувствовала себя немного опустошенной. Столько сил в это вложено, столько души!
Женя проделала просто фантастическую работу – детские рисунки, которые она обработала, выглядели настолько необычно, что сразу завоевали симпатии публики. Она сумела сохранить в них детскую наивность и восторженность, но при этом так их стилизовать, что они могли стать украшением любого интерьера.
Нона тоже не подвела. Через своего мужа она привлекла на выставку чуть ли не всех банкиров города, а через своих знакомых – завсегдатаев дипломатической тусовки, от которой сама Кира давно уже отошла.
Кира прикидывала, как потратит вырученные деньги, улыбалась, представляя, как расскажет детям об успехе их работ. Они с Алексом сделали короткий видеосюжет о детях и интернате и показали его гостям выставки. В итоге Кира заметила, что некоторые именитости уже договариваются с директором интерната о посещении и выделении помощи. Все шло как нельзя лучше.
– Кира Викторовна, вы сделали просто невозможное!
К ней подошла невысокая женщина в очках, в деловом костюме, с гладко причесанными волосами.
– Простите, не успела представиться. Марина Дмитриевна Костаневская, директор Фонда оказания помощи детям-инвалидам.
– Очень приятно. По-моему, мы где-то встречались, – пробормотала Кира, пытаясь вспомнить, откуда она ее знает.
– Возможно, мир тесен, – улыбнулась Костаневская. – Хочу поздравить вас с успешной выставкой.
– Спасибо. Я и сама не ожидала, что так хорошо получится. У меня были отличные помощницы.
– Я хотела бы предложить вам присоединиться к нашему фонду. Не просто присоединиться, а помочь мне управлять им. Я смотрю, у вас прекрасно получается.
– Ой, – смутилась Кира, – это очень лестно, но я, наверное, не смогу принять ваше предложение. У меня столько своей работы, совсем нет свободного времени.
– Да, я слышала, у вас известная консалтинговая компания.
– Ну, не совсем у меня, – засмеялась Кира, – но дел хватает. Хотя сотрудничать с вами буду всегда рада. Пока вот займусь шефством над этим интернатом, а дальше посмотрим.
– Жаль. Мы бы много выиграли от вашего вклада.
Костаневская пожала ей руку и уже собралась было отойти, но остановилась.
– Постойте, а ведь мы, кажется, действительно встречались. Года три назад, когда мы организовывали благотворительный базар. Там и ваша знакомая Нона была, я ее здесь тоже встретила. Припоминаете?
Кира сморщила лоб. Да, так оно и было. Тогда, будучи женой начинающего дипломата, она активно вела светскую жизнь и участвовала во всяких благотворительных сборищах. Впрочем, тогда она это делала скорее ради приличия. Так было положено – все жены дипломатов участвовали, и она за компанию. Ходила на эти мероприятия как посетитель, покупала пару безделушек в пользу нуждающихся и считала это огромным вкладом в дело благотворительности, даже гордилась собой. Их предыдущая встреча с Костаневской произошла, как раз когда Андрей получил назначение вице-консулом в посольстве в Австралии. Назначение, которого Кира ждала с таким нетерпением и которое разбилось вдребезги о те же камни, что и их с Андреем брак.
– Вы, кажется, тогда в Австралию собирались, – утвердительно-вопросительно произнесла Костаневская. – Вы уже вернулись?
– Нет, мы так и не поехали. Планы изменились. Извините, меня ждут, приятно было увидеться!
Кира с озабоченным видом устремилась в противоположный конец зала. Наверное, Костаневская была единственной из знакомых, кто не осведомлен о ее разводе. Не хватало еще посвящать ее в детали прямо здесь.
Она нашла глазами Женю и направилась к ней.
– Женька, огромное тебе спасибо еще раз.
– Да что ты, я же себе тут заодно такую рекламу сделала! И потом – мне самой жутко понравилось работать с их рисунками – это такой кайф, я давно не получала такого удовольствия!
– Я тоже.
– Кто бы мог подумать, что мы будем сотрудничать и получать от этого удовольствие, а, Кира? Скажи мне об этом кто пару лет назад, оторвала бы язык за вранье!
Они засмеялись и выпили шампанского.
Неподалеку стоял Алекс и слушал Машкину болтовню о том, что в мире случаются самые странные вещи – Кира и ее золовка, которые еще недавно друг друга не переваривали, сейчас обнимаются и пьют шампанское, как лучшие подруги.
В Апрелевку ехать было поздно. Они добрались до Кириной квартиры на Арбате уже за полночь. Кира устала и не стала разбираться, почему Алекс чернее тучи и не разговаривает. Впечатления дня переполняли ее, усталость и шампанское валили с ног. Она наскоро приняла душ и юркнула в кровать. Алекс отвернулся, укрывшись с головой одеялом.
– Спокойной ночи, Македонский, – пробормотала она сонным голосом.
Он ничего не ответил, и она уснула, так и не выяснив, что случилось.
Наутро Кира проснулась позже Алекса, застав его одетым так, словно он уже собирался уходить.
– Ты что это, Македонский? Куда собрался так рано?
Она зевнула и включила кофеварку.
– Больше ты мне ничего не хочешь сказать?
– А что я еще должна тебе сказать? – спросила она, ставя хлеб в тостер. – Тебе тосты делать?
– Кира, ты действительно не понимаешь, почему я злюсь?
– А ты разве злишься? – Она озадаченно посмотрела на него. – Вчера тоже, что ли, злился? Не разговаривал всю дорогу. Я-то думаю, что творится с моим Македонским, а он, оказывается, злится. А на что, разреши узнать?
Кира вытащила горячие тосты и намазала их джемом.
– Еще раз спрашиваю, будешь?
– Почему ты мне соврала?
– Ты о чем?
– О Жене. Ты не сказала мне, что она твоя золовка.
Кира застыла на мгновение с куском хлеба во рту, а потом продолжила жевать. Так, кто-то проболтался. А на что она надеялась? Надо было самой рассказать, ясное дело, сама виновата. Теперь он подумает черт знает что. Оправдываться целый год придется.
– Я не соврала. Не сказала – это еще не значит соврала.
– Но ты намеренно не сказала. И это наводит на определенные мысли.
– Слушай, Македонский, я знаю, что ты у нас философ, но не надо делать из мухи слона. Просто забыла сказать, и все. Какое это имеет значение?
– Никакого, если бы ты не скрыла этот факт.
– Ладно тебе, не выдумывай. – Кира поцеловала его вымазанными в джеме губами.
– Давай позавтракаем и отметим наш успех. Вчера мы что-то слишком быстро уснули.
Алекс легко подчинился ее хорошему настроению и не стал продолжать этот разговор. Иногда в умении сглаживать углы он превосходил ее, и Кира, вспоминая свой брак, сделала вывод, что в союзе двух людей легче идет на компромисс тот, кто сильнее любит.
Но на самом деле ни он, ни она не забыли об утреннем разговоре. Алекс уговаривал себя не ревновать Киру к прошлому, а Кира старалась не думать о том, что Алекс был недалек от истины. Она и сама не могла объяснить почему, но ей не хотелось, чтобы Алекс знал о Женькином родстве с Андреем. Как будто это могло как-то помешать ее отношениям с Алексом. Некоторые ощущения так и остаются на уровне подсознания, не находя логичного объяснения. Но считать, что рождаются они из ниоткуда, было бы все же ошибочно.
Читать бесплатно другие книги:
