Под музыку Вивальди Величанский Александр
- Сила ли, слабость, облик, лик —
- мы коренимся в нас самих —
- суглинок или чернозем
- нам нипочем – в себе несем
- мы тот поток, что перейти
- попробуй обреченно ты:
- вот уж по пояс, вот по грудь
- системы кровеносной глубь.
«Были вы – воздух…»
- Были вы – воздух:
- я слушал извне,
- как этот отзвук
- стихает во мне,
- но словесами
- вы стали, как есть…
- чьими глазами
- теперь вас прочесть? —
- знаете сами,
- я стал им чужой —
- чьими глазами?
- чьею душой?
«Течет вода, но отраженье…»
- Течет вода, но отраженье
- на ней недвижно. Жизнь и есть
- воды подспудное движенье
- куда-невесть, куда-невесть.
- А что же дальше, Бога ради,
- скажи? – За треском тростников —
- недвижный взор окрестной глади,
- и в нем движенье облаков.
«Как в детстве я любил ходить по кладбищу, что рядом…»
- Как в детстве я любил ходить по кладбищу, что рядом
- с Всехсвятской церковью (давно снесли его под дом),
- и безымянные читать не имена, а буквы
- и числа – сей кратчайший сказ о жизненном пути.
- …К могилам гнулись дерева и бабушки в платочках,
- и с фотографий на крестах, как прежде с лиц живых,
- сошел румянец-анилин – казалось, загрубели
- безликие черты: мороз, ненастье… И тогда
- не понимал я, чем влеком я был к тому погосту,
- что век не разомкнет уста, объятия крестов
- век не сомкнет… и почему я вроде бы стыдился
- прогулок этих средь могил горбатых, но теперь
- я понимаю: дело в том, что я СТЫДИЛСЯ СМЕРТИ —
- казалось мне, я подсмотрел зазорное, и стыд
- мой был младенчески глубок. Да: я стыдился смерти,
- я и теперь ее стыжусь, коль с нею тет-а-тет.
«Донага обобраны…»
- Донага обобраны —
- у своего ж порога,
- оскверненные извне,
- равно как изнутри,
- церкви заблудившиеся
- стоят одиноко
- по обочинам дорог,
- по которым шли.
«Скажи, Бога ради…»
- Скажи, Бога ради,
- вдруг былого лед
- не растаял сзади,
- а уплыл вперед,
- и в грядущем только
- дней прошедших наст
- предательски тонко
- поджидает нас?
Осень
- Два глухонемых
- на лавке сырой,
- один – стар и тих,
- помоложе другой.
- Невнятица рук.
- Глаз круговорот.
- Пронзительный звук
- гримасы. Но вот,
- устав от речей
- рукотворных юнца,
- старик невзначай
- ЗАКРЫВАЕТ ГЛАЗА.
«Октябрь трясет…»
- Октябрь трясет
- падучей листопада,
- и что ни год,
- то явственнее нам:
- и ты, и я —
- давно в преддверье ада —
- прощения
- по разным сторонам.
«Все воск, да воск…»
- Все воск, да воск…
- Так где же пламя?
- Нет искры? Фитиля?
- Иль нет чего гореть огню во имя,
- все прочее испепеля?
«Какой уж там верблюд иль чудный град…»
- Какой уж там верблюд иль чудный град,
- иль беличья распластанная шкурка —
- но как походит на души разлад,
- или на мозг блаженного придурка
- юродивого облака разряд.
«Настала эра… переворотов…»
- Настала эра… переворотов,
- и, как предсказывал Достоевский,
- безбожники впрямь друг к другу жались
- в объятьях или в трамвайной давке,
- в бараках или же в коммунальных
- перегородках квартир дремучих,
- в «телятниках» иль в полей застенках
- колхозных – но не любови ради:
- погибель стиснула их, связала,
- но узами одиночеств только:
- так в царстве разума, в царстве братства,
- не чуя ног своих – только плечи,
- овца немыслимо одинока,
- хоть и несома волной отары.
«Не в злато и не в латы…»
- Не в злато и не в латы,
- не в шелка яркий цвет —
- всяк ком земли когда-то
- был в саван свой одет,
- и были его крылья
- не за спиной – в груди —
- ком злого изобилья
- безоблачной земли.
«Не распахивая, как…»
- Не распахивая, как
- летом – сжав людей в кулак —
- средь пространств и полумер
- безответный дует ветр —
- из таких он дует сил,
- так решительно и резко,
- будто что-то натворил
- и желает отпереться.
«Так пышут златом купола…»
- Так пышут златом купола,
- холодным пышным златом,
- так снежна даль сгорит дотла,
- сожженная закатом —
- так на устах не крови вкус —
- потерянного рая —
- что испытал терновый куст,
- горевший не сгорая.
Долина слез
- Один из юношей младых,
- пройдя сквозь вереск грез,
- лег на постель свою, сказав,
- что жизнь – долина слез:
- долина слез, долина слез,
- а не долина грез,
- в ней плачет малое дитя
- и воет чей-то пес.
- От роду не было юнцу
- и двадцати пяти,
- но он с постели не вставал
- и не хотел идти —
- идти? – куда? – в долину слез?
- в долину длинных слез,
- чтоб из погибели людской
- лиловый вереск рос?
- Вовек недуг не брал таких,
- как сей молокосос —
- напрасно лекарь приходил
- и задавал вопрос:
- «Быть может у тебя бронхит
- или туберкулез?»
- Но юноша его прогнал
- назад – в долину слез.
- К нему сам пастырь приходил,
- ему священник нес
- причастия облатку, но
- он мнил долиной слез —
- долиной и юдолью слез
- весь мир – юдолью слез:
- «Я лег, чтобы скорей поднял
- меня Иисус Христос».
- Вот так лежал он сорок лет
- среди седых волос,
- пока в могильную постель
- сосед его не снес,
- покуда прах его не снес
- сосед в долину слез,
- и там он вновь лежит поднесь
- среди крестов и роз.
- И там он вновь лежит поднесь,
- и с привиденьями,
- когда они встают в ночи
- его не видим мы,
- да, в их толпе не видим мы
- его в долине слез
- и, знать, увидим лишь, когда
- придет Иисус Христос.
«Заутра с Елеонской Он сошел ночной горы…»
- Заутра с Елеонской Он сошел ночной горы.
- Средь храма будущих руин учил слепой народ,
- свидетельствуя о Себе лишь словом до поры —
- до часа, что к Нему, как тень, сквозь солнцепек грядет.
- Его глаголы вдруг прервал многоголосый крик.
- Из полумглы священных стен Он вышел в полдня тьму:
- толпа кипела – каждый в ней был лишь чужой двойник —
- последний, первый ли, старик иль юноша. К Нему,
- терзая, волокли жену в грязи, полунагой:
- «Побить каменьями ее велел нам Моисей —
- той всенародною ничьей, той круговой рукой
- (Второзаконие, см. гл. 17.7)
- Что скажет исцелявший по субботам?» И от стен,
- еще не рухнувших отшед, воссел Он перед ней.
- И пахло от нее грехом – да, первородным тем,
- и за власы ее таскал сутулый фарисей.
- На камень разоренья сев, безмолствовал Исус,
- не поднимая глаз на сей беснующийся сонм,
- над тенью собственной склонясь, чертил Он наизусть
- «Аз есмь свет миру» по земле божественным перстом.
- Костер толпы все полыхал. Склонившись глубже в тень,
- промолвил судьям Иисус сквозь нависанье влас,
- не глядя протянув толпе безжизненный камень:
- «Да верзе камень в нию тот, кто без греха из вас».
- Вслед за Христом, потупив взор, родной увидев мрак, —
- пошел народ от Бога прочь, душою уязвлен —
- все те, кто встанут вкруг Его страстей толпой зевак…
- и перед грешною женой один остался Он.
- Растерзан был ее хитон, и волосы, как боль,
- струились потом грязным по щекам ее нагим.
- А Он чертил в песке перстом «О, Господи, доколь?
- Познанье истины одно – спасенье будет им».
- Из ссадин кровь престала течь, небесной синевой
- налились синяки ее, и в землю глядя, Бог
- спросил: «Никто не осудил позор презренный твой?»
- «Никто, о, Господи» «И я судить тебя не мог».
- Был диким взор ее нагой, метавшийся кругом:
- кругом лежали камни – всяк был тих, как смолкший крик
- иль как небесна синь. Иисус чертил в песке перстом
- «Но словеса мои вовек не уместятся в них».
«Свесив голову набок…»
Милому Брему
- Свесив голову набок
- или лапу подав…
- позабудешь свой навык,
- добродушнейший нрав,
- позабудешь и нас ты
- средь заоблачных кущ —
- пес печальнейшей масти
- уносящихся туч.
6
«Не свищет постовой…»
- Не свищет постовой.
- Шипенье шин все глуше.
- Что слышат в час ночной
- имеющие уши?
- Вот садик, вот цветник,
- вот улочка, вот дом их,
- вот яма для слепых,
- друг дружкою ведомых.
«Ты была… но в метафорах поздних и праздных что толку?..»
- Ты была… но в метафорах поздних и праздных что толку? —
- замыканьем коротким сгорели сравненья дотла,
- облетели все «как», «точно», «словно», оставивши только
- разночтенье одно – в нем и воля и плен: ты была.
«Дождь повис на стеклах…»
- Дождь повис на стеклах
- кистью виноградной,
- и созвездий летних
- ускользает близь.
- На всю тьму кромешную
- зимы безоглядной
- снега белизною
- надо запастись.
«Родимые места…»
- Родимые места
- смеются времени в лицо.
- Не то что дома нет – снесен
- весь переулок тот,
- и нас самих почти что нет,
- но остаются все
- от дома – древний монастырь
- и часовой завод.
«Воет в трубе…»
- Воет в трубе.
- Суди сама:
- свет, что в тебе
- не есть ли тьма?
- Кто же так прост,
- как истин свет? —
- и на вопрос
- ответа нет.
«В костюме иль в джинсах…»
- В костюме иль в джинсах,
- во грешной плоти
- уже в этой жизни
- и я, брат, и ты —
- лишь сено средь стога
- с иглой прозапас:
- мы признаки Бога
- и призраки нас.
«Как далеки края…»
- Как далеки края
- полночной темноты.
- Лирическое «я»,
- лирическое «ты» —
- пусть разъединены
- они давным-давно,
- коли не спят они,
- хоть врозь, но заодно.
«Ложка самоубийства в этом пенье…»
- Ложка самоубийства в этом пенье,
- чей глас звучит, не поднимая глаз, но
- остановись же, остановись, мгновенье,
- ты столь ужасно.
«Я позвонил ей, но она была…»
- Я позвонил ей, но она была
- мертва (я б наяву не стал звонить ей) —
- во сне ж она сначала удивилась
- и даже мне обрадовалась, но
- потом в разбитой трубке ее голос
- увял до равнодушья, а потом
- вдруг зазвенел такою неприязнью,
- что я запнулся: мы не перешли
- еще от общих мест: ну, как дела, мол —
- да так себе – и вдруг почти что гнев
- (мы в жизни были шапочно знакомы,
- а гнев, известно, век простоволос) —
- вдруг гнев потряс невинную мембрану,
- и все же я спросил: «Ты что и слышать
- меня не хочешь?» – «Да – и видеть тоже» —
- «Но ты ж меня не видишь – я незрим
- и доношусь лишь сквозь подземный кабель» —
- «И все равно: не смей, не смей звонить мне», —
- уж в истеричных корчах билась речь.
- «Ну ладно. Будь здорова». – «Никогда
- и ниоткуда…» – Я повесил трубку,
- наполненную визгами ее…
- и вмиг проснувшись, долго в полудреме
- соображал: чем я ее обидел,
- когда? иль где? – но за окном КАМАЗ
- полночно взвыл, и тут я тупо вспомнил,
- что да: она жила еще недавно,
- но после умерла, а я живу
- наедине с бессонницею темной
- и по сей день – во сне и наяву.
«В царской куще Саул плачет…»
- В царской куще Саул плачет —
- пуще ярится, нежли плачет,
- пуще плачет, чем ярится:
- ярости шерсть растет сквозь перстни,
- как в печи, в нем плач клокочет:
- НЕ ВЫЙТИ ЗЛОБЕ ИЗ САУЛА.
- Средь пустыни Давид плачет:
- пуще томится, нежли плачет,
- пуще плачет, чем томится:
- отпустил тетиву Создатель —
- с тетивы стрела не слетела:
- НЕ ВЫЙТИ ЗЛОБЕ ИЗ ДАВИДА.
Противостояние (семь стихотворений)
1
- Словно с крыши лед
- падает. Ты же – нет,
- чтоб прижаться к стене – от нее
- прочь бежишь. А полет
- полнит весом гранит
- глыб ледяных, и твое
- время, сын, настает.
2
- Свежей косности клуб
- перестает быть тобою,
- и подушки глубь
- сливается с головою,
- и наступает, сын,
- конец противостоянью
- меж мной и не мной, и сон
- становится явью.
3
- Клубящаяся косность
- твердостью пустой
- становится, тесная ясность —
- непроглядною той
- далью… и тут, и тут
- немощнейший сосуд,
- данный нам, сын, судьбою
- полнится сам собою.
4
- Имей в виду, сынок,
- когда кончается срок —
- много его или мало —
- кончается он с начала
- и до конца: вся даль
- зимы выцветает сразу —
- декабрь, январь, февраль,
- весны обрывая фразу.
5
- Предчувствовал ты не зря
- декабрь без января —
- дважды твое сбылось
- предчувствие, чтобы «вместе»
- переполнило «врозь» —
- так, сынок, многие песни
- обращаются вспять,
- чтобы собою стать.
6
- Видимы ли вы нам
- отсюда? Но слово «там»
- условно: нельзя сказать
- его впереди иль позадь
- дней ли, недель, годин.
- Здесь видеть нет смысла. Сын,
- известно небесам
- лишь то, что ты знаешь сам.
7
- Это знание – за
- незнанью противостояньем
- или связью их. Ни аза
- не узнаём мы здесь – мы,
- как нищета без сумы —
- сами становимся знаньем
- и пребываем, как срок,
- всегда и всюду, сынок.
Декабрь 1989
««Благо отчима…»
- «Благо отчима
- зрети солнце»,
- благо в отчизне
- жить, как дома,
- благо: ночесь
- сомлев, наутро
- проснуться вновь
- для вечной жизни.
«Они идут ко Мне…»
- Они идут ко Мне
- не сердцем, а устами,
- за псевдо словесами
- сердец их суть извне —
- далеко где-то. Для
- Меня их вопль несносен.
- Но тщетно чтут Меня.
(Матф. 15,8).
«Высоко иль низко…»
- Высоко иль низко,
- тяжко иль легко,
- но пока Ты близко —
- мы недалеко:
- Ты – фитиль, мы воска
- жар и холод враз,
- пока словно воздух Ты
- окружаешь нас.
- Раньше или позже,
- но в урочный час,
- удаляясь, Боже,
- оглянись на нас
- еще не испитых
- судьбою до дна,
- пока даль путей Твоих
- не отдалена.
7.8.1990
Читать бесплатно другие книги:
С помощью сказки – волшебной тропинки в детство – можно отыскать и осознать психологические проблемы...
Автор доступным языком расскажет вам о синдроме дефицита внимания с гиперактивностью – детском забол...
Она молода, красива и замужем за губернатором штата. Но ее постоянно угнетает мысль, что она недосто...
В этой книге представлен быт Эдо – столицы Японии во времена сегунов из рода Токугава; рассказываетс...
Что стоит затеряться в джунглях Амазонии? Извилистые тропки переплетаются хитрым лабиринтом, кроны д...
Этот Город занимает три четверти площади страны, и в каждом из множества его Районов свои правила. В...
