Враг семьи Лайт Виктория

6

Трудно сказать, прошло ли десять минут с тех пор, как Мелани позвонила Феликсу, но когда она вышла из клуба, он уже ждал ее у главного входа. Элегантный, небрежный, он прислонился к лакированному боку своего черного «бентли» и курил, выпуская в воздух колечки дыма.

Мелани вдруг оробела. Неужели у нее хватило смелости позвонить этому мужчине и фактически напроситься на свидание? Как бы сильно он ей ни нравился, она не сможет подойти к нему и заговорить…

Мелани всерьез подумывала о побеге, когда Феликс повернул голову и увидел ее. Его лицо прояснилось, он нежно улыбнулся, и у Мелани сразу отлегло от сердца. Больше всего на свете она боялась его циничной усмешки, но сейчас в улыбке Феликса не было ничего издевательского. Он был… рад ее видеть, в этом не могло быть никаких сомнений!

Девушка быстро пошла к нему, едва удерживаясь, чтобы не перейти на бег. И покинутый в клубе брат, и его друг с проникновенными глазами — все было немедленно забыто, стоило Феликсу только шагнуть ей навстречу и протянуть руки. Неожиданно для себя Мелани упала в его объятия, словно они были любовниками или друзьями, не видевшимися много лет. Впервые в жизни Мелани Саундфест не размышляла о том, как ее поступки выглядят со стороны. Она была счастлива, чувствуя на себе руки Феликса, и хотела наслаждаться этим счастьем как можно дольше…

Мелани бы очень удивилась, если бы узнала, что Феликс взволнован не меньше ее. Странные вещи творились с ним с тех пор, как он подобрал на пустынной дороге пышноволосую красавицу с застенчивыми глазами. В любовь с первого взгляда он не верил. Можно сказать, он вообще не верил в любовь. Но нежное личико Мелани так и стояло у него перед глазами с того самого момента, как они расстались у дверей автомастерской в Санта Фоуксе. Она была словно полевой цветочек, растущий в укромном уголке подальше от назойливых зевак. Пресыщенный взор любителя оранжерейных пышностей вряд ли бы остановился на ней. Но ценитель истинной красоты не смог бы пройти мимо ее ласковых серых с золотистыми искорками глаз, мягких пушистых волос, улыбки, полной спокойного обаяния…

Феликс видел, что Мелани не догадывается и о сотой доли своего очарования. Она легко краснела и любую шутку принимала на свой счет. Как ни странно, Феликс находил это ужасно трогательным. Циничный, насмешливый Феликс, который мог оскорбить друга ради остроты, боялся задеть чувства Мелани, испугать, шокировать ее. Опыт подсказывал ему, что совсем не трудно спугнуть эту тихую девочку, настроить ее против себя. И он замер, не зная, что ему предпринять относительно ее, разрываясь между желанием увлечь ее и страхом потерять…

Вся жизнь Феликса, а последние семь лет особенно, была посвящена однойединственной Цели. Она отравляла ему минуты торжества и утешала в минуты горести. Она вела его, как свет маяка ведет ночью корабль через острые скалы. Женщины, друзья, работа, увлечения — все было второстепенно по сравнению с Целью, и болтушка Джасси не зря предупреждала Мелани насчет его «одержимости». Ради своей цели Феликс был готов пожертвовать всем, и горе тому, кто становился на его пути! Его сердце нельзя было растопить слезами или тронуть мольбами. Женщина, влюбившись в него, совершала огромную ошибку. Феликс не мог — и не хотел — целиком принадлежать комулибо…

Но Мелани об этом не подозревала. Она застыла в его объятиях, не веря, что все это происходит с ней на самом деле, слыша лишь стук своего наивного влюбленного сердечка. Слова Джасси о том, что с Феликсом надо держать ухо востро, давно вылетели у нее из головы. Разве она, которая никогда и никому не умела говорить «нет», сможет сопротивляться этому мужчине?

— Ваш брат не слишком расстроился изза вашего ухода? — тихо спросил Феликс, касаясь губами темных волос Мелани.

Он прикладывал невероятные усилия, чтобы не наброситься на нее с поцелуями. Своей доверчивостью, наивностью, молодостью и красотой она дразнила его, доводила до бешенства, заставляла кровь кипеть в жилах… Но он держался изо всех сил, потому что чувствовал, что он потеряет Мелани навсегда, если сделает хоть один неверный шаг. Феликс, который в жизни не боялся никого потерять, медлил и ждал, затаив дыхание…

— Он ничего не знает, — прошептала Мелани, поражаясь собственной смелости. Ведь когда Колин поймет, что ее нет в клубе, он ужасно разозлится. А, может быть, и нет, если его подружка сумеет отвлечь его внимание. — Он там с… девушкой. Думаю, ему не до меня.

С таким откровенным простодушием это было сказано, что Феликсу стало нестерпимо жаль ее. Все в ее тоне указывало на то, что Мелани привыкла к тому, что до нее никому нет дела. Как живется в суетливом жестоком мире этой задумчивой скромной девушке с печальными глазами?

Мелани вдруг глубоко вздохнула, и Феликс немедленно опустил руки. Он не сделает ничего против ее воли. Он не будет пользоваться преимуществами своего пола, возраста, опыта, наконец! Мелани с ним в такой же безопасности, как в стенах монастыря кармелиток.

— Как насчет того, чтобы покататься по городу? — предложил он, зная, что любую другую девушку повез бы сейчас к себе домой.

Мелани кивнула. Она бы поехала с ним, куда угодно, но была согласна и на прогулку по городу.

Они сели в «бентли», и вспоминания о том, как Феликс подобрал ее на пустынном серпантине, нахлынули на Мелани. Она с некоторым страхом посмотрела на свои руки, опасаясь увидеть там следы грязи. Но сегодня у нее не было причин для волнения — ее руки были безупречны. По крайней мере, с точки зрения чистоты.

Феликс завел машину, и «бентли» почти бесшумно рванул вперед, вспарывая темное покрывало ночи. Мелани завороженно смотрела перед собой и не узнавала Ньюайленда. Небоскребы в неоновых огнях мелькали перед ней длинной вереницей танцующих джиннов; блестящая реклама на казино и магазинах казалась россыпью драгоценных камней на черном бархате неба. Сама Мелани была красавицей, которую освободил после долгого заточения в высокой башне прекрасный принц. Они мчались на его быстроногом коне, не думая о том, что любая дорога когданибудь заканчивается. К чему будущее, когда настоящее так чудесно, что боишься даже дышать, чтобы не спугнуть бабочку удачи, которая вдруг опустилась на плечо…

Мелани Саундфест не привыкла к тому, что ее желания сбываются. Предполагалось всю жизнь, что у нее нет никаких желаний, ведь у нее богатые родители, роскошный дом, дорогая машина. Она учится в самом престижном университете штата, и перед ней открыты все дороги. Что еще нужно для счастья? Девушки, не имеющие и половины того, что было у Мелани, назвали бы ее лицемерной эгоисткой. И были бы совершенно неправы, потому что Мелани всю жизнь недоставало любви и внимания. Ее никогда не принимали в расчет. За нее всегда все решали, а у Мелани никогда не хватало духу признаться в том, что ей нужно нечто совсем иное…

Но с тех пор, как Феликс подобрал ее на горной дороге, желания Мелани сбывались с поразительной частотой. Вначале она отказывалась в это поверить, но сейчас уже не могло быть никаких сомнений в том, что Феликс на самом деле, а не только в ее воображении, заинтересовался ею…

Мелани хотелось о чемнибудь поговорить с ним, но она не знала, с чего начать, а сам Феликс, похоже, был не расположен вести беседу. Мелани изредка робко посматривала на него, чтобы убедиться в том, что он — не плод ее воображения, и каждый раз чтото в ее груди обрывалось, как тогда, когда она заглянула в каменную пропасть на обочине дороги. Что она делает и почему сидит в машине с мужчиной, которого видит третий раз в жизни? Сумеет ли она справиться с тем чувством, которое грозно дышит ей в лицо, или же оно проглотит ее целиком, полностью растворит в себе?

— Давайте посмотрим на город с Мэйден Хилл, — полувопросительнополуутвердительно сказал Феликс.

— Давайте, — эхом отозвалась Мелани.

Она не понимала, зачем он вообще спрашивает ее, куда ехать. Ведь ей абсолютно все равно, куда мчится «бентли», лишь бы сидеть рядом с Феликсом и ни о чем ни думать…

Вскоре центр Ньюайленда, оживленный в любое время дня и ночи, остался позади. На окраине города дома были ниже и добротнее и отстояли друг от друга на некотором расстоянии, а не лепились бок о бок. Здесь Ньюайленд больше напоминал маленький провинциальный городок, где принято знать соседей в лицо, чем большой промышленный город. Мелани всегда хотелось жить в одном из этих симпатичных домиков под черепичной крышей, а не в помпезном особняке с мраморным крыльцом и металлической оградой в два метра высотой.

— Я очень люблю этот район, — внезапно сказала она, хотя родителям никогда не признавалась в этом. — Здесь так тихо и уютно.

— Впервые встречаю девушку, которая любит тишину, — мягко заметил Феликс. — Обычно девушки предпочитают более шумный образ жизни.

Мелани слегка покраснела. Несомненно, Феликсу отлично известно, что именно предпочитают девушки!

Она промолчала, но Феликс почувствовал обиду Мелани.

— Я сразу понял, что вы не похожи на остальных, — продолжил он.

— Потому что я была перепачкана в масле и пыли? — засмеялась Мелани.

— И поэтому тоже, — улыбнулся он. — Вы…

Феликс запнулся. Неужели он, как заурядный соблазнитель, начнет кружить Мелани голову комплиментами? О, ему известно немало эффективных способов смутить покой женщины, заставить ее вспоминать, думать, мечтать… Мелани настолько неискушена в любовных делах, что сдастся без всякого сопротивления, уступит потоку его иезуитского красноречия, растворится в сладких водах его лести… Вот только нужно ли ему это? Она… она слишком хороша для него. Она должна сама сделать свой выбор, а он подчинится любому ее решению…

Мэйден Хилл, или Гора Девы, возвышался над окраиной Ньюайленда, как грузовое судно в южном порту возвышается над сотней плоскодонных лодчонок. Это был высокий холм, на склонах которого росли вековые сосны. Петляющая дорога, достаточно широкая для того, чтобы по ней елееле могли разъехаться две машины, вела на вершину холма, откуда открывался вид на весь город. По легенде, в стародавние времена здесь была похоронена девушка, которая покончила с собой, потому что жестокие родители заставили ее расстаться с возлюбленным.

Местные археологи излазили холм вдоль и поперек, пытаясь найти ее могилу, но безуспешно. Скорее название горушки — Мэйден Хилл — дало основание для легенды, а не наоборот, однако влюбленные парочки в современном Ньюайленде отказывались верить в столь прагматичное объяснение. Они уверяли, что дух красавицы до сих пор витает меж высоченных сосен и помогает влюбленным, попавшим в беду.

Мелани вспомнила легенду, когда Мэйден Хилл замаячил перед ними. Неужели есть на свете такая любовь, изза которой можно наложить на себя руки? Она невольно поежилась. Как страшно, когда порыв чувств переворачивает все в твоей жизни, лишает тебя воли, гордости, желания жить… Но если бремя великой любви ты несешь не одна, если ты делишь его с тем, кому принадлежит твое сердце, то что может сравниться на этой земле со счастьем женщины, замирающей в объятиях своего возлюбленного?

— Приехали, — сказал Феликс и выключил двигатель.

Мелани вышла из машины первой. Они остановились почти у вершины, недалеко от самого крутого склона Мэйден Хилла, который был обращен к городу. Ровная утоптанная площадка и несколько плоских камней указывали на то, что здесь нередко собираются романтически настроенные жители Ньюайленда. Но сейчас, в четвертом часу ночи здесь было так же безлюдно, как и в сосновой чаще на склонах холма.

Огни города разливали по небу разноцветное марево, и с вершины Мэйден Хилла казалось, будто огромный яркий торт лежит на тарелке, разрезанный на несколько частей. Центральный район Ньюайленда с его банками, офисами, кинотеатрами, магазинами и прочими принадлежностями был глазурной поливкой торта, с красными вишенками и золотистыми ломтями ананаса. Темные рабочие кварталы на северовостоке — корж, лежащий в основе торта, самая невкусная, но необходимая его часть. Район Пайн Гроув, тот самый, где Мелани хотелось бы жить, с его аккуратными похожими домиками и подстриженными газонами — бисквитные слои. А Кингкросс Лейн, почти невидимый отсюда за мерцанием огней, фешенебельный, дорогой Кингкросс Лейн, презрительно поглядывающий на своих соседей, — кремовая начинка торта, нежные взбитые сливки, впитавшие в себя все сливки Ньюайленда…

— Вам не холодно? — спросил Феликс, который неслышно подошел к Мелани.

На вершине холма всегда было прохладнее, чем в долине, а на Мелани была лишь тонкая кофточка с коротким рукавом. Если Мелани скажет, что замерзла, он сможет вполне законное обнять ее и согреть…

— Нет, здесь тепло, — бесхитростно покачала головой девушка.

Феликс подавил вздох разочарования. Сейчас, когда они были абсолютно одни, вдали от города, которые недремлющим оком следит за своими детьми, ему было особенно тяжело контролировать себя. Обхватить бы хрупкие плечи Мелани, зарыться лицом в ее пышные волосы и не думать ни о чем. Скоро, совсем скоро, он достигнет заветной Цели, испытает первобытную радость победителя… И чем же он будет жить дальше? Сможет ли он выбраться из пучины ненависти, отряхнуться от мести и снова стать самим собой?

Самим собой? Феликс горько усмехнулся. Помнит ли он, что значит быть самим собой?

— А в городе звезд почти не видно, — внезапно сказала Мелани.

— Там слишком много искусственного освещения, — ответил Феликс. — Да и некогда людям на небо смотреть.

Мелани обернулась и посмотрела на него. Сейчас, на вершине Мэйден Хилла, она больше не казалась Феликсу застенчивой городской девушкой. Она скорее напоминала древесную нимфу, мелькнувшую перед уставшим путником, чем обычную женщину. Лицо Мелани молочно белело в темноте, а густые каштановые волосы, обрамлявшие его, делали ее удивительно похожей на прекрасную обитательницу сказочных лесов.

— Вы похожи на дриаду, Мелани, — задумчиво проговорил Феликс. — Вам нужно только вколоть в волосы яблоневый цвет… Наверное, вот сюда…

Он протянул руку и дотронулся до волос девушки там, где пушистый локон прикрывал маленькое ушко.

Это касание, пока еще легкое, едва ощутимое, пригвоздило Мелани к месту. Человек, который робко дотрагивался до ее волос, был ей совершенно незнаком. Не он остановил свой «бентли» на горном серпантине, чтобы довезти ее до Санта Фоукса, и не он учил ее играть в бильярд в «Кримзон Роуз». С губ того Феликса не сходила циничная усмешка, а этот в глазах этого застыла нежность. Тот не упускал случая подсмеяться над кемнибудь, а в душе этого прячется поэт…

Феликс пропустил сквозь пальцы прядь волос Мелани и дотронулся до ее щеки. Бессознательно девушка чуть наклонила голову и потерлась о его ладонь. Равнодушный Ньюайленд был далеко, а рядом с ней стоял мужчина, изза которого ее сердце то колотилось как сумасшедшее, а то вдруг замирало в груди.

Феликс положил Мелани руку на плечо и осторожно притянул девушку к себе. Ночь окутала их спасительной темнотой, спрятала их от самих себя и целого мира. Обыватели мирно храпели в своих постелях, ночной Ньюайленд веселился вовсю, а на Мэйден Хилл цветок любви распускал свои мягкие шелковистые лепестки…

— Я влюбился в тебя с первого взгляда, — шептал Феликс на ухо Мелани.

Они сидели, обнявшись, на самом большом плоском валуне. Город расстилался у их ног, а звездное небо было их крышей.

— Разве так бывает? — удивилась она, точно зная, что только так и бывает. Дружба возникает со временем, уважение зарабатывается годами, даже ненависть и то не вспыхивает вдруг. Лишь любовь, капризная, своенравная, порой бессмысленная, почти всегда непрошенная, умеет сразу поражать сердца.

— Я был уверен, что любви нет, — улыбнулся Феликс и вдохнул полной грудью аромат волос Мелани. Огонек страсти еще не разгорелся в нем с полной силой, и он мог спокойно сидеть рядом с ней, обнимая ее тонкую талию и ощущая все ее нежное, стройное тело.

Более опытная женщина, чем Мелани Саундфест, непременно спросила бы, скольким девушкам до нее Феликс говорил те же самые слова. Но маленькой доверчивой Мелани, над которой порой посмеивались подруги, в голову не пришло усомниться в его искренности.

— Ты… никогда не был влюблен? — спросила она, заранее ревнуя его ко всем женщинам мира.

— Наверное, нет, — ответил он, помедлив. — Я был все время занят чемто другим.

— А… а Бланш?

— Бланш? — Феликс искренне удивился. — Кто тебе сказал…

Мелани надеялась, что Феликс не видит, как пурпурная краска мгновенно залила ее щеки.

— Джасси упомянула, что вы… встречались когдато… — пробормотала она.

Феликс выругался про себя. Черт бы побрал эту болтушку Джасси! Вечно сует нос не в свое дело. Как теперь объяснить Мелани, что все, что связывало его с Бланш — это пара месяцев, наполненных бесшабашным сексом без всякой душевной привязанности и взаимных обязательств? И что он расстался с ней без малейшего сожаления, а даже наоборот, с радостью, потому что ее жадность и глупость ужасно его раздражали!

— Это было несерьезно, — мягко заметил он. — Не забивай себе этим голову.

Несерьезно! Мелани еле слышно вздохнула. Разве в ее прошлом не было таких же «несерьезных» эпизодов? Феликс не знал о ее существовании, равно как и она не подозревала о том, что он живет на белом свете, так зачем изводить себя мыслями о его подружках?

Тем более что их у него наверняка было немало. Сердце Мелани мучительно заныло. Неужели ей нужны доказательства его привлекательности в глазах женщин? Разве она сама не дрожит от каждого его прикосновения? Феликсу ничего не пришлось делать, чтобы покорить ее сердце, она с готовностью отдала его ему, когда их взгляды встретились в первый раз…

— Я бы хотела, чтобы эта ночь длилась вечно, — сказала Мелани.

Она вдруг подумала, что ничего не знает о Феликсе. Если бы ее родители узнали, с кем она проводит время, они сразу же поинтересовались бы, сколько ему лет, чем он зарабатывает на жизнь и вообще какое место занимает в обществе. Они бы пришли в ужас, если бы прознали, что их дочери не известен ответ ни на один из этих жизненно важных вопросов. Мелани на секунду представила себе негодующее лицо матери, хмурое лицо отца и негромко рассмеялась.

— Что такое? — встрепенулся Феликс.

— Мои родители упали бы в обморок, если бы узнали, что я сижу ночью на Мэйден Хилл в компании мужчины, о котором мне ничего неизвестно.

— Тебя это смущает?

— Ни капли! — воскликнула Мелани и, неожиданно для самой себя, потянулась к Феликсу и поцеловала уголок его губ.

Второго приглашения не понадобилось. Феликс стиснул ее в объятиях и жадно впился в ее губы, как будто демон, которого он с таким трудом сдерживал, наконец вырвался на волю. Мягкая податливость Мелани, женственность, сквозившая в каждом ее движении, распаляли его тем сильнее, чем отчетливее он сознавал, что ему нужно быть очень осторожным и бережным с этой девушкой… Но кровь угрожающими молоточками уже стучала в его висках, и руки Феликса, вначале такие невозмутимые и холодные, смело исследовали стройное тело Мелани…

Она не сопротивлялась, но и не поощряла его, и Феликс чувствовал, что, несмотря на все возбуждение, он не пойдет до конца. Слишком дорога ему была эта девушка, чтобы просто воспользоваться ее телом. Ему нужно было гораздо больше — ее душа, ее сердце, ее мысли…

— Я люблю тебя, — шепнул он, погружая лицо в пышный водопад волос Мелани.

Спазм стиснул горло Мелани. Сколько чудес способны натворить три простеньких слова! Они уничтожают отчаяние и пробуждают надежду, разбивают стену одиночества и зажигают огонь в глазах. Страшно подумать, что еще несколько часов назад она колебалась, позвонить ли Феликсу. Что если бы она не решилась? Или же не встретила Джасси? Или не поехала бы с Колином и Аланом в клуб? Извилистая дорожка привела ее в объятия Феликса и заветным «я тебя люблю», совсем как горный серпантин, на котором сломалась ее машина в тот счастливый день…

7

На большой двуспальной кровати из черного полированного дерева безмятежно спала девушка. Ее темнокаштановые волосы разметались по шелковой подушке, а рука, лежащая поверх тонкого цветного покрывала, была подетски сжата в кулачок. Девушка сладко улыбалась во сне, и любой человек десять раз подумал бы, прежде чем разбудить ее. Но солнечным лучам подобные сантименты неведомы, и, пробившись сквозь неплотно задернутые шторы, они смело принялись бегать по нежному личику девушки.

Она беспокойно заворочалась и открыла глаза. Несколько минут полежала неподвижно, вся во власти недавних сновидений. Но дневные заботы уже настойчиво стучались в ее сознание. Счастливая улыбка, витавшая на лице девушки, упорхнула прочь, уступив место сосредоточенной озабоченности. Наступил день, и нужно было расхлебывать последствия ночных поступков. Девушка вздохнула. Что теперь она скажет родителям?

Около четырех утра Мелани засобиралась домой. Колин с Аланом, наверное, давно вернулись, и родители будут волноваться… Феликс не протестовал, и Мелани было немного обидно изза того, что он не пытается задержать ее.

— Где ты живешь? — только и спросил он, заводя машину.

— Кингкросс Лейн, — ответила Мелани.

— Девушка из Кингкросс Лейн хочет жить в Пайн Гроув, — хмыкнул Феликс. — Мир сошел с ума.

— Я знаю, это странно, — покорно согласилась Мелани, — поэтому никому не рассказываю об этом.

— Спасибо за доверие. — Рука Феликса легонько сжала коленку Мелани.

Девушка перехватила его смеющийся, но нежный взгляд и улыбнулась в ответ. Феликс вовсе не издевается над ней. Ему она может рассказать обо всем.

— Значит, ты живешь с родителями, — продолжил Феликс через некоторое время.

Мелани подумала, что если она о нем ничего не знает, то он точно так же ничего не знает о ней.

— Да, — кивнула она. — И еще у меня есть два старших брата.

— Большая дружная семья, — сказал Феликс, и Мелани недоуменно покосилась на него. По его тону невозможно было понять, шутит он или говорит серьезно.

— Не такая уж большая, — тихо возразила девушка. — И не особенно дружная.

Мелани внезапно захотелось рассказать Феликсу о том, как ужасно быть первым номером с конца в родной семье. Как тяжело, когда тебя не то чтобы не любят, но просто не принимают во внимание. Колином гордятся, Рональда обожают, и лишь крошка Мелли ничего из себя не представляет.

— У тебя плохие отношения с родными? — проницательно спросил Феликс.

— Нет, не плохие… — Мелани пыталась подобрать подходящее слово. — Они любят меня и заботятся обо мне. На день рождения подарили машину… Но я все время в тени. Они… они уверены, что гораздо лучше знают, что мне нужно… Они очень хорошие, и я их люблю, но знаешь… — Мелани запнулась, — тяжело быть младшей дочерью в семье, где все время восхищаются сыновьями!

Мелани замолчала, опасаясь, что и так слишком долго жаловалась.

— Младшим всегда тяжело, — поддержал ее Феликс. — Знаю на собственной шкуре.

Мелани встрепенулась. Неужели ему, такому неотразимому, уверенному в себе, тоже когдато приходилось несладко?

— Я тоже был младшим, — продолжал Феликс. — Да еще неродным. Так что можешь представить себе, каково мне было. Моя мать вышла второй раз замуж за мужчину с двумя детьми. В то время я был очень маленьким, слабым и довольно уродливым…

— Ты? Уродливым? Быть не может! — недоверчиво воскликнула Мелани.

— Приятно, конечно, когда юная леди столь высокого мнения о моей наружности, — подмигнул ей Феликс, — но можешь поверить мне на слово. Приемный отец меня игнорировал, братья изводили насмешками, а моя мать была слишком слабовольна, чтобы встать на мою защиту.

— Какой ужас… — с чувством прошептала Мелани.

— Пустяки, — засмеялся Феликс. — Это уже в далеком прошлом…

Они поговорили еще чутьчуть, но разговор не клеился. Мелани вдруг почувствовала, что ей совершенно не хочется возвращаться домой. Когда Феликс довезет ее до массивных ворот их особняка и она украдкой проберется к себе в комнату, сегодняшний день станет воспоминанием. В окружении привычных, до жути надоевших вещей так трудно будет поверить в то, что они с Феликсом действительно встретились и ездили вместе на Мэйден Хилл, и что он целовал ее и говорил о любви…