Две жизни Кристины Вуд Алекс
Как у него идут дела, я узнавала из газет. По поводу исчезновения Лео Вэлентайна велось предварительное расследование, и враждебные Майклу журналисты в красках расписывали, как блестящий адвокат пытается оправдаться.
Попадались иногда статейки и о личной жизни Майкла. Они были поразительно точны. Меня называли несчастной затворницей, которая проводит дни с кипой газет, а Майкла – продажным негодяем, способным принести в жертву выгоде чувства жены. Порой у меня возникало ощущение, что репортеры с камерами прячутся в каждой комнате и потому знают, что происходит в нашем доме.
Все время названивала Миранда. Один раз я позволила ей прийти, но она не столько разговаривала со мной, сколько шарила глазами по сторонам, высматривая признаки моего рухнувшего брака. Признаков не было, а на ее вопросы я отвечать отказывалась, и поэтому Миранда ушла разочарованной и немного злой.
– С лучшей подругой ты могла бы быть и пооткровеннее, Крис, – сказала она вместо «до свидания».
Но я больше не знала, кто мне друг, а кто враг.
Наша горничная Дайана, к примеру. Я всегда считала ее девушкой милой и услужливой, хоть и недалекой, но в конце недели Майкл с позором выгнал ее. Как оказалось, именно она в последнее время снабжала журналистов свежей информацией из нашей личной жизни. Ума не приложу, как Майклу удалось это выяснить. Когда он предъявил Дайане обвинение (а уж это он умеет делать прекрасно, несмотря на то, что адвокат, а не прокурор), она все отрицала. Но Майкл и не собирался проводить судебные слушания. Он сам вынес приговор, и Дайане пришлось уйти.
– Пусть радуется, что мы не подаем на нее в суд, – отрезал он.
Я не решилась с ним спорить. Я и сама была фактически на положении обвиняемой в его доме, куда уж мне заступаться…
Вечером в понедельник Майкл как всегда уехал на работу. Я сидела в спальне, бесцельно переключала каналы и боролась с желанием позвонить Дэйву. Просто позвонить, спросить, как дела. Почему бы и нет?
Но не успела я взять трубку, как в дверь постучали.
– Кристина, можно войти?
– Да, миссис Филипс. – Я отодвинулась подальше от телефона.
Экономка вошла. Глаза у нее были заплаканы, руки комкали передник.
– Миссис Атертон, можно мне взять небольшой отпуск? Понимаете, мне только что позвонил Гэри… Это муж моей дочери, который автослесарем работает в Оукс Малбери…
– Да-да, миссис Филипс, я помню…
– Так вот, говорит, Дженни под машину попала… Отмечала подружкин день рождения, вышла из бара… Говорит, неважные у нее дела…
Миссис Филипс зарыдала. Я подошла, обняла ее.
– Конечно, поезжайте. С Дженни все будет хорошо. Я сейчас вызову вам такси.
Я проводила рыдающую миссис Филипс до машины. Ехать до Оукс Малбери было далековато, и она доберется туда только через несколько часов. Надеюсь, с Дженни все будет в порядке.
Я постояла на дороге, пока такси не скрылось с глаз, потом медленно побрела к дому. И только у входной двери осознала, что во всем особняке я осталась одна. Дайана уволена, миссис Филипс на пути к больной дочери, у Агнесс выходной. Шофер вместе с Майклом, садовник в Мидленде на выставке редких орхидей, кухарка лежит дома с приступом мигрени… Трехэтажный особняк для маленькой девочки, не умеющей разобраться в своих чувствах.
Я поднялась по ступенькам, закрыла за собой тяжелую дверь. Пятнадцатирожковая хрустальная люстра, более уместная в концертном зале, чем в доме, показалась мне как никогда огромной. Да и все в этом доме было «слишком». Слишком большим или слишком маленьким… Слишком элегантным, слишком дорогим, слишком красивым. Да-да, слишком красивым. Все эти японские вазы Майкла, расставленные в строго определенном порядке, его гардины, его картины, его задвижки на дверях. Любая мелочь здесь была продумана и на своем месте. Но как же порой мне хотелось раскидать все подушки по дивану или оставить на журнальном столике парочку глянцевых журналов…
И сегодня я как раз могу делать все, что захочется. Пнуть идеальный ковер у лестницы. Сдвинуть с места (о преступление!) любимую вазу Майкла. Включить свет во всем доме. Напиться в одиночестве…
Додумать план действий я не успела, потому что в вдруг холле погас свет. Отлично. Стоило маленькой девочке остаться одной, как начались проблемы. Лампочки что ли перегорели? Все пятнадцать сразу? Надеюсь, на втором этаже свет есть. Не хотелось бы просидеть остаток ночи при свечах. И где, кстати, у миссис Филипс свечи?
Я наощупь нашла перила, поставила ногу на ступеньку.
– Добрый вечер, миссис Атертон, – произнес вкрадчивый мужской голос.
8
У меня волосы стали дыбом.
– П-привет. Вы кто?
Это, конечно, садовник. Как там его? Эндрюс?
– Эндрюс, это вы? – Я старалась говорить твердо, но голос все равно дрогнул. – Что у нас со светом?
От смеха, который раздался в ответ, мои ноги стали ватными.
– Нет, миссис Атертон, я не Эндрюс. А со светом у вас все в полном порядке.
Я вцепилась в перила.
– Что происходит, черт возьми? Включите свет!
– Не волнуйтесь, миссис Атертон, это вам не идет.
Мне показалось, что голос раздался прямо у меня над ухом, и я рванула вверх, прыгая через ступеньки.
– Ну раз вы так боитесь темноты… – произнес голос с некоторым разочарованием.
Я оступилась, подвернула ногу и всем весом рухнула на ступеньки.
И тут включился свет.
Я обернулась. У выключателя стоял мужчина в черном спортивном костюме. Он улыбался.
– Так лучше? Я не хочу, чтобы вы переломали себе ноги, моя дорогая Кристина.
Спазм в моей груди разжался, уступив место злости.
– Я не ваша дорогая Кристина. Немедленно убирайтесь отсюда, иначе…
– Иначе что?
Он неспешно, как хозяин, подошел к дивану и сел, закинув ногу на ногу.
– Я вызову полицию.
– Правда? – Он потянулся к радиотелефону, который стоял перед ним на журнальном столике, пощелкал кнопками. – Боюсь, ваш телефон не работает. Какая незадача.
Мне стало страшно.
– Что вам нужно?
– Фи, миссис Атертон, разве так хорошая хозяйка разговаривает с гостем? – усмехнулся он. – Где чай, булочки или чем еще там угощают в этом доме?
Смех исчез из его голоса, а с лица – улыбка. И тут я его узнала. Низкие надбровные дуги, неприветливый взгляд… На моем диване сидел Сэмюель Грейвз собственной персоной. Наследник миллионов и недавний клиент Майкла.
Непередаваемое облегчение охватило меня. А я то уже решила, что мне повезло налететь на грабителя. Странный тип этот Грейвз. Что за манера вламываться в дом…
– О, мистер Грейвз, я и не думала, что вы любите ходить в гости таким странным способом.
Я стала спускаться по лестнице. Правая лодыжка неприятно саднила.
– Майкла нет дома, – продолжала я. – И я понятия не имею, когда он вернется. Так что вам лучше заглянуть к нему в офис.
– Я знаю.
Грейвз снова улыбнулся, и так жутка была его фальшивая белозубая улыбка, что я застыла на месте.
– Дома нет не только Майкла, не правда ли, миссис Атертон? У вашей служанки выходной, а экономка мчится сквозь ночь к дочери. Кухарка удачно заболела, а вторая служанка была уволена за шпионаж. Вот ведь мерзавка, правда?
Он встал и вытащил из кармана длинный черный шнурок.
– Вы одна, в таком большом доме… Случись вдруг что, и никто не придет на помощь.
Он пошел ко мне. Шнурок вился вокруг его пальцев как живой.
– Да, миссис Атертон, больше никого нет. Лишь вы и я.
Я в панике попятилась назад. Что я знаю об этом человеке? Ничего. Майкл доказал, что он невиновен, но разве Майкл не защищал Лео Вэлентайна тоже?
Я больно ткнулась спиной в перила. Все, Кристина, возьми себя в руки. Этот человек немного не в себе. Я должна быть с ним вежлива, но непреклонна.
– Мистер Грейвз, вы должны уйти. – Я смотрела ему прямо в глаза и боролась со страстным желанием убежать.
– Неужели? Но я еще не сделал то, зачем пришел.
Чпок. Он резко натянул и отпустил шнурок.
Я вздрогнула. К счастью, Грейвз остановился.
– Я пришел, чтобы осуществить высшую справедливость, – сказал он.
Лицо его, такое грубое и неприятное, внезапно просветлело и стало почти симпатичным. Но от этой метаморфозы меня бросило в дрожь. Передо мной стоял сумасшедший, и шнурок в его руках больше не казался нелепой игрушкой.
– Вы плохая женщина, Кристина, – продолжил Грейвз.
– У-уйдите, п-пожалуйста, – пробормотала я и поставила правую ногу на ступеньку.
Сейчас бегом вверх по лестнице, затем по коридору в спальню. Там хороший замок, и сотовый валяется на кровати. Позвоню в полицию, потом Майклу.
Но ушибленная лодыжка напомнила о себе острой болью. Я ойкнула и села на ступеньку. Грейвз навис надо мной.
– Вот видите, Кристина, вы и сами все знаете, – сказал он тоном заботливого дядюшки.
Это был кошмарный сон, от которого невозможно проснуться.
– Ваш муж, мистер Атертон, прекрасный человек…
Нужно было бежать, кричать во все горло, но я не могла пошевелиться.
– Вы должны молиться на него, а не изменять…
Нелепость обвинения придала мне сил.
– Что вы несете? – возмутилась я и попыталась встать, но Грейвз в один прыжок оказался рядом.
– Сиди на месте. – Он толкнул меня обратно. – Пока можешь.
Шнурок в руках Грейвза плясал, приближаясь ко мне. Я как загипнотизированная следила за ним.
– Мистер Атертон единственный помог, когда весь мир ополчился против меня. – На лице Грейвза вновь появилось то пугающее просветленное выражение. – Он спас меня, и я обязан отплатить ему за доброту. Избавить его от твари, которая позорит его имя!
– Ты все-таки виновен… ты всех убил… – прошептала я.
– Что значит виновен? – взвизгнул Грейвз. – Я не сделал ничего дурного. Я очищаю мир от грязи. Меня должны благодарить, а не в тюрьму сажать!
Удивительно, на что способен человек в состоянии шока.
Я засмеялась. Он действительно был смешон, этот уродливый безумец, возомнивший себя спасителем общества.
Грейвз рассвирепел.
– Замолчи! Она так же смеялась, думала, я шучу. А не шут, о нет. Она смеялась, пока я не сжал ее горло и не выдавил из него весь смех… по капле… весь…
Он протянул руки. Шнурок врезался мне в шею. Я закричала что есть мочи, как будто в этом был какой-то смысл, как будто кто-то мог услышать меня в безлюдном особняке…
– Отойди от нее!
Резкий голос грянул как выстрел из пистолета, и мне сразу стало легче дышать.
– Отойди от нее, мерзавец!
Это был Дэйв. Боже мой, Дэйв! Откуда, как, что… вопросы счастливым роем накинулись на меня. Теперь я могла думать, спрашивать. Теперь я снова жила. Я была спасена!
– А вот и дружок пожаловал, – осклабился Грейвз. – Запланированное свидание?
– Разве что с тобой. Неужели ты думал, что мы позволим тебе спокойно разгуливать на свободе? Ты уже убил один раз после того, как вышел из тюрьмы. По-моему, хватит. Крис, иди сюда.
Но Грейвз схватил меня за руку.
– Она никуда не пойдет, мальчик. Можешь сколько угодно бросаться красивыми словами, но хозяин тут я.
– Это тебе только кажется.
Во входную дверь забарабанили.
– Откройте немедленно, это полиция.
Я узнала громовой бас Питера Дилана. Так вот кого Дэйв имел в виду под «мы».
– Ух ты какие шустрые, – засмеялся Грейвз.
Непохоже было, что он боится. Правой рукой он по-прежнему цепко держал меня за запястье, а левая нырнула в карман его куртки и…
– Посмотрим, что ты на это скажешь. – Грейвз молниеносно схватил меня за шею и приставил к виску пистолет. – Это все меняет, не так ли, красавчик?
Дэйв побелел. Его лицо было передо мной как на ладони. Боже мой, Дэйви, как мы могли вляпаться во все это…
Пистолет давил мне в висок. Я чувствовала, что Грейвз дрожит. Несмотря на браваду, он боялся. Оружие в руках перепуганного безумца…
– Открывайте, иначе мы взломаем дверь, – надрывался Питер на улице.
– Пит, у него пистолет! – крикнул Дэйв, и сразу все стихло.
– То-то же. Пусть стоят тихо и не дергаются, пока я с вами разбираюсь.
Дэйв шагнул вперед.
– Разбирайся со мной, Грейвз. А Кристину отпусти. Она ни к чему. Она лишняя.
Дэйв медленно, еле заметно приближался к нам. На меня он не смотрел, только на Грейвза, так дрессировщик не спускает глаз с взбесившегося животного.
И на какой-то момент я поверила, что все получится. Но Грейвз был не просто взбесившимся животным.
– Стой!
Дэйв замер.
– С тобой я тоже разберусь. – Грейвз тяжело дышал мне на ухо. – Но сначала покончу с крошкой Крис. Маленькой, милой, неверной крошкой Крис…
Он сжал рукой мое горло. Я зря опасалась пистолета. Он мог бы свернуть мне шею голыми руками.
Дальше все произошло за секунду. Я рассказывала об этом полиции не один раз, но так и не смогла разобраться, что за чем случилось.
Дэйв закричал.
Входная дверь рухнула под ударами полицейских.
Грейвз выстрелил…
Я пришла в себя на полу. Перед глазами кружились черные точки, сквозь которые проглядывало незнакомое усатое лицо. На лице было написано сочувствие.
– Как вы, миссис Атертон? Скорая уже едет.
– Все в порядке.
Я приподнялась на локте. Горло саднило ужасно, но я дышала, и это было главное.
Наш холл изменился до неузнаваемости. Разбитые вазы, переставленная мебель, повсюду чужие люди. Все отводили глаза, когда встречались со мной взглядом. Несколько человек стояли возле дивана спиной ко мне.
– Где Дэйв? – спросила я.
Усач потупился.
– Грейвза арестовали, миссис Атертон. На этот раз ему с крючка не спрыгнуть. Какая жуткая ирония, мистер Атертон его защищал… Но боятся уже нечего.
– Дэйв! – крикнула я.
На мой крик обернулся один из стоявших у дивана. Я с трудом узнала в нем Дилана. Он отошел в сторонку, и я увидела Дэйва.
Грейвз стрелял ему в лицо. Моего милого мальчика больше не существовало. Осталось лишь тело с кровавым месивом вместо лица.
Я завыла. Усач привлек меня к себе, стал гладить по волосам.
– Ничего, Кристина, все обойдется. Он пожертвовал собой ради вас. Все будет хорошо. Ваш муж уже едет.
Он хотел меня утешить, но известие о том, что Майкл уже едет, было последним на этой планете, что могло принести мне утешение.
– Крис.
Я знала, кто стоит за спиной, еще до того, как он позвал меня. В последний раз мы с Майклом виделись на похоронах Дэйва. Я жила у Миранды и каждый день ходила на кладбище. Думала, вспоминала. Я почти не читала газет, и одно упоминание имени Грейвза вызывало у меня истерику. Только здесь, у могилы Дэйва я немного обретала себя. Я столько всего не успела сказать ему при жизни… Но есть ли смысл в разговорах с мертвым…
– Крис, так больше не может продолжаться.
Я обернулась. Майкл был как всегда безупречен. Строгий костюм, черный галстук, белая рубашка. Черное же полупальто, в руках белые цветы. Все правильно, он же в трауре. Он потерял сына.
– Я хочу, чтобы ты вернулась. Я продаю особняк и переезжаю в Майами. Давай начнем новую жизнь. Мне тоже тяжело, Крис.
Он протянул руку. Я отшатнулась.
– Неужели так трудно простить одну маленькую ошибку? – вздохнул Майкл. – Я понятия не имел, что Грейвз решится на такое.
У меня все поплыло перед глазами.
– Ты знал, что он виновен? О боже, ты знал!
– Я предлагаю все забыть, – твердо сказал Майкл. – Что было, то было. Я люблю тебя, Крис. В Майами все будет по-другому. Прошу тебя.
Но с меня словно спало заклятье. С тех пор, как погиб Дэйв, я не знала, как мне жить дальше. Майкл открыл мне глаза. Вдохнул в меня новую искру.
– Ты думаешь так легко отделаться? – засмеялась я. – Ничего не выйдет, мистер Атертон. Ты только что признался, что сознательно выпустил на свободу опасного маньяка. Ты виновен в смерти Дэйва не меньше Грейвза.
Если бы с Майклом заговорила надгробие, он бы и то изумился меньше.
– Ты собираешься идти против меня, Крис?
– Я прослежу, чтобы ты заплатил по счетам, Майкл.
Через две недели известный адвокат Майкл Атертон предстал перед судом присяжных по обвинению в сокрытии важной информации. Главными свидетелями обвинения были репортер Питер Дилан и Кристина Барретт, бывшая жена Атертона. Мистеру Атертону было запрещено заниматься адвокатской практикой и проживать в штате в течение пятнадцати лет. Это дело стало первым в цепи громких разоблачений блистательной Кристины Барретт, восходящей звезды тележурналистики, прозванной «Мисс Голос Правды».
Часть вторая
Мстительница
1
Крис
По улице бежал мужчина. Немолодой, грузный, он путался в полах длинного плаща и ежесекундно оглядывался назад. Смертельным страхом веяло от его неуклюжей фигуры, хотя лицо тяжело было разглядеть из-за темноты и дождя. Мужчина свернул в переулок и пропал из виду; в следующий миг по улице пробежал другой. Высокий, поджарый, в черной спортивной куртке, куда более подходящей для погони по ночным улицам Ньюайленда, чем длинный плащ. Фонарь, который зажегся на секунду как раз тогда, когда он пробегал мимо, осветил сосредоточенное лицо с длинным носом и глубоко запавшими глазами. Мужчина свернул в тот же переулок, что и первый. Через пару секунд раздались три скупых выстрела.
Все происшедшее заняло не более полутора минут.
В комнате, до сих пор освещенной лишь мерцающим экраном телевизора, включили свет.
– Потрясающая запись, – с восторгом выдохнул невысокий, начинающий седеть толстяк. – Последняя минута жизни сенатора Броуди. Бесспорный хит.
– Где ты ее раскопала, Крис? – спросил второй, стоявший у окна. В противоположность первому он был чрезвычайно худ и мрачен. – Смахивает на подделку. Сенатора толком не разглядеть.
Он повернулся к привлекательной негритянке, которая забралась на диван с ногами и медленно потягивала кофе из картонного стаканчика.
– Это Броуди, Дик, – сказала она. – Никаких сомнений. Парень, который снял это на мобильник, до смерти перепуган. Удивляюсь, как он вообще ко мне пришел. Но это не главное. Теперь мы знаем, кто убил сенатора.
– Только не начинай опять, – поморщился худой Дик. – Я уважаю тебя, Крис, но ты перегибаешь палку.
– Тебе бы в полиции служить, – хохотнул толстяк.
Девушка вскочила, опрокинув стаканчик. Коричневая жижа растеклась по вытертому ковру. Дик осуждающе покачал головой.
– Я не понимаю, какие еще доказательства вам нужны. Вы же видели лицо убийцы! И не говорите мне, что не узнали его.
– Во-первых, мы не можем быть до конца уверены в том, что именно он убил сенатора, – пробормотал толстяк. – Может быть, в том переулке его ждал другой убийца.
Девушка всплеснула руками.
– О господи!
– А во-вторых, – невозмутимо продолжил толстяк, – то, что сенатора убил он, еще не доказывает, что к делу причастен Чейз.
– Вот именно, – кивнул Дик. – Со своей ненавистью к Чейзу ты переходишь все границы, Крис. Нам нужны факты, а не фантазии.
– Какие еще факты? – приятный голос девушки сорвался на крик. – На ваших глазах только что сенатора Броуди застрелил Джейк Осборн, шофер и доверенное лицо Чейза. Думаете, он по собственной воле гонялся за сенатором с пистолетом в руках?
Мужчины обменялись понимающими взглядами. Толстяк встал, подошел к девушке, взял ее за руку и усадил обратно на диван.
– Дорогая, мы понимаем твои чувства. И разделяем их. Чейз мерзавец, каких поискать. Но при этом он богатейший человек в городе, уважаемый банкир, известный филантроп и обладает такими связями, что даже подумать страшно. Мы знаем, что все это комедия, но людям и закону нужны доказательства. То, что его шофер убил сенатора, доказывает лишь то, что его шофер убил сенатора. Чейз не в ответе за своих работников.
– То есть вы хотите сказать, что Осборн убил из личных побуждений? – насмешливо воскликнула девушка. – Или случайно убил человека, который вставлял палки в колеса намерению Чейза прибрать к рукам Северо-западный Банковский Консорциум?
– Мы ничего не хотим сказать, – мягко заметил худой Дик, садясь на диван рядом с Крис. – Мы на твоей стороне и готовы открыто выступить против Чейза. Но только если у нас будут реальные доказательства его вины, не раньше.
– Я вам их добуду!
– Ох, детка, наживешь ты себе неприятности, – покачал головой толстяк. – Я бы на твоем месте оставил Чейза в покое.
– Ты не на моем месте, Роджер, – улыбнулась девушка, блеснув белоснежными зубами. – Ты не фотогеничен.
Все трое рассмеялись.
– Значит, на этом мы и остановимся, – подытожил Дик. – Пленку я, разумеется, передам в полицию. А тебе, Крис, удачи и благоразумия. Я не хочу потерять звезду своего канала.
– Она не отступится, – заметил толстый Роджер, когда за Крис захлопнулась дверь. – Она либо притащит нам голову Даррена Чейза, либо…
Дик пожал плечами.
– Это ее выбор. Я ей не отец. Если у нее будут доказательства, я позволю ей сделать репортаж…
– И создать сенсацию, которой еще не было, – улыбнулся толстяк.
Дик кивнул.
– Но без доказательств, ты понимаешь, ссориться с Дарреном Чейзом я не буду.
Крис Барретт думала о том же, спускаясь в лифте на первый этаж. Ричард Дженкинсон, главный редактор отдела новостей на Шестом канале штата Орегон, славился своей осторожностью. Его девизом было «ничего непроверенного в эфир», и хотя Крис головой понимала его правоту, душа ее так и клокотала от гнева. Два года она ведет охоту на опасного мерзавца и пока не продвинулась ни на йоту. Ее досье на Даррена Чейза пухнет, однако, как справедливо заметил Дик, реальных доказательств у нее нет. Любой суд посмеется над ее материалами, несмотря на то, что каждому судье в Ньюайленде известно, что за фрукт этот мистер Чейз.
Особенно тем, кто им подкуплен.
Подкупы должностных лиц, подделка документов, аферы с недвижимостью, мошенничество, заказные убийства – Крис могла бы долго рассказывать, к чему успел приложить руку Даррен Чейз. Но кто стал бы ее слушать? Ее друзья из полиции будут солидарны с руководством канала. Нет улик – нет репортажа – нет расследования, и Даррен Чейз по-прежнему числится в десятке самых уважаемых граждан Ньюайленда.
Но отступать Крис не собиралась. Она вывела на чистую воду немало лицемеров. Сколько расследований прошло по следам ее репортажей? Сколько репутаций лопнуло как мыльный пузырь? Сколько преступников получили по заслугам? Крис Барретт недаром называют самым известным криминальным журналистом штата, а коллеги из газет давно окрестили ее «мисс Голос Правды». Она еще увидит Даррена Чейза на скамье подсудимых, где он ответит за каждое свое преступление.
И особенно за убийство Питера Броуди, который много лет был хорошим другом ее родителей.
Крис выбежала из здания канала и быстро пошла к стоянке. Уже половина двенадцатого, а ей завтра вставать в пять. Уилл, разумеется, раскричится… Как будто мало ей неприятностей на работе… Хотя он прав, конечно. Кому понравится, когда твоя будущая жена двадцать часов в день проводит вне дома, а в отпуске не была уже пять лет?
Крис села в машину и рассмеялась.
Нечего Уиллу жаловаться. Он знал, с кем связывается.
2
Чейз
Приватные апартаменты бара «Дива» не заслуживали того, чтобы называться апартаментами: три маленькие душные смежные комнаты были до отказа набиты мебелью. Это отвечало представлению руководства клуба о комфорте, но создавало мало комфорта в действительности. Однако почти ежедневные посещения Даррена Чейза наложили свой отпечаток даже на это убогое местечко. Половина мебели была вынесена (Чейз лично наорал на директора клуба), в одной из комнат поставили удобную кровать с пологом, во второй устроили курительную, а в третью привезли кожаные диваны и стол с прозрачной столешницей.