Принцесса Конде Санд Жаклин

13

Замок Беруар

Усадьба Элизы де Бланшетт, дальней родственницы герцога де Лонгвиля, оказалась премилым поместьем, построенным в прошлом веке, – так сообщила своим спутникам Анна-Женевьева. Замок стоял в долине, в окружении пышных садов. Фабьен беспрестанно оглядывался кругом: всю эту территорию ему предстояло выучить до последней кочки, дабы обеспечить герцогине безопасное существование. У богатых, знатных и влиятельных людей, как бы честны и добродетельны они ни были, обязательно есть враги. Всегда найдется, чему позавидовать: богатству ли, знатности или – тут Ру кинул короткий взгляд на герцогиню – красоте.

Маленькая герцогиня не смотрела на своего верного телохранителя. Она бросала взгляды (которых, как она думала, никто не замечает) на аббата. Андре после происшествия с куклой замкнулся в себе, на вопросы Анны-Женевьевы отвечал односложно, и разговор постепенно затих. Влюбленных взглядов девушки аббат тоже не замечал. Фабьен тяжко вздохнул.

Грустные мысли настолько его одолели, что он отвлекся от них только у дверей дома, когда выбежавшие навстречу гостям слуги попытались перехватить поводья его коня. Фабьен спешился и с грустью наблюдал, как аббат помогает герцогине сойти с лошади. Анна-Женевьева трепетала.

Фабьен посмотрел на алые пятна на щеках герцогини, свидетельствовавшие о нешуточном волнении, снова вздохнул, смиряясь с судьбой, хотел было подать девушке руку, но опоздал: первым это сделал де Линь, видимо, чувствовавший себя неловко за прерванный по дороге разговор. Так они и проследовали в дом: впереди герцогиня под руку с аббатом, за ними – мрачный и угрюмый Фабьен. Старые раны ныли, судя по всему, к перемене погоды, а на душе у шевалье кошки скребли.

Правда, в доме его ожидал приятный сюрприз. Оказалось, что прислуга герцогини с ее вещами прибыла днем, пока хозяйка находилась в аббатстве. Комнаты были готовы, три охранника вытянулись перед Фабьеном во фрунт, его помощник доложил, что территорию они уже обследовали и чуть позже он представит об этом подробный доклад. Де Ру махнул рукой – доклад подождет до завтра. Ему хотелось упасть на постель и хоть немного поспать; но прежде чем это можно будет осуществить, надлежало позаботиться о герцогине. «Да ладно, – сказал Фабьену насмешливый внутренний голос, – что-то вы размечтались, сударь! Ваша забота ей не так уж и нужна».

Между тем слуги провели путников в гостиную, где их поджидала хозяйка дома, и душевные терзания пришлось на время отложить.

Элиза де Бланшетт была крепкой женщиной лет сорока, с приятным, но несколько жестким лицом. Она порывисто обняла Анну-Женевьеву – похоже, искренне соскучилась. Фабьен остановился чуть в стороне от дверей и постарался сделать вид, что его здесь нет.

– Моя дорогая! – воскликнула Элиза, сжимая руки маленькой герцогини. – Как хорошо, что вы выбрали время навестить меня! Ваш муж, – тут она совсем не по-светски ухмыльнулась, – старый интриган, давно не находил времени, чтобы проведать дорогую кузину! Впрочем, я не расстраиваюсь. – Она подмигнула слегка опешившей Анне-Женевьеве. – А вот вас, моя дорогая, я рада видеть в любое время!

– Спасибо вам! – Маленькая герцогиня была растрогана.

– Но вы, я вижу, привезли с собой целую коллекцию мужчин! – Элиза окинула цепким взглядом спутников герцогини. – Да у вас недурной вкус, моя дорогая! Ну же, представьте мне ваших блистательных кавалеров!

– Это господин Фабьен де Ру, начальник моей личной охраны. – Шевалье сделал несколько шагов и склонился к царственно поданной руке. – А это, – тут щеки герцогини вновь заалели, – господин Андре де Линь, аббат из монастыря в Нуази.

– Аббат воинствующей церкви, а? – Элиза насмешливо оглядела светский костюм Андре. – Не доверяй я своей кузине, господин де Линь, то приняла бы вас за завсегдатая светских салонов, дуэлянта и забияку, и вы бы меня потом не переубедили! – Она протянула и ему руку для поцелуя. – В самом деле, я слышала, что в нашем аббатстве поселился новый священник, но не предполагала, что вы приведете его ко мне знакомиться, дорогая кузина!

– О, это долгая история, – пробормотала Анна-Женевьева. – Господин де Линь вызвался сопровождать нас…

– Дороги нынче небезопасны, – сказал Андре с очаровательной улыбкой.

Элиза фыркнула.

– Эту фразу любил произносить еще мой дед, так что слово «нынче», аббат, несколько устарело. Скажите просто: «Дороги небезопасны» – это будет верно во все времена. Однако что же я вас держу на пороге! Стол скоро будет накрыт к ужину.

– По правде говоря, – сказала герцогиня, – я очень устала и хотела бы лечь.

Фабьен был полностью согласен с Анной-Женевьевой: ей действительно следовало лечь. Может быть, наутро она посмотрит на де Линя совсем другими глазами и поймет, что ее легкая влюбленность в этого человека прошла, как сон? Впрочем, не стоит надеяться. В глубине души де Ру сознавал, что у него нет шансов на взаимность.

Но прежде чем отправиться в отведенную ему комнату, предстояло множество дел. Вслед за Элизой и герцогиней Фабьен прошел в покои, приготовленные для Анны-Женевьевы, и последовательно осмотрел все углы. Надо будет поставить людей под окнами и у дверей. Сам де Ру готов был спать на коврике под дверью – после истории с кукольным театром его чувство долга резко обострилось, но, к его сожалению, этого нельзя было сделать. Более того, комната, которую ему отвели, находилась довольно далеко от покоев герцогини – в другом крыле замка. Фабьен тут же попросил предоставить ему другую комнату – поближе к горячо лю… к его высочеству герцогине де Лонгвиль.

Элиза хмыкнула, услыхав его возражения, но спорить не стала, заметив лишь, что комната поближе будет и теснее, и неудобнее. Фабьен махнул рукой – черт с ним, лишь бы были кровать и шкаф, остальное неважно. Для человека, привыкшего неделями спать на холодной земле, комфорт не являлся чем-то жизненно необходимым.

– Да вы, никак, долго служили в армии! – догадалась Элиза, но подробности вызнавать не стала.

Андре порывался ехать обратно в аббатство, вяло мотивируя это тем, что помог герцогине добраться до места, и здесь его больше ничто не держит. Элиза быстро переубедила его, приведя кучу убийственных доводов за то, чтобы остаться здесь минимум на ночь. Андре с удовольствием дал себя уговорить и отправился вслед за хозяйкой дома в отведенную ему комнату. Фабьен остался вместе с герцогиней и несколькими ее служанками.

– Ваше высочество, вам не помешала бы горячая ванна, – рискнул посоветовать де Ру. – Мне распорядиться?

– Будьте так любезны, Фабьен, – устало улыбнулась Анна-Женевьева.

Служанки недовольно поглядели на шевалье: он задал им лишнюю работу. Но Фабьен не собирался потакать ленивым слугам; они еще успеют отдохнуть, но сперва надо хорошо поработать.

Тем временем Анна-Женевьева вертела в руках конверт, переданный ей одним из слуг, – как выяснилось, послание от мужа. Пока Фабьен еще раз осматривал комнату так тщательно, словно выискивая затаившихся убийц, а слуги заносили ванну, герцогиня села на край кровати, распечатала письмо и углубилась в чтение. Де Ру украдкой поглядывал на нее: девушка нахмурилась и съежилась в кресле, будто ей внезапно стало очень холодно. Глаза ее подозрительно заблестели.

Фабьен повернулся к служанкам:

– Выйдите все и ждите, пока я не позову, – и так как девушки не решились выполнить его приказ, де Ру свирепо рявкнул: – Быстро!

Служанок словно ветром сдуло. Шевалье закрыл за ними дверь, полагая, что герцогине не очень хочется, чтобы слуги видели ее плачущей; после чего подошел и присел на корточки перед Анной-Женевьевой, чтобы снизу вверх посмотреть в ее лицо. Резкая боль пронзила ногу: старая рана давала о себе знать, но Фабьену было все равно.

– Ваше высочество, – как можно мягче сказал де Ру, – могу ли я вам чем-нибудь помочь?

И тут герцогиня, как и следовало ожидать, разрыдалась. Фабьен присел рядом с ней на кровать, и девушка уткнулась ему в плечо, обхватила руками и затряслась в беззвучном плаче. Письмо упало на пол; Фабьен мельком увидел строчки: «Надеюсь, вы оправдаете мои ожидания, иначе наш брак не имеет смысла» – и подумал, что хорошо бы вызвать герцога де Лонгвиля на дуэль, да вот беда: герцогиня этого не позволит.

Видимо, сказалось накопленное за день напряжение, письмо стало последней каплей. Анна-Женевьева рыдала, Фабьен гладил ее по волосам, пытаясь успокоить. «Вот и сбылась мечта», – мельком подумал он. Он говорил ей какую-то чепуху, которую мужчины обычно говорят плачущим женщинам, считая, что это их развеселит. Чепуха возымела действие: довольно скоро герцогиня перестала всхлипывать и, пряча глаза, попросила у де Ру платок. Фабьен протянул ей свой собственный, с монограммой – две дюжины этих платков недавно прислал ему новый портной. Герцогиня высморкалась и оставила мокрый кусочек батиста у себя. Фабьен украдкой вздохнул.

– Благодарю вас, шевалье, – прерывающимся голосом сказала Анна-Женевьева, – и прошу простить меня за эти невольные слезы…

– Мне не за что вас прощать, мадам, и… – Фабьен не выдержал: – Все-таки он болван!

– Кто? – изумилась герцогиня.

– Ваш муж, разумеется, – буркнул де Ру.

Ему показалось, что он сказал лишнее, и он уставился на свои сапоги. И с удивлением услышал смех герцогини.

– Ну, конечно же, он болван, дорогой мой Фабьен! – воскликнула Анна-Женевьева. – Но, видит Бог, я научусь извлекать из этого пользу!

Фабьен поднял голову и улыбнулся ей – маленькая герцогиня улыбалась в ответ. «Ну, пусть так, – подумал де Ру, – главное, чтобы она была счастлива». Если он сам не может сделать ее счастливой, пусть это сделает кто-то другой. Мешать этому другому Фабьен уж точно не собирался.

– Вы в порядке, ваше высочество, можно звать слуг?

Герцогиня вытерла последние слезы.

– Да, шевалье, позовите. – На мгновение ее пальцы сжали его ладонь. – И отправляйтесь отдыхать. Это приказ.

– Слушаюсь, мадам.

Через некоторое время ванна была наполнена, и Фабьен покинул покои Анны-Женевьевы, пожелав ей спокойной ночи. Но, чтобы эта ночь и вправду оказалась спокойной, у дверей комнаты герцогини он поставил самых надежных своих людей.

Зайдя в отведенную ему комнату, Фабьен обнаружил в углу свой дорожный сундук, на кровати – теплый халат, а у порога – тапочки. Однако в этом доме хорошо заботятся о гостях. Фабьен переоделся, постоял минуту в задумчивости и отправился разыскивать шевалье де Линя.

Андре, также облаченный в теплый халат, сидел в кресле и с интересом изучал какую-то книгу. Он дружески приветствовал Фабьена.

– Знаете, шевалье, нам обещали подать ужин. Эта восхитительная женщина, хозяйка замка, сказала, что обеспечение безопасности ее кузины по дороге сюда заслуживает как минимум хорошего ужина. Я уже было хотел послать за вами, чтобы вы разделили со мной вечернюю трапезу.

– А я пришел сам. – Фабьен уселся в другое кресло.

– А еще она обещала нам ванну. – Андре радовался, как мальчишка. – Не откажусь принять ванну после сегодняшних перипетий!

Фабьен покачал головой. Он еще недостаточно хорошо знал господина де Линя, однако не упустил ни слова из сегодняшнего разговора и успел составить свое собственное мнение о священнике. Тот себе на уме, однако благороден, этого не отнять. Выправка у него военная. Любопытно было бы посмотреть, как он владеет шпагой.

– Вы служили в армии, верно ведь? – без обиняков осведомился Фабьен, всегда бывший человеком прямолинейным.

– Верно. Я говорил это. И вы тоже, – Андре окинул его внимательным взглядом. – Полагаю, что вы пользовались доверием герцога Энгиенского?

– Откуда вы знаете?

– Вы командуете охраной герцогини де Лонгвиль. Как я догадываюсь, по рекомендации со стороны ее брата, которому она всецело доверяет.

– Я был предан герцогу всей душой. Но рана, увы, не позволила мне продолжить службу при нем…

– Понимаю, – кивнул де Линь. – Я сам получил много ран на поле боя и не раз выживал только чудом. Видите ли, здоровье у меня с детства неважное. Так что мне действительно стоит благодарить Бога за то, что я до сих пор жив.

– Вы иезуит?

Андре не дрогнул, только взгляд его стал отчужденно-холодным.

– Откуда вы это знаете?

– Сопоставил факты.

– Факты, конечно же. Вы что-то имеете против иезуитов?

Де Ру пожал плечами.

– Ничего, святой отец. Они не делали мне зла.

– Самый простой ответ из всех, что я слышал на своем веку, – усмехнулся де Линь. – А слышал я их немало.

Разговор становился все более интересен обоим. Понемногу Андре выудил из Фабьена подробности службы в армии, сам рассказал несколько историй, и взаимопонимание было достигнуто. Через некоторое время де Ру начало казаться, что из священника получился бы неплохой друг…

Дверь открылась без стука, появилась величественная Элиза, за ней следовала вереница слуг с подносами в руках.

– Раз уж вы, господа, отказываетесь ужинать в зале, – ехидно сказала хозяйка замка, – я велела принести ужин сюда и намерена к вам присоединиться.

– Это вы называете скромной трапезой, святой отец? – ошеломленно поинтересовался Фабьен, наблюдая, как слуги расставляют на столе неимоверное количество блюд. – И мясо! И вино! А как же пост?

– Пост на сегодня отменяется, – махнула рукой Элиза, не дав Андре придумать подходящий ответ. – А вы, аббат, явились сюда в светском платье, вот и поплатитесь теперь: придется вести себя по-светски. Представьте, сколько сейчас грешников в Париже пренебрегают постом!

Де Линь рассмеялся.

– Ну что ж, я согласен согрешить!

– Я и не сомневалась, – сказала хозяйка замка, усаживаясь в кресло.

Застольная беседа потекла легко и весело; Фабьену понравилась Элиза – боевая женщина, можно сказать, за пояс заткнет многих бравых вояк, которых он знал. Она пила наравне с мужчинами и, казалось, не пьянела, только шутки становились все острее.

По правде говоря, Фабьен шел к де Линю с намерением обсудить сегодняшние события, в частности, возмутительное происшествие с куклой, но теперь приходилось отложить разговор на потом. Представится ли им другой случай побеседовать наедине?

14

Источник

Наутро за завтраком герцогиня была оживленной и радостной; на щеки ее вернулся румянец, и она, казалось, позабыла о вчерашнем письме, значит, тень постылого мужа перестала ее преследовать. Фабьену это нравилось, но не нравились взгляды, которые маленькая герцогиня бросала на аббата. Тот был более сдержан, но ведь он гораздо старше Анны, и если испытывал к ней особенные чувства, то умел их скрывать.

Де Ру, человек весьма наблюдательный, давно заметил, что любовь вспыхивает быстро, впрочем, и угасает еще быстрее: вокруг слишком много других персон, которыми тоже можно увлечься! Знатные дамы меняли любовников чаще, чем перчатки и веера. А уж что говорить про знатных господ… Взять хоть того же герцога де Лонгвиля! Однако Фабьен не считал подобное поведение в порядке вещей и гадал, стоит ли читать Анне мораль или же попридержать язык. Ведь он и сам не без греха и совсем не братскую любовь питает к замужней даме.

– Вчера мы не поехали к источнику! – сказала Анна-Женевьева. – Возможно, стоит сделать это сегодня? Я бы прогулялась после завтрака. Сегодня нужно взять с собой побольше людей, шевалье.

Истинную цель этой поездки Фабьен разгадал сразу: господину де Линю пора было возвращаться в аббатство, а герцогиня не желала терять ни минуты. Ну надо же. Хотя, конечно, болвану Лонгвилю следовало наставить рога. Он это заслужил! И все же для шевалье оставалось тайной, прав ли он в своих предположениях, и если прав, как далеко все может зайти…

– Вы не против, Андре? – застенчиво спросила Анна-Женевьева.

Фабьен вздрогнул. Когда это они успели начать называть друг друга по имени? Впрочем, он опоздал к завтраку… вот черт.

Ну что ж, все в руках Божьих. А ему, Фабьену, следует поторопиться выполнить распоряжение герцогини. От дома Элизы к аббатству можно было добраться за час с небольшим, столько же занимала дорога назад. И если еще вчера утром госпоже де Лонгвиль не слишком хотелось проделывать этот путь, то сегодня она уже сама рвалась в Нуази. Похоже, что посещения источника станут регулярными, и приказ герцога молодая супруга будет соблюдать с большим удовольствием.

Краткая процедура прощания принесла де Ру новые открытия: оказывается, и Элиза запросто называет аббата по имени, нисколько не смущаясь тем обстоятельством, что они едва знакомы. Более того, она без всяких церемоний расцеловала его на прощание в обе щеки. Андре не только не протестовал, но и бросил на хозяйку дома взгляд, полный искренней благодарности.

– Приезжайте нынче вечером, как освободитесь, господин аббат! – напутствовала его Элиза. – Надеюсь, вы еще не разучились петь?

– Как можно! – Андре легко вскочил в седло. – Ничего не обещаю, но постараюсь… Спасибо за гостеприимство!

Элиза усмехнулась и помахала рукой всем отъезжающим.

– Эй, господин де Ру! Я надеюсь на вас! Возвращайтесь к обеду. Он будет постным, но смею вас заверить – мой повар знает свое дело и деньги получает недаром!

Маленький отряд выехал за ворота.

Лошади осторожно ступали по хрупкой корке наста. Анна-Женевьева, щурясь, смотрела на солнце и счастливо улыбалась. Андре не предпринимал никаких попыток возобновить прерванный после завтрака разговор и, напротив, хмурил брови, думая о чем-то своем. Де Ру радовался, что боль в ноге прошла, и любовался герцогиней. Один из стражников ехал впереди всех и осматривал дорогу. Фабьен охотнее сделал бы это сам, но ему очень не хотелось оставлять Анну-Женевьеву с аббатом. Впрочем, Андре словно не замечал сияющих глаз молодой женщины.

Проводив прекрасную паломницу к источнику, он отправился к себе. Дел у аббата де Линя было предостаточно. Довольно и того, что он вчера ничем не занимался. Нельзя сказать, что столь неожиданное знакомство с одной из знатнейших и красивейших дам Франции совсем не заинтересовало его. Но ровные столбики цифр монастырской отчетности и долгий разговор с преподобным де Билодо сразу развеяли романтические мысли о прекрасной герцогине.

А вот Анна-Женевьева вся пребывала во власти грез.

До замужества она ездила в гости и на приемы только под строгим надзором матери. А принцесса Шарлотта, хорошо помнившая ошибки своей молодости, слишком пристально наблюдала за дочкой. Принцесса-мать считала, что до поры до времени дочь не должна выслушивать комплименты кавалеров. Может быть, это была элементарная ревность со стороны стареющей красавицы?

Став женой герцога де Лонгвиля, Анна-Женевьева, разумеется, вышла из-под материнской опеки. Ее сразу же атаковали назойливые светские кавалеры, но их внимание было ей в тягость. Никому из них пока что не удалось занять место в ее сердце.

Но сейчас Анна-Женевьева словно бы проснулась.

Она видела, что на нее восхищенно смотрит не только Фабьен де Ру, но и все его подчиненные. Ах, бедняга Фабьен! Он стал невольной жертвой в науке соблазнения и кокетства, которую Анна лишь начинала осваивать. К сожалению, она сама не понимала, может ли она ответить на чувства де Ру. Анна была столь неопытна, что не могла даже определить, влюблена ли она в него или нет.

Но внезапно с нею случилось иное.

Синеглазого священника с тонким правильным профилем она запомнила еще на лестнице у коадъютора. Сначала ее удивило явное почтение к незнакомцу, которое выказал отец Лепин. А потом…

Об этом Анна старалась не думать, потому что тогда ей сразу становилось страшно и жарко. В васильковой глубине глаз аббата де Линя светилась некая тайна. Загадочный господин! Священник с военной выправкой, ученый, умеющий галантно подать даме руку с соблюдением всех правил дворцового этикета…

Как же ей хотелось разгадать аббата де Линя!

Опираясь на руку де Ру, она прошла в часовенку, которая была выстроена над живительным ключом. Завидев знатную даму под густой вуалью, монахи поторопились выгнать на улицу всех простолюдинов. Те внакладе не остались: девушка щедро раздала милостыню.

По случаю холодной погоды никто не окунался в источник. Паломники пили святую воду, умывали ею лицо и слегка смачивали ноги.

Де Ру помог герцогине разуться. Это было легко: Анна-Женевьева предусмотрительно не стала надевать обычные дамские чулки, заменив их короткими, в мужском стиле.

– Помогите мне спуститься! – попросила она.

Могла бы и не просить: де Ру уже стоял на первой ступеньке лесенки, ведущей к воде, и протягивал ей руку.

– Мадам, вы рискуете простудиться! – озабоченно сказал он, глядя на еле заметно подрагивающую водную гладь.

– Пустяки! – ответила она, но не смогла сдержать невольную дрожь.

Однако подобрала юбки и храбро шагнула в воду.

Было совсем не холодно. Просто щиколотки вдруг слегка защипало. Постояв с минуту на месте, герцогиня жалобно посмотрела на своего стража.

– Все? – только и спросил де Ру, подхватывая девушку на руки и унося к каменной скамье, где лежало предусмотрительно разостланное полотенце.

– Наберем воды для кузины! – предложила герцогиня, умывшись. Ее щеки раскраснелись, глаза сияли. – Я полагаю, мы будем ездить сюда каждый день, правда?

Де Ру учтиво кивнул.

Обратная дорога пролегала вдоль стен аббатства. Эта часть Нуази была выстроена еще в тринадцатом веке, старинные укрепления начинали медленно разрушаться. Кое-где стояли строительные леса.

Де Ру настороженно поглядывал на рабочих, возившихся с камнями на четырехметровой высоте. Но Анна-Женевьева сама соблюдала все меры предосторожности и не подъезжала близко к стене. В колеях скопилась талая вода, но это было лучше, чем ехать по снежной целине.

Навстречу путешественникам попался преподобный Шарль де Билодо в сопровождении трех или четырех священников. Он как раз ехал проверять, насколько качественно и быстро работают плотники и каменщики.

Анну-Женевьеву тотчас бросило в краску: среди всадников на гнедом жеребце гарцевал Андре де Линь, успевший переодеться в сутану, но отнюдь не потерявший при этом своей военной выправки.

– Здравствуйте, дражайшая родственница! – сказал преподобный де Билодо, натягивая поводья своего коня (святой отец состоял в дальнем родстве с домом Конде). – Как вы себя чувствуете?

– Настолько хорошо, что нашла в себе силы съездить к источнику! – улыбнулась девушка. – Прошу прощения у вашего преосвященства, что приветствую вас, не сходя с седла.

– Как чувствует себя мадам де Бланшетт? Вы ведь остановились у нее?

– Да, она родственница моего мужа. Она послала вам привет и пригласила в гости.

Герцогиня заметила пристальный взгляд, направленный на де Ру.

– Позвольте представить вам, святой отец, начальника моей охраны. Шевалье Фабьен де Ру спас на поле боя жизнь моему брату, а теперь охраняет мою… Это великолепный воин, настоящий дворянин и образцовый христианин. Вы, надеюсь, вскоре убедитесь в этом сами… Мадам де Бланшетт просила узнать, появитесь ли вы у нас нынче вечером?

– Сегодня вряд ли. А вам, моя милая, советую ездить на службы не сюда, а в Бюре-сюр-Иветт. Это несколько дальше, зато дорога не так утомительна…

– Но вы ведь там не служите? – спросила девушка, опустив глаза.

– Нет, я сейчас почти не выезжаю из аббатства. Здесь слишком много мирских дел. К тому же у меня есть прекрасные помощники. Преподобный отец де Шантелу каждый день ездит в Рамбуйе, преподобный де Марли – в Шеврез. А преподобный де Линь по средам, пятницам и воскресеньям будет служить мессу как раз в Бюре-сюр-Иветт.

– Сегодня среда… – еле слышно прошептала герцогиня, подняла голову, встретилась взглядом с аббатом де Линем, и ее щеки вспыхнули еще ярче.

Правда, и Андре на сей раз выдал себя. Он тоже слегка покраснел и с преувеличенным старанием начал поправлять перчатки.

Настроение у де Ру опять испортилось. Он ничего не имел против вечернего посещения мессы, но не той, что будет служить Андре.

– Аббат уедет после мессы или же может остаться переночевать у мадам де Бланшетт? – робко осведомилась герцогиня. – Мы начали спор про литературу, но не закончили его…

Преподобный де Билодо улыбнулся.

– Я разрешаю аббату остаться там до утра. Насколько я понимаю, старые знакомства возобновляются, Андре?

Тот кивнул. Де Ру подумал: «Так и есть, значит, он и ранее был знаком с госпожой де Бланшетт».

Распрощавшись со священниками, которые отправились по своим делам, и бросив последний взгляд на Линя, герцогиня поскакала к замку Беруар. Фабьен молча ехал рядом с хозяйкой, вступать в беседу с Анной-Женевьевой ему отчего-то не очень хотелось. А маленькая герцогиня была погружена в мысли о красавце аббате. Теперь Фабьен окончательно уверился, что у него нет ни малейших шансов. Не то чтобы он сильно на что-то надеялся, но… Какая-то надежда все же была. Де Ру признал ее глупой и необоснованной, но разве обоснованность – это свойство надежд? Отнюдь нет.

Задумавшись, Фабьен не сразу расслышал, о чем спросила его маленькая герцогиня.

– Вы скучаете по былому образу жизни, шевалье? По службе в армии?

Вопрос заставил Фабьена задуматься, и ответил он не сразу.

– Иногда да, ваше высочество. Порой мне не хватает моих солдат и офицеров, вместе с которыми мы многое пережили. А еще я часто вспоминаю стремительные маневры под командованием вашего брата. Так приятно служить под началом гения!

– Да вы льстец! – рассмеялась Анна-Женевьева.

– Отнюдь. Я предельно объективен.

– Людовик действительно очень талантлив, – сказала герцогиня с нежностью. – Я так соскучилась по нему! Интересно, скучает ли он по мне…

Хотя в глубине души герцогиня вовсе не сомневалась, что брат по ней скучает.

– Разумеется, мадам, – подтвердил ее мысли Фабьен. – Когда я уезжал с фронта, он сказал мне: «Езжайте к моей сестре, господин де Ру, и оберегайте ее как зеницу ока. Бог даст, мы с ней скоро свидимся».

Бирюзовые глаза девушки засияли.

– Так и сказал?

– Слово в слово.

– Узнаю его манеру. Оберегайте как зеницу ока! В этом весь Людовик. Приятно сознавать, что у меня такой заботливый брат! Мне не хватает его. Он помог бы разобраться в том, что происходит.

– Мадам?

– Разве вы не видите? – внезапно горячо заговорила она. – Я словно пойманная в сети птица. Нет, даже не птица. Скорее кукла, которой забавляются так, как им заблагорассудится. Ах, Фабьен, как же мне надоело все это!

– Чем я могу помочь, мадам? Что вы хотите?

– Вырваться из этого замкнутого круга. Перестать быть игрушкой в их руках. Сыграть с ними наравне.

– В этом вы видите смысл жизни?

– В том, чтобы найти себя… Иногда я сама себе кажусь тряпичной куклой, без души, без мыслей, без желаний…

– Это не так. – Фабьен понимал, к чему идет разговор. – Вы должны быть счастливы. Должны любить. В этом смысл жизни.

– Да, вы правы, – прошептала Анна.

– Но политические игры опасны. Вы действительно хотите в них участвовать?

– Я пока еще не уверена, – призналась герцогиня. – Но я подумаю над этим. Сначала… мне нужно разобраться в себе.

Фабьен смолчал – а что он мог на это ответить? Ясно было, что для самопознания маленькая герцогиня выберет себе помощника, и этим помощником будет не он, Фабьен, а смазливый аббат. С аббатом она уж точно познает не только себя, но и райское блаженство. Поймав себя на этой невольной иронии, де Ру поморщился. Не стоит осуждать девушку, которая замужем за таким болваном. Конечно, жаль, что ей нравятся молодые аббаты, а не старые закаленные вояки вроде Фабьена. Но тут уж ничего не поделаешь.

– Я могу чем-нибудь помочь, мадам? – грустно спросил Фабьен.

– Я… скажу вам, если…

Анна-Женевьева покраснела. Так и есть. Ему предстоит вести чудесную жизнь: получать чужие любовные письма, если таковые будут написаны, прятать их на своей груди, чтобы затем передать в другие руки. Что ж, от судьбы не уйдешь, а судьба совершенно точно не желала сводить его с герцогиней. Остается окончательно смириться и получать удовольствие от того, что имеешь.

– Хорошо. Я, как всегда, буду ждать ваших распоряжений.

– Как замечательно, что вы рядом, Фабьен. Я и помыслить не могла, что у меня когда-нибудь будет такой друг.

– Я к вашим услугам, сударыня.