Все могут королевы Жукова-Гладкова Мария
Наиболее настороженно в этих местах относятся к сотрудникам органов, и их определяют сразу же, как бы они ни были одеты. Мне лично кажется, что на лбу у Андрюши не написано «мент», хотя других его коллег в штатском я сама безошибочно определяю по манере поведения, речевым оборотам… Но Андрей – нормальный человек, мы многократно пересекались по жизни. Правда, он с простым местным населением общаться не собирался. Он должен был сопровождать американца на встречи с какими-то чинами – военными и гражданскими.
Но я до сих пор не понимала, почему американца сюда пустили! Или так достал? Проще было отправить в этот регион с сопровождающим (кстати, американец за себя везде платил сам, то есть Управление оплачивало только Андрюшин вояж), чем объяснить, почему не хотят этого делать? Или его хотят взять «тепленьким»? С алмазами, осколками или чем-то еще? Но неужели Ричард Редбулл такой дурак, что сам решит вывозить найденное? На его месте я бы договорилась об отправке с курьером. Например, с кем-то из психов.
И еще есть трое сотрудников ФСБ, естественно, в штатском. Мне доводилось раньше пересекаться с двумя из трех – с Олегом и одним его коллегой. Определила бы я, что они из ФСБ, если бы не знала? Пожалуй, нет. Про этих троих я бы даже не сказала, что они из органов. Вот при встрече с начальниками охраны олигархов из старой школы КГБ я сразу определяю, что они оттуда. А эти – нет. Кстати, я выяснила у администратора, что сюда они приехали, представляясь мелкими бизнесменами. О том, кто они на самом деле, знала вся наша компания (считая людей Ивана Захаровича). Определят ли местные, что это тоже представители органов, как и Андрюша? Не знаю. Но если примут за бизнесменов, могут что-то предложить. То есть легенда была придумана правильно. Один представитель органов (Андрюша), трое от старого вора в законе Сухорукова, трое бизнесменов, журналисты и сумасшедший американец. Хотя что делать бизнесменам из Петербурга в этой тьмутаракани? Но это была не моя головная боль.
– Юля, как ты думаешь, где они все болтаются? – оторвалась от ногтей Татьяна.
Я пожала плечами.
– А снимать с Пашкой когда начнете?
– Завтра. Виталя сказал, что договорится с проводником, и нас проводят к огороженному участку.
– Под колючую проволоку полезем?
– Виталя взял какие-то специальные ножницы для ее перерезывания, – невозмутимо ответила я.
– Что, правда? – Татьяна замерла на месте с щипчиками.
Я удивленно посмотрела на Татьяну.
– А официально нас туда не пустят?
– Это было неизвестно на момент нашего отъезда из Петербурга. Как ты понимаешь, я забрасывала удочку и в МВД, и в ФСБ, то есть высказывала пожелания отдельным представителям этих органов. Вообще думаю, что пустят и нам будет представлена какая-то версия для демонстрации по телевизору во всех регионах, где ловится наш канал. Но мне, конечно, хотелось бы узнать, что тут происходит на самом деле. И чего хочет американец. И чего хочет Иван Захарович Сухоруков. И чего хотят сотрудники ФСБ.
Мои мысли были прерваны легким стуком. Стучали в окно.
Глава 25
Мы с Татьяной резко повернулись и увидели, что за окном маячит какая-то физиономия. Я оторвалась от ноутбука, подошла к окну, раскрыла и увидела висящего на веревке мужика. Веревка шла сверху, с крыши.
– Как я могу вам помочь, уважаемый? – спросила я спокойным тоном, словно висящие на веревке за окном мужики для меня – обычное дело.
– Хочу сделать вам предложение, – также невозмутимо ответил мужик. Веревка, на которой он висел, была тонкой, но явно очень прочной.
– Вообще-то мы сюда не замуж приехали выходить, – появилась из-за моей спины Татьяна.
– Так и я женат, – сказал мужик удивленно. – Ах да, я же… Вы меня неправильно поняли, хотя, если бы я был свободен, то не отказался бы связать судьбу с одной из вас. Может, мы все-таки побеседуем в комнате?
– Да, конечно. Проходите, пожалуйста. Вам как-нибудь помочь?
– Благодарю, я сам справлюсь.
Кто бы послушал нашу исключительно вежливую беседу…
Вскоре незваный гость оказался в нашей с Татьяной комнате, представился Николаем и поинтересовался, надолго ли мы в эти места. Мы пока не знали ответа на его вопрос. Конец веревки, свисавший до земли, он втянул за собой, но часть, свисавшая с крыши, так и осталась на улице. Я поняла, что он использовал или альпинистский крюк, или зацеплял веревку за трубу.
– А что хотели бы посмотреть? – спросил Николай.
– Вы проводник?
– Могу предложить и такие услуги.
– Куда можете сводить?
– Куда захотите.
– На участок, огороженный колючей проволокой, – сказала я совершенно спокойно, следя за реакцией собеседника.
– Только ночью, – невозмутимо ответил он. – Днем ни за какие деньги. И вам не советую. Плохо может кончиться.
– Стреляют?
– Нет, не стреляют, – вздохнул мужик. – Хотя не знаешь, что лучше. Датчики там у них какие-то хитрые. Но почему-то по ночам они не работают. Только при дневном свете. Ночью только охрана, а это – живые люди. Их можно или обойти, или договориться. Но вам дешевле обойдется купить камушки у меня.
– С собой есть? – спросила я, гадая, что именно предложит гость.
Он кивнул.
– Показывай.
– А сколько вообще хотите купить?
– Вначале надо на товар посмотреть, протестировать…
– Царапать будешь?
«Значит, алмазы? На них ведь не должно оставаться царапин!»
Я достала из сумки электронный тестер и продемонстрировала мужику.
– А… – кивнул он, явно зная, что за прибор у меня в руках, достал из-за пазухи маленький кожаный мешочек и высыпал на стол два маленьких камушка.
Камушки оказались алмазами. Мы с Татьяной переглянулись.
То есть здесь на самом деле добывают алмазы? Может, после взрыва ракеты что-то вылезло на поверхность?
Гость тем временем назвал смехотворную по питерским меркам цену. Платила Татьяна.
– Когда хотите сходить? – спросил мужик, убирая деньги.
– Завтрашней ночью можно?
– Пожалуйста.
– Вы не могли бы прямо сейчас ответить на несколько вопросов? – любезно поинтересовалась я.
– Смотря что за вопросы… – мужик хитро улыбнулся.
– Кто живет за колючей проволокой?
– Бомжи. Бичи. Их со всего региона приводят. Черных несколько было. Не негры, конечно, а наши среднеазиаты. Но их разок привезли, больше не стали. Наверное, не подошли.
– И подолгу они там живут?
– Чуть больше двух лет – с тех пор, как тут всякие аномалии начались. Условия хорошие. Крыша над головой. Кормят бесплатно, иногда дают напиться до потери пульса – чтоб люди расслабились.
Насколько я понимала, дороги с месторождения на волю нет. Бомжи и бичи будут работать, пока не умрут. И вроде бы их это устраивает. Пока устраивает.
– Побеги были?
Николай кивнул. Я вопросительно посмотрела на него.
– Успешный один. Остальных привозили обратно. Мертвых. В живых никого не оставили. Тела привозили в виде показательного примера, чтобы другим было неповадно.
– Бунты?
– Были и подавлялись. Потом народ понял: делаешь все, что сказано, – хорошо ешь, иногда пьешь и жив. Жизнь на самом деле лучше, чем у многих из этих людей была на воле. Ночью, кстати, вы их не увидите. Все спят по баракам.
– А из бывших зэков кто-нибудь остался?
Николай кивнул.
– Почему остались?
– Ехать было некуда. Или бомжевать в родном городе, или по стране колесить и опять бомжевать, или остаться в привычном месте.
– Когда алмазное месторождение обнаружили?
– Да незадолго до расформирования зоны.
– У вас там кто-то из родственников в руководстве?
Николай весело рассмеялся.
– Не скажу! Да, думаю, и вы меня не выдадите, правда? Здесь каждый делает свой маленький бизнес. Все жить хотят. Здесь вообще-то не такие плохие руководители, которые и для себя стараются, и другим дают заработать.
– Вы по своей инициативе пришли?
– Мне было интересно познакомиться с такими красивыми женщинами и…
– Большое спасибо за комплименты, но давайте к делу. Нам дадут снимать или нет?
– Официально? Днем? Не знаю. Не в моей компетенции. Ночью – как получится.
«А не подстава ли это?» – задумалась я.
Нас вот так сразу же приглашают на закрытую территорию, где добывают алмазы. Рассказывают о печальном конце беглецов. И что уготовано нам? По-моему, были возможны три варианта. Нас арестовывают официально, с допросами и протоколами. Нас хватают, проводят воспитательную работу, изымают все записи и, поддав напоследок, отпускают на все четыре стороны. Мы бесследно исчезаем.
Нет, пожалуй, с Николаем мы никуда не пойдем.
– Зачем вы пришли, Николай? Кроме продажи камушков? На нас вы могли посмотреть при свете дня. Алмазы вам явно есть куда сбывать. Не может не быть налаженных каналов сбыта при такой организации.
– Ну, вообще-то мы предлагаем алмазы всем приезжающим. Чего ж не заработать? Они же ворованные, как вы, наверное, догадались.
– Так все с этого месторождения ворованные, – заметила Татьяна.
– Ну, это вопрос спорный. Мы у хозяина, или правильнее будет сказать – хозяев, немножко прихватываем себе. Для улучшения материального положения семьи. Все это знают и закрывают глаза. Я же говорил: тут сами живут и другим дают.
– И что дальше думаете делать?
Николай удивленно посмотрел на меня.
– Это очень богатое и крупное месторождение? Сколько еще лет вы сможете тут добывать и подворовывать алмазы?
– Ну, мы надолго не загадываем. Как получится.
«Почему он со мной так откровенно разговаривает? Или нас не собираются выпускать отсюда живыми?!»
У меня все похолодело внутри. Хозяева прииска не могли не знать о прибытии нашей компании. Их явно известили заранее. Наверное, руководство региона или соседних воинских частей в деле. Не может не быть в деле. А если информация о том, что у них тут происходит, уйдет за пределы региона, бизнес придется прикрыть.
Пока официально про алмазодобычу в этом регионе ничего неизвестно. Американец приехал и сообщил место! До наших в Москве и Петербурге не доходило. Местные держали в секрете. Но теперь сюда приехали представители наших органов. Они не могут не написать соответствующие рапорты. Купить всех нельзя. А теперь про нелегальную алмазодобычу знает слишком много народа. Следовательно, она скоро прекратится. То есть нет, не прекратится, а перейдет под контроль других людей.
Что будет с нынешними хозяевами? Или значительно потеряют в деньгах, или сядут. На месте новых я бы показательно посадила какую-нибудь мелкую сошку, а главных лиц оставила. Дело-то налажено! Только потребовала бы отстегивать процент. И процент немалый.
Следовательно, можно ожидать, что левая торговля (людьми типа Николая) еще усилится, данные будут занижаться. Но новые хозяева вполне могут посадить своих людей. Местные их не примут. Ох, дела…
– Что вам от меня нужно? – спросила я прямо.
Он сказал очередной комплимент, я в очередной раз поблагодарила и повторила вопрос:
– Вы же пришли ко мне не просто предложить алмазы. И, наверное, мы могли бы обойтись без алмазов, но те, кто стоят за вами, решили, что лучше начать с камушков по смехотворной цене. Итак?
– Давайте я завтра – днем! – провожу вас к одному интересному человеку, – серьезно сказал Николай. – Его у нас считают сумасшедшим. Он живет отшельником. К нему прибилась какая-то женщина. Не знаю, откуда она. Вроде раньше бродяжничала. Сходите. Если он согласится, снимайте. Если откажется, даже не пытайтесь. Камеру разобьет, вам ноги и руки переломает, ничего не скажет, и ничего ему за это не будет. Но может и поговорить.
– Этот сумасшедший тут давно живет?
– В том доме? Двух лет еще нет.
– А до этого? Он из этих мест?
– Да. Нет. То есть родился он где-то в другом месте, но большую часть жизни прожил здесь. Он сам вам все расскажет. Если захочет. Только не берите с собой ваших сопровождающих. Тогда точно не расскажет. У него особое отношение к людям из органов. Идите втроем – вы двое и оператор.
– А как насчет людей известного вора в законе?
Николай покачал головой. Я вопросительно приподняла брови.
– Их он тоже не приемлет.
«Из опущенных, что ли? Или из простых мужиков? Его возмущало положение воров в законе и их приближенных на зоне, но он ничего не мог с этим поделать? И теперь не желает с ними связываться?»
– Во сколько вы за нами придете?
Николай ответил, что будет ждать нас в одиннадцать утра на выходе из поселка, и объяснил где.
– Проснетесь?
– Будильник поставим, – ответила Татьяна.
Николай уходил тем же путем, которым пришел.
Как только он скрылся в ночи, Татьяна вопросительно посмотрела на меня.
– Виталю предупредим и пойдем. Ни Андрюше, ни Олегу ничего говорить не будем. Если спросят, куда мы, скажем, что общаться с местным населением. И это будет соответствовать действительности.
– У кого бы спросить про местного сумасшедшего?
– Я бы не стала. Пока.
– А ночью на зону пойдем?
– С Николаем – нет. С Виталей – да. Если он решит, что нам стоит туда отправиться. Посмотрим, что Виталя выяснит. А пока давай-ка спрячем камушки.
– Куда ты их хочешь прятать?
Я предложила в туалете или душе. Там много щелей, надо попробовать, не отходит ли где-нибудь досочка…
– Так ведь найти могут! – воскликнула Татьяна.
– А ты представляешь, что может быть, если контрабандные алмазы найдут в наших вещах?
Татьяна хлопнула глазами.
– Кто будет рыться в наших вещах? Ах, да… Все ценности нужно носить с собой. Вот и алмазы возьмем. Не оставлять же их в номере?
– Если их найдут на нас, то это еще хуже. Если найдут в номере, еще можно утверждать, что подбросили. Слово Николая против твоего и моего.
– Юля, о чем ты?
– О том, что этими алмазами нас, возможно, хотели подставить.
– Но они же стоят больших денег! Ты же определила, что они настоящие!
– А сколько хозяева этого прииска могут потерять, если мы до чего-то докопаемся? Им вообще не нужно, чтобы информация о добыче здесь алмазов куда-то уходила!
– Но она уже ушла, – заметила Татьяна. – Если сюда даже американца принесло! А вообще странно. В Нью-Йорке узнали раньше, чем у нас. Или знали?
Татьяна хитро посмотрела на меня, потом сразу же стала серьезной.
– Как ты думаешь, нашим жизням угрожает опасность?
– Нет. Ты представляешь, что тут будет, если погибнет хотя бы один человек из нашей компании? А уж если все… Сюда понаедет столько народа, что местным мало не покажется! Причем и из МВД, и из ФСБ, и журналисты со всех каналов и центральных печатных изданий. Тогда бизнесу точно конец. И со свободой придется распрощаться. Поэтому убивать нас не будут. Я считаю, что нас будут подставлять, чтобы мы отсюда убрались и молчали в тряпочку. То есть молчали по вполне определенным вопросам. От нас за нашу свободу и благополучие потребуют представить вполне определенную версию. Какую – не знаю.
– Подставлять кого будут? Тебя? Тебя, меня и Пашку? Или и мужиков тоже?
– Думаю, что и Андрея, и ребят из ФСБ. С Виталей договорятся.
– Мы будем спасать представителей органов? – хитро посмотрела на меня Татьяна.
– В первую очередь мы будем спасать свои шкуры. А я еще буду выполнять свою работу. Пошли алмазы прятать.
Но для начала я их сфотографировала. Пашку мы не приглашали. По-моему, в данном случае съемка не требовалась. Потом я очень тщательно вытерла алмазы, чтобы на них не осталось отпечатков пальцев, завернула в тряпочку, и мы с Татьяной отправились искать подходящее место в туалете или душе. Дверь в нашу комнату заперли на ключ.
Туалет не разделялся на «М» и «Ж», хотя было две кабинки с дверцами и нормальными унитазами. Вообще и горячая вода все время текла из крана, и душ бил хорошей струей.
По-моему, подходящее место для камушков было над зеркалом в толстой раме. Можно было спокойно положить на нее сверху два камушка (без тряпочки). Я показала Татьяне пальцем на верх рамы. Она сама заглянула под раковину и показала мне большой палец. Вероятно, тоже заметила подходящее место. Так мы камушки и спрятали – один положили на раму, второй засунули в углубление под раковиной. Там еще оказалась небольшая щель, в которую как раз поместился камушек. Работали, не прикасаясь к камням пальцами, – через тряпочку.
Глава 26
Утром встали с большим трудом. Спас только холодный душ, под который по очереди встали мы с Татьяной. Подруга включила кипятильник, чтобы мы выпили кофе. Завтракать не хотелось. Рано утром ни ей, ни мне обычно ничего не хочется. А кофе требовался, чтобы взбодриться. Я отправилась будить Пашку.
Он оказался в номере один и крепко спал. Дверь оставалась незапертой. Три другие кровати, на которых должны были спать Виталя и двое подчиненных Ивана Захаровича, пустовали. По-моему, на них сегодня вообще не спали. Не стали бы ребята Ивана Захаровича застилать за собой постели. Им доводилось неоднократно жить в самых различных гостиницах, и они знают, что застилать за собой постель в гостинице считается даже неприличным. Это должна делать горничная. Горничная не стала бы работать при спящем постояльце (Пашке). И вообще ребята бы просто поленились. Когда мы жили вместе, Виталя все время говорил мне:
– Зачем кровать застилать? Ведь вечером же все равно разбирать. Днем дома никого нет. Мы утром встали и ушли, а вечером придем опять только мы и ляжем спать.
Сейчас Виталя проживает в доме Ивана Захаровича (где можно целый полк разместить), и там явно есть кому застилать за ним постель, кому разбирать и кому ее согревать.
Почему я все время думаю о Витале? То есть, конечно, не все время, но часто. Я страдаю? Нет. Мы расстались. Не в первый раз, но, думаю, в последний. Или не в последний? Во все предыдущие я тоже думала, что в последний. И вообще Олег мог бы проявить инициативу!
Будить Пашку я умею и накопила в этом деле большой опыт. Цены мне не будет, если когда-нибудь выйду замуж за алкоголика (свят-свят-свят). За кофе мы поведали Пашке о планах на сегодняшний день.
– Звони Витале. Здесь опасно одним ходить.
Один Виталин аппарат был вне зоны действия сети или выключен (обычный питерский), а второй (спутниковый) оказался просто выключен.
– Они не ночевали? – уточнила я у Пашки, который мог и не услышать прихода трех других мужиков.
– Вроде нет. Когда я ложился, их еще не было. Юль, оставь Витале записку.
– Я Ивану Захаровичу в Петербург позвоню. Не нужно тут никаких письменных улик оставлять.
Звонила я тоже по спутниковому телефону. Кратко рассказала про вчерашний день и сообщила о предстоящей встрече – если она, конечно, состоится. Я не была в этом уверена.
– О Витале не беспокойся, – заявил Сухоруков. – Делай свое дело.
Я пожала плечами, и мы втроем отправились к выходу из поселка. За стойкой администратора сидела уже другая тетка, очень похожая внешне на вчерашнюю, с нами вежливо поздоровалась, но ничего не спросила. Деньги и документы мы взяли с собой. У меня из ценных вещей в номере оставался ноутбук. И телефоны, и камеру с фотоаппаратом мы тоже взяли.
– Паша, вчера вечером кто-нибудь в гостиницу приходил?
Оператор покачал головой. Он смотрел телевизор (не помнил что) и пил пиво, иногда перекидывался фразами с дежурившей теткой, но она недолго сидела на своем месте. Тетка заперла дверь в гостиницу и пошла спать, попросив Пашку выключить телевизор и свет, когда решит подниматься наверх.
– А кто-нибудь из наших вернулся? – обеспокоенно спросила я.
– При мне нет.
– А тетка вообще о чем думала?! – воскликнула Татьяна.
– Если бы они стучали, мы бы с тобой услышали, – сказала я подруге.
– Там звонок есть, – прервал наше обсуждение Пашка. – Я спрашивал. Администратор сказала, что когда наши придут, то позвонят и ее разбудят.
Мы опять переглянулись с Татьяной. Мы не заходили в другие номера – то есть четырехместный, где разместились сотрудники органов, и одноместный американца. Во-первых, мы не хотели сообщать им о своих планах. Во-вторых, не хотели будить. Ведь у них мог быть очень напряженный вечер и еще более напряженная ночь… Мало ли кто куда лазал…
На выходе из поселка нас никто не ждал. Была сломанная береза, описанная Николаем, было поваленное бревно, на котором можно посидеть.
– Подождем, – сказала я. – Мало ли что его задержало?
Но через полчаса после назначенного времени Николай так и не пришел.
– Что будем делать? – посмотрела на меня Татьяна.
– Искать другого проводника или спрашивать дорогу к сумасшедшему отшельнику с прибившейся к нему бродяжкой.
Нам повезло уже в первом доме. Насколько мы поняли, про человека, который был нам нужен, знали все. Или тут все про всех все знают?
– Проводите? Или посоветуете, к кому обратиться? Или объясните дорогу?
– Туда на машине надо ехать. Сейчас к соседу сбегаю.
Вскоре сосед вывел своего железного коня (древнюю «Ниву») и повез нас к цели. Целью оказалась заброшенная деревня.
– И много тут жилых домов? – спросила я, пока Пашка делал «панорамку», высунув камеру из окна.
– Три. Но обитатели друг с другом не общаются.
– А почему?
– Из разных миров, – пожал плечами наш водитель. – Вы сами с ними поговорите. Если согласятся, – добавил он через несколько секунд. – Возможно, из двух домов уже ушли – только услышав шум приближающегося мотора. Тот, кто нужен вам, живет тут на законных основаниях. Это дом каких-то его родственников. Ну и он… В общем, спрашивайте все у него самого. А я тут погуляю в лесочке. Когда назад соберетесь, крикните.
– С нами заходить не будете?
Водитель покачал головой и даже не стал подъезжать к дому. Просто кивнул на нужный. Ну что ж, пойдем сами. Не в первый раз.
У дома в огороде копалась женщина неопределенного возраста. При нашем подходе разогнула спину и посмотрела настороженным взглядом.
– Здравствуйте! – сказала я, а вслед за мной Пашка с Татьяной. – С хозяином поговорить можно?
Женщина как-то неопределенно передернула плечами и ушла за дом, так и не произнеся ни слова. Мы переглянулись.
Дом был сделан добротно и, по-моему, недавно обновлен, по крайней мере частями. То есть крыльцо казалось свежесрубленным (или как там это называется). В глубине огорода просматривалась банька – просто домик-пряник. Огород занимал приличную площадь. По-моему, его объединили с другими, и он доходил до стен соседних домов, по крайней мере справа и слева. Мы стояли на грунтовой дороге, перед невысоким забором. От забора до крыльца было метров шесть. Как далеко огород уходил за дом, я сказать не могла.
Где-то за домом хлопнула дверь. Возможно, их в доме было две. Может, там стоял сарай. Это с дороги не просматривалось.
Вскоре из-за угла появился хозяин – огромный дядька, напоминающий вставшего на задние лапы медведя, причем с вырубленным топором лицом. Его спутница жизни едва доходила ему до груди и отличалась худобой. Дядька же был не только высоким, но и мощным. Назвать его толстым язык не поворачивался. Он накачал мышцы в процессе работы. Более того, мне показалось, что он из военных, то есть он мог накачать мышцы еще и в процессе специальной физической подготовки. Черты лица были крупными и очень грубыми. Пожалуй, я никогда не видела такого громадного носа, такого широкого лба, таких выпирающих скул. И усы были такие огромные, что казались накладными, но я не сомневалась, что они настоящие. Шрамы, какие-либо повреждения, родинки, бородавки на лице отсутствовали, но при виде него казалось, что я встретилась с великаном-людоедом.
Дядька поигрывал топором, хотя для того, чтобы свернуть мне шею, должно было хватить одной левой.
Внезапно я услышала приближающийся топот, повернулась на звук и обмерла. К нам неслась огромная собачища неизвестной породы, то есть трудно определяемого смешения кровей. В голове промелькнула мысль:
«Я еще пожить хочу и многое в этой жизни сделать! И кто мне здесь будет оказывать первую помощь?»
– Стоять, Мухтар! – рявкнул мужик громовым басом.
Собака затормозила и проехала по грунтовой дороге на лапах. Я не думала, что такое торможение возможно. Я никогда не видела ничего подобного. Мухтар замер на месте, но неотрывно смотрел на нас налитыми кровью глазами. Из огромной пасти капала слюна, а клыки… Да этому чудовищу в фильмах ужасов сниматься, а не по деревне бегать. И где, интересно, мужик его такого раздобыл? Хотя размерами пес был под стать хозяину.
– Вот до чего бабы доводят, – разговорным тоном заметил мужик. – Бегал кобель по сукам и не подоспел вовремя.
По-моему, этот кобель мог бегать по волчицам. Ни одна нормальная домашняя собака не должна бы подпустить его к себе. Нормальная собака должна прятаться при виде этого монстра!
– А то вы бы сами с нами не справились, если бы захотели, – заметила я.
– Что вы так невежливо гостей встречаете? – спросила Татьяна.
– Я никого не приглашал. Все местные знают, что я могу долго с топором за ними бегать, гнать до родных мест. Бегаю я быстро, выносливость отменная. А тут по округе все по большей части алкаши живут, которые физподготовкой не занимаются. А я люблю иногда встряхнуться… Вам не рассказывали?
– Нет, – покачала головой я. – И часто вы их так гоняете?
– Теперь уже нет. Местные отучились в гости ходить без приглашения. А вас, значит, ко мне отправили и не предупредили, что бежать придется долго и быстро? Вы откуда?
– Из Петербурга.
– Откуда?!
– Из Ленинграда, – сказала Татьяна. – Может, вы не в курсе, что городу вернули старое название.
Мужик задумчиво смотрел на нас и не отвечал. Продолжал поигрывать топором. Собачища продолжала пускать слюни.
– А я тебя видел, – вдруг сказал мужик мне. – Ты про тюрьмы рассказываешь.
– Не только, – поправила я и представилась.
– Я видел про тюрьмы. У тебя вроде мужик сидел?
– Его уже нет в живых, – сказала я. – У вас есть телевизор?
Хозяин дома покачал головой. Значит, в последнее время он меня видеть не мог. А с тем, который сидел, мы давно расстались. Ну и вообще это дело прошлого. Я пыталась вытащить того мужчину из «Крестов» несколько лет назад… [7]
– Проходите в дом, – принял решение хозяин и открыл калитку.