Все могут королевы Жукова-Гладкова Мария

Пес зашел вслед за нами и сел у крыльца. Я поняла, что мы отсюда не выйдем, если нас не выпустит сам хозяин. Хозяйка быстро накрыла на стол – поставила холодные сырники и кувшин с молоком.

– Козье, – сказал дядька. – Будете?

Сырники были потрясающе вкусными. Я никогда в жизни таких не ела. Конечно, все дело в твороге, из которых они их готовили. В окно комнаты, в которой мы устроились за деревянным столом, просматривался двор. По нему ходили куры и утки, чуть в сторонке травку пощипывали две козы.

Кроме того, во дворе привлекал внимание спортивный уголок: турник, деревянный помост со штангой и блинами, рядом лежали гантели внушительных размеров. Виталя ко мне всегда переезжал с гантелями, да и в доме Ивана Захаровича имеется спортзал, но я нигде не видела гантелей таких размеров! Может, делались по спецзаказу?

– Ну, как жизнь в Петербурге-Ленинграде? – спросил дядька, вытирая усы. Он сырники не ел, только пил молоко.

– Что именно вас интересует?

– Когда ждать очередную революцию? Они же в нашей стране вроде в вашем городе происходят. Низы не могут жить по-старому, верхи не могут управлять по-старому. Проходили такое?

– Проходили, – кивнула я. – Но нам, признаться, не до революций. Работы много.

– Считаете, что революции устраивают от нечего делать?

– И такое бывает. Но тогда это вроде называется государственным переворотом.

Мужик хмыкнул. Я спросила, как его зовут.

– И это не знаете?

– Никто не сообщил.

– А что вам про меня сказали? – с интересом спросил мужик.

– У журналистов не принято…

– Сумасшедший отшельник, который бегает по округе с топором? А как весь народ разбегается, когда я в магазин поселковый приезжаю, рассказали?

– Кстати, на чем ездите?

– «Козел» армейский. Вон в гараже стоит. Выезд на другую сторону. Я тут навсегда обустроился. И никто меня отсюда не выгонит!

– А выгоняли?

– Ты видишь, что деревня пустует? В двух домах год назад какие-то бичи появились, но может, уже не первые. Я с ними не общаюсь, они со мной тоже. Воровать у меня ничего даже не пытаются. А остальное меня не интересует.

– Где люди, которые здесь раньше жили?

– Получили жилье в других местах.

– Получили? От государства?

Хозяин дома кивнул.

– Как пострадавшие?

Мужик опять кивнул.

– От чего?

– Про метеорит-то слышала? Не могли тебе не рассказать про метеорит.

– Рассказывали. Но, во-первых, от метеорита никто не пострадал. Во-вторых, я не слышала про законы о предоставлении жилья пострадавшим от метеорита. Конечно, их можно подвести под какой-то другой закон, но дело будет не в пострадавших людях, а совсем в других, которым нужна территория. Я сомневаюсь, что кому-то нужна эта территория. Это не Ленинградская область. Коттеджный поселок тут никто строить не будет. Если бы нужна была военным, дома бы уже снесли. Но у нас в армии сейчас, наоборот, идет сокращение, и никто не станет расширять какую-либо часть, тем более в этой глуши. В-третьих, я слышала, что никакого метеорита не было. Была ракета.

Мужик отодвинул кувшин с молоком в сторону, поставил локти на стол, подпер кулаками щеки и неотрывно уставился на меня.

– Ты на зону уже лазала? – спросил он через некоторое время.

– Нет. Кстати, стоит или нет?

– Нет. Это опасно.

– Ну, опасность меня никогда не останавливала.

Татьяна хмыкнула. Пашка сидел с печальным видом. Страдал по пиву, которого нам тут не предлагали. Возможно, этот спортивный мужик вообще не пьет. Камера у Пашки работала, только мужик этого, похоже, не понимал. Пашка не снимал демонстративно, он держал камеру на коленях. Кадры, конечно, будут не самые лучшие, но наши в холдинге смонтируют. А у меня в кармане работал диктофон.

– Ты знаешь, что сейчас на зоне делается? – наконец спросил хозяин дома.

Я покачала головой и сказала, что как раз пытаюсь это выяснить.

– Что ты знаешь?

Я подумала, потом рассказала обо всех событиях, которые привели нас в этот регион и этот дом – про три странных землетрясения, случившихся в Петербурге, про американца, который вроде как приехал искать источник контрабандных алмазов и решил, что он находится здесь, про желание МВД и ФСБ отправить американца назад в Америку, про метеорит, который вроде падал, но осколков никто не видел, про ракету, о которой под большим секретом мне сообщил хороший знакомый из ФСБ, про некоего Николая, который вчера залезал по веревке в наш с Татьяной гостиничный номер и обещал сегодня проводить к хозяину этого дома, но не пришел.

– Странно, что американца сюда пустили, – задумчиво произнес дядька. – Не должны были. Если только хотят взять наших, с которыми он будет контачить… Да, пожалуй, без американца их не взять…

– На зоне добывают алмазы?

– Нет. Алмазы дальше.

– Где? – спросили мы с Татьяной хором. Пашка тоже очнулся.

– Алмазов хотите? – усмехнулся дядька.

– Не хотим. То есть сами заниматься добычей не будем. Но репортаж было бы интересно сделать.

– Речка тут есть одна. Там в наносах встречаются. Просто под ногами валяются, но не всем даются. Не знаю почему. Но можно горсть собрать, а можно ничего не найти.

– На зоне алмазов вообще нет?

– Вообще нет, – усмехнулся мужик. – А вы решили, что зону расформировали из-за того, что обнаружили месторождение?

Я кивнула. И ведь советские ученые говорили о возможности обнаружения месторождений в этих местах.

– Вы там служили?

Хозяин дома покачал головой.

– А где служили?

– В ракетных войсках.

– Так это вы ракету…

– Расчеты проводил мой сын. И он нажимал на «пуск».

– Кто-нибудь погиб?

Хозяин дома покачал головой.

– Ваш сын сделал правильные расчеты?

– Я считаю, что правильные – потому что никто не погиб. Я не позволил ему делать те, которые хотели люди наверху. И я ушел в отставку. Но смерти невинных людей на моей совести нет. И на совести моего сына. Я взял вину на себя, чтобы не портить карьеру сыну. Вину за то, что людей не убили! Ты понимаешь, что я говорю, журналистка?! Я не хочу больше служить в этой армии.

Глаза у мужика налились кровью, как совсем недавно у его собачищи. В эти минуты он имел жуткий вид. То есть вид у него все время был жуткий, но в гневе он становился по-настоящему страшен. Или тут на самом деле с головой не все в порядке? Хотя если он говорит правду, то он – нормальный человек.

– На самом деле кто-то хотел уничтожить зону? – спросила я вслух.

Хозяин дома кивнул.

– Почему? Почему это нужно было делать ракетой? Ведь зона уже находилась в процессе расформирования! Или хотели таким образом уничтожить оборудование? Вывозить его некуда, а оставлять нельзя?

– Да какое там оборудование?! – взревел хозяин дома. Его супруга больше не показывалась. – Если бы воинская часть была – другое дело, хотя в этих местах уже давно ничего секретного нет. И того, что можно было бы продать, нет. Иначе давно бы продали.

– Накладка произошла? – продолжала задавать вопросы я. – Думали, что людей вывезли, а на самом деле не успели?

– Эксперимент провели. Неудачный.

– Какой?!

Ну почему из него все нужно клещами тянуть?!

– Вакцину новую на зэках проверяли. Сейчас всплывает информация, что в ГУЛАГе этим активно занимались, потом эксперименты прекратились, а при нынешнем бардаке снова начались. Кто-то с этого хорошо имеет. Ты такие дела не расследовала, журналистка?

«Кто мне даст? К таким вещам никаких журналистов не подпустят! Хотя я тоже слышала, что подобное имеет место быть».

– Вроде в Германии в концентрационных лагерях этим занимались, – сказала я вслух.

– У нас все гораздо хуже. Немцы на немцах никаких экспериментов не проводили, несмотря на причину попадания в лагерь. Они проводили эксперименты на военнопленных, на гражданских лицах, но других национальностей. На своих никогда. А здесь на своих. Я фашистов ненавижу! У меня дед на войне погиб! Бабка с тремя детьми осталась! Но здесь-то – полный беспредел! Ну и что, что люди отбывают наказание? Им суд его определил. И проверка вакцины в него не входит. Если бы это делалось добровольно – другой разговор. Например, человеку предлагали бы скостить срок, если согласится. Но никого не спрашивали!

– Что за вакцина? – спросила я.

– Состав я вам не могу сказать. Я в этом ничего не понимаю.

– От чего она?

– От СПИДа.

Мы с Татьяной переглянулись.

– Здесь сидели люди со СПИДом?

– Были ВИЧ-инфицированные, – кивнул дядька. – Их специально перевезли из других регионов. Но были и не инфицированные.

– Но если уже инфицированный, то зачем прививать? – подала голос Татьяна.

– Вы меня спрашиваете?

– Так прививали и инфицированных, и неинфицированных? – уточнила я.

– Да. Основную массу заключенных вывезли до начала эксперимента. Оставили инфицированных, которым уже терять было нечего, а также какое-то количество неинфицированных. И их всех прививали.

«Может, испробовали новое средство для лечения? – задумалась я. – И проверяли, заразятся ли привитые или не заразятся? Конечно, такие эксперименты на людях – кощунство, но если они дадут положительный результат – это будет прорыв в медицине!»

– И что получилось? – спросила я вслух.

– Волдыри по всему телу. Жуткие. Лопались, кровоточили. То есть какая-то темная, кровянистая дрянь текла. Конечно, все это дико чесалось. Потом струпья образовались на месте волдырей. Тоже жуткие. Коричневато-черные. То есть человек будто обгорел кусками. Корка была обгорелая!

– И что дальше?

– Ракету пустили. Вот эту деревню расселили, как ближайшую к зоне.

– Но ракета не долетела до зоны, – сказала я. – С людьми что? Они до сих пор живы? До сих пор ходят в струпьях? Распространение болезни пошло за пределы зоны?

Хозяин дома вздохнул.

– Кололи только зэков, а волдыри и струпья пошли и у персонала. Потом приехали ученые и врачи. Никого не выпускали. Никого к зоне не подпускали. Про колючую проволоку знаете? Но ученые и врачи не заразились. И солдатики не заразились. Их, правда, к зэкам и персоналу зоны не подпускали. То есть заражение действовало лишь какой-то период времени. Я не могу объяснить почему. В конце концов всех устроило, что ракета не уничтожила зараженных. Их сейчас изучают. До сих пор! Ученые счастливы. И меня поэтому так спокойно отпустили из армии.

«А если не спокойно? А если ты мне тут лапшу на уши вешаешь?»

– Откуда вы узнали про зараженных?

– У меня двоюродный брат там служит, – хозяин дома мотнул головой в нужную сторону. – До сих пор там. Много лет уже там. Я не мог его убить! Я не мог позволить сыну его убить! Я знал, что он там. И что другие люди там. Вот теперь живу здесь и гоняю нежеланных гостей топором.

Мужик широко улыбнулся.

– Вашего брата вылечили?

– Следы на коже остались. Заживало все очень долго. Лекарства разные на них испробовали. Врачи сами какие-то мази мешали. Уколы ставили. Все делалось бесплатно, отдать должное, и жалованье платили, и звание внеочередное дали, даже какую-то компенсацию выписали. По крайней мере, офицерскому составу.

– Сейчас не чешется, не зудит, не кровоточит, не мокнет?

Мужик покачал головой.

– Прошло все. То есть остались какие-то следы на коже, но ведь после пореза тоже след остается? И у всех так.

– И все, кто на момент запуска ракеты находились на зоне, так там и остаются?

– Нет. Вылеченных зэков выпустили. Офицеры остались добровольно – больше они нигде таких денег не заработают.

– То есть как выпустили зэков?

– Кое-кто тоже остался добровольно – работать за жалованье, – хмыкнул мужик.

– Что там сейчас происходит?!

– Эксперименты. Военная тайна, – хозяин дома широко улыбнулся.

– Но для вас это не тайна?

Он продолжал широко улыбаться.

– Эксперименты медицинские или военные?

– Медицинские.

– А инфразвуковой генератор зачем?

– Да чтоб никто не лез! – рявкнул мужик. Дом содрогнулся от этого крика. – Чтобы проныры типа тебя любопытные носы не совали! Правильно генератор сюда привезли! Не лезут больше туда местные! Это – правильно!

– Но вообще-то в случае использования инфразвукового оружия…

– Нечего лезть, куда нельзя! Надписи везде висят, но все равно лезут! А как генератор привезли, так все все поняли!

– Вы считаете, что эксперименты с вакциной на наших людях – фашизм, а использование против наших же людей, причем даже не зэков, инфразвукового генератора – нет?!

Я была поражена. Я считала, что использование инфразвукового оружия гораздо хуже. Конечно, и то, и другое – кощунство, и этого не должно происходить, но вакцина против СПИДа на самом деле может помочь. И не исключено, что это была не вакцина, а лекарство! То есть одних лечили, других прививали, чтобы не заразились. И больных, не имеющих никаких шансов на выздоровление, не имеющих денег на лечение, могли вылечить! Возможно, и вылечили! А если зараза вытекала через эти волдыри? Если организм таким образом очистился? Я – не врач, я не могу знать, что возможно, а чего быть не может. Но эксперимент с вакциной может быть как-то оправдан, а эксперимент с инфразвуковым генератором – нет.

Но хозяин был со мной не согласен. Он орал, причем казалось, что с каждой минутой орет все громче и громче. Не лопнут ли у меня барабанные перепонки? Не пора ли нам уходить?

Внезапно в комнату вошла хозяйка, то есть не вошла – влетела. В мгновение ока она оказалась рядом с мужем и всадила иглу ему в плечо. Мужик издал вой раненого слона.

– Быстро уходите! – рявкнула на нас женщина.

Ее мужик с безумными глазами стал подниматься из-за стола. Второго приглашения нам не потребовалось. Мы вылетели из дома. С цепи рвалась обезумевшая, как хозяин, собачища. Слава Богу, женщина ее привязала!

Глава 27

Мы постарались отойти подальше от дома, но не в ту сторону, где нас ждала машина, а в другую. Не сговариваясь, мы решили поискать других обитателей заброшенной деревни.

– Что здесь происходит? – спросила Татьяна.

– Что здесь все-таки нужно американцу? – подал голос Пашка.

Я стала раскладывать по полочкам все, что нам известно.

Алмазы в регионе есть, но добываются не промышленным способом, а, так сказать, вручную отдельными вольными старателями. То есть, по идее, больших партий алмазов по демпинговым ценам на рынок Нью-Йорка из этого региона выбросить не могли. Американец врал?

На зоне проводили какой-то медицинский эксперимент, который оказался неудачным. Результаты хотели скрыть, шарахнув по зоне ракетой. Или хотели еще и уничтожить очаг заражения. Ведь заразился и персонал, который не прививали! Но ракета до зоны не долетела, все остались живы, приехали ученые и врачи, людей вылечили.

А если американца интересуют результаты медицинских экспериментов? Ведь СПИД – мировая болезнь, и тот, кто найдет от нее лекарство, обогатится. Мог сотрудник ЦРУ поехать в Россию с таким заданием? По-моему, да. Скорее за новым лекарством, а не алмазами.

С другой стороны, узнать о медицинских экспериментах американцу было бы сложно. Это очень тщательно скрывалось. Он мог узнать о взрыве ракеты. Это тоже был эксперимент – испытывали новую ракету (одновременно решая еще одну задачу). Американца вполне может интересовать ракета.

Но он мог считать, что упал метеорит. И его вполне могут интересовать метеоритные осколки.

И еще инфразвуковой генератор, который в этих местах используется для устрашения граждан. Инфразвуковое оружие американцев точно интересует. Я выяснила, что работы по его созданию у них и у нас велись параллельно. Но американцы уже должны знать, что земля русская все время рождает гениев и самоучек. И сколько наших ученых перебрались в США и двигают вперед их науку! А кто-то остался и продолжил разработки, например, оплаченные криминальными структурами, которым такие генераторы будут очень кстати. Ограбление супермаркета и магазина спорттоваров – два ярчайших примера. Очень легко грабить пустой магазин после использования самых современных достижений науки и техники!

Представитель ЦРУ, скорее всего, должен был приехать за новым оружием. Интересно, где сейчас американец?

– Юль, мы на зону полезем? – спросила Татьяна.

– Может, все-таки к речке, где алмазы? – подал голос Пашка.

– Тебе-то зачем алмазы? – спросили мы хором.

Из кустов, мимо которых мы проходили, раздалось вежливое покашливание. Мы остановились.

Вскоре нашему взору явился потрепанный мужичонка неопределенного возраста. Насколько я поняла, таких в этих местах немало. Вероятно, из когда-то отсидевших в одной из местных колоний и оставшихся навсегда.

– Я могу продать вам алмазов, – сказал он. – Если дадите побольше, чем военные.

Я легонько коснулась рукой Пашки, чтобы незаметно включил камеру.

– Здесь военные алмазы скупают?

Мужичонка кивнул.

– Они весь регион контролируют. Платят мало, но больше тут никому алмазы не продашь.

– А если в другие места податься?

– Могут не выпустить, а если все-таки уйду, то обратно точно не пустят.

– То есть как это? Здесь что, закрытая зона? Шлагбаум, пропускная система? – удивилась я.

Мужичонка покачал головой.

– У тех, кто тут занимается поиском алмазов, нет денег на самолет и поезд, и нет своих автомобилей и даже мотоциклов. И куда идти-то? Здесь дом, у всех много родственников. И это относительно постоянный заработок. Небольшой, но на жизнь хватает. И других покупателей нет! Никто никуда уезжать не собирается! Но если дадите побольше… – мужик хитро улыбнулся.

Когда я впервые занималась алмазной темой, то выяснила, что и в других регионах вольные старатели получают очень мало. Прибыль достается другим. Все, кто живет в «алмазном регионе», оказываются как-то задействованы в этом бизнесе – и простые работники всех предприятий, занимающихся добычей и огранкой, и чиновники, и милиция, и «вольники», которые официально нигде не работают. Но состояния на алмазах делают руководители алмазодобывающих и ограночных предприятий, высокопоставленные чиновники. Они участвуют в международной торговле алмазами и бриллиантами. Зарплаты у простых сотрудников упомянутых предприятий небольшие, у вольных старателей зарплаты нет вообще, но все знают скупщиков. Народ подрабатывает незаконной добычей и выносом камней за пределы предприятия. Иногда простым людям приходится продавать камни менее чем по сотой (!) доле их стоимости. Дороже продавать некому. Иначе камни не пристроить и не вывезти из региона. За этим следят. Если попробуешь сделать свой маленький бизнес, житья тебе не будет. Тут же налетят милиция и представители теневых структур.

Мне говорили, что половину мирового теневого рынка алмазов составляют якутские алмазы. Во второй половине тоже немало наших.

И здесь, значит, налажена типичная схема. Простым людям платят по самой низкой ставке, но им некуда деться. А кто-то на этих алмазах хорошо обогащается…

И тут мне в голову ударила мысль. Я поняла, почему алмазы из этого региона могли предлагать в Нью-Йорке по демпинговым ценам. Они же конкурируют с якутскими! Надо якутские вытеснять! Надо самим получать прибыль! Пусть не такую большую, но все равно значительную!

И американцы могли решить, что с теневым рынком якутских алмазов им не справиться никогда, а с этим потоком можно. Он еще, наверное, не налажен окончательно. И Ричард Редбулл приехал сюда.

Но справится ли он с нашими военными?

Я бы поставила все-таки на наших военных, а не на ЦРУ. Ведь в данном случае наши люди работают на себя! Они не государство защищают, а свои семьи обеспечивают. А это – очень серьезный стимул.

Я спросила, за сколько мужичонка готов продать нам алмазы. Он назвал цену чуть выше той, которую вчера запросил Николай. Значит, и Николай нас, вероятно, не хотел подставлять? И зря мы с Татьяной прятали алмазы в туалете? Нет, это-то не зря. Пусть там полежат. В номере опасно, и с собой носить не стоило.

Я достала из кармана электронный тестер, который прихватила с собой из гостиницы, и проверила четыре маленьких камушка.

– А мы просто царапаем, – улыбнулся мужичонка щербатым ртом.

Татьяна достала деньги. Мужичонка отвесил поклон.

– Вопрос можно?

Я достала из сумки, висевшей у меня на плече, бутылку водки и продемонстрировала продавцу алмазов. Он улыбнулся еще более радостно, чем при виде денег.

– Что на зоне происходит?

– Какие-то эксперименты проводят. Какие – не знаю. Но наши туда больше не суются.

– Люди с зоны занимаются добычей алмазов?

– Нет. Те речные наносы довольно далеко отсюда. Мы уходим с палатками на все лето. Чаще идешь с родственниками. По одному мало кто ходит, ну и тогда, конечно, на все лето не уйдешь. Собрали партию – один возвращается, продает камни, закупает продукты – и назад. Потом живем на эти деньги весь год.

– Но ведь после того, как образовалась воронка, что-то могло выкинуть на поверхность, – заметила я.

– Это когда метеорит грохнулся? У нас говорили, что начались какие-то радиоактивные выбросы. Поэтому военные так быстро и огородили участок.

– Ну, вообще-то от радиации забором с колючей проволокой не спасешься, – хмыкнула Татьяна.

– Может, какие-то другие выбросы были, которые не распространяются на большие расстояния, – пожал плечами мужичонка. – Химические, например. Я не знаю.

Мы с Татьяной переглянулись. А ведь на самом деле на месте взрыва ракеты могли быть какие-то выбросы… И сразу же после взрыва, и на протяжении какого-то времени после него. То есть огораживание было произведено правильно. И если хотели пресечь распространение инфекции, то тоже правильно.

– А что с бомжами, бичами, гастарбайтерами? – наудачу спросила я.

– Не знаем, – вздохнул мужичонка. – Сами гадаем. Их периодически на зону привозят. Зэков там больше нет. Наших никого близко не подпускают. И все эти типы, которых на зону везут, – не из нашего региона. Наши все здесь, то есть я хотел сказать, что из наших никто не пропадал.

Организаторы не хотят, чтобы до местных дошло, что все-таки происходит на зоне, поняла я. Одиночек здесь практически нет. У всех не только родственники, но и друзья, и знакомые. Все знакомы друг с другом! Даже своих бомжей и бичей знают. Хотя тут, пожалуй, могут быть только бичи. Бомжи – это наше, городское явление. Здесь бродяги. А если человек исчезнет, его начнут искать. Если вернется, его начнут спрашивать, и никакие подписки не помогут! По пьяному делу расскажет. Поэтому местных и не берут.

– Как именно людей привозят на зону? – спросила я.

– Вертолеты регулярно прилетают. Вы еще не слышали.

– Слышали и видели, – сказала Татьяна.

Я кивнула. Но мы просто не подумали, что вертолет летит туда.

– Ну так вот, наши на деревья с биноклями залезали и смотрели, кто выгружается. И грузовики армейские, крытые видели. Они по одному не ездят. Всегда колонной. Так в них и людей возят, и продукты. И охрана всегда мощная.

– А обратно?

Мужичонка развел руками.

Мы поблагодарили его и отправились к тому месту, где нас ждала машина.

Глава 28

Как только мы втроем вошли в гостиницу, администратор выскочила из-за стойки, как молодая козочка, и радостно воскликнула:

– Ой, хоть вы вернулись! А я уже беспокоюсь!

Я вопросительно приподняла брови.

– Так никого из ваших нет!

– Вообще-то мы все сюда по делам приехали, а не для того, чтобы в гостинице сидеть, – заметила я.

– Так со вчерашнего дня никого нет! Вы-то трое хоть ночевали.

– Американец тоже не ночевал?

– В кровать ложился, но когда ушел-то? Неужели американец со второго этажа прыгать бы стал? Как все ваши выходили, моя сестра видела. Она вчера дежурила и всех предупреждала, что ночью в звонок надо звонить. Ключи они все сдали. Вон висят, – тетка мотнула головой на ровный ряд гвоздиков с прибитыми над ними номерами. – Американец не выходил. Ключ его не сдан. Но в номере его нет.

– А если вышел, когда ваша сестра спала?

– Дверь утром была заперта изнутри, как мы всегда запираем. Он же не мог, уходя, запереть дверь изнутри? Вы можете вашим позвонить? Или милицию надо вызывать? Потому что если вызывать, то прямо сейчас, потом все напьются и приехать не смогут.

– А у вас далеко милицейский пост?

– Участковый есть, но он после обеда уже пьяный, да и толку от него никакого. В район надо звонить. Звонить?

– Подождите пока. В любом случае заявление принимают только через три дня после исчезновения человека.

– Это у вас в городе. А у нас сразу тревогу бьют. Мало ли на охоте что случилось? Человеку может срочно требоваться помощь. Хотя, конечно, у нас первым делом родственники с друзьями идут искать… Но если нужна помощь военных, то никто три дня не ждет. Сразу звоним в милицию, они – военным, ну а там уже как получится.

– Но никто из наших друзей на охоту точно не собирался, – заметила я.

Я на самом деле даже примерно не представляла, где они могут находиться. Тетке я сказала, что мы попробуем связаться со всеми, а в случае необходимости обратимся к ней.

– Только давайте побыстрее, пока все не напились! – сказала она нам вдогонку.

– Я есть хочу, – сказал Пашка, заходя в наш с Татьяной номер. Пиво он купил по дороге и теперь наслаждался божественным напитком.

Татьяна объявила, что сходит проверить камушки, и отправилась в туалет. Я ко времени ее возвращения уже звонила Ивану Захаровичу, потому что ни с кем из наших сопровождающих связаться не смогла. Ивану Захаровичу вкратце описала ситуацию (хотя за спутниковый телефон платит он).

Страницы: «« ... 7891011121314 »»

Читать бесплатно другие книги:

Книга принадлежит перу профессора Д. Берчу и посвящена непрерывному историческому процессу взаимного...
Историк, искусствовед, автор множества популярных книг Елена Коровина подарит вам уникальный «справо...
У вас намечается свадьба, юбилей или дружеская вечеринка? Тогда вам не обойтись без этой книги. На е...
Ришард Болеславский был в числе тех поляков, которые под влиянием патриотического порыва вступили в ...
Пилот люфтваффе, командир 7-й, а затем 9-й эскадрильи, участник сражений в окрестностях Парижа Вилли...
Британский египтолог Джеймс Бонвик одним из первых попытался найти объяснение способу и замыслу пост...