КвазаРазмерность. Книга 2 Вавикин Виталий

Глава четвертая

Сознание возвращалось медленно. Тело игрового клона продолжало блокировать боль от полученных повреждений и оттого казалось ватным и непослушным. Прай-Ми лежал на ремонтной платформе, открыв глаза и тщетно пытаясь разглядеть темную даль, куда умчался «Прыгун». Реальность вздрагивала, подчеркивая свою ненадежность, зыбкость. «Фонарь. Мне нужно сделать фонарь», – подумал Арк-Ми в тот самый момент, когда «Прыгун» высоко вверху врезался в тоннель, не вписавшись в поворот. Громыхнула проломленная стена. Части поврежденных конструкций полетели вниз. Старая, проржавевшая балка рухнула рядом с Арк-Ми. В сплошной темноте активировалась легенда, ослепив глаза. Нейронный образ предупреждал об опасности, но информация о способах и причинах предполагаемой гибели игрового клона отсутствовала. Игрок не должен был находиться здесь, не мог…

Рухнула еще одна балка, выбив сноп искр и окатив Арк-Ми волной острых осколков. Арк-Ми успел отвернуться в последнее мгновение, спасая глаза. Осколки вспороли спину, пробив рюкзак. Внутри что-то замкнуло. Огонь был настоящим, значит, осколки повредили что угодно, кроме нейронного оружия. Арк-Ми спешно сбросил с плеч рюкзак. Пламя вспыхнуло сильнее, разгоняя мрак. Вокруг падали менее крупные части проломленной «Прыгуном» стены тоннеля, но теперь Арк-Ми видел, куда бежать – узкая ремонтная платформа уходила вдаль к закрытым дверям. Арк-Ми не знал, что находится за этими дверьми, но над ними располагалась массивная балка, а это значило, что сверху ему на голову ничто не упадет.

Оказавшись в спасительном убежище, Арк-Ми занес координаты ремонтной платформы в блок памяти своей легенды и попытался рассчитать траекторию «Прыгуна», чтобы понять, где случилась авария. В том, что брат и Анакс выжили, Арк-Ми не сомневался: если бы «Прыгун» взорвался, то бы вспышка самодельного импульсного двигателя была видна. Да и детали «Прыгуна», искалеченные тела клонов Анакс и Прай-Ми упали бы вместе с другими частями поврежденных конструкций. «Кажется, на этот раз в неприятностях виноват я», – думал Арк-Ми, тщетно проводя десятки неверных вычислений. Если сверяться с неофициальной картой пневмотоннелей, купленной Анакс у какого-то скользкого типа по имени Хакан, то либо интеллект Арк-Ми упал до критически низкого уровня, либо карта была крайне неточной, а в этом случае вина за крушение «Прыгуна» могла быть возложена всецело на карту. Взять хотя бы ремонтные платформы, которых вообще не было на карте. Прай-Ми не учитывал их во время расчетов. Выходит, им повезло, что «Прыгун» не превратился в лепешку, врезавшись в опорные балки.

Арк-Ми дождался, когда град осколков разрушенной стены тоннеля высоко вверху закончится, выбрался из укрытия и, пользуясь тем, что рюкзак с оружием и экипировкой продолжал полыхать, щедро разгоняя мрак, попытался разглядеть место аварии и сосчитать количество встретившихся на пути «Прыгуна» препятствий. После ряда исправлений самопальная карта стала приблизительно соответствовать действительности. Система ругнулась несколько раз и выдала координаты аварии, продолжая предупреждать о неточности и необходимости вернуться на игровое пространство. Последнее было проблемой – Арк-Ми не знал, через какое время основная система сочтет выпавшего из общего анализа игрока погибшим и ликвидирует ключи персонажа, вернув сознание в терминал, где находится оставленное тело. Конечно, для официальных игровых центров это не критично – проведут анализ процесса, выявят причины и либо обвинят игрока в мошенничестве, либо признают ошибку и выдадут новый ключ, выплатив компенсацию, – но что делать, если твое тело заложено и возврат сейчас означает смерть? «Нужно как можно быстрее возвращаться на игровую площадку, – думал Арк-Ми, вглядываясь ввысь, где находился сейчас его брат. – Найти Прай-Ми и возвращаться».

Арк-Ми осмотрел отвесные обледеневшие местами стены тоннеля: нет, по ним подняться до места аварии «Прыгуна» не удастся. Выходит, остаются только закрытые двери в конце ремонтной платформы. Арк-Ми долго изучал их на предмет взлома, пытаясь представить, как бы решил эту проблему брат. В голову приходили десятки идей, но все они требовали дополнительный инструмент, сгоревший в рюкзаке, а так… Ничего умнее, кроме как вырезать острым осколком из правой руки игрового клона модуль легенды и использовать его силовое поле, чтобы замкнуть замки закрытых дверей, Арк-Ми не смог придумать. Но без модуля система может счесть его убитым и выбросить из «Голода», что, с учетом заложенного тела, равносильно самоубийству. Выходит, что Арк-Ми не придумал ровным счетом ничего. «Наверное, нелюбовь к играм у меня от брата, – хмуро подумал он. – Вот только в отличие от брата я не могу не только играть в них, но и взламывать, видеть скрытые обходные пути…»

Арк-Ми еще ломал голову, пытаясь придумать выход, когда неприступные двери раскрылись сами, выпуская ремонтных синергиков, принявших рухнувшие на платформу осколки за поврежденную капсулу общественного транспорта, остановившуюся для устранения неисправностей. Арк-Ми едва успел убраться с пути ремонтной бригады. Синергики прошли рядом, не обратив на него внимания, сочтя пылью, куском льда, случайной, природной помехой на пути, которую нужно преодолеть, сохранить в центральных базах данных способ обхода и двигаться дальше, – Арак-Ми не знал точно, но ему казалось, что именно так устроен биоэлектронный мозг синергиков, мозг этих мамонтов далекого прошлого.

Закрывающиеся двери едва не зажали Арк-Ми, когда он протиснулся между створками, покидая ремонтную платформу. Модуль легенды снова активировался, требуя вернуться на игровую площадку. Противный писк легенды раздражал и привлекал внимание, но сейчас это был единственный источник освещения. Широкий коридор, извиваясь спиралью, уходил вверх. «Это хорошо», – думал Арк-Ми, убеждая себя, что сможет найти брата без особых приключений. Если Прай-Ми и Анакс оказались на такой же ремонтной платформе, как и он, то значит… Арк-Ми замер, услышав звук шагов за спиной. Что это? Кто это? Еще одна ремонтная бригада? Или боевые синергики, которых система послала уничтожить чужака, после того как проанализировала полученные данные о нарушителе от ремонтной бригады?

Арк-Ми ускорил шаг, попытался перейти на бег, но раненое тело игрового клона оставалось слабым, не успев восстановиться. Выходит, оставалась только хитрость. И снова Арк-Ми попытался представить, что сделал бы на его месте брат. Найти убежище и затаиться? Ведь если здесь модуль легенды не может подключиться к игровой сети, то и обнаружить его не смогут… Или поставить преследователей в тупик, перейдя в атаку? Арк-Ми попытался представить, как выглядят настоящие боевые синергики, которых когда-то давно использовали, чтобы уничтожить кланы Свободного Токио, – эпические времена и битвы. «И как, черт возьми, я смогу противостоять им?» – гневно подумал Арк-Ми.

Шаги преследователей стали громче. Арк-Ми снова попытался бежать. Ноги игрового клона вспыхнули болью. Раны открылись, оставляя за беглецом кровавый шлейф – теперь точно не сбежать, не спрятаться! И победить в рукопашную шансов нет… Будь у него тело не хронографа, а силовика, а лучше якудзы… А еще наномеч, пара импульсных гранат и магнитное ружье… Арк-Ми споткнулся, растянулся на полу, машинально продолжая вспоминать истории брата о том, как кланы якудзы сражались с боевыми синергиками в Свободном Токио. Что же там лежало в базе? Что послужило причиной тех сражений? Гонка за богатством? Властью? Расовые разногласия, территориальные? Расхождение в политических взглядах? Экономическая обстановка?

Арк-Ми поднялся на ноги, попытался открыть запертую дверь, коих в спирально поднимавшемся коридоре было много. «Как же устроены здесь замки? – думал он, пытаясь не паниковать. – Нет, к черту замки!» Что толку, если он разберется в их устройстве? Под рукой все равно нет нужных инструментов. Насколько же бесполезными порой бывают навыки и знания! Можно построить целый вымышленный мир, учесть тысячи деталей, создать сотни основных протоколов, согласно которым сотканная тобой игровая реальность не развалится на части, пользуясь сложнейшим оборудованием и материалами, а потом погибнуть в извивающемся как змея коридоре, потому что под рукой не оказалось элементарного ножа, чтобы взломать простейший магнитный замок.

Арк-Ми запаниковал. Снова попытался бежать. Упал. Поднялся. В каком-то театральном отчаянии метнулся к очередной двери, пытаясь раздвинуть створки руками. Поплелся, спотыкаясь, прочь, слушая нарастающий звук шагов преследователей… Ремонтная бригада из пяти синергиков промаршировала мимо, оттеснив чужака к стене. Арк-Ми смотрел какое-то время им в спины, затем рассмеялся – нервно, истерично. Двери на ремонтную платформу открылись автоматически, пропуская синергиков. Арк-Ми успел разглядеть обломки перекрытий, рухнувшие после аварии «Прыгуна». Осколков было не так много, но в отличие от платформы, где недавно был Арк-Ми, здесь находилась капсула общественного транспорта, которой один из осколков пробил обшивку.

Начавшие закрываться двери снова открылись, потому что пара синергиков, оценив ущерб, отправилась за необходимыми запчастями. Прижавшись спиной к холодной стене, Арк-Ми наблюдал из коридора за процессом ремонта, надеясь, что небольшая передышка вернет игровому клону силы, а раны снова затянутся и перестанут кровоточить. Воображение, еще недавно прокручивавшее перед глазами картины канувших в небытие боев в Свободном Токио между кланами якудзы и боевыми синергиками, теперь воспалялось пришедшими из прошлого картинами ремонта. Пневмотоннели существовали тысячи лет, а после наступления Великого ледника мало кто заботился о том, чтобы совершенствовать то, что работает безупречно и не потребляет много энергии. Пневмотоннели были экономичными и надежными. Возможно, не самыми комфортными, но к этому проще было привыкнуть, чем менять основную транспортную систему. Арк-Ми поймал себя на мысли, что современный мир вообще не думает ни о чем другом, кроме новых нейронных сетей да способах еще более экономичного расходования необходимой для жизни мира энергии. Все остальное принято как должное и забыто. Взять хотя бы общественный транспорт. Кто-нибудь думает о нем, если не считать разговоров о переводе на нейронную основу? Нет, никогда. И уж тем более никого не заботит, ломается он или нет. Капсулы общественного транспорта в головах населения Размерности вечны. Так же и пневмотоннели. Основная проблема последних – Ледник, который пробирается в жилые комплексы, но если система достаточно интенсивна, как в Galeus longirostris или Hextactinellida, то нагрев систем пневматики держит Ледник вдали от тоннелей. И уж конечно никто не думает об амортизационном износе механизмов. Люди привыкли, что обо всем могут позаботиться нейронные сети – так устроен современный мир, а то, что мир позаимствовал у прошлого, принято как должное и забыто, благо, устаревшие системы функционируют исправно и полностью автоматизированы.

Арк-Ми вспомнил рассказы брата о марсианских и лунных колониях, где практиковалось нечто подобное. Клеточные автоматы были запрограммированы на развитие и размножение. С ремонтными бригадами синергиков систем общественного транспорта было нечто подобное. Вот только никто не велел им развиваться. Тысячи лет они производили друг друга, копировали, заменяя выходивших из строя, создавали необходимые запчасти, чинили тоннели, помогая крошечным ремонтным жукам, и восстанавливали системы производства запчастей и самих работников. Если Иерархия ничего не скрывала, то за время существования Великого ледника ни в одном из уцелевших комплексов системы общественного транспорта ни разу не дали сбой – идеальная система, как нельзя лучше подчеркивавшая мировой застой. О последнем Арк-Ми обычно говорил старший брат. Хотя подобные разговоры можно было услышать в кругах любых коренных жителей Квазара. Размерность – умирает, будущее за Квазаром. А потом фантазии о вознесении и детях Квазара, которые будут рождены в Подпространстве, отказавшись от плоти, потому что мир Размерности, материальный мир, утратил свою актуальность, перспективы, стремление к развитию. А как только заканчивается развитие, начинается неминуемый спад и упадок. Великий ледник в разговорах олицетворял застой и неизбежный коллапс материального мира.

За спиной Арк-Ми открылась дверь, и он, не удержавшись, рухнул в помещение старого как мир склада запчастей. Синергики перешагнули через него, направляясь к стеллажу, за которым находился примитивный репликатор, списанный современным обществом в утиль сразу, как только нейронные сети стали передавать достаточно энергии, чтобы превратить проектируемые в голову образы в реальность.

– Меньше затрат энергии, – заявляли официальные представители Иерархии. – Максимум пользы. Простота в использовании. Пластичность. Многоуровневость и соответствие современным стандартам…

Синергики окружили стеллаж, собирая необходимые имевшиеся в наличии запчасти. Арк-Ми подумал, что повреждения герметичности капсул общественного транспорта, вероятно, частое явление – запчасти все были в наличии и не покрыты пылью. Основным системам не пришлось активировать устаревший репликатор.

Забрав запчасти, синергики покинули помещение. На этот раз Арк-Ми отполз в сторону, не желая привлекать внимания. Двери закрылись. Тело игрового клона исцеляло себя на редкость быстро, но когда Арк-Ми поднялся на ноги, раны снова начали кровоточить. Не сильно, но… «Если так будет продолжаться, то это тело истечет кровью и умрет раньше, чем система, не найдя на игровых площадках, сочтет меня мертвым и вышвырнет из проекта», – мрачно думал Арк-Ми, ковыляя к древнему репликатору.

– Только бы эта рухлядь работала, – читал он свою молитву инженера.

Информационная панель имела примитивный интерфейс доквазаровой эры, общаясь с пользователем, используя примитивный одноуровневый язык. Еще в детстве, работая над игровым проектом «Мекка», брат заставил Арк-Ми выучить этот язык. Тогда Арк-Ми не понимал, для чего это нужно. Прай-Ми планировал использовать язык частично в игре для усиления реалистичности, но брат еще ребенком знал, что ни один игроман не станет изучать новый язык, чтобы понять смысл игры. Конечно, если этот язык будут использовать десятки игровых порталов – другое дело, у игроманов не будет выбора, а так… В итоге, когда братья действительно начали работать над «Меккой», от затеи с другим языком было решено отказаться. «Никогда не признаюсь, но спасибо тебе за твои зачастую бесполезные идеи», – мысленно обратился к брату Арк-Ми, со скрипом вспоминая забытые слова и способы их написания.

Цветовая схема единого языка третьего тысячелетия планеты заполняла информационную панель, и Арк-Ми долго путался в оттенках и интенсивности цветов, теряя смысл. Репликатор мог создавать только простейшие, находившиеся в базе данных детали. Арк-Ми бегло просмотрел основной список, пытаясь представить базисные принципы работы пневмотоннелей и вынести из этого что-то полезное.

– Вот сейчас здесь действительно не хватает Прай-Ми, – проворчал он, признавая, что брат действительно был мастак на выдумки.

В детстве не проходило и месяца, чтобы он не сломал что-нибудь в Квазаре, расшифровав основной алгоритм. Созданные из энергии Подпространства стулья разваливались, стоило на них сесть, кровати левитировали, столы начинали разговаривать, требуя убрать руки и «перестать лапать их»…

– Ты сам отправил нас с братом в школу акеми, – говорил Прай-Ми, когда отец отчитывал его за очередную шалость.

К слову, «шалости» вначале ограничивались безнадежными поломками. Арк-Ми никогда не отворачивался от брата, принимая наказание наравне с ним. Особенно на первом этапе, когда пытался с детским азартом угнаться за Прай-Ми – сломать еще больше незначительных алгоритмов Квазара, чем брат. Но потом в поломках Прай-Ми появились упорядоченность и смысл. Взломанные алгоритмы получали новый код, формируя заданные свойства и образы. К удивлению Арк-Ми, отец в те дни впервые начал хвалить Прай-Ми, правда всегда заставлял приводить изменения к изначальному виду и наказывал сына, если тот терпел неудачу.

Арк-Ми не знал, но когда брату Прай-Ми было девять лет, отец пытался втянуть его в аферу, провернуть которую мог только ребенок. Прай-Ми отказался. В наказание отец отправил Прай-Ми в Размерность, надеясь, что это образумит упрямца. Прай-Ми жил у друга семьи и по совместительству подельника отца в мелких аферах больше трех месяцев. Один, в чужой, враждебной для коренного жителя Квазара среде, лишенный своей волшебной силы менять суть вещей, спешно пытаясь адаптироваться к материальному миру. Тогда-то Прай-Ми и узнал о комиксах, которые позднее легли в основу игровой площадки «Мекка».

Подельник отца торговал краденым и запрещенным товаром. На комиксы был заказ не то историков Иерархии, не то чокнутого коллекционера. В общем, сам подельник не мог даже разобрать всех этих цветных рисунков. Прай-Ми тоже вначале не мог, но когда ты заперт в четырех стенах, а мир вокруг из яркого и кристально чистого превратился в темный и мрачный, время тянется катастрофически медленно. А реплицированные страницы комиксов были самым ярким и светлым из всего, что можно было найти в камере-квартире. Поэтому Прай-Ми бездумно листал их, радуясь россыпи странных цветов, пытаясь выйти за пределы непривлекательных нейронных образов и понять, увидеть что-то простое, естественное. День за днем он смотрел на страницы, казавшиеся вначале совершенно одинаковыми, но потом стали появляться различия – цветовые, схематические.

– Мы освоили двухуровневый язык общения, изобрели нейронные сети и жидкие чипы, превратили неприглядную реальность в сказку, приоткрыв занавес бытия, изучив Подпространство и базисы трехмерного времени, но разучились видеть что-то простое, естественное, то, что по-настоящему принадлежит нам – базисы, без которых мы никогда не смогли бы построить все то, что имеем сейчас, – говорил годы спустя Прай-Ми, убеждая брата покинуть Квазар, чтобы изучить основы программирования инженеров Размерности…

«Да, плохой из меня был ученик», – подумал Арк-Ми, путаясь в схемах работы капсул общественного транспорта.

Все эти попытки заставить себя думать как брат начинали напоминать ему оставшиеся в далеком прошлом попытки научиться рисовать. Наказание Прай-Ми закончилось капитуляцией отца. Брат так и не согласился принять участие в афере, да и афера к тому времени потеряла актуальность. Прай-Ми вернулся в Квазар и рассказал брату о комиксах, подкрепляя историю образами нейронных реконструкций хронографов далекого прошлого. Арк-Ми ничего не понял, обвинив во всем криворукость хронографа, создавшего реконструкцию. Прай-Ми предложил сбежать, добраться до подельника отца и полистать настоящий комикс. Бежать не пришлось, потому что отец сам перевез их на какое-то время в Размерность, скрываясь от кредиторов после неудачной аферы. Вот тогда Прай-Ми и заставил брата сначала различать картинки, а потом пытаться повторить их, используя карандаши и бумагу, созданные собственноручно благодаря пиратскому «Пособию инженера Размерности».

– Ты безнадежен! – сдался Прай-Ми спустя месяц, не понимая, почему брат не может повторить его рисунки.

Братья поругались и побежали к отцу, чтобы он разрешил их спор. Отец отправил рисунки и карандаши в утилизатор, отчитав братьев за расточительность, и сказал, что если они хотят что-то доказать друг другу, то пусть создают простые и понятные нейронные образы, а не воображают себя инженерами Размерности, создавая каракули. Вызов был принят, и спустя два месяца Прай-Ми представил на суд отца свой первый нейронный образ – неловкий, хаотичный, с кучей программных ошибок, но…

– Неплохо, – сказал отец и попросил Арк-Ми показать свою работу, а когда узнал, что сын не справился, отчитал за несостоятельность. – Как ты собираешься жить, если не можешь создать даже такую ерунду, как твой брат?

– Ну ты же как-то живешь, – вступился Прай-Ми. – Мелкий жулик, который возомнил себя акеми, а сам просит сына помогать ему в аферах. Хочешь сказать, ты знаешь основы программирования в Размерности? Сильно сомневаюсь…

Арк-Ми не помнил, каким было наказание. С годами он вообще понял, что быть братом Прай-Ми – значит все время попадать в неприятности. Поэтому нужно либо перестать быть его братом и другом, либо приспособиться. Арк-Ми выбрал второе…

«Ничего, выпутывались и из худших неприятностей, – думал Арк-Ми, активируя допотопный репликатор. – Главное приспособиться, принять правила игры, разобраться в них и заставить работать на себя». Он собрал реплицированные запчасти, отнес в дальний угол за стеллажами и разложил на полу, пытаясь представить, как будет выглядеть в реальности устройство, которое он видел в воображении.

– Какой-то хаос, – бормотал Арк-Ми. – Не понимаю, как брат делает это.

«Не делай как я. Делай как это видишь ты», – вспомнил он слова Прай-Ми и разозлился на брата за подобный совет.

– Я никак это не вижу. Совсем никак… – ворчал Арк-Ми, начиная собирать разложенные на полу детали. – Ничего не получится. Эта штука либо не будет работать, либо взорвется у меня в руках…

Арк-Ми неловко взгромоздил за плечи пневмогенератор, поднял подключенное к громоздкой установке ружье, бездумно прицелился в стеллаж и выстрелил. Реплицированный болт прошил насквозь несколько полок вместе с запчастями и расплющился, ударившись в стену. «Неплохо», – подумал Арк-Ми, наклонился, с трудом держась под тяжестью пневмогенератора, и поднял не менее тяжелые магнитные тиски. Малахольное тело игрового клона хронографа, казалось, трещит и разваливается под навалившейся на него тяжестью. Арк-Ми подошел к двери и установил в центре створок самодельные магнитные тиски. Захват произошел безупречно. Механизм хрустнул и начал раздвигать двери – неспешно, но уверено. Арк-Ми протиснулся между створок, деактивировал магнитные тиски и закрепил на приготовленном поясе. «Не так изящно, как у Прай-Ми, но по крайней мере работает», – подумал он.

Интегрированный в правую руку модуль легенды снова вспыхнул автономным нейронным образом, требуя игрока вернуться на официальные площадки «Голода». «Хоть бы таймер показали, чтобы понять, сколько времени у меня осталось», – недовольно подумал Арк-Ми, понимая, что с новым снаряжением быстро двигаться не сможет, а если верить приблизительным расчетам, до брата несколько уровней как минимум. Плюс неизвестно, куда именно он попал, найдется ли вход, и… Арк-Ми постарался не думать о том, что Анакс и брат могли бросить его и продолжить подъем вдвоем.

Бригада ремонтных синергиков прошла по коридору. Арк-Ми проводил их завистливым взглядом, сожалея, что при входе в игру нельзя было приобрести ключ синергика. С таким телом ему был бы не страшен ни один бунт! Да с таким телом ему не пригодилось бы и оружие! «Вот только как быть с биоэлектронным мозгом?» – подумал Арк-Ми, ловя себя на мысли, что представляет, как сейчас брат бы завелся на пару часов, размышляя касательно возможности использовать игровых синергиков. Какое-то время эти мысли помогали отвлечься, не замечать тяжесть, но затем тело начало уставать, прерывая связь с сознанием.

«Нет, так дело не пойдет», – решил Арк-Ми, добрался до ближайшей двери на ремонтную платформу и открыл с помощью магнитных тисков. Если верить неофициальной карте Хакана, то «Прыгун» Прай-Ми разбился где-то выше, но платформа находилась в том же тоннеле. И капсула – исправная, массивная снаружи – совсем не напоминавшая ту консервную банку, которой казалась изнутри. Охраны не было, да, впрочем, и от кого охранять общественный транспорт? От крыс? Так с ними обычно разделываются запрограммированные робожуки. А никто другой не проникает в тоннели.

Арк-Ми вскрыл основной защитный модуль капсулы общественного транспорта и долго изучал предохранительные блоки. Странно, но древние технологии открывались ему, становясь доступными и понятными так же, как давно рисунки брата: сначала лишь странные пятна, но потом, словно магия, все становится простым, понятным и… «И все-таки в материальном мире есть некая грация и красота, – подумал Арк-Ми. – В старом, добром материальном мире эры до КвазаРазмерности». Арк-Ми удалил защитный блок, перевел капсулу в режим ремонта и активировал ручной модуль управления для аварийной транспортировки в боксы. Пневмодвигатели загудели, работая на минимуме возможностей. «Главное, чтобы мощности хватило на подъем», – думал Арк-Ми. Управление, после того как он создал себе пневморужье, не было сложным. Почти тот же двигатель, что за его плечами, только больше, мощнее и… Арк-Ми увидел, как капсула поднялась в воздух, и едва успел запрыгнуть в нее.

Движение задавалось чередой установленных координат. От станции к станции. От поворота к повороту. Арк-Ми сверил имевшуюся в модуле управления карту тоннелей со своей картой Хакана. Различия были, но несущественные, если не использовать для установки маршрута «Прыгуна», который опасен и непредсказуем и с идеальной картой. Арк-Ми заменил координаты ближайшей станции на те, где по расчетам должен был разбиться «Прыгун». Капсула вздрогнула, грузно развернулась и покинула ремонтную площадку. Внутреннее освещение включилось с запозданием, ослепив Арк-Ми. Капсула зависла над бездной, затем, активировав переведенное на минимальный уровень ускорение, поползла вверх. Припав лицом к прозрачной поверхности, Арк-Ми вглядывался в стены тоннеля, готовый в любой момент, заметив место аварии, перевести двигатели в режим аварийной остановки. «А что если брешь уже заделали робожуки?» – нервно подумал Арк-Ми, но затем увидел черную, беззубую пасть в стене тоннеля и с трудом сдержал улыбку.

Капсула общественного транспорта замерла, считая место аварии очередной станцией. Арк-Ми изменил координаты остановки, и капсула неуклюже поднялась в пролом. Яркий свет напугал искалеченных синергиков. Забившись в угол, они закрывались руками от фонарей капсулы как от огня.

Арк-Ми выбрался в старое, пропахшее плесенью помещение, прихватив с собой один из автономных фонарей внутреннего освещения. Выбитая дверь и обломки «Прыгуна» заставили улыбнуться – брат определенно жив. Оставалось лишь найти его. И Анакс. Главное, чтобы они не ушли далеко, потому что с капсулой общественного транспорта они могут добраться в архив куда быстрее, чем строя нового «Прыгуна» или еще одну опасную игрушку Прай-Ми.

Арк-Ми дошел до конца коридора, проверяя старые железные двери. Все были закрыты. Значит, брат и Анакс шли дальше. Арк-Ми направил луч фонаря в круто уходивший вниз тоннель. Спуск, учитывая тяжелый пневмогенератор, обещал быть непростым. А если брата и Анакс там не окажется, то назад подняться точно не удастся. Не с пневмогенератором. Арк-Ми огляделся и громко позвал брата по имени. Тишина. Почти тишина, если не считать невнятного мычания откуда-то из тоннеля. Или стонов? Арк-Ми затаился, услышал еще один стон и спешно начал спускаться – сделал несколько шагов, тщетно размахивая руками, пытаясь удержать равновесие, споткнулся, упал на задницу и покатился вниз, гремя шлангами пневмогенератора и магнитными тисками. «Главное ничего не сломать. Кто знает, что ждет меня там», – думал он, поднимая над головой самодельное ружье, словно тонул в реке и боялся намочить оружие. «Главное ничего не сломать!»

Тоннель выплюнул Арк-Ми. Тщедушное тело игрового клона перевернулось в воздухе и приземлилось на ноги с ловкостью и грацией кошки.

– Ну, хоть какие-то плюсы у этой хилой оболочки, – проворчал Арк-Ми оглядываясь.

Позаимствованный из капсулы общественного транспорта фонарь работал исправно, добавляя к бледному свечению камер, где содержались ремонтные синергики, яркий белый свет. Помещение было старым, пыльным. На столе в центре лежали вещмешки брата и Анакс. Арк-Ми увидел крошечных ремонтных робо-жуков и вздрогнул, попятился, планируя бегство. Но модель местных жуков отличалась от той, что едва не прикончила его в пневмотоннеле. Эти жуки были медлительными, неловкими. Они окружили Арк-Ми, изучая материал его ботинок, анализируя, не имея связи с основной базой данных, иначе чужак давно бы подвергся нападению.

Арк-Ми услышал далекий крик, долетевший из глубины изогнутого коридора. «Может быть, это какой-то старый ремонтный блок?» – думал Арк-Ми, осторожно передвигаясь к коридору, стараясь не раздавить крошечных механических жуков. Синергик в ближайшей капсуле открыл глаза и уставился на чужака выпученными человеческими глазами, подключенными к электронной сети машины. Глаза были голубыми. Арк-Ми заставил себя не смотреть на синергика. «Если ремонтные машины развиваются по принципу клеточных автоматов, то, вероятно, те, что встретились мне прежде, – естественный этап эволюции, а здесь… тупиковая ветвь?» – думал Арк-Ми, стараясь не обращать внимания на преследовавших жуков, механические лапки которых противно скреблись о старый проржавевший пол заброшенного столетия, а возможно, и тысячелетия назад ремонтного блока.

Коридор вывел Арк-Ми в комнату, где машины выращивали человеческие органы.

Один синергик лежал на операционном столе, а два других с помощью механических жуков инсталлировали в грудь машины биологическое сердце, размещая его по левую сторону от установленного в центре биоэлектронного мозга. В примитивных установках у стен выращивались органы. Арк-Ми никогда прежде не видел подобных установок – древность даже для первых центров Энрофы. «Скорее всего, синергики дошли до этого сами, это их эксклюзивные разработки», – подумал Арк-Ми, услышал голос брата и увидел его в дальней неосвещенной части комнаты, где Прай-Ми и Анакс лежали пристегнутые к железным столам. За кого приняли их машины? За мешки с органами или за неудачных синергиков, которые появились здесь по какому-то чудовищному стечению обстоятельств?

Арк-Ми подошел к пленникам. Магнитные тиски без труда справились с замками оков. Механические жуки оживились, закончив анализ чужака. Основной алгоритм управления прировнял Арк-Ми к предыдущим чужакам, отдав команды: пленить, изучить, извлечь пользу, утилизировать. Синергики-хирурги обернулись, сфокусировались на чужаке и стали неспешно приближаться.

– Надеюсь, твое изобретение стреляет, – проворчал Прай-Ми, изучая недоверчивым взглядом подключенный к ружью пневмогенератор.

Арк-Ми не обиделся. Выпущенные болты пробили синергикам головы, но не остановили.

– У них мозг в груди, умник! – скривился Прай-Ми.

– Я вообще-то тебя спас. Мог бы и поблагодарить.

– В следующий раз сначала требуй благодарностей, а потом освобождай.

– Факт останется фактом. Я спас тебя.

– Ну хватит! Вы как дети! – начала злиться Анакс, не зная, что ее нервирует больше: приближающиеся синергики или пререкания братьев. – Стреляй в них и давай придумывать, как выбраться отсюда.

– Я уже придумал, – сказал Арк-Ми.

– Еще один «Прыгун»? – скривилась Анакс.

– Капсула общественного транспорта.

– Ого! – опешил Прай-Ми. – Ты что, угнал ее?

– В каком-то роде.

– Брат, да ты взрослеешь на глазах!

Глава пятая

С реквизированной капсулой общественного транспорта передвигаться между уровнями оказалось намного проще, чем на «Прыгуне», но одной из главных проблем стали неточные координаты карты пневмотоннелей Хакана. Невозможно было совершить длительное путешествие – основные системы управления либо отказывались принимать вводимые координаты, либо капсула начинала опасно отклоняться от основных путей, предвещая аварию. Поэтому братья и Анакс двигались рывками: от поворота к повороту, от подъема к подъему. На станциях им приходилось останавливаться и вручную переводить капсулу на дополнительную дорогу, чтобы обогнуть другую капсулу, блокировавшую доступ с игровой площадки к пневмотоннелям.

– Знаешь, а если твой гравитационный кокон попадет в руки торговцев «Голода», то у обслуживающего персонала игры начнутся проблемы с безопасностью, – задумчиво сказала Анакс, когда они миновали очередную станцию.

– Переживаешь за свою любимую игровую площадку? – спросил Прай-Ми, не пытаясь скрыть пренебрежительное отношение к заядлым игроманам.

– Нет, не переживаю, – качнула головой Анакс. – Просто пытаюсь понять: ты все ломаешь, к чему прикасаешься, или дело только в играх?

– Только в играх, – широко улыбнулся Прай-Ми.

– И в чем проблема? Тебе в детстве отец не покупал ключи игрока или что?

– Вообще-то отец никогда не относился к нам как к детям, – вмешался в разговор Арк-Ми.

Он снял с плеч тяжелый пневмогенератор, но выбросить свое изобретение, как предлагал брат, наотрез отказался. Это был его собственный девайс: неловкий, несуразный, но рабочий и спасший Анакс и брату жизни. К тому же к этому изобретению брат не имел никакого отношения – редкий случай, который выступал в качестве главной причины оставить пневмогенератор, несмотря на громоздкость и малую эффективность.

«Хорошо, что у меня никогда не было ни братьев, ни сестер», – думала Анакс, наблюдая за пререканиями братьев.

– Как думаете, когда система увидит в нас чужаков и отправит на нейтрализацию боевых синергиков? – спросила она, пытаясь хоть как-то сменить тему, отвлечь братьев друг от друга.

– Боевых синергиков? – оживился Прай-Ми, бросил на брата короткий взгляд и начал строить планы, как перепрограммирует одного из них, превратив в защитника. – Или каждому по боевому синергику в пару? – он пытливо заглянул Анакс в глаза. – Что скажешь? Это лучше, чем пневмогенератор Арк-Ми?

Анакс не сдержалась и смачно выругалась.

– Что не так? – растерялся Прай-Ми. – Думаешь, я не смогу перепрограммировать синергика?

– Думаю, она хочет сказать, что дело не в программировании, а в том, как нам перед этим поймать и пленить боевого синергика? – сказал Арк-Ми.

– Поймать? – Прай-Ми нахмурился. – Ну, если система увидит в нас чужаков, то синергики сами придут к нам. И никаких сложностей.

– А как ты собираешься пленить их? Это ведь боевые синергики, а не те безмолвные устаревшие куски микросхем и синтетической плоти, которые едва не разобрали тебя и Анакс на части, не появись я вовремя.

– Ты мне теперь всю жизнь будешь вспоминать это?

– Просто признайся, что я помог тебе.

– Ну, если только чуть-чуть.

– И «Прыгун» был неудачной идеей.

– Без «Прыгуна» ты бы не оказался на ремонтной платформе и не украл находившуюся в ремонте капсулу общественного транспорта. Потому что от тех, что блокируют выход в тоннели на станциях, проку ноль.

– А без моего громоздкого и эффективного пневмогенератора тебя сейчас бы уже разобрали на запчасти и заспиртовали хирурги-синергики.

– Возможно, только не забывай, что назад мы с Анакс помогали нести твое изобретение, потому что генератор был таким тяжелым, что ты не мог самостоятельно подняться по крутому тоннелю.

– Да хватит же, черт возьми! – снова заорала на братьев Анакс.

Арк-Ми поджал губы, Прай-Ми проворчал что-то невразумительное.

– Лучше бы вы были игроманами, – сказала Анакс. – Те хоть и зануды, но без претензий, а вы… – она заставила себя замолчать, чтобы не наговорить лишнего.

Капсула, находясь в аварийном режиме, тяжело преодолела очередной подъем, потребовав ввести новые координаты. Легенды нарушителей активировались одновременно, предупреждая о необходимости срочно вернуться на игровую площадку. Анакс переключила предупреждение в пассивный режим напоминания и активировала карту Хакана, чтобы задать капсуле новые координаты. Странно, но требование системы контроля вернуться на игровую площадку заставило братьев притихнуть.

– Да не волнуйтесь вы так, – усмехнулась Анакс. – Я знала людей, которые неудачно удаляли себе модули легенды, и система считала их мертвецами по несколько месяцев, пока ошибки не удавалось решить. И ничего страшного, почти никого не выбросило из игры. «Голод» ведь не шахматы, понимаете? Здесь много игроков, много фигур и много уровней игровых площадок. Так что правила зачастую весьма прозрачны и лояльны. Да и цели… Шесть лет я в игре, а так и не поняла, в чем смысл «Голода», если честно. Здесь, наверное, есть лишь два пути: либо научиться зарабатывать, либо разочароваться в игре и, если повезет, вообще завязать со всеми игровыми порталами. Хотя обычно все заканчивается сменой площадки. Не меняется даже направление. Я знаю лишь одного игрока, который, разочаровавшись в «Фивах», пришел в «Голод». Обычно мир материи и энергии не пересекаются. Кто где начал играть, там и остается, привыкая к правилам и порядкам… Я не рассматриваю крохотные, незначительные и экспериментальные проекты, не способные вылиться в глобальное направление как «Голод» и «Фивы», породив ряд клонов.

– «Мекка» могла прийти на смену грандам, – осторожно сказал Арк-Ми.

– Насколько я поняла, «Мекку» вы потеряли, – не без удовольствия напомнила Анакс, отыгрываясь за бесконечные унижения игроманов.

Капсула вздрогнула и как-то неожиданно резво нырнула вперед, в темноту тоннеля.

– Ого! – натянуто рассмеялась Анакс и, продолжая ехидничать, сравнила ускорение с безумным «Прыгуном», подъем на котором едва не стоил им жизни. – И да, я знаю – виной всему неверная карта Хакана, – сказала она, не дав Прай-Ми возможности оправдаться. – Но сейчас, прошу заметить, мы пользуемся той самой картой, и ничего плохого с нами не случается… До архива осталось… – Анакс сверилась с нейронным образом карты, – две станции.

Капсула снова вздрогнула и понеслась еще быстрее. Анакс насторожилась, забыв о недавних издевках над братьями.

– Что это может быть, черт возьми? – спросила она, уставившись на Прай-Ми.

– Может, система берет под контроль украденную капсулу, проанализировав, что происходит, и приняв какое-то решение? – пожал он плечами. – В «Голоде» ведь используются адаптивные протоколы старого образца. Прошлое тысячелетие, можно сказать. Надежно, конечно, но…

Капсулу тряхнуло. Скорость возросла.

– И куда нас везут? – спросила Анакс, подсознательно зная ответ. – Там будут ждать боевые синергики, да?

– Сомневаюсь, что все так критично, – сказал Прай-Ми.

– Сомневаешься? – начала злиться Анакс, после неудачи с «Прыгуном» готовая обвинить его во всех смертных грехах.

– Брат прав, – вмешался Арк-Ми. – Адаптивные алгоритмы «Голода» действительно очень старые. Сталкиваясь с чем-то кардинально новым, они пытаются рассмотреть все возможные варианты, не имея возможности пользоваться произвольными наборами. Это уменьшает ошибки, но увеличивает отклик защитных систем в сотни, а иногда в тысячи раз. Алгоритмы тестируют возможные варианты, проверяют каждую деталь последовательно. Сейчас, полагаю, они оценивают возможность контроля украденной капсулы общественного транспорта, чтобы вернуть на ремонтные платформы, когда удастся устранить причину кражи – нарушителей.

– Думаешь, адаптивные алгоритмы настолько глупы, что решат, будто мы будем ждать, пока нас не вернут в ремонтные боксы? – скривилась Анакс.

– Я же говорю, что это сильно устаревшие системы, – сказал Прай-Ми. – Они принимают простейшие решения, учитывая не столько пользу и результат, сколько отсутствие риска допустить ошибку. Соответственно проще всего будет вернуть капсулу в ремонтный бокс и вызвать боевых синергиков, чтобы нейтрализовать нарушителей. Если мы покинем капсулу и она вернется пустой, то адаптивные алгоритмы подстроятся и в следующий раз поступят иначе.

– А если ты ошибаешься? – спросила Анакс, следя за продвижением капсулы общественного транспорта, петлявшей крошечной точкой по не совсем точному нейронному образу карты тоннелей. – Что если адаптивные алгоритмы задействуют сразу несколько вариантов устранения несоответствий? Боевые синергики могут ждать нас и в боксах, и на станциях, где у нас будет шанс сбежать.

– Не стану спорить.

– Не станешь? – Анакс покосилась на Прай-Ми, поняла, что тот не шутит, и выругалась.

– Все зависит от того, сколько адаптивные алгоритмы готовы выделить боевых синергиков на поимку нарушителей, – сказал Прай-Ми. – Посчитай сама: несколько в ремонтных боксах, несколько на каждой станции маршрута движения капсулы, потому что никто не знает, где и когда мы можем выйти… Сомневаюсь, что в наличии есть столько свободных синергиков.

– Так ты предлагаешь продолжать движение в капсуле, а не бежать на следующей станции?

– Думаю, чем больше станций мы проедем, тем меньше шанс столкнуться с боевыми синергиками.

– Ты уверен?

– Нет, но собираюсь поступить именно так.

Капсула в очередной раз вздрогнула и начала снижать скорость, готовясь к остановке и переходу на запасные пути, чтобы миновать другую капсулу, перекрывавшую доступ в пневмотоннели с игровой площадки.

– У тебя остался один заряд в молекулярном излучателе, – сказал Прай-Ми, обращаясь к Анакс. – Думаю, эта штука способна остановить кого угодно, включая синергиков. Бери ее и пошли со мной. Брат останется в капсуле и будет координировать движение.

Не дожидаясь согласия, Прай-Ми воспользовался магнитными тисками, открыл двери капсулы и вышел в пневмотоннель. Вакуумные рельсы, протянутые вдоль стен узкого тоннеля, негромко гудели, пульсируя в местах сочленения с пневмогенераторами капсулы общественного транспорта. Направленные фиксированные потоки сжатого воздуха пахли чем-то приторно-сладким, и Анакс, пробираясь к переключателю обходных путей, в который раз за этот день сравнила запах с вонью разлагающихся игровых клонов, которых иногда пропускают утилизационные системы. Она не помнила, какой это был по счеты бунт в ее игровой жизни, но могла поклясться, что запах был идентичен – подобное невозможно забыть.

– Такое чувство, что гниет не только плоть, но и технологии, – проворчала Анакс, тревожно оглядываясь.

Волнение оживляло тени, рождало несуществующие шорохи.

– Ты ничего не слышишь? – спросила Анакс, уверенная, что где-то вдалеке скребутся механические лапы крошечных ремонтных жуков.

Прай-Ми не ответил. Магнитные тиски срывали замки с дополнительных вакуумных рельс тоннеля, огибавшего станцию и застывшую капсулу общественного транспорта.

– Я могу поклясться, что слышу жуков, – сказала Анакс, до боли в глазах вглядываясь в темноту.

– Плевать, главное, чтобы их было не так много, как в прошлый раз.

Напоминание о нападении жуков заставило Анакс поежиться. Сквозь силовые поля окон заблокировавшей выход на станцию капсулы было видно, как беснуется толпа людей. Бунт был в разгаре, но сейчас перрон казался далеким и катастрофически недосягаемым. «А что если воспользоваться гравитационным коконом и выбраться из проклятых тоннелей прямо сейчас?» – подумала Анакс. Толпа бунтующих словно почувствовала ее мысли, насторожилась. Какая-то незримая тревога буквально повисла в воздухе. Анакс не видела причины, но… Заблокировавшая выход в тоннели капсула общественного транспорта не пропускала звуки, превращая кровавое зрелище в немое кино. Анакс увидела, как заметалась толпа. Сначала молодые игроки пытались атаковать боевого синергика, затем, лишившись конечностей и увидев, как умирают друзья, решили спасаться бегством.

Биоэлектронное создание далекого прошлого приближалось к капсуле общественного транспорта. Анакс видела, как еще несколько зазевавшихся игровых клонов лишились конечностей. Извивающиеся наномечи боевого синергика работали безупречно. Целеустремленный и залитый кровью, он напоминал Анакс воплощение смерти.

– Прай-Ми! – заорала она. – Пошевеливайся, черт возьми!

Биомашина вошла в капсулу общественного транспорта. Активированные сенсоры искали чужаков: в капсуле, в тоннеле. Анакс активировала молекулярный излучатель. «Черная дыра» приятно загудела в руках, готовая выпустить последний заряд. Синергик не двигался. Без особой надежды Анакс подумала, что у биомашины случился спасительный для нарушителей сбой. Истории об этих монстрах были редкостью в «Голоде». Игровые клоны не выживали, а игроки не любили разглашать информацию, опасаясь штрафных санкций, так как боевые синергики считались судьями проекта, и если они пришли за игроком, значит, игрок совершил непростительный проступок.

Украденная Арк-Ми капсула общественного транспорта вздрогнула, переключаясь на дополнительные вакуумные рельсы, и поползла на объездной путь. Уловив движение, боевой синергик активировался. Запрос на деактивацию блокировок выхода в пневмотоннель, отправленный в центр адаптивных алгоритмов, был принят и обработан практически мгновенно.

– Запрыгивай! – крикнул Арк-Ми, хватая Анакс за плечо.

Блокировки отключились, выпуская боевого синергика, разработанного тысячи лет назад для борьбы с кланами в Свободном Токио. Анакс выстрелила. «Черная дыра» выплюнула пучок аннигилирующих молекул. Наномечи синергика изогнулись, отражая заряд. Технологии, между которыми пролегли тысячелетия, столкнулись, выбив сноп искр. Механизм оценки основных систем оповестил биоэлектронный мозг боевого синергика о возникших неисправностях. Машина выронила поврежденные наномечи, воспользовавшись нейронным излучателем. Анакс выругалась, выбросила «Черную дыру» и запрыгнула в капсулу общественного транспорта. Синергик прицелился, но выстрела не последовало – правила были едины для всех и нейронные сети не работали в пневмотоннелях. Биоэлектронный мозг обработал информацию и отправил запрос основным адаптивным алгоритмам. «В следующий раз они не допустят эту ошибку», – подумала Анакс.