Чародей из Гнэльфбурга Каришнев-Лубоцкий Михаил
– Еще бы мешка три муки, и мы с тобой квиты! – вдруг кто-то громко произнес над самым ухом бедняги-чародея.
Дядюшка Клаус испуганно дернулся и оторвал голову от подушки.
– Кто здесь?!
Гробовое молчание было ему ответом.
Тогда гнэльфбургский волшебник включил настольную лампу и заглянул под кровать. Но кроме испуганной мышки, которую он застал врасплох, там никого не было. На всякий случай Дядюшка Клаус спросил у ночной бродяжки:
– Скажи, приятель, это не ты тут развлекаешься? Если есть претензии, то выкладывай их все сразу, да поскорее! А потом будем спать – уже первый час ночи.
Претензий у мышки к хозяину дома не нашлось, и она, хоть и не горела желанием идти на покой в такую рань, послушно шмыгнула в норку и забилась там в самый дальний угол.
«Наверное, я нанюхался лака и клея, – догадался вдруг Дядюшка Клаус и умиротворенно расплылся в улыбке, – вот и снится всякая чепуха и ересь!»
Он встал с кровати, подошел к окну, открыл форточку и снова вернулся в постель.
Но через минуту кто-то вновь настойчиво и даже чуть-чуть нагловато с него потребовал:
– Дай мне хомут, плуг и немного гнэльфдингов. И еще корову – моя совсем старая!
Дядюшка Клаус подпрыгнул в постели и быстро включил настольную лампу. Однако странный проситель уже исчез, наверное, передумав получать заветные гнэльфдинги, плуг, хомут и корову.
«Судя по тому, что голоса были разные, в моей спальне должна собраться целая толпа… А здесь никого нет, совсем никого!» – подумал сердито Дядюшка Клаус и снова поднялся с кровати.
– Эй! – крикнул он, обращаясь к загадочным невидимкам. – Если у вас есть ко мне вопросы, я готов на них ответить! Но прекратите, пожалуйста, валять дурака, иначе вам не поздоровится!
– Грета любит Эриха, а я люблю Грету… – печально сообщил хозяину дома номер 17 незнакомец из-под кровати. – Пусть она полюбит меня, а не этого зазнайку…
«Кажется, это говорила задняя левая ножка кровати…» – осенило вдруг Дядюшку Клауса. И, чтобы проверить правильность своей догадки, он спросил, обращаясь к подозреваемой:
– Грета, Эрих… Это понятно. А как зовут вас, уважаемый господин?
Но левая задняя ножка кровати вместо того, чтобы представиться хозяину дома, повторила как попугай:
– Грета любит Эриха, а я люблю Грету… Пусть она полюбит меня, а не этого зазнайку…
– Все понятно: остальное столяр Шерхебель безжалостно отпилил!
Дядюшка Клаус выпрямился и заходил по спальне взад и вперед, заложив руки за спину.
«Сделать мебель из волшебного дуба, в дупло которого жители Гнэльфбурга десятилетиями засовывали свои жалобы, непростительная ошибка! Теперь мне придется каждую ночь выслушивать чьи-то претензии столетней давности и переживать от мысли, что уже ничем нельзя помочь бедняге… Нет, это свыше моих сил!»
Дядюшка Клаус повернулся к злополучной кровати и тихо прошептал заклинание.
– Я насылаю на тебя немоту до утра, – извинился он перед нею, – мне надо обязательно выспаться. А завтра я верну весь гарнитур Шерхебелю, и пусть тогда он сам расхлебывает кашу, которую сам и заварил!
Произнеся эту тираду, Дядюшка Клаус облегченно вздохнул и улегся на мягкую перину. Накрылся одеялом до самого подбородка, выключил настольную лампу и радостно погрузился в долгожданный сон.
Глава восемнадцатая
Утром жильцов дома номер 17 на Сказочной улице разбудил звон колокольчика над парадной дверью.
– Конфитюр! – крикнул, высовывая голову в коридор, недовольный Дядюшка Клаус. – Открой, пожалуйста, дверь! Это, наверное, молочница Марта заявилась в такую рань со своим товаром!
Шлеп-шлеп-шлеп… – зашлепали тапочки старого призрака по гулкому коридору.
ХР-Р-Р… – захрипела, позабывшая вкус машинного масла, входная дверь.
– Доброе утро, господин Клаус! – расплылась в улыбке добродушная молочница. И тут же погасила улыбку, как только заметила, что за открывшейся перед нею тяжелой дверью никого нет.
«Странно… – подумала она, переступая порог и отталкивая огромной корзиной в сторону задремавшего стоя Конфитюра. – Дверь хозяин открыл, а сам куда-то спрятался…»
Марта впустила в дом свою дочку Бригитту и затворила за нею скрипучую дверь.
– Господин Клаус, где же вы? – снова окликнула молочница любителя пряток и оглянулась, пытаясь найти за креслом или под столом шутника-гнэльфа. – Мы с дочкой принесли вам парного молока, отличного сыра и сладкого-пресладкого творожка с изюмом!
– С изюмом? – переспросил кто-то над ухом Марты дребезжащим голосом. – А с ванилью творожка нет?
– Есть и с ванилью… – ответила застигнутая врасплох молочница и посмотрела на большие потертые тапочки, которые топтались у ее ног.
– Оставьте, пожалуйста, все на кухне и возвращайтесь в гостиную, – посоветовал владелец тапочек, – господин Клаус сейчас спустится вниз и расплатится с вами.
– Хорошо, мы так и сделаем…
Когда молочница и ее дочка вернулись с пустой корзиной, их уже поджидал в гостиной сам хозяин дома.
– Доброе утро, фрау Марта, доброе утро, фрейлейн…
– Бригитта! – подсказала дочка молочницы.
– Доброе утро, фрейлейн Бригитта, – поздоровался Дядюшка Клаус, – рад видеть вас обеих!
Марта приветливо улыбнулась в ответ на добрые слова, но тут же смахнула с лица радостную улыбку, и глаза ее вмиг опечалились.
– Ах, господин Клаус! – сказала она, прижимая к груди пухлые ручки и глядя с мольбой на знаменитого кудесника. – Только вы один можете мне помочь! Только на вас моя надежда, только вы и способны спасти мою несчастную девочку!
– А что с ней случилось? – спросил Дядюшка Клаус и покосился на пышущую здоровьем Бригитту.
– Она заболела! Она стала безжалостной и бессердечной! А раньше она была такой милой и ласковой!
Глаза молочницы налились горючими слезами, которые начали спрыгивать одна за другой на белоснежный накрахмаленный фартук.
Этого Дядюшка Клаус вынести никак не мог. Он вытер слезинки с лица фрау Марты ее же собственным платочком и посмотрел на Бригитту пронзительным, как рентген, взглядом. И вдруг побледнел и тихо сказал:
– Чудеса… У нее и впрямь нет сердца!
Он взял руку девушки и пощупал пульс. Пульса не было!!!
– Да-а… Ситуация… – протянул Дядюшка Клаус и выпустил бледную кисть испуганной дочки молочницы из своих дрожащих рук. – Придется вам признаваться, фрейлейн! У вас есть женишок?
Бригитта покраснела:
– Я дружу с Генрихом Шульцем…
– Наверное, он потребовал у вас руку и сердце? – догадался знаменитый гнэльф-чародей.
– Обручение мы отложили до осени, а мое сердце принадлежит теперь Генриху, – подтвердила Бригитта.
Молочница Марта всплеснула руками и вновь умоляюще посмотрела на кудесника.
– Что же мне делать, господин Клаус?! Помогите!
– Нужно подумать, нужно подумать… Это очень опасное заболевание! Когда молодые гнэльфы влюбляются и отдают свои сердца избраннику или избраннице, они часто становятся бессердечными по отношению к родственникам. Мне придется потратить немало времени, чтобы внушить вашей дочке прежнюю любовь к вам!
– Бог с ней, с любовью! Верните хотя бы сердце!
– Появится любовь – вернется и сердце. – Дядюшка Клаус заплатил молочнице за продукты и стал прощаться: – Извините, но мне сейчас пора работать. Приходите перед обедом, я постараюсь уделить вам какое-то время.
– Спасибо, господин Клаус, мы обязательно придем!
Окрыленная робкой надеждой фрау Марта подхватила правой рукой корзину, а левой дочку и направилась к выходу. Снова скрипнула несмазанная дверь, и первые посетители нового дня исчезли за нею, чтобы вскоре вновь появиться на этом пороге.
Глава девятнадцатая
Не успел Дядюшка Клаус присесть за письменный стол и взяться за рукопись «Рецептов приворотных зелий», как раздался настойчивый дробный стук в окошко.
«Неужели мне сегодня совсем не дадут покоя?!» – сердито подумал чародей и повернул голову к окну. За стеклом, цепляясь лапами за оконную раму, сидел большой черный ворон с белой грудкой и весело поглядывал золотистыми очами на хозяина дома.
– Вилли Фогель, какими судьбами! – воскликнул радостно Дядюшка Клаус и бросился открывать форточку старому приятелю.
Влетев в кабинет, гость легонько ударился об пол и превратился в солидного гнэльфа преклонных лет, одетого в черный сюртук, темные брюки и обутого в черные лакированные ботинки.
– Мое почтение, Клаус, – поприветствовал хозяина дома незваный гость и обнял друга, – извини, что заявился к тебе через окно, а не через дверь: сработала привычка…
– Не извиняйся, Вилли, садись, рассказывай, как живешь!
Дядюшка Клаус усадил приятеля в кресло, а сам сел на мягкий старинный стул.
– Что привело тебя в Гнэльфбург? Чую сердцем, что не только желание повидать старого друга!
– Ты угадал, Клаус… Твоя проницательность безгранична…
– Оставим лесть и перейдем к делу…
Вилли Фогель торопливо сунул руку в карман сюртука и достал из него запечатанный конверт.
– Это приглашение на конгресс чародеев, дорогой Клаус. Он состоится завтра в Гутенвальде в доме феи Розалинды.
– Конгресс? – переспросил Дядюшка Клаус и насмешливо покачал головой. – Во всем Гнэльфланде осталось пять чародеев!
– Вот они и соберутся, – спокойно ответил Вилли Фогель. – Чародеев пятеро, а деток у них гораздо больше! И мы не знаем, что с ними делать!
– У вас проблемы с детьми? – участливо поинтересовался хозяин дома.
Вилли развел руками:
– У кого их нет, Клаус… Вся наша молодежь словно сговорилась и требует переезда в столицу! Там, видишь ли, веселее!
– Печальную весть принес ты мне, Вилли… О гутенвальдских волшебниках ходила большая слава… Но чем я-то могу вам помочь?
Любитель оборачиваться вороном вцепился обеими руками в правый локоть приятеля и, заглядывая Дядюшке Клаусу в глаза, жалостливо произнес:
– Ты – наша последняя надежда! Твой авторитет, твое умение гениально заговаривать зубы, твой талант…
Чародей из Гнэльфбурга резко поднял свободную руку и остановил поток лести в самом его начале.
– Хорошо, Вилли, я приеду в Гутенвальд. Молодежь нельзя терять, хотя это может произойти.
Произнеся эту фразу, он улыбнулся старому другу самой приветливой улыбкой, на которую только был способен, и попросил не отчаиваться и надеяться на лучшее будущее. После чего предложил Вилли Фогелю кофе со сливками.
– Спасибо, Клаус, но я полечу. Фея Розалинда лежит чуть ли не в обмороке: у нее три дочки, и вся тройка рвется в фотомодели. Нужно успокоить нашу подружку фею.
Приятели обнялись, и Вилли Фогель, обернувшись через левое плечо, вновь превратился в черного, как смоль, ворона. Потом он резко взмахнул крыльями и с шумом вылетел в открытую форточку.
Глава двадцатая
После долгих раздумий Дядюшка Клаус решил ехать в Гутенвальд на поезде. Конечно, он мог бы достать из заветного сундука сапоги-скороходы и отправиться в них, но бегать как мальчишка по полям и лесам в его-то годы… Лететь на ковре-самолете было тоже не очень солидно, а мчаться по воздуху без ковра с чемоданом и зонтиком в руках было вообще смешно.
«Нет, – сказал самому себе Дядюшка Клаус, – поеду на поезде! В отдельном купе и со всеми удобствами!»
Приняв окончательное решение, он повеселел и направился к Конфитюру делиться последними новостями. Престарелого призрака гнэльфбургский чародей отыскал только по храпу: Конфитюр спал, свернувшись калачиком, за книжным шкафом в одной из комнат на первом этаже.
– Вставай, лежебока! – начал дергать его за ногу Дядюшка Клаус. – Я скоро уезжаю, и нам обязательно нужно посоветоваться!
– Уезжаешь? Надолго? – Конфитюр со стонами и вздохами поднялся с пола и переместился в кресло.
– Денька на два, на три. Еду в Гутенвальд.
– О!.. Райское местечко!
– В котором молодежь не хочет жить! – Дядюшка Клаус заложил руки за спину и начал ходить по комнате из угла в угол. – Но сейчас я хочу говорить о другом: с тобой что прикажешь делать?!
– Со мной? Ничего!
– Три дня без присмотра – это чересчур. Не хватало еще, чтобы ты спалил наш дом!
– Я не стану зажигать огонь…
– Три дня без горячей пищи? Ты заболеешь!
Конфитюр развел руками:
– Что же мне делать? Ехать с тобой?
– Ни в коем случае! Я такой рассеянный – могу забыть тебя в поезде или потерять на вокзале.
– Разве я похож на зонтик?
– Ты вообще ни на что не похож! А разыскивать невидимку в толпе – безнадежное дело.
– Ты можешь сказать заклинание, и я появлюсь…
– Ты же знаешь, Конфитюр, я не люблю колдовать при посторонних… – Дядюшка Клаус вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. – Эврика! Я, кажется, придумал, что нужно сделать! Я вызову тень моей дорогой кузины, и пусть она за тобой присмотрит!
– Тень Жозефины?! – удивился Конфитюр. – Из царства теней?!
– Ну да! Я знаю одно чудесное заклинание, вычитал его вчера в «Книге Судеб», оно должно сработать!
– Жозефина не рассердится, если ты ее потревожишь?
– Вряд ли. Она так любила разнообразить свои впечатления! К тому же она отходчивая и долго сердиться не может.
Дядюшка Клаус поставил на стол подсвечник с большой восковой свечой и чиркнул спичкой.
– Конфитюр, ты не помнишь, где у нас хранится сера?
Старый призрак недоуменно пожал плечами.
– Конфитюр, я жду ответа!
– Я ответил: не знаю.
– Что-то я не слышал твоего ответа! – сердито буркнул Дядюшка Клаус. – Что ж, придется перерыть всю кладовую…
– А разве без этой вонючки нельзя обойтись?
– Нельзя. Ты сам учил когда-то в школе «Начала Колдовства».
Конфитюр печально вздохнул:
– С тех пор прошло столько лет… Я все позабыл, дорогой Клаус, абсолютно все!
– Ничего, сейчас я тебе напомню!
Дядюшка Клаус сбегал в кладовую, заставленную банками, склянками и металлическими коробками, и, обнаружив на верхней полке бутыль с этикеткой «СЕРА», быстро отсыпал в газету немного нужного порошка. После чего вернулся к Конфитюру в комнату и радостно сообщил ему:
– Нашел! Теперь можно колдовать!
– Гром и молнии будут? – поинтересовался Конфитюр.
– Будут, но умеренные.
Дядюшка Клаус зачерпнул чайной ложечкой щепотку серы и, сосредоточившись, начал бубнить себе под нос заклинание:
– О, духи Абруса, хранители Кадабруса, к вам я взываю с покорной просьбой! Пусть предстанет пред наши очи тень Жозефины – моей кузины! Абрус – Кадабрус, швабрус – шаландус…
Сера полетела в пламя свечи. В то же мгновение за окнами дома раздались оглушительные раскаты грома и сверкнула молния. И это в ясный безоблачный день!..
Дядюшка Клаус насладился громом и молнией, втянул в легкие запах серы и снова забубнил, как заведенный:
– Духи Абруса, хранители Кадабруса, исполните мое желание, явите мне тень Жозефины – моей кузины! Абрус – Кадабрус, швабрус – шаландус!..
Новая порция серы полетела в огонь, и новые раскаты грома и вспышки молний заставили вздрогнуть изумленных жителей Гнэльфбурга.
– Жозефина, я жду! Жозефина! – вскрикнул Дядюшка Клаус, и остатки серы сгорели в прожорливом пламени восковой свечи.
Когда за окнами отгрохотал гром и наступила мертвая тишина, Конфитюр спросил у растерянного приятеля:
– Ну, и где же наша бесценная кузиночка? Я так хочу обнять ее и снова услышать ее звонкий, как колокольчик, голосок!
Теперь пришел черед пожимать недоуменно плечами Дядюшке Клаусу:
– Я сделал все правильно… Рецепты в «Книге Судеб» даются точные…
– Может быть, отсырела сера? – предположил старый призрак.
Но опытный чародей решительно не согласился с его словами:
– Тогда бы так не бабахало! У меня от этих раскатов даже заложило уши!
– А у меня заслезились глаза от молний… Впрочем, это могло случиться и от дыма…
Старый призрак прошлепал к окну и отворил его настежь.
– Пусть немного проветрится… А то я не усну.
Дядюшка Клаус загасил свечу и снова задумался над бередящим его душу вопросом: что делать с Конфитюром? на кого оставить беспомощного бедолагу и пустой, без хозяина, дом?
И в этот момент над парадной дверью весело звякнул колокольчик: это пришли молочница Марта и ее бессердечная дочь Бригитта.
Глава двадцать первая
Дядюшка Клаус впустил Бригитту и Марту в дом и попросил их присесть в кресла.
– У меня к вам будет огромная просьба, – сказал он, принимаясь снова ходить по комнате из угла в угол, заложив руки за спину, – вы присмотрите денька три за моим хозяйством, а я попробую излечить Бригитту…
– Вы уезжаете? – догадалась фрау Марта.
– На три дня – не больше.
– Мы согласны! – кивнула молочница и плюхнулась в кресло.
– АААА!! – завопил сонный Конфитюр, на которого опустилась тяжеленная махина.
– ИИИИ!! – завизжала фрау Марта, когда поняла, что уселась на привидение.
Бригитта, вместо того чтобы броситься выручать попавшую в беду матушку, залилась оглушительным смехом.
– Бессердечная гусыня… – прошептал сердито Дядюшка Клаус и кинулся сам успокаивать несчастную женщину.
– Все в порядке, фрау Марта, просто вы сели не в то кресло… Конфитюр, а ну, марш из комнаты! Фрау Марта, не хотите выпить водички? Очень помогает при нервных расстройствах!
– Что… что это было, господин Клаус? – с трудом выдавила из себя несчастная молочница.
– Ничего особенного… Обычный призрак…
– И я на него села?!
– Конфитюр сам виноват: не спи где попало, да еще при гостях!
Фрау Марта выпила стакан воды, и ей действительно полегчало.
– Впервые вижу настоящего призрака… – смущенно сказала она, ставя дрожащей рукой пустой стакан на столик. – С непривычки это впечатляет!
– Конфитюр смирный, добрый, никого не обижает…
– Совсем как мой покойный муж! – повеселела молочница. – Ганс тоже таким был: ласковым и незаметным!
– Но Конфитюр все-таки призрак… – напомнил Дядюшка Клаус.
– Ну и что? С каждым случиться может! Недавно к нам цирк приезжал, так там один циркач залез в кувшин и сгинул! Кувшин разбили, а циркача нет! Потом уж его из шкафчика достали. Достали его, а он стал саблю в рот себе запихивать!
– Зачем?!
– Не знаю, наверное, блажь такая в голову пришла… Запихнул саблю в глотку до рукоятки – и хоть бы хны! Что ж, по-вашему, циркач тоже привидение?
– Циркач – нет, а Конфитюр – да.
– Ну, и на здоровье. От него мне вреда не будет, не то, что от дочки… Вы ее расколдуете, господин Клаус?
– Сделаю все возможное. – Гнэльфбургский чародей показал на дверь в соседнюю комнату и дал совет молочнице поселиться с дочкой именно там. – Все под рукой и не нужно бегать по этажам. А Конфитюр пусть живет здесь или в своей мастерской. Он у нас художник и иногда рисует картины!
Фрау Марта поблагодарила хозяина за гостеприимство и повела Бригитту на кухню: надо было приниматься за работу и подавать обед. А Дядюшка Клаус отправился в свой кабинет готовиться к отъезду – поезд в Гутенвальд отходил уже через час.
Глава двадцать вторая
Неприятности в этот день сыпались на Дядюшку Клауса одна за другой. Не успел он прийти на вокзал, как стало известно, что поезд задерживается с отправлением на целых три часа, а то и больше. И все из-за речки, которой ночью вздумалось выйти из берегов и размыть железнодорожные пути возле Чертова моста. И теперь, пока речку не загонят обратно в русло, а пути не починят, пассажирский состав не тронется с места.
«Нужно было все-таки лететь на ковре-самолете, – подумал раздраженно Дядюшка Клаус, устраиваясь на жестковатой лавке в полутемном вагоне. – Не велика птица, мог бы и потерпеть полчаса…»
Теперь же отправляться с железнодорожного вокзала на волшебном ковре было просто глупо: нахальные зеваки могли засмеять пожилого гнэльфа. Лететь без ковра с чемоданом в руках было еще глупее.
«Неужели придется торчать здесь три часа?! Нет, нужно что-то придумать!»
И тут Дядюшку Клауса осенило: раз нельзя лететь одному, пусть полетят все пассажиры поезда! Остановок до Гутенвальда не больше трех, можно и приземлить состав где надо на минутку. Дядюшка Клаус радостно потер ладони и, отвернувшись от соседа по купе, что-то беззвучно прошептал в приоткрытое окно вагона.
– Гха-гха… Хым-хым… – прокашлялся в вокзальных радиодинамиках хриплый голос дежурного диспетчера. – Дамы и господа, внимание! Скорый поезд номер один «Гнэльфбург—Гутенвальд» отправится в полет… Господи, что я говорю!.. Отправится в полет с третьего пути второй платформы ровно через одну минуту. Провожающих просим выйти из вагонов! Во время полета… Господи, что я говорю!.. Во время полета просьба из окон и тамбуров не высовываться. Дамы и господа, повторяю…
– Ты слышал, Густав? – удивленно крикнул какой-то юноша своему приятелю прямо под окошком Дядюшки Клауса. – Поезд отправляется в полет!
– А я думал, что успею сбегать к Эльзе… – грустно отозвался верзила Густав. – Обещали задержку поезда на три часа и вдруг внезапно отправляют…
– Садись скорее! Эльза никуда не денется из Гнэльфбурга, а вот поезд сейчас взлетит!
Заботливый приятель впихнул огорченного Густава в тамбур и помахал ему рукой:
– До встречи, Каланча! Смотри не вывались из вагона!
Дядюшка Клаус улыбнулся и снова что-то прошептал себе под нос.
Железнодорожный состав плавно взмыл вверх, поднялся над высоковольтными опорами с множеством электрических проводов и, медленно набирая скорость, полетел туда, куда тянулись сверкающие на солнце серебристые рельсы.
Глава двадцать третья
Не успел Дядюшка Клаус попрощаться с обитателями своего дома и выйти за дверь, как фрау Марта принялась наводить во всех комнатах порядок.
– Бригитта, вытри пыль с полок! Бригитта, помой посуду! Конфитюр, вынеси мусор! Конфитюр… Бригитта, где Конфитюр? Куда он снова подевался?
– Здесь я, фрау Марта, – раздался откуда-то из-за дивана голос престарелого призрака, – хотел не мешать вам, залез сюда…
– Нам не мешать, а помогать нужно. Вы – единственный мужчина в доме! Берите мешок с мусором и шагом марш на улицу!
– Слушаюсь… – проворчал чуть слышно в ответ Конфитюр и прошлепал на кухню, задевая на своем пути все, что попадалось ему под ноги. Опрокинув на кухне два стула и ведро с водой, он вскоре вышел оттуда с огромным полиэтиленовым мешком, набитым до отказа всяким ненужным хламом.
Когда Бригитта увидела плывущий по воздуху блестящий черный мешок, она прошептала с завистью вслед невидимке-призраку:
– Вам бы в грабители пойти, вот бы озолотились!
– Грабители по ночам орудуют, а я по ночам спать люблю, – отозвался Конфитюр насмешливо, – да и подлое это дело – честных гнэльфов грабить!
Он подошел к дверям и потянул на себя массивную бронзовую ручку.
ХР-Р-Р… – привычно прохрипела простуженная дверь и нехотя отворилась перед призраком.
Конфитюр шагнул вперед и тут же отпрянул назад: на крыльце стояло чудовище!
– Ой! – вскрикнул он испуганно и загородился от чудовища мешком с мусором.
Читать бесплатно другие книги:
