Охотники за мизераблями Каришнев-Лубоцкий Михаил
– Крру-крру! (Счастливо оставаться!) – проворковал он нам на прощанье и подался из зверосада к себе домой.
Проводив приятеля взглядом, смотритель отодрал с нашего вольера старую табличку и заковылял, смешно переваливаясь с ножки на ножку, в свой домик, находившийся в нескольких шагах от нас. Минут через пять он вернулся, но уже с другой табличкой.
– Что там написано, Иван Иванович? – спросила меня Маришка, и в нашем плачевном положении не утратившая до конца своего любопытства.
Я скосил глаза и умудрился прочитать надпись. Она гласила:
«БЕЛЫЙ ГОВОРУН. Водится в просторах океана. Легко поддается дрессировке и может быть использован при разных работах. Относится к семейству обезьяньих».
– Тоже мне, Чарльзы Дарвины нашлись… – хмыкнул я обиженно, переведя Маришке оскорбительную надпись на табличке. – Мы еще докажем этим нахалам свою сообразительность… А пока устраивайся, нам нужно отдохнуть и собраться с силами.
За одну минуту мы обследовали наше новое жилище и убедились в том, что оно достаточно просторно для двоих пленников: в вольере было четыре отдельных отсека и даже небольшой садик для прогулок.
– Пусть будет проклята неволя, Мариш! – тяжело вздохнул я, закончив осмотр вольера. – Даже в таких хоромах чувствуешь себя жалким пленником и рабом!
– Но мы скоро удерем отсюда, Иван Иванович, вот увидите!
– Конечно, конечно… – грустно улыбнулся я в ответ и присел на мягкий, сладко пахнущий ворох свежего сена. – Но сначала нам придется испить чашу позора.
– Пусть крыластики стыдятся за свое поведение, а нам стыдиться нечего! – с пылом воскликнула Маришка. – Новое испытание, говорите, нам выпало? Что ж, выдержим и его! Нам не привыкать!
– Браво, Мариш, это речь героя, а не труса!
Маришка присела рядышком со мной. Глаза ее продолжали сверкать праведным гневом.
– Уморушка на свободе, а это уже удача, – продолжила она развивать свою мысль. – Если ей удастся незаметно открыть засов, то мы сбежим отсюда, и пусть крыластики тогда попробуют нас догнать!
– На острове далеко не сбежишь… Кругом море, Маришенька…
– Сделаем плот!
– И приманим крыластиков шумом и треском!
Взгляд Маришки слегка опечалился:
– Что ж, Иван Иванович, никакого выхода, получается, у нас с вами нет?
– Пока нет… Но он найдется, вот увидишь!
Маришка улыбнулась и легла на разбросанную по вольеру кучу сена.
– А я что говорила, Иван Иванович? Выход всегда найдется, если его хорошенько поискать!
Глаза Маришки сомкнулись, и она задремала, уронив голову на мягкую, но колючую подушку.
Глава десятая
Теперь мы жили в вольере зверосада, и каждое утро смотритель приносил нам с Маришкой ведро с водой и ведро с овощами и фруктами. Рядом с нами, в других вольерах, резвились мартышки и шимпанзе, бегали пушистые разноцветные кролики, деловито суетились лисы и дикие собаки динго. Смотритель зверосада относился к нам так же, как и к другим: одинаково равнодушно и довольно доброжелательно.
– Ешь банан, говорунчик, ешь! – говорил он иногда ласковым голосом и тыкал очищенным бананом мне или Маришке в рот. – Ишь, ты, глупая животина, от такой вкуснотищи отворачивается!
И он, немало удивленный нашим отказом от его угощения, начинал рассуждать тихонько вслух:
– Тоже, видать, о себе что-то зверюка мнит… На крыластиков похожа, да не крыластик! Говорит не понятно, значит, речь бессмысленна. Крыльев нет, значит, создан не по подобию Крыломаха. Ест гадость всякую, а не как мы: гусениц, ящериц, ужей и каракатиц… Не доросли вы до нас, белые говорунчики, не доросли!
И смотритель уходил от нашей клетки, устало придерживая за спиной отяжелевшие от жира и безделья крылышки.
Маришку очень возмущали такие рассуждения, и она еле сдерживалась, чтобы не высказать глупому служителю зверосада все, что она думает о нем самом и других заносчивых крыластиках.
– Терпи, терпи, Маришенька, – успокаивал я оскорбленную девочку, – недолго нам осталось сносить унижения: скоро Уморушка выпустит нас отсюда, и тогда мы докажем крыластикам силу своего ума и человеческой сообразительности.
И словно чувствуя наши мечты и желания, Уморушка старалась приблизить счастливый миг освобождения, как только могла. Она безропотно терпела все сумасбродные фантазии капризной Фурри и, сжав зубы, выполняла их старательно и прилежно.
Нужно было съесть на завтрак большую зеленую гусеницу, завернутую в банановый лист, – Уморушка ее съедала. Нужно было вместо утренней зарядки раз двадцать спрыгнуть с ветки дерева на землю, размахивая при этом руками, как крыльями, – Уморушка прыгала и всем своим видом показывала Фурри, что и она надеется на то, что у нее от упорного махания вскоре отрастут за спиною крылышки. Если дочка вождя требовала ложиться немедленно в постель и спать, – Уморушка не прекословя укладывалась в кроватку, и хотя ей приходилось проделывать эту процедуру десять раз на дню, она не спорила и делала вид, что спит.
Из всех уроков, которые ей давала «мамаша Фурри», Уморушке больше всего нравился урок языка крыластиков. Благодаря «Вавилонскому эликсиру» она его и так уже знала на «пять с плюсом», и теперь эти познания ей здорово облегчали дальнейшее обучение.
*– показывала Фурри первую букву алфавита крыластиков и тут же произносила ее вслух: – КРР!
– КРР, – охотно повторяла за учительницей Уморушка и наслаждалась временно отпущенной ей передышкой.
_ – показывала Фурри вторую букву алфавита. – КРРА!
– КРРА, – кивала головою Уморушка. – КРРА – КРР! – соединяла она две буквы и к радости своей наставницы получала целое слово «АР-БУЗ»
+ – показывала Фурри третью букву. – КРРУ!
– КРРУ-КРРУ!.. КРРА-КРР!.. КРРУ-КРРА!..
– Здорово!.. – восхищенно шептала девочка-крыластик, пораженная способностями своей ученицы. – Вот здорово!..
И она уже вслед за Уморой произносила сложенные ею слова и фразы:
– Идем гулять!.. Арбуз!.. Хорошая погода!..
Когда Фурри поделилась своей радостью с отцом, строгий папаша немного остудил ее пыл и объяснил, что есть на свете и другие животные и птицы, которые могут передразнивать речь крыластиков не хуже, чем эти белые говоруны, и это обстоятельство еще не позволяет зачислить новых питомцев зверосада в разряд мыслящих существ, равных самим крыластикам.
– Таких, как мы, нигде больше нет, – заключил он тоном, не терпящим возражения, – следовательно, все другие не такие, как мы, и место им в зверосаде, а не у нас за столом.
Хотя Уморушке и не удалось добиться, чтобы ее признали равной с крыластиками, ей все-таки выпала кое-какая награда за успехи в учебе. Во-первых, Фурри сводила ее на свидание со мной и Маришкой. То-то было радости, когда мы увидели нашу славную лесовичку живой и здоровой! Маришка и я засыпали бедную Уморушку расспросами о ее житье-бытье в доме крыластиков, и через пять минут мы уже все-все знали о ее мытарствах и пытках.
Во время нашего разговора Фурри стояла рядом и насмешливо поглядывала на трех забавных бескрылых говорунов, лопочущих что-то невнятное и бессмысленное. Ей было невдомек, что за эти пять минут мы успели разработать с Уморушкой план нашего побега. Уморушка принесла нам с Маришкой радостную весть: ей удалось узнать, что на северном побережье стоит на приколе чья-то небольшая яхта. Ее владелец бесследно исчез в океане, а неуправляемое суденышко прибило ветром к острову крыластиков.
– На яхте и удерем! – решительно предложила Маришка, узнав о великом подарке судьбы. – По морям плавали – дело навигацкое знаем!
Я хотел напомнить Маришке, что плавали мы больше корабельными коками, чем рулевыми и юнгами, но, подумав, не стал этого делать. Других моряков на острове все равно не было, и выбора у нас не оставалось, кроме как самим браться за штурвал и шкоты.
– Ждите меня завтра или послезавтра в полночь, – сказала нам Уморушка на прощанье, – я узнаю еще, где хранится ключ от вашей клетки, и когда раздобуду его, немедленно прибегу к вам.
– Кажется, смотритель вешает его в своей сторожке на гвоздик, – неуверенно проговорила Маришка. – Иногда он выходит оттуда со связкой ключей, а иногда с пустыми руками.
– Ключей много? Какой именно ваш? – поинтересовалась Уморушка.
– Самый длинный это я приметил! – похвастался я своей наблюдательностью.
– Ладно, запомним… – Уморушка весело подмигнула нам и с отчаянной храбростью проговорила: – Прощайте пока, говорунчики! Пойду гусеничные бутерброды жевать!
И, обернувшись к дожидавшейся ее Фурри, несколько раз смешно взмахнула руками, словно крыльями, и громко вскрикнула:
– КУАР! КУАР! (Вперед! Вперед!)
– КУАР! КАРРА! (Вперед, говорунчик!) – откликнулась Фурри и заковыляла на неокрепших еще ножках к своему дому-улью.
За ней, еле сумев пересилить себя и оторваться от нашего вольера, зашагала Уморушка. Маришка и я молча смотрели им вслед, думая в этот момент каждый о своем. И только когда калитка зверосада тихонько закрылась за ними, Маришка прошептала с благоговением в голосе:
– Теперь я понимаю, что такое подвиг! Это когда ты ешь бутерброды с гусеницами и улыбаешься при этом во весь рот! Разве я не права, Иван Иванович?..
Глава одиннадцатая
Уморушка решила бежать в эту же ночь. Где хранится ключ от вольера, было известно, яхта на берегу давным давно дожидалась отважных беглецов. Зачем откладывать побег? Еле-еле она заставила себя пролежать в кроватке без движения до полуночи – времени, когда все в доме вождя крыластиков крепко засыпали. Сама Уморушка не боялась задремать: она еще днем раз десять-пятнадцать укладывалась в постельку по просьбе «маочки Фурри» и так хорошо выспалась, что теперь могла за себя не бояться: бессоница ей была обеспечена до рассвета.
Наконец в доме вождя крыластиков все сладко захрапели, уткнув короткие носы в подушки и безвольно распустив на спине крылышки. Уморушка полежала еще минутку, потом слезла с кроватки и на цыпочках вышла из спальни Фурри. Прошла несколько шагов по коридору и оказалась у выхода из домика-улья.
«Крылышки мне сейчас не помешали бы», – подумала она, глядя вниз: до земли было метров пять-шесть, не меньше. Уморушка зажмурилась и, быстро-быстро замахав руками прыгнула. «Уроки летания», которые ей давала Фурри, не пропали даром – прыжок получился на славу. Уморушка мягко приземлилась и, не медля ни секунды, бросилась в зверосад. На наше счастье смотритель спал на крылечке своей сторожки, уткнув голову под крыло. Прокравшись мимо него, храбрая лесовичка тихонько отворила дверь и стала шарить руками по стене. Вот и гвоздь, а на нем ключи!.. Она схватила связку и… с грохотом уронила ее на деревянный пол. Смотритель слегка вздрогнул, поежился и еще сильнее уткнулся головой под теплое крылышко. Уморушка несколько раз глубоко вздохнула и, оправившись от испуга, подобрала с пола ключи и побежала к нам.
– Сейчас я отопру… Сейчас… – шептала она, отыскивая в связке самый длинный ключ. – Еще один миг – и вы на свободе!
Тихо щелкнул замок, заскрипела дверца – и Уморушка ворвалась в нашу клетку, как вихрь. Она подхватила ведро с водой и, кивнув Маришке на ведро с овощами и фруктами, сказала деловито:
– Возьми его, пресная вода и продукты нам еще пригодятся.
Стараясь не греметь ведрами, тройка беглецов двинулась из зверосада прочь. Очутившись за его пределами, мы что было духу припустились к побережью, стараясь держать курс в северном направлении. И через пятнадцать минут мы выбежали точно к тому месту, где стояла яхта.
– Ставь, Мариш, паруса! Иван Иванович, выбирай якорь! Скорее, милые, скорее! Пока не проснулись крыластики, мы должны уплыть как можно дальше!
Забравшись в яхту, мы торопливо выбрали якорь, державший судно на приколе возле берега, и дружно закрепили на мачте паруса. Юго-западный ветерок тут же натянул шелковую ткань, и яхта стала отплывать от берега.
– Всем зайти в рубку! Я встану к штурвалу! – скомандовал я своей немногочисленной команде. – Уморушка будет впередсмотрящей, а Маришка назадсмотрящей. Не дай Бог, крыластики хватятся нас, тогда все пропало!
– Не хватятся, – уверенно сказала Уморушка, – я за это время хорошо изучила их повадки: они любят спать до утра, как настоящие дневные птицы.
– Пока мы еще близко от берега и не известно, где будем к рассвету, – заметила мудрая Маришка, – хорошо, если далеко уплывем!
Она посмотрела на удалявшийся от нас в ночную темь остров и почему-то вдруг прошептала с затаенной грустью:
– Прощай, Остров Крыластиков! Прощай навсегда!
Уморушка услышала ее слова и улыбнулась:
– Не горюй! Скоро нам еще какой-нибудь остров подвернется, вот увидишь!
– Надеюсь, он будет необитаемый? – полюбопытствовал я.
«Предсказательница» пожала плечами:
– А это как получится… На какой вынесет.
Я усмехнулся в душе над ее словами, но ничего не сказал в ответ. И правильно сделал: Уморушка оказалась права, остров нам действительно вскоре подвернулся. Да еще какой!..
Глава двенадцатая
Главной задачей теперь было добраться до материка. Попасть в Маусвилл я уже не надеялся – не такие мы были хорошие мореплаватели, чтобы с точностью до мили высчитать курс. Но промахнуться и пройти мимо американского материка тоже было довольно трудной задачей. Ночью мы шли по звездам, и кое-какие сомнения в правильности выбора маршрута нас одолевали, но когда наступил рассвет, все наши колебания отпали сами собой.
– Америка там! – сказал я уверенно и ткнул рукою в беспредельный простор океана. – Самое большее день пути – и мы на континенте!
Не успел я договорить до конца обнадеживающей фразы, как ветер вдруг стих, и наши паруса обвисли на мачте, подобно лопнувшим воздушным шарикам. Волны, весело плескавшиеся еще минуту назад о борта яхты, мгновенно опали, превратив поверхность океана в ровную и гладкую равнину.
– Нам, кажется, снова не повезло, друзья мои, – проговорил я, с тоской глядя на безжизненное пространство, – это называется «мертвый штиль», если вы, конечно, не забыли…
– При мертвом штиле корабль стоит на месте, словно на якоре, – заметила мне Маришка, – а мы, кажется, все-таки движемся.
– Да, мы плывем, – подтвердила Уморушка, – на юго-восток.
Не имея надежных ориентиров, неопытным мореплавателям на море очень трудно определить несет ли их корабль куда-то скрытым течением или он стоит на месте, как прикованный. Но у нас на такие дела уже был наметан глаз, и мы быстро разобрались что к чему.
– Мы попали в зону сильного течения, – сказал я, убедившись в правоте своих подопечных, – яхта движется в направлении зюйд-ост вместе с водным потоком!
– Я не хочу плыть зюйд-ост, я хочу плыть в другую сторону! – проворчала Уморушка.
Я печально развел руками:
– Это – судьба, терпите. Лишь бы нас не притащило снова к острову крыластиков…
– Он находится западнее, а течение несет нашу яхту на восток, – успокоила меня Маришка. – Если и приплывем к какому-нибудь острову, то наверняка не к Острову Крыластиков.
– Твоими устами да мед бы пить… – вздохнул я, не скрывая вдруг овладевшей мною грусти. Стараясь прогнать дурное настроение, я проговорил чуть-чуть веселее: – Приказываю не вешать носы! Задача остается прежней: не смотря ни на что добраться домой живыми и невредимыми. Мы победили мизераблей, удрали от крыластиков, спаслись из Пещеры Проклятий и теперь никакие хитрые течения и мертвые штили нас не испугают! Вы согласны, друзья мои?
– Согласны, – кивнула головою Маришка.
А Уморушка вдруг вся напряглась и неуверенно прошептала:
– Кажись, земля… Точно земля, Иван Иванович!
И верно: там, куда нас тащило коварное течение, медленно вырастала из океанских пучин неизвестная земная твердь. Что это было? Материк? Остров? Мы пока не знали. Но земля неумолимо приближалась к нам, и оставались считанные часы до встречи с нею.
Глава тринадцатая
По всей видимости, это был все-таки остров, а не материк. Две важные вещи говорили в пользу такого вывода: во-первых, это нам подсказывала наша интуиция, а, во-вторых, американский континент должен был находиться в диаметрально противоположном направлении.
Исследование неизвестной суши, к которой прибило нашу яхту странным течением, мы решили оставить на следующий день. А сейчас главным для нас было устроить себе временное жилище на берегу и приготовить, наконец-то, горячую пищу, пусть и вегетарианскую. Надежно закрепив яхту, мы поднялись по склону вверх и оказались в сказочном лесу, переполненном гомоном птиц и стрекотанием заливистых кузнечиков.
– Собирайте сушняк, сейчас запалим костер, – сказал я своим верным спутницам. – На наше счастье, крыластики не отобрали у меня ни спичек, ни зажигалки, ни даже фонарика мизераблей.
– Они посчитали нас за зверушек, а зверушек не обыскивают, – объяснила мне смышленая лесовичка.
Пришлось согласиться с Уморой, хотя напоминание о недавних унижениях больно укололо мое самолюбие.
– Собирайте хворост, – повторил я, – а потом мы поищем грибы и ягоды. Сделаем шашлык из грибов – фирменное блюдо нашей гоп-компании.
Вскоре на берегу заполыхал костер, на котором на деревянных прутиках стали поджариваться очищенные и промытые в морской воде съедобные грибочки.
Подкрепившись, мы немного отдохнули и принялись искать источники с пресной водой. И мы нашли живительную влагу: метрах в ста от нашей стоянки в сосновом бору, бил из-под большого валуна бойкий родник с кристально чистой ледяной водой.
– Ура! – крикнула Маришка, первая обнаружившая спасительный источник. – Теперь от жажды не пропадем!
Мы наполнили пустое ведро и вернулись к костру.
– А теперь давайте строить хижину, – предложил я, – наверняка нам придется прожить здесь какое-то время.
– Видно, волшебная палочка и впрямь пропала… – вдруг печально вздохнула Уморушка. – Иначе дед Калина давно бы нас отсюда выручил и домой доставил… Как он там теперь? Поди, мучается, бедный, себя клянет за то, что кафтан в передней на вешалке забыл…
– Не казнись, Умор, что сделано, того не исправишь. Идем-ка лучше ветви для хижины собирать. – Маришка встала и взяла подругу за руку. – Идем, хватит киснуть!
Умора поднялась и побрела за Маришкой в лес. Я зачерпнул самодельным деревянным черпаком воды из ведра, с наслаждением выпил ее и тоже направился к лесу, шумевшему в нескольких шагах от нашей стоянки.
Глава четырнадцатая
Построив хижину, очень похожую на обыкновенный шалаш, мы забрались внутрь и улеглись отдыхать после праведных трудов и пережитых треволнений. Мы проспали до самого вечера и, когда проснулись, поняли, что вновь ложиться на покой нам не хочется.
– Давайте разожжем костер, поужинаем и посидим – помечтаем, – предложил я своим спутницам, – смотрите, какой чудный вечер! Жара немного спала, появилась прохлада…
– Я это чувствую, – поежилась Маришка, – костер нам не помешает!
Подружки быстро соорудили новый костер и уселись возле него греться. Я снова приготовил свое коронное блюдо – жаренные грибочки на вертеле – и тоже примостился поближе к огню.
Уже смеркалось: солнце опустилось в океанскую пучину, и на потемневших небесах стали проступать яркие чужие звезды. Океан почернел и слился с небом в единую бездонную пропасть, у которой, как ни вглядывайся, ни за что не увидишь дна. Только смутно белеющая неподалеку от нас яхта да шелест набегающих на берег волн говорили нам о том, что рядом с нами живет и дышит океан.
– Завтра отправляемся в экспедицию, – напомнил я девочкам, когда с едой было покончено. – Изучим остров и это проклятое течение: вдруг оно обтекает побережье только с одной стороны? Тогда есть шанс отбуксировать яхту в другое место и оттуда вновь отправиться в плавание.
– Так и сделаем, – кивнула Маришка в знак согласия, – сидеть сложа руки не будем.
– Тихо, девочки, тихо…
– Кажется, кто-то ковыляет, – прошептала Уморушка и протянула правую руку в сторону черного леса, – вон там, чуть левее Маришкиного Ключа.
– Хруп-храп… Тррак-тррук… Хруп-храп… Тррак-тррук… – явственно различила загадочное хрупанье и Маришка.
Прошла тягостная минута, и мы поняли, что источник загадочного шума медленно, но верно приближается к костру.
Уморушка хотела было вскочить и помчаться на разведку, однако я вовремя успел ее перехватить.
– Сидеть! – прикрикнул я на торопыгу. – Я сам схожу и узнаю, кто там расхрупался!
Покряхтывая и опираясь руками о землю, я поднялся, взял из костра самую большую головню и, освещая ею, как факелом, мрак ночи, отважно двинулся навстречу неизвестности.
Конечно, я мог бы воспользоваться и фонариком, но я знал, что животные боятся огня, и поэтому предпочел орудовать горящей головешкой: так было надежнее и значительно безопаснее для меня самого.
Пройдя шагов тридцать, я вдруг различил в темноте какую-то странную фигуру, напоминающую очертаниями человека. Странное существо, словно лунатик, медленно передвигалось по небольшой полянке возле самого леса и с каждым шагом издавало неприятные потрескивающие звуки, так встревожившие нас троих:
– Хруп-храп… Тррак-тррук… Хруп-храп… Тррак-тррук…
«Если это не человек, то почему ОНО не бросается на меня или не бежит прочь? – мелькнуло в моей голове. – Почему ОНО не замечает меня?»
Так и не найдя ответов на свои вопросы, я сам решил поприветствовать встреченного мною в ночи одинокого путника.
– Эй!.. Синьор, месье, сэр, сударь! Кто вы?! – крикнул я как можно громче.
– Хруп-храп… Тррак-тррук… Хруп-храп… Тррак-тррук…
Существо двигалось в сторону костра, не обращая на мои крики никакого внимания.
Я решил проучить невежу, а заодно и выяснить его подозрительную личность. Быстро пройдя еще шагов двадцать (и глядя все это время не на молчаливого путника, а себе под ноги), я почти поравнялся с таинственным молчуном и поднял голову, чтобы высказать ему прямо в глаза все, что считал нужным и необходимым.
И оторопел: передо мною стоял человеческий скелет в истлевших наполовину шляпу, камзоле и ветхих дырявых штанах!
– Хруп-храп… Тррак-тррук… – сделал скелет новый шаг, мерно раскачивая в такт ходьбе тем, что когда-то называлось «руками».
– Боже мой!.. – прошептал я в ужасе, не смея от неожиданности и охватившей меня растерянности оторвать свой взгляд от пустых глазниц ожившего скелета. – Только этого нам с Маришкой и Уморой и не хватало!..
Скелет снова шагнул, и его левая кисть небрежно толкнула меня в сторону. Я не успел опомниться от такого неслыханного нахальства и унижения, как вдруг откуда-то справа до моих ушей донеслось:
– Хруп-храп… Тррак-тррук… Храп-хруп… Тррак-тррук…
Я посмотрел направо и различил во тьме еще одного собрата «молчуна», тоже шагавшего к нашему костру.
«Бедные девочки!.. Они увидят скелеты, перепугаются и убегут от меня прочь!..» – подумал я и тут же поспешил к своим подопечным на помощь.
– Ну? – спросила меня Маришка, как только я подбежал к костру. – Кто там хрупает, Иван Иванович?
Я с трудом отдышался и сказал срывающимся от волнения голосом:
– Вы не пугайтесь, девочки… Они, кажется, мирные… Меня, как видите, они не тронули…
– Кто вас не тронул?! – в один голос воскликнули Маришка и Уморушка.
– Скелеты… Живые… Неприкаянные… Они идут сюда, их двое… – Я положил в костер потухшую головню и взял другую: так, на всякий случай…
Словно подброшенная невидимой пружиной, Уморушка подскочила вверх, тоже ухватила горящую головню и отбежала на несколько метров в ту сторону, откуда доносились ужасные звуки.
– Их не двое, а целых четверо! – раздался вскоре звонкий голосочек глазастой лесовички. – И все они к нам ковыляют, только не шибко что-то торопятся!
– Как вы думаете, Иван Иванович, они огня боятся? – спросила меня Маришка и тоже вооружилась увесистым факелом.
– Может быть, боятся, а, может быть, напротив – на огонь идут, – вздохнул я в ответ. И вдруг счастливая догадка осенила мою голову: – А ведь и верно!.. Скелеты наверняка на огонь идут!
– Зачем? – посмотрела на меня Маришка удивленно.
Я пожал плечами:
– Кто их знает… Возможно, они хотят погреть свои старые кости… Сейчас прохладно, вот скелеты и выползли на тепло…
В другое время я сам бы возмутился подобной чуши, но в этот момент у меня просто не было другого объяснения. Скелеты ожили и теперь направлялись к нам – это был факт, с которым нельзя было не считаться в данную минуту!
– Потом разберемся, что заставило их явиться на огонек, – сказал я своим перепуганным спутницам, – а пока нужно уносить ноги подальше отсюда. И чем скорее мы это сделаем, тем лучше будет для нас.
Маришка и Уморушка переглянулись между собой: покидать насиженное возле костра местечко им явно не хотелось. Они посмотрели в ту сторону, откуда раздавалось ужасное хрупанье, и увидели, что неприкаянные скелеты уже находятся в полусотне метров от нашего бивуака.
– Бежим на яхту? – предложила мудрая Маришка, взяв в свободную руку ведерко с пресной водой. – Мне кажется, там будет немного спокойнее.
– Оставим этот вариант про запас, – возразил я умной девочке, проявляя не свойственные мне упрямство и глупую бесшабашность, – а пока отойдем в сторонку и понаблюдаем за незваными гостями.
Маришка пожала плечами, но спорить со мной не стала. Она опустило ведро на землю и сказала, обращаясь к Уморушке:
– Идем, Умор, скелеты совсем близко.
Мы отошли за куст орешника и спрятались за ним. Факелы мы с собою не взяли: пламя костра отлично освещало худые фигуры в истлевших одеждах, а привлекать внимание к своим собственным персонам мы не считали нужным.
Когда скелеты подошли к костру вплотную и встали вокруг него кружком, мы еще раз посчитали их. Незваных гостей оказалось семеро.
– Могло быть и больше, – заметила мне Маришка, закончив несложные подсчеты, – нам еще повезло, Иван Иванович!
С последним ее утверждением я не был согласен, однако затевать сейчас бесплодные споры не стал.
– Сидите тихо, – прошептал я девочкам, начинавшим терять бдительность, – своими разговорами вы можете рассекретить наш наблюдательный пункт!
Из-за кустов орешника хорошо было видно все, что творилось у костра. Мы прекрасно видели, как «великолепная семерка» расселась, гремя костями и ржавыми саблями (три скелета держали в кистях зазубренные, изъеденные ржавчиной, сабли!), вокруг костра и с наслаждением стала протягивать к огню свои руки и подставлять для лучшего обогрева замерзшие в холодной земле бока. Остатки одежд неприкаянных скелетов были пропитаны сыростью, и хозяева этих странных нарядов не опасались, что их небогатый гардероб может пострадать от жаркого пламени. Напротив, скелеты были рады выпавшей им возможности хорошенько просушить свои костюмы и дырявую обувь.
«Вряд ли скелеты прогуливаются по острову средь бела дня, – мелькнула в моей голове догадка, – иначе они бы так откровенно не радовались теплу разожженного нами костра». Из моей верной догадки следовал безошибочный вывод: с наступлением рассвета скелеты должны убраться отсюда восвояси.
Наблюдая за удивительными гостями, мы с Маришкой и Уморушкой даже не заметили, как подул юго-западный ветерок. А ведь именно этот ветер мог помочь нашей яхте преодолеть роковое течение и выбраться из коварных вод на простор океана! Но мы спохватились слишком поздно: нас обогнал один из сидевших возле костра скелетов. Почуяв ветерок и словно бы услышав легкое похлопывание парусов и поскрипывание мачты, долговязый бродяга в холщовых штанах и дырявой рубахе вдруг прекратил ковыряться в костре своей заржавленной саблей и с хрустом и треском поднялся с земли. Он неуверенно сделал один шаг, другой… И вдруг, чуть ли не бегом, припустился в ту сторону, где стояла на приколе наша бедная яхта.
«Сейчас он натворит дел!..» – испуганно подумал я и, не в силах уже прятаться за кустами, кинулся вслед за скелетом. Маришка и Уморушка бросились за мной вдогонку.
Робкая надежда на то, что скелет рухнет с обрыва и рассыплется на мелкие части, тут же исчезла, как только я увидел, что долговязый бродяга благополучно преодолел опасный спуск и уже находился в двух шагах от нашего судна.
– Сэр!.. Подождите!.. Сэр!.. – крикнул я на бегу, стараясь привлечь к себе внимание этого типа.
Но скелет, добежав до места стоянки яхты, вдруг принялся с ожесточением рубить тупой зазубренной саблей канат, придерживающий наше судно возле берега.
– Простите, сэр, но это наша яхта! – сказал я более настойчиво, когда поравнялся с долговязым нахалом. – Не смейте трогать ее, вы слышите?!
Скелет на секунду прервал свое занятие и повернул ко мне череп с пустыми глазницами. Легкая дрожь прошла по моему телу двумя волнами, и я еле-еле сумел с нею справиться.
– Сэр… Не трогайте яхту…
Нижняя челюсть у черепа отпала и тут же со стуком сомкнулась с верхней. Возможно, скелет просто хотел выругаться в ответ на мои приставания, а может быть, он не сумел сдержать своего удивления перед моей настойчивостью, – этого я не могу сказать с большой уверенностью. Он хлопнул челюстями и тем самым украл у нас драгоценную минуту – вот факт, который я должен обязательно отметить в своем правдивом повествовании.
Отпрыгнув от щелкающего челюстями скелета, мы с Маришкой и Уморушкой невольно дали ему возможность перепилить канат и с грохотом и треском взобраться на нашу яхту. Уже ничем не сдерживаемая яхта стала отдаляться от берега, унося на своем борту нахального островитянина. Опомнившись, я бросился было в воду, надеясь успеть вскарабкаться на палубу следом за похитителем, но наглый скелет вдруг злобно взмахнул саблей у себя над черепом и снова громко клацнул зубами.
– Иван Иванович! Вернитесь! Он вас зарубит! – испуганно крикнули Маришка и Усморушка.
Я прикинул свои шансы на успех и понял, что они равны нулю. Мокрый с головы до ног, я выбрался на берег, так и не сумев отвоевать нашу яхту.
А она, эта белая красавица, уже таяла в темной пропасти океана, унося на своем борту неприкаянного бродягу и оставляя своих бывших хозяев на загадочном острове в компании оживших скелетов.
Глава пятнадцатая
Промокший до нитки, я быстро стал замерзать на ветру, и единственным моим желанием теперь было желание присоединиться к товарищам похитителя яхты. Легко одетые Маришка и Уморушка тоже были не прочь посидеть у костра, но кое-какие сомнения заставляли нас не спешить.
– Лучше давайте еще один костер запалим, – предложила Уморушка после некоторого мучительного раздумья, – еще мы с противными скелетами рядышком не сидели!
– А они на новый огонек не придут? – усомнилась Маришка. – Хотя им, наверное, и у этого неплохо сидится!
– Идея хорошая, кивнул я головой, выбивая от холода дробь зубами, – свой костерок недурно бы разжечь… Да вот беда: спички и зажигалка в хижине остались, и фонарик мизерабльский с ними вместе!
– Это разве беда! – улыбнулась Уморушка. – Из хижины всегда свое добро забрать можно. Идемте скорее, Иван Иванович, а то вы совсем замерзли!
И Уморушка почти бегом припустилась по крутому берегу вверх, туда где пылал наш костер, и где сиротливо стоял, брошенный хозяевами, шалаш-хижина. Мы так торопились забрать свои пожитки и удрать с ними подальше от этого места, что не догадались даже пересчитать сидевших у костра скелетов. А ведь их там теперь грелось не шестеро, а всего только четверо! Двое самых шустрых (если не считать нахала, уплывшего на яхте), понежившись у костра, надумали отправиться в разведку. И вскоре наткнулись на хижину и, разумеется, тут же полезли в нее, надеясь отыскать там что-нибудь ценное для себя. И они нашли эти ценные предметы. Ими оказались мои спички, фонарик и газовая зажигалка. Спички и зажигалку они через минуту выбросили добровольно, а вот за фонарик нам пришлось повоевать со скелетами основательно. Щелкая челюстями и отмахиваясь от нас своими жесткими руками, любители поживиться чужим добром никак не хотели отдавать его нам. И только ловкая подножка Маришки заставила одного из мародеров выпустить из цепких костлявых пальцев мой маусвилльский трофей.
– Хватайте фонарик! Бежим! – скомандовала Маришка, свалившая с ног одной подножкой сразу двоих громил.
Я подобрал с земли фонарик, включил его и помчался от хижины с разозленными скелетами прочь в глубину острова. Маришка и Уморушка кинулись за мною следом. Грохот упавших собратьев заставил других скелетов обернуться на шум. Догадавшись, что с их друзьями что-то случилось, они встали с насиженных мест и, гремя костями, двинулись к хижине.
– Сейчас разберутся что к чему и за нами погонятся! – выговорила на бегу догадливая Уморушка. – Только им нас не догнать: нам удирать не в новинку!
– Не удирать, а ретироваться, – поправил я лесовичку, – удирают трусы, а умные ретируются.
– Вот не знала! – искренне удивилась Уморушка. И тут же деловито предложила: – Давайте поднажмем, братцы. Поверьте мне: от разъяренных скелетов лучше всего во все лопатки ретироваться. А догонят – беды не оберемся!
И мы, согласившись с Уморушкой и ее опасениями, приударили во все лопатки. И минут через десять мы были уже далеко-далеко от нашего костра, разрушенной хижины и шестерых обозленных скелетов.
Глава шестнадцатая
Я проснулся от того, что почувствовал на себе внимательный взгляд чьих-то любопытных глаз. Я приподнял голову и увидел за кустиками неподалеку от нашего нового бивуака пару маленьких вытаращенных глазенок, увлеченно изучающих меня и спящих девочек.
«Аборигены… – подумал я, медленно поднимаясь на ноги и боясь резкими движениями перепугать неизвестного гостя. – Тоже не подарок, однако лучше скелетов…»
«Абориген», догадавшись, что его засекли, робко высунул из-за кустика голову, и я с радостным изумлением признал в нем обезьянку.
Читать бесплатно другие книги:
