Волчье правило Белобров Олекса

– Это уже мои проблемы! Не волнуйся, тем более что мой СОБ (старший офицер батареи) нас с тобой слышит, он сейчас с нами в одной радиосети, – трезво объяснил ситуацию старший лейтенант Игорчук.

– Хантер, я – Гризли! – послышался в эфире незнакомый голос. – Я СОБ Нежина, как понял?

– Понял, Гризли, будем работать! – повеселел Александр. – Давай херачь по кишлаку Темаче, «духи» там оборзели вкрай!

– Это мы сейчас! Конец связи! – Старший офицер батареи покинул эфир.

Пока велись радиопереговоры, перестрелка СТО с кишлаком перешла в другую стадию: отныне по пункту битой и эвакуированной техники «духи» стреляли в основном из кишлака. Лишь одиночные стрелки (что было заметно по вспышкам выстрелов) находились в районе окопчиков на берегу реки.

А в кишлаке Темаче душманы точно оборзели – множество огневых средств, якобы уничтоженных днем, восстали из небытия, упорно поливая ремонтников огнем. Теперь все усилия шурави сосредотачивались на кишлаке, «соляра» не жалела патронов, к огневому бою подключился и Будяк с «Головки»: оттуда громко стреляли ротные «примусы».

Внезапно послышался далекий гром, потом до кургана докатился мощный грохот. Посреди темного пятна населенного пункта вырос яркий оранжевый шар, мгновенно треснув. Взрыв ударил по барабанным перепонкам, потом стало слышно, как град осколков сыпется по дувалам. За снарядом-пионером на Темаче рухнуло еще четыре таких же подсвинка, продолжив дневные разрушения. Духовские минометы и прочее тяжелое вооружение моментально замолкло: вероятно, опытные мятежники потащили их под землю.

– Теперь начнут нас искать, – услышал Хантер голос возле себя – это подполз Ромка Кривобоцкий.

– Эге ж! – согласился Александр. – Как ты там? – спросил он кореша, радуясь возможности пообщаться с близким человеком.

– И всякое бывало, друже, – откровенно признался Ромка. – И на коне бывало, и под конем.

– Я слышал, на Красную Звезду на тебя представление ушло? – спросил Петренко, чувствуя белую зависть к другу.

– Перед самым выходом на боевые уже получил награду! – с гордостью сообщил Кривобоцкий.

– Поздравляю, друже! – искренне обрадовался за друга Сашка, похлопав его по плечу.

– А ты как? – в свою очередь поинтересовался спецназовец.

– Мои успехи скромнее, – признался Александр. – У меня первые боевые. Долго готовились к войне, да и с начпо сцепились не на шутку. Пока ничем похвастаться не могу, – грустно закончил он.

– Вот те раз! В такую авантюру с четырьмя бойцами влез! – изумился Роман. – Я то думал – ты уже боевик, каких мало!

– Да уже успел повоевать! – обиделся Петренко. – Не нужно думать, что вы одни кровь мешками проливаете! Просто у вас свои задачи, своя тактика, своя особая подчиненность, а в нас все по-другому!

– Не обижайся ты, Сашка! – Кривобоцкий понял, что немного перегнул палку. – Волей судьбы ты здесь старший – командуй!

– А кто этот бугай – Аврамов? – спросил десантник, перенаправляя разговор в иную, менее болезненную, сферу.

– Заместитель командира отдельной армейской роты спецназначения (как говорят – первый заместитель), – под черкнул спецназовский замполит. – Воин от Бога! Кстати, ты угадал его прозвище и позывной – Бугай.

– А еще кто в вашей группе есть? – не успокаивался Петренко.

– Из офицеров – командир группы (взводный по-вашему), лейтенант Юрьев, из Костромы, по прозвищу Фунтик. Есть прапорщик-сапер Ваня Найданов из Оловянной, что в ЗабВО, он какой-либо там особенный бурят по национальности, кличка – Спец. Еще есть один «сверчок», твой земляк с Полтавщины – старший сержант сверхсрочной службы Кихтенко, по прозвищу Клыч.

– Клыч? – переспросил коллегу Хантер. – Сдается мне, слово «клыч» переводится с тюркских наречий как «боевой нож, меч, кинжал»?

– Именно так! – подтвердил Кривобоцкий. – Наш Вовка Кихтенко – бесстрашный вояка, отвоевал в нашей роте срочную службу, остался на сверхсрочную. Мастер спорта по рукопахе, имеет свою слабость – холодное оружие и особый счет к «духам», – закончил характеризовать свою паству замполит спецназа.

– А какая у тебя «погремуха»? – поинтересовался Александр.

– Мулла, – со смешком в голосе сообщил Роман. – В таком контексте, мол, наш замполит – аналог их муллы.

– Интересная аналогия, – согласился Сашка. – А я Хантер!

– Охотник? Очень на тебя похоже, – засмеялся Ромка. – Особенно после твоей затеи в генеральской берлоге Рудина!

– Товарищ старший лейтенант! – снова зашипел из своего окопа Татарин. – Вижу толпу душманов, движутся к нам!

– Я на свое место, бывай, друже! – Кривобоцкий пожал руку товарищу, собираясь к своим. – Помнишь, как в одном из политических училищ золотого медалиста на госэкзаменах «зарезали» лишь за то, что тот назвал один из видов партийно-политической работы, которого не должно существовать, по определению – ППР в окружении? – блеснул он зубами во тьме, отползая, оставляя росяной след.

– Лишь бы не партполитработа в плену! – черно юморнул Хантер, на всяк случай сплюнув через левое плечо.

– Сколько их там, Баскаков? – спросил он у снайпера.

– Рота, не меньше! – прозвучало в ответ. Сашка глянул в ночной бинокль, увидел гурьбу моджахедов, двигавшихся в направлении «казацкой могилы».

– Нежин, прием! – тревожно воззвал он в эфир. – Я Хантер!

– Слушаю Нежин! – отозвался бдительный Игорчук. – Что случилось?

– Передай своему «медведю», – Хантер начал плести кружева целеуказаний, – что за триста метров от «казацкой могилы» на север к нам приближается стадо «бородатых» в количестве около сотни голов. Прошу огня!

– Дадим огня! – ответил артиллерист. – Жди! Подкорректируй, если нужно!

– Хорошо, благодарю, до связи! – ответил Сашка.

– Держитесь, до связи! – покинул эфир пушкарь.

Это была своеобразная игра: вместо штатного «конец связи», говорить «до связи», тем самым каждый оставлял за собою эфемерную, но все же возможность еще раз выйти в эфир.

Потянулись томительные секунды ожидания, в «ночник» было заметно, что передовая группа моджахедов остановилась, что-то выясняя между собой, размахивая руками и оружием. Остановился и весь отряд. Именно в это время раздался далекий гром и грохот пятидесятикилограммовых «поросят», стремительно приближавшихся к земле. Метров за двести позади основной массы «духов» разорвался первый «геноцидовский» снаряд. Басмачи залегли, и снова слышно было, как валятся осколки с неба, потом послышалась ругань и вопли раненых. За первым снарядом упал второй, третий, четвертый…

В азарте Хантер выглянул из окопа, увидев нечто, доселе невиданное: «духи», не растерявшись, поднялись в цепь и рванули со всей дури, падая под разрывами, поднимаясь и перебегая в перерывах между ними. Вот до басмачей осталось двести метров, сто пятьдесят… Ждать, прячась в окопах, более не имело смысла – вражеская толпа захватит высоту «в конном строю», с ходу.

– Бойцы, фас!!! – заорал во всю глотку Хантер, расстреливая неприятеля из автомата.

Моджахеды не ожидали встретить на высоте хорошо замаскированного и готового к бою противника. Автоматная очередь Хантера откинула пару небритых «пионеров» в просторных пуштунских одеждах, что мчали, «впереди планеты всей». Послышались пулеметные очереди – Лом с «пупка» валил кинжальным огнем.

Вооружение обороняющихся добавило перцу: душманская цепь выкашивалась целыми звеньями, и нападающие залегли. Эффект внезапности оказался настолько ошеломляющим, что «духи» не смогли ответить огнем на огонь. Лишь через минуту-другую воины Аллаха пришли в себя, и одиночные пули с той стороны начали долетать до окопов. Короткими очередями старлей стрелял по огонькам от вспышек вражеских автоматов, которые видел сквозь подведенную белым фосфором прорезь прицела, одновременно не забывая об обязанностях иного рода – командных.

– Нежин, прием! – закричал в тангенту, перекрикивая шум боя.

– Слушаю тебя, Хантер, что там происходит? – откликнулся старший лейтенант Игорчук.

– Сейчас басмачи замкнут нас в кольцо, их здесь как тараканов! – Маскировка в эфире уже утратила всякий смысл. – Немедленно выставляй огневую завесу вокруг кургана, чтобы «духи» к нам не подобрались! А вообще – нет ли у вас стволов калибром поменьше, что-то типа «Ноны»[37]?

– Есть, конечно, но они сейчас в предгорьях укрепрайоны прямой наводкой долбают! – ответил пушкарь.

Снова послышался далекий грохот, быстро переросший в рев какой-то фантастической твари. Вскоре тяжелые снаряды перепахивали поле вокруг кургана, опоясывая его. Хантер корректировал пушкарей, хотя те были аккуратными – кроме двух-трех случайных осколков до высотки не долетало ничего. Но активная перестрелка из стрелкового оружия тем временем набирала и набирала обороты – «духи» неуклонно приближались, пользуясь более чем десятикратным преимуществом в живой силе.

– Нежин, прием! – заорал в эфир Петренко. – Басмачи пересекли отметку в сто метров, передай своим – на пятьдесят метров ближе! Быстрее!

– Есть на пятьдесят метров ближе! Держись, земляк! – ответил артиллерист.

Однако в работе пушкарей произошел фатальный сбой: разрывы снарядов, снаряженных взрывчатым веществом повышенного могущества, ударили не в трехстах, а в метрах семидесяти от «пупка». Громыхнули взрывы чудовищной силы. Ноздри и рот Хантера забило землей, в ушах зазвенело, маскировка окопа из колосьев разлетелась, ПБС, лежавший на бруствере, разорвало осколком, а кончик болгарской антенны, топорщившийся над ямой, – срезало, словно ножницами.

– Хантер, я Бугай! Передай этому «Пушкину» – прекратить стрельбу! У меня два «легких» из-за них! – Спецназовец с «обратной стороны Луны» вдруг возник в эфире, хотя его рев старлей услышал и так – легкие у амбала были еще те!

– Нежин, вашу мать, стой! Прекратить стрельбу! По своим попали! Два «легких» нарисовалось! Что за х… такая?! – Матюги понеслись над Сулеймановыми горами со скоростью света.

– Хантер, я Гризли! – послышалось в наушниках. – Мы не виноваты – кончилась одна партия снарядов, а на пристрелку следующей нет времени!

– Один хер, стой! – заорал Хантер. – Пусть лучше «духи» пристрелят, чем под вашими грёбанными снарядами погибнуть!

– Стой так стой! – согласился артиллерист. – Конец связи!

– Я тебе дам – конец связи! Мать вашу, артиллерийскую! – не унимался Александр. – Здесь басмачей, как грязи! Подготовь, на всякий случай, огонь по мне, если душки живьем шкуру на абажур сдирать начнут.

– Подготовлю, обязательно подготовлю! – пообещал невидимый пушкарь. – Попробуйте продержаться без крайней меры, мы постоянно на связи!

Стрельба с обеих сторон набирала обороты, становясь настолько интенсивной, что нельзя было поднять головы из окопа. «Духи», понимая, что артиллерия не будет их долбить, осмелели и, переползая, постарались приблизиться к кургану как можно ближе. Пулемет Логина длинными очередями заставлял их отползать, но спустя несколько минут они упрямо лезли вперед, не считаясь с потерями.

Все поле мерцало вспышками выстрелов, пули роями летали в воздухе, били в землю вокруг окопов. Поднялась пыль, стало тяжело дышать. Хантер менял магазин за магазином. Если днем он стрелял длинными очередями, то сейчас понял – патроны нужно беречь, поэтому ночные очереди были экономными, на три-четыре патрона. Несмотря на экономию, автомат заметно разогрелся, и держаться за цевье стало невозможно.

Ночные стрелковые упражнения на полигонах не имели никаких схожих признаков с реальным ночным боем: ни одна из сторон не использовала трассеров, дабы не демаскировать себя. Эта стрельба почему-то напомнила Хантеру детскую стрельбу в тире из пневматической винтовки по свечкам: тот же самый принцип – видишь огонек, подводишь под него мушку, нажимаешь на спусковой крючок. Разница заключалась в том, что тутошние «огоньки» являлись первоклассными стрелками и в ответ могли запросто загасить твою «свечку»…

Пулеметы десантников успешно сдерживали душманов – во всяком случае, ближе ста метров приблизиться к окопам им не удалось. Вдруг вспыхнул белый сварочный выстрел ручного гранатомета, и взрыв гранаты заслонил черное небо над курганом. Пулемет старшего сержанта Логина замолк «на полуслове».

– Лом, живой?! – заорал Хантер, поднявшись из окопа.

Это едва не стоило ему жизни – если бы Болгарин не дернул за рукав и не завалил в окоп. Пулеметная очередь, распахавшая землю над головой, могла б разорвать старлея пополам.

– Благо… – не успел старлей сказать слова благодарности, как новый удар гранаты, разорвавшейся между окопами, сотряс барабанные перепонки.

Посыпалась земля и солома вперемежку с колосьями, глаза, нос и рот залепило пылью, осколок звякнул по болгарскому автомату, резонируя высокой нотой. Звонко лупили автоматы Татарина и спецназовцев, ручной пулемет Мурьеты голосил длинными очередями. С обратных скатов «казацкой могилы» также доносились звуки нешуточной баталии.

– Станция цела? – спросил замполит у радиотелефониста, подводя оглушенную голову.

Тот осмотрел прибор, утвердительно кивнул головой: дескать, порядок.

– Тогда огонь, Болгарин! – скомандовал старлей.

– Да, б…, магазин осколком посекло! – сплюнул Диордиев, отсоединяя поврежденную деталь.

– Лом, живой?! – снова крикнул в небо Александр, встревоженный молчанием старшего сержанта.

– Болгарин, прикрой! – Петренко, перезарядив автомат, выпрыгнул из окопа.

За его спиной сразу же загавкал болгарский автомат. Снаружи, то есть над землей, было весьма неласково: вражеские пули неприятно жужжали вокруг, попадая в землю возле ног, вздымали фонтанчики пыли. Было страшно и как-то некомфортно, посему бросок к недалекому окопу старшего сержанта занял считанные секунды…

Окоп заместителя командира первого взвода был разворочен взрывом, истерзанный ПКМС сиротливо торчал стволом вверх. Александр бухнулся в яму: Логин сидел на дне, вкалывая в бедро иглу шприца-тюбика с промедолом. Левая рука, порванная осколками, истекала кровью, но сержант словно не замечал этого.

– Живой! – с облегчением воскликнул старлей, обнимая окровавленного сержанта.

– Живой, живой! – согласился Логин, обрадовавшись офицеру. – Контузило, да руку вот порвало!

– Главное, что живой, Сашка! – закричал старлей под аккомпанемент стрельбы, вытягивая из приклада индивидуальный перевязочный пакет.

Развернув, он тщательно и профессионально замотал сержантскую руку, зафиксировав в конце булавкой – все как аптеке!

– Стрелять сможешь? – громко спросил сержанта, пристально вглядываясь в глаза.

– Обижаешь, начальник! – даже в таком состоянии замок-1 нашел в себе силы шутить.

– Промедол еще есть? – Александр знал, что действия одного укола может хватить всего на час.

– Нет. – Самого Логина, сдается, это обстоятельство не волновало.

– Держи мой. – Офицер вынул из кармана шприц-тюбик, отдал сержанту и зайцем рванул «к себе».

Над курганом пули на все голоса соперничали в муторных песнопениях. «Заячьим скоком» Петренко вмиг преодолел дистанцию до своего укрытия.

«Ежели фиксировать эти спортивные рекорды, наверное, книга рекордов Гиннеса была бы нами вся заполнена!» – промелькнула в голове неожиданная и несвоевременная мысль.

Душманы, очевидно, уже врубились, что шуравийский отряд не может быть многочисленным, оттого их атаки стали дерзкими, настойчивыми и небезопасными – сказывалось отсутствие ПКМС на «пупке». Внезапно оттуда, из разбитого окопа Логина по «духам» ударил их же (трофейный) гранатомет.

Граната пролетела над «охотничьим» КП, попав в кучку басмачей, тянувших что-то во тьме – то ли товарища, то ли вооружение. Взрыв разметал тела, послышались вопли раненых, ругань на пушту. Логин, оклемавшись, метко и методично валил из гранатомета, не экономя гранат.

В ответ очереди вражеских пулеметов и автоматов снова опасно приблизились к позиции неугомонного сержанта. С обратной стороны кургана также послышались выстрелы из гранатометов – то «духи» пристреливались к огневым точкам спецназа.

– Хантер, прием! – В эфире появился Аврамов. – Выходи на наших, пусть хоть чем-то помогут, у меня «двухсотый»! – кричал капитан, заглушая какофонию боя.

– Кинолог, прием! – в момент среагировал Хантер. – Немедленно, по моим ракетам открывай отсекающий огонь по душманам! Головы не дают поднять!

– Есть, Хантер! – ответил Ошейков. – Мы готовы!

– Болгарин, вытягивай красные ракеты, и одновременно со мной выстреливай их на все стороны, вокруг кургана! – Замполит поставил соседу задачу, вытягивая из рюкзака ракеты красного огня.

Болгарин судорожно вытянул две своих из «лифчика». Раскрутили донышки, вытянули шнурки, начали дергать, направляя полет сигнальных ракет по периметру кургана.

«Обратная связь» оказалась жесткой, хотя и довольно предсказуемой – по их окопу ударила масса автоматов и пулеметов, бруствер поднялся дыбом, граната от РПГ взорвалась перед окопом, присыпав землей. Сразу же по «духам» с СТО ударили автоматические пушки боевых машин пехоты, к ним присоединился ДШК саперов.

С «Головки» плевался гранатами, на пределе своих возможностей, АГС-17-«Пламя», а вот крупнокалиберный пулемет «Утес» оказался на этой дальности более чем убедительным. Пулеметы калибра 7,62 мм, находившиеся на вооружении некоторых единиц техники, тоже обстреливали подходы к кургану, но их огонь имел скорее психологический эффект, нежели поражающее действие. Душманы явно не ожидали такой эффективной помощи окруженному отряду шурави, их очередная атака захлебнулась, они свернули активность и отползли. У обороняющихся появилась возможность передохнуть, остудить стволы, накалившиеся до красноты, снарядить пустые магазины, горками валявшиеся под ногами.

– Кинолог, молоток! Благодарим! – прохрипел в эфир пересохшими губами Хантер. – Выручили!

– Не за что! – весело ответил старший техник. – Всегда готовы, как пионеры!

Не сговариваясь, Александр с Болгарином припали к флягам, напились, отдышались.

– Лом, живой? – спросил в пространство Александр.

– Все нормально! – долетел хриплый ответ.

– Мурьета, Татарин, целы? – Старлей немного видоизменил форму опроса.

– Целы! – прозвучало практически в унисон.

– Спецназ, как вы там? – обратился офицер к ближним спецназовцам.

– Все нормально, только немного выше локтя осколком зацепило! – ответил бурятский прапорщик Спец.

– Мурьета, а племянник муллы – как там? – не мог успокоиться старший лейтенант.

– А что с ним станется – живой и невредимый! – ответил Хакимов. – Весь бой пролежал на дне окопа! Правда, руки у него сейчас болят, он их в кровь посбивал!

– Что же он ими делал? – улыбаясь, спросил заместитель командира роты. – Кяриз копал?

– Магазины патронами набивал, проворный такой оказался! – Слышно было, как засмеялся таджик.

– Может, как возвратимся, его к медали представить? – пошутил старший лейтенант.

– Эге ж, орденом – «За службу Родине»! Неизвестно, правда, чья это родина, – с пятачка пошутил Логин.

– Ха-ха-ха! – захохотали обороняющиеся.

«Духи», услышав бодрое ржание, устроили дурную стрельбу, однако, убедившись, что шурави не собираются идти прорывом, быстро успокоились.

– Хантер, это Лесник, прием! – вдруг вышел на связь командир роты, капитан Лесовой.

– Началось в колхозе утро! – невесело пробурчал Петренко. – Сейчас начнет мозг парить – чего ты туда полез, где должен быть…

– Слушаю, Лесник! – в тангенту он молвил другое.

– Ты что, снова на то место возвратился, где почин сделал? – спросил хитрый ротный.

– Именно так, – подтвердил заместитель.

– Что ты там забыл? – без эмоций поинтересовался командир.

– Слушай, Лесник! – внезапно к радиообмену присоединился Бугай. – Я капитан Аврамов, – нахально, пренебрегая всеми правилами и нормами ведения радиопереговоров (вместе с ними и принципами скрытного управления войсками), наехал спецназовец. – Командир группы спецназа из Кабула, слыхал о таком?

– Слыхал, – ответил командир роты.

– Так вот, возвращались мы с той стороны, нам в затылок дышало двести голов «бармалеев»! Именно я попросил твоего Хантера о помощи, – красиво врал в эфире первый зам командира отдельной роты специального назначения. – Не прессуй ты его, он молодец, грамотно руководит здесь, – заступился капитан Аврамов за Александра.

– Как же ты на него вышел? – В голосе ротного послышалось легкое недоверие.

– Наши с тобой «плакаты», – некорректно зашифровал Бугай должности Петренко и Кривобоцкого, – корефаны еще с училища, вот они промеж собой и снюхались.

– Хорошо! Как тебя там по позывному, капитан? – несколько смягчился Лесовой.

– Бугаи мы. – Амбал, как оказалось, обладал незаурядным чувством юмора.

– Хорошо, Бугай, заметано! – пообещал комроты-4. – Если сверху на меня начнут давить и выяснять детали, я на тебя буду ссылаться, хорошо?

– Заметано, Лесник! – согласился Аврамов. – Должен предупредить: о моей миссии известно во Дворце Амина, именно оттуда меня сюда и посылали. – Было заметно, что боевому офицеру решительно начхать на суровые правила ведения радиопереговоров.

– Хорошо, будем соображать – как вас оттуда вытягивать. – Лесник явно не ожидал такого нажима.

– Размышляйте. Да побыстрее! Конец связи! – Амбал покинул радиопространство.