Мирная профессия Комарова Ирина

– Мне тоже пора, – встрепенулся Борис. Посмотрел хмуро на Анатолия, – я после работы заеду, расскажешь, что нового. – Перевел взгляд на Лену, кивнул головой, чтобы она вышла с ним в коридор: – Ты сегодня в офис вернешься?

– Да, конечно, – смутилась она. – Я сейчас, только уберу здесь, посуду помою…

– Да не суетись ты, – его губы скривились в странной усмешке. – Срочной работы у тебя нет?

– Нет.

– Вот и посиди с больным человеком. Милосердие, оно, говорят, окупается…

Лена закрыла за ним дверь, вернулась в комнату и остановилась, глядя на Анатолия. Он расслабился, откинув голову на спинку кресла и прикрыв глаза. Бледный, осунувшийся, под глазами темные круги… или это поблекшие синяки теперь так выглядят?

Густые темные ресницы дрогнули, веки приподнялись. Несколько секунд он смотрел ей в лицо, потом виновато улыбнулся:

– Притомило меня наше собрание.

– Вот и… – голос неожиданно сел и Лене пришлось откашляться, прежде чем она сумела сказать непринужденно, – вот и вздремнул бы. Только врача сначала вызови.

– Да ну его, – Анатолий продолжал смотреть на нее. – Я тут подумал, что мне эта справка? Лена, ты не уйдешь сейчас?

– Не уйду. Борис Петрович просил за тобой присмотреть.

– Хорошо. Спасибо.

Она снова кашлянула, спросила неловко, глядя в сторону:

– Приготовить тебе что-нибудь поесть? Пюре картофельное? Я видела, тебе бутерброды было больно жевать.

– Картофельное пюре, это прекрасно. Знаешь, Ленка, этот Костя в одном прав: ты – чистый ангел.

– У вас, кто накормил, тот и ангел, – покраснев, пробормотала Лена. Забрала подносы с грязной посудой и сбежала на кухню.

«Нет, вот кто бы объяснил, зачем она лезет в чужие дела? – Лена ожесточенно терла губкой большую тарелку. – И не надо говорить, что дела не чужие, а имеющие к ней самое прямое отношение, что ее работа зависит от того, как Саранцев сумеет решить эту проблему. Слава богу, есть и квалификация, и опыт работы, и знакомства: в какую бы сторону ситуация не развернулась, она не пропадет. Что же получается, Лешка, змей такой, прав и для нее это вопрос не профессиональный, а личный? Хорошо, допустим, личный. Собственно, она никогда и не скрывала, что Толя ей нравится… очень нравится. Но это вовсе не означает, что она в него влюблена. Влюбляться в человека, который не обращает на тебя внимания, это не просто глупо, это дурной тон. А Саранцев, за четыре почти года совместной работы, ни одного заинтересованного взгляда в ее сторону не бросил. Правда, вчера, когда пил кофе у нее на кухне… да нет, ерунда. Просто мужик тепленький, после хорошей гулянки, расслабился, а тут бабенка крутится не шибко противная – чего ж не поухаживать слегка? Да и не очень он старался ухаживать, если честно, слишком был озабочен своими проблемами.

Наверное, и сегодня потому позвал, что вчера по пьянке лишнего наговорил: решил, раз уж я все равно в курсе, то могу и пользу принести. Бутербродиков вот настрогать, кофе приготовить, посуду помыть…»

Лена поискала полотенце, чтобы вытереть чистые чашки, и не нашла. Спросить у хозяина? Она заглянула в комнату. Анатолий сидел с закрытыми глазами. Задремал? Лена на цыпочках вернулась на кухню и осторожно, стараясь не звенеть, поставила всю посуду, перевернув вверх донышком, на один из подносов.

Так, для того, чтобы сделать пюре, как минимум, необходима картошка. А где она, спрашивается? Будем надеяться, что в пределах кухни. Килограмм картошки нашелся в холодильнике, в нижнем ящичке для овощей. Явно не базарная, а из супермаркета – чистенькая, ровная, все картофелины одной величины и упакована в прозрачный целлофановый пакетик со штрихкодом. А кучеряво живет Анатолий Николаевич! Раза в два переплачивает, не меньше. С другой стороны, она удобнее, ничего не скажешь. А Толя, вроде бы, не бедствует, для него лишняя десятка большого значения не имеет.

Она очистила две больших картофелины, решив, что на раз поесть ему хватит. А разогретое картофельное пюре – это гадость. Потом вспомнила, что Костя собирался вечером забежать, а он наверняка голодный придет, и добавила еще три. Нашла подходящую кастрюльку, поставила на огонь.

Вообще-то, для двух мужиков маловато будет – надо бы еще кусочек мяса добавить. Лена обшарила холодильник, но ничего подходящего, кроме остатков колбасы, не нашла. Ладно, голь на выдумки хитра, сочиним что-нибудь. Лук есть, морковка есть… ага, и перчик болгарский в уголке завалялся, прекрасно! Сковорода в раковине, ее искать не надо. Обжарить овощи, добавить мелко нарезанную колбасу… надо бы еще чего-нибудь такого, для вкуса и для запаха. А, вот, остатки кетчупа подойдут, только водички надо в бутылку плеснуть, иначе не вытряхнуть. Теперь, на некоторое время, свободна. Снова заглянула в комнату, полюбовалась на неподвижного Анатолия. Все-таки, спит. Ну и хорошо, это ему сейчас самое полезное. Из чисто спортивного интереса, Лена продолжила поиски полотенца – никто, даже самый старый холостяк не может обойтись на кухне без какой-нибудь тряпочки! Искала долго, тщательно и безуспешно. Тем временем, картошка сварилась и уже надо было искать толкушку. Она, к счастью, незатейливо лежала в одном из ящиков буфета, так что приготовление качественного картофельного пюре никаких затруднений не вызвало. Убедившись, что Анатолий продолжает мирно спать, Лена, не долго думая, обернула кастрюльку газетой и накрыла принесенной с дивана подушкой.

Все. На этом необходимость ее присутствия в этом доме, исчерпывается. Поесть он вполне в состоянии сам. Вот только уходить, пока он спит, как-то неловко. Ладно, можно подождать немного. Тем более, Борис Петрович разрешил в офис сегодня не возвращаться. А если считать, что сегодня она трудится здесь, то до конца рабочего дня еще больше двух часов. Самое время с комфортом побездельничать. Лена взяла с подоконника затертую книгу в темной обложке, с торчащей из нее, в качестве закладки, большой новогодней открыткой, посмотрела, что это, и едва не присвистнула от удивления. Надо же! Дневники Льва Николаевича Толстого! Вот уж, чего она от Саранцева никак не ожидала. Сейчас мужики, как правило, вообще мало читают, и то детективы или фантастику. А чтобы вот так, по доброй воле, да Льва Толстого! Причем не художественное произведение, а дневники! Что ж, придется теперь и ей приобщиться к литературному наследию классика – не рыться же на книжных полках. Лена прихватила книгу и устроилась на диване.

Прошло чуть больше часа. Лена читала, с удивлением обнаружив, что дневники Толстого достаточно занимательны и содержат много интересных, хотя и спорных мыслей. Анатолий, слегка посапывая, спал. В половине шестого, эта мирная картина была нарушена соловьиной трелью дверного звонка.

– Привет всем! – Костя выглядел гораздо более жизнерадостно, чем утром. – Леночка, как наш потерпевший?

– Вроде оживает, – усмехнулась Лена.

– Прекрасно! Значит, можешь сдавать дежурство!

Он продолжал болтать о каких-то необязательных вещах, пока она собиралась, закрыл за ней дверь и только тогда замолчал. Сел на диван, подавшись вперед и уперев локти в колени, и уставился на Анатолия.

– Зачем ты ее выставил?

– Хорошая девушка, – Костя предпочел не отвечать на вопрос.

– Хорошая, – спокойно согласился Анатолий. – Хочешь сказать, что ты ей не доверяешь?

– Как тебе сказать, – Костя склонил голову на бок и заговорил мелодично-печально: – Я, видишь ли, по своей жизни научен, и научен неоднократно, что доверие очень близко к безответственности, а полное доверие – к идиотизму.

– Веселая у тебя жизнь! – хмыкнул Анатолий.

– Уж какую выбрал. Дело ведь не в том, что я Лене не доверяю. Она человек искренний и честный. Но ведь спецподготовку она не проходила, так? Значит, вполне может где-то нечаянно оговориться, случайно дать зацепку для противника. Нам это надо? И вообще, святое правило, чем меньше о моих делах знают другие, тем спокойнее я сплю. Хочешь поспорить?

– Да нет, ты прав конечно. Только странно это – никому не доверять.

– Дело привычки. Я вот, например, и тебе не слишком доверяю. Смотрю на тебя и думаю: а вдруг за всей этой историей стоит некто Саранцев, которому зачем-то нужно было организовать нападение на себя и раздуть шумиху вокруг бандитов, требующих коды доступа.

– Это зачем же?

– Мало ли. Например, таким образом, ты поставил всех заинтересованных лиц в известность, что на тебя оказывается давление и ты подвергаешься опасности. А сам уже подготовил документы на выезд и собираешься взломать эти два, банка, а может и больше, может все десять или сколько их у вас там, клиентов. Переведешь денежки за границу, сам быстренько мотанешь туда же, молодой богатый и красивый, а мы все здесь останемся, в затылке чесать и удивляться тому, как ты нас ловко облапошил.

– Интересный сценарий. Ничего покруче ты не мог придумать?

– Запросто. Может ты, таким образом, просто клинья к Елене подбиваешь? Бьешь на романтичность ее натуры? Она ведь, как я понял, раньше к тебе особого интереса не проявляла, а сегодня вон как вокруг хлопотала.

– Кретин ты, Костя, – почему-то, этот вариант обидел Анатолия гораздо сильнее, чем первый. – Я, к твоему сведению, никогда к таким дешевым приемчикам… И вообще, ты по делу пришел или для того, чтобы глупости болтать?

– А как же, разумеется по делу, – Костя достал из сумки небольшую пластмассовую коробочку нейтрально-серого цвета, умело соединил ее с телефонным аппаратом. – Это определитель номера, тут же и магнитофон встроен. Игрушка для полных дебилов – все сама сделает. Твоя задача: в руки не хватать, не развинчивать, кнопочки не нажимать.

– Да тут и нет никаких кнопочек.

– Поэтому и нет, чтобы не нажимали. Номер телефона высвечивается в окошке, запись включается автоматически. Так что проявляй в разговорах осторожность, ты теперь у меня на прослушке.

– И что же… это все мои разговоры будут записываться?

– Хочешь сказать, что ты категорически против?

– Нет, я в экстазе. Сам понимаешь, удовольствие ниже среднего. А пленки там хватит?

– Хватит. Теперь следующее. Предлагаю, когда твой таинственный друг позвонит, дать ему понять, что ты нашел его доводы весьма убедительными и согласен передать ему дискету.

– Че-го-о?! – Анатолий даже привстал с кресла, но тут же, сморщившись, рухнул обратно.

– Да сиди ты, не дергайся! Надо же нам как-то на них выходить? Или ты предлагаешь каждый вечер подставлять свою физиономию тестомесам-любителям? Имей в виду, круглосуточную охрану я тебе обеспечить не могу, самому придется отмахиваться.

– Тьфу ты, черт! Надо же гнусность какая!

– Гнусность, а как же, – охотно подтвердил Костя. – Но если они хотят получить дискету, то скажут, каким образом ты должен ее передать. А уж дальше… дальше все будет зависеть от нас.

– Понятно. Что ж, наверное ты прав. Действительно, надо попробовать, – голос Анатолия звучал так, словно он сам себя, очень старательно уговаривал. – В конце концов, это что-то вроде тактического отступления, военная хитрость.

– Скорее, ловушка на живца, – поправил его Костя. – Кстати, наш утренний разговор был, конечно очень содержательным, но я тут немного подумал и хочу задать пару вопросов.

– В чем же дело, задавай.

– Вопрос первый. Вы с Борисом, как я понял, равноправные партнеры, так?

– Так.

– А почему же тогда, твой партнер не имеет доступа к секретной, важной для деятельности фирмы, информации? Мало того, он даже понятия не имеет, где эта информация хранится.

– Так его эта часть работы не касается – Анатолий пожал плечами и тут же сморщился от боли. Все-таки, от лишних движений, даже таких мелких, следовало пока воздерживаться. – Понимаешь, мы когда еще только фирму организовывали, сразу так договорились с Борисом. У него – административная работа, заказы, реклама – в общем, вся коммерческая часть. А я отвечаю за программное обеспечение. Коды доступа Борису для работы не нужны, так зачем ему голову грузить?

– Многие знания таят многие печали, – покивал головой Костя, – это я согласен.

– А я о чем! Тем более, что информация, действительно, составляет коммерческую тайну и чем меньше народу о ней знает, тем всем спокойнее.

– Ладно, допустим, с этим я разобрался. Но тогда у меня возникает второй вопрос. Если ты у нас такой единственный и неповторимый, то как будет выкручиваться фирма, в случае твоей преждевременной гибели?

– Не понял! С какой такой радости мне вдруг преждевременно погибать?

– Так ведь все под богом ходим. Я даже не про покушения говорю, не про заварушки, вроде той, в которую ты теперь попал. Но бывают в жизни и несчастные случаи и прочие бытовые вещи. Вот попадешь ты завтра под трамвай и что? Вся работа будет парализована, поскольку тайна кодов доступа к банковским системам будет похоронена вместе с тобой.

– А-а, вон ты о чем. Да нет, все будет нормально. Ты рассуждаешь слишком, как бы это сказать, однобоко. В нашей работе ведь участвует и вторая заинтересованная сторона – банки. И естественно, все эти коды у них имеются, тоже страшно засекреченные. Так что, если, не дай бог, со мной что случится – никаких проблем в том, чтобы заново собрать пакет информации, не будет. Разумеется, при условии, что обстоятельства моей смерти будут абсолютно естественными и никаких подозрений у клиентов не вызовут.

– А если вызовут?

– Кто знает? Банкиры – народ осторожный. Могут и сменить обслуживающую фирму. Так, на всякий случай.

– Понятно. Что ж, будем надеяться, что и бандитов, которые на тебя накатили, какой-нибудь добрый дядя просветил. Тогда, по крайне мере, им не придет в голову, что если тебя пристукнуть по тихой, дискеты сами всплывут.

– Думаю, просветил. Человек, который собирается ограбить банк подобным способом, должен разбираться в этих вещах.

– Будем надеяться, – повторил Костя. – Кстати, Леночка здесь целый день была, как ты думаешь, она поесть что-нибудь приготовила?

– Ты считаешь, это кстати? – усмехнулся Анатолий.

– Не знаю, как тебе, а мне очень кстати было бы. Есть охота.

– Она что-то про картофельное пюре говорила, – Анатолий сглотнул. – Слушай, а я, оказывается, тоже проголодался. Сходи на кухню, посмотри.

Костя, не теряя времени на дальнейшие разговоры, отправился на кухню. Через минуту, Анатолий вынужден был выслушать торжественную песнь в честь несравненных достоинств Леночки Лазаревой, а еще через две, оба дружно уплетали картофельное пюре с оригинальной, но удивительно вкусной подливкой.

– А странный ты человек, Анатолий Саранцев, – активная работа челюстями ничуть не мешала Косте разговаривать. – Ведь вот вроде ты буржуй…

– С чего это я вдруг буржуй? – едва не поперхнулся от такого неожиданного заявления Анатолий.

– А кто же? Совладелец частной фирмы, доходы у тебя, частных сыщиков нанимать в состоянии… буржуй и есть. А живешь, как нормальный человек. Квартира однокомнатная, мебель – тоже ничего особенного. И в смысле питания – картошка, конечно, у тебя хорошая и колбаса вкусная, но это же не устрицы какие-нибудь и не ананасы. Экономишь, что ли?

– Да нет, просто живу так, как мне нравится. Вот ты говоришь, устрицы. А ты их пробовал?

– Откуда? А что, гадость?

– Как тебе сказать? Может и не гадость, но на большого любителя еда. А я не любитель. По мне обыкновенная селедка, вот с таким картофельным пюре, да под стопочку… кстати, насчет стопочки, ты как?

– Не, я за рулем, – отказался Костя. – Не люблю на приключения нарываться. Как-нибудь, в другой раз.

– Ладно, в другой. В общем, насчет устриц ты понял. И с ананасами то же самое. В Африке, он может и самый лучший фрукт, но подумай сам: сорвут его зеленым, потом он по дороге спеет, пока его везут полмесяца, и в результате, покупаешь ты только вялое подобие настоящего ананаса. Нет, честно, хорошая сочная груша – гораздо вкуснее.

– Положим, тут я с тобой соглашусь. Наша еда, – Костя указал на свою тарелку, – вкуснее всех этих прибамбасов. Но квартира-то? Неужели тебе в этой конуре не тесно?

– А сколько мне одному места надо? Ну куплю я себе трехкомнатную и что? Полы мыть, для развлечения? Слушай, а что это, мы уже все доели?

– Практически, – Костя заглянул в кастрюлю, потом в сковородку, – так, на стенках кое что осталось, на донышке. Делим по-братски?

– Лучше поровну, – засмеялся Анатолий. Еще через пару минут, когда они выскребли остатки и облизали ложки, он светским голосом предложил: – Кофе?

– Пожалуй, – солидно качнул головой Костя. Посмотрел на хозяина и улыбнулся: – Сейчас чайник поставлю.

Растворимый кофе, он и есть растворимый. Сделав первый глоток, Анатолий припомнил вкус божественного напитка, которым его вчера угощала Лена и вздохнул.

– Что, – с сочувствием спросил Костя, – болит?

– И болит тоже, – в подробности своих переживаний, вдаваться не хотелось. – Костя, а скажи, давно ты в этом варишься?

– Ты имеешь в виду борьбу с преступностью в нашем родном городе? – улыбнулся Костя. – Давно. То есть, частным сыском недавно занялся, но если считать с работой в милиции, то двадцать лет без малого, – он посмотрел на удивленное лицо Анатолия и засмеялся, – я только выгляжу таким щенком, а на самом деле я старый и мудрый, как филин, – он прикрыл глаза, надул щеки и, действительно, на мгновение стал похож на филина.

– Разве ты раньше в милиции работал?

– Естественно, где ж еще. После одиннадцатого, сразу, в школу милиции пошел, потом юрфак заочно закончил. А чего ты так удивляешься? Частные сыщики, они на семьдесят пять процентов из наших. А остальные двадцать пять – это прокуратура и кэгэбшники в отставке. Или ты думал, что детективные агентства открывают учителя литературы, когда уходят на пенсию?

– Да я, честно говоря, вообще об этом никогда не задумывался, нужды не было. Хотя, действительно, кому же еще быть частным сыщиком, как не бывшему ме… милиционеру.

– Да говори уж, менту, не стесняйся, – засмеялся Костя. – Тем более, что наши доблестные киношники это словечко не только реабилитировали, но и героизировали.

– Уй, как ты красиво говоришь, Костя, – восхитился Анатолий. – Ты уверен, что ты не учитель литературы на пенсии?

– Абсолютно! Мент по жизни, ментом был, ментом и останусь, как меня не перекрашивай.

– А почему тогда ушел?

– Почему люди с работы уходят? С начальством не поладил. Не вписался в образ идеального сотрудника. Ладно, сейчас мне даже больше нравится. Зарплата на круг больше выходит, над ухом никто не зудит, с дурацкими указаниями не лезет…

– А если помощь потребуется?

– Потребуется, значит получу. Я же с начальством поссорился, а не с ребятами. И они всегда на меня могут рассчитывать, так что здесь все в порядке.

– Костя, а у тебя такие дела были уже?

– С вымогательством? А как же. Не все, конечно, точно как у тебя, но в целом, идея-то у всех одна – срубить деньжат по крупному, а самому в тени остаться. Но ничего, раскручивали.

– Всех? Я имею в виду, у тебя всегда все получается или срывы тоже бывают?

– По разному. Против нас ведь тоже не первоклашки. Учимся на ошибках, – Костя внимательно посмотрел на Анатолия. – Слушай, что тебя вдруг на лирику потянуло?

– Разве это лирика? Просто интересно. Я ведь первый раз в жизни с настоящим частным сыщиком разговариваю.

– Ну да, программистов вокруг побольше будет. Даже у меня с десяток знакомых наберется.

– Костя, а ты один работаешь?

– В основном, да, один. Есть у меня пара ребят, из молодняка, на подхвате. Так сказать, наемная рабочая сила – привлекаю их по мере необходимости.

– Наемная? – Анатолий оживился. – Слушай, это что же получается? Так ты, выходит, тоже буржуй?!

– С чего вдруг? – опешил Костя.

– Ну как же? Своим частным сыском ты единолично владеешь? Наемные работники на тебя трудятся? Буржуй и есть! Да еще побуржуистее меня – у меня, по крайне мере, половина фирмы, а у тебя целая.

– Черт, правда! Так и выходит… вот уж не думал!

– А еще ко мне цеплялся, что живу неправильно. На себя посмотри!

Костя сосредоточенно отхлебнул кофе, откусил печенье, потом заявил решительно:

– Нет. Что-то в этой схеме неправильно. Если я буржуй, то почему все время куда-то бегу и все время такой голодный?

Анатолий, очень довольный, рассмеялся:

– Вот он вопрос, на который не смогут ответить даже лучшие умы человечества!

Телефон молчал до восьми вечера, а потом, как с цепи сорвался. Первым позвонил Борис.

– Ты как там? – спросил он устало.

– Почти оклемался. Завтра, пожалуй, появлюсь в офисе, покажусь народу. Чтобы страх божий не забывали.

– Да уж, личико у тебя сейчас – действительно, страх божий.

– Вообще-то, я не это имел в виду, – поперхнулся Анатолий. – Я исключительно насчет укрепления дисциплины…

– Да понятно, кто бы сомневался. Толя, а этот парень, Костя, был у тебя уже?

– Заезжал. Оставил определитель номера на телефоне, – Анатолий говорил коротко. Скрывать что-то, а тем более врать Борису, было неприятно, но Костя был прав, чем меньше Борька будет знать, тем спокойнее ему, Анатолию.

– И что, работает? – особого любопытства в голосе Бориса не было заметно.

– Вроде бы. Цифры какие-то показывает… эй, а ты откуда звонишь? Это не домашний твой и не сотовый!

– От тещи, – хихикнул Борис. – Ладно, если понадоблюсь, то я еще пару часов здесь буду.

– Опять на проработку привезли? – с сочувствием спросил Анатолий.

– Пусть прорабатывают, – Борис снова захихикал. – Теща у меня старой закалки человек: запилить может до полного одурения, но котлеты для зятя – это святое. А у нас дома всей еды один шпинат.

– Прими мои соболезнования. Я слава богу, даже не знаю, как он выглядит.

– А чего его знать – трава она и есть трава. Ну, счастливо тебе.

– Приятного аппетита, – пожелал Анатолий. – Наедайся впрок.

Борис издал невнятный хрюкающий звук и повесил трубку.

Потом позвонила мать. Анатолий терпеливо выслушал получасовую лекцию, вставляя в редкие паузы: «да, мама», «я слушаю, мама» и, зачем-то, кивая. Ничего нового она не сказала.

Следующей позвонила Лена. Спросила, как он себя чувствует. Анатолий ответил, что хорошо и что завтра выйдет на работу. Лена ответила: «понятно» – если у нее и было намерение предложить свою помощь по уходу за увечным, высказывать его не было смысла. Помня о магнитофоне, исправно фиксирующем все разговоры, Анатолий говорил гораздо суше, чем хотел и постарался побыстрее свернуть разговор. В результате, осталось неприятное ощущение, что Лена обиделась. Распрощалась она, по крайне мере, более чем сдержанно.

Только он положил трубку, как позвонил Костя. Спросил, нет ли чего нового. Потом сообщил, что он у себя дома.

– Если что, звони мне по тому номеру, который тебе сейчас определитель показывает.

– Понял, – Анатолий торопливо записал шесть цифр на полях газеты.

В течение следующих трех минут, было еще три звонка: нетрезвый мужской голос упорно требовал позвать Ларису. Анатолий заверил его, что живет в этой квартире уже несколько лет и за это время ни одна Лариса у него даже в гостях не была. Соврал, между прочим. Произошел у него пару лет назад короткий роман с одной Ларисой – учительницей начальных классов. Славная была женщина, но очень уж энергичная. В первый же раз, когда осталась на ночь, она умудрилась так ловко раскидать по квартире свое немногочисленное барахлишко, что сразу стало казаться, будто она всегда здесь жила. И на следующий день явилась уже без приглашения, как к себе домой, притащила полную кошелку продуктов, ужин готовить принялась. Анатолий испугался, и немедленно смылся в длительную командировку. Потом барышня еще пару раз пыталась устроить романтически-случайную встречу, но он сумел отбиться и, в целом, закончил этот роман без потерь. Да, Лариса… как раздражало ее тарахтенье на кухне, когда она, так старательно, изображала из себя хозяйку. Да и не только на кухне – ее присутствие в квартире постоянно ощущалось Анатолием, словно заноза в пальце. И с тем же, примерно, удовольствием.

Вот странно, Ленка сегодня тоже почти целый день здесь провела: и готовила что-то, и прибирала и просто на диване книжку читала… а вот совсем не раздражала. Мало того, даже приятно было, что она здесь, рядом. Жаль, что Костя ее выставил. Сидела бы сейчас напротив, они бы разговаривали, может чай пили бы… или что-нибудь позадушевнее. Интересно, что она предпочитает? Обычно женщинам нравится шампанское. А у него, как раз на такой случай, припрятана бутылочка. Открыли бы ее, выпили по фужеру, не торопясь, закусывая шоколадными конфетами… впрочем, глупости все это. Ну посидели бы они, ну выпили бы шампанского, а дальше что? В постель? Допустим, дурное дело не хитрое, но что потом, утром делать? Притвориться, что ничего особенного не произошло и остаться в дружеских отношениях? Или ухнуть, закрыв глаза, в непредсказуемый роман с собственной сотрудницей? Но все романы рано или поздно кончаются. Легко ему было отделаться от Ларисы – главное, обходи стороной эту начальную школу. С Леной так не получится. И что тогда? Ясно что, кому-то одному придется уволиться. И понятно, что этим кем-то окажется именно Ленка. Он, впрочем тоже останется в проигрыше – пока найдешь толкового программиста ей на замену, пока он освоится с задачами, войдет в курс дела, сколько времени пройдет? Нет, это очень даже хорошо, что Ленка ушла.

Снова зазвонил телефон. Анатолий снял трубку.

– Ну, как здоровье, – жизнерадостно поинтересовался знакомый уже голос, не дожидаясь, пока он скажет: «алло».

– А, это ты. Слушай, мужик, ну чего ты ко мне прицепился?

– Во, блин, вопросик! Ты разве до сих пор не понял? Отдай дискету по хорошему, иначе каждый вечер будешь себя по частям собирать.

– Положим, каждый вечер у вас не получится, – заверил его Анатолий. – Я теперь осторожней буду, в темный подъезд просто так не сунусь.

– Какой ты, все-таки, чижик, бестолковый, – почти с сочувствием протянул голос. – Мало, что ли есть способов? Мы же специалисты: сказали, что плохо будет, значит верь на слово, не сомневайся. И мой тебе совет, бесплатный, кстати, не ерепенься ты. Против лома нет приема, слыхал? А мы этот самый лом и есть.

«Надо согласиться отдать дискету, вот прямо сейчас сказать… Костя же велел соглашаться, договариваться об условиях! Какого черта, я же не сдаюсь, это всего лишь тактический ход! И все равно, язык не поворачивается! Чтобы какие-то подонки, диктовали мне… вот зараза, пусть Костя что хочет делает, а я не могу!»

– Ты что, чижик, язык проглотил?

– Я… думаю, – с трудом выдавил Анатолий.

– Думать вредно, от этого голова болит, – холодно проинформировал голос. – А если думать не вовремя, то и другие части тела. Ладно, я сегодня такой добрый, просто сам на себя удивляюсь! Сколько на твоих часах сейчас?

– Двадцать один тридцать. А что?

– Значит, можешь думать еще полчаса. А в десять ровно, я тебе перезвоню.

Щелчок опускаемой на рычаг трубки, короткие гудки… Анатолий вспомнил: определитель номера! Посмотрел в окошечко и тут же, придвинув к себе газету, начал набирать Костин номер.

– Они звонили, только что, – доложил он торопливо, едва Костя ответил, – диктую номер!

Номер телефона, которым пользовались преступники, не произвел на Костю впечатления.

– Это таксофон на вокзале, – пояснил он. – Все наши его уже наизусть знают. Самый, понимаешь, популярный аппарат у подобной публики. Он еще и висит так удачно: немножко в стороне, и киоском при этом загорожен. Так, что человека, который звонит, почти не видно, а к нему незаметно не подойдешь. Ладно, бог с ним, с телефоном, рассказывай, до чего договорились.

Энтузиазма у Анатолия сразу убавилось.

– Как тебе сказать? На самом деле я не очень… понимаешь…

– Не понимаю я ничего. Что ты там мямлишь?

– Да не могу я Костя! – взмолился Анатолий. – Я хотел ему сказать, честно, хотел! Дескать, согласен, отдам вам дискеты! Но у меня такие поганые слова не выговариваются, просто поперек горла встают!

– М-да, тяжелый случай, – после недолгого раздумья, заключил Костя. – В самодеятельности ты, конечно, никогда не участвовал и роль запуганного человека тебе не по зубам?

– Нет, – со вздохом признался Анатолий.

– А если не играть? Ты подумай хорошенько, ведь спокойной жизни теперь не будет. Может они тебя испугали все-таки, хоть немножко?

– Нет, – Анатолий уже чувствовал себя почти виноватым. – Разозлили сильно, это есть.

– Прямо беда с тобой. И что ты ему ответил?

– Сказал, что подумаю. А этот урод пообещал перезвонить, ровно в десять.

– Что ж, может еще сумеешь. Толя, ты пойми, это ведь нам нужно, встречу назначить, а не им! Ты себе представь все самое плохое, что они могут с тобой сделать, поднатужься и согласись!

– Я постараюсь, – тоскливым голосом двоечника на педсовете пообещал Анатолий. – После десяти перезвоню с новостями.

Он положил трубку и честно попытался представить, как ему ежедневно, раз за разом бьют морду, но вместо ожидаемого смирения, горло перехватило от ярости. Похоже Костя дал не самый удачный совет. Анатолий взглянул на часы – до обещанного звонка осталось десять минут. Может написать текст на бумаге и потом заставить себя прочесть? Наверное, так будет легче.

В этот момент с оглушительным звоном разлетелось оконное стекло, к нему тут же присоединился звук разбивающейся бутылки и на полу, в самом центре синтетического ковра, вспыхнуло пламя.

– Твою мать! – рявкнул Анатолий, одним движением сдирая покрывало с дивана, и бросаясь к очагу разгорающегося пожара. Как ни странно, потушить огонь удалось почти сразу, только ковер продолжал тлеть, распространяя едкий, удушливый дым. Анатолий, забыв про свои синяки, рысью промчался в ванную, бросил там покрывало – изучать, не подхватило ли оно огонек, сейчас не было времени – набрал в поломойное ведро воды. Так же, бегом, вернулся в комнату, очень тщательно залил все тлеющие островки, убедился, что больше, кажется, ни огня ни дыма нет, перевел дух… Только теперь он почувствовал, как дрожат колени и опустился на мокрый, грязный ковер. Повторил тоскливо: – Твою же мать…

Выходит у ребяток фантазия побогаче оказалась, чем у него. Он-то, кроме вульгарного мордобоя ничего себе представить не сумел, а оказывается масса есть способов человеку жизнь испортить. Пожар в квартире, например. А ведь еще машина – один раз до нее уже добрались, значит и еще раз смогут, без проблем. Хорошо, что не сумел сегодня забрать ее из мастерской. Может, пусть и стоит там пока? Целее будет. Ага, гениальная идея: машину спрятать, квартиру заколотить, а самому удариться в бега. Затаиться где-нибудь в глубинке, переждать, глядишь – все само собой рассосется. Милая такая, страусиная политика. Анатолий, наконец, заметил, что сидит в луже и, покряхтывая от боли, поднялся. К сожалению, не похоже что удастся спрятать голову в песок – в этой клетке полы бетонные. И, хочешь – не хочешь, придется участвовать в начавшейся разборке до конца. Желательно до победного.

Он скатал ковер и отнес его в ванную, составить компанию испорченному покрывалу. Тащить все это сейчас, в темноте, на мусорку – было по меньшей мере глупо. Просто, как приглашение выглядело бы: не хотите ли мне еще пару раз по физиономии съездить? А ходить на помойку с пистолетом, Анатолий еще как-то не был морально готов.

Вернулся в комнату с половой тряпкой, начал собирать воду, искренне надеясь, что если что-то и протекло к соседям, то совсем немного. Под ним жила пожилая супружеская пара, люди тихие и приятные, огорчать их не хотелось. А впрочем, если и попортил он им потолок, тоже ничего страшного. Просто оплатит ремонт и все дела. Даже рабочих может сам нанять. Внеплановое мытье пола прервал телефонный звонок. Анатолий взглянул на часы – ровно десять. Он бросил тряпку, вытер руки о шорты и взял трубку.

– Я предупреждал, что много есть способов, – голос, как обычно, не стал тратить время на приветствия. – Имей в виду, это была так, игрушка демонстрационная. А когда мы тебе бутылку с настоящей горючей смесью забросим, то в лучшем случае, ты успеешь из огня живым выскочить. Итак, если ты до сих пор не понял…

– Я понял, – перебил Анатолий. И добавил устало: – Диктуйте ваши условия.

– Что, прямо вот так, сразу, и все понял? – не поверил голос.

– Ничего себе, сразу! Колеса у машины в минусе, я сам чувствую себя хорошо отбитой котлетой, пожар в квартире… мне что, дожидаться, пока вы дом взорвете?

– Между прочим, – в трубке раздалось гнусное хихиканье, – взрывы очень эффектно смотрятся.

– Со стороны, – холодно сказал Анатолий. – Как мне передать дискету с данными?

– Ишь, какой ты сердитый! Да проще простого тебе передать дискету с данными. Ты комитет по землеустройству знаешь? Напротив цирка?

Костя зевнул, взлохматил пятерней свои светлые волосы и уставился на Анатолия:

– Давай повторим еще раз. Ты приходишь в этот земельный комитет к десяти часам утра, поднимаешься на второй этаж и занимаешь очередь в триста двадцать пятый кабинет, так?

– Так, – покорно согласился Анатолий.

Никакого смысла в этом, уже пятом повторении плана, он не видел. Костя приехал почти сразу после его звонка и вот уже почти два часа они работали. То есть, работал Костя – сначала звонил кому-то и раздавал указания, потом занудно и педантично вдалбливал Анатолию порядок проведения операции. На долю самого Анатолия осталась обязанность снабжать сыщика кофе и тупо кивать в ответ на его наставления.

– Я сам в здание заходить не буду – там рядом кулинарка есть, я в ней подожду.

– Не понимаю, почему? – Анатолию вдруг захотелось внести нотку разнообразия в этот заунывный процесс. И потом, действительно, было интересно узнать, почему.

– Толя, твое дело не понимать, твое дело – выполнять мои указания. И указания этого хмыря. А он тебе четко сказал: чтобы никакие ментовские морды рядом не крутились.

– Но ты ведь уже не мент.

– Морду мою, тем не менее, слишком многие еще помнят. Я уж не говорю о тех людях, что нас вместе видели.

– Послушай, – тут же встрепенулся Анатолий, – Борис и Лена не относятся к людям, которые…

– Все, Толя, мы это обсудили, и не один раз. Я не хочу продолжать бесполезный разговор. Значит повторяю, я буду недалеко. Но двое моих ребят покрутятся в коридоре на третьем этаже. Только прошу, не пытайся их вычислить. Дальше, дождавшись, когда за тобой займет очередь следующий, ты должен отойти к лестнице, вроде бы тебе свежего воздуха захотелось, и ждать там, когда к тебе подойдут.

– Он сначала говорил: покурить, – уточнил Анатолий, – но раз я не курю, сошлись на свежем воздухе.

– Я слышал запись, – Костя строго посмотрел на него. – И на то, что тебе предложили именно покурить, обратил внимание. Но сейчас, вот сию минуту, ты можешь не отвлекаться?

– Извини. Мы остановились на том, что я стою около лестницы.

– Да. Очевидно, придется подождать, они присмотрятся, удостоверятся, что ты пришел один. Пожалуйста, стой спокойно, не крутись, не дергайся, не привлекай внимания. Если на тебя никто не будет смотреть, их человек быстрее подойдет. Ты понял?

– Понял, – кивнул Анатолий.

– Со мной тоже не разговаривай, человек, который бормочет себе под нос все время, в данной ситуации выглядит подозрительно. Не думай, что против нас собрались дебилы, никогда не слышавшие о спрятанных микрофонах. Твоя задача – выглядеть абсолютно безопасным, ты понял?

– Понял.