Собрание сочинений в одной книге Лондон Джек
– Итак, что за скверная история с этими одеялами Гуниа?
Большой шаман намеренно протянул свой вопрос, и Сканду усмехнулся бледной, едва заметной усмешкой, ибо умел читать в сердцах людей и все люди казались ему маленькими и жалкими.
– Искусство твое велико, Клок-Но-Тон, – сказал он. – Несомненно, ты сразу откроешь, кто совершил преступление.
– Да, я найду его, как только увижу. – Клок-Но-Тон снова заколебался. – Приходил сюда кто-нибудь из других селений? – спросил он.
Сканду покачал головой:
– Посмотри, разве это не прекрасный муклук?
Он поднял покрывало из тюленьей и моржовой кожи, и посетитель с тайным интересом принялся его разглядывать.
– Я недавно получил его.
Клок-Но-Тон внимательно кивнул головой.
– Я получил его от Ла-Ла. Он замечательный человек, и я часто подумывал…
– Да? – нетерпеливо заметил Клок-Но-Тон.
– Я часто подумывал… – Сканду помолчал, а потом произнес: – Сегодня счастливый день, и искусство твое велико, Клок-Но-Тон.
Лицо Клок-Но-Тона прояснилось:
– Ты великий человек, Сканду, ты шаман из шаманов. Я иду. Я всегда буду помнить о тебе. А Ла-Ла, по твоим словам, замечательный человек.
Улыбка Сканду стала как бы призрачной, он закрыл дверь за посетителем и задвинул все засовы.
Сим занимался починкой своего челнока, когда Клок-Но-Тон спустился на берег, и оторвался от работы лишь затем, чтобы хвастливо зарядить винтовку и положить ее рядом с собой.
Шаман заметил его движение и воскликнул:
– Пусть все соберутся сюда! Таков приказ Клок-Но-Тона, заклинателя злых духов!
Он собирался созвать их у дома Гуниа, ему необходимо было присутствие всех: сомневаясь в послушании Сима, он хотел избежать столкновений. Сима было выгоднее не трогать, рассудил он, так как Сим всякому шаману мог причинить много хлопот.
– Пусть приведут сюда женщину Гуниа, – приказал Клок-Но-Тон, свирепо оглядывая собравшихся вокруг него людей и заставляя содрогаться тех, на ком останавливался его взор.
Приковыляла Гуниа, опустив голову и глядя в сторону.
– Где находились твои одеяла?
– Я только разостлала их на солнышке – и глядь! – их уже не было! – захныкала она.
– Да?
– Все случилось из-за Ди-Иа.
– Да?
– Я его поколотила и буду еще бить за то, что он доставил столько горя нам, беднякам.
– Одеяла! – хрипло заревел Клок-Но-Тон, предвидя ее желание понизить вознаграждение. – Одеяла, женщина! Твое богатство известно всем.
– Я только разостлала их на солнышке, – засопела она, – а мы бедные люди, совсем бедные…
Он вдруг замер, лицо его исказила ужасная судорога, и Гуниа отпрянула от него. Но он так быстро прыгнул вперед со скошенными внутрь глазами и разинутым ртом, что она споткнулась, упала и стала ползать у его ног. Он размахивал руками, дико рассекая воздух, и все тело его извивалось и корчилось, словно от боли. Казалось, что у него эпилептический припадок. На губах показалась пена, и тело содрогалось в конвульсиях.
Женщины жалобно причитали, раскачиваясь взад и вперед, да и мужчины один за другим поддались общему возбуждению – оставался спокойным один Сим. Сидя на своем каноэ, он насмешливо глядел на все происходящее. Предки, чья кровь была его кровью, заговорили в нем, и он поклялся страшнейшей клятвой не терять присутствия духа. На Клок-Но-Тона страшно было смотреть. Он отбросил свой плащ, сорвал с себя одежду и остался совершенно нагим, лишь на бедрах болталась повязка из орлиных когтей. Дико завывая и крича, с развевающимися длинными черными волосами, он, как одержимый, метался по кругу. В его безумии чувствовался дикий, захватывающий ритм, и, когда все поддались его влиянию, раскачиваясь одновременно с ним и вскрикивая в унисон, он внезапно уселся на землю, вытянув вперед руку и длинный, похожий на птичий коготь палец. Тихий стон, словно плач по мертвецу, встретил этот жест, и все, дрожа, съеживались, когда ужасный палец медленно скользил мимо напряженных лиц. Этот палец нес смерть, и тот, мимо кого он прошел, знал, что ему суждено остаться в живых, и не отрываясь следил за движением рокового пальца.
В конце концов шаман с диким воплем остановил палец на Ла-Ла. Тот задрожал как осиновый лист, увидя себя мертвым, имущество разделенным и вдову вышедшей замуж за брата. Он пытался заговорить, отрицать это обвинение, но язык его словно прилип к гортани, а в глотке пересохло. Теперь, когда дело было сделано, Клок-Но-Тон, казалось, наполовину лишился сознания. Но, закрыв глаза, он прислушивался, ожидая, когда, наконец, раздастся дикий, кровожадный вой, знакомый по тысяче прежних волхований, – вой людей, бросающихся, подобно волкам, на дрожащую жертву. Но кругом было тихо, затем – неизвестно, с какой стороны, – раздался подавленный смешок и, распространяясь все дальше и дальше, перешел в громкий хохот.
– Отчего вы хохочете? – воскликнул он.
– Га! Га! – смеялись кругом. – Твое искусство никуда не годится, Клок-Но-Тон.
– Все знают, – запинаясь, бормотал Ла-Ла, – что я восемь месяцев провел в трудах, далеко отсюда, охотясь на тюленей с сивашскими охотниками, и вернулся только сегодня, а одеяла Гуниа пропали до моего прихода.
– Это правда! – единодушно воскликнули все. – Одеяла Гуниа пропали до его прихода.
– И ты ничего не получишь за твое искусство – оно ничего не стоит, – заявила Гуниа, вставая на ноги. Она, видимо, страдала от смешного положения, в котором оказалась.
Но Клок-Но-Тон видел перед собой только лицо Сканду, его безжизненную улыбку и слышал отдаленный, еле слышный стрекот сверчка. «Я получил ее от Ла-Ла и частенько подумывал…», а затем: «Сегодня счастливый день, и искусство твое велико».
Он промчался мимо Гуниа, и все инстинктивно расступились, чтобы дать ему дорогу. Сим, сидя в своей лодке, посылал ему вдогонку насмешки, женщины смеялись ему в лицо, вслед неслись нелестные замечания и крики, но он, не обращая ни на что внимания, несся к жилищу Сканду. Добежав до него, он стал колотить в дверь кулаками, осыпая Сканду дикими проклятиями. Но из хижины никто не отзывался, когда же Клок-Но-Тон затихал, доносился голос Сканду, произносивший какие-то дикие заклинания. Клок-Но-Тон бесновался как сумасшедший, но когда он попытался взломать дверь с помощью большого камня, послышался ропот всех жителей. И тогда Клок-Но-Тон понял, что он лишился власти и почета в этом чужом селении. Он увидел, как один из рыбаков нагнулся за камнем, а за ним и другой, и его обуял смертельный страх.
– Не трогай Сканду, он великий шаман! – крикнула одна из женщин.
– Возвращайся-ка лучше в свое селение! – посоветовал угрожающим тоном один из мужчин.
– Клок-Но-Тон повернулся и мимо них спустился к берегу с яростью в сердце и с сознанием, что с тыла он совершенно беззащитен. Но ни один камень не был брошен. Ребятишки с насмешками вертелись вокруг него, а в воздухе звучали хохот и издевательства – этим все и ограничилось. И только тогда, когда каноэ далеко отплыло от берега, он вздохнул свободно, встал и послал проклятие селению и его обитателям, не забыв при этом особо упомянуть Сканду, сделавшего из него всеобщее посмешище.
На берегу все громко призывали Сканду, жители селения столпились у его двери, умоляя на все голоса о прощении. Тогда он вышел из хижины и поднял руку.
– Вы мои дети, и я вас прощаю, – сказал он. – Но пусть это больше не повторится. В следующий раз ваша глупость получит заслуженное наказание. Я знаю, в чем заключается ваша просьба, и я ее исполню. Ночью, когда луна уйдет, чтобы повидать великих мертвецов, все должны собраться у хижины Гуниа. Тогда откроется, кто совершил это преступление, и злодей понесет заслуженную кару. Я все сказал.
– Наказанием будет смерть! – завопил Боун. – Он причинил нам много горя и покрыл нас стыдом!
– Да будет так, – ответил Сканду и скрылся в хижине.
– Теперь все станет ясным и мы снова заживем спокойно, – возвестил Ла-Ла.
– Благодаря маленькому человечку – Сканду, – издевался Сим.
– Благодаря искусству маленького человечка Сканду, – поправил его Ла-Ла.
– Глупцы вы, дети племени Тлинкет! – Сим звучно шлепнул себя по бедру. – Не пойму, как взрослые женщины и сильные мужчины могут пресмыкаться в грязи, восхищаясь сказками!
– Я много странствовал по свету, – отвечал Ла-Ла. – Я ездил по далеким морям и видел чудеса – и знаю, что существуют таинственные силы. Я – Ла-Ла…
– Мошенник…
– Да, так меня прозвали, а следовало бы назвать Путешественником.
– Я не странствовал по свету так много, как… – начал Сим.
– Тогда попридержи язык, – прервал его Боун, и они расстались очень недовольные друг другом.
Когда последний отблеск лунного сияния исчез, в толпе, окружавшей хижину Гуниа, появился Сканду. Он шел быстрым, бодрым шагом, и при свете огня Гуниа видно было, что он пришел с пустыми руками, без трещоток, масок и прочих принадлежностей шамана. Только под мышкой он нес большого заспанного ворона.
– Собраны ли дрова для костра, чтобы все могли увидеть ответ духов? – спросил он.
– Да, – отвечал Боун. – Дров много.
– Теперь слушайте все, ибо слов будет немного. Я принес с собою Джелкса-Ворона, вещуна и отгадчика тайн. Черного ворона помещу я под большим черным котлом Гуниа, в самом темном углу ее хижины. Огонь будет погашен, и вокруг сгустится тьма. Один за другим вы будете входить в хижину, класть руки на котел, на время глубокого вздоха, и затем выходить обратно. Джелкс, несомненно, закричит, почуяв руки злодея. Кто знает, может, он и другим путем обнаружит свою мудрость. Вы готовы?
– Мы готовы, – раздался многоголосый ответ.
– Тогда я начинаю выкликать по очереди имена, пока не вызову всех.
Первым был вызван Ла-Ла, и он без колебания вошел в хижину. Все напрягли слух, и в мертвой тишине был слышен скрип шагов по расшатанному полу. Но это было все. Джелкс не крикнул и не подал никакого знака. Затем была очередь Боуна, ибо не исключена же возможность, что человек украл собственные одеяла, чтобы навлечь стыд на голову своих соседей! За ним последовала Гуниа, другие женщины и дети, но Джелкс не подавал знака.
– Сим! – выкликнул Сканду.
– Сим, – повторил он.
Но Сим не трогался с места.
– Не боишься ли ты темноты? – свирепо спросил Ла-Ла, довольный доказательством своей честности.
Сим усмехнулся. – Я смеюсь надо всем, потому что это вздор. Но я войду туда не потому, что я верю в чудеса, а чтобы показать, что я ничуть не боюсь.
И он смело вошел в хижину и, все еще насмехаясь, вышел из неё.
– Ты когда-нибудь внезапно умрешь, – прошептал в справедливом негодовании Ла-Ла.
– Ничуть в этом не сомневаюсь, – легкомысленно возразил насмешник. – Немногие из нас умирают на своем ложе, благодаря шаманам и глубокому морю.
Когда половина жителей благополучно прошла через испытание, общее возбуждение стало мучительно напряженным. А когда испытанию подверглись две трети, молодая женщина, ожидавшая в скором времени ребенка, не выдержала и забилась в истерическом припадке.
Наконец пришла очередь последнего, а знака все еще не было. Последним был Ди-Иа. Очевидно, украл одеяла он. Гуниа обратилась с жалобным воплем к звездам, а остальные отшатнулись от несчастного ребенка. Он был еле жив от ужаса, ноги его подгибались, и он споткнулся на пороге и чуть не упал. Сканду толкнул его в хижину и закрыл за ним дверь.
Прошло долгое время, и из хижины доносились лишь рыдания мальчугана. Затем послышался скрип шагов – мальчик медленно приближался к дальнему углу, затем наступила тишина – и снова скрип шагов. Дверь открылась, и он вышел из хижины. Ничего не произошло, а он был последним.
– Разведите огонь, – приказал Сканду.
Яркое пламя взвилось кверху, и при его свете было видно, что страх жителей исчез, но лица их омрачены сомнением.
– Видно, гадание не удалось, – хрипло прошептала Гуниа.
– Да, – согласился Боун. – Сканду старится, и нам надо позаботиться о новом шамане.
– Где же ясновидение Джелкса? – проговорил, смеясь, Сим на ухо Ла-Ла.
Ла-Ла растерянно провел рукой по лбу и ничего не сказал.
Сим вызывающе выпятил грудь и хвастливо заявил маленькому шаману:
– Хо! Хо! Я говорил, что ничего не выйдет!
– Посмотрим, посмотрим, – кротко возразил шаман. – Это кажется невероятным всем непосвященным в тайные знания.
– Как, например, тебе? – дерзко спросил Сим.
– Может быть, и мне, – Сканду говорил тихо, и его веки опускались и опускались все ниже и ниже, пока глаза не закрылись. – Я решил дать вам другое испытание. Пусть все – мужчины, женщины и дети – сразу поднимут руки высоко над головой!
Приказ был так неожидан и прозвучал настолько повелительно, что все, не рассуждая, повиновались. Все руки были подняты.
– Пусть каждый посмотрит на руки остальных – глядите все! – приказывал Сканду, – чтобы…
Но громкий хохот, в котором звучала ярость, заглушил его голос. Взоры всех остановились на Симе. Все руки были черны от сажи, лишь его руки не прикасались к закопченному котлу Гуниа.
Камень пролетел в воздухе и попал ему в щеку.
– Это ложь! – завопил он. – Это ложь! Я ничего не знаю об одеялах Гуниа!
Второй камень попал ему в лоб, третий просвистел мимо, раздался дикий, кровожадный вой, и всюду виднелись нагнувшиеся за камнями фигуры людей. Он пошатнулся и медленно опустился на землю.
– Это была шутка! Только шутка! – закричал он. – Я взял их в шутку!
– Куда ты их спрятал? – пронзительный голос Сканду ножом прорезал общий шум.
– В большом тюке со шкурами.
Сканду кивнул головой, и камни полетели со всех сторон. Жена Сима беззвучно рыдала, спрятав голову в коленях, но его маленький сын с криками и смехом бросал камни вместе с остальными.
Приковыляла Гуниа с драгоценными своими одеялами. Сканду остановил ее.
– Мы люди бедные, и у нас ничего нет, – захныкала она. – Не будь к нам жесток, о Сканду!
Рыбаки перестали кидать камни – их нагромоздилась куча – и прислушались.
– Нет, это не в моих привычках, добрая женщина, – отвечал Сканду, протягивая руку за одеялами. – В знак того, что я не жесток, я возьму себе только одеяла.
– Мудро ли я рассудил, дети мои? – спросил он.
– Ты мудрец, о Сканду! – воскликнули все в один голос. И он скрылся в темноте, накинув на себя одеяла и унося под мышкой сонно качавшего головой Джелкса.
Жители Солнечной Страны
Мэнделл – это заброшенное селение на берегу Полярного моря. Оно невелико, и жители его миролюбивы, более миролюбивы, чем все соседние племена. В Мэнделле мало мужчин и много женщин, поэтому там в обычае благодетельная полигамия; женщины усердно рожают, и рождение мальчика встречается радостными криками. Там вы встретите Ааб-Ваака, чья голова постоянно свисает на плечо, словно шея его устала и раз навсегда отказалась выполнять свой долг.
Причина всего – и миролюбия, и полигамии, и свисающей головы Ааб-Ваака – таится в тех отдаленных временах, когда шхуна «Искатель» бросила якорь в бухте Мэнделл и когда, Тайи, старшина селения, задался целью быстро обогатиться. Племя Мэнделл – родственное по крови живущему на западе Голодному Племени – по сей день помнит об этом. Понизив голос, жители рассказывают о минувших событиях. Когда заходит о них речь, дети подсаживаются ближе и удивляются безумию людей, которые, не вступи они в борьбу с жителями Солнечной Страны, могли бы иметь потомство и не окончили бы так печально свою жизнь.
Все началось с того, что шесть человек с «Искателя» сошли на берег. Они имели при себе множество вещей, словно намеревались оставаться в Мэнделле, и устроились в хижине Нига. Они щедро расплачивались за помещение мукой и сахаром, но Нига был огорчен тем, что его дочь Месахчи решилась вверить свою судьбу и делить стол и ложе с Парнем-Биллем, начальником отряда белых людей.
– Она стоит большого выкупа, – жаловался Нига собравшемуся у костра совету, когда белые пришельцы спали. – Она стоит большого выкупа, потому что у нас больше мужчин, чем женщин, и мужчины дают высокую цену за жен. Охотник Ауненк предлагал мне только что сделанный каяк и ружье, что он выменял у Голодного Племени. Вот что мне было предложено, а теперь она ушла, и я ничего не получу.
– Я тоже предлагал выкуп за Месахчи, – проворчал чей-то голос – нельзя сказать, чтобы он звучал печально, – и у костра показалось широкое жизнерадостное лицо Пило.
– Да, ты тоже, – подтвердил Нига. – Были еще и другие. Отчего так беспокойны жители Солнечной Страны? – сердито спросил он. – Отчего они не остаются у себя на родине? Жители Страны Мороза не пробираются в Солнечную Страну.
– Спроси лучше, зачем они приезжают к нам, – крикнул голос из темноты, и к костру пробился Ааб-Ваак.
– Верно! Зачем они приезжают? – воскликнуло множество голосов, и Ааб-Ваак подал рукою знак молчания.
– Люди не станут рыть землю без всякой цели, – начал он. – Я вспоминаю китобоев – они тоже родом из Солнечной Страны, их корабль погиб во льдах. Вы все помните, как они явились к нам в разбитых лодках и на запряженных собаками санях уехали на юг, когда настали морозы и земля покрылась снегом. Вы помните, как, ожидая наступления морозов, один из них начал копать землю, за ним еще двое, затем трое, пока не стали копать все. Вы помните, как они при этом спорили и ссорились. Мы не знаем, что они нашли в земле, потому что они не позволяли нам следить за собой и мы ничего не могли увидеть. После, когда они уехали, мы искали и ничего не нашли. Но у нас земли много, и всей они не перерыли.
– Ты прав, Ааб-Ваак, ты прав! – кричали все.
– И вот я думаю, – заключил тот свою речь, – что один житель Солнечной Страны рассказал другому, и эти люди, узнав, приехали к нам рыть землю.
– Но как могло случиться, что Парень-Билль говорит на нашем языке? – спросил маленький, иссохший старичок-охотник. – Парень-Билль, которого наши глаза никогда до сих пор не видали?
– Парень-Билль бывал прежде в Стране Мороза, – отвечал Ааб-Ваак. – Иначе он не знал бы языка Племени Медведя, а их речь очень похожа на речь Голодного Племени, а Голодное Племя говорит на том же языке, что мэнделлийцы. У Племени Медведя побывало много жителей Солнечной Страны, у Голодного Племени их было мало, а в Мэнделле не было никого, кроме китобоев и тех белых, что спят сейчас в жилище Нига.
– Их сахар очень хорош, – добавил Нига. – И мука тоже.
– У них много богатств, – заметил Ауненк. – Вчера я был на их судне и видел много замечательных железных вещей, ножи, оружие, а также муку, сахар и много-много других удивительных вещей.
– Это правда, братья! – Тайи встал, внутренне торжествуя от сознания, что его племя уважает и слушается его. – Они очень богаты, эти пришельцы из Солнечной Страны. При этом они очень глупы. Судите сами! Они смело и слепо являются к нам, не задумываясь о своем огромном богатстве. Они спокойно спят, а нас много, и мы не знаем страха.
– Может быть, и они храбрые бойцы и не знают страха? – возразил маленький старичок-охотник.
Тайи мрачно посмотрел на него.
– Нет, не похоже на то. Они живут на юге, в Солнечной Стране, и изнежены, как их собаки. Вы помните собаку китобоев? Наши псы сожрали ее на следующий же день, потому что она была изнежена и не могла сопротивляться. Солнце греет, и жизнь в той стороне легка, мужчины похожи на женщин, а женщины – на детей.
Слушатели одобрительно закивали, а женщины вытянули шеи, чтобы послушать.
– Говорят, что они хорошо обращаются со своими женщинами и их женщины не работают, – хихикая, сказала Ликита, здоровая, крепкая девушка, дочь самого Тайи.
– Не хочешь ли ты пойти по следам Месахчи? – сердито крикнул он. Затем он быстро повернулся к односельчанам. – Вот видите, братья, каков обычай жителей Солнечной Страны! Им нравятся наши женщины, и они отнимают их у нас одну за другой. Месахчи ушла, лишив Нига выкупа; теперь хочет уйти Ликита, и захотят уйти все, а мы будем обездолены. Я говорил с одним охотником из Племени Медведя и знаю, что это так. Среди нас находятся мужчины из Голодного Племени; пусть они скажут – правдивы ли мои слова.
Шестеро охотников из Голодного Племени подтвердили правильность его слов и наперебой начали рассказывать о жителях Солнечной Страны и их обычаях. Молодые люди, искавшие себе жен, роптали; роптали и старики, желавшие получить выкуп за дочерей, и глухой ропот ярости становился все громче и явственнее.
– Они очень богаты, и у них много удивительных железных вещей, много ножей и оружия, – подливал масла в огонь Тайи, и мечта о быстром обогащении начинала казаться близкой к осуществлению.
– Ружье Парня-Билля я возьму себе, – заявил неожиданно Ааб-Ваак.
– Нет, его возьму я! – заорал Нига. – Пусть оно послужит выкупом за Месахчи.
– Тише! О братья! – Тайи жестом руки успокоил собравшихся. – Пусть женщины и дети удалятся в свои хижины. Это беседа мужей; пусть ее слышат только уши мужчин.
– Ружей хватит на всех, – сказал он, когда женщины нехотя удалились. – Я не сомневаюсь, что каждый получит по два ружья, не говоря уже о муке, сахаре и других вещах. Это совсем нетрудно. Шестеро жителей Солнечной Страны будут убиты сегодня в хижине Нига во время сна. Завтра мы мирно поедем на шхуну выменивать товары и, улучив время, перебьем их братьев. А вечером устроим пиршество и будем веселиться и делить богатства. Самый бедный будет иметь больше, чем имел когда-либо богатый. Слова мои мудры, не правда ли, братья?
Ответом было глухое одобрительное ворчание, и начались приготовления к нападению. Шесть охотников из Голодного Племени, как полагается жителям более богатого селения, были вооружены винтовками и в изобилии снабжены боевыми припасами. Но у жителей Мэнделла ружей было мало, да и те в большинстве случаев никуда не годились, а пороха и пуль почти совсем не было. Этот недостаток восполнялся несметным количеством стрел с костяными наконечниками, копий и стальных ножей русской и американской работы.
– Действуйте в полной тишине, – наставлял Тайи, – окружите хижину плотным кольцом, чтобы жители Солнечной Страны не могли через него прорваться. Затем ты, Нига, и шестеро молодых людей вползут тихонько в то помещение, где они спят. Ружей брать с собой не надо – они всегда могут неожиданно выстрелить, но вложите всю силу рук в ножи.
– И пусть ничто дурное не коснется Месахчи – она стоит большого выкупа, – хрипло прошептал Нига.
Отряд ползком приблизился к хижине Нига, а за ними, предвкушая грядущие богатства, пробирались женщины и дети – им хотелось посмотреть на избиение. Короткая августовская ночь сменялась рассветом, и в полумраке едва виднелись подползавшие к хижине шестеро юношей и Нига. Безостановочно передвигаясь на руках и коленях, они вползли в сени. Тайи поднялся и начал потирать руки. Все шло хорошо. Окружавшие хижину один за другим вставали и прислушивались. Каждый по-своему рисовал себе сцену, происходившую внутри: спящие пришельцы, удары ножей и мгновенная смерть во мраке.
Громкий призыв одного из жителей Солнечной Страны разорвал нависшую тишину, и раздался выстрел. Затем в хижине поднялся дикий шум. Не размышляя, ожидавшие бросились вперед, в сени. Сидевшие внутри открыли стрельбу из шести винтовок, и стиснутые в узком пространстве сеней мэнделлийцы были совершенно беспомощны. Находившиеся впереди рвались обратно, стараясь отступить от направленных на них смертоносных дул, а находившиеся сзади бешено напирали, чтобы схватиться врукопашную. Крупнокалиберные пули выводили из строя по шесть человек зараз, и сени, битком набитые взбудораженными, беспомощными людьми, напоминали мясной ряд на рынке. Винтовки стреляли прямо в толпу, разрежая ее. Против смертоносного потока не мог устоять ни один.
– Никогда такого не бывало! – задыхаясь, говорил один охотник из Голодного Племени. – Я только заглянул туда – мертвые лежат кучами, словно тюлени на льду после охоты.
– Не говорил ли я вам, что они могут оказаться хорошими бойцами? – пробормотал старик-охотник.
– Этого следовало ожидать, – отвечал Ааб-Ваак. – Мы сражались в западне, которую сами и устроили.
– Вы глупцы! – бранился Тайи. – Сыны глупцов вы! Вы сами полезли туда, никого не спрашивая. Лишь Нига и шести юношам нужно было войти внутрь хижины. Я искуснее в войне, чем жители Солнечной Страны, но вы нарушаете мои приказания, и моя мудрость теряет силу и остроту.
Никто не ответил, и все глаза были устремлены на хижину, казавшуюся таинственной и громадной на фоне рассветного неба. Через отверстие в крыше медленно поднимался дым от выстрелов, растворяясь в неподвижном воздухе, и время от времени проползал со стонами раненый.
– Пусть каждый спрашивает ближайшего о Нига и шести юношах, – приказал Тайя.
Через некоторое время пришел ответ:
– Нига и шести юношей больше нет.
– И многих других нет! – плакала сзади одна из женщин.
– Больше богатств достанется тем, кто остался, – мрачно утешал Тайи и, повернувшись к Ааб-Вааку, прибавил: – Ступай собери побольше тюленьих кож, наполненных жиром. Пусть охотники выльют жир у стены хижины и сеней. И скажи им, чтобы они поторопились разжечь пламя, пока жители Солнечной Страны не проделали в стенах хижин отверстий для ружей.
Не успел он договорить, как в грязи, скрепляющей бревна, появилось отверстие, в него высунулось дуло винтовки и один из воинов Голодного Племени схватился рукой за бок и высоко подпрыгнул на месте. Второй выстрел пробил ему легкие, и он опустился на землю. Тайи и остальные рассыпались во все стороны, спасаясь от винтовки, а Ааб-Ваак торопил людей, несших кожи с жиром. Избегая бойниц, проделанных во всех стенах хижины, они вылили жир на сухие бревна, принесенные рекой Мэнделл из лесных областей, лежащих к югу. Ауненк подбежал с горящей головней – и пламя взвилось вверх. Прошло некоторое время, осажденные не подавали никаких признаков жизни, и нападающие держали наготове оружие, следя за работой огня.
Тайи радостно потирал руки, когда огонь перекинулся на постройку и сухое дерево затрещало.
– Теперь мы их поймали, братья! Они в ловушке.
– Никто не посмеет отказать мне в ружье Парня-Билля, – объявил Ааб-Ваак.
– Никто, кроме Парня-Билля, – визгливо заметил старый охотник. – Гляди, вот он!
Из пылающего входа выскочил человек громадного роста, защищенный опаленным, почерневшим одеялом, а за ним по пятам следовали, покрытые одеялами, Месахчи и пятеро жителей Солнечной Страны. Воины Голодного Племени неудачно пытались остановить их, а мэнделлийцы пустили им вслед тучу стрел и копий. Но пришельцы сбросили с себя на бегу горящие одеяла, и преследователи увидели, что каждый из них нес на плече небольшой тюк с боевыми припасами. Из всего имущества было решено спасти только это. Они, по заранее выработанному плану, быстро побежали, прорвались через кольцо врагов и направились прямо к высокой скале, черневшей в полумиле от селения.
Но Тайи встал на одно колено и прицелился в бежавшего позади жителя Солнечной Страны.
Он спустил курок, раздался выстрел, и тот упал лицом вперед, попытался подняться и снова упал. Не обращая внимания на дождь стрел, один из его товарищей побежал обратно, нагнулся над ним и поднял его к себе на плечи. Но мэнделлийские копьеносцы были уже близко, и, метко брошенное копье пронзило раненого. Он вскрикнул, и, когда товарищ опустил его на землю, зашатался и упал. Тем временем Парень-Билль и трое других остановились и осыпали свинцом приближавшихся копьеносцев. Пятый нагнулся над сраженным товарищем, пощупал его сердце, а затем хладнокровно обрезал ремни сумки и встал, держа в руках боевые припасы и винтовку.
– И глупец же он! – воскликнул Тайи, высоко подпрыгнув, и бросился вырывать трепещущее тело из рук воина Голодного Племени.
Его винтовка была засорена, и воспользоваться ею было невозможно, поэтому он кричал, чтобы кто-нибудь бросил копье в убегавшего под прикрытие выстрелов жителя Солнечной Страны. Маленький старый охотник прицелился, откинул назад руку и бросил копье.
– Клянусь Волком, это прекрасный удар! – похвалил его Тайи, когда бегущий свалился замертво, а торчавшее меж лопаток копье медленно раскачивалось.
Маленький иссохший старичок закашлялся и сел. Красная струйка показалась на его губах и полилась густой струей изо рта. Он снова кашлянул, и его дыхание сопровождалось странным свистом.
– Они неустрашимы, и они хорошие бойцы, – прохрипел он, беспомощно поводя руками по воздуху. – Глядите! Вот идет Парень-Билль!
Тайи поднял глаза. Четверо мэнделлийцев и один из воинов Голодного Племени бросились к упавшему и копьями старались добить пытавшегося подняться на колени пришельца из Солнечной Страны. Тайи видел, как в одно мгновение четверо из них были сражены пулями жителей Солнечной Страны. Пятый, оставшийся до той поры невредимым, схватил обе винтовки, но, поднявшись, завертелся на месте от раны в руку, вторая пуля пригвоздила его к месту, а третья сразила насмерть. Секундой позже Парень-Билль наклонился над ним и, срезав сумку с боевыми припасами, подобрал обе винтовки.
Тайи видел это и видел гибель односельчан; им овладело некоторое сомнение, и он решил лежать тихо и наблюдать. По каким-то непонятным причинам, Месахчи побежала назад, к Парню-Биллю; Тайи увидел, что прежде чем ей удалось до него добежать, выскочил вперед Пило и обхватил ее руками. Он пытался поднять ее на плечи, но она вцепилась в него, колотя и царапая ему лицо. Затем она подставила ему ногу, и оба тяжело упали на землю. Когда они поднялись, Пило схватил ее одной рукой за горло и стал душить. Спрятав лицо у нее на груди, он подставлял под ее удары густую массу волос и медленно увлекал ее прочь с поля сражения. Тогда-то подоспел к ним Парень-Билль, возвращавшийся с оружием павших товарищей. Месахчи увидела его и напрягла все силы, чтобы удержать врага на месте. Парень-Билль размахнулся винтовкой и на бегу ударил ею Пило. Тайи видел, как Пило рухнул на землю, словно пораженный падающей звездой, а пришелец из Солнечной Страны и дочь Нига бросились бежать к своему отряду.
Небольшая кучка мэнделлийцев под предводительством одного из воинов Голодного Племени бросилась на отступающих, но сразу растаяла под огнем противника.
Тайи подавил вздох и прошептал:
– Как иней на утреннем солнышке.
– Я говорил, что они великие бойцы, – слабо прошептал истекавший кровью старик-охотник. – Я знаю. Слышал о них. Они морские пираты и охотники за тюленями; они стреляют быстро и хорошо попадают в цель – таковы их обычай и ремесло.
– Как иней на утреннем солнышке, – повторял Тайи, прячась за умирающим стариком и выглядывая время от времени из-за него.
Сражение прекратилось. Мэнделлийцы прятались по ямкам и углублениям почвы, а жители Солнечной Страны обстреливали долину.
– Не двигайся, – просил Тайи, когда Ааб-Ваак ползком подобрался к нему. – Не двигайся, друг Ааб-Ваак, иначе ты навлечешь на нас смерть.
– Смерть ко многим уже пришла, – рассмеялся Ааб-Ваак, – ну, значит, каждому достанется больше богатств – ты сам это говорил. Мой отец коротко и часто дышит вот за тем камнем, а за ним скрюченный, словно связанный узлом, лежит мой брат. Но их доля будет моей долей, и это очень хорошо.
– Ты говоришь это, друг Ааб-Ваак, то же самое и я говорил прежде; но перед тем, как делить, мы должны получить богатства для дележа, а жители Солнечной Страны еще живы.
Пуля ударилась о скалу и с резким свистом пролетела низко над их головами. Тайи дрожа прилег, а Ааб-Ваак усмехнулся и тщетно пытался проследить глазами ее полет.
– Они так быстро летят, что их не видишь, – заметил он.
– Многие из наших погибли, – продолжал Тайи.
– А многие остались, – прозвучал ответ. – Они припали плотно к земле, ибо на опыте узнали, как нужно вести борьбу. Кроме того, их переполняет ненависть к пришельцам. Когда мы убьем на корабле всех пришельцев из Солнечной Страны, здесь, на суше, останутся только четверо. Может быть, пройдет много времени, пока мы их убьем, но в конце концов это совершится.
– Как мы отправимся на корабль, если мы не можем тронуться с места? – спросил Тайи.
– Парень-Билль и его братья заняли очень неудобное место, – пояснил Ааб-Ваак. – Мы можем обойти их с обеих сторон, но это не годится. Они стараются отступить под прикрытие скалы и выждать, пока их братья с корабля не придут им на помощь.
– Никогда их братья не сойдут с корабля на сушу! Я сказал.
Тайи приободрился, и, когда пришельцы из Солнечной Страны поступили так, как он предполагал, отступив к скале, он был снова весел, как всегда.
– Нас осталось всего три человека! – жаловался один из воинов Голодного Племени, когда все собрались для совета.
– Поэтому каждый из вас вместо двух получит три винтовки, – гласил ответ Тайи.
– Мы хорошо дрались.
– Да, и если случится, что останутся в живых только двое, то каждый получит по шесть винтовок. Поэтому – деритесь хорошо.
– А если ни один из них не останется в живых? – коварно прошептал Ааб-Ваак.
– Тогда получим винтовки мы – ты и я, – шепнул в ответ Тайи.
Чтобы задобрить воинов Голодного Племени, Тайи назначил одного из них начальником отряда, в который вошли две трети взрослых мужчин племени; нагруженные шкурами и другими предметами меновой торговли, они направились к морскому берегу, отстоящему за двенадцать миль от селения. Оставшиеся разместились широким полукругом невдалеке от воздвигаемых Биллем и жителями Солнечной Страны укреплений. Тайи скоро учел положение и сразу послал своих людей рыть узкие траншеи.
– Они не скоро разберутся в случившемся, – объяснял он Ааб-Вааку, – мысли их заняты другим, и они не станут задумываться над смертью близких или бояться за себя. А в темноте ночи они подползут ближе, и наутро жители Солнечной Страны, выглянув из-за укреплений, увидят нас совсем близко.
В полдень люди сделали перерыв в работе и подкрепились принесенной женщинами сухой рыбой и тюленьим жиром. Некоторые требовали пищи пришельцев из Солнечной Страны, оставленной теми в шалаше Нига, но Тайи отказался делить ее до возвращения отряда, посланного к кораблю. Все строили догадки насчет исхода экспедиции, но во время обсуждения с моря донесся глухой звук выстрела. Дальнозоркие разглядели на горизонте быстро рассеявшееся густое облако дыма, появившееся, по их уверениям, прямо над местом стоянки корабля жителей Солнечной Страны. По мнению Тайи, это был выстрел из пушки. Ааб-Ваак ничего не утверждал, но думал, что это какой-то сигнал. Но, как бы там ни было, он понял – что-то случилось.
Спустя пять или шесть часов на широкой, спускавшейся к морю равнине показался человек, и все женщины и дети бросились ему навстречу. Это был Ауненк, обнаженный, задыхающийся и израненный. Кровь струилась из раны на лбу. Изуродованная рука беспомощно болталась. Но самым страшным казался дикий блеск его глаз, что-то предвещавший, но что – женщины не знали.
– Где Пишек? – резко спросила одна старая сквау.
– А Олитли? – А Полак? – А Ма-Кук? – раздались крики.
Но он не отвечал, прокладывая себе дорогу среди кричащей толпы, и шатаясь направился прямо к Тайи.
Старуха громко завопила, и женщины одна за другой подхватили ее причитания. Мужчины выползли из траншей и окружили Тайи – даже жители Солнечной Страны взобрались на баррикаду поглядеть, что случилось.
Ауненк остановился, вытер кровь, заливавшую ему глаза, и осмотрелся вокруг. Он пытался заговорить, но его сухие губы слиплись. Ликита подала ему воды, он пробормотал что-то и принялся пить.
– Сражение было? – спросил наконец Тайи. – Хорошее сражение?
– Хо? Хо! Хо! – Ауненк так неожиданно и дико расхохотался, что все замолкли. – Никогда еще не бывало такого сражения! Так говорю я, Ауненк, извечный победитель диких зверей и воинов. Но я хочу сказать вам мудрые слова, пока не забыл. Сражаясь хорошо, жители Солнечной Страны научают сражаться нас. Если нам придется долго с ними биться, мы станем великими бойцами – такими же, как они, иначе мы погибли. Хо! Хо! Хо! Вот была битва!
– Где твои братья? – Тайи тряс его, пока Ауненк не вскрикнул от боли, – тут только он пришел в себя.
– Мои братья? Их нет.
– А Пом-Ли? – вскрикнул один из воинов Голодного Племени, – сын моей матери, Пом-Ли?
– Пом-Ли нет, – монотонно отвечал Ауненк.
– А пришельцы из Солнечной Страны? – послышался голос Ааб-Ваака.
– Пришельцев из Солнечной Страны нет.
– А корабль пришельцев из Солнечной Страны, богатства и оружие? – спрашивал Тайи.
Читать бесплатно другие книги:
