Нет дыма без огня Браун Сандра

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

— Он здесь?

Желтый «линкольн» стоял, припаркованный около ангара.

— Нет, дон, его здесь нет, — ответил Балки, искренне стараясь помочь. — Но он должен вернуться сегодня вечером. Если только не решит остаться в Тексаркане. С Кеем никогда ничего не знаешь.

— Вы не против, если я тут немного подожду?

— Пожалуйста. Только это может обернуться пустой тратой времени.

— Я все-таки подожду.

Балки покачал головой, удивляясь непонятным побуждениям людей. Проще разобраться в механизмах и их работе, чем в поступках человека. Что-то бормоча под нос, механик направился к самолету, который ремонтировал, когда приехала Лара.

Лара предпочла ждать Кея снаружи, на свежем воздухе, а не в душном ангаре. Через полчаса она увидела вдали мигающие огни самолета и услышала гул мотора. Небо было свободным от облаков, темно-синим на востоке, бледно-лиловым над головой и алым и золотистым на западе. Как-то Кей пытался ей объяснить, какое умиротворение он получает от полета. В такие ночи, как эта, Лара тоже ощущала мистическую связь с небом.

Он мягко посадил двухмоторный «бичкрафт» и подрулил к ангару. Лара стояла на бетонированной площадке у ангара, когда он вылез из кабины. Кей увидел ее сразу, но его лицо не выразило ни удивления, ни радости, ни разочарования или злости, и она не могла угадать, в каком он настроении.

Потягиваясь, сгибая и разгибая затекшие руки, он направился к ней.

— На Гавайях, когда вас встречает хорошенькая девушка, она вам дарит венок. — В сгущающихся сумерках она видела белизну его улыбки. — Знаете, который вешают на шею.

— Знаю, — сухо бросила Лара.

— Такая умница, как вы, конечно, это знает.

Он направился к широким воротам ангара, и она пошла рядом.

— Что вы теперь будете делать?

— Отдам ключи Балки.

— И еще что?

— Получу причитающиеся мне деньги.

— Кого вы сегодня возили?

— Фермера и его помощника из Арканзаса, они приезжали, чтобы посмотреть быка. Я летал сегодня утром за ними в Тексаркану. Они целый день торговались с Андерсоном, хозяином быка, крупным здешним скотопромышленником. Это его самолет. Он меня и нанял, чтобы привезти их сюда, а потом отвезти обратно.

— Хороший самолет. — Лара оглянулась назад на машину.

— Стоит тысяч девяносто пять. Называется «Квин эйр».

— Похоже на название матраса.

— Вы верно подметили, — Кей улыбнулся. Они вошли в ангар. — Эй, Балки.

Механик обернулся, и Кей бросил ему ключи.

— Все в порядке?

— Нет проблем. Где мои деньги?

Балки вытер тряпкой руки и пошел впереди них в ту самую небольшую комнату, где Лара нашла Кея в день несчастья с Летти Леонард. Балки зажег лампу на столе, вытащил из ящика обычный белый конверт и подал его Кею.

Когда Балки ушел, Кей открыл конверт и пересчитал деньги, затем положил конверт в нагрудный карман рубашки.

— Значит, он заплатил вам наличными? — спросила Лара.

— Угу.

— И никакого счета? Никаких документов?

— Я заключил устное соглашение с моим клиентом. Что еще нужно?

— А налоговая служба?

— Я плачу налоги.

— Охотно верю. А Федеральное авиационное управление?

— На каждый полет надо оформить кучу бумажек. Стоит ли возиться?

— И вам не надо никому представлять план полета и другие подобные вещи?

— Высота до двенадцати тысяч футов — это неконтролируемое воздушное пространство. Тут все построено на визуальном наблюдении.

— И вы никогда не поднимаетесь выше этого потолка?

Ему явно надоел разговор.

— Хотите научиться летать, док? Могу стать вашим инструктором, у меня есть лицензия, очень скоро вы будете взмывать ввысь самостоятельно. Я дорого беру, но зато какое качество.

— Я не собираюсь стать летчиком.

— Тогда что вы тут делаете — просто дышите свежим воздухом?

— Я хотела с вами поговорить.

— Я весь внимание.

Он вытащил из холодильника банку с пивом, оперся локтем на верх «древнего чуда техники», запрокинул голову и сделал большой глоток.

— Речь идет о работе.

Он оторвался от банки и с любопытством посмотрел на Лару.

— Вы отказались от уроков пилотирования, и, как я понимаю, речь не идет о доставке еще одного пациента в больницу.

— Нет.

Кей долго молча на нее смотрел, потом протянул ей банку.

— Хотите глоток?

— Нет, спасибо.

Он снова отпил из банки.

— Так в чем же дело? Я умираю от любопытства.

— Я хочу, чтобы вы меня отвезли в Монтесангре.

Такетт не торопясь допил пиво и метким броском швырнул пустую банку в корзину для мусора. Он сел на крутящийся стул, откинулся назад и положил ноги на угол стола, каблуком отодвинув в сторону настольную лампу.

Лара продолжала стоять. Ей негде было сесть, разве только на раскладушку. Во всяком случае, она все равно бы отказалась.

— Вы уже несколько раз делали мне такое предложение, а я его отвергал. У вас плохо с памятью?

— Оставим шутки.

— Оказывается, вы не шутите, — заметил он с издевкой. — Прошу прощения. Тогда, значит, вы собираетесь прыгать с парашютом?

— Ни в коем случае. — Она сложила руки на груди.

— Уж не предполагаете ли вы посадку на территории Монтесангре? В таком случае, вы явно не в своем уме.

— Я совершенно серьезна.

— Я тоже, док. А как у вас с испанским языком? Может, вам следует освежить ваши знания? Вы знаете, что означает Монтесангре?

— Да. «Кровавая гора». Я на опыте убедилась в правильности названия. Я помню, как теплая кровь текла у меня по рукам, когда убили мою дочь.

Кей опустил ноги на пол и выпрямился на стуле.

— Тогда почему, черт побери, вы хотите туда вернуться?

— Вы знаете ответ. Я уже несколько лет пытаюсь это сделать, с тех самых пор, как пришла в себя в больнице в Майами. Я не могу туда вернуться официально. Для меня закрыты официальные пути.

— Поэтому вы решили использовать меня в качестве неофициального?

— В какой-то степени, да.

— В какой-то степени там будет весьма трудно остаться в живых.

— Я это хорошо понимаю.

— И вы все равно хотите туда ехать?

— Я обязана это сделать.

— Ну, а я не обязан.

— Нет, вы не обязаны. Просто я думала, что для вас это будет интересным приключением.

— Подумайте, что вы говорите. Как меня только не называли в жизни, но только не дураком. Если вам хочется туда отправиться и свернуть там себе шею, ваше дело, но я-то дорожу этой частью своего тела и поэтому прошу вычеркнуть мою кандидатуру из ваших планов.

— Выслушайте меня, Кей.

— Не хочу.

— Вы мой должник.

— Я это уже слышал. И не считаю, что это так.

— Вам, наверное, будет приятно узнать, что после того приступа у вашей матери меня не посетил ни один пациент. Джоди отвергла мои попытки оказать ей помощь. Вы грубо оскорбили меня при свидетелях.

— Мне было некогда выбирать слова. Моя мать находилась при смерти.

— Вы совершенно правы. И, когда все узнали, что Такетты предпочли смерть моей врачебной помощи, я потеряла тех немногих пациентов, какие у меня еще были. Пропали месяцы напряженной работы. Доверие, которое мне стоило такого труда завоевать, оказалось разрушено в одно мгновение несколькими необдуманными словами. С тех пор я пребываю в бездействии.

— У меня разрывается сердце при виде ваших страданий.

Лара сделала глубокий вдох, чтобы сдержаться.

— Я хотела организовать в средней школе семинары по половому воспитанию. Это очень важная вещь, которая принесла бы большую пользу здешней молодежи.

— Это все написано в газете.

— Но газета не написала, что Джоди подкупила школьный совет, чтобы он отверг программу.

— А вы действительно умеете бесить людей.

— По сравнению с вашей матерью я жалкий любитель. Когда она со мной расправилась, но я еще дышала, дело довершила ваша любовь Дарси.

— Знаете, я слыхал о таком психическом заболевании, как ваше. Оно называется мания преследования.

Она игнорировала его слова.

— Я прекратила прием больных. Сегодня я отказалась от услуг Нэнси. Я прерываю на время врачебную практику. Вы своего добились. Ваша семья лишила меня веяной возможности работать в Иден-Пасс. С учетом всего сказанного вы должны оказать мне услугу.

— Я вам ничего не должен.

— Я больше не практикую, но это не значит, что я уеду из города. — У нее остался один-единственный козырь, и она решила пустить его в ход. — Ваша мать поклялась, что доживет до того времени, когда я с позором покину Иден-Пасс. Боюсь, она этого не дождется. Я могу жить здесь без работы, пока не кончатся мои сбережения, и если я буду очень экономна, то протяну несколько лет.

— Ерунда. Вы слишком любите свою работу. Вы от нее не откажетесь.

— Я могу пойти на жертвы.

— Только для того, чтобы отравить нам существование?

— Совершенно верно. Однако я согласна на переговоры. Я вам уступлю, чтобы ваша семья обрела поной, если вы меня доставите в Центральную Америку. Как только мы вернемся, я немедленно уеду отсюда. Поверьте, для меня это небольшая жертва. Я устала от постоянной враждебности и сплетен вокруг меня. Мне надоело всякий раз думать, что я скажу и сделаю, чтобы выдержать экзамен. И еще, — продолжала она, наклоняясь к нему через стол, — на мой взгляд, жители Иден-Пасс такого экзамена не выдержали. Они ограниченные узколобые лицемеры и трусы, неспособные сопротивляться воле озлобленной старой женщины. Отвезите меня в Монтесангре, Кей, и я оставлю вам город в ваше полное распоряжение, и не потому, что я плоха для него, а потому, что он плох для меня.

Он несколько секунд молчал, потом потянулся, раскинув руки.

— Это все, что вы мне хотели сказать? Она кивнула.

— Прекрасно, — произнес он, вставая. — Мне надо спешить. Я голоден как волк, и Джейнэллен ждет меня к ужину.

Лара поймала его за рукав.

— Вы, сукин сын, не смейте разговаривать со мной свысока. Вы меня унизили, отняли работу, но это для вас даром не пройдет.

Он отбросил ее руку.

— Послушайте, мне наплевать на местные интриги и сплетни. Меня не касается, что моя мать делает со школьным советом или с кем-то другим. Я вообще ни во что не вмешиваюсь, если это меня не затрагивает. Я вижу, что вы очень хороший врач, и ваша помощь была мне кстати, но мне совершенно безразлично, чем вы заняты. Лечите вы больных, или сидите без дела, или вообще решили закрыться. Кстати, Дарси Уинстон не моя любовь, так и знайте. А если у вас есть желание проникнуть в страну, с которой у нашего правительства плохие отношения, то действуйте. Но только не рассчитывайте на меня.

— Каким вы вдруг стали моралистом, — возмутилась Лара, показывая на карман на его груди. — Это вы-то, кто каждый день совершает незаконные чартерные рейсы?

— Мой отказ никак не связан с моралью. Я просто не желаю рисковать своей жизнью. Кроме того, я не доверяю вам и вашим намерениям. Поэтому вы напрасно тратите…

— А что, если Эшли жива?

Он замолчал и устремил на нее пронизывающий взгляд.

— Извини, Кей. — Балки стоял в дверях, недоуменно поглядывая то на одного, то на другого. — Мне пора уходить. Ты сам все закроешь?

— Конечно. Спокойной ночи, Балки.

— Спокойной ночи. Спокойной ночи, док.

Они подождали, пока он уйдет. Его приход немного снизил напряжение. Кей повернулся к ней спиной и пригладил пальцами волосы.

— Вы думаете, это возможно? — спросил он.

— Дело в том, что я точно не знаю. Все время я почему-то надеялась, что она каким-то образом выжила. Они не вернули ее тела, как сделали с телом ее отца. — Лара усталым жестом потерла затылок. — Конечно, как врач, и особенно учитывая серьезность ее раны, я понимаю, что надеяться не на что. Она умерла и ее похоронили. В каком-то неизвестном месте и в чужой земле. Я хочу привезти сюда ее останки и похоронить в американской земле.

Кей повернулся к ней лицом, но продолжал молчать.

— Я хочу, чтобы вы мне помогли, — настаивала она. — Любым способом я хочу увезти мою дочь оттуда, вернуть ее домой. Но я не могу туда попасть. Даже государства, поддерживающие с Монтесангре хорошие отношения, практически не имеют воздушного сообщения с этой страной, так как там постоянно происходят беспорядки. Если даже я туда проникну, то меня все равно, как американскую гражданку, вышлют при первой же возможности.

— Вернее всего так оно и случится.

— Я в этом не сомневаюсь. Я связывалась с людьми, находящимися в таком же положении. У многих американцев остались в Монтесангре родные и близкие, им неизвестна их судьба. Сколько они ни пытались что-то узнать, все заканчивалось ничем. Если они и прилетали в аэропорт Сьюдад, то с ними там не церемонились. Некоторых заключали в тюрьму на несколько часов и даже дней, прежде чем вернуть в аэропорт и посадить на обратный самолет. Некоторые рассказывали, что чуть не расстались с жизнью, и я им верю.

— Именно поэтому я не хочу туда лететь, а еще меньше садиться, покидать самолет и заниматься какими-то поисками, — сказал Кей.

— Если кто может прилететь туда на самолете и улететь на нем обратно, так это только вы, Кей. Кларк часто хвалился, какой вы умелый пилот. Он мне рассказывал, что вы доставляли грузы или кого-то спасали в самых немыслимых ситуациях и что вы любите рисковать. Чем опаснее дело, тем лучше. — Она остановилась, чтобы перевести дыхание. — Предположим, что вы согласитесь. Сумеете ли вы достать самолет?

— Очень далеко идущее предположение.

— Давайте просто поговорим об этом. Можете ли вы достать самолет?

Он с минуту подумал.

— Я знаю человека, как-то попросившего меня устроить аварию самолета, чтобы он мог получить страховку. Он сильно залез в долги и предложил мне тридцать процентов от страховки. Если я выживу.

— И вам под силу такое? Разбить самолет и самому спастись?

— Если все делать с умом, — пояснил он, слегка улыбнувшись. — Это было очень соблазнительное предложение. Целая куча денег. Но риск был слишком велик.

— И он все еще в стесненных финансовых обстоятельствах?

— Да. Когда я в последний раз о нем слышал.

— И у него еще есть самолет?

— Тогда был.

— Значит, он может согласиться, чтобы вы полетели на его самолете и подвергли машину риску. Если самолет никогда не вернется, он получит страховку и оставит себе целиком все сто процентов. Если мы благополучно вернемся, то заплатим за аренду самолета. Сколько он запросит?

— Это отличный самолет. «Цессна-310». И совсем не старый. Ну, если учесть дальность полета… то, скажем, тысяч двадцать.

— Двадцать тысяч, — повторила она, отказываясь верить. — Так много?

— Это еще только прикидка. Не считая платы мне.

— Платы вам?

— Если там за мной будут охотиться, как за диким зверем, то неужели вы думаете, я стану рисковать бесплатно?

По выражению его лица она поняла, что его услуги ей не по карману.

— Так сколько же, Кей?

— Сто тысяч. — Увидев ее растерянность, он уточнил:

— Деньги за сутки до вылета.

— Это как раз все, что я имею, до последнего цента. Он пожал плечами.

— Что поделаешь. Значит, нам не надо будет делать прививки. Вот и хорошо. Я боюсь уколов.

Кей снова попытался пройти мимо нее. На этот раз Лара стала у него на пути и схватила его за руки.

— Как мне тяжело. Думаю, вы это понимаете и делаете мне все назло.

— Делаю что?

— Относитесь ко мне пренебрежительно. Говорите свысока. Будьте вы прокляты! Я не позволю вам обращать все в фарс. Вы знаете, как все это важно для меня.

Он воспользовался тем, что ее руки лежат на его руках, и подвинулся к ней; она отступила, пока не уперлась спиной в старый металлический шкаф.

— Давайте уточним, насколько это для вас важно.

— Дело всей моей жизни. В противном случае неужели бы я стала обращаться с просьбой к Такетту? Любому из вас.

Ее возбуждало давление его тела. Его глаза оказались совсем рядом с ее лицом. Но она не доставит ему удовольствия и ни за что не покажет свою слабость. Лара еще выше подняла подбородок и не опустила глаза.

— Пожалуй, Лара, вы даже скажете, что я ваше последнее спасение?

— Из-за вас я приехала в этот город. — Он опешил, как она и ожидала. — Кларк предоставил мне редкую возможность заниматься любимым делом, но я бы не воспользовалась ею, если бы не вы. Я хотела познакомиться с его отважным братом, который, цитируя его собственные слова, «может летать когда угодно и куда угодно». Я знала, что вы почти всегда в отъезде, но я также знала, что в конце концов вы всегда возвращаетесь. Я решила тем или иным способом заставить вас отвезти меня в Монтесангре. Вы не ошибаетесь, вы действительно моя последняя надежда.

Кей слушал ее с напряженным вниманием, явно пораженный ее признанием. Но он быстро овладел собой. Нахальная улыбка появилась на его лице.

— Выходит, я могу назначить свою цену?

— Вы ее уже назначили. Сто тысяч долларов.

Он протянул руку и небрежно погладил ее по щеке.

— От которых я отказываюсь в обмен на то, чтобы переспать с вами.

Ее рука взметнулась вверх, чтобы отбросить его ласкающую руку, но вместо этого она сжала пальцами его запястье.

— Я должна была бы знать, что вы сделаете из моей просьбы нечто отвратительное. Я пыталась взывать к вашему благородству, но вам неизвестно такое чувство. Вас не интересует никто на свете, кроме самого себя.

— Наконец-то, док, вы начали соображать, — прошептал он. — Вы даже не можете себе представить, какое счастье быть свободным как ветер.

— Свободным как ветер? Ваш брат в значительной степени ответствен за смерть Эшли. Изо всех нас, грешников, только одна она была невинной жертвой тех событий. Я считаю Кларка виновным. Так же как я считаю ответственной и себя.

Она отпустила его запястье.

— У меня нет гордости, когда речь идет об Эшли. Я никогда в жизни не увижу, как моя девочка бегает по траве, не услышу, как она играет гаммы, я никогда не поцелую ее ободранную коленку и не помолюсь вместе с нею на ночь. У меня осталось только одно желание: похоронить дочь в родной земле. Если для этого надо переспать с вами, то я это считаю ничтожной ценой.

Страстный блеск в его глазах сменился равнодушием. Он оторвался от нее, постепенно, не сразу.

— Как вы правильно заметили, док, у меня нет чувства благородства. Меня хватит на то, чтобы помочь старушке перейти улицу, но это все, на большее не рассчитывайте. Я ничем не похож на своего брата, ни внешностью, ни поведением, ни привычками. Я возложил на него совершение всех добрых поступков. И, хотя мне любопытно, почему он соблазнился вами, я все-таки воздержусь.

На пороге Кей бросил ей через плечо:

— Не забудьте захлопнуть дверь, когда будете уходить.

— Ты опоздал.

— Я знаю.

— Мы не стали без тебя ужинать.

— Напрасно, я не голоден.

Кей и Джоди обменялись отрывистыми фразами, словно пулеметными очередями. Кей направился прямо к серванту и налил себе хорошую порцию виски.

— У нас сегодня свинина с фасолью, Кей, — сказала Джейнэллен. — Ты ведь любишь фасоль. Садись, пожалуйста, я тебе положу.

— Не беспокойся, я с вами посижу, но есть не буду.

Он находился в отвратительном настроении с тех пор, как Лара Маллори попросила помочь ей вывезти из Монтесангре тело маленькой девочки, возможно, его близкой родственницы. Не совершил ли Кларк самоубийство из-за угрызений совести? Раньше Кей с негодованием отвергал слухи о самоубийстве. Теперь же у него зародились сомнения.

Он взял с серванта и перенес на обеденный стол графин с виски.

Не обращая внимания на неодобрительный взгляд матери, он налил себе еще.

— Как прошел день, Джоди? Как ты себя чувствуешь?

— Я чувствую себя прекрасно. Впрочем, как всегда. Я немного переутомилась, а все это раздули Бог знает до каких размеров.

Кей не вступал с нею в споры, опасаясь, что у нее поднимется давление. Со времени приступа он был сама осторожность и потакал ей во всем, не решаясь противоречить.

Он по-прежнему считал, что нужно пригласить постоянную сиделку, но не поднимал этого вопроса. Кей увертывался от выпускаемых Джоди ядовитых стрел, считая, что страх — главная причина ее плохого настроения. Случись с ним такой приступ, и он, пожалуй, тоже бросался бы на всех и каждого.

— А как ты, Джейнэллен? Что у тебя новенького?

— Ничего. Обычные дела. А ты чем занимался сегодня?

Он рассказал им о скотоводе из Арканзаса.

— Андерсон мне прилично заплатил. Легкая работенка, хотя и скучная.

— Для тебя это самое страшное наказание, так я понимаю? — заметила Джоди. — Тебе не сидится спокойно.

Подняв стакан с виски, Кей поздравил ее с точной догадкой.

— Совсем как отец, — презрительно хмыкнула Джоди. — Ты тоже вечно ищешь приключений.

— Что в этом плохого?