Как две капли воды Браун Сандра
При звуке ее голоса он удивился еще больше.
Сердце ее подпрыгнуло. Он догадался!
Неужели она опять допустила промах? Может быть, Кэрол обращалась к нему по-другому? Может, было какое-то ласкательное имя, которое могла знать только она? Она задержала дыхание и приготовилась к тому, что он ткнет в нее пальцем и крикнет: «Лживая самозванка!»
Вместо того он неловко покашлял и поздоровался в ответ:
– Привет, Кэрол.
Она стала потихоньку выдыхать через ноздри долго удерживаемый воздух, боясь показать свое облегчение. Он прошел в комнату и с отсутствующим видом положил букет и сверток на тумбочку.
– Ты выглядишь потрясающе.
– Спасибо.
– И ты уже, оказывается, можешь говорить, – добавил он с неловким смешком.
– Да. Наконец-то.
– Голос у тебя стал какой-то другой.
– Но нас ведь предупреждали, что такое может случиться, помнишь? – быстро ответила она.
– Да, только я не ожидал, что… – Он провел ладонью себе поперек шеи. – Эта охриплость…
– Со временем, наверное, пройдет.
– Мне она даже нравится.
Он не мог глаз от нее отвести. Если бы их отношения были такими, какими они должны были быть, он, наверное, стоял бы сейчас перед ней на коленях, ощупывая кончиками пальцев ее новое лицо, как делают слепые, восхищался гладкой кожей и говорил о любви. К ее разочарованию, он продолжал держать почтительную дистанцию.
Как обычно, он был в джинсах. Они были отутюжены, но ткань была достаточно поношенная, чтобы мягко облегать его тело. Эйвери не хотела оказаться во власти женского любопытства, поэтому старательно смотрела выше пояса.
Эта часть его тела тоже была весьма привлекательна. Она смотрела на него, не отрываясь. Потом нервным движением поднесла руку к груди.
– Ты так смотришь… – нарочно сказала она.
Он на мгновение опустил голову, но тут же снова поднял.
– Прости. Наверное, я правда не ожидал, что ты будешь выглядеть как раньше. Но это… это так и есть. Вот только волосы…
Она обрадовалась, что ее военная хитрость сработала.
– Тебе не холодно?
– Что? Холодно? А, нет. – Она отчаянно искала что-нибудь, что могло бы его отвлечь. – А это что такое? – Она кивнула на сверток, который он принес.
– Это твои драгоценности.
– Драгоценности? – Мыльный пузырь радостного возбуждения лопнул. Она судорожно сглотнула.
– Украшения, которые были на тебе в день катастрофы. Сегодня мне в офис позвонили из госпиталя и напомнили про них. Я заскочил туда по дороге. Все время забывал. – Он протянул ей конверт.
Эйвери посмотрела на него так, будто в конверте притаилась ядовитая змея и даже трогать его опасно. Однако, не найдя подходящего предлога отказаться, она взяла конверт в руки.
– Я не успел проверить содержимое, – продолжал он, – но, может быть, ты сама сейчас посмотришь?
Она положила сверток на колени.
– Потом.
– Я подумал, ты захочешь получить свои вещи назад.
– Да, конечно. Только сейчас не самое подходящее время надевать украшения. – Она сложила пальцы в кулак и потом разогнула их. – Пальцы уже гнутся, но еще побаливают. Боюсь, что мне сейчас кольца не надеть.
– Особенно обручальное, не так ли?
Резкость его слов ошеломила. Она заметила, что он тоже не носит обручального кольца, и хотела было указать ему на это, но прикусила губу. Если Кэрол по какой-то неблаговидной причине не носила обручальное кольцо, тем более ей лучше обойти этот момент. По крайней мере, пока.
Тейт присел на край постели. Напряженное молчание стало затягиваться. Эйвери первой нарушила его:
– Поездка прошла удачно?
– Да, все было отлично. Но я устал, как черт.
– Я почти каждый вечер видела тебя по телевизору. Аудитория, кажется, была в восторге.
– Да, мы все довольны приемом.
– Политобозреватели в один голос предсказывают тебе легкую победу на предварительных выборах.
– Я тоже надеюсь.
Снова воцарилось молчание. Оба прилагали усилия, чтобы не смотреть на собеседника в упор.
– А как Мэнди?
Он пожал плечами.
– Все в порядке. ( Эйвери с сомнением нахмурилась.) Ну хорошо, будем говорить, не совсем в порядке. – Он встал и принялся мерить комнату шагами. – Мама говорит, девочку мучат ночные кошмары. Она почти каждую ночь просыпается с криком, иногда даже и днем. Ходит по дому как маленькое привидение. – Он вытянул вперед руки, как будто пытаясь что-то достать, потом сомкнул их в кольцо. – Она как будто не в себе, понимаешь? Будто заперлась и никого не подпускает – ни меня, ни психолога.
– Я просила Зи привести ее сюда. Она говорит, ты не велел.
– Это правда.
– Но почему?
– Я подумал, не стоит ей приходить сюда без меня.
Она решила не настаивать. Он все равно найдет, что ей возразить.
– Я скучаю без нее. Ну, ничего, скоро я буду дома, тогда ей станет лучше.
Он не скрывал своего сомнения:
– Вероятно.
– Она никогда ко мне не просится?
– Нет.
Эйвери опустила глаза:
– Ясно.
– Слушай, Кэрол, чего ты ожидала? Что посеешь, то и пожнешь.
На мгновение их взгляды скрестились, затем она закрыла лицо рукой. На глаза навернулись слезы. Она плакала о ребенке, который недополучил материнской любви. Бедняжка Мэнди. Эйвери знала, что значит не получать от родителей должного внимания. Поэтому она и притворилась ее матерью, вместо того чтобы сразу сказать ребенку, что ее мамы больше нет.
– О, черт, – проворчал Тейт. Он пересек комнату и, легко положив руку ей на голову, мягко провел по волосам. – Извини. Я не хотел тебя расстроить. Мэнди поправится, обязательно поправится. – Подумав, он добавил: – Пожалуй, я пойду.
– Нет! – Она вскинула голову. В глазах все еще стояли слезы. – Не уходи.
– Но мне пора.
– Пожалуйста, останься еще немного.
– Я очень устал с дороги. Из меня сейчас плохой собеседник.
– Неважно.
Он покачал головой.
Героическим усилием она скрыла свое огромное разочарование:
– Тогда я тебя провожу.
Она взяла трость и, опираясь на нее, встала. Но вспотевшая от волнения рука соскользнула, и она потеряла равновесие.
– Господи, осторожнее.
Тейт обхватил ее рукой. Конверт упал у нее с колен, но никто не придал этому значения. Его рука обнимала ее за спину, а пальцы лежали на ребрах прямо под грудью.
Пока они шли к кровати, Эйвери держалась за него, вцепившись пальцами в куртку. Она втягивала в себя его запах – свежий запах улицы, душистый, но насквозь мужской, с привкусом лимона. В нее вливалась его сила, и она с жадностью пила ее, как эликсир жизни.
И тогда она призналась себе в том, в чем боялась признаться все дни, пока он был в отъезде. Ей хотелось остаться миссис Ратледж, чтобы быть рядом с Тейтом. Когда его не было, она была по-настоящему несчастна, зато при его появлении обрадовалась как девчонка.
Он аккуратно подвел ее к кровати и осторожно дотронулся до бедра больной ноги.
– Это был множественный перелом. Кость еще не так окрепла, как ты думаешь.
– Да, наверное.
– Мы правильно решили, что тебе лучше побыть здесь до предварительных выборов. Вся эта суета будет для тебя слишком тяжела.
– Возможно. – Она ответила сдержанно. Когда Зи сообщила ей, что это решение было принято без ее участия, она почувствовала себя такой одинокой, словно с ней обошлись как с неудачным ребенком, которого приходится стыдиться и прятать от чужих глаз. – Я очень хочу домой, Тейт.
Их головы были сейчас совсем близко. Она видела свое отражение в его зрачках. Она ощущала его дыхание. Ей хотелось, чтобы он ее обнял. И она сама хотела его обнять.
«Прикоснись ко мне, Тейт. Обними меня. Поцелуй меня», – неслось у нее в голове, но она молчала. Ей показалось, что он подумал о том же. Потом он отстранился.
– Я пошел, – сказал он решительно. – Отдыхай.
Она взяла его руку и изо всех сил сжала.
– Спасибо тебе.
– За что?
– За… за цветы… за то, что довел меня до постели.
– Не стоит, – ответил он небрежно, высвобождая руку.
Она застонала:
– Почему ты не принимаешь моей благодарности?
– Не прикидывайся дурочкой, Кэрол, – раздраженно зашептал он. – Твоя благодарность для меня ничто, и ты знаешь почему. – Он вежливо попрощался и ушел.
Эйвери чувствовала себя уничтоженной. Она столько ждала от их новой встречи. Ее мечты, однако, не имели ничего общего с грубой действительностью. Но чего еще ожидать от мужа, который явно не испытывает к своей жене никаких теплых чувств?
Что ж, по крайней мере, он не изобличил ее во лжи. Если говорить о профессиональной стороне дела, ее положение было по-прежнему прочным.
Вернувшись в кресло, она подняла с пола конверт, вскрыла его и высыпала содержимое на колени. Часы уже не шли – кварцевый кристалл был поврежден. Одна золотая сережка отсутствовала, но горевать об этом не стоило. Самой главной вещи на месте не было. Где медальон?
И тут она вспомнила. Когда произошла катастрофа, медальон был не у нее. Она дала его посмотреть Кэрол Ратледж.
Эйвери откинулась на спинку кресла, мысленно оплакивая потерю драгоценной памятной вещицы, но тут же выпрямилась опять. Поплачет потом. Сейчас надо действовать.
Спустя несколько минут она стояла перед дежурной сестрой, сидевшей за пультом компьютера.
– Добрый вечер, миссис Ратледж. Как прошло свидание с супругом?
– Все отлично, благодарю вас. – Она протянула сестре конверт. – Я хочу попросить вас об одном одолжении. Не могли бы вы завтра же отправить вот это? (Сестра прочла написанный печатными буквами адрес.) Пожалуйста, – настойчиво повторила Эйвери.
– Охотно для вас это сделаю, – ответила сестра, хотя было видно, что она удивлена. – Отправлю с утренней почтой.
– И я бы просила вас никому об этом не говорить. Мой муж и без того считает, что я стала чересчур сентиментальна.
– Хорошо.
Эйвери вынула несколько купюр, отложенных из денег, которые Тейт оставил ей перед отъездом.
– Думаю, этого хватит. Спасибо.
Еще один мост был сожжен. Она вернулась в комнату, выделенную миссис Кэрол Ратледж.
12
В одних носках Айриш Маккейб прошлепал на кухню за очередной банкой пива. Открыв ее и отхлебнув хмельной пены, он стал изучать содержимое холодильника. Однако, не обнаружив ничего существенного, решил ограничиться на ужин пивом.
Возвращаясь в гостиную, он взял со стола почту, которую бросил туда, когда вернулся с работы. Одним глазом наблюдая за телевизионным шоу, он принялся разбирать корреспонденцию, не глядя выбрасывая рекламные проспекты и откладывая в сторону счета.
– Гмм. – Он нахмурил брови. На плотном конверте не было обратного адреса, но марка была местная. Он вскрыл его и высыпал содержимое на колени.
У него перехватило дыхание, и он отпрянул, как будто на него свалилась какая-то пакость. Он уставился на покореженные украшения, хватая ртом воздух. Сердце бешено колотилось.
Прошло нисколько минут, прежде чем он успокоился и протянул руку к разбитым часикам. Он сразу узнал часы Эйвери. Осторожно взяв их в руку, он стал осматривать сережку, которая была на Эйвери, когда они виделись в последний раз.
Он стремительно поднялся и бросился в другой конец комнаты к письменному столу, которым редко пользовался по назначению, но зато складывал туда всякую всячину. Выдвинув средний ящик, он достал конверт, который ему вручили в морге в тот день, когда он ходил на опознание. «Здесь ее вещи», – сказал ему сочувственно судмедэксперт.
Он вспомнил, что тогда сунул в конверт медальон, даже не заглянув внутрь. До сих пор он не нашел в себе сил открыть этот сверток и прикоснуться к ее вещам. Он был довольно суеверен. Для него трогать руками то, к чему прикасалась Эйвери перед самой смертью, было все равно что копаться в ее могиле.
Ему пришлось все вывезти из ее квартиры, потому что на этом настаивала хозяйка. Он не оставил себе ничего, за исключением нескольких фотографий. Всю одежду и другое имущество он раздал на благотворительные цели.
Единственное, что он считал необходимым хранить, был ее медальон, по которому она и была опознана. Она получила его в подарок от отца, еще когда была ребенком, и с тех пор никогда не снимала.
Он открыл конверт, который столько времени пролежал в столе, и высыпал то, что в нем было, на стол. Помимо медальона, там лежали бриллиантовые серьги, часы с золотым браслетом, два узких браслета изящной работы и три кольца, причем два были стандартным свадебным комплектом. Третье кольцо было с бриллиантами и сапфирами. Цена этих вещей во много раз превышала цены всех драгоценностей Эйвери, но для Айриша Маккейба они не стоили ровным счетом ничего.
Было ясно, что эти вещи принадлежали другой женщине, погибшей в катастрофе, а может быть, и оставшейся в живых. Может, кто-то оплакивает их пропажу?
Ему надо будет навести справки и переслать украшения законной владелице. Сейчас же он думал только о вещах Эйвери – часиках и сережке, которые получил сегодня по почте. Кто их послал? Почему именно сейчас? И где они пролежали столько времени?
Он внимательно рассмотрел конверт, надеясь обнаружить хоть какой-то намек на отправителя. Ничего. Не похоже, чтобы его прислали из какой-нибудь конторы. Печатные буквы на конверте написаны неумелой, почти детской рукой.
– Что за черт? – спросил он вслух.
Казалось, к этому моменту боль утраты должна была уже понемногу утихнуть, но он этого не чувствовал. Он грузно опустился в кресло и затуманенным взором стал смотреть на медальон. Он потер его между указательным и большим пальцем, словно это был талисман, который мог чудесным образом ее воскресить.
Потом, попозже, он попытается разобраться, как получилось, что вещи Эйвери оказались перепутаны с вещами другой женщины. А пока он только хочет погрузиться в трясину своего горя и забыться.
– Не понимаю, почему нет.
– Я уже говорил тебе, почему.
– Что такого, если я поеду с тобой в Корпус-Кристи?
– Это деловая поездка. Я буду все время занят. Надо организовать для Тейта массу мероприятий.
Фэнси надула губы:
– Если бы ты действительно хотел, ты взял бы меня с собой.
Эдди Пэскел искоса бросил на нее взгляд:
– Вот видишь, ты сама себе и ответила.
Он погасил свет в штабе кампании. Штаб располагался в торговом центре на месте бывшего зоомагазина. Арендная плата была совсем небольшой, и помещение находилось в центре города, куда можно было легко добраться из любого района. Пожалуй, единственным существенным недостатком был неистребимый запах животных, содержавшихся в клетках.
– Почему ты так со мной обращаешься, Эдди? – заныла Фэнси, наблюдая, как он запирает дверь на засов.
– А почему ты мне надоедаешь?
Они прошли к его автомобилю, припаркованному на стоянке. Это был надежный в эксплуатации «форд»-седан, который она втайне ненавидела. Эдди отпер правую дверцу и помог ей сесть. Пролезая в машину, она нарочно прижалась к нему телом.
Он обогнул капот, и Фэнси заметила, что у него новая стрижка. Сзади волосы были сняты чересчур коротко. В списке того, что ей надлежало исправить в Эдди, первую строчку занимал его автомобиль. На второе место следует поставить его парикмахера.
Он включил зажигание. Автоматически заработал кондиционер, нагнетая в салон теплый и влажный воздух. Эдди наконец позволил себе изменить своей безукоризненной опрятности, ослабил галстук и расстегнул ворот рубашки.
В представлении Фэнси, чтобы чувствовать себя удобно, этого было явно недостаточно. Свою блузку она расстегнула сверху донизу, после чего распахнула и вновь запахнула ее, так чтобы Эдди имел возможность увидеть ее грудь, если бы захотел. Пока, увы, этого за ним не наблюдалось. Он сосредоточенно проехал перекресток и направил машину к выезду на шоссе.
– Ты что, «голубой» или что? – спросила она грубо.
Он рассмеялся:
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что, если бы я позволяла другим парням хотя бы половину того, что позволяю тебе, я бы всю свою жизнь провела на спине.
– Если тебя послушать, ты все равно именно так ее и проводишь. – Он посмотрел на нее. – Или это треп?
Глаза Фэнси вспыхнули гневом, но она взяла себя в руки. Мягкими кошачьими движениями она свернулась на сиденье и коварно спросила:
– Почему бы вам не проверить это на собственном опыте, мистер Пэскел?
Он покачал головой:
– Фэнси, ты неисправима, ты знаешь об этом?
– Конечно, – сказала она беспечно, запуская пальцы в густые белокурые локоны. – Мне все это говорят. – Она нагнулась к отдушине кондиционера, откуда теперь шел прохладный воздух. Подняв волосы с шеи, она подставила ее под струю. – Ну, так что ты?
– Что – я?
–"Голубой"?
– Нет.
Она выпрямилась и придвинулась к нему. Руки она по-прежнему держала на шее, отчего груди сильнее выдавались вперед. От холодного воздуха соски затвердели и уперлись в ткань рубашки.
– Тогда как тебе удается устоять передо мной?
Они миновали оживленный участок шоссе и теперь ехали свободно, направляясь в сторону ранчо. Эдди медленно обвел ее взглядом, не упустив ни одной соблазнительной детали. Она с удовлетворением смотрела, как ходит вверх-вниз его кадык.
– Ты красивая девочка, Фэнси. – Его глаза ненадолго задержались на ее груди, особенно на темных пятнах сосков, просвечивающих сквозь блузку. – Красивая женщина.
Она медленно опустила руки, и волосы рассыпались по плечам.
– Ну, и что дальше?
– А дальше то, что ты племянница моего лучшего друга.
– И что?
– Следовательно, ты неприкосновенна.
– Ах-ах, какая чистота! Какая порядочность! – воскликнула она. – Я знаю, кто ты, Эдди, ты – викторианец. Это атавизм. Ханжество. Просто смешно.
– Боюсь, что твоему дяде Тейту было бы не до смеха. Не говоря уже о дедушке и отце. Стоит мне тронуть тебя пальцем, как кто-нибудь из них, а скорее все трое явятся по мою душу с охотничьим ружьем.
Перегнувшись, она провела пальцем по его бедру и прошептала:
– А ты не думаешь, что это было бы интересно?
Он убрал ее руку.
– Когда мишенью служишь ты, это уже не так занятно.
Она откинулась на спинку сиденья в явном раздражении и стала смотреть в окно. Сегодня утром она намеренно оставила машину дома и поехала в Сан-Антонио с отцом, чтобы вечером возвращаться вместе с Эдди. Она уже несколько месяцев делала ему прозрачные намеки, но все впустую. А поскольку она никогда не отличалась долготерпением, то решила утроить натиск.
Бак, коридорный в мотеле, продержался не больше месяца. Он быстро начал проявлять собственнические замашки и ревновать. Тогда в ее постели оказался парень, приходивший опрыскивать дом от тараканов. Роман продолжался до тех пор, пока она не узнала, что он женат. Ее не так волновало его семейное положение, как неистребимое самобичевание, которому он предавался после близости. Его раскаяние все портило. Она перестала получать удовольствие от секса.
После дезинсектора у нее сменилось несколько партнеров, но таким образом она только занимала время, дожидаясь, пока Эдди сдастся. Теперь она чувствовала, что ожидание начинает ее утомлять.
На самом деле ей все надоело. За последние три месяца она стала раздражительной и сварливой. Временами она даже завидовала тете Кэрол, которой уделялось сейчас столько внимания.
В самом деле: пока она просиживает бесконечные часы в шуме и вони в штабе кампании, начиняя конверты разными бумажками и отвечая на бесчисленные телефонные звонки, вынужденная изо дня в день общаться с людьми, которые готовы работать за десять долларов в неделю, перед Кэрол стелется персонал целой шикарной частной клиники.
Еще один источник раздражения крылся в Мэнди. И без того избалованная донельзя девчонка теперь стала просто невыносима. Не далее как на прошлой неделе Фэнси крепко досталось от бабушки за то, что она позволила себе отчитать девчонку, съевшую все шоколадное печенье.
С точки зрения Фэнси, девчонка была не в себе. Глаза у нее стали пустые и безжизненные, как у привидения. Она превратилась в лунатика, а все только и делают, что облизывают ее со всех сторон.
В последний раз, когда Фэнси оштрафовали за превышение скорости, отец пришел в такую ярость, что пригрозил отобрать у нее машину. И еще предупредил, что штраф ей придется заплатать самой – из тех денег, что она зарабатывает. Конечно, это все пустые угрозы, но его вопли действуют на нервы.
Больше всего ее удивляла вся эта шумиха вокруг предварительных выборов. Можно подумать, что дядя Тейт собирается баллотироваться в президенты, так все кудахчут. На предварительных выборах он победил с большим отрывом, что ее совершенно не удивило. Она не понимала, зачем надо было платить такие деньги какому-то политологу за прогноз, тогда как она давно могла сказать ему то же самое, и притом бесплатно. Улыбка ее дядюшки сводит женщин с ума. И неважно, о чем он говорит в публичных выступлениях; женщины пойдут голосовать за него только за его внешность. Но кого интересует ее мнение? Никого. Никого и никогда.
Ну, ничего, сейчас, кажется, дело пойдет. Теперь, когда первый этап голосования позади, Эдди будет не так занят. У него будет время подумать и о ней. Когда она замыслила его охмурить, то рассчитывала на быстрое обольщение. Теперь у нее появились сомнения. Уж больно тонко он увиливал от всех посягательств. Насколько она могла судить, он пока вовсе и не думал сдаваться.
Она повернулась к нему. Внешне, по крайней мере, он спокоен как слон. Она для него представляет не больше интереса, чем какая-нибудь дурнушка. Может быть, пора забыть осторожность и перестать ходить вокруг да около?
– Как насчет потрахаться?
Нарочито небрежным движением Эдди положил руку на спинку сиденья.
– Ну, если хорошенько подумать, то сейчас самое время.
Ее обдало жаром, и она стиснула зубы.
– Не смей со мной разговаривать таким тоном, сукин ты сын!
– А ты перестань кидаться на меня, как уличная девка. Твои похабные выражения на меня не действуют, как и вид твоей голой груда. Мне это не интересно, Фэнси, и твои детские штучки начинают мне надоедать.
– Все-таки ты гомик!
Он фыркнул:
– Можешь думать что угодно, если тебе от этого легче.
– Тогда, значит, у тебя кто-то есть, потому что мужчина без этого не может. – Она придвинулась к нему и вцепилась в рукав. – С кем ты спишь, Эдди, с кем-нибудь из штаба?
– Фэнси…
– С этой рыжей с тощим задом? Бьюсь об заклад! Я слышала, она разведена и, наверное, всегда готова. – Она крепче схватила его за рукав. – Зачем тебе трахаться с какой-то старухой, когда ты можешь это делать со мной?
Эдди остановил машину перед домом. Взяв за плечи, он как следует ее встряхнул:
– Затем, что я не сплю с малолетками, в особенности с такими, кто раздвигает ножки при виде каждого твердого члена.
Его гнев только усугубил ее желание. Ее возбуждала страсть в любом проявлении. С горящими глазами она опустила руку и нащупала то, что хотела. Губы растянулись в самодовольной улыбке.
– Эдди, дорогой! – прошептала она похотливо. – С твоим все в порядке.
Выругавшись, он оттолкнул ее и вылез из машины:
– Тебя это не касается, так и запомни.
Фэнси немного задержалась, дабы застегнуть блузку и привести себя в порядок, а потом проследовала за ним в дом. Пока что ничья. В постель она его, правда, не затащила, но ему этого явно хотелось. На какое-то время она может удовольствоваться и этим. Только не навсегда.
Когда она подошла к двери, ведущей в их крыло дома, показалась мать. Дороти-Рей шла прямо, но ее выдавали глаза. Она уже заглотнула несколько коктейлей.
– Привет, Фэнси.
–На несколько дней уезжаю в Корпус-Кристи, – объявила дочь. Если Эдди откажется ее взять, она поедет сама. Пусть это будет для него сюрприз. – Завтра утром. Дай мне немного денег.
– Ты не можешь сейчас уехать.
Фэнси подбоченилась и сузила глаза. Это означало, что подчиняться она не намерена:
– Это еще почему?
Читать бесплатно другие книги:
