Преступления и призраки (сборник) Дойл Артур
– Подождем, пока срубят дубы, – сказал Хоукер. – В сентябре я представлю вам свой счет. А пока, пожалуй, меня удовлетворит расписка…
– Вы сомневаетесь в моем слове, Джон?
– Нет-нет, Чарльз. Но дело есть дело. Мало ли что может случиться? Лучше уж иметь расписку.
– Хорошо. Вы получите ее завтра по почте. Терпеть не могу унывать. Сегодня удача улыбнулась вам. Выпьем за это?
– Вы умеете проигрывать, Чарльз.
Приятели вдвоем направились к стойке.
Если бы кто-то из них при этом оглянулся, они заметили бы нечто странное. В течение всей сцены маленький букмекер был погружен в свои подсчеты, но то и дело остро посматривал на двух игроков. Он почти ничего не мог расслышать со своего места, но их действия говорили сами за себя. Теперь Джейкс, развив удивительную скорость, но украдкой, подобрался к столику, схватил брошенную карту и поспешно вернулся в свой закуток, спрятав добычу за пазухой. Джентльмены, выпив, направились в зал, где уже шли поединки. Сэр Чарльз скрылся за дверью, из-за которой доносились глухие звуки ударов, тяжелое дыхание бойцов и всплески возгласов восхищения или недовольства. Хоукер последовал было за приятелем, но, о чем-то вспомнив, вернулся к карточному столу и стал собирать рассыпанные карты. Внезапно он почувствовал, как его трогают за локоть, и обнаружил Джейкса, чьи проницательные и злые глазки уставились ему прямо в лицо.
– Вы не сочли нужным их пересчитать, мой благородный спортсмен?
– Ты о чем? – густые черные брови Дьявола сошлись на переносице, а взгляд был пронзителен, как удар рапиры.
– Пересчитайте – увидите, что одной не хватает.
– Почему ты ухмыляешься, мерзавец?
– Одной не хватает, мой благородный спортсмен. Притом отличной. Замечательно выигрышная карта – туз пик. Полезная карта, сэр Джон.
– Где же она в таком случае?
– Малыш Билли Джейкс ее припрятал. Она здесь, – он похлопал себя по нагрудному карману. – Маленькая игральная карта с пометкой от большого пальца на уголке рубашки.
– Ах ты, адский мошенник!
Джейкс был не робкого десятка, но все-таки отпрянул, так ужасно исказилось лицо Хоукера.
– Руки прочь, мой благородный спортсмен! Руки прочь, для вашей же пользы! Вы можете меня пришибить, это нетрудно. Но дело на том не кончится. Карта у меня. Я могу позвать сэра Чарльза, и глазом не успеете моргнуть, как в этой комнате станет тесно. И тогда конец вам, красавец вы мой.
– Это ложь, черт побери, ложь!
– Прекрасно. Вам виднее. Так я позову других господ, и вы при них докажете, что я вру? Показать карты лорду Рафтону и прочим?
Темное лицо Хоукера конвульсивно дернулось. У него явно чесались руки переломить хребет мерзкого хорька о колено. С большим усилием он овладел собой.
– Да будет вам, Джейкс. Мы ведь всегда дружили. Чего вы хотите? Говорите потише, чтобы девчонка не услышала.
– А, вот это другое дело! Вы только что отхватили шесть тысяч. Я хочу половину.
– Вы хотите три тысячи фунтов! За что?
– Ну, вы же разумный человек! Вы знаете, за что. У меня есть язык, и я могу придержать его, если оно того будет стоить.
– Предположим, я соглашусь. Что дальше? – спросил Хоукер, поразмыслив немного.
– Тогда ударим по рукам, и все.
– Хватить болтать. Считайте, что мы договорились.
Он отвернулся, уже прокручивая мысленно разные планы, как выиграть время и избавиться от обвинения. Но Джейкса не так легко было обмануть.
– Погодите, мой благородный спортсмен. Задержитесь еше на минуточку. Черкните пару слов, и разойдемся.
– Собака! Моего слова тебе не достаточно?
– Нет, сэр Джон. Отнюдь не достаточно. Кстати, если вы меня ударите, я закричу. Держите руки подальше от меня. Мне нужна ваша подпись.
– Ни единого слова не получите!
– Ладно, как знаете. На том и покончим.
Джейкс шагнул в сторону двери зала.
– Стой! Что я должен написать?
– Я напишу сам, – букмекер подошел к нише, где Люси, привычная ко всевозможным ссорам и спорам, подремывала в окружении строя бутылок.
– Эй, дорогуша, проснись! Мне нужны перо и чернила.
– Да, сэр.
– И еще бумага.
– Вот, у меня есть счет. Подойдет? Ой, только он запачкан вином…
– Неважно, сгодится. Давай!
Джейкс присел к столу и принялся царапать пером, а Хоукер бросал на него смертоносные взгляды. Закончив свой труд, Джейкс подошел к джентльмену и вручил листок. Хоукер начал читать вполголоса:
– В обеспечение вашего молчания… – Он остановился и уставился на вымогателя горящими глазами.
– Я пишу правду, разве нет? Вы же не дарите мне эту сумму ради красивых глаз Вильяма Джейкса, эсквайра?
– Будь ты проклят, Джейкс! Провалиться тебе в преисподнюю!
– Потише, мой благородный спортсмен, потише, не то лопнете. Прокляните меня еще разочек, да подпишите бумагу.
– …выдать сумму в три тысячи фунтов в тот день, когда будут улажены мои дела с сэром Чарльзом Тревором. Дайте перо. Ну вот и все. Теперь верни карту.
Джейкс засунул подписанную бумагу во внутренний карман сюртука.
– Карту! Ты меня слышишь?
– Карту получите, когда я получу деньги, сэр Джон. Так будет справедливее.
– Ты… ты дьявол! Ты…
– Затрудняетесь подобрать нужное слово? Я полагаю, его еще не изобрели.
Джейкс, судя по всему, был в ту минуту на волосок от смерти. Ярость и гнев так распирали лондонское чудовище, что даже страх разоблачения едва удерживал его от расправы. Но тут дверь зала открылась, и вошел Крибб. Он удивился, завидев столь странную пару.
– Мистер Джейкс, вы еще здесь? Ваше время истекло!
– Я знаю, Том, но у меня был важный разговор с сэром Джоном Хоукером. Очень важный, верно, сэр Джон?
– Вы пропустили первый бой, сэр Джон. Пойдите взглянуть, как Джек Рэндол разделает новичка.
Хоукер в последний раз взглянул исподлобья на букмекера и пошел за чемпионом в зал. Джейкс собрал свои бумаги, засунул в портфель и подошел к стойке.
– Двойной бренди, дорогая, – сказал он Люси. – Хороший нынче выдался вечерок, но нервов он мне стоил немалых…
В клубе Ватье
К концу сентября могучие старые дубы Селинкорта, доставшиеся Тревору по наследству, перешли в распоряжение подрядчика, а их бывший владелец, восстановив наконец свой баланс у банкиров, сумел раздать почти все долги. Уже через день сэр Джон Хоукер, с распиской сэра Чарльза на шесть тысяч фунтов в кармане, ехал верхом по большой дороге близ Ньюмаркета. Конь его, крупный вороной жеребец, был столь же могуч и мрачен, как всадник. Хоукер был погружен в размышления о своих пошатнувшихся делах, обдумывая малейшие возможности раздобыть денег. Тут он расслышал стук копыт за спиной. Это был Билли Джейкс собственной персоной, на широко известном низкорослом гнедом.
– Добрый вечер, мой благородный спортсмен, – сказал букмекер. – Я искал вас в конюшнях, а когда увидел издали, решил, что самое время нам пообщаться. Как насчет нашей сделки, сэр Джон?
– Какой сделки? О чем вы толкуете?
– О вашем письменном обязательстве выплатить три тысячи. Я знаю, что деньги вы получили.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду. Держитесь подальше от меня, не то познакомитесь с вот этим охотничьим хлыстом!
– А, вот как вы повели игру? Давайте-ка разберемся. Вы отрицаете, что подписали эту бумагу?
– Эта бумага у вас с собой?
– А вам-то что?
Нет, не слишком мудро поступил Билли Джейкс, появившись в одиночку на деревенской проселочной дороге рядом с самым опасным существом в Англии. Впервые алчность перевесила осторожность хорька… Быстрый взгляд темных мрачных глаз направо-налево, и тяжелая рукоять хлыста с хрустом обрушилась на голову букмекера. Вскрикнув, он свалился с гнедого, а в следующий момент Дьявол спрыгнул на землю и, удерживая левой рукой за уздечку своего рвущегося прочь коня, правой принялся торопливо обшаривать карманы лежащего навзничь человека. Через минуту он выругался от досады: несмотря на допущенную оплошность, Джейкс не был настолько глуп, чтобы взять расписку с собой. Хоукер поднялся, взглянул на лежащего без сознания врага и медленно прочертил своей шпорой его лицо. Затем, не мешкая более, вскочил в седло и помчался в Лондон, оставив скрюченное и истекающее кровью тело в пыли на дороге. Он ликовал и смеялся, потому что месть была сладка для него и редко пропускал он возможность отомстить. Что мог поделать Джейкс? Подать на лорда в суд за избиение? Суд сочтет случившееся лишь обычной стычкой, дракой, какие повсеместно случались в те жестокие времена. Если хорек все-таки рискнет раздуть историю с картой и распиской, теперь это уже было дело прошлое, и кто воспримет всерьез россказни пользующегося дурной славой букмекера против одного из самых известных людей Лондона? Это же явная подделка и шантаж! Поглядывая на испачканную кровью шпору, Хоукер испытывал глубокое удовлетворение: он славно потрудился этим утром!
Джейкса нашел какой-то прохожий; этот добрый человек помог раненому подняться на ноги и доставил, все еще оглушенного, в Ньюмаркет. Там пострадавший провалялся три дня в гостинице, не поднимаясь с постели, приходя в себя от полученных ран и унижения. На четвертый он добрался до Лондона и вечером побывал в Олбани, где постучался в дверь с начищенной до блеска медной дощечкой, на которой красовалось имя сэра Чарльза Тревора.
Был первый вторник месяца – день, когда собирался совет клуба Ватье. Шестеро членов совета уже прохаживались туда-сюда по просторной гостиной, где на стенах висели картины в солидных рамах, а отлично отполированная мебель красного дерева красиво контрастировала с огромным темно-красным киддерминстерским ковром[68], устилавшим пол. Стол в форме полумесяца, занимавший дальний конец комнаты, еще пустовал. Герцог Бриджуотер, великолепный румяный старичок, седовласый, но бодрый, тяжело опираясь на трость с янтарным навершием и прихрамывая, вошел и любезно поклонился собравшимся членам совета.
– Как ваша подагра, милорд?
– По временам беспокоит, хотя я все еще способен вдеть ногу в стремя. Но давайте лучше займемся делами.
Герцог занял место, отведенное ему как председателю, посередине полумесяца. Поднеся к глазам свой лорнет, он огляделся и спросил:
– А где лорд Фоли?
– Он на скачках, сэр. Его сегодня не будет.
– Негодник! Он слишком легкомысленно относится к своим обязанностям. Я и сам предпочел бы отправиться на скачки, но долг…
– Мы, пожалуй, все предпочли бы скачки!
– А, это вы, лорд Рафтон? Как поживаете? Полковник Д’Акр! Банбери, Скотт, Пойнц, Ванделер, доброго дня всем вам! Где же сэр Чарльз Тревор?
– Он в комнате отдыха, – пояснил лорд Рафтон. – Ждет, когда вы пригласите его, ваша светлость. Дело в том, что у него имеется личная заинтересованность в представленном к рассмотрению деле, и потому он почел за лучшее не участвовать в обсуждении.
– Деликатно, весьма деликатно! – герцог взял лист с записью пунктов повестки дня и уставился на него через лорнет. – О Господи! Член клуба обвиняется в шулерстве! И кто – сэр Джон Хоукер! Один из лучших наших людей! Очень, очень прискорбно! Кто обвинитель?
– Букмекер по имени Джейкс, ваша светлость.
– Знаю такого. Арендует угол у Тома Крибба. Большего мошенника свет не видывал. Однако рассмотреть заявление придется. Кто принимал жалобу к рассмотрению?
– Меня попросили заняться этим делом, – сказал лорд Рафтон.
– Я не уверен, – задумчиво протянул герцог, – что мы правильно поступаем, прислушиваясь к обвинениям против члена нашего клуба, исходящим от такого субъекта. Почему бы ему не обратиться в суд?
– Я полностью согласен с вами, ваша светлость, – заметил важного вида мужчина, усаживаясь слева от герцога. Это был генерал Скотт, о котором поговаривали, будто он, живя на хлебе и воде, выигрывал ежегодно тысяч десять у своих менее трезвых сотоварищей. – Однако следует учесть, сэр, что жертвой шулерства был назван сэр Чарльз Тревор, член нашего клуба. Притом вопрос был поднят не самим сэром Чарльзом. Между упомянутым Джейксом и сэром Джоном Хоукером недавно произошла бурная ссора, и жалоба – ее последствие.
– Значит, букмекер хочет отомстить, – констатировал герцог. – Дело требует чрезвычайной осторожности. Полагаю, нам следует сперва побеседовать с сэром Чарльзом Тревором. Пригласите сэра Чарльза!
Члены совета заняли места за столом. Рослый лакей в красной бархатной ливрее вошел, выслушал приказание и исчез. Через минуту Тревор, добродушный и улыбающийся, предстал перед советом.
– Добрый день, сэр Чарльз, – приветствовал его герцог. – Перед нами поставлен весьма болезненный вопрос…
– Весьма болезненный, ваша светлость, – согласился сэр Чарльз.
– Насколько я мог понять из повестки дня, третьего мая сего года вы встретились с сэром Джоном в гостиной у Крибба и сыграли с ним в карты, со ставкой в три тысячи фунтов?
– Мы договорились на единственную попытку, ваша светлость.
– И вы проиграли?
– К сожалению.
– А не возникали у вас в ходе игры какие-либо подозрения?
– Ни малейших.
– Значит, у вас нет никаких претензий к сэру Джону?
– Личных – нет. Но у других людей есть что сказать.
– Хорошо, впоследствии мы выслушаем и их. Извольте сесть, сэр Чарльз. Даже если вы не будете сегодня голосовать, никто не возражает против вашего присутствия. Сэр Джон пришел?
– Да, сэр.
– А свидетели?
– И они также, сэр.
– Итак, джентльмены, нам, несомненно, придется провести крайне серьезное расследование, тем более серьезное, что сэр Джон – человек с тяжелым характером. Однако делать исключения из правил нельзя ни для кого, к тому же нас здесь довольно много, и все мы, на мой взгляд, имеем достаточный вес в обществе, чтобы довести дело до справедливого завершения. – Он позвонил в колокольчик, вызывая лакея. – Поставьте стул вот здесь, в центре, и сообщите сэру Джону Хоукеру, что совет приглашает его сюда.
Вскоре жутковатая фигура Дьявола появилась в дверях. Окинув собравшихся хмурым взглядом, он приблизился к герцогу, поклонился ему слегка и уселся напротив полукруга, образованного членами совета.
– Прежде всего, сэр Джон, – начал герцог, – позвольте мне выразить наше общее сожаление по поводу того, что малоприятный долг потребовал от нас призвать вас на это заседание. Не сомневаюсь, что дело сведется к простому недоразумению, но мы сочли, что ради сохранения репутации – как вашей, так и клуба в целом – не следует откладывать разбирательство.
– Ваша светлость, – заговорил Хоукер, наклонившись вперед и подчеркивая свои слова взмахом стиснутого кулака, – я категорически протестую против разбирательства. Я пришел сюда лишь затем, чтобы потом никто не сказал, будто я побоялся пойти навстречу какому бы то ни было обвинению, пусть даже самому несообразному! Я хотел бы указать вам, джентльмены, что ничья репутация не будет в безопасности, если совет этого клуба готов рассматривать мутные клеветнические наветы!
– Лорд Рафтон, – вместо ответа попросил герцог, – будьте добры зачитать обвинение!
Лорд Рафтон взял со стола листок и прочел:
– Утверждается, что в десять часов вечера, в четверг третьего мая, в гостиной Тома Крибба, под вывеской «Британский щит», сэр Джон Хоукер посредством крапленых карт выиграл большую сумму денег у сэра Чарльза Тревора. Оба они являются членами клуба Ватье.
Хоукер вскочил со стула и выкрикнул:
– Это ложь, это чертова ложь!
Герцог предостерегающе поднял руку:
– Никто в этом не сомневается. Но мне кажется, сэр Джон, что это заявление трудно назвать мутным наветом.
– Это чудовищно! Этак и вы, ваша светлость, можете оказаться под подозрением! Понравилось бы вам, сэр, вот так стоять перед вашими товарищами по клубу?
– Простите, сэр Джон, – учтиво возразил герцог, – в настоящий момент речь идет не о предполагаемых обвинениях против меня, но о вполне реальной жалобе на вас. Вы, несомненно, должны заметить разницу. У вас есть предложения, лорд Рафтон?
– Как ни мало меня это радует, сэр Джон, – сказал лорд Рафтон, – но я обязан представить совету свидетелей. Надеюсь, вы учтете, что никаких личных побуждений у меня нет.
– Вы, сэр, просто мелочный зануда! Вам лишь бы сунуть нос в чужие дела!
Герцог протестующе поднял пухлую, украшенную перстнями руку:
– Боюсь, сэр Джон, что мне придется попросить вас выбирать выражения. Лично для меня это несущественно, однако мне известно, что генерал Скотт не любит ругани. А лорд Рафтон, занявшись этим делом, всего лишь исполняет возложенную на него обязанность.
Хоукер передернул широкими плечами:
– Я протестую против всего дела в целом!
– Ваш протест будет должным образом занесен в протокол. Перед тем как вы вошли, мы услышали свидетельство сэра Чарльза Тревора. У него жалоб на вас нет. Пока я не вижу вообще никакого основания для недовольства.
– Ха! Ваша светлость, вы – человек разумный. Возможно ли бросать подозрение на порядочного человека по такому ничтожному поводу?
– У нас есть еще свидетели, ваша светлость, – напомнил лорд Рафтон. – Я вызываю Вильяма Джейкса.
Представительный лакей распахнул двери и ввел Джейкса. Прошло чуть больше месяца со дня нападения, но отметина от шпоры еще багровела на его изжелта-бледной щеке. Берет свой он сдернул с головы, зажав в кулаке, а спину округлил, изображая таким образом почтительный поклон господам, но его хитрые глазки поблескивали из-под рыжеватых ресниц так же проницательно, если не сказать дерзко, как всегда.
– Вы – Вильям Джейкс, букмекер? – спросил герцог.
– Величайший мошенник в Лондоне, – вставил Хоукер.
– Еще большего я вижу в трех ярдах от меня, – буркнул человечек и обратился к герцогу: – Я и есть Вильям Джейкс, ваше сиятельство, или Билли Джейкс, как меня зовут у Тетерсолла. Если вам желательно лошадку выбрать, сударь, или же петушка бойцового приобрести, или там пса-крысолова, все получите по наилучшей цене…
– Помолчите, сэр, – прервал его лорд Рафтон. – Подойдите вот к этому стулу.
– Как изволите, мой благородный спортсмен!
– Не садитесь. Станьте рядом.
– К вашим услугам, джентльмены!
– Вы позволите приступить к допросу, ваша светлость?
Герцог кивнул, и лорд Рафтон спросил:
– Насколько я понимаю, Джейкс, вечером третьего мая сего года вы находились в гостиной Крибба?
– Храни вас Господь, сэр, да я там торчу ежевечерне. Там-то я и встречаюсь с благородными коринфянами.
– Это спортивное заведение, не так ли?
– Извините, милорд, вам об этом лучше знать.
Среди членов совета пробежал смешок, и герцог вмешался:
– Смею заметить, что все мы в тот или иной момент пользовались гостеприимством Тома.
– Верно сказано, ваша светлость. Я отлично помню, как вы однажды танцевали на скрещенных курительных трубках!
– Пусть свидетель не отклоняется от сути дела, – с улыбкой напомнил герцог.
– Хорошо, теперь расскажите нам, что произошло у вас на глазах между сэром Джоном Хоукером и сэром Чарльзом Тревором.
– Уж что было, то и видел, на этот счет можете поверить малышу Билли Джейксу. Они договорились сыграть в карты – пан или пропал. Сэр Джон протянул руку и взял карты с соседнего столика. А перед тем я видел, как он просмотрел колоду и ногтем большого пальца пометил одну или две карты.
– Лжешь! – крикнул сэр Джон.
– Пометить их таким образом нетрудно, никто не заметит. Я сам… знавал человека, который так делал. Для этого надобно отрастить длинный и острый ноготь на большом пальце правой руки. Взгляните-ка, кстати, на руки сэра Джона!
Хоукер вскочил с места:
– Ваша светлость, ради чего я должен терпеть эти оскорбления?
– Сядьте, сэр Джон. Ваше негодование вполне естественно. Я полагаю, что ваш большой палец не…
– Разумеется, нет!
– Пусть покажет! – потребовал Джейкс.
– И все же, быть может, вы не откажетесь показать нам свой ноготь?
– Я этого не сделаю!
– Конечно, вы вполне вправе отказать нам в этой просьбе, вполне! – спокойно сказал герцог. – Не сомневаюсь, что вы сами способны определить, повредит этот отказ вам в данном случае или нет. Джейкс, прошу вас, продолжайте.
– Ну вот, они сели играть, и сэр Джон выиграл. Потом он отошел в сторону, а я взял выигрышную карту и увидел, что она помечена. Когда мы остались с сэром Джоном наедине, я сказал ему об этом.
– Что он ответил?
– Э-э-э, милорд, мне бы не хотелось повторять в этом избранном обществе то, что он сказал. В общем, он был очень недоволен. Но немного погодя он увидел, что деваться ему некуда и согласился отдать мне половину выигрыша.
– В таком случае, – заметил герцог, – вы сами стали соучастником мошенничества.
– Это дело другое! – Джейкс скорчил забавную гримасу. – Здесь же никого не судят, верно? Я так понимаю, мы находимся в частном доме, и джентльмены запросто беседуют между собою. Как хотите, так и думайте, но я именно это и сделал.
Герцог пожал плечами.
– И в самом деле, лорд Рафтон, я не вижу, как можно придавать значение речам подобного свидетеля. Он сам признается, что является законченным мерзавцем!
– Ваша светлость, вы меня удивляете! – обиделся Джейкс.
– Я не позволил бы себе обвинить кого бы то ни было, а уж тем более члена уважаемого клуба, на основе утверждений этого субъекта.
– Полностью согласен с вами, ваша светлость, – сказал Рафтон. – Однако у нас имеются некоторые документы…
– Да, мои благородные спортсмены, – воскликнул Джейкс в совершенном восторге, – мы только начинаем! У Билли еще есть кое-что в рукаве для финала. Как вам это? – он вытащил из кармана колоду карт и отделил одну. – Вот та самая колода. Посмотрите на туза. Отметина видна и сейчас!
Герцог рассмотрел карту и признал:
– Здесь действительно имеется черточка, которую могли провести заостренным ногтем.
Сэр Джон снова вскочил, лицо его потемнело от гнева.
– Послушайте, джентльмены, не пора ли установить предел этой нелепице? Да, мы видим карты, ну и что? Неужели не очевидно, что этот тип, после того как мы с сэром Чарльзом вышли, собрал их и поставил метку, чтобы меня шантажировать? Право, я даже удивляюсь… удивляюсь, почему он не состряпал какую-нибудь бумажку, чтобы подтвердить, будто я признал его чудовищное обвинение!
Джейкс воздел руки к небу в немом восхищении.
– Право слово, неслыханная выдержка! Я всегда говорил – вот это выдержка! Учитесь у Дьявола Хоукера рвать крапиву голыми руками! Довольно удивляться – вот документ, о котором он толкует, – букмекер достал листок бумаги и передал лорду Рафтону.
– Не изволите ли прочесть сей документ? – спросил герцог.
– «В обеспечение вашего молчания, – медленно прочел лорд Рафтон, – я обещаю Вильяму Джейксу три тысячи фунтов, когда будут улажены мои дела с сэром Чарльзом Тревором». Подписано – «Джон Хоукер».
– Натуральная подделка! Я это предвидел! – воскликнул сэр Джон.
– Кто из присутствующих знаком с подписью сэра Джона?
– Я! – сказал сэр Чарльз Банбери.
– Посмотрите, это она?
Банбери поднес листок поближе к глазам и через минуту ответил:
– Да, на мой взгляд, это его подпись.
– Ого! Этот парень – прирожденный обманщик! – вспылил Хоукер.
Герцог перевернул листок и рассмотрел надпись на обороте.
– «Томасу Криббу, лицензированному поставщику пива, вина, спиртных напитков и табака», – прочел он вслух. – Эта бумага, несомненно, находилась в помещении, о котором идет речь.
– Он мог добыть ее там без труда!
– Совершенно верно. Это доказательство не убедительно. В то же время я вынужден заметить, сэр Джон, что ваша поразительная прозорливость в отношении этой бумаги произвела на меня весьма невыгодное для вас впечатление.
– Я просто понимал, на что способен этот мерзавец!
– Значит ли это, что вы с ним близко знакомы?
– Разумеется, нет.
– У вас не было общих дел?
– Мне как-то случилось отделать его хлыстом за наглость. Потому теперь он пытается очернить меня.
– Соответственно, ваше знакомство было поверхностным?
– Знакомства, по сути, не было.
– И вы не переписывались?
– Конечно нет!
– Странно, как же тогда ему удалось скопировать вашу подпись, если он не получал от вас писем?
– Я не знаю. Об этом следует спросить его самого.
– Так между вами недавно случилась ссора?
– Да, сэр. Он был назойлив, и я побил его.
– Но не было ли у вас оснований предполагать, что подобная ссора может случиться?
– Ровным счетом никаких, сэр.
– Если так, не кажется ли вам странным, что человек хранил эти карты четыре месяца и даже заготовил загодя фальшивку, чтобы подкрепить обвинение, не имея ни малейшего представления о том, что ему предстоит вас обвинить?
– Я за его действия не отвечаю, – хмуро буркнул Хоукер.