Кто не думает о последствиях… Корецкий Данил

Это был жест полного доверия. Ханджар взял оружие, покрутил в руках и положил на место.

– Вообще-то я видел такие. В Эмиратах их немало… А амир Дагестана не догадывается о твоей самостоятельности?

Оловянный пожал плечами.

– Мне это без разницы. Пусть догадывается. Я ему ничем не обязан.

Ханджар кивнул.

– Да, у тебя более впечатляющие результаты. И, судя по всему, возможностей гораздо больше.

Руслан молча ждал продолжения.

– Мы думаем, Абу Хаджи пора менять. Ему уже тяжело руководить Дагестанским фронтом, пора позаботиться о здоровье. Но сначала приемник должен доказать, что он достоин такого высокого поста и способен выполнять сложные задачи…

Оловянный скрыл непроизвольную улыбку. Ему давно уже было тесно в своем джамаате. Конечно, он мог бы попытаться подмять под себя весь Дагестан, но это означало пойти против Организации и против всех других амиров. Ни Гюрзе, ни Абреку, ни Мытарю это не понравится… Придется воевать не только с кафирами, но и с бывшими собратьями по оружию. Начнется брожение в рядах, развяжутся языки, пойдет ненужная болтовня… Многие бойцы искренне верят, что они не просто «доят» торгашей, а борются за создание единого исламского государства от моря до моря, если им откроют глаза, он потеряет много сторонников…

– Я готов! – Оловянный сказал именно то, что ждал Ханджар.

– Я не сомневался в твоей решительности, – одобрительно кивнул эмиссар. – Аллах поможет нам!

– Что нужно делать?

– Многое. На первом этапе надо провести расследование, куда пропал наш брат.

– Которого убили на границе?

– Может, да. А может, и нет. Это надо проверить. Если это он, то надо опознать тело. Надо найти его вещи. Узнать, как он шел и что делал перед смертью. Если это не он, то найти его или его следы…

На лице Оловянного отразилась напряженная работа мысли.

– Начинать надо с пограничников, – подсказал Ханджар. – У них есть первичные материалы, и там можно найти то, что нам нужно. Или определить направление дальнейших поисков.

– Я понял, Мухаммад, – Руслан задумчиво поскреб щетину. – Мы найдем каналы…

– И еще: мне нужно оружие.

Оловянный улыбнулся.

– Этого добра у нас много…

– Стечкин с тремя магазинами, кинжал и две гранаты: «Ф-1» и «РГД-5», – сказал Ханджар. – Только позолоты не надо. Золотой пистолет красиво смотрится, его можно использовать для ликвидаций, но в бою он не годится. Блеск виден издалека и привлекает внимание снайпера…

– Мы найдем все, что нужно, – кивнул Оловянный. – А сейчас пойдем к столу…

Москва. Дивизион «Меч Немезиды»

Снаряжение дивизиона «Меч Немезиды» может украсить любую выставку. Солидно стоят на полках тяжелые бронежилеты, над ними лежат титановые шлемы с темными пулезащитными забралами и радиогарнитурой, выстроились вдоль стен высокие ботинки с армированной противоминной подошвой, висят на плечиках комбинезоны из огнестойкой, особо прочной ткани «Хамелеон» и гражданские костюмы разных фасонов… В оружейке спят лучшие автоматы мира – от пистолетов-пулеметов «Узи», «Скорпион», «ПП-2000» до испытанных Калашникова, «М-16», «Штейр АУГ», дремлют бесшумные ПССы[55], терпеливо ждут своего часа любящие тишину НРСы[56], томятся от безделья высокоточные снайперские винтовки: «Т-5000», «СВ-98», «Рейнджмастеры» и даже пара крупнокалиберных «Баррет М 82» с двенадцатикратными прицелами и инфракрасными датчиками…

Но современная амуниция и самое эффективное оружие – это только средства выполнения боевых задач. Сами по себе они не могут освобождать заложников, подавлять очаги терроризма и восстанавливать конституционную законность. Для этого нужна живая сила, а попросту – люди, которые все это наденут и возьмут в руки. Люди, которые умеют виртуозно использовать совершенные средства нападения и защиты, которые не боятся рисковать и ставить на кон чужих игр свои жизни…

Москва. Личная жизнь «мечей»

Когда дочь научилась ходить, Василий вынул пару прутьев из ограждения кроватки, чтобы она сама могла из нее вылезти. С тех пор малышка завела привычку, проснувшись среди ночи, бежать на диван к родителям, после чего сон был уже не сном, а полудремой, в постоянном опасении придавить ребенка. Вот и вернувшись из отдела полиции, Назаров обнаружил, что его место занято – Юляша раскинулась поперек дивана, упершись макушкой в маму и свесив босые ножки. Прикрыв девочку и чувствуя, как отступает владевшее им напряжение, Василий на цыпочках вышел в проходную комнату «двушки», разделся и отправился на кухню, где привычно устроился на брошенном на пол надувном матраце. Заснул он, как всегда, быстро и проснулся ровно в семь, как по будильнику. В гостиной уже возилась жена, и он направился туда.

– Вася, что это? – Нина перед окном растягивала пиджак супруга, и лучи восходящего солнца отчетливо высвечивали несколько полос, перечеркивающих спину под лопатками. – Тебя что, палками били?!

– Били… – Василий зевнул, пригладил растрепавшиеся волосы. – Чувствую, болит спиняка… Ну-ка, посмотри, что там…

Он задрал майку, повернулся.

– Да у тебя жуткие синяки! – ахнула жена. – Что же это такое делается?! Вот так отметил очередное звание! Если за майорские погоны тебя до кровоподтеков отлупили, так что за полковничьи сделают? На инвалидной коляске приедешь?!

– Причем одно к другому… С милицией разбирались. Им еще больше досталось…

– Да ты посмотри в зеркало! Посмотри, как тебя разукрасили…

– Бывало и похуже, – меланхолично сказал Назаров. И действительно, ниже правой лопатки у него розовел зловещий шрам, напоминающий отпечаток растоптанной гвоздики.

– Те, кто с нами встречаются, на синяки не жалуются, – машинально добавил он, но тут же понял, что сболтнул лишнее, и мгновенно исправился: – Потому что мы работаем аккуратно…

– Где это десантники аккуратно работают? – Нина принялась щеткой отчищать пиджак, но нить беседы не обрывала. Обычное женское любопытство было у нее гипертрофированным.

– Где, где… На учениях, конечно. Войны, слава Богу, нет. – Василий жадно выпил стакан воды, вытер рукой губы. – Кстати, на днях опять поеду.

– На учения на свои, что ли?

– Они не мои, они государственные…

Нина недовольно покачала головой.

– Пойдем Юляшу разбудим и поздравим, а то ты опять убежишь, потом уедешь…

Малышка сладко посапывала, закутавшись в одеяло, но когда мать тронула ее за плечо, мгновенно села и, не открывая глаз, спросила:

– А подарки уже готовы?

Нина вручила имениннице симпатичный сарафанчик в синий горошек, а Василий – многострадального медведя, который вызвал гораздо большее внимание.

– Какой он красивый! – Девочка внимательно осматривала игрушку, но вдруг нахмурилась: – Ой, он грязный!

«Вечером пойду – ноги ему выдерну!» – мрачно подумал Назаров.

– Ничего, я отчищу, – сказала Нина. – Не обращай внимания!

– Хорошо, мамуля! – снова повеселела Юляшка, обнимая медведя. – Я его любРю.

– ЛюбЛю! – в свою очередь поправил отец. Недавно дочь научилась выговаривать букву «р» и теперь старательно подменяла ею «л»… Даже там, где не нужно.

Василий довольно улыбался: это он неустанно тренировал произношение дочери.

А сарафанчик оказался маловат.

– Поеду менять, – озабоченно сказала Нина. – А ты забери ребенка из садика и отведи на танцы. Сделаешь?

– Гм… Это же надо отпрашиваться… А сегодня еще разбор полетов за вчерашнее… Неудобно…

– Тебе всегда неудобно! А когда ты уезжаешь на месяц – мне удобно? – завелась Нина.

– Ладно, я попробую.

– Тогда позвони, чтобы я могла рассчитывать время!

Когда суд офицерской чести закончился, приободренный результатом Назаров догнал в коридоре полковника Анисимова.

– Товарищ полковник, разрешите обратиться?

– Что, еще сюрпризы мне приберегли? – искренне удивился командир.

– Да нет… У дочери сегодня день рождения… Жена хочет сарафан обменять… Ну, подарок, он мал оказался. А я должен из детского садика дочь забрать и на танцы отвезти. Разрешите на час раньше со службы убыть? Пробки же на дорогах…

– Это сколько же ей лет, что из детского сада и на танцы?

– Четыре сегодня исполняется.

– С такого возраста уже детям покоя нет, даже в день рождения, – покачал головой Анисимов. – Разрешаю!

– Спасибо, Евгений Семенович!

Назаров перевел дух. Изменить планы жены – это не дубинкой получить и в «обезьяннике» посидеть… Это все равно, что ворваться в дом, где три вооруженных бандита удерживают заложника! Он радостно набрал номер:

– Нинчик, я смогу забрать Юляшу… Да, отвезу… Пока, целую!

Назаров спрятал телефон и огляделся по сторонам – не слышал ли кто? При сослуживцах он стеснялся произносить слова «люблю», «целую» и тому подобные: «телячьи нежности» у них не в ходу…

На танцы успели как раз к началу занятий. Пока Назаров переодевал дочь, мамы других детей с интересом наблюдали за единственным мужчиной – справится ли он с ответственной задачей? Но Василий движениями, отработанными не хуже, чем извлечение пистолета из поясной кобуры, ловко справился с детской одеждой и даже успел перехватить резинкой хвостик мелированных волос.

«Из детского сада и на танцы… – вспомнил Назаров слова Анисимова. – Интересно, что сказал бы командир, если бы узнал, что в четыре годика девочке уже волосы мелируют у своего, постоянного мастера-парикмахера?»

В зал родителей не пускали, поэтому у двери толпились мамочки, чтобы увидеть своих чад хотя бы через щелку. Назаров не стал исключением, он был выше женщин и беспрепятственно рассматривал, как Юляша танцует под медленную красивую музыку, названия которой он не знал.

«Так похожа на свою мать… – думал он. – И откуда у них эта кошачья пластика? Видать, врожденное…»

Дома их ждал сюрприз – стены были увешаны шарами и поздравительными надписями из разноцветных букв, на стуле висел новый сарафан, а на столе красовался торт с четырьмя свечами. Василию пришлось надеть клоунский колпак и дудеть в какую-то трубку – спорить с женой было бесполезно.

«Хорошо, что ребята не видят…» – подумал он.

Наконец, пришло время укладывать вдоволь нахохотавшуюся виновницу торжества. Маму, как главного организатора празднования, решили от этой процедуры освободить. Впрочем, купание дочери и чтение ей сказки на ночь Василий не считал утомительным занятием. Наоборот – эти моменты были лучшими в его жизни. Иногда он специально начинал импровизировать, читая сказку, а его дочь, этот маленький теплый комочек, смешно возмущалась:

– Папа, там не так! Это не волк сказал, а лисичка!

Наверное, это и есть счастье!

– Я завтра уезжаю, – сказал он, перед тем как заснуть. – Скоро вернусь…

– Опять?!

– Не опять, а снова. Служба такая.

Тактические учения по теме «Ночной бой» закончились поздно, и к своему дому Константин подошел уже около трех часов. Светил узкий молодой месяц, обещающий приумножение денег, если их ему показать. Но показывать Шауре было нечего, да и в приметы он не верил.

Как и следовало ожидать, окна квартиры были темными. Тяжело вздохнув, подполковник вошел в подъезд и стал подниматься по лестнице, с каждой ступенькой превращаясь из офицера самой мощной и секретной спецслужбы России в обычного сорокалетнего мужика: семьянина и молодого отца.

С будущей женой Шаура познакомился четыре года назад. В дивизионе собрались выходцы из разных силовых структур, а потому отмечали торжественные даты каждой: и 23 февраля – День защитников Отечества, и 5 ноября – День военной разведки, и 10 ноября – День милиции, и 20 декабря – День чекиста… В какой-то из праздников в ресторане, где хозяином был знакомый Мальцева, делавший им внушительную скидку, Константин пригласил на танец симпатичную девушку Наталью. Оказалось, что она на десять лет моложе, умна и очень мила, тогда майор и подумать не мог, что через год они поженятся. А через два года Наталья родила ему сына…

Стараясь не шуметь, Шаура отпер замок, в темноте прошел на кухню, прикрыл за собой дверь, включил свет и поставил на печь чайник. Настроение было неважным. Его отделение заняло третье место, особенно неудачным вышло боевое развертывание: не уложились во времени и сбили линию атаки, набрав штрафные баллы, которые не нейтрализовала даже зачетная стрельба… Да и предстоящая командировка напрягала… Дело не в том, что придется окунаться в войну, дело в том, что жены, особенно молодые, не любят оставаться одни, да еще с маленьким ребенком на руках… У него уже имелся печальный опыт: еще когда служил в ГРУ и собирался жениться на Маринке. А тут командировки – одна, вторая, третья… В Никарагуа они отлично сработали, а когда он вернулся, прослушал на автоответчике Маринкино сообщение типа: «Прощай, и ничего не обещай, всему есть предел, мне это надоело…»

А если и Наташка оставит ему такое послание? Бр-р-р!

Вода не успела закипеть, как в кухню вошла легкая на помине супруга. Она была в бордовом пушистом халате, Константин знал, что под ним ничего нет.

– Чего так поздно? – спросила сонная Наталья.

– Уже не поздно, а рано. – Константин обнял жену за талию. – Пока оружие почистили, пока доехал…

– Борщ будешь? Я не ставила в холодильник, чтоб не остыл.

– Да нет, не хочу. Давай лучше в ванную, помоемся…

– Я вроде мылась, – лукаво улыбнулась Наталья, высвобождаясь из объятий мужа. – Что у тебя с отпуском, мама беспокоится…

– Отказали. Но тут ничего страшного, ее там мой друг встретит и все вопросы порешает!

– Что за друг?

– Он американец, так что с организацией лечения справится гораздо лучше, – продолжал Шаура. – Зато на билетах для меня сэкономим, и на проживании…

– Откуда у тебя друзья в Америке? – удивилась супруга.

– У меня много друзей… И врагов тоже много…

Наталья тревожно свела брови.

– Хотя тьфу, что это я говорю… Врагов практически не осталось!

– Точно не осталось врагов?

– Живых точно не осталось…

– Не нравится мне такая работа! – Наталья закусила губу.

– Да я в переносном смысле… Мои враги – это мишени на полигоне – они из фанеры, неживые. А после поражения считаются убитыми. Не бери в голову…

– Врешь, конечно! Ну, ладно… – Наталья вновь прижалась к нему всем телом, обняла за шею.

– Кстати, у меня тут командировка намечается, – сказал Костя. – Недели на две. Справишься без меня?

– Конечно, – улыбнулась супруга. – Мама поможет! А как ты там? Это хоть не опасно?

– На полигон… Попрыгаем, постреляем по ростовым фигурам… Чего тут опасного…

– Ну, ладно. Пойдем…

– Куда?

– Ты же хотел помыться…

– Выпускай! – сказал Мальцев в домофон и открыл запиликавшую звуковым сигналом дверь подъезда. – Чейз, ко мне!

У матери болели ноги, поэтому с пятого этажа она спускалась крайне редко и с большим трудом. Зато у Чейза проблем с конечностями не было. Сверху послышался шелест собачьих когтей о бетонные ступеньки и радостное повизгивание.

«По человеческим меркам ему, пожалуй, под семьдесят, больше, чем моим родителям, а бегает, как молодой», – подумал Алексей.

Из подъезда выскочил облезлый английский кокер-спаниель, любимец матери. Пару лет назад пес подхватил какого-то клеща и стал постоянно чесаться. Знакомый ветеринар намазал его ядреной смесью из нескольких мазей, после чего Чейз чесаться перестал, но шерсть выпала, осталась лишь на грудке и выглядела теперь как борода.

– Ой, какая интересная собака! – воскликнула проходившая мимо женщина. – А что это за порода такая?

– Это не порода. Болеет он, – шутить на тему новой породы у Алексея настроения не было.

Чейз являлся членом семьи, а над семьей не шутят. Тем более что после ухода Полины круг близких существ сузился до трех человек: родители и пес. Отец – отставной армейский полковник, а теперь обычный сторож – «сутки-трое»… Что делать, на пенсию не проживешь… Мать почти всегда сидит дома, а Чейзу каждый день требуется прогулка.

К Полине он претензий не имел. Конечно, какая жена выдержит такого супруга? Ночные подъемы, внезапные исчезновения, ранения, постоянный риск, который не скроешь никакими сказками… Сейчас она живет с преуспевающим бизнесменом, катается на «Инфинити», раз в квартал выезжает на отдых за границу и вряд ли вспоминает их семейную жизнь… Разве что видит ее в кошмарных снах… Да и что тут вспоминать?

За Чейзом погналась овчарка, и это происшествие отвлекло его от печальных раздумий. Пришлось отогнать агрессора и пристегнуть пса на поводок.

– Зачем ты от меня отошел? У тебя что – зубы острые, мышцы сильные? – выговаривал он кокеру, и тот, понурившись, слушал, как будто понимал каждое слово. Ну, если не слова, то осуждающий тон точно понимал. Собаки умные, они умнее людей. Есть такие особи, которые ни слов, ни тона не понимают! Им кричишь – бросай оружие! А они тупо тычут вперед свои стволы и начинают понимать приказы только тогда, когда их подтверждают пули.

У Мальцева был такой случай: проверяемый не обратил внимания на окрик «Руки вверх» и даже выстрелил в него два раза, но, по счастью, промахнулся. А Алексей ответной очередью попал ему в ногу. Стрелял он из «Вала», тяжелыми девятимиллиметровыми пулями со стальным сердечником, поэтому ногу отрезало, как циркулярной пилой. И тогда бандит бросил пистолет, принялся дико кричать и умолять, чтобы его быстро отвезли в больницу и пришили ногу обратно…

Прогулка закончилась, Алексей привел Чейза домой, вымыл лапы.

– Мам! Я уеду ненадолго… Я с Ванькой соседским договорился, чтобы Чейза выгуливал, когда отец на дежурстве…

– Опять полевой выход? – спросила поднаторевшая в военной терминологии мать.

– Угу, – буркнул Алексей. Врать не хотелось, да и что тут соврешь?

– Сынок, ты за нас не волнуйся. Я и сама могу Чейза выгулять. Спущусь потихоньку и поднимусь так же… Неудобно чужих людей беспокоить…

«Может, мне и вправду жениться? Нарожать им внуков – пусть нянчатся, – подумал Алексей. – Светка с радостью согласится. Только… Как она с моей службой уживется? Да и я как-то не созрел для свадьбы. Может, Светка – не моя судьба? Хотя скоро сороковник, сколько можно выбирать? Ладно, потом об этом подумаю. После командировки».

Пятигорск. Оперативный отдел Управления «Т» в Кавказском регионе

Ответы на запрос, разосланный во все крупнейшие антитеррористические аппараты мира, пришли достаточно быстро, но позитивная информация содержалась только в шифровке из Антитеррористического центра ФБР США:

Сообщаем, что присланная вами генотипическая формула совпадает с генетическим кодом пятен крови, обнаруженных после освобождения заложников, захваченных неизвестной террористической группировкой в посольстве Японии в Сальвадоре в 2004 году. По имеющейся у нас оперативной информации, террористами руководил некто «Дауд», который получил ранение, но сумел скрыться, переодевшись в униформу сотрудника сил правопорядка. Поскольку «Дауд» во время захвата, располагался в кабинете посла и там получил ранение, а пятна крови также находились в кабинете посла, можно с большой долей вероятности предположить, что присланный генетический код принадлежит объекту по прозвищу «Дауд». Поскольку «Дауд» соблюдал чрезвычайные меры конспирации, выйти на лиц, знающих его визуально, не удалось, поэтому присланная фотография никем из наших источников не опознана. Вместе с тем интеграция агентурной информации позволяет сделать вывод, что «Дауд» является одним из организаторов и активных функционеров движения «Великий Джихад» и в последние годы разрабатывал проект широкомасштабного террористического акта, который должен был потрясти мир. По некоторым сообщениям, в целях затруднения личностной идентификации, «Дауд» сошлифовал папиллярные линии пальцев рук…

Нижегородцев несколько раз прочел сообщение коллег. «Значит, широкомасштабный террористический акт… Судя по взрывателю – с использованием ядерного оружия… Ничего себе! Но что он делал в горах?»

Полковник внимательно, сквозь лупу, рассмотрел карту, изъятую у «Безрукого». Что означает эта точка на горном хребте? Она располагается на территории Грузии, но похоже, именно от нее Дауд двигался к месту своей смерти… Что он делал на высоте? Что там подрывать? Разве что организовать сход лавины… Но для этого достаточно обычного гранатомета, к тому же лавины в горах сходят постоянно и большого ущерба не причиняют… Во всяком случае такого, который способен «потрясти мир»…

Так ничего и не придумав, он собрал оперативную группу. Из шести оперативников на месте были четверо: один полетел на бывший атомный полигон на Новой Земле, второй находился в Махачкале. Все были в штатской одежде – официальные костюмы, галстуки. В основном – молодые сотрудники со стажем от трех до семи лет.

– Прошу доложить новую информацию! – обратился Нижегородцев к озабоченным подчиненным. Им досталось очень мутное дело, которое находилось на контроле самого высокого уровня, поэтому ничего хорошего они для себя не ожидали.

– Я запросил информацию Службы радиолокационного контроля приграничной зоны в период, предшествующий убийству пограничников, – сообщил капитан Щелкунов. – Только сейчас пришел ответ: как раз накануне в погранзоне на грузинской стороне был зафиксирован вертолет. Думаю, именно им «Безрукий» и был заброшен в горы.

«А ведь верно! – подумал Вампир. – В одиночку, при отсутствии серьезного снаряжения, пешком не проделаешь такой путь…»

– Это перспективный след, Игорь Викторович, – ободрил он докладчика. – Надо его тщательно отработать. Свяжитесь с полицией Грузии, в приграничной полосе взаимодействие осуществляется без лишних формальностей. Уточните всё, что связано с этим вертолетом. Надо опросить членов экипажа: откуда летели, сколько пассажиров было на борту, какой груз, цель полета, точка высадки…

– Есть! – ответил капитан.

– Какие новые данные у лейтенанта Сорокина?

Светлоголовый молодой человек встал, глядя в стол.

– Ничего нового нет, товарищ полковник!

– Плохо! Старший лейтенант Трунов?

Рядом поднялся черноволосый крепыш.

– Получить новые данные не удалось…

– Очень плохо! Капитан Ферапонтов?

– Ничего нового, товарищ полковник…

– Еще хуже! Вы более опытный оперативник и знаете, что такое высший контроль! Руководство спросит с меня, а я спрошу с вас! Не хочу хвастать, но вынужден напомнить, что личность «Безрукого» установил… кто?

– Вы, товарищ полковник…

– Значит, я имею право требовать и от вас продвижения в розыске! Я жду результатов от каждого! Садитесь!

Совещание уже заканчивалось, когда зазвонил телефон. На связь вышел старший лейтенант Яблоков с Новой Земли.

– Товарищ полковник, изделие «С» сюда не поступало и не испытывалось, – доложил он. – Необходимые документы я получил.

– Хорошо, возвращайся! – приказал Вампир и положил трубку.

И немного помолчав, поставил задачи:

– Сорокин отправляется в аналитический отдел, к Молчанову. Задача: собрать всю информацию о чрезвычайных происшествиях, связанных с носителями ядерных секретов, ядерным оружием и масштабными событиями, в которых участвовали известные члены террористического подполья!

– За какой период, товарищ полковник? – встрепенулся лейтенант. – И на какой территории? Кавказ или вся Россия?

– Весь мир! – отрезал Нижегородцев. – За последние пять лет! Еще вопросы есть?

Вопросов не было, или Сорокин не рискнул их задавать.

– Поступила информация, что руководство «Аль Каиды» направило в Махачкалу специального уполномоченного, – продолжил Вампир. – Есть основания считать, что это связано с делом «Безрукого». Поэтому капитан Ферапонтов отправляется в Махачкалу, в помощь майору Кислову, который работает с местными товарищами. Надо распространить информацию о том, что нарушитель границы, расстрелявший пограничный наряд и скрывшийся с места преступления…

– Разве он скрылся, товарищ полковник? – четыре пары глаз удивленно уставились на начальника отдела.

– По оперативной легенде – да! Но вчера его обнаружили и, поскольку он оказал вооруженное сопротивление, – ликвидировали! Ясно?

– Так точно! – не очень уверенно ответил Ферапонтов.

– Труп «Безрукого» заморожен в холодильнике, организуйте его размещение в морге, проинструктируйте персонал, что его доставили только вчера… И организуйте наблюдение за моргом с документированием лиц, которые проявят к «Безрукому» интерес. А я…

Нижегородцев осекся. Про взрыватель к изделию «С» никто в его группе не знал. О нем вообще знал очень ограниченный круг весьма ответственных лиц.

– А я займусь своей работой!

На этом совещание было закончено.

Камры

– Гля, Руслан, как раз по нашей теме! – Абрикос протянул свернутую четвертинкой газету. Сапер зашел следом и только кивнул, будто подтверждая слова товарища.

«Недавно были убиты три пограничника, пытавшихся пресечь незаконное проникновение со стороны Грузии на территорию Российской Федерации. Управление пограничной службы сообщает, что принятыми мерами розыска нарушитель обнаружен, при задержании оказал вооруженное сопротивление и был ликвидирован. Граждан, которым известно что-то, связанное с данным инцидентом, просим обращаться в подразделения пограничной службы или местные органы власти…»

Информационное сообщение располагалось на первой полосе «Кавказского вестника» и было набрано мелким, но жирным шрифтом. Зато все остальное пространство занимал очерк о славных делах депутата Магомедали Магомедова, разбавленный несколькими фотографиями: вот Магомедали на трибуне, произносит речь о необходимости усиления борьбы с преступностью, вот в окружении избирателей обсуждает проблемы водоснабжения родного села, вот сажает дерево на Аллее славы…

Оловянный усмехнулся и бросил газету на стол:

– Депутата видели?

– Видели, – кивнул Абрикос, улыбаясь до ушей.

– Весь такой правильный, аж страшно, – добавил Сапер, разглядывая снимки.

– Я только одного не пойму, – задумчиво произнес Оловянный. – Эта фигня на границе давно была… Когда погранцов хоронили? Неделю назад? Или даже десять дней… А этого, получается, только что завалили?

– И что особенного? – пожал плечами Абрикос. – Перекрыли все тропы, он устал отсиживаться и вышел… Или жратва закончилась…

– А может, тогда грохнули, а сейчас написали, – предположил Сапер.

– Может, оно и может… Только… С чего им неделю телиться? Чего сразу не похвастаться?

Оловянный наморщил лоб в раздумьях.

– Значит, нечем было хвастать! А когда грохнули, тогда и отписали… Короче, давайте, дуйте в Махачкалу, найдите его, сфотографируйте и разузнайте про него все, что можно!

Абрикос и Сапер недоуменно переглянулись.

– Я не понял, Руслан, – сказал Абрикос. – Кого найти? Кого сфотографировать?

– Кого, кого! Его! Про кого в газете написано!

– Про Депутата, что ли? Зачем его фотографировать? И знаем мы про него все, чего еще разузнавать?

– Да не про Депутата! – Оловянный ударил кулаком по столу. – А про этого, который погранцов пострелял!

Подчиненные снова переглянулись, с еще большим недоумением.

– Так его же убили!

– Ну и что, что убили?! – заорал Оловянный и вскочил. – Обойдешь морги, найдешь подходящий трупак, спросишь: как да что, сфоткаешь на телефон! Что тут непонятного?!

– А-а-а… Так это понятно!

– Так чего стоите? Понятно, вот и погнали!

Махачкала

У дверей Центрального морга стоял тщедушный молодой санитар в синем застиранном халате.

«Пропил все здоровье, сдохнет, как собака», – подумал Абрикос.

Преодолевая отвращение, которое он испытывал как к этому доходяге, так и к самому заведению, которое тот представлял, Абрикос подошел, поздоровался и даже протянул руку. Несмотря на невзрачный вид, санитар ответил нехотя, вроде как свысока, с надменностью, присущей маленьким никчемным человечкам, от которых что-то зависит и к которым каждый день вынуждены обращаться самые разные люди.

– Уважаемый, у меня родственник пропал, вот, ищу… – Аваз сунул во влажную ладошку пятисотенную купюру. – Поможешь?

Тот заметно подобрел.

– Пойдем, покажу! – Санитар открыл дверь и шагнул в мрачное помещение, где тошнотворно пахло формалином. – Сколько лет?

– Тридцать восемь, – ответил Абрикос. – Он в горах охотился, может, его пограничники застрелили…

– Есть у нас такой. – Санитар подошел к одному из железных столов, откинул клеенку. – Этот?

Абрикос всмотрелся. Искаженные черты лица, оскаленный рот, а левая рука то ли отрублена, то ли отрезана… Про такое Оловянный ничего не говорил! Может, это вообще не тот?

– А где же рука? – растерянно спросил он.

– Твой, что ли? – хмыкнул санитар.