Пламя Победы Туров Тимур

Карим не нашелся, что ответить. Даже универсальное «ух ты» показалось не к месту. И он просто почесал нос.

– Ну, давай вставать, что ли.

Снежана резво вскочила, но Карим успел схватить ее за руку.

– Нет! Стой. Не пойдешь. Я же редкий экземпляр. Разве можно разбрасываться редкостями?

Он притянул девушку к себе, и еще полчаса их ничего, кроме друг друга, не интересовало.

Когда желтая «Калина» доставила Антона и Веилуанда в парк ВВЦ, настроение у альва вновь существенно поменялось. Воодушевление сменилось меланхолией. Он нехотя вылез из машины и поплелся вслед за Инаковым к фонтану.

Карим, которого Антон предупредил, вместе с Дариной подходил к источнику с противоположной стороны. Снежаны с ними не было: она убежала на занятия испанскими танцами.

– Здравствуйте, почтенные, – обратилась хранительница к двум прибывшим магам.

– Здравствуйте, прелестная Дарина, – поклонился альв.

Инаков тоже пробормотал что-то приветственное.

Дарина вежливо улыбнулась:

– Любезный Веилуанд, не могли бы вы оказать нам честь и провести исследование покрова иллюзий, закрывающего источник? Если, конечно, мы не ошиблись.

– Насколько я понимаю, – сосредоточенно произнес альв, вглядываясь в статуи по краю фонтана, – здесь работали коллективно… Интересно, очень интересно. Пожалуй, я попробую что-нибудь сделать.

Он встал перед бронзовой фигурой одной из девушек и сосредоточился.

Остальные на всякий случай отошли подальше.

Кариму раньше не доводилось видеть, как колдуют альвы, если, конечно, не считать боевой магии на Ярославском шоссе. Зрелище, учитывая, что с ними был один из сильнейших «голубых» Москвы, предстояло любопытное.

Танцор медленно поднялся в воздух на высоту не более полутора метров и не спеша двинулся по кругу бассейна. При этом он плотно закутался в туман и стал совершенно не виден. Через некоторое время на его пути материализовалось такое же серое облако, какое удалось воссоздать магам ассамблеи, только во много раз больше, затем второе, третье…

Вскоре Карим и остальные хорошо видели облачное кольцо по всему периметру фонтана.

Но альв на этом не остановился. С трудом поднявшись чуть выше, он стал перемещаться от края к центру и обратно, как бы рисуя в воздухе правильные зигзаги. И вот уже над фонтаном появилась серая облачная шапка. Сделав последний перелет, Танцор покинул бассейн и, совершенно обессиленный, сел прямо на землю.

Карим с Инаковым, стоявшие ближе всех, подошли к нему.

– Иллюзии, иллюзии… Действительно, иллюзии… – тяжело дыша, сообщил альв. – Это мог сделать только кто-то из наших. И все равно я не понимаю, как им удалось такое. Чтобы это снять, мне потребуется десять сильных альвов – это все лучшие маги, на которых я могу рассчитывать. Но я ручаюсь: никто из наших не прикасался…

– Успокойтесь, почтенный, никто вас не обвиняет, – заявила подоспевшая Дарина. – Наоборот, вы очень помогли нам. Скажите, вы могли бы вместе с вашими магами снять эти иллюзии? Разумеется, не даром.

– Не знаю, что вам и сказать, уважаемая Дарина. Нет-нет, я не набиваю цену. Наоборот, из профессионального интереса и желания отвести подозрения от нас я попытаюсь сделать все, что в моих силах. Думаю, коллеги будут настроены так же. Но вот получится ли… гарантировать не могу. – Альв медленно встал. – Сейчас обзвоню самых искусных. Если они не смогут снять ваши иллюзии – не сможет никто.

Командор языка «слышащих» ордена Изумрудных Крыльев Олег Силенгин сидел в своем кабинете и разбирался с документацией, когда видеофон на столе тренькнул.

Командор нахмурился – магистр звонил очень редко, и если это произошло, вряд ли стоит ждать хороших новостей.

Когда на мониторе появился полковник ФСБ Игорь Березняков, командор уже успокоил внутреннюю дрожь и выглядел, как прежде, невозмутимым.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – отчеканил Силенгин.

Березняков усмехнулся:

– Оставьте это людям.

Магистр откинулся на спинку кресла, сложил руки перед грудью так, что сверкнул изумруд на его пальце.

– Объясните, командор, что происходит во вверенном вам городе? Хотелось бы понять: почему вы позволяете какому-то незначительному субъекту распоряжаться источниками? До меня дошли слухи, что в округе чрезвычайная ситуация, это так и есть?

– В каком-то смысле да, магистр. Но все под контролем. – ответил Силенгин.

– Не понимаю, объясните.

– Этот субъект преследует свои интересы, а мы благодаря совершенным им действиям защищаем свои. Клан Акалонов в Зеленограде очень силен. Влиять на настроение горожан из-за сатра крайне сложно. История же с источниками помогла ослабить вес Акалонов, что, надеюсь, будет косвенно способствовать назначению нового мэра.

– Вот как? Что ж, это понятно. А известно ли вам, командор, что необдуманные действия этого субъекта привели к катастрофе в Москве? Погибли «коричневые», «оранжевые», «зеленые» из Ксенфов, с которыми мы в хороших отношениях. А также кто-то из Танцоров. Не думаю, что стоит позволять ему и дальше удовлетворять свое мелкое честолюбие. Заканчивайте это.

– Я вас понял, магистр, – отозвался Силенгин.

– Надеюсь.

Сеанс видеосвязи прекратился, экран погас.

Командор подумал некоторое время и вызвал Тудаковского.

Тот явился через минуту и застыл, вопросительно глядя на своего начальника.

– Убирайте помеху, – небрежно махнув рукой, приказал Силенгин. – Все, что мог, он уже отыграл. Нет смысла в дальнейшем беспорядке.

– Слушаюсь, – отчеканил Тудаковский и вышел.

Альвы собрались быстро.

Столпившись вокруг фонтана «Дружба народов», они перешептывались, поглядывая в центр снопа. Двое полезли в бассейн и о чем-то спорили. Карим не мог понять из их разговора ни единого слова.

Наконец Танцоры вылезли из фонтана и перекинулись парой фраз с Веилуандом.

– Родичи считают, что либо для наложения иллюзий был использован какой-то усилитель, либо альвов, сотворивших это, было очень много, – сообщил тот, подойдя к группе людей и маах’керу. – Не менее пятидесяти.

– Вы хотите сказать, что здесь побывало пятьдесят альвов и никто их не заметил? – Брови Дарины поползли вверх.

– Это чисто теоретически. На самом же деле, чтобы собрать пятьдесят магов подобной силы, придется задействовать все сообщества нашей сферы в Москве. А это просто нереально. Так что речь, скорее, об усилителе.

– Но что за усилитель? Какого рода? – недоумевала Дарина.

– О, этот вопрос не по адресу. – Веилуанд с достоинством поклонился.

– Так что же… Для снятия иллюзии тоже необходимо пятьдесят альвов? – спросил Карим.

– К счастью, на нас работает время, – ответил Веилуанд. – Если бы мы решились устранять эту магию сразу после того, как она была применена, пришлось бы приводить пятьдесят специалистов. Но заклинание создано таким образом, что с каждым днем оно само себя разрушает. Сегодня оно слабее, чем вчера, а завтра станет слабее, чем сейчас.

– Так, может, его просто-напросто не трогать? – воскликнул Инаков. – Через недельку-другую сойдет на нет и дело с концом?

– Боюсь, недельку-другую мы не протянем, – тихо сказала хранительница закона. – Мои мне просто не поверят. Слишком долго я кормлю их обещаниями.

– Ничего, прелестная Дарина, – отозвался Веилуанд. – Нас все-таки немало. А времени прошло прилично. Родичи считают, есть надежда.

Альвы выстроились цепью, взявшись за руки, а потом, словно по команде, все десять Танцоров одновременно поднялись в воздух и окружили сноп в центре фонтана.

Они замкнули кольцо и начали колдовать…

Сначала альвы воссоздали тот самый серый облачный купол, с которым в прошлый раз имел дело один Веилуанд. Вдесятером получилось гораздо быстрее, и никто не упал от усталости. Затем по краю образованного Танцорами живого круга заклубилась белая дымка. Она загустела и потекла в центр облачного купола. Там что-то вспыхнуло, и дымка исчезла.

Так повторилось раз пять или шесть.

У Карима зазвонил мобильник. Увидев, что это мама, он отошел в сторону и нажал на кнопку приема:

– Привет, мам.

– Привет, сынок. Как ты там?

– Все хорошо, мам, не волнуйся. Давай я позже перезвоню, а? Не могу сейчас…

– Я просто хотела услышать твой голос. Целую и жду звонка.

Карим вернулся к источнику.

Он успел увидеть, как серое облако распалось на рваные по краям клочья, напоминавшие растерзанное лоскутное одеяло. Они посыпались на землю, истаивая, не оставляя следов, и ожидавшие увидеть нечто особенное зрители подались вперед.

Под слоем иллюзий, в самом центре бассейна, обнаружилось круглой формы образование, напоминавшее решетку из часто переплетенных тускло-серебряных лучей.

Альвы опустились на землю.

– Что это за… крышка? – вырвалось у Карима.

– А вот этого, молодой человек, мы вам сказать не можем, – вздохнул Веилуанд и отвесил легкий поклон. – Мы свою задачу выполнили, большее нам не по силам. Заодно, надеюсь, мы доказали, что непричастны к тем гнусным делам, в которых нас пытались обвинить.

– Ясно одно: кто-то воспользовался иллюзиями, чтобы скрыть вот это заклинание, – заявила Дарина. – Вот только кто здесь отметился: Наблюдатели? Прятать концы в воду вполне в их стиле…

– Скорее уж – «злобные гномы», – пробормотала Снежана.

Карим бросил на нее быстрый взгляд:

– Ты хотела сказать: Часовщики?

– А ты не согласен?

Кариму вдруг пришла в голову одна мысль.

– Кажется, согласен. Но мне нужно проверить кое-что. А для этого я срочно отбываю в Зеленоград.

– Как – сейчас? – возмутилась Снежана. – Ты вот так вот нас бросаешь?

Карим помотал головой:

– Не бросаю. Наоборот: мне кажется, теперь я смогу закончить это дело, а может быть, и найти Илью. В любом случае – буду держать вас в курсе. А теперь – до свидания.

Вдохновленный Карим поцеловал Снежану, помахал рукой Дарине и направился к выходу из парка.

Журналист канала «НТВ» Мария Плотникова сидела за рулем своего старенького «Фольксвагена Пассат» и вела его в сторону Зеленограда.

Куда правильнее было бы взять служебный микроавтобус, но Мария не стала этого делать по нескольким причинам. Во-первых, они отправлялись в поездку вдвоем с оператором Никитой, во-вторых, камера была небольшой, она легко помещалась на заднем сиденье, и, в-третьих, что самое главное, Мария всюду возила с собой белого с черным пса, родителями которого были стаффордширский терьер и французский бульдог.

Собаку просто не с кем было оставить, а дома Мария из-за специфики работы иногда не появлялась целыми днями. Вот и приходилось псу подолгу жить в автомобиле.

Накануне вечером Мария набрала выданный ей редактором номер телефона.

– Алло, это Рассел? – спросила она.

– Да, – ответил скрипучий старческий голос.

– Вас беспокоит канал «НТВ», вы оставляли нам заявку. Меня зовут Маша Плотникова. Можно просто Маша. Простите, вы не указали своего имени…

– Называйте меня Рас-Сел, – проскрипел странный голос.

– Хорошо, Рассел. Мне дали задание снять репортаж по вашей теме. Завтра в тринадцать тридцать мы будем у здания окружной администрации. Хотелось бы, чтобы пришли вы и все, кому есть что сказать.

– Спасибо, рад. Конечно же, я приду. Скажите, а вы точно приедете?

– Да, не волнуйтесь. Будем обязательно. Если случатся пробки – приедем позже, скажем, не в полвторого, а в два.

– Прекрасно! Будем ждать.

…И вот теперь Мария, как обещала, ехала в Зеленоград.

Сзади копошился французский стаффорд. Оператор дремал.

Заслышав крики под окнами префектуры, Теодоракес нажал кнопку на селекторе и вызвал начальника службы безопасности:

– Георгий, что там происходит?

– Митинг, шеф. Человек пятьсот… точнее, пятьсот альвов и людей с транспарантами.

– Каких альвов? Почему альвов? – удивился Теодоракес.

– Наших местных зеленоградских альвов, – терпеливо уточнил начальник безопасности. – Они требуют отставки префекта и всего кабинета.

Теодоракес встал и подошел к окну, выходившему на Дворец культуры.

На площади, между двумя зданиями – ДК и префектурой, – собралась внушительная толпа. Это были в основном люди, хотя попадались и Часовщики, и очень много было «голубых». Все с красными повязками на руках, мелькали красные знамена. Надписи на транспарантах отсюда было не различить. На импровизированную трибуну взгромоздился оратор и что-то горячо говорил, размахивая руками. Отдельные слова долетали до Теодоракеса, но в основном доносился лишь непрерывающийся гул. Рядом с оратором выделялся огромный детина в красном нагруднике с изображением серпа и молота поверх одежды.

Теодоракес узнал корреспондента газеты «Зеленоград завтра».

Выругавшись, он вернулся к столу.

– Так разгоните их! – крикнул он в селектор. – Вызовите ОМОН!

– Митинг санкционированный, – возразил Георгий. – Выступление лидеров компартии, приуроченное к Дню Победы. Там же – газета «Зеленоград завтра». Вы же сами поддержали префекта: демократия и все такое. С ними и ветераны. А кроме того, там телевидение. «НТВ».

– Кто вызвал телевидение? – вскипел Теодоракес.

– Не знаю, – удивился Георгий. – А разве не вы? Я думал, это с вашего ведома.

– Ничего подобного!

Заместитель префекта вновь выглянул в окно.

Среди собравшихся носилась девушка в шубке и цветастом платке, напоминавшая Снегурочку, как говорится, «не при исполнении». Она, по всей видимости, руководила митингом, расставляя людей то так, то эдак, объясняла, в какой момент надо кричать и скандировать. Меланхоличный молодой человек с камерой следовал за ней по пятам.

– Это кто там, не вижу, – прищурился Теодоракес. – Амина?

– Да нет, Маша Плотникова.

– Ах, Машка. Понятно. Кто, интересно, ей стукнул? Ладно, дождитесь, когда уедет телевидение, а потом, если не разойдутся, все-таки вызовите ОМОН. Журналистке я позже позвоню.

Теодоракес выругался и отключил связь. Он совершенно забыл об этом мероприятии.

– Не знал, что Танцоры у нас все сплошь коммунисты, – усмехнулся он и отошел от окна.

Еще и это! Не было печали.

Зазвонил мобильник. Увидев, что беспокоит Маркаров, сатра выключил телефон.

Не было никакого настроения обсуждать сейчас совместные дела. Тем более вампир, конечно, поинтересуется, куда это делся «оранжевый». Теодоракес подошел к селектору и вызвал секретаршу.

– Вероника, меня нет, я на совещании, – велел он. – Соединяйте только с Георгием, если потребуется.

– И даже с Денисом Васильевичем не соединять? – предупредительно поинтересовалась секретарша.

– И с ним тоже. Он сам прорвется, если очень приспичит.

Секретарша удалилась, цокая каблуками.

День явно не заладился.

Карим позвонил матери и сказал, что едет.

Он летел по Ленинградке, поглощенный неожиданным озарением. Впрочем, не озарение это было, просто все наконец-то встало на свои места и казалось очень простым и логичным.

Сбросил скорость он только тогда, когда впереди замаячил пост ГИБДД.

Карим въехал в город со стороны «Царского села». Он хотел было, как обычно, свернуть с Московского проспекта к седьмому району, но обратил внимание, что чуть дальше дорога перекрыта – на проезжей части стояли какие-то люди с транспарантами.

Раньше Карима не заинтересовал бы этот факт, но сейчас был совершенно иной случай. Подъехав ближе, он понял, что людей в пикете меньшинство – в основном тут были альвы. Ему замахали, и Сатин остановился. Один из Танцоров, лицо которого было неожиданно свирепым, подбежал к машине.

– Куда прешь? Не видишь: закрыто? Поворачивай!

Карим слегка опешил:

– А что там случилось?

– Митинг. К префектуре нельзя. К ДК можно, но только пешком.

«Оригинально», – подумал Карим, разворачивая машину. При этом он успел прочитать на плакате: «… великой Победы».

Что-то рано начали в Зеленограде праздновать День Победы, еще даже май не наступил.

Свернув на том самом повороте, который пропустил сначала, но уже с противоположной стороны, Карим пересек шестой микрорайон. У Черного озера, где располагался акалоновский источник, он заметил милицейские машины и вооруженных до зубов сатра и людей в форме. Здесь, к счастью, не развернули, даже не остановили, он спокойно проследовал мимо.

Выехав на Сосновую аллею, Карим направил машину к префектуре. Увидев издали такой же, как на Московском проспекте, кордон из воинственно настроенных альвов и людей, он заехал в первый попавшийся двор и припарковал «Мерседес».

Дальше пошел пешком.

Когда Сатин поднялся по мосту к площади, где располагались здание городской администрации и Дворец культуры, митинг был в самом разгаре. Протестующих групп было несколько: пять или шесть.

Первым в глаза Кариму бросился огромный квадратный лист бумаги – где только взяли такой? – на котором метровыми буквами было выведено: «Прочь из деревни Кутузово! Земля – зеленоградцам!» Людей, стоявших под этим плакатом было, что удивительно, раза в три больше, чем жителей того самого Кутузово.

Должно быть, тамошние обитатели нашли единомышленников.

На ступеньках Дворца культуры застыла кучка зевак: пенсионеры и подростки.

Карим подошел к ним:

– Что тут происходит?

– Да уже ничего, сейчас всех разгонят, – заявил один из мальчишек.

И действительно, прибыл ОМОН. С этого момента митинг стал больше напоминать драку политически активных граждан с представителями силовых структур. Транспаранты попадали наземь, в ход пошли дубинки. Но компартия – а насколько Карим мог судить по красным флагам, демонстрацию проводила именно она – не осталась в долгу, в омоновцев полетели камни.

– А чего коммунисты хотели? – обратился Сатин к пенсионерам.

– Да там вроде не только коммунисты, – охотно отозвалась низенькая полная женщина. – Там работники культуры, что ли. И учителя. Хотят, чтоб школы не закрывали – для глухих детей, кажется, и для часто болеющих… И ветераны с ними.

– Хотят отставки префекта, – снисходительно пояснил ее сосед, хитрого вида дедок с портфелем в руке.

– Не префекта, а зама! – крикнул мальчишка. – Там у них на плакатах написано было: «Долой заместителя префекта»… как же его?.. Тьфу, фамилия такая…

Но Кариму и так было ясно, какой именно заместитель имелся в виду.

В это время толпа с остатками красных флагов хлынула с площади, и Сатин счел за благо убраться восвояси.

«Работники культуры, значит. И опять Кутузово. Совпадение?»

Сидя за компьютером, Рафаэль Маркаров с грустью смотрел на план-проект «коттеджного поселка Кутузово». Двенадцать запланированных зданий, каждое – с гаражом и флигелем, благоустроенная территория, московская регистрация.

Не сводя глаз с монитора, верог набрал номер топ-менеджера строительной фирмы Константина Чернова. Чернов ответил сразу же – он ждал звонка с нетерпением, от него зависела не только судьба объекта, но и карьера самого топ-менеджера.

– Замораживаем строительство, – произнес Маркаров.

После короткого молчания топ-менеджер отозвался:

– Понял.

Верог положил трубку.

Больше ничего сказано не было, все подробности Маркаров обсудил с Черновым накануне, умолчав лишь об истинных причинах такого решения.

По иронии судьбы, вампир ничего не знал о митинге. Просто перспектив восстановления источников в городе не наблюдалось никаких. Значит, не стоило строить здесь элитное жилье: оно не окупится. Не говоря уже о том, что незачем оставаться в Зеленограде самому. Доходы от МЖК можно получать и на расстоянии, а жить в Москве или где угодно еще…

Перед отъездом Маркаров решил все-таки заглянуть к отцу в «Никольский парк».

Старый верог, сидя на диване в общем холле в окружении соседей по пансионату, смотрел по телевизору футбол.

– Ну кто так бьет, а? Ну куда ты ломишься, ты пас, пас давай! Эх, мазила!

Рафаэль даже удивился: обычно отец не проявлял эмоции столь бурно.

Должно быть, повлияло общество пенсионеров или старый вампир просто развлекался, играл в человека.

Заметив сына, он не выразил особенной радости.

– Ну, чего тебе? Я несколько занят. Говори быстрее.

– Отец, я уезжаю в Москву.

– Послушался меня все-таки? – усмехнулся старый верог.

– Да. Я решил, что так будет лучше, – не вдаваясь в подробности, ответил Рафаэль.

– Ну и на здоровье. Счастливого пути.

– Ты не хочешь поехать со мной? – выдавил Рафаэль.

– Я? – искренне удивился старый верог. – С чего бы это? Мне и здесь хорошо.

– Ты уверен?

– Более чем! Да ты езжай, езжай, не напрягайся. Звони, если что.

Старый вампир небрежно махнул рукой и вновь уставился в экран. Рафаэль еще некоторое время понаблюдал за отцом, не до конца веря, что это именно его родитель размахивает руками и кричит: «Го-о-ол!»

Видимо, постоянное пребывание среди людей может менять очень сильно.

Даже вампира.

Не прощаясь, Рафаэль вышел.

Сев в машину, завел мотор и уже на ходу набрал номер Теодоракеса. Тот снова не ответил. Маркаров не очень расстроился, он просто позвонил его секретарше, и та взяла трубку.

– Приемная заместителя префекта.

– Вероника, здравствуйте, – произнес верог, выруливая на Ленинградское шоссе. – Беспокоит Рафаэль Маркаров. Шеф у себя?

– Нет, его нет, – отозвалась секретарша.

Рафаэль усмехнулся: голос звучал не слишком искренне, уж он-то мог распознать.

– Прошу вас, передайте, что я уезжаю из города. Надолго.

– Хорошо, господин Маркаров.

– Благодарю вас.

Верог отключил связь. Вот и все.

Акалон не глупый… сатра, сам догадается, как следует это понимать.

Судьба Александрова вампира совершенно не интересовала.

Карим въехал в свой двор, поставил машину на обычное место под деревом и поднялся в квартиру. Дверь он открыл своим ключом, и мать бросилась ему навстречу. Сатин только сейчас понял, как истосковался по родителям, по дому, по городу… А еще со страшной силой потянуло на работу.

Он обнял мать, и так они простояли в прихожей некоторое время.

– Отец на работе? – спросил, наконец, Карим.

– Да, сынок. Если б ты знал, как он скучал по тебе…

– А ты? – улыбнулся он.

– Да что про меня говорить, – мать смахнула слезу. – Пойдем, покормлю тебя.

Карим разделся, в ванной долго и с наслаждением мыл руки, потом прошел на кухню, где для него уже был приготовлен настоящий пир. Особенно обрадовался он фирменному материнскому пирогу с мясом, который она обычно пекла на Новый год и другие большие праздники.

– И когда ты успела? – удивился он, усаживаясь.

– Успела, сынок, успела. А что мне еще делать? Тебя ждала.