Пламя Победы Туров Тимур

– Увидишь.

Народу было немного.

Они заняли дорожку и принялись по очереди сбивать кегли.

Снежана, несмотря на кажущуюся хрупкость, каждый раз выбирала мячик потяжелее. Играла она едва ли не лучше самого Карима, ни разу не промазала. Поначалу Сатин соблюдал еще некое подобие осторожности, поглядывая по сторонам, поскольку соглядатай в серой куртке не шел из головы, но вскоре забыл обо всем на свете.

Прошло полчаса, потом еще час, после чего Карим взял дополнительное время: перед глазами с одинаковой периодичностью, словно кадры старой кинопленки, мелькали стоящие кегли, гибкий стан Снежаны, клетки на ее блузке, шар, катящийся точно посередине дорожки, рассыпанные кегли, цифры электронного табло.

И так много-много раз, пока не закружились светящиеся пятна.

Карим уже не сбивал кегли, лишь наблюдал за Снежаной, потом отошел к бару купить пива. Облокотившись о стойку, не глядя, ткнул в барную карту. Принесли «Хейнекен». Потягивая пиво из бокала, Сатин в сто пятидесятый раз смотрел, как девушка наклоняется, чтоб метнуть шар. Он почувствовал, что ненавидит боулинг и они должны немедленно уйти отсюда.

Не выпуская бокала, Карим вернулся к Снежане и предпринял попытку организовать хотя бы перерыв.

– Тебе что-нибудь заказать? – прокричал он под грохот музыки.

Снежана распрямилась.

– А что у них есть? – пробормотала она и решительным шагом направилась к бару.

Изучив барную карту, девушка выбрала «Маргариту» и в ожидании взгромоздилась на высокий стул. Карим присел на соседний, не спуская с нее глаз. Принесли коктейль, и маах`керу не спеша приступила к дегустации.

– Может, пойдем погуляем? – не выдержал Карим.

– Можно, – кивнула Снежана.

Она оставила в бокале добрую треть «Маргариты» и слезла со стула.

Забрав одиноко лежавшие на столике цветы, Карим и девушка отправились переобуваться. Через пять минут они вышли из дверей клуба.

– Куда теперь? – спросила Снежана.

– Пойдем к метро, там разберемся.

Они зашагали по той же улице к мосту, и тут Карим вспомнил, что в квартире невообразимый беспорядок. С безжалостной четкостью всплыла в сознании комната, забитая кухонными шкафчиками и перегороженная холодильником.

Всю дорогу он рассказывал смешные случаи из практики, вспоминал анекдоты, которых, казалось, и не знал никогда, и вообще всячески развлекал девушку. Но про себя в это время с ужасом думал: «Куда я ее веду?!»

Так они добрались до «Белорусской» Замоскворецкой линии.

Снежана, до сих пор без умолку хохотавшая, вдруг замолчала и заявила:

– Что-то ты какой-то не такой, дейвона. Случилось чего? Или у тебя нет альбома с полнолунием?

– С каким полнолунием? – не понял Сатин.

– Ну как же. Все кавалеры предлагают посмотреть у них дома фотографии полнолуния. Ну те, кто в теме, конечно. Видимо, это стандартная замануха для девушки-маах`керу, – прыснула Снежана.

Карим расхохотался в голос.

– Ух ты, черт. А я не додумался. Не, полнолуния нет, зато есть мрачный бардак. Ибо ремонт, – извиняющимся тоном добавил он. – Пойдешь смотреть на художественный беспорядок?

Ответить Снежана не успела: в кармане ее куртки зазвонил телефон.

– Момент… Да, мам?.. Ну, мам, ты чего?! Почему сейчас? Ну, ладно, ладно.

Когда Снежана спрятала трубку, выражение ее лица было почти свирепым.

– Слушай, дейвона, не выйдет сегодня с полнолунием. В смысле с ремонтом твоим. Мамуля срочно меня хочет домой.

– Может, она против того, чтоб мы встречались? – тихо спросил Карим.

Маах`керу быстро взглянула на него:

– Да кто ее спрашивать будет? И она не против, кстати, – ты ей понравился. Нет, это по делам, так что даже не думай.

Карим вздохнул:

– Ну, тогда хоть провожу тебя?

– Это само собой, – улыбнулась Снежана.

Повернув за угол, они добрались до входа на Белорусскую-Кольцевую. Проехав три остановки до проспекта Мира, перешли на оранжевую ветку и минут через пятнадцать были на ВДНХ. Карим с досадой отметил: когда хочешь, чтоб время тянулось медленнее, оно, наоборот, летит семимильными шагами.

– Когда мы снова увидимся? – спросил он, когда они вышли из метро.

– Может, когда ты закончишь свой ремонт? – хитро улыбнулась Снежана.

– Идет, – кивнул Сатин. – Буду клеить и красить всю ночь, а утром тебе позвоню.

Она покачала головой, но ничего не сказала.

К дому Снежаны добирались через парк, шли, не торопясь, держались за руки, а у фонтана «Дружба народов» остановились.

– Вот оно, несчастье наше, – грустно произнесла Снежана, кивнув на погасший источник.

Карим заглянул в бассейн и увидел вокруг каменного «снопа» бледно-желтое светящееся кольцо.

– Да уж, – вздохнул он, обнимая Снежану за плечи. – А что произошло с нашим, я даже и не видел.

Они двинулись дальше по аллее, но только что виденный источник не пожелал исчезнуть из сознания Карима, так что он пару раз оглянулся. Однако что именно ему тут не нравится, так и не понял.

У противоположного выхода Снежана остановилась.

– Дальше я сама, – смущенно улыбнулась она.

– Все-таки ты явно не хочешь меня «светить», – прищурился Карим.

– Тебя уже все увидели, в парке полно наших, – возразила девушка. – Просто я не люблю долгих расставаний.

– Совсем? – спросил Сатин.

Потом обнял Снежану за талию и поцеловал.

– И вовсе не долго! – заявил он, оторвавшись от нее минуты через две.

Маах`керу засмеялась:

– Пока, дейвона. Звони!

С этими словами она повернулась и убежала.

Карим развел руками и, сетуя про себя на злую судьбу, двинулся в обратный путь.

Проходя еще раз мимо погасшего колодца, он бросил на гранитный бассейн рассеянный взгляд, но все мысли были заняты Снежаной. Только добравшись до метро и сев в поезд, Сатин снова вспомнил светящееся пятно.

Что-то настораживало его в этом пятне, но что? Он никак не мог понять.

Илья сидел за компьютером и играл в «стрелялку».

Заслышав, как Карим открывает ключом дверь, он поставил паузу и выглянул из комнаты.

– Ты один, серый, – скорее констатировал, чем спросил, Скоробогатов.

– Одын, савсэм одын, – скорбно произнес Сатин, снимая куртку.

– Ну и фиг бы с ней, не переживай, – заявил Илья и вернулся к компу.

Карим хмыкнул:

– Ты прям как заботливый брат. Да все нормально, просто у нее случился какой-то форс-мажор. Ой, а куда ты все дел?

В комнате царил относительный порядок. Во всяком случае, лишней мебели не было.

– Задвинул все обратно на кухню, куда же еще? – отозвался Илья, не отрывая глаз от монитора. – Подумал: вдруг даме не понравится?

– Ну, ты просто… Спасибо, короче, – растрогался Сатин.

– Не за что. Так говоришь, все зашибись?

– По-моему, да, – весело отозвался Карим.

– Ну, рад за тебя. А мне что-то все на фиг надоело. Лучше одному, – завел свою любимую песню Илья.

– А, это пройдет, – махнул рукой Карим и отправился на кухню, чтобы что-нибудь съесть.

Среди ночи Карим проснулся, как от толчка, – источник в парке ВВЦ не выходил у него из головы даже во сне. Он беспокойно заворочался с боку на бок и разбудил сопевшего неподалеку Илью.

– Ты чего, серый? – Тот включил настольную лампу.

Карим сел на постели.

– Слушай, мне источник маах`керу покоя не дает. Что-то с ним не то.

– Разве он не погас?

– Погас, погас. Но что-то не так. Так с переломами бывает: смотришь на руку, думаешь – луч, но что-то не нравится, а что – не понимаешь. Делаешь снимок, а там – запястье. У тебя нет… почитать чего-нибудь? Про источники?

– Да ты трехнулся на всю голову, в три часа ночи про источники читать. – Илья закрыл глаза и повернулся на другой бок. – Посмотри в тумбе под телевизором, там «История скрытого мира» валяется. Бабки только не растеряй, я их там держу. Если в этом томе нет – значит, нет, завтра в Инете найдем…

Карим встал с дивана и подошел к стоявшей у противоположной стены мебельной горке – «тумбе», как выразился Илья. Открыв дверцу шкафчика под телевизором, он действительно обнаружил там первый том «Краткой истории скрытого мира».

Поставив на пол настольную лампу, Карим уселся рядом, высыпал всунутые между страницами книги тысячные купюры и сложил их стопкой. Затем принялся не спеша листать «Историю». Наконец он нашел статью про источники, и почти сразу же взгляд выхватил нужный абзац.

Тут были изложены общеизвестные истины, разве что четко и хорошо сформулированные: источники гаснут и появляются достаточно редко, за год в крупном городе могут исчезнуть не более одного-двух источников. Похожая ситуация и с появлением новых колодцев. Угасание может происходить как одномоментно, так и постепенно, за несколько недель или даже месяцев. Четкой закономерности между размером источника и скоростью регресса не установлено. Появляется источник внезапно – на пустом месте вырастает столб энергии. И тот и другой процесс обычно проходят мягко, без каких-либо пагубных влияний на окружающую среду. После естественной гибели источника на том месте, где он находился, сохраняется «остаточное свечение» – светящееся пятно на земле. Держится оно обычно несколько дней, а затем исчезает.

Сатин положил деньги обратно в книгу, сунул том на место, выключил лампу и улегся в постель. Источник маах`керу погас больше двух недель назад, пятно уже должно было исчезнуть, но оно все еще там.

Что же это значит?

Раздумывая над этим, но так и не придя к каким-либо выводам, Карим уснул.

Александров гнал свой джип «Чероки» по Ленинградскому проспекту. Он возвращался в Москву, Зеленоград пришлось оставить. Душила злость на Теодоракеса – за то, что кинул, и на себя, за то, что поверил. Судьба заместителя префекта Зеленограда его не интересовала.

Он и киллера-то нанял в порыве гнева, столь обычном для джинна.

Сейчас гнев отступил, осталась тихая глухая злость – больше ничего.

«В конце концов, – думал он, – есть и другие округа. И другие префекты с замами, более честные, чем этот козел. Недостатка в партнерах по бизнесу не будет – торговые точки нужны везде».

Александров гнал за всякими пределами допустимого, стрелка на спидометре приближалась к ста восьмидесяти.

Внезапно джинна почувствовал жгучую распирающую боль в сердце – она постепенно усилилась.

«Инфаркт, – с ужасом подумал Александров. – Достукался!»

Он начал сбавлять скорость.

Неожиданно боль переместилась в позвоночник, ощущение было просто кошмарным: как будто внутрь забили раскаленный металлический штырь. Александров громко застонал и выпустил из рук руль.

Машина, оставшаяся без управления, вылетела на встречную полосу, где тут же столкнулась с серо-серебристой «Хондой». «Хонда», разворачиваясь, задела белую «семерку». И в довершение всего в них врезался «Форд Фокус». Джип перевернулся и загорелся, загорелась и «Хонда».

Александров к тому времени был уже мертв.

Водителя «Хонды» доставили в больницу с тяжелой травмой, остальные участники ДТП отделались легким испугом.

В восемь утра друзей разбудил телефонный звонок. Илья вскочил с дивана и опрометью кинулся к аппарату. Карим приподнялся на локте, наблюдая за Скоробогатовым.

– Але, да. Да, Антон Николаевич… Угу, хорошо… Адрес помню… Не волнуйтесь, все сделаем, как надо… Ждем.

Он положил трубку и вновь плюхнулся на диван.

– Звонил Инаков, сказал, что задержится, просил ехать без него, он подгребет позже.

– Ух ты. Тогда я за машиной. – Карим встал и принялся одеваться.

– Лучше не надо сейчас, – веско заметил Илья. – Пока она стоит во дворе, кто-нибудь что-нибудь открутит. Заберем сразу перед выходом.

– Ты прав, – согласился Карим.

…Через час они вышли из дома. Никто не чинил им никаких препятствий, с машиной на стоянке тоже все было в порядке, и к Амурову они отправились вовремя.

По пятам за «Мерседесом» цвета «черный металлик», не приближаясь и не увеличивая разрыва, следовал темно-вишневый «Дэу Матиз». За рулем сидел альв по имени Синуулаатон, всю жизнь считавший, что маленькая машинка для маленького водителя – как раз то, что нужно.

В ушах у Синуулаатона торчали наушники мобильного телефона, тонкие пальцы решительно вцепились в руль. Под вдохновенные звуки «Огненного ритуала» Вагнера водитель уверенно вел автомобиль. Он выполнял задание – возможно, самое важное в его жизни.

«Мерседес» выехал на площадь Земляной Вал и теперь двигался по направлению к Старой Басманной улице. Синуулаатон выключил музыку и, нажав на телефоне кнопку «один», связался с начальством.

– Босс, они едут от Садового кольца к Старой Басманной.

– Они едут к джинна! – завопил невидимый собеседник скрипучим голосом. – Басманный тупик, дом два! Перехватите! Срочно собирай всех. Задержать любой ценой, но тихо. Если получится – возьмите в плен. Только чтоб без громкой драки. Нам шум не нужен.

– Понял, – Синуулаатон отключился и тут же набрал цифру «два». – Алло! Вихрь? Я – Стихия. Срочно всех к дому два в Басманном тупике. Босс сказал: без драки. Как поняли? Отлично, выполняйте.

Отдав распоряжение, он сделал еще один звонок, на сей раз нажав на телефоне цифру «три».

– Торнадо? Вызывает Стихия. Срочно подтягивайтесь к дому два в Басманный тупик. Два мага: человек и дейвона. Повторяю: срочно! Отлично.

Теперь оставалось только морально подготовиться. Синуулаатон вновь включил музыку. На этот раз заиграл вагнеровский «Реквием по мечте». Альв почувствовал, как все его существо наполняется мужеством, мускулы наливаются силой, а сердце кипит праведным гневом…

Карим сидел за рулем, рядом расположился Илья.

– Так вот, об источниках, – продолжал начатый разговор Сатин. – Я вчера вычитал: от угасшего источника через несколько дней не остается никаких следов. А колодец маах`керу не пропал бесследно, все еще держится светящееся пятно, я вчера его видел.

Подъезжая к повороту в Басманный тупик, Карим сбросил скорость до тридцати километров в час. Маневрировать здесь очень сложно: много машин и отвратительный асфальт: колдобина на колдобине.

– Я не силен в теоретической магии, – сказал Илья. – Что это значит?

– Да если б я знал…

И тут перед самым поворотом, впереди, в каких-то десяти метрах, на дороге возникла бетонная плита.

– Тормози! – заорал Илья.

Карим резко вдавил педаль тормоза. Скрипя покрышками так, что из-под них едва не повалил дым, машина остановилась. Карим включил аварийку. Друзья одновременно выскочили из «Мерседеса»… плиты не было ни спереди, ни сзади.

– Что за… – начал Сатин.

Но тут пошел дождь, да не просто дождь – на головы Карима и Ильи обрушился ливень, он падал плотной стеной, в двух шагах уже ничего не было видно. Сатин был так поражен этим явлением в конце апреля – вроде не майская гроза, – что не сразу заметил: одежда не намокла.

И вообще, дождь нельзя было потрогать, он не оставлял никаких следов.

– Иллюзии! – крикнул вовремя сообразивший Илья. – Уезжаем отсюда.

Они быстро забрались в машину.

Но куда ехать, если впереди ничего невозможно разглядеть, а «дворники» на иллюзии не действуют?

– Ух ты, черт, да откуда это взялось? – негодовал Карим.

В сердцах он ударил по клаксону, раздался короткий резкий «бип».

– Не сигналь, бесполезно. Только аккумулятор посадишь, – сказал Илья.

Дождь прекратился, но не успели друзья вздохнуть с облегчением, как стало еще хуже: вокруг машины запылал огонь. Причем ощущение жара было таким явственным, что Сатину и Скоробогатову стало не по себе.

– Они нас, никак, поджарить тут решили? – вырвалось у Ильи. – Ты умеешь иллюзии нейтрализовывать?

– Для этого надо хотя бы видеть мага, который их создает, а я в упор никого не вижу.

– Вот влипли, блин. Может, все-таки попытаться выйти? Иллюзии же, ничего не будет.

– А жарко почему? Вдруг не только иллюзии?

– Тогда мы бы сгорели уже, – мрачно заметил Илья.

– Ладно, выходим.

Но тут пламя исчезло, а сверху как из ведра посыпалась щебенка, заколотила по крыше, стеклам, капоту…

Друзья переглянулись.

– Опять какая-то зараза не пускает нас к Амурову, – разозлился Карим. – Предлагаю выскочить, как только закончится этот камнепад, что бы там ни случилось потом…

Как по команде, стук камней по крыше прекратился, и Карим выскочил… прямо в темноту.

«Не хватало еще попасть под машину», – подумал Сатин, вытянув руки вперед.

Нащупав капот «Мерседеса», он, осторожно перебирая руками, двинулся вокруг автомобиля, пока не оказался, по его предположениям, на тротуаре.

– Илья, ты где? – позвал Сатин.

Но ему никто не ответил, и вообще вокруг было странно тихо, исчезли все звуки улицы.

– Илья! – уже громче крикнул Карим.

Сатин сделал шаг вперед и наткнулся на правую переднюю дверцу. Она была распахнута. Обогнув ее, он дотянулся рукой до переднего сиденья, и понял, что Ильи в машине нет.

Карим не очень удивился, решив, что Скоробогатов покинул машину и теперь, как и он сам, кружит где-то поблизости во тьме.

И тут что-то набросилось на него сзади. Сдавило спину и грудь, как будто тисками, – причем в темноте невозможно было понять, то ли это чья-то железная хватка, то ли воздействие заклинания.

Он попытался сосредоточиться, но не смог, о том, чтобы применить какое-нибудь заклинание, не было и речи. Карим напрягся так, что затрещали суставы и, к собственному удивлению, смог вырваться из стальных объятий.

Темнота исчезла, и появились звуки. Улица обрушилась на Карима неприукрашенной реальностью: та же дорога, тот же поворот, в который они с таким трудом вписались, тот же Басманный тупик впереди. Почти рухнув на капот автомобиля, Сатин перевел дыхание. Потом он вспомнил о друге и осмотрелся.

Ильи нигде не было.

Сообразив, что «Мерседес» все еще беспомощно стоит на проезжей части, прижавшись к обочине, Сатин поспешил завести мотор и проехать вперед, к дому номер два. Кое-как найдя место для парковки, он втиснул автомобиль между «десяткой» и забором. После этого вытащил телефон и попытался позвонить Скоробогатову.

Раздалось знакомое:

«Абонент ответит. Он сейчас, сейчас ответит»…

Но тут же Илья стал недоступен.

Вконец расстроившись, Карим вышел из машины и тут увидел въезжавшую в тупик желтую «Калину». Инаков проехал дальше по улице и остановился за углом – ближе места для стоянки не нашлось.

Сатин бегом кинулся к нему.

– Антон Николаевич, Илья пропал! – выпалил он, подлетев к выходившему из машины Инакову.

– Да ты что, как «пропал»? – испугался Инаков. – Я же звонил ему утром.

– Произошло что-то странное…

И Карим рассказал, как их остановили, применив иллюзию, и как потом не давали сдвинуться с места.

– А когда все исчезло – пропал и Илья, – закончил он с отчаянием.

– Вот это номер, еж твою двадцать! – помрачнел Антон. – И что делать, ума не приложу. Звонить ему не пытался?

– Пытался, – кивнул Карим. – Глухо.

– И джинна ждет, как назло… Эх! – Инаков с досадой махнул рукой.

– Мне кажется, мы должны сейчас пойти к «оранжевым», – уверенно заявил Карим. – Враг ведь добивался именно того, чтоб мы этого не сделали. Где сейчас искать Илью, мы все равно не знаем. А потом…

– А потом подключим наших магов и найдем. Пошли! – И Антон решительно зашагал к подъезду.

Там их ждал охранник-джинна.

Это был не тот охранник, что почти месяц назад встречал у подъезда мастера. Того охранника уже не было в живых. В живых не было никого из присутствовавших при том разговоре: все они погибли двадцать девятого марта.

Антон назвал охраннику свою и Карима фамилии, и тот провел их в здание.

В ярко освещенном вестибюле за высокой стойкой находился второй охранник с абсолютно безразличным лицом. Рядом восседала дородная дама с темно-огненными, почти красными на фоне ее черного платья волосами, уложенными в пышную прическу.

Она потребовала у визитеров паспорта. Карим и Инаков почти синхронно протянули ей документы. Дама поджала губы: то ли ей не нравилось, что посетители – не джинна, то ли она просто была не в духе. Сверившись с компьютером, она протянула паспорта вместе с пропусками владельцам.

Сатин с Инаковым прошли через турникет, и охранник привел их на второй этаж. Кабинет, куда они зашли, смотрелся тускло и безжизненно: серые стены, матово-фиолетовый пол, стандартные офисные столы. Только хозяин, поднявшийся навстречу гостям, выглядел здесь живым и ярким.

Амуров был высоким и довольно упитанным: пуговицы пиджака не сходились на его животе, открывая рубашку в полоску. Румянец во всю щеку и блестящие золотистые – не желтые и не красные, как с облегчением заметил Карим – глаза придавали его облику вполне добродушный вид. В огромной загорелой лапище он держал удивительно маленький овальной формы мобильный телефон ослепительно белого цвета.

– Приветствую, господа, – джинна протянул руку Инакову, потом – Кариму. – А сообщалось, что вас будет трое.

– На нас только что напали, – заявил Карим. – И мой друг был похищен.

– Надо же, какая неприятность, – покачал головой джинна. – Впрочем, меня это не удивляет. В наше смутное время можно ожидать чего угодно. Такое впечатление, что возвращаются лихие девяностые. Очень сочувствую вашему другу. Помощь нужна?

– Мы пока даже не знаем, в каком направлении действовать, – хмуро ответил Инаков. – Но, возможно, помощь понадобится.

– Можете на меня рассчитывать, – сказал Амуров. – Но давайте к делу, господа. К сожалению, у меня нет документальных подтверждений, могу лишь передать на словах то, что слышал от родителей, а те – от своих. «Дневники мага-воина» действительно существовали. Автор этих заметок – джинна, воевавший на стороне фашистской Германии, и не просто воевавший, а допущенный к тайнам, приближенный к фюреру. Предположительно – эсэсовец, попавший в опалу и позже сосланный на фронт за какие-то грехи. Пропали они еще в сорок первом году где-то на подступах к Москве.

– Это все, что вам известно? – разочарованно протянул Карим.

– Еще кое-что. Дневники содержат в основном сведения, касающиеся подготовки к войне. Магической подготовки. Гитлер, как неопровержимо доказывают факты, принадлежал к оранжевой сфере… – Амуров скривился. – Магом он, впрочем, был весьма слабым, но об этом знали немногие. Гитлер вообще был великим дилетантом. Скорее он обладал так называемой магией личности. При этом тяга к чародейским ритуалам была в нем довольно сильна. И свою армию он «заряжал» регулярно…

Карим с Инаковым молча слушали.

Слабый ветер развевает флаги на трибунах, установленных на просторной площади, по периметру разложены костры. Звучит музыка Вагнера – «Полет валькирий». К площади ведет улица, освещенная мерцающими огнями светильников на пилонах. Факелы штурмовиков и эсэсовцев образуют вдоль улицы две колышущиеся огненные линии, за ними стоит густая толпа. Каждый, стоящий в ней, с трепетом ожидает грядущего апокалипсиса.

Каждый уверен: жизнь человеческая ничто перед всемирным пожаром.

Стоя в открытой машине, через триумфальную арку к площади проезжает Адольф Гитлер. Внезапно лучи ста пятидесяти гигантских прожекторов врезаются в покрытое черно-серыми облаками небо, потоки ослепительного света заливают пространство. На уровне облаков столбы света соединяются в мерцающий четырехугольник.

Главная трибуна увенчана сияющей золотом свастикой в дубовом венке – огненным колесом, на левом и правом пилонах в огромных чашах полыхает огонь. Под звуки фанфар с поднятой рукой Гитлер поднимается по ступеням, устланным красной ковровой дорожкой, на высокий центральный блок главной трибуны. Он одет в серый военный китель с золотым партийным значком, Железным крестом первой степени и знаком за ранение в Первую мировую войну. Его фигура отбрасывает узкую, резко очерченную тень.

Гитлер отделен от всех непреодолимым пространством одиночества великих цезарей, что принадлежит только ему и тем героям, которым суждено принести себя в жертву ради расы и рейха.

По команде с трибуны на другой стороне вниз, на площадь, устремляется поток более чем из тридцати тысяч знамен, их серебряные наконечники и бахрома вспыхивают в свете прожекторов. Прожекторы освещают середину площади, играя на кумаче, серебре и золоте знамен, мундирах и инструментах оркестра.

– Я всегда ощущал, – говорит Гитлер, – что наступит час, и чудо сведет нас воедино. Чем была бы моя жизнь без вас! Вы нашли меня и поверили в меня – и это дало вашей жизни новый смысл, новую задачу! Я нашел вас – и только это позволило мне обрести настоящую жизнь и вступить в мою борьбу! Однажды вы услышали голос, который захватил ваши сердца, пробудил вас, и вы пошли за ним! Вы шли целые годы, даже не видя того, кто говорит с вами; вы только слышали голос и шли за ним! Я чувствую вас, а вы чувствуете меня! Вера в наш народ сделала нас, маленьких людей, великими, сделала нас, бедняков, богатыми, сделала нас, робких, потерявших мужество, запуганных людей, смелыми и отважными, дала заблуждавшимся прозрение и объединила нас! Я пришел к вам подобно императору Фридриху, чтобы разбить врагов и выручить из беды свой народ!!!

Над площадью гремят шестнадцать артиллерийских залпов. Затем наступает гробовая тишина. Гитлер, словно окаменев, стоит с вытянутой вверх рукой. Световой купол, построенный в ночном небе лучами прожекторов, подобен магической отгораживающей стене.

– Немецкая армия должна быть боеспособна! Каждый из нас, – продолжает Гитлер, – должен стать истинным существом! Для этого нужна вера, энергия, воля к победе! Все это может дать огонь! Настоящий огонь!!!

Огонь в чашах разгорается сильнее, над головой Гитлера пылает свастика. Его глаза разгораются красным.

Присутствующие высоко поднимают факелы.

– Я завершил свой путь, – медленно и торжественно провозглашает рейхсканцлер Германии.

– Я завершил свой путь, – вторит толпа.

– Я очищен…