Основы философии Борисов Сергей

Социальная материя – общество – это верхний ярус материального бытия. Поскольку мир – материальное единство, где все связано, то ни одна форма материи не может существовать изолированно. С учетом же того, что социальная материя является очень сложным образованием (о чем речь пойдет позже), ее естественным основанием выступает нижележащий ярус бытия – неживая и живая природа. В этом общефилософский смысл концепции единства общества и природы, но в этом единстве общество выступает зависимой стороной, а природа, наоборот, может существовать и вне всякого присутствия на нем общества (ближайшее подтверждение – Луна; там не обнаружили не только обитателей или растений, но даже ни одной живой клетки; и ничего, планета существует!). Человечество не просто «опирается» на всю природу, но и включило ее часть в свой повседневный «обиход»: окультуренные растения, прирученные и видоизмененные животные, использование «даров природы» в пище и особенно мощно – включенное в промышленное производство природное сырье: руды, газ, нефть, уголь и многое другое. Следовательно, общество, осуществляя процесс жизнедеятельности, буквально пронизано природой и без этой «пронизанности» оно бы существовать не смогло.

Так же обстоит дело и с человеком. Он – явление природно-социальное. Биофизиология его телесной организации, отправление жизнеобеспечивающих функций организмом, ритмика жизнедеятельности, «биологические часы» (смена бодрствования сном, ощущений сытости и голода, напряжение и расслабление организма и т.п.) – всюду чувствуется природа. Наше «исключение» – это сознание и осознанные материально-производственная деятельность и социальное поведение. Этого в природе нет.

Природа выступает также базой развития общества. Для развития нужны не только желание и готовность что-то улучшать, но нужна база, которая выступит материальной основой такого развития. Развитие – это, во-первых, наличие материальных условий для такого развития; природная среда, дающая возможность для расширения деятельности; во-вторых, нужны средства, способные повысить эффективность материальной деятельности; в-третьих, только в ходе активного воздействия на природу создается запас материального «ресурса» для развития человеческого ресурса. Перечислять можно многое из «нужного». И это многое создается в ходе деятельности (материальной и духовной), общество прогрессирует. Где необходимых природных условий нет, там нет и никакого развития. Как пример: на американской Аляске вся цивилизация «материковая».

Природа в широком смысле слова – это вся Вселенная, что для жизнедеятельности общества, конечно, многовато. А в узком смысле слова, природа – это наша земля: все, что на ней; все, что над ней; и все, что в ней. Человеку в равной мере необходимы суша, моря, морские обитатели, леса, луга, пустыни и тундры, почти все земные обитатели (включая многие микроорганизмы почвы и нашего процесса пищеварения). Человек и общество в целом существуют, осуществляют свою жизнедеятельность сегодня почти на всем земном шаре. Но так было не всегда. Обратимся мысленно к далекому прошлому, когда общество еще не было планетарным, а представляло собой отдельные очаги цивилизации, формировавшиеся в наиболее благоприятных для выживания природно-климатических условиях. В социальной философии этот ареал жизнедеятельности человека называется географической средой. Это станет более понятным, если обратиться к более древним временам, периоду родоплеменной формы общежития. Род, как правило, обосновывался на определенной территории, дававшей ему все необходимое для примитивной жизни: удобное жилище (пусть это была даже природная пещера), наличие угодий для рыболовства и охоты и др. Для первобытных людей место их обитания казалось центром мира, но по мере роста практики, трудовых навыков, разрастания рода ареал освоенного мира постепенно расширялся: пещеры уже не хватало, дичь в ближайшем лесу пропадала, сушняка для топлива становилось все меньше и т.д. Таким образом, древние оказывались перед необходимостью расширения ареала своей жизнедеятельности.

Параллельно с этим географическая среда разрасталась не только «вширь», но и «вглубь». К примеру, тот же лес первоначально служил для людей только местом охоты и как источник топливного материала; после того, как люди научились строить искусственные жилища, лес превратился в источник строительного материала, приобретали ценность для жилища одни породы деревьев при одновременном понимании бесполезности других. Позже, через тысячелетия, лес превратился в строительный материал для мебели, в сырье для химической промышленности. Одним словом, леса стали сегодня национальным богатством, незаменимым материалом определенных отраслей промышленной деятельности. Примерно то же самое можно сказать о земле и ее недрах: она, из места для жилища, превращается и в пастбище для скота, и становится основой земледелия. Ее недрами пользуются уже первые гончары, позже – рудокопы, затем она оказывается кладовой угля, нефти, газа, строительных материалов и т.д. Одним словом, использование природы расширяется по мере развития человечества. Сегодня мировая цивилизация стремится пробиться к иным планетам, и это не ради любопытства: околоземную массу воздуха современная промышленность уже давно «взяла в оборот» (компрессорные станции и кислородные цеха в металлургическом производстве, подземные разработки, проведение подводных работ и др.). Так что атмосферный воздух сегодня нам нужен не только для дыхания, без него «умрут» многие отрасли промышленности. Это и определяется понятием исторический (т.е. меняющийся, развивающийся) характер географической среды.

Географическая среда многокачественна, и во всех своих проявлениях она нужна человеку. Но все ее многообразие можно поделить на два больших блока – это предметы потребления и предметы производства. Если мы присмотримся к географии ранних цивилизаций, то обнаружим, что они развертывались там, где были не просто благоприятные природно-климатические условия, но там, где были при том и богатые природные условия: много дичи, рыбы, фруктов, ягод; всего того, что можно было сорвать, поймать, найти и потребить. Что-либо делать дополнительно с этими предметами было не нужно (если не считать отмывания от грязи, ощипывания, зажаривания, поиска дров, воды и др.). Долины Нила, Междуречье (долина между Тигром и Евфратом), долины Инда, Ганга (в Индии), Дуная и Волги (в Европе) и были местами формирования ранних цивилизаций (что касается африканского континента, то его равномерное заселение, особенно южнее Северного тропика, наблюдалось с самых древнейших времен – это подтверждают археологические раскопки).

В этих благодатных условиях природа без труда давала необходимый минимум предметов пропитания, а жаркий климат не создавал забот об устройстве теплого жилища. И лишь по мере расширения практики, роста потребностей люди стали использовать и сырьевую базу своего обитания, при этом в нарастающей прогрессии. Сырьевая база истории, т.е. предметы производства, имеет одну интересную особенность, какой лишены предметы потребления: она как бы впитывает в себя живой труд, становится все нужнее людям. Обратимся к элементарнейшему примеру. Стоящее в лесу дерево можно продать за одну цену; если это дерево спилить, обрубить на нем сучья, превратить в «хлыст» (термин лесозаготовителей) – цена его будет уже выше; если этот хлыст «разогнать» на доски, то цена их будет еще выше; если мы из досок изготовим мебель – цена мебели окажется несравнимой с первоначальной ценой дерева «на корню»: живой труд повышал стоимость и потребительную стоимость дерева, он как бы овеществлялся в вещах.

Ярчайшим примером роли данного фактора является современная Япония, практически не имеющая природного сырья и использующая только привозное. Но японская промышленная продукция, насыщенная живым трудом, оказывается конкурентоспособной на мировом рынке. Своих топоров, лопат, кувалд из привезенных руд Япония не производит: их рыночная стоимость не намного превысит стоимость купленного металла. Но вот предельно трудоемкую продукцию («высокие технологии») производит в изобилии (электронику и микроэлектронику, наручные телевизоры, компьютерную технику, автомобили повышенного качества; у нее же самый «умный», т.е. напичканный электроникой, рыболовный флот, самые мощные в мире нефтеналивные танкеры и т.д.). В итоге Япония, интенсивно используя живой труд, рационализируя технологии, чужую сырьевую базу превратила в источник национального богатства.

Интересно проследить диалектику влияния на жизнь общества предметов потребления и предметов производства. Если раньше богатые народы были богаты дарами флоры и фауны, и обедненные этими дарами народы смотрели на них с завистью, то сегодня народы, обладающие благоухающей природой, оказываются народами бедными. Они настойчиво бурят и сверлят свои недра, пытаясь отыскать в них хотя бы что-то, что можно пустить в производство. В этом отношении характерен регион Индокитая, где буквально все пищит и ползает. Природа в этом регионе земного шара роскошная, привлекательная для туристов. На обед можно заказать любое мясо – от слонины до змеиного; бананы растут повсюду, в пищу местное население использует буквально все живое, которого хватает в изобилии. Но все то, что характеризует современную цивилизацию (машинизация, топливные и энергетические ресурсы, технологичность производств) все это привозное. Регион Индокитайского полуострова беден недрами. Потому там так беден народ, потому там сосредоточено производство наркотиков и процветает проституция: нужны деньги, чтобы выжить.

Но почему, может возникнуть вопрос, сельскохозяйственная продукция не может выступать источником национального богатства? Ответ очень прост: предметы потребления не повышают свою стоимость пропорционально вложенному труду. Например, если из килограмма яблок ценой в 19 руб. насушить компот, то его можно, при хорошем рынке сбыта, продать по 40 руб. кг. Выгода налицо, если не подумать. Из нашего исходного килограмма мы можем насушить только 0,2 кг, а это будет стоить 8 руб. при «хорошем рынке» (малый завоз – повышенный спрос). Наши трудовые затраты, плюс электроэнергия сушилки – и эти 8 руб.?! Выходит, что труд только уменьшил стоимость исходного продукта. Страны сельскохозяйственные своей продукцией торгуют себе в убыток; государства с высокоразвитой экономикой свое сельскохозяйственное производство дотируют (доплачивают производителю разницу между себестоимостью и рыночной стоимостью продукции). В противном случае цены на продукты подскачут «до неба», потребитель будет стремиться перейти к натуральному хозяйству, т.е. к самообеспечению (что и происходит на общеизвестных «шести сотках», когда их владелец трудозатраты не меряет, считает, что все у него «получено даром»). Следовательно, богатство народа сегодня меряется не просто природой, но природой, насыщенной сырьевой базой. В этом вопросе России повезло: у нас есть все или почти все; дело осталось за «небольшим» – научиться высокотехнологично работать, превращая труд в стоимость.

Как можно понять, естественно-географическая среда далеко не одинакова в разных поясах земного шара. Из школьного курса географии студенты помнят, что на земном шаре принято выделять зоны жаркого климата, умеренный пояс, полярные зоны. Сегодня человечество практически расселено по всему земному шару, но когда-то было так, что население скучивалось в зонах жаркого пояса, по своим природно-климатическим признакам наиболее благоприятного для выживания в период низкого развития производства, большой зависимости от внешней природы. Но получилось так, что благодатная природа, обилие флоры и фауны оказались той «ловушкой», куда «попались» народы: относительная легкость существования не стимулировала борьбу за выживание: угрозу жизни представляли лишь бегающие и плавающие «соседи», т.е. разного вида зверье. Условия общежития, первичный коллектив был в состоянии от одних видов зверья отбиться, от других – защититься, от третьих научились держаться подальше. В целом общество выживало, затрачивая минимум усилий для получения исходных предметов потребления.

Благодатная среда не стимулировала развитие предметно-трудовой деятельности, а это, в свою очередь, сказывалось на общем уровне развития общества, поступательном движении истории: здесь история не шла, а как бы «плелась». Такой же темп развития истории наблюдался и у народов северных зон земного шара, но уже не из-за наличия благоухающей природы, а наоборот, от ее скудности, суровости условий существования. Здесь природа, в полном смысле слова, отбирала у людей все силы в ходе их борьбы за существование, но результат такого непосильного противостояния был минимальным: созданных материальных предпосылок для развития едва хватало на воспроизведение уже бывших условий жизни; о каком-либо прогрессе речь тоже вести нельзя.

В ранний период истории в наиболее благоприятном положении оказались народы умеренного пояса. Здесь природа давала в готовом виде лишь минимум для проживания, а все остальное приходилось добывать тяжелым трудом. Но этот труд был результативным, повышал благосостояние, помогал росту знаний, опыта, совершенствовал самого человека и вообще создавал материальную базу для совершенствования всех сторон общественной жизни. В итоге имеем следующую картину: природа богатая и слишком бедная развитие общества сдерживает, природная среда умеренного пояса земли развитие стимулирует. Вот почему к началу эпохи Нового времени народы мира подошли с различными уровнями общественного развития. Это позволило народам умеренного пояса земли превратить остальной мир в свои колонии и полуколонии: вооруженные пушками и ружьями колонизаторы шли завоевывать народы, имевшие на своем вооружении луки и каменные топоры. Но мужество туземцев было бессильно против вооружений колонистов. Колонии Британской империи в 50 раз по площади были больше метрополии. Нечто подобное было и у Франции, прибравшей к рукам чуть ли не весь север африканского континента. Юг азиатского материка был поделен между Англией, Францией и Японией. Двадцатый век в истории народов Земли произвел большие перемены: колониализм ушел в историю, началось выравнивание цивилизаций. Время показало, что причиной былой отсталости являлись не расовые, не национальные особенности, а низкий уровень развития производительных сил, сознательная политика метрополий на задержание развития зависимых народов. Груз природы (ее благодать или суровость) стал преодолеваться. Активизировалась материально-производственная деятельность. Народы словно проснулись от исторической спячки, уходит в прошлое деление народов на развитые и отсталые; сегодня можно вести речь лишь о промышленно-развитых и промышленно-неразвитых странах, без привязи этого состояния к специфике природно-климатических условий. На первое место выдвигается сырьевая база для промышленности.

Проблемы отношения общества к природе всегда волновали человечество. Человек в своей деятельности постоянно стремился относиться бережно к объекту своего воздействия, поскольку от этого зависела эффективность его деятельности. Земледелец берег землю, скотовод – животных, ремесленник – орудия своего производства. Но тот же скотовод совершенно не задумывался над тем, какое воздействие оказывает его скот на почву и растительность: травы было много. В равной мере это было характерно и для земледельцев: истощенные земли забрасывались, осваивались новые территории. Веками формировалась психология, что природы много, и человек в ней полный хозяин, может поступать по своему произволу.

С точки зрения современного экологического сознания такое отношение к природе мы назовем варварским, но до наступления эры капиталистического производства над этим не задумывались, хотя тревожные «сигналы» природы к людям уже были: стада коз оголили горы Османской империи; о ливанском кедре, из которого строился Иерусалимский храм, остались воспоминания только в Библии; по законам штата Калифорния (США) запрещается стрелять в зайцев из окон трамвая, хотя сегодня в Сан-Франциско нет ни трамваев, ни зайцев. Но 100 лет назад, когда по улицам пошли трамваи, зайцы-то, значит, были! На Руси к царскому столу подавалась стерлядь – «царская рыба», которую вылавливали в Москве-реке и Яузе. Район Сокольников – место царской охоты на тетеревов и рябчиков; на север от Москвы, вплоть до Дмитрова, тянулся глухой бор, в котором «пошаливали»; сегодня лишь старожилы Северного округа Москвы могут вспомнить, что здесь когда-то было ближнее Подмосковье, называемое Лихоборами. В Европе от «голубого Дуная» остался только вальс Штрауса; в Рейне, воспетом в рыцарских балладах, в стихах Гете и Гейне, рыба больше не живет; нет там больше и русалок, когда-то в изобилии сидевших на скалах в лунные ночи и поджидавших запоздалых рыбаков. Примеры «цивилизованного варварства» можно наблюдать на всех континентах земли. Сегодня от современной индустрии меньше всего пострадала Австралия, но это – «пока»; недалекое технотронное будущее всей земной цивилизации скажет свое слово и там.

Примеры трагедийного состояния природы подкрепляются цифровыми данными.Философия требует подниматься к обобщениям, поиску закономерностей и причин складывающегося дисбаланса в отношении «общество – природа». Природно-естественный ландшафт и вся верхняя оболочка Земли, как ее наиболее ранимая пленка, формировались миллионы лет, когда природа в ходе эволюционного изменения как бы «утряхивала», сближала все виды бытия живой природы. В итоге сложилось природно-климатическое и экологическое равновесие форм, обеспечивающее их сосуществование; наш далекий предок с самого начала этапа человеческого существования своей деятельностью вторгался в это «равновесие», нарушая его. Но до поры до времени это вторжение было незначительным, и природа быстро восстанавливала нарушаемый баланс.

Однако скорость нарушения баланса и его восстановления никогда не была одинаковой. Срубить дерево можно за несколько минут, природе требуется 20–30 лет, чтобы выросло новое дерево; небольшую канаву глубиной в метр можно вырыть за несколько часов, природа выравнивает это «изделие» за сто лет! Активное воздействие на природу началось около 10 тыс. лет назад, когда оформилась «человеческая» эпоха: появились каменоломни, практикуемый монокультуризм в ведении сельского хозяйства истощал землю, скотоводство также вносило изменения в сложившийся видовой баланс растительного мира.

Но подлинный дисбаланс стал вырисовываться тогда, когда на смену натуральному хозяйству пришло товарное, когда производить стали не просто нужное для выживания, а требуемое для рынка. Рыночная экономика развивается при постоянной интенсификации, расширении производства. Целью производства становится прибыль, а природная среда превращается в средство получения прибыли. Ни о какой гармонии с природой, особенно в период раннего капитализма, не могло быть и речи. Одумываться человек начал только тогда, когда природа стала давать «сбои»: мелели реки, истощались запасы лесов, увеличивалась стоимость исходного сырья.

Развивая производство, человечество создает и сопутствующую ему инфраструктуру: города, дороги, предприятия, комплексы машин и технологий, которые являются искусственно «привитыми» к земле. Над природой создается искусственный пресс, к которому ее организация не приспособлена. В последнее столетие общество столкнулось с такой проблемой, как утилизация отходов: природа медленно, но «переваривает», усваивает те отходы цивилизации, которые являются отходами самой природы: железо медленно, но ржавеет; хлопчатобумажная ткань перегнивает; кирпичный дом за столетия разрушится и станет вновь неживой природой. Но как быть с теми материалами, которые получены под громогласный ликующий голос: «Человечество, благодаря своему гению, научилось делать материалы, которых нет в природе!»

Ликование продолжалось недолго: оказалось, что природа наши научно-технические достижения не перерабатывает; полимерные материалы остаются в первозданном виде и после десятилетий пребывания в земле. Наши пластмассы, синтетические материалы можно закапывать в землю и завещать богатство правнукам: мохеровая кофта или нейлоновая сорочка достанутся им новенькими! Природа отторгает «человеческое». Одинаково отторгается оно и нашим телом; не случайно педиатры настойчиво рекомендуют не наряжать детей в синтетику (имеется в виду, что взрослый организм закален, ему носить искусственное, пользоваться полимерными изделиями менее вредно). Но это – глубокое заблуждение. Мы, оказавшись в искусственном цивилизованном вещном мире, подвергаем опасности саму нашу биофизиологическую основу. «Полимерный мир» для человеческого организма губителен.

В XX веке цивилизованное человечество всерьез поставило вопрос об охране природы, формируется экологическое движение «зеленых». Надо полагать, что оно вскоре станет действительно интернациональным. Основания для такого объединения есть. Лозунг «Охрана природы – дело каждого!» не столь уж и мудр. Но у него, с позиций философской оценки его содержания, есть существенная методологическая слабость, поскольку вопрос ставить надо как раз наоборот: природа, как нижележащий слой бытия по отношению к обществу, в своем бытии не зависит от социальной материи. Человечество может природу изуродовать, разбалансировать гармонию ее составляющих, но уничтожить природу человечество не может. Но вот своей бездумной промышленной деятельностью, подгоняемой стремлением к материальному изобилию, оно может сделать окружающую среду несовместимой с требованиями своей биофизиологической природы. И погибнет не природа – погибнет в своих испражнениях человечество. «Хочешь выжить – береги природу!» – вот что должно сидеть крепким «гвоздем» в сознании каждого индивида.

1. В чём заключается исторический характер социальной материи?

2. В чём различие понятий «природа» и «географическая среда»?

3. В чём состоит исторический характер географической среды?

4. Почему природа способна влиять на темп развития истории?

5. В чём причины дисгармонии между природой и современной цивилизацией?

Общество состоит из индивидов, включенных в сложные общественные связи: производственные, правовые, политические, нравственные, культурные и др. Но у всех этих связей есть единое основание, что объединяет всех людей и вообще делает возможным существование общества – материальное производство. Чтобы жить, люди должны питаться, строить жилище, иметь одежду и др. Все это общество получает за счет природы через трудовую деятельность. Благодаря труду предметы производства превращаются в предметы потребления, которые человек непосредственно использует по прямому назначению: продукты труда становятся условием выживания, формой связи нижележащей и вышележащей материй. Труд – это не просто деятельность, а деятельность осознанно-целевая. Человек имеет идеальный план своей деятельности, он знает, что ему нужно, как этого достичь, какие орудия труда использовать.

Трудовая деятельность носит исторический характер. Она появляется вместе с человеком, являясь условием его биологического выживания, и постоянно развивается и усложняется параллельно развитию человека. В этой связи уместно поставить вопрос: кто кого движет – человек свою деятельность или деятельность меняет человека? Поставленный в такой форме данный вопрос отдает духом софистики. Здесь забыта внешняя среда, духовное «Я» человека, его материальные и духовные интересы. Что заставляет человека заниматься деятельностью? Инстинкт самосохранения. В далеком прошлом это был ведущий зов жизни, не затуманенный более поздними социальными наслоениями. Чтобы выжить, человек использовал все, что принималось его организмом, что смог он достать, найти, догнать. Но это была еще стадия собирательства готового, природного. Труд в собственном смысле слова начинается тогда, когда данное природой необходимо было как-то преобразовывать, подгонять его под меняющийся организм. Кроме того, нельзя забывать и такое обстоятельство, как момент осознанного отношения к предметной среде и способность к образному отражению того, чего в наличии еще нет. Этот идеальный результат заставлял человека отыскивать в реальной среде нужный исходный материал, а также то, с помощью чего это можно реализовать, – орудия труда. Следовательно, трудовая деятельность – это всегда орудийно-преобразовательная деятельность.

Но результат труда редко совпадает с его первоначальным замыслом даже в наше время, при современном уровне производственных навыков, прошлого опыта и имеющихся знаний свойств исходного материала. Это расхождение было, надо полагать, еще большим в то далекое время, когда производственная деятельность была в стадии становления. Потому и результат деятельности – продукт труда – удовлетворял потребность лишь отчасти. Это несовпадение заставляло искать пути совершенствования орудий труда, совершенствовать трудовую деятельность, глубже вникать во все звенья трудового процесса, становиться более искусным производителем. Получается, что труд совершенствовал все стороны орудийной деятельности, в том числе и самого человека.

Если при этом помнить, что трудовая деятельность с самого начала носила коллективный характер, то все те процессы, о которых было только что сказано, в одинаковой степени получали отзвук во всем коллективе: совершенствовался весь коллектив, складывался начинающийся профессионализм, первоначальное разделение труда внутри единого производственного процесса. Так, готовясь к рыбной ловле, одни члены рода могли искусно плести сети, другие – пользоваться «веслами» того периода, третьи – быть искусными загонщиками рыбы и т.п. Растущий профессионализм повышал результаты коллективных усилий, сплачивал первичный производственный коллектив, намечалось разделение функций. Появлялись организаторы и исполнители.

С развитием истории, общественной организации орудия труда не просто изменялись, делались более сложными, но они становились многоступенчатыми, когда между человеком и объектом его труда использовалась уже цепь сопутствующих орудий труда, а сам производственный процесс становился многоступенчатым. Если первоначально для обработки земли предок просто использовал приспособленную для этого палку, то уже древние египтяне и греки землю пахали бревном с оставленными на нем комелями больших сучьев. Следовательно, здесь дерево предстояло срубить, обработать, оставив один – два больших отростка, подготовить его для упряжки вола, сделать саму эту упряжь, обучить вола таскать это бревно, подготовить «пахаря» – и лишь после этого начинать вспашку.

Если мы посмотрим на современную пахоту, то внешне увидим трактор – тракториста – плуг – борону за плугом. Но за этим простым производственным процессом нужно разглядеть весь технологический процесс изготовления трактора, плуга, бороны, подготовки тракториста, весь цикл движения сырья от карьеров до доменных и мартеновских печей, получение на прокатных станах металлов нужного профиля и т.д. Словом, наш трактор, плуг и борона воплощают в себе результат работы горно-металлургической, машиностроительной индустрии, промышленных НИИ и КБ, состояние научно-технической мысли данного времени. Внешне все это – лишь трактор и плуг. Следовательно, роль производительных сил заключается в том, чтобы обеспечить человечеству связь с природным материалом и преобразовать его до нужной потребительной формы. Это то, с помощью чего человек делает, производит нужное.

В силу коллективного характера производственной деятельности люди неизбежно вступают в ходе производительного труда в определенные отношения (организаторы – исполнители; владельцы средств производства – организаторы – исполнители; собственник средств производства – наемные организаторы – наемный производственно-технический персонал – наемные рабочие). В социальной философии, анализирующей материально-производственную деятельность общества, эти складывающиеся в процессе общественного производства взаимные отношения людей, групп, слоев, втянутых в общественное производство, называются производственными отношениями.

Они просты, всем понятны лишь на ранних стадиях общественного производства (внутри рода, общины и т.п.). Но по мере развития общественной жизни, усложнения самого материального производства, вовлечения в него все большей массы населения производственные отношения делаются все более сложными, многоярусными; каждое звено этих отношений функционирует во имя конечного результата, подчиненного интересам всего общества. Они складываются объективно, независимо от воли и сознания отдельных людей.

В период господства марксистского социально-классового рассмотрения законов развития общества производственным отношениям давали жесткую социально-классовую характеристику: всю историю общества делили на пять этапов, «общественно-экономических формаций»: первобытнообщинную, рабовладельческую, феодальную, буржуазную, коммунистическую (социализм – промежуточный этап, переходный период от буржуазной формации к коммунистической). За основу брался характер производственных отношений. Такое членение разрывало историю, делало ее историей борьбы классов за устранение одних производственных отношений и утверждение новых. В действительности производственные отношения включены в общую ткань общественных отношений, выступают показателем уровня совершенства цивилизации, мерилом ее «человечности». Абсолютизировать их – это искажать действительный смысл истории, игнорировать постоянное присутствие в общественной жизни человеческого фактора: воли, сознания, знаний, целей, объективных возможностей данного периода состояния общества. Производственные отношения так же подвижны, как подвижна сама общественная жизнь.

Производительные силы общества постоянно развиваются и обогащаются. Это обуславливается рядом факторов. Во-первых, изменяется самый главный элемент производительных сил – человек: идет рост его знаний, опыта, профессиональных навыков, постоянно присутствует стремление обеспечить свою будущность. Во-вторых, изменяются сами потребности. Первейшей из них является удовлетворение биологически необходимого минимума (т.е. чтобы просто не умереть от голода). Но ее удовлетворение вызывает новую потребность: расширение потребления, его разнообразие; человек, реализуя одну потребность, своими растущими интересами как бы «подстегивает» себя двигаться дальше, искать новое, более производительное. В-третьих, уже с самого раннего периода в развивающемся обществе начинает формироваться общественная потребность, т.е. необходимость делать что-то, что, казалось бы, не нужно отдельному индивиду, а всем вместе – нужно: перегородить ручей, сделать большой плот, возвести земляной вал от наступающей ливневой воды с соседнего холма и т.п. Здесь уже индивидуальные орудия труда могут оказаться непригодными, возникает потребность придумывать что-то новое. Характер задачи заставляет искать соответствующее решение. И его, как правило, находили (например, строительство гигантских пирамид инками, египтянами. Здесь была использована не только физическая сила, но и определенные технические решения). Потребности человека учат. Учат не только делать что-то, но и заставляют многое знать, помнить опыт предков, опираться на него. Производительные силы общества каждого данного периода несут на себе печать всей прежней истории человечества, его знаний, навыков, его интеллектуальных способностей.

По мере развития общества производство производительных сил само становится отдельной отраслью общественного производства (тракторостроение, станкостроение и др.). Новые производительные силы, чтобы они могли функционировать, требуют создания соответствующей инфраструктуры (дорог, строений, средств связи и др.). Производительные силы становятся технически громоздкими. Если дикарь мог применить свое копье или каменный топор там, где нашел подходящий для производства материал, то современные производительные силы становятся в большинстве своем стационарными, а человек обеспечивает их доставляемым сырьем. И лишь в земледелии и кормозаготовках производительные силы приходится доставлять к месту назначения (тракторы, комбайны, косилки, сеялки приходится доставлять к месту применения, а не землю к тракторам).

В общем виде исторический характер производительных сил – это картина их постоянного усложнения; ее можно представить в виде схемы: ручной труд – труд с использованием тяглового скота – труд с использованием первых механических двигателей (ветряных и водяных) – машинный труд – частичная механизация (когда производственный цикл движется по цепи: машина – живой труд – машина – снова живой труд и т.д.) – полная механизация (набор машин и механизмов выполняют весь производственный цикл) – автоматизация – кибернетизация, когда машинам передается уже и функция управления производственным процессом. Уровень развития производительных сил свидетельствует об уровне цивилизации. В них выражаются не только материально-технические возможности общества, но, что особенно важно, уровень развития основного производителя – человека, поскольку даже самый высокий уровень машинизации возможен только тогда, когда общество в состоянии обеспечить функционирование этого уровня, оставаясь выше развитой им материально-технической базы своего существования.

Производительные силы, расширяясь и усложняясь, одновременно расширяли и сами общественные отношения, делая их более сложными, многосторонними. Если на первом этапе развития общества с помощью примитивных производительных сил производство могло обеспечивать лишь минимум материальных благ для своего существования, то по мере развития и усложнения производительных сил они становятся источником богатства (т.е. с их помощью получался излишек над минимумом, за который началась борьба внутри становящегося общества, которая привела в конце концов к расслоению общества на классы).

Как же формируются классы? Источники будущего классового деления уже заложены в первобытном обществе, в родовом строе общественной жизни. Древний род – это не математическая сумма индивидов, а это сумма социальных индивидов, отражающая иерархическое строение родовой организации, где все были равны в своей бедности и беззащитности перед внешними условиями, но были не равны по своей роли в общеродовой организации. Древний человеческий род – общность организованная и управляемая, со строгим разделением функций внутри рода, где каждый участвовал в общей жизни рода в силу своих способностей, значимости индивидуального «Я». Глава рода, шаманы, наиболее удачливые охотники и самые смелые воины были элитой родовой организации. Подчинение единой воле уже присутствовало: иначе род не смог бы выжить. Когда наметился рост производительных сил, стал создаваться относительный излишек материальных благ, то он, как правило, оказывался в собственности родовой элиты. И сородичи с этим мирились: действовало право сильного. Здесь и обнаружилось, что производительные силы не просто создают условия для выживания, но и являются источником получения богатств, которые, в свою очередь, поднимают общественный статус сородичей внутри рода. Открылась тайна живого труда: способность производить больше того минимума, который нужен на его восполнение. Начинает появляться рабство: сперва за счет захватнических войн, а после – из числа обнищавших соплеменников.

Следовательно, классовое деление появляется тогда, когда единичная рабочая сила за счет новых орудий труда оказалась в состоянии производить больше того минимума, который нужен для ее содержания. Раб стал выгоден. С «открытием» рабства начались войны за захват сфер приложения живого труда: земель, рудников, каменоломен, лесных и речных угодий, всего того, где с помощью живого труда и примитивных орудий можно было получить продукты для обмена. Натуральное производство в руках владельцев земель, лесов, каменоломен, серебряных и медных рудников превращается в рыночное. На базе рабского труда расцветает торговля: появляется особый слой торговых посредников – купцов. Зарождается и эквивалент произведенных товаров – деньги. А поскольку единого мирового рынка еще не существовало, то появляется и «предок» современных банков – меняла, обменивающий деньги одного народа на деньги другого. Курс «валют» разных стран привозили те же купцы. Абсолютной валютой древней торговли служило золото.

Отсюда видно, какие сложные и глубокие изменения в обществе были вызваны ростом производительных сил: произошло классовое расслоение, появились классовые интересы, взаимное недоверие; былая консолидация по родоплеменным признакам сменилась консолидацией классовой; появился целый аппарат по обеспечению функционирования нового уклада общественной жизни. Этим аппаратом явилось государство.

Государство – историческое явление. Оно появилось тогда, когда произошло расслоение общества на классы с противоположными интересами, когда класс имущий, т.е. имеющий собственность и рабов, всеми путями стремился сохранить свое господствующее положение, а класс рабов стремился освободиться от зависимости. Двойственным было положение «свободных граждан»: они имели право носить оружие, не имели над собой хозяина, могли заниматься ремеслами, торговлей, земледелием на ограниченном участке земли, но одновременно были обязаны быть готовыми к участию в военных набегах на соседние народы, ведомые их правителями во имя захватов тех же земель или рабов. Рядовым воинам оставались только грабежи: брать, что можешь унести. Поэтому бедные и не очень зажиточные граждане оказывались в косвенной зависимости от своих богатых и властных сородичей. Правящая верхушка общества поддерживала сложившийся общественный уклад силой (дружинами, наемным воинством, объединенными усилиями всего правящего класса). А чтобы каждый ясно знал свое место в иерархической структуре общества, пишутся законы. Вне закона и над законом остается только верховный правитель, средние слои общества имели четко прописанные права и обязанности, общественные низы вообще оказывались опутанными обязанностями при минимуме личных прав; рабы были в полной собственности и распоряжении рабовладельца: он мог делать с ними все.

Бывшие ранее социальные регуляторы поведения – нормы морали, чувство справедливости, традиционные меры воздействия – уходят в область семейно-бытовых отношений. На их место приходит законодательство, перечень норм и правил, что гражданин может делать, что должен делать, а что запрещается (с перечнем наказаний за те или иные нарушения). Высшим преступлением было покушение на жизнь правителя или царствующий дом, с развитием государственности и всего общества – покушение на существующий уклад общественной жизни. Серьезным преступлением считалось покушение на чужую собственность. Была оценена и жизнь индивида, но неодинаково. Так, в России за смерть дворянина платила вся деревня: половину пороли, а вторая половина шла на каторгу. Но наказание дворян за лишение холопа жизни «тонуло» в земских проволочках, а в итоге оказывалось, что погибший сам виноват в своей смерти! Непокорного холопа нельзя было убить, но его можно было запороть на конюшне до полусмерти, остальное доделывала природа.

На охране введенного законодательства стояли органы насилия: суды, полиция, тюрьмы, армия. Общим дирижером общественной жизни выступали органы власти: монарх, его советники, назначаемые правители на местах, вплоть до сельского урядника или околоточного – в городе. Все они были при власти. Для содержания всей иерархии управления государством вводятся налоги. Собранные со всех граждан деньги шли в казну, а там уже распределялись согласно роли каждого служащего в государственном аппарате.

Но будет неправильным видеть функцию государства только в защите сложившегося порядка общественных отношений. Государству в одинаковой степени приходится решать и общественные задачи: поддерживать обороноспособность страны, организовывать систему образования, здравоохранения; проводить гибкую национальную политику, если государство оказывается многонациональным; строить дороги, дамбы, организовывать связь, сбалансированное развитие различных отраслей производства, поддерживать дружеские отношения с соседними государствами, одновременно заботясь о приоритете национальных интересов в этих отношениях; защищать права своих граждан в случае конфликтных ситуаций с соседями. На все это нужны деньги, за все платит казна. Поэтому думать, что собранные налоги прямо идут в карманы госслужащих, крайний примитивизм.

Из сказанного о государстве сделаем некоторые обобщения. Государство – историческое явление. Его появление закономерно. Его функции можно разделить на два больших блока: 1) поддержание сложившегося социально-экономического уклада общественной жизни; 2) хозяйственно-организаторская и социально-политическая.

Признаки государства: органы власти, органы насилия, законодательство, налоги, территория. Государство развивается от тиранического к демократическому, от династического правления к парламентско-республиканскому. Бытовавшее ранее представление о возможности существования общенародного государства – недалекий миф, теоретически несостоятельный. Заставить государство служить интересам всего народа, сделать его народным по духу – это в силах только избирателей. Появление классов и государства, коренные сдвиги в социально-экономическом укладе общественной жизни, атмосфера соревнования в выживании, динамизм внутри самого уклада общественной жизни, резкое повышение требований к личности каждого и многое другое – таковы результаты развития производительных сил.

Всю историю становления человечества в сотни тысяч лет можно условно поделить на два периода: предысторию человечества и его историю. Последний период определяется в исторической науке длительностью в 10 тыс. лет. Но и этот, уже «исторический», период человеческое общество в различных ареалах земной цивилизации проходило неравномерно. А если выразиться более точно, то в каждый исторический период на земле сосуществовали рядом цивилизации разного уровня развития и так называемые «отсталые» народы не спешили сливаться с более развитой цивилизацией, когда оказывались в непосредственном соприкосновении: многовековые традиции, обычаи, верования, язык, весь уклад жизни, сложившийся за столетия, оказывались устойчивее всех нахлынувших элементов европейской культуры. Это наблюдалось на североамериканском континенте, когда туда пришла англосаксонская цивилизация; тасманийцы в Австралии еще и сегодня живут по своим законам, хотя формально являются гражданами Британского государства. Коренные народы Экваториальной Африки не спешат становиться «цивилизованными». И совсем странно, на первый взгляд, протекает жизнь племен южноамериканских индейцев, превративших свои селения в этнографические музеи с живыми экспонатами: они стали местами туристических экскурсий, где нужно платить «доллар» за посещение самого селения, доллар – за посещение хижины вождя, доллар – хижины шамана, доллар – за участие в рыбалке, доллар – за возможность получить огонь трением (хотя сами индейцы пользуются зажигалками), а о предстоящем посещении узнают по мобильной связи и готовят заранее весь спектакль «первобытной жизни».

Примеры подобного плана можно приводить бесконечно. Философия требует анализировать основное, закономерное. А закономерности таковы: каждая общность развивается, хотя темпы развития различны; развитие производительных сил, деятельность везде являются определяющим фактором; разные народы, пусть и в разное историческое время, проходят в основном одни и те же стадии развития; примерно похожим выступает становление мировоззрения и духовной жизни вообще. Поэтому каждый тип жизненного уклада со всей спецификой материальной и духовной жизни философия определяет как модель социальной реальности, а все развитие истории – как смену моделей социальной реальности.

В XIX веке марксизм, опираясь на идеи Сен-Симона, рассматривал историю человечества как историю смены общественно-экономических формаций, положив в основу смену способов производства. Для современника Маркса и Энгельса – Фейербаха, – история была историей смены религий; гегелевский вариант истории народов – это шествие мирового духа по земле, который «успокаивается» в Германии. Сегодня общественные науки рассматривают все человечество как сосуществование мировых цивилизаций: европейской (в совокупности с североамериканской), азиатской, арабоязычной, африканской, индокитайской. Но это деление крайне условное, поскольку жизнь каждого народа представляет определенную модель социальной реальности, а историческое развитие народа, смена укладов общественной жизни – это и есть смена моделей социальной реальности.

Какова социальная реальность современной России? В свое время (в начале XX века) появилась теория «евразийства», как особенность российской цивилизации. В 50-е годы президент Франции Ш. Де Голль выдвинул идею строить единую Европу «от Атлантики до Урала» – очень понравившуюся тогдашнему лидеру СССР Хрущеву. Сегодня Россия уходит от партийно-идеологического тоталитаризма и приобщается к европейским ценностям: наблюдается демократизация общественной жизни, состязательность кандидатов при проведении выборов в органы власти, пересматривается былое негативное отношение к владельцам средств производства, собственность у нас уже не орудие эксплуатации, а средство личностного самоутверждения, и законодательство открывает равные возможности участия в предпринимательской деятельности. Совершенствуется само законодательство. Решен вопрос с гражданскими свободами (слова, печати, мнений, передвижения, места жительства и др.). Ведущие авторитеты европейского общественного мнения факт демократизации общественной жизни в России признают уже без всяких оговорок.

Но на пути полного приобщения России к европейской цивилизации стоит одно очень серьезное препятствие: наш национальный менталитет, состоящий в преклонении перед власть предержащими. Народные массы России много столетий были в полной экономической зависимости от властей: деревенский мужик даже после 1861 года (проведение освободительной реформы) оставался в руках помещика. Его наличная собственность не позволяла ему только не умереть с голода, а чтобы жить достойно, ему приходилось низко кланяться. Надежды были связаны лишь с благосклонным отношением начальства. Для мужика начальниками были староста и управляющий, для городского рабочего – фабричное начальство, от мастеров до инженеров и начальников участков, которые могли «побаловать» хорошей работой в случае твоего примерного поведения.

С наступлением эпохи «строительства социализма» положение нисколько не изменилось: сельский житель превратился в заложника подневольного сельского труда; он не имел паспорта; приусадебный надел земли был минимальным (чтобы личное подсобное хозяйство не могло служить источником доходов!); требовалась обязательная годовая выработка числа «трудодней» (в противном случае огород урезывался). Контроль за исполнением налогоплатежей был таким, что во дворах крестьян пересчитывали даже поголовье кур. За коров и овец приходилось тоже платить молоком и шерстью. В селах среднерусской полосы авторитет заимели козы: чиновники о них забыли.

В городе рабочий чувствовал себя «пролетарием»: он не имел никакой собственности, но за хороший труд, особенно за ударный, мог рассчитывать получить «даром» квартиру, бесплатное образование, медицинскую помощь, почти даром – путевки в местные и не столь отдаленные дома отдыха. Но производственная дисциплина была жесткой: «планово повышалась производительность труда» (в конце календарного года шел пересмотр норм выработки), расценки были продуманы так, что почти рядом работали «рабочая аристократия» и низкооплачиваемые рабочие, профсоюзная солидарность становилась мифом (профсоюзы – «приводные ремни партии»); за малейшее непослушание и вольнодумство – перевод на нижеоплачиваемую работу или снятие с очереди на путевку, квартиру, предстоящую посылку на «повышение квалификации» или в школы партийного, профсоюзного или комсомольского резерва и т.п. Жизнь шла в сети производственных, партийных и профсоюзных инструкций и постановлений, при четком единодушии в «поддержку» любого начинания, идущего из Москвы. Человек труда был превращен в марионетку, которой манипулировала многочисленная армия партийного и производственного чиновничества. Его всюду «воспитывали».

В итоге село и город формировали «героев трудового подвига», но убивали человека, его право на мысль, на инициативу, на надежды и веру в свои силы. «Единица – вздор! Единица – ноль», – писал «трибун» Маяковский, готовый «волком выгрызать бюрократизм». Помимо своей воли, он, не подозревая того, «наступил на самую больную мозоль» тоталитарной партийно-бюрократической системы социализма, а все поняв, счел нужным застрелиться.

В России столетиями воспитывалась психология преклонения перед инструкциями и чиновничеством, народ ожидал «благ»; а чиновник чувствовал себя всесильным благодетелем. Это остается и сегодня нашим национальным менталитетом. Нам предстоит еще долго изживать психологию своей ущербности, на радость чиновникам! Трудящийся не может, не знает, не умеет себя защищать, он еще не почувствовал себя личностью. Чиновник ликует: его власть еще долго будет незыблемой. Неужели, действительно, каждый народ имеет такое правительство, которого он заслуживает?

Рыночная экономика – это не просто бойкая ларечно-лавочная торговля, а это рынок наемного труда, где собственник средств производства встречается с собственником рабочей силы. Собственники средств производства консолидированы, проводят российские совещания и съезды, пробиваются во властные структуры, создавая картель капитала и власти. Трудящиеся массы – многомиллионный растревоженный муравейник – мечущиеся в новой социальной реальности, беспощадно конкурирующие, вырывающие друг у друга порой единственный кусок хлеба. Очевидно, трудящимся надо дожидаться «российского электромонтера» и своей «солидарности», чтобы уметь в рамках Конституции отстаивать свои социальные права. Вот это и будут рыночные отношения между трудом и капиталом. Поэтому пока о российской модели социальной реальности говорить рано, она еще только формируется.

Говоря о моделях социальной реальности не в теоретическом, а в конкретно-историческом плане следует помнить, что она формируется в результате деятельности. Центральным субъектом деятельности выступают народные массы, трудящиеся. Именно их руками создаются все материальные блага, т.е. средства существования. Кормит, одевает, строит жилища не все общество, а лишь его часть, включенная в непосредственное материальное производство. Второй сферой проявления решающей роли народных масс в истории является их роль в периоды крупных социальных переворотов: победят те силы или партии, которых поддержат народные массы. Ярким примером «охоты за голосами» являются выборы всех ступеней, начиная от местных и заканчивая выборами президента: претенденты на народное доверие буквально соревнуются в словесной раздаче «благ», не подозревая о том, что единожды не выполненное обещание подрывает доверие ко всей социально-политической системе. Россияне, которые только-только приобщаются к парламентской демократии, еще не научились задавать вопрос: «А где возьмешь?». Надо полагать, что со временем болезнь под названием «вислоухость» пройдет.

Большое влияние оказывают народные массы и на духовную жизнь общества. Конечно, не народ, а Лев Толстой написал «Войну и мир»; не народ, а Бородин сочинил «Князя Игоря». Тут возразить нечего. Но народ создает материальные возможности для работы художника. Кроме того, и это наиболее существенно, народ выступает хранителем духовных ценностей нации: танцев, песен, сказок, сказаний, языка. Например, при жизни А. Пушкина его современник поэт Метерлинк пользовался гораздо большей известностью, чем Пушкин. Но сегодня от Метерлинка осталась только «Сказка о Синей птице», – да и то в ее сценической обработке, а произведения Пушкина останутся навсегда, пока будет стоять Россия. Комедии и трагедии Шекспира идут в театрах чуть ли не всего мира (Африка, Испания, Италия, Дания, Англия), но во всех героях чувствуется англичанин, британский «человек мира». Художник тем значительнее оставляет наследие, чем ближе для него были Родина, народ, проблемы, общественное значение поднимаемых им вопросов.

Нельзя скидывать со счетов и роль личности в истории. Даже сообщество биологически-организованных видов имеет своего вожака; биологически более высокие сообщества (стайные сообщества львов, волков, обезьян и др.) без лидирующей роли сильнейшего не могли бы существовать. Это же наблюдалось и в человеческих сообществах с самого начала их развития. К биологической потребности в вожаке прибавилась потребность социальная, организаторская. Необходимость лидера-организатора диктуется деятельной природой существования общества. В ней постоянно должно присутствовать организующее начало, при этом результаты этой организаторской деятельности должны чувствовать все. Так было в первобытном обществе, так было при племенном строе, такие процессы шли в периоды, когда шло складывание монархического правления (античные «тираны», «цезари» – прообразы будущих абсолютных монархий). Но абсолютные монархии рушились тогда, когда объективный ход исторического развития доказывал невозможность осуществления принципа единоначалия в многогранной деятельности. Победа парламентаризма над абсолютизмом – это свидетельство разросшегося социально-хозяйственного механизма. Появляются советы и советники, министры и министерства. Примером обратного плана выступает армия: ее боеспособность напрямую зависит от того, в какой степени вся ее совокупная мощь подчинена единой воле. Экономическую жизнь общества подчинить единой воле нельзя.

В общественной жизни крайне существенную роль играет авторитет личности, оказавшейся во главе общества. Он оказывается социальным лидером, «дирижером» общественной жизни. В периоды, когда сложился определенный общественный уклад, идет процесс его спокойного развития, лидирующая фигура мало заметна. Но в переломные периоды истории возникает историческая потребность в лидере. И, как правило, такая личность появляется. К примеру, Великая французская революция выдвинула личность Наполеона; Россия знала личность Петра I, который всю свою деятельность подчинил «подтягиванию» России до уровня развития европейских держав того периода. В современной России в полном смысле слова идет борьба за лидерство, поскольку сегодня общество переживает как раз такой период, когда возникла историческая потребность в лидере; авторитетное слово которого, обращенное к массам, было бы для всех «категорическим императивом». И если деятельность такой личности соответствует историческим задачам данного периода, то такая личность выступает как великая.

Прогресс – это характеристика такого всеобщего свойства материи, как движение, но в его применении к социальной материи. Одним из всеобщих свойств материи, как было показано ранее, является движение. В ходе движения рассматриваемая структура материи или усложняется, или, наоборот, упрощается. Это философское положение о всеобщности движения проявляется и в жизни общества. Синонимом развития при характеристике общественной жизни выступает понятие прогресс. Прогресс – это усложнение общественной жизни. Его естественным проявлением выступает такое историческое явление, как изменение общественной жизни, развитие истории вообще. Но развивающаяся цивилизация (этап от первобытнообщинного строя до современного состояния) – явление многогранное. В силу сложности социального прогресса будет целесообразным рассмотреть его слагаемые.

Во-первых, существенным показателем прогресса является развитие производительных сил общества. Орудия труда не просто делаются более сложными и эффективными, но они постоянно интеллектуализируются. Человек, создавая орудия труда, машины, технологические линии, вкладывает в них всю сумму общетеоретических и технических знаний своего времени, учитывает весь прежний опыт. Машинизация общественного производства ведет к снижению доли живого труда в производственном процессе, делает труд менее изнурительным.

Во-вторых, повышается производительность труда, т.е. в единицу времени производится все больше и больше продукции. В результате постоянно увеличивается совокупная доля общественного богатства, повышается материальный уровень жизни общества. Материальное положение меняет психологическую атмосферу общества: социальные отношения делаются менее напряженными, снижается тревога за завтрашний день. Увеличивается доля свободного времени, более разнообразным делается досуг.

В-третьих, идет постоянное изменение общественных отношений; слагаемые социальной жизни и, в первую очередь, общественные отношения совершенствуются под влиянием требований совокупной общественной деятельности: появляются новые сферы общественного труда, новые профессионально-социальные группы, занимающие соответствующую нишу в общем укладе общественной жизни. Так, например, в современном культурном мире большое место занял так называемый шоу-бизнес. Сложилась целая индустрия развлечений, где спрос словно соревнуется с предложением, растущее число шоу-групп находит своих поклонников; традиционные формы культурно-массовой работы немного «потеснились», и работа с массами продолжилась, только в более насыщенном режиме. Это и будет примером общественного «укладывания».

В-четвертых, повышается роль субъективного фактора в истории, когда на основе познанных закономерностей общественного развития общество в лице своих лидирующих органов (парламента, правительства, различных административно-хозяйственных структур) вырабатывает стратегию социального развития с опорой на полную базу данных, характеризующих социально-экономическую обстановку как внутри страны, так и в ближайшем соседнем окружении. Тут привлекаются экспертные советы, данные статистики, общественное мнение и другое. В итоге жизнь общества оказывается под разумным контролем, цель которого – избежать дисбаланса в развитии общества, перекосов в состоянии отраслей всего комплекса социально-экономической жизни общества. Область социального регулирования распространяется на образование, подготовку профессиональных кадров, создание сети информационных коммуникаций, транспорт и т.д. Важным участком выступает сфера международных отношений, отстаивание национальных интересов в глобальном масштабе, что особенно важно в условиях глобализации экономики и политики.

В-пятых, особую значимость приобретает прогресс культуры. Общество стремится развивать все ее отрасли, виды и формы, а время осуществляет качественный отбор: песни, романы-однодневки и многое подобное умирают часто в день своего рождения, а подлинная культурная ценность становится общечеловеческим достоянием, будь то книга, кинофильм, художественное изделие. Зритель, читатель, слушатель предпочитает все наиболее человеческое, ценное во все времена. Такие образы, как Отелло, Гамлет, Растиньяк, Гобсек, Дон Кихот, князь Мышкин, Наташа Ростова и многие другие литературные герои; полотна Рубенса, Рафаэля, музыка Моцарта преодолели время и пространство, стали достоянием человечества. С ускорением темпов развития истории процесс сближения культур также ускоряется. Сплетник делится своей «новостью» с соседом, гений своей душой – со всем человечеством.

В-шестых, общество гуманизируется. Постепенно формируется уважительное отношение человека к человеку, осознание человеческого достоинства каждого человека. Подвергаются общественному осуждению хамство, чиновническое чванство, эгоистические жизненные ориентиры. Человек должен стать центральной ценностью бытия – это задача, которую ставит общество перед каждым своим членом.

Однако социальный прогресс имеет и свои негативные стороны, на которые необходимо указать. Наблюдаемое истощение сырьевой базы для промышленного производства становится уже хрестоматийным положением. Для современных городов-мегаполисов превратились в экономическую и социальную проблему промышленные и бытовые отходы, особенно те из них, которые не «перерабатываются» почвенными микроорганизмами. Громада созданных богатств не только поражает воображение, но и вызывает жадность обладания. В итоге деформируется личность, смещаются ценности. Технотронная цивилизация повышает нервно-психические нагрузки. Отсюда частота нервных потрясений, психические расстройства. Растет чувство бессилия индивида перед достижениями современной цивилизации: человек не в состоянии овладеть всей наукой, понять всю технику, все технологии, быть универсальным специалистом, быть «своим» среди достижений мировой культуры. Однобокое развитие науки и техники, сложившееся в условиях противостояния разных типов цивилизаций («социалистический лагерь» – «капиталистический лагерь») привело к небывалому развитию орудий смерти: сегодня одним нажатием кнопки можно уничтожить все человечество, но никакие «кнопки» пока не в состоянии избавить человечество от таких болезней, как чума, сибирская язва, СПИД, наркомания и др.

Человек для своего выживания создал в рамках живой природы искусственную среду, определяемую как «ноосфера»: жилища, транспорт, производственные строения, одежда, суррогаты питания. Окружающие на работе и в быту вещи пропитаны лаками, смолами, используется много полимерных материалов, искусственный радиофон (теле– и радиостанции, многочисленные средства технической радиосвязи, эфир буквально «забит» радиочастотами). Человек рядом с этим живет. Не случайно, сегодня люди при первой возможности стараются изолироваться от цивилизации (стремление скорее уйти в отпуск и провести его в глуши, потребность в физической деятельности, простой пище, защита от информационного потока).

Самые серьезные смещения происходят в духовно-нравственном мире современного человека. Его сознание резко профессионализируется. Чувства уступили место рационально-логической информации, связанной с производством, с профессиональной деятельностью. И общество сегодня ценит именно профессионалов, но не человека вообще. Отсюда трудности сближения людей разных профессий вне производственной сферы. Не случайно частыми становятся факты распада браков «по любви» и утверждения на их место «браков по совместным интересам»: инженеру легче понять инженера, нежели инженеру – педагога. Теперь понятно, почему многие философы прошлого, как только общество заговорило о прогрессе, предупреждали и о возможных негативных последствиях, которые ожидают человечество в будущем. Среди «провидцев» были такие известные в истории фигуры, как Бентам, Руссо, Кант. Сегодня многое из предвиденного ими сбывается.

Что делать обществу «контрпрогрессивного»? Сегодня этот вопрос остро пока не стоит, однако Швейцер в своей Нобелевской речи указал на то, что человек сегодня стал необычайно силен, оставаясь при том же уме (до начала промышленной эры – Ю. Б.).

Слово «свобода» знакомо всем, и каждый стремится жить свободно. Но понимание свободы очень разнообразно. Здесь, можно сказать, сколько голов – столько и «свобод». Самое традиционное понимание – это свободная деятельность и поведение, чтобы никто не мешал. Но философия относится более строго к содержанию понятия «свобода». Для философии свобода – это свободная жизнедеятельность в пределах познанных природных и социальных закономерностей.

Человек живет и действует в многогранных системах связи: его бытие неотъемлемо от природы; следовательно, из системы «человек – природа» он не может уйти. Каждый человек – это общественный индивид, т.е. несет на себе своего рода печать общества; это – проявление системы «человек – общество»; человек – деятельное существо (будь то деятельность материально-производственная, духовная, административная и др.), но в итоге имеем систему «человек – деятельность». Если продолжить рассмотрение дальше, то увидим, что человек является членом системы социально-политических отношений, занимает определенное место в социальной структуре общества как член определенной социально-профессиональной группы, оказывается включенным в культуру и т.д. Все это происходит в силу того, что человек одновременно является и природным, и общественным индивидом, а порвать эти связи никто из людей не в состоянии, этого не желает и сам человек в силу своей второй, социальной, природы.

Поэтому жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Речь может идти только о том, как в ходе развития истории, самого общества эта системная привязанность делается более свободной, когда у общества открывается возможность снизить «жесткость» привязанностей индивида к природной и социальной средам. Так, постигая в ходе развивающейся практики законы природы, свойства и признаки включенных в сферу жизнедеятельности вещей, человек постепенно начинает более успешно приспосабливаться к природе, ее освоение делается более результативным. Рост эффективности общественного производства приводит сперва к возможности удовлетворить потребности жизненно необходимые, а затем уже приводит и к появлению излишка над минимумом; появляется полная возможность удовлетворить все разумные материальные потребности. В этом первое условие свободы. Следовательно, без активной материально-преобразующей деятельности, без достаточного уровня общественного производства речи о свободе даже не может быть.

Параллельно экономическим предпосылкам свободы вызревают и социально-политические предпосылки. Первобытный человек был закрепощен родом, поскольку вне рода он просто не смог бы выжить. С появлением сословно-классовых форм общежития каждый индивид был связан со своим классом или социальным слоем. Даже римский рабовладелец не смог бы существовать как рабовладелец, порви он все связи со своим классом и оставшись один на один перед сотней своих рабов. Но если мы проследим сменяющие друг друга исторические эпохи, то увидим, как меняются не только внутриклассовые отношения, но и межклассовые: они гуманизируются. Наблюдается снижение социальных различий, утверждение правовых государств (это когда на смену субъективному произволу приходит закон, а реальное равенство граждан перед законом вообще открывает широкое поле для проявления личной инициативы). Бывшая ранее сословно-классовая оценка личности (этот – «дворянин», а этот – «холоп», и этим было все сказано) ныне сменяется оценкой ролевой, общественно-значимой.

Важным условием свободы является личная готовность индивида жить свободно: человек должен сам «воспитать» себя к свободной жизни. Здесь мало хотеть, важно и уметь. Во-первых, человек должен обладать широким кругозором, сложившимся как результат роста его знаний (естественнонаучных, профессиональных и социальных). Во-вторых, каждый должен проникнуться самосознанием своего личностного «Я», своей индивидуальной неповторимости. Без этого невозможно почувствовать, что такой же неповторимостью обладает каждый индивид. В-третьих, необходимо ясное понимание своей привязанности к обществу, своего неразрывного единства с ним. Эта наша связь не просто моральное явление, как чувство человеческого единения, но она начинается уже на вещном уровне: даже взявши в руки простейший молоток, мы прикоснулись к труду лесоводов, плотников, геологов, металлургов и т.д. Более сложное изделие (самолет, компьютер и т.п.) несет на себе печать уже всей современной цивилизации, а пользуешься этим лично Ты. Поэтому пока еще доминирующие чувства индивидуализма и эгоизма должны постепенно отходить на задний план в межличностных отношениях.

1. Чем обусловлена необходимость материального производства?

2. Какова роль производительных сил в жизни общества и его развития?

3. Роль производительных сил в расслоении общества на классы и социальные слои.

4. Почему появляется государство? Его сущностные признаки.

5. Что называется историческим прогрессом? В чем проявляется противоречивый характер прогресса?

6. Почему только развитое общество способно обеспечить свободу индивида?

Духовность, духовная жизнь общества – явление, казалось бы, всем ясное и не требующее особых рассуждений. Как каждый человек несет в себе свой духовный мир, так и одухотворено все общественное бытие, поскольку сами индивиды, его образующие, свою духовность не утрачивают. Но в действительности о духовном, духовности просто говорить, но очень сложно о духовности писать именно из-за ее кажущейся ясности. В обществе всегда присутствуют определенные интересы, жизненные ориентиры, моральная атмосфера. Все это – проявление духовности. Но общество – это еще и социально-политическое единение определенных народов и наций, при этом каждый народ, каждая нация имеют свои национальные особенности: форму религиозных верований, национальные традиции, свои народные обряды, национальные песни, танцы, народный фольклор и т.п. Здесь тоже перед нами выступают различные стороны духовной жизни, дополняющие общую духовность. Все общество имеет такие общие для каждого народа и каждой нации признаки, как стремление к свободе, национальную гордость, формирует атмосферу национальной исключительности или доброжелательного отношения к другим нациям и народностям. История показывает, что малые народы крайне чувствительны к так называемому «национальному вопросу», тогда как представители больших народов редко над ним задумываются. Если к этому добавить такие всем знакомые проявления духовной жизни, как литература, живопись, кино и телевидение, театр и театральное искусство, то вообще наши рассуждения уйдут в бесконечность.

Философия, философский анализ явлений действительности не могут примириться с подобной расплывчатостью в анализе явления. Должна быть определена методология подхода к анализу такого явления общественной жизни, как духовность социального бытия, чтобы не расписаться в своем бессилии. Начинать следует с малого, исходного, с первоначальной «монады», какой выступает отдельный индивид.

Духовность индивида в настоящем разделе будет рассматриваться с опорой на положения, развиваемые в теме 4, где анализировался человек как особая форма живой материи, как биофизиологическая и социальная особь (поэтому советуем читающему вспомнить основные положения той темы). Появление духовности индивида обеспечивается наличием в человеке способности отражения. Но что отражает конкретный человек? Ответ на поставленный в такой форме вопрос может быть кратким: «Объективную реальность». Какова же та объективная реальность, которая окружает человека и которая формирует его духовность? И на это ответим кратко: «Объективный природный мир и объективное социальное бытие».

Но описанные выше ясность и краткость, будучи абсолютно истинными, являются вместе с тем крайне абстрактными и потому мало что объясняющими. Причина абстрактности в том, что в жизни нет человека «вообще», а есть конкретные Иваны, Марьи, Смиты и Луизы; одной из особенностей конкретного человека является то, что он живет в конкретной среде, среди конкретных людей, занят конкретным делом. Поэтому конкретный человек имеет соприкосновение не с природой вообще, а с природой данного региона, в котором проживает, с данной рекой, будь то Дон или Волга, с данным лесным массивом. Как видим, над нами только общее небо с его звездами и светилами, а все остальное очень отличительное; поэтому и внутренние впечатления и переживания от окружающей природной среды будут различаться: «кулик» оказывается в окружении «своего» болота. Существенное влияние на духовный настрой индивида оказывает конкретная микросреда, которая его окружает: условия семьи и быта, круг общения, общий микроклимат ближайшего окружения.

Более существенное воздействие на духовный мир индивида оказывает его социальный статус в общей структуре общественных отношений. Кто он? – рабочий госпредприятия или частный предприниматель, госслужащий или работник коммерческого банка, связан с сельским хозяйством, но как? – можно просто работать у фермера или быть самому фермером и т.п. Постовой на улице, вахтер на проходной режимного предприятия, даже студент – все это суть примеры социального статуса.

Духовность, вызываемая социальным статусом личности, играет крайне важную роль в жизни индивида: доволен он своим положением или нет, в состоянии он обеспечить материальное благосостояние семьи или нет, устойчиво ли положение его предприятия в общей структуре рыночной экономики или нет, – эти стороны социального статуса крайне важны для индивида. Кроме этой природно-социальной «конкретики» каждому индивиду далеко не безразличны события, происходящие в обществе и даже во всем мире. Например, теракт в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года, унесший жизни тысяч невинных людей, отозвался болью в душах миллионов людей во всем мире, а международный терроризм для многих правительств перестал быть чистой абстракцией. Подобной же болью отозвалась в душах миллионов людей, особенно россиян, трагедия с экипажем российской подводной лодки «Курск».

В одинаковой степени духовность индивида испытывает воздействие не только событий трагедийных, но и радостных. Так, урожай зерновых 2001 года позволил России избежать необходимости экспорта зерна из-за границы и, кроме того, вселил надежду на возможность поставки российского зерна на мировой рынок. В такой же степени каждого россиянина радует наметившийся рост валового национального продукта, выход из депрессии оборонных отраслей промышленности, активная позиция России на международной арене, ее реальный возврат в число ведущих мировых держав, с которой другие державы теперь стараются разговаривать «на равных». Подобный рост авторитета в мире вызывает гордость в душе каждого россиянина, вселяет уверенность в будущем России. Здесь объективный процесс хода истории «эхом» отзывается в душе каждого конкретного индивида, которому небезразличны судьбы Родины.

Серьезным элементом духовности индивида является степень его приобщения к научным знаниям, достижениям мировой и отечественной культуры. В этой связи укажем на то, что даже самый ленивый школьник из курса средней школы выносит умение читать и писать, знание элементарной математики, общее представление о виднейших представителях мировой культуры, знание основ естественных наук, получает определенную «обтесанность» своего мышления. А если это школьник со средней подготовкой, то у него уже имеется определенная база знаний для поступления в высшее учебное заведение. Школа для юноши или девушки – это основа становления его будущей духовности. Вот какова в общих чертах «объективная реальность», которая противостоит индивиду и которая отражается в его сознании, формируя в итоге как само сознание, так и духовную составляющую индивидуального бытия. Следовательно, индивид в полном смысле слова оказывается «зеркалом и эхом всей Вселенной», его духовность предельно широка; перечисляя то, что отражает человек, здесь легче перечислить то, чего он не отражает.

В духовном мире индивида отражается целый мир, большой и малый, важный и не очень, что-то постоянное и одновременно преходящее. Однако будет неверным представлять духовность индивида непрерывно текучей, неустойчивой. Из всего многообразия мыслей, знаний, представлений и эмоций в духовности сохраняется неизменным то, что делает индивида определенной социальной личностью, что постоянно сопровождает его бытие, при всех перипетиях течения этого индивидуального бытия. Здесь мы подходим к анализу того мира индивидуальной духовности, который обуславливается социальным статусом, общественным положением данной личности.

Человек – общественное существо, т.е. он является частью общества, а само общество – это миллионы и миллионы индивидов, объединенных данной моделью социальной реальности. Но первичным объединением, в которое вступает отдельный индивид в силу своей природы, является определенный коллектив. Коллектив уже не насчитывает в своем составе миллионов; его численность измеряется десятками, сотнями, реже – тысячами индивидов, объединенных единым социальным статусом, профессиональными и социальными задачами (коллектив класса, студенческой группы, команда корабля, коллектив цеха, завода, конкретного сельскохозяйственного предприятия и т.п.).

Коллектив – это не простое собрание индивидов; например, в вагоне железнодорожного состава могут ехать и едут одновременно десятки, а порой и до сотни пассажиров (если это пригородные поезда в часы «пик»). Но они – не коллектив. Коллектив – это объединение людей по профессиональным или творческим задачам (коллектив швейной фабрики, коллектив ансамбля, союзы писателей, художников, композиторов, коллектив научной лаборатории, студенческий коллектив и др.). Коллектив – это объединение людей для решения какой-либо социальной задачи. Так, студенческий коллектив объединен единой задачей – получить высшее профессиональное образование. В качестве примера первичного коллектива рассмотрим студенческую группу, численность которой колеблется от 20 до 30 человек. Каждый вчерашний абитуриент пришел в институт со своим духовным миром, со своим личностным «Я», в котором отражено очень многое (показано в предыдущем разделе темы). На уровне студенческой группы формируется новая духовность, которая не есть арифметическая сумма 20 и 30 «духовностей», составляющих группу индивидов. Каждому студенту приходится многое оставлять «за бортом сознания» и впитывать новое, вытекающее из нового социального статуса «студент», т.е. штудирующий. Студенты – это будущий интеллектуальный багаж общества, поэтому высшее учебное заведение готовит не просто специалистов определенного профиля, а граждан, способных стать руководителями и организаторами производства, администраторами разных уровней, даже президентами страны.

Вуз ожидает от своих воспитанников максимальных усилий при овладении изучаемыми дисциплинами, и коллектив преподавателей делает все для того, чтобы в группе сложилась рабочая атмосфера, искреннее товарищество, взаимная требовательность и взаимная помощь в преодолении трудностей, быстрее изживалось школьное иждивенчество (поясним это обидное для студента слово: школа, не желая иметь второгодников, буквально «перетягивает» слабых учащихся из класса в класс, чтобы достойно выглядеть перед административными органами образования; не меньше усилий затрачивают на своих чад и родители, чтобы их отпрыск был «как все»). В институте или университете студент оказывается один на один с новыми задачами, новыми требованиями, которые порой рисуются ему как наконец-то обретенная «свобода». Но это представление иллюзорно: студент попадает в атмосферу обязанностей перед обществом, обязанностей перед родителями, которые его содержат, порой даже оплачивая его обучение. Он теперь живет в системе новых общественных отношений, требующих от него гражданского сознания, как минимум – понимания обязанности добросовестно учиться и исполнения положений Устава высшего учебного заведения.

Если студент все усвоил, понял, активно реализует усвоенное и осознанное в практической жизни, тогда через год он возвращается на время каникул в привычную атмосферу уже другим человеком, вызывая в душе родителей тайное любование. Если же, наоборот, студенчество было превращено в развеселое времяпрепровождение и бездумное транжирство родительских средств (бывает и такое!), а через зимнюю и весеннюю сессии этот горемыка едва «переползал», то в этом случае родители не увидят в своем чаде ничего нового и невольно вспомнят слова песни «Каким ты был – таким остался...». Они не увидят в своем ребенке ни нового человека, ни его новой духовности. Но здесь хуже другое: само общество ничего не может ждать от такого возможного «специалиста»; годы, усилия преподавателей и средства уйдут «в песок».

Духовный мир студента – это отражение всего того, что интересует молодого человека. Но как члена студенческого коллектива его больше волнуют те проблемы и вопросы, которые касаются каждого обучающегося в вузе: сознание необходимости приобретения знаний, растущее чувство ответственности за свой статус, понимание неизбежности вступления в самостоятельную жизнь, а отсюда неизбежность роста гражданского сознания, смена «удали» первокурсника с растущей серьезностью взрослого человека. В итоге можно сказать, что его былая духовность, несшая в себе буквально все, где это «все» было перемешано, постепенно сменяется новой, не столь обширной по содержанию, но более весомой, значимой, более социальной, более гражданственной.

Если мы от примера со студентом и студенчеством переведем внимание на всю молодежь, ее духовность, то здесь нам придется выделить те стороны мира мыслей, настроений, целей, интересов, которые будут характерны для всех молодых людей в возрасте примерно 18–25 лет. Что важно в этом возрасте для молодежи? Мысли о самоутверждении в обществе. Обязательное присутствие оценки существующего общественного уклада и возможностей для «вписывания» в социально-экономическую общественную структуру, перспективы отыскания своего «места под солнцем», могущего удовлетворить его материальные и духовные запросы и т.п.; но мысли об экзаменах, о способности к будущей организаторской работе, необходимость соблюдения Устава высшей школы всю молодежь не интересуют: они остаются достоянием студенчества.