Счастливый билет Грэхем Линн

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Розовая ванна. Розовая! И стены в ванной комнате были до потолка выложены плиткой того же цвета.

Лиза лежала, погрузившись в пузырьки с запахом розовых лепестков. Она чувствовала себя голливудской кинозвездой. Лиза впервые принимала настоящую ванну. Дома они купались в железном корыте, стоявшем в кухне у очага, девочки — по вторникам, в одной и той же воде.

Ванная комната, как и кухня, была общей для всех жильцов верхнего этажа. Джекки рассказала Лизе о том, что смотритель, живущий внизу, в подвале, обслуживает все инженерные системы здания и производит мелкий ремонт, а его жена убирает в подъезде и в санузлах, так что повсюду царит безупречная, сверкающая чистота.

Девушки вернулись из ресторана около часа назад. Лиза съела блюдо под названием «спагетти по-болонски», которое оказалось восхитительно вкусным и сытным, а Джекки заказала целую бутылку красного вина, причем большую часть сама же и выпила. Лиза до сих пор ощущала приятное головокружение после двух бокалов.

Вернувшись в квартиру, Джекки заявила:

— Все, я должна принять ванну, — таким тоном, словно купалась каждый день, поэтому Лиза, чтобы не выглядеть полной невеждой, поинтересовалась:

— А я могу воспользоваться ею после тебя?

Итак, она нежилась в роскошной пене для ванны, принадлежащей Джекки, которая также предоставила в ее распоряжение шампунь, мыло и толстое и пушистое, но довольно жесткое полотенце и домашний халат из малинового шелка. Происходящее казалось Лизе нереальным, словно сон наяву. Не прошло и двадцати четырех часов, как она оставила одну жизнь и вступила в новую, настолько отличавшуюся от прежней, что грандиозные перемены пока еще не поддавались осмыслению.

Завтра они собирались в Найтсбридж[30], где Джекки работала секретаршей в конторе прямо напротив «Хэрродса». Сообщив об этом, она сделала многозначительную паузу, словно ожидала от новой подруги восторженных комментариев.

— «Хэрродс»? — покорно поинтересовалась Лиза.

— Ты что же, не слышала о «Хэрродсе»? Господи, да ты — полная невежда. «Хэрродс» — самый знаменитый магазин в мире. Его посещают настоящие богачи. Из моего окна виден главный вход, и почти каждый день через него входят и выходят знаменитости. Представляешь, в пятницу я видела там самого Херберта Лома[31], поджидавшего такси.

— Вот как! — пораженная до глубины души, воскликнула Лиза. О Херберте Ломе она слышала.

— На первом этаже здания, в котором я работаю, расположено агентство по трудоустройству. Тебе следует сходить туда и узнать насчет работы.

При мысли о том, что ей придется искать работу, Лиза занервничала. На собеседовании, которое состоялось на красильной фабрике, вместе с ней присутствовали еще несколько девушек из той же школы, в которой училась и она, и в нем не было ровным счетом ничего страшного. Тем не менее ей нужна работа, чтобы купить себе одежду, косметику, украшения и прочие личные вещи: собственное полотенце, мыло, зубную щетку и, разумеется, продукты. В отличие от Джекки она намеревалась готовить еду в кухне.

Лиза намылила тело, отметив, как выпирают сквозь кожу ребра и тазовые кости, которые покрывал лишь тоненький слой плоти. «Ничего, совсем скоро я поправлюсь», — с удовлетворением подумала она. Затем она вытерлась насухо и накинула халат Джекки. Материя на ощупь была прохладной и скользкой.

Джекки вновь надела пижаму и теперь кипятила воду, чтобы приготовить какао.

— Утром у меня будет раскалываться голова, — простонала она. — И зачем я столько выпила?

Одежда, в которой она была в ресторане, небрежно валялась на спинке кресла. Лиза подняла ее, расправила и аккуратно разложила на диване рядом со своими вещами, после чего вытянулась в кресле и устало прикрыла глаза. У нее моментально закружилась голова, и ее стало клонить в сон.

— Я так устала, что мне больше ничего не хочется.

Джекки, неуверенно стоя на ногах и пытаясь найти жестянку с какао, заявила:

— Тогда я дам тебе ночную сорочку. Где-то здесь должна быть чистая.

— Я могу лечь спать и в нижнем белье, — сказала Лиза.

— Даже не думай. Ты ляжешь спать, как цивилизованное существо, в симпатичной сорочке.

Джекки исчезла в спальне и через несколько минут вышла оттуда с красной хлопчатобумажной ночной сорочкой в викторианском стиле, расшитой белоснежными кружевами.

— Я солгала. Она не симпатичная, а ужасная, но зато, по крайней мере, чистая, потому что я ни разу ее не надевала. Мать подарила мне ее на Рождество.

— Сорочка очень миленькая, — сказала Лиза, которая настолько устала, что готова была завернуться в саван из мешковины.

Еще через несколько минут Лиза забралась в постель. Джекки сидела у туалетного столика, удаляя макияж с помощью крема. Сквозь сон Лиза пробормотала:

— Ты очень-очень добра ко мне. Не знаю почему.

— Потому что ты мне нравишься. Ты совсем не похожа на девчонок, с которыми я жила раньше. Кроме того…

Последних ее слов Лиза не расслышала. Она заснула как убитая.

Они шагали к Найтсбриджу под лучами неяркого солнца, висевшего в прозрачном утреннем небе. Крошечные обрывки облаков быстро уносились в неизвестном направлении. «Как будто находишься в чужой стране», — подивилась про себя Лиза. И не подумаешь, что совсем недавно закончилась война. Здесь не было ни воронок от бомб, ни разрушенных зданий с зияющими провалами окон, ни груд кирпича и щебня. Совсем не так, как в Ливерпуле, где следы войны виднелись на каждом шагу. И все женщины, мимо которых они проходили, даже пожилые, были одеты аккуратно и изысканно. Их макияж и тщательно уложенные волосы выглядели столь безупречно, что казалось, эти дамы только что вышли из салона красоты. Даже Джекки, оставившая дома невообразимый беспорядок, выглядела на удивление опрятно в кремовом полотняном костюме, белой блузке с рюшами и черных лакированных туфлях-лодочках, с сумочкой в тон, засунутой под локоть. На Лизе была все та же юбка и позаимствованный у подруги кардиган.

Еще никогда ей не доводилось видеть столь интенсивного движения: автомобили двигались сплошным потоком, сердито сигналя, а к тротуарам то и дело причаливали огромные красные автобусы, высаживая пассажиров. Из небольших ресторанчиков, уже открытых, долетал запах кофе, ароматного и, должно быть, крепкого. У одного из них люди сидели за столиками, расставленными прямо на тротуаре, пили кофе из толстых коричневых чашек и ели круассаны. Восхитительный запах свежеиспеченного хлеба выплывал из небольшого углового магазинчика с чудным названием «Patisserie»[32], и выходящие оттуда женщины с длинными тонкими булками в руках выглядели совсем не так, как те, которых Лиза видела до сих пор. На них были набивные халаты, а одна даже замотала голову платком, наподобие тюрбана, как иногда делала Китти. Из какого-то роскошного и большого здания вышла женщина в велюровой шляпке и зеленом габардиновом пальто, очень похожем на школьную форму. Она осторожно спустила по широким ступеням детскую коляску. Когда девушки проходили мимо, Лиза заглянула внутрь и увидела крошечного малыша в кружевном берете, сладко посапывающего под шелковым стеганым одеялом.

— Идем же, Лиза, — поторопила ее Джекки. — Иначе я опоздаю, а я никогда еще не опаздывала.

Как ни трудно было в это поверить, но Джекки работала отнюдь не рядовой секретаршей. Она была личным помощником генерального директора туристической компании.

— Видишь ли, — объясняла она вчера вечером в ресторане Лизе, — я знаю, какая я рассеянная и несобранная, поэтому на работе мне приходится прикладывать титанические усилия. Я записываю все: когда отправляю письма, когда получаю их, кто звонил и так далее. Поручения я выполняю сразу, чтобы не забыть о них. Если меня просят заказать билеты на самолет, я принимаюсь за дело немедленно, потому что иначе оно просто вылетит у меня из головы. Ты не поверишь, но я придумала очень эффективную систему учета, Лиза. У меня никогда не пропадает ни клочка бумаги. Я — безупречный секретарь. Тебя это удивляет?

Лиза призналась, что да, удивляет, чем Джекки осталась чрезвычайно довольна, словно ей сделали изысканный комплимент.

— И поэтому меня продвигали по службе, — продолжала она, — пока я не стала личным помощником мистера Айртона. Теперь я зарабатываю двенадцать фунтов в неделю. Это гораздо больше, чем зарплата обычного секретаря.

Джекки оказалась намного старше, чем поначалу думала Лиза, — ей уже исполнилось двадцать три года.

— А вот и моя контора. — Она кивнула на другую сторону улицы.

Но Лиза слушала ее вполуха. Все внимание девушки было приковано к выставленным в витрине магазина меховым манто, на которых красовались ярлычки со стоимостью более тысячи фунтов каждое.

— А вон там агентство. Оно откроется через несколько минут. Удачи тебе. До вечера. Ключ не потеряла?

Лиза покачала головой, и Джекки устремилась на другую сторону улицы, ловко лавируя между замедлившими ход автомобилями.

У агентства по трудоустройству было огромное окно во весь этаж, как витрина в магазине. Пока Лиза рассматривала его, какая-то женщина отперла дверь и вошла внутрь. Ее черные волосы были тщательно завиты, одета она была в строгий твидовый костюм. Выглядела дама очень неприступно. А что, если и ей потребуются рекомендации, как той владелице квартиры? Последнее, что было нужно Лизе, — это запрос на красильную фабрику с просьбой выслать ее характеристику. Через час об этом будут знать все сотрудники, и кто-нибудь обязательно расскажет маме. Впрочем, женщина на другой стороне улицы не производила впечатления особы, привыкшей иметь дело с рабочими промышленных предприятий.

Лиза подумала, а нет ли в Найтсбридже биржи труда. Именно туда шли в Бутле те, кому была нужна работа. Или же она могла поискать вакансию в разделе «Работа» в газете. Может, если она немного прогуляется по кварталу, то наберется достаточно мужества, чтобы зайти в агентство, хотя Лиза и сомневалась в этом.

Если это здание, в котором работает Джекки, значит, магазин с меховыми манто по цене более тысячи фунтов — «Хэрродс», не иначе. Лиза медленно брела по тротуару, восхищаясь выставленными в витрине миниатюрами. Одна из них привлекла ее внимание: свадебная сценка с участием шести подружек невесты и двух мальчиков-пажей, наряженных в темно-синий бархат и атлас. Платье невесты было сшито из филигранной тафты кремового цвета в стиле эпохи Эдуарда VI, с турнюром, переходящим в веерообразный шлейф. Девушка-манекен, с обожанием взирающая на своего новоиспеченного супруга, держала в руках букет цветов, напоминающих орхидеи, лепестки которых опадали на пол. Лиза улыбнулась, представив себе Шона и Дугала в костюмах пажей.

Когда она проходила мимо главного входа, мужчина в униформе как раз открывал двери, в которые мимо него с царственным видом выплыла дама в меховом жакете, не удостоив его даже взгляда. Мужчина посмотрел на Лизу и подмигнул ей. Она улыбнулась.

Пройдя мимо «Хэрродса», она свернула на боковую улочку. К этому времени солнце пригревало уже вовсю, и девушка чувствовала на спине тепло его лучей. Здесь магазинчики были поменьше; в них продавали нижнее белье, обувь, кожаные чемоданы, сладости — до сих пор Лизе не приходилось видеть столь разнообразной коллекции кондитерских изделий — и нелепый набор трубок под стеклом магазина табачных изделий. На углу размещалась художественная галерея, и Лиза остановилась, разглядывая картины, развешанные по белым стенам. Спустя некоторое время она решила, что это, должно быть, какая-то шутка. Полотна представляли собой мазки краски и кляксы и казались бессмысленными. Нелли, у которой в школе всегда были отличные оценки по рисованию, справилась бы лучше.

Девушка подошла к ряду частных домиков и принялась украдкой заглядывать в окна. Какая мебель! Стулья и кресла с парчовой обивкой, высокие антикварного вида буфеты, почти упиравшиеся в украшенные орнаментом и лепниной потолки. Цветочные композиции, на создание которых наверняка ушло несколько часов. Кое-где в цокольных этажах женщины в белых халатах и фартуках готовили кушанья, резали овощи или замешивали тесто. В одном из подвалов четверо маленьких детей сидели за чисто выскобленным столом, а женщина в сером хлопчатобумажном платье суетилась вокруг них, разливая молоко в высокие стаканы. При виде коробки с кукурузными хлопьями Лиззи улыбнулась — совсем как на Чосер-стрит! Когда она проходила мимо другого дома, почтальон как раз постучал в высокую красную дверь, которую открыла служанка, самая настоящая служанка в черном платье, маленькой белой шапочке и переднике.

Лиза бросила взгляд на часы — в общем-то, это были часы Джекки. Сегодня утром, рассказывая об агентстве, Джекки настойчиво убеждала ее в необходимости приходить вовремя.

— Держу пари, часов у тебя нет, бедняжка ты моя нищая.

Лиза отрицательно покачала головой:

— У меня их никогда и не было.

— Что ж, зато я на свой двадцать первый день рождения получила сразу три пары. Я одолжу тебе одни. — И с этими словами новая подружка полезла в ящик комода и выудила оттуда дорогую позолоченную модель с регулируемым браслетом.

Было уже почти десять, и Лиза испытала угрызения совести. Она бесцельно бродит по округе, заглядывает в окна домов, держась от агентства на расстоянии пушечного выстрела и не зная даже, хватит ли у нее мужества перешагнуть порог.

Лиза свернула на соседнюю улицу. Здесь ее взору тоже предстали магазины и лавки, хотя и не такие шикарные, как те, мимо которых она только что прошла. Сначала она миновала бакалейную лавку, потом — цветочный магазин и наткнулась на книжный. Девушка попыталась заглянуть внутрь сквозь не слишком чистое окно. На стеллажах, тянувшихся вдоль стен от пола до самого потолка, теснились книги всех форм и размеров. Они выглядели потрепанными, многие были очень старыми, в кожаном переплете. Все свободное пространство посреди магазина занимали три высоких двусторонних стеллажа. За столом в уголке сидел и что-то читал пожилой мужчина, почти старик, в вышитой ермолке, с редкой длинной бородой.

Лиза стояла, как зачарованная, и не могла отвести глаз от сцены, которая, казалось, была позаимствована из девятнадцатого века. Она видела фильм «Дэвид Копперфильд» с Фредди Бартоломью в главной роли, читала «Записки Пиквикского клуба», и представшая ее взору картина вполне могла стать очередной декорацией для любого фильма по роману Диккенса. Лиза случайно наткнулась на благословенный оазис посреди самодовольного респектабельного Найтсбриджа.

Девушка вздохнула и уже собиралась двинуться дальше, как вдруг заметила в витрине пыльную карточку. Наклонным старомодным почерком на ней было написано: «Требуется помощник продавца». Лиза воспрянула духом, но только на мгновение. Здесь явно требовался кто-нибудь с образованием, кто разбирался в книгах и любил их. Что ж, она тоже любила читать, но все выставленные в витрине магазинчика книги, кроме «Записок Пиквикского клуба» и «Острова сокровищ», были ей незнакомы. Тем не менее, попытка — не пытка. Старичок мог сказать лишь «нет», а она ничего не потеряет, поскольку и терять-то ей было нечего.

Лиза глубоко вздохнула и открыла дверь.

Старик поднял голову. Девушке понравилась его дружелюбная улыбка, адресованная ей. «По крайней мере, можно не бояться нарваться на грубость», — подумала Лиза.

— Вы ищете что-либо определенное или просто хотите порыться на полках? — полюбопытствовал старик глубоким голосом с легким гортанным акцентом.

Лиза проглотила ком в горле.

— Я зашла, чтобы узнать насчет работы.

На лице мужчины отразилась растерянность.

— Работы? Господи боже мой, я совсем забыл о карточке. Она что же, до сих пор торчит в витрине?

— Да. — Скорее всего, это означало, что место давно занято.

— Вы первая, кто пришел по моему объявлению. Что ж, проходите и садитесь. Давайте поговорим.

В магазине чудесно пахло пылью и кожей. Лиза опустилась на стул по другую сторону стола.

— Что вы знаете о книгах? — Кожа на лице мужчины, с лучиками морщинок, мелкими и глубокими, как на древнем манускрипте, походила на пергамент. Его кустистые седые брови над карими глазами напоминали крылья серой бабочки. На мужчине была фланелевая рубашка и вязаный шерстяной джемпер, протершийся на локтях почти до дыр.

— О книгах я знаю лишь то, что мне нравится их читать, — сообщила Лиза.

— А что вы читали?

Внезапно она встала на ноги. Это была напрасная трата времени. У нее не было ответов, которых ждал от нее старик.

— Извините. Мне не следовало приходить. Просто я ищу работу. Вообще-то я собиралась зайти в агентство по трудоустройству, но почему-то пошла совсем в другую сторону. Сначала я увидела ваш магазин, а потом и объявление… Я читала только «Записки Пиквикского клуба» и «Остров сокровищ». Мне не следовало сюда приходить. Простите, — повторила Лиза и повернулась, чтобы уйти.

— И что вы о них думаете?

Лиза остановилась.

— Первая мне понравилась, а вторая — нет. По-моему, «Остров сокровищ» — это книга для детей.

— Если вам понравились «Записки Пиквикского клуба», значит, вы вполне годитесь для работы в книжном магазине. Садитесь. Садитесь же. Я не собираюсь устраивать вам допрос с пристрастием. Когда мне было столько же, сколько вам, — кстати, сколько именно? шестнадцать, семнадцать? — я не читал даже этих книг. Если вы хотите работать здесь, давайте поговорим. — Старик тоже встал, поклонился и жестом указал на стул, который Лиза только что освободила. — Как вас зовут?

— Лиза О’Брайен. Мне шестнадцать лет.

— Вы приехали из Ливерпуля?

— Да. — Лиза изо всех сил старалась подражать правильной речи Джекки. Но, очевидно, ее усилия были напрасными.

— Ливерпульский акцент — мой любимый. Одно время я подвизался пародистом в мюзик-холле. Впрочем, это было очень давно. Но я иногда практикуюсь в этих умениях. Я могу говорить, как Уинстон Черчилль. Вот послушайте: «Восстаньте, смерды, сбросьте цепи и воссядьте за столом своих господ».

Лиза звонко расхохоталась. Он в точности изобразил голос Черчилля, но говорил с ярко выраженным ливерпульским акцентом.

— А что, Черчилль и в самом деле произнес такое?

— Нет, но иногда я развлекаюсь, воображая, что он и впрямь сказал эти слова. — Старик драматическим жестом хлопнул себя по лбу. — Ах, я опять увлекся и устроил настоящее представление. Это одна из моих слабостей. Веди себя прилично, Гарри, — строго приказал он себе. — Дело серьезное. Вам нужна работа, мисс Лиза О’Брайен, и я готов вам ее предложить. Зарплата не такая уж и мизерная — восемь фунтов в неделю. Больше вам не предложат даже в «Хэрродсе», хотя некоторым тамошняя атмосфера может понравиться больше, чем та, что царит в моем магазинчике. Вы умеете считать?

— Да. По арифметике у меня всегда были одни «пятерки».

— Мои поздравления. Не могу сказать того же о себе. Мои книги пребывают в беспорядке. Ноги отказываются мне служить. Ревматизм превратился в моего злейшего врага, и, хотя я сражаюсь изо всех сил, кажется, враг побеждает. Сердце у меня уже не то, что прежде. Оно бьется слишком быстро — или, наоборот, слишком медленно? Я все время забываю как. В один прекрасный день оно остановится окончательно. Но до тех пор мне нужна помощь, чтобы управиться со своим магазином. Моя жена, Мириам, говорит, что я должен спрашивать рекомендации. Она полагает, что люди будут выстраиваться в очередь, чтобы получить эту работу. — Мужчина широким жестом развел руки ладонями вверх и пожал плечами. На мгновение сердце у Лизы упало. — Но у вас честное лицо. Я надеюсь, вас не разыскивает полиция и вы не сбежали с последнего места работы, прихватив оттуда немного наличных?

— Разумеется, нет! — с негодованием ответствовала девушка.

— Шучу, шучу. Еще одна моя слабость. Я все время шучу. Но скажите же мне, мисс Лиза О’Брайен, когда вы сможете приступить к работе?

— Завтра.

— Отлично, отлично. Кстати, меня зовут Гарри Гринбаум. Я — еврей. Ортодоксальный. Вам нравится моя шапочка?

— Она очень мила, — ответила Лиза, улыбаясь.

— Этот головной убор не позволяет моей старой голове развалиться на части. Иногда я настолько злюсь на мир, что боюсь, что она может взорваться. Хотите что-нибудь выпить? Кофе, например, или чай? Я спрашиваю так из эгоизма, потому что умираю, так хочу выпить чашечку сам, но по утрам ступеньки в кухню на заднем крыльце для меня — все равно что Эверест. Другими словами, мисс Лиза, не окажете ли вы своему новому работодателю услугу и не приготовите ли ему чашечку кофе? Очень черного и очень крепкого.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Восемь фунтов в неделю! Она будет получать целых восемь фунтов, работая на замечательного старичка, который все время шутит, в букинистическом магазине, похожем на декорации для съемок исторического фильма!

Обратно на Куинз-Гейт Лиза почти бежала, задержавшись только для того, чтобы купить кое-какие продукты.

Войдя в квартиру, девушка тут же направилась в кухню и приготовила себе бутерброд. Намазывая хлеб маслом, она чувствовала себя неловко. В доме на Чосер-стрит, даже когда их материальное положение улучшилось, они все равно ели по будням маргарин, а масло приберегали для воскресных дней. Лиза успокоила свою совесть, намазав масло не таким толстым слоем, как ей того хотелось.

Поев, она принялась наводить порядок в квартире.

Лиза нашла тридцать восемь старых женских журналов и воскресных газет, десять блузок, восемь юбок, три ночные сорочки, восемнадцать пар чулок и пять непарных изделий, три пары туфель и один голубой шлепанец. Считать нижнее белье она не стала, а просто запихнула его в пакет для Джекки, чтобы та отнесла его в местечко под названием «прачечная самообслуживания» — очевидно, одно такое заведение находилось прямо за углом. Под всем этим беспорядком Лиза обнаружила целый набор кружек. Некоторые из них были пусты и заросли зеленой плесенью, в других колыхалась отвратительная на вид и дурно пахнущая желеобразная масса, в которую превратился некогда находившийся в них чай или кофе. Еще Лиза отыскала три бутылки с остатками виски в разной пропорции. Она перелила содержимое двух бутылок в третью, самую полную. Затем Лиза сложила все бумаги и конверты стопкой на серванте, засунув поглубже на полку коллекцию разнокалиберных книжек, почти все из которых оказались любовными романами.

Пока Лиза наводила порядок, от колебаний воздуха лепестки и листья увядших цветов окончательно осыпались на ковер, который, как теперь обнаружилось, оказался зеленым, без узоров. Лиза осторожно взяла вазу, отнесла ее туда, где расстелила газеты, чтобы собрать мусор, и выбросила цветы.

Затем она развесила одежду в гардеробе Джекки, который оказался настолько переполненным, что Лиза невольно задумалась о том, куда же она будет вешать свои собственные вещи, когда купит их. Она отнесла в кухню грязные тарелки и вымыла их, после чего собрала оставшийся мусор и вынесла его вниз. Позади дома выстроились в ряд мусорные контейнеры, и Лиза с чувством удовлетворения свалила свою ношу в один из них.

Вернувшись наверх, девушка вытерла пыль и смахнула паутину в углах и с низкого наклонного потолка. Она заметила щетку для чистки ковров и подмела ею пол в обеих комнатах. Напоследок Лиза передвинула в угол маленький столик для чистых чашек и чайника, присовокупив к ним только что купленную бутылку молока и пачку чая.

Готово!

Стоя в дверях спальни, она с гордостью обозрела обе комнаты. Теперь, когда на полу не валялись разбросанные вещи, помещение выглядело значительно просторнее. Ковер в спальне был голубого цвета, в тон махровым хлопчатобумажным покрывалам. И тут Лиза встревожилась, что Джекки будет недовольна. Вдруг ей нравится беспорядок и она оскорбится, что Лиза навела порядок столь безжалостными методами…

После нескольких минут мучительных раздумий над тем, не разбросать ли тут и там парочку вещей, чтобы квартира не выглядела столь безукоризненно прибранной, Лиза решила, что поскольку она платит половину арендной платы, то имеет право жить в чистоте.

Лиза приготовила себе чашку чая и стала просматривать «Путеводитель по Лондону», одну из книг, найденных ею на полу. Если, выйдя из дома, повернуть направо, она окажется в районе под названием Фулхэм. Быть может, Фулхэм не столь шикарный район, как Южный Кенсингтон и Найтсбридж, и она сможет купить там кое-какие предметы первой необходимости. Несмотря на то что Джекки, похоже, готова была одолжить ей все, что нужно, Лиза не хотела злоупотреблять гостеприимством своей соседки.

Фулхэм оказался рабочим районом. Лиза ощутила острый приступ ностальгии, смешавшись с толпой озабоченных женщин, нагруженных пакетами. За юбки матерей цеплялись детишки в потрепанной одежде.

Лиза испытала облегчение, увидев несколько знакомых магазинов — большой универмаг «Вулвортс» прямо напротив аптеки «Бутс». На Хай-стрит располагался рынок, на котором товары продавались еще дешевле, чем в Бутле. Лиза купила черные туфли-лодочки, почти такие же, как те, что надела сегодня утром Джекки, за девятнадцать шиллингов и одиннадцать пенсов, и черную плиссированную юбку за такую же сумму. Белая блузка с круглым отложным воротником обошлась ей в семнадцать шиллингов и шесть пенсов. После покупки двух пар чулок и трусиков, куска мыла и недорогого полотенца для рук у девушки еще осталось немного денег. Было бы неплохо обзавестись жакетом или кардиганом, но ведь надо же на что-то жить следующую неделю.

Лиза прошла через весь рынок. На последнем лотке громоздились подержанные предметы одежды, и несколько женщин увлеченно перебирали их. Лиза присоединилась к ним. Здесь было множество мужских рубашек без воротников, брюк с обтрепанными штанинами, детских джемперов и шортов без пуговиц. Женщины рылись в одежде с каким-то исступлением, перебирая груды вещей, отбрасывая ненужные предметы в сторону, а то, что им нравилось, ненадолго подносили к свету, внимательно разглядывали и с презрением отшвыривали прочь.

— Эй, эй! — обиженным тоном окликнула их женщина за прилавком. — Поосторожнее с вещами! Они ведь еще не ваши.

Но женщина рядом с Лизой пропустила предупреждение мимо ушей и рывком перевернула гору одежды. Лиза ухватилась за уголок какой-то вещицы, которая привлекла ее внимание, и вытащила ее на свет божий. Это оказался жакет из небесно-голубого стеганого атласа с оранжевым воротником и вычурными плетеными застежками, помятый, но тем не менее выглядевший весьма недурно. Почти как новый, как любила говаривать в таких случаях Китти, найдя неплохо сохранившуюся подержанную вещь. Лиза сложила свои покупки на землю и примерила жакет.

— Тебе идет, милочка, — заметила женщина, та самая, что перевернула груду одежды и обнаружила жакет.

— Вы правда так думаете? — отозвалась Лиза, которой очень хотелось посмотреть в зеркало. Жакет доходил ей до бедер и сидел очень хорошо, если не считать того, что рукава оказались чуточку длинноватыми, хотя, пожалуй, она могла бы их подвернуть.

— Эй, Вера, смотри, какая славная вещица! — И женщина подтолкнула локтем свою товарку, перебиравшую одежду рядом с ней.

— Точно! Выглядит замечательно, — подтвердила Вера.

— Сколько он стоит? — обратилась Лиза к владелице лотка.

— Шиллинг и шесть пенсов.

— Да ладно тебе, Дорис, — фыркнула Вера. — Здесь тебе не «Хэрродс», а Хай-стрит. — Она повернулась к Лизе. — Предложи ей девять пенсов, милочка.

— Вы согласны на девять пенсов? — Лиза ни за что бы не осмелилась назвать такую низкую цену, если бы не поддержка женщин рядом с ней.

Дорис поджала губы, и на ее обветренном лице появилось упрямое выражение.

— Здесь у меня не благотворительная лавочка. Шиллинг — мое последнее слово.

Женщины принялись вновь ее урезонивать, но Лиза уже достала шиллинг из сумочки и протянула его лоточнице, боясь, что Дорис вообще передумает продавать желанный жакет, если на нее станут давить слишком сильно.

Когда Лиза ушла, женщины продолжали спорить с Дорис.

По дороге домой Лиза купила тушеного мяса и овощей, чтобы приготовить на ужин матросское рагу, а потом позвонила в «Вулвортс» и заказала иголки и нитки, чтобы подшить рукава жакета.

Наконец Лиза купила букетик цветов, чтобы сменить те, что она выбросила.

Вернувшись в квартиру, она приготовила рагу и оставила его в духовке. А потом принялась примерять обновки.

Из неряшливо одетой, угрюмой особы, которой Лиза была последние два года, она вновь превратилась в привлекательную молодую женщину. Чулки искрились, безупречную форму ног подчеркивали туфельки на высоких каблуках. Широкий пояс юбки плотно обхватывал стройную талию, плиссированные складки опускались чуть ниже колен. Белая блузка с круглым воротничком и длинными пышными рукавами придавала своей хозяйке скромный и даже чопорный вид.