Счастливый билет Грэхем Линн

Лиза не ответила.

— Вон отсюда! — повторил Ральф.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Лиза и Ральф прислушивались к удаляющимся шагам Гордона, пока они не затихли. Вскоре до них долетел негромкий глухой стук — это захлопнулась входная дверь. Лиза взглянула на Ральфа, и оба расхохотались.

— Что за гнусная личность! — сказал наконец Ральф. — Ради всего святого, что Джекки в нем нашла?

Лиза озадаченно покачала головой.

— Не знаю. Она влюблена, а любовь слепа, как говорят.

Она попыталась встать, но у нее закружилась голова, и Лиза повалилась обратно на диван.

— С тобой все в порядке? Тебе ничего не нужно?

— Я пьяна, Ральф. Я еще никогда не напивалась. Я выпила немного виски. Я чувствовала себя очень подавленной и несчастной. Думаю, мне нужно выпить чаю, чтобы протрезветь.

— Тебе следовало заглянуть ко мне — я тоже пребывал в депрессии. Собственно говоря, я весь день раздумывал о том, а не постучать ли к тебе, но потом решил, что ты хочешь побыть одна. — Ральф поднялся на ноги — сильный, крепкий, уверенный в себе мужчина. Его обычно сдержанное выражение лица изменилось после недавнего столкновения. — Я поставлю чайник.

— Там уже есть вода, — сказала Лиза, а потом быстро добавила: — Я забыла поблагодарить тебя. Ты спас мне жизнь. Оказывается, ты храбрец.

— Храбрец! — Он улыбнулся. — Сомневаюсь, что я спас твою жизнь. Скорее уж добродетель.

— О, чего нет, того нет, причем уже давно, — не задумываясь ответила Лиза и тут же готова была откусить себе язык, хотя Ральф, похоже, не обратил на ее слова никакого внимания.

— Почему ты несчастна, Лиза?

— Я просто скучаю по своей семье, вот и все. Я пошла прогуляться в Кенсингтон-Гарденз, а там был ребенок. Ну, я и вспомнила, что у меня есть племянник или племянница, а я его (или ее) никогда не видела. А ты?

Ральф эхом повторил ее слова:

— Просто скучаю по своей семье, вот и все.

— Разве ты не можешь поехать домой и навестить их?

— Свою жену и детей, ты хочешь сказать?

Лиза ахнула:

— Так ты женат?

— Жена разводится со мной — и я это заслужил. Родители отреклись от меня. Пирс тоже уехал, хоть и ненадолго. Я вдруг понял, что остался совсем один, и это действовало мне на нервы. К счастью для меня, ты закричала и рассеяла чары, злые чары.

Он налил чай в чашки и принес их к дивану.

— Сможешь удержать?

— Я не настолько пьяна. Вот только ноги и голова отказываются мне повиноваться, они такие непослушные. — Лиза начала жадно пить чай мелкими глотками. — Я больше никогда не буду пить так много и так быстро, — пообещала она.

— Мудрое решение. За это стоит выпить. — И Ральф отсалютовал ей своей чашкой.

— Я всего лишь хотела забыться, прогнать грустные мысли.

— Ах, если бы это было возможно! — печально откликнулся он. — Я весь день думал о своих детях. Представлял, как они встречают Рождество и как праздновали его мы те несколько лет, что были вместе.

— А что с тобой случилось? Не обижайся, я не хочу показаться навязчивой. Можешь не отвечать, если не хочешь, но зачем ты женился? — Лиза искоса взглянула на него и удивилась тому, что когда-то сочла Ральфа невзрачным. Сейчас в его глазах застыла печаль, а губы кривились в горькой ухмылке.

— Я женился, потому что должен был жениться. Ведь так поступают все мужчины — или, во всяком случае, большинство. Кроме того, я думал, что влюблен. Разумеется, этого быть не могло, но я считал по-другому. Откуда мне было знать, что такое любовь? Мой брак не был идеальным, секс не приносил мне удовлетворения, но я полагал, что мне просто не повезло.

Он вздохнул. Лиза смотрела на него и молчала.

— А потом меня призвали в армию, — продолжал Ральф. — Раньше я никогда не жил среди мужчин. И вдруг это показалось мне более естественным. Я почувствовал облегчение и стал самим собой. Потом я попал в плен, меня отправили в концентрационный лагерь и… словом, об остальном ты можешь догадаться. — Ральф передернул плечами. — Вернувшись домой, я написал письмо жене и рассказал ей обо всем. Я знал, что она будет шокирована, но какое письмо я получил в ответ! Оно состояло из одних оскорблений. Детям сказали, что я погиб.

— Это ужасно.

Лиза накрыла его руку своей. Ральф повернулся к ней и сделал жалкую попытку улыбнуться.

— Прости меня. Я взваливаю на тебя свои проблемы, а тебе от этого не станет легче. Знаешь, я ведь тоже выпил. Вино, сначала одну бутылку, потом вторую… Кажется. Не помню точно.

— Не извиняйся. Продолжай, — попросила Лиза. — Как говорят, разделенная беда — уже полбеды. — Это была одна из любимых поговорок Китти.

— В лагере я увлекся драматическим искусством. К своему изумлению, я обнаружил, что из меня получился недурной лицедей. Так что, вернувшись домой, я решил продолжить этим заниматься. Это казалось мне вполне логичным. — Он так крепко сжимал чашку обеими руками, что Лиза заметила, как побелели у него костяшки пальцев.

— Знаешь, чего я хочу больше всего на свете, Лиза?

— Чего? — тихонько спросила она.

— Стать звездой. Чтобы имя Ральфа Лейтона было известно всему миру, подобно имени Чарльза Лоутона[49] или Лоуренса Оливье. И тогда в один прекрасный день моя жена, быть может, расскажет детям о том, что я не погиб на войне. Быть может, тогда что-нибудь изменится. Они перестанут стесняться того, что я — педик, гомик, или какие там еще оскорбительные названия придуманы для того, кем создал меня Господь. Как по-твоему, я могу стать звездой, Лиза?

— Я очень надеюсь на это, — прошептала она. — Надеюсь от всей души. Во всяком случае, завтра возвращается Пирс и…

Ральф резко перебил ее:

— Не завтра — на следующей неделе. Видишь ли, это не просто выходные в старом родовом особняке де Виллье. Пирс прекрасно проведет там время. Разумеется, он не мог взять меня с собой, потому что его родители ничего не знают о… Он непременно будет флиртовать с какой-нибудь девчонкой и уговорит ее остаться на ночь.

— Ты имеешь в виду, что Пирс…

— О да. Ему нравятся женщины, хоть и не так сильно, как мужчины. Вот почему, когда он в первый раз привел тебя сюда, я подумал, что… — Ральф оборвал себя на полуслове и покачал головой. — Довольно! — вскричал он громоподобным, сценическим голосом, от звука которого Лиза едва не свалилась с дивана. — Знаешь, а ведь мне и впрямь стало лучше. Теперь, после того как я обнажил перед тобой душу, пришла твоя очередь. Где это чертово виски?

Он наполнил стакан до половины и протянул его Лизе.

— Давай, выпей еще немножко. Это поможет тебе облегчить душу.

— Думаешь, я должна? Пить, я имею в виду.

— По здравом размышлении, нет, хотя со мной ты можешь чувствовать себя в полной безопасности.

— Я уже говорила тебе, в чем дело. Я скучаю по своей семье, только и всего.

— Нет, дело не только в этом. Тебя мучает что-то еще. Я понял это в самую первую нашу встречу. Для шестнадцатилетней девчонки у тебя очень таинственный вид. Судя по всему, ты прожила гораздо более полную жизнь по сравнению с Джекки. Я вижу это по твоим глазам.

Мысль довериться кому-то вдруг показалась Лизе очень соблазнительной, особенно такому отзывчивому и понимающему человеку, как Ральф, хотя совсем недавно она не могла бы даже подумать об этом. Ни одна живая душа не знала о том, что случилось с ней в Саутпорте.

И она рассказала ему. Обо всем, включая страшную смерть Тома.

День плавно перешел в вечер. Но оба не спешили зажигать свет, так что к тому времени, как Лиза закончила, комнату освещал лишь тусклый призрачный свет луны.

Ральф молчал долго, очень долго. В конце концов он вздохнул и негромко произнес:

— Моя дорогая девочка, я восхищаюсь тобой настолько, что это не выразить словами. Какие испытания выпали на твою долю! Будем надеяться, что ты всегда будешь выходить из них победительницей.

Лиза тихонько заплакала, и он бережно взял ее за руку. Они сидели рядом в дружелюбном молчании, пока она не заснула.

Проснувшись, Лиза обнаружила, что голова Ральфа покоится у нее на плече и он негромко посапывает во сне. Она тут же задремала снова, испытывая благодарность к нему за близость его теплого и такого уютного тела.

Был уже полдень, когда вернулась Джекки и застала их вместе.

— Извини, сегодня не могу. Вечером у меня занятия в классе драматического искусства.

— Ладно, а как насчет завтрашнего дня?

— По четвергам я мою голову.

Брайан растерянно заморгал, явно раздумывая, стоит ли просить о свидании в другой день.

Лиза про себя молилась, чтобы этого не произошло. Она не хотела встречаться с ним и надеялась, что он поймет это и оставит ее в покое. С того самого Рождества Брайан стал наведываться в магазин раз или два в неделю. Мистер Гринбаум потирал руки и заказал дополнительную партию канцтоваров, поскольку, как он заявил с довольной усмешкой, Брайан быстро опустошал его запасы.

— Интересно, он расходует это все у себя в конторе или относит домой? — как-то принялся рассуждать старик. — Пожалей юношу, Лиза, убеди его покупать книги вместо канцтоваров. По крайней мере, он сможет их читать. У него скопилось не меньше дюжины бутылочек с красными чернилами, а ведь существуют пределы того, что человек может сделать с таким количеством красных чернил, если только он не Дракула и не пьет их вместо крови!

Сегодня Брайан явился, чтобы купить коробку простых карандашей. Лиза положила их в бумажный пакет и с улыбкой протянула ему.

Юноша ушел из лавки безутешным, низко склонив голову.

Апрель почему-то оказался намного холоднее декабря. Дождь шел целыми днями. Джекки и Лизе пришлось ездить на работу на автобусе, а мистер Гринбаум приезжал и уезжал на такси. Вот и сейчас Лиза прошла в кухню, чтобы проверить, высох ли подол ее светло-коричневого плаща с погончиками и манжетами. Он успел промокнуть, пока она бежала от автобусной остановки до букинистической лавки. Подол высох, но измялся. Ей придется прогладить его утюгом, когда она вернется домой. Лиза очень гордилась своим плащом и носила его, подняв воротник и засунув руки в карманы, совсем как Барбара Стэнвик[50]. Она складывала зонтик, который положила в раковину, чтобы с него стекла вода, когда дверь магазина отворилась.

Лиза обернулась. Человек средних лет переступил порог и теперь отряхивался на коврике. Она с изумлением рассматривала его наряд: черный костюм в мелкую белую полоску, лакированные кожаные туфли и тяжелое пальто-дубленка с меховым воротником. Мужчина снял мягкую замшевую шляпу с ярким пером на тулье и принялся сдувать капельки воды с манжет шикарного пальто. Лизе вдруг захотелось рассмеяться.

— Морри Сопель, — неодобрительно проворчал мистер Гринбаум. Этот посетитель, поняла девушка, не был здесь желанным гостем. — Что я могу для тебя сделать?

— Перекинуться со мной парой слов, Гарри, только и всего. Я был в этом районе по делам, заметил вывеску твоего магазина и подумал: «Я не видел Гарри Гринбаума давно, очень давно». — Мужчина стянул замшевые перчатки, обнажая смуглые волосатые руки.

— Не могу сказать, что проливал слезы по этому поводу, — ледяным тоном отозвался старик.

— Гарри, дружище, не обижай меня понапрасну.

Мужчина всплеснул руками. Его пальцы были усеяны перстнями, а на толстом запястье тускло сверкнул массивный золотой браслет. У Морри Сопеля были темные добрые глаза; судя по всему, в молодости он был очень красив, но сейчас подбородок у него обвис, а от крыльев носа к уголкам рта пролегли глубокие морщины.

Он поднял голову и заметил Лизу, стоящую на верхней площадке лестницы.

— Вот это да! — восхищенно присвистнул Сопель. — А я и не знал, Гарри, что у тебя появилась помощница. И какая помощница!

На Лизе был бледно-голубой трикотажный джемпер с высоким воротом, кремовая юбка и туфли-лодочки на высоких каблуках. Волосы она разделила на прямой пробор и заправила их за уши, в которые вдела жемчужные сережки. Она почти не пользовалась макияжем, лишь слегка подвела губы розовой перламутровой помадой да нанесла коричневые тени. Каждое утро Лиза втирала по капельке вазелина в свои длинные черные ресницы, чтобы они выглядели шелковистыми.

По какой-то ей самой не понятной причине Лиза не могла найти в себе силы, чтобы рассердиться на откровенное восхищение, которое выказал ей незнакомец. Чтобы сделать приятное мистеру Гринбауму, она не улыбнулась и, не произнеся ни слова, сошла по лестнице в магазин.

— Это мисс Лиза О’Брайен, — безо всякой охоты представил ее старик. — Морри Сопель — мой старый… э-э… знакомый.

— Здравствуйте, мисс Лиза О’Брайен.

Они пожали друг другу руки, и прикосновение его ладони оказалось теплым и дружелюбным. Мистер Гринбаум метал гневные взгляды в их сторону.

— Скажите мне вот что, — продолжал Морри. — Разве столь очаровательной молодой леди не пора пообедать? Если так, не окажете ли вы мне честь…

Мистер Гринбаум не дал ему договорить. В голосе старика клокотала едва сдерживаемая ярость.

— Нет, не окажет.

— Разве Лиза не имеет права голоса? — полюбопытствовал посетитель, и в его глазах заплясали озорные искорки.

— Я отвечаю вместо нее. Лиза работает на меня. Я несу за нее ответственность, и, более того, она уже почти помолвлена и готовится выйти замуж.

Лиза, не веря своим ушам, уставилась на старика.

Но посетитель был настойчив.

— Разве может простой обед помешать ее планам?

— Ее жених работает наверху. Он рассердится, если увидит, как Лиза уходит с другим мужчиной. Разве не так, дорогая моя?

— В общем-то… э-э… д-да, — пробормотала девушка.

Морри Сопель с философским видом пожал плечами.

— Ничего страшного. Мне нечасто приходится иметь дело с такой красотой. Я просто хотел угостить Лизу роскошным обедом в «Хэрродсе».

Ей бы тоже этого хотелось. Откровенно говоря, ей нравился этот пестро одетый посетитель, и она даже почувствовала раздражение из-за собственнического поведения своего работодателя, хотя и предпочла промолчать.

Лиза не проронила ни слова после того, как мужчина ушел. Мистер Гринбаум то и дело поглядывал в ее сторону и наконец заметил:

— Ты сердишься на меня.

— Нет-нет, — запротестовала Лиза.

— Я же не слепой и все вижу. Лиза, он очень плохой человек, этот Морри Сопель. Очень, очень плохой.

— Мне он показался довольно симпатичным.

— О да, он обладает очарованием, этого у него не отнять. Женщины липнут к нему, как мухи к меду. Его бедная жена оставила его много лет назад. Он разбил ей сердце. Ей приходилось делить его со слишком многими женщинами.

— Но, как он сам сказал, кому стало бы хуже оттого, если бы я пообедала с ним? — защищаясь, пробормотала девушка.

— Ах, Лиза! Прости меня за то, что вмешиваюсь, но поверь мне, Морри Сопель — не тот мужчина, с которым следует обедать. Или делать что-либо еще. Он водится с дурными людьми.

Лиза улыбнулась, уверенная в том, что старик преувеличивает. Он заметил ее улыбку, и, когда заговорил снова, его голос дрожал и срывался от сдерживаемых эмоций.

— В этом случае никакие слова не будут преувеличением, дитя мое. Теперь, когда Морри увидел тебя, он может вернуться. Пообещай мне, что не будешь иметь дела с этим гангстером.

— Гангстером! — испуганно ахнула она.

— Да. Морри Сопель — самый настоящий гангстер. Его окружают воры и убийцы. Я не знаю, как ему удается избегать тюрьмы. Пообещай мне, Лиза.

— Обещаю, — ответила она и внутренне содрогнулась.

На следующей неделе Брайан принес ей цветы — темно-красные розы, завернутые в фольгу. Мистер Гринбаум как раз собирался идти на ленч, когда молодой человек вошел в магазин.

— К тебе посетитель, Лиза, — с озорной улыбкой сообщил старик.

Девушка смутилась и рассердилась. Почему, ради всего святого, этот мальчишка не оставит ее в покое? Это нечестно — вот так преследовать ее.

— Что вы делаете в субботу? — храбро спросил Брайан после того, как она поблагодарила его, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучало раздражение.

— Иду в театр, — ответила Лиза. — С другом.

— А в воскресенье?

— Мне очень жаль. — Она постаралась, чтобы ее слова прозвучали как окончательный отказ и Брайан не принялся вновь осаждать ее своими приглашениями.

Тут в магазин вошла посетительница, и Лиза оставила Брайана, чтобы заняться ею.

Она как раз заворачивала сделанную клиенткой покупку, когда порог переступил Морри Сопель. Он был одет так же безвкусно, как и вчера, хотя на сей раз его дорогое пальто было распахнуто, открывая взору бриллиантовую булавку на сине-зеленом галстуке. Морри Сопель жизнерадостно подмигнул Лизе, глядя на нее поверх головы посетительницы. Девушка в ответ окинула его холодным взглядом. Когда женщина ушла, он приблизился к ней.

— Мне пришлось подождать, пока старина Гарри не уйдет. Я подумал, что так будет легче пригласить вас на обед. Ваш наставник не позволяет вам даже рта раскрыть.

Лиза затрепетала. Этот человек был гангстером — настоящим, живым гангстером, вроде тех, которых играли Хэмфри Богарт[51] или Эдвард Г. Робинсон[52].

— Ответ тот же — нет, — коротко ответила она.

Морри Сопель ничуть не смутился.

— Тогда, может быть, поужинаем? В «Савое» или в «Кларидже»[53]. Вы когда-нибудь там бывали?

— Нет, — ответила Лиза, — и не имею никакого желания.

— Перестаньте, — произнес Морри. — Любая девушка с радостью согласится поужинать в шикарном отеле. Пять перемен блюд, лучшее вино.

Лиза была с ним полностью согласна. Она бы с превеликой радостью отправилась на ужин в «Савой» или «Кларидж».

— А я не согласна, — сказала она. — Как бы там ни было, как вам уже говорил Гарри, у меня есть жених.

— Не верю ни единому его слову! — смеясь, заявил гангстер. — Он лгал, наш старина Гарри. Но он слишком честный человек, чтобы лгать умело. У него ничего не получилось.

— Он не лгал.

Брайан! Лиза совершенно забыла о его присутствии. Он вышел из-за стеллажей. От его неуверенности не осталось и следа.

— Я и есть жених Лизы, и как раз сегодня мы идем на ужин.

Морри явно был разочарован.

— Что ж, увы. Попытка — не пытка. До свидания, Лиза. И вам всего доброго, молодой человек. Вы счастливчик. Сообщите мне о дате свадьбы, и я пришлю вам подарок.

В воскресенье Брайан угостил Лизу чаем, а потом повел в кино.

Было невозможно отказаться от его приглашения после того, как он избавил ее от настойчивых ухаживаний Морри Сопеля. Кроме того, Брайан оказался на удивление приятным человеком и хорошим собеседником. Он был явно влюблен в Лизу по уши и оказывал ей всевозможные знаки внимания: распахивал перед ней двери, отодвигал стул в ресторане. Он заплатил за лучшие места в кинотеатре, когда они решили посмотреть «Поднять якоря!»[54]. Фильм был поистине замечательный, а Джин Келли[55]танцевал просто бесподобно.

Брайан говорил мало, зато оказался очень внимательным слушателем. Лиза рассказала ему о том, что каждую неделю ходит в театр и что билеты ей достает настоящий актер, который живет на одном этаже с ней и играет в спектакле «Пигмалион» в театре, расположенном неподалеку. Упомянула она и о своих уроках актерского мастерства, а также о Джекки и о ее ужасном приятеле.

— И еще есть Пирс. Он тоже живет на нашем этаже. Пирс дизайнер. Сейчас он выполняет заказ какой-то герцогини, забыла, как ее зовут.

— В самом деле?

Но когда они вышли из кино, Брайан все испортил, заявив:

— Было бы славно выпить кофе, но я обещал маме вернуться домой до десяти вечера.

И поэтому у дверей дома номер пять на улице Куинз-Гейт Лиза сказала:

— Я не стану приглашать тебя подняться, чтобы ты не опоздал на встречу со своей матерью.

Брайан уловил сарказм в ее голосе и пробормотал что-то о том, что его матери нужно помочь заполнить какую-то анкету.

— В таком случае поспеши, — ледяным тоном произнесла Лиза, произведя таким образом первый залп в военных действиях, которые вскоре развернулись между ней и миссис Дороти Смит.

Когда Лиза вошла в квартиру, Джекки уже приняла ванну и готовилась ко сну. На ней была шелковая пижама лимонного цвета и короткий халатик. Девушка развалилась на диване, потягивая виски.

— Ну и как он? — поинтересовалась Джекки заплетающимся языком, что недвусмысленно свидетельствовало о том, что этот стакан — далеко не первый.

Лиза наморщила нос и ответила:

— Забавный и впечатлительный.

Джекки хихикнула.

— Ты говоришь о нем так, словно он — маленький мальчик.

— В каком-то смысле так оно и есть. — Но потом Лиза вспомнила, как решительно Брайан выступил против Морри Сопеля. — Хотя иногда он ведет себя как взрослый мужчина. В целом я неплохо провела время.

— Полагаю, ты согласилась встретиться с ним снова? — спросила Джекки.

— В следующее воскресенье.

Брайан умолял ее назначить свидание раньше, но Лиза проявила твердость, поскольку не хотела, чтобы их отношения вылились во что-либо серьезное.

— Дорогая, мне так жаль, что в воскресенье у тебя свидание. Я уже привыкла, что в этот день ты дома, со мной.

— Я перенесу нашу встречу на другой день, — быстро сказала Лиза. — Брайан не станет возражать.

— Ни в коем случае! — возмущенно воскликнула Джекки. — Мне не следовало жаловаться. В конце концов, почти каждый вечер я оставляю тебя одну до восьми часов.

— Мы могли бы погулять вчетвером, — неуверенно предложила Лиза.

С влажными кудряшками, прилипшими к свежей персиковой коже, Джекки выглядела такой красивой, и Лизе представлялось верхом несправедливости то, что ее подруга вынуждена в одиночестве сидеть в четырех стенах, ожидая этого ужасного мужчину, которого она любила.

— Как насчет того парня в конторе, который все время приглашает тебя на свидание?

Джекки ответила вполне предсказуемо:

— О нет, я не могу себе этого позволить! Иначе получится, что я предаю Гордона.

— Но ведь он все выходные проводит со своей женой. Разве он тебя не предает?

— Нет, Лиза. Это разные вещи.

И хотя Лизе очень хотелось продолжить разговор на эту тему, она заставила себя замолчать. Она ничего не сказала Джекки о домогательствах Гордона на второй день Рождества, хотя и терзалась сомнениями, правильно ли поступила. Лиза боялась, что даже если ее подруга и узнает об этом, то не станет любить Гордона меньше, лишь будет еще несчастнее. Джекки непременно найдет ему оправдание — дескать, он слишком много выпил или ожидал, что она приедет раньше. Кроме того, она начнет терзаться чувством вины еще и перед Лизой.

Поэтому Лиза ничего не стала рассказывать, но заметила, что с того злополучного Рождества Гордон начал вести себя с Джекки еще более бесцеремонно, почти жестоко. Временами бедная девушка не находила себе места от горя.

Лиза вздохнула.

— Я приготовлю нам по чашечке чая, — сказала она.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

В следующую субботу перед тем, как уйти на работу, Лиза разбудила Джекки.

— Сегодня у нас вечеринка, — сообщила она.

Джекки села на постели, растерянно моргая спросонья.

— Вечеринка? По какому поводу?

— Вчера у меня был день рождения — мне исполнилось семнадцать.

— Лиза! Почему ты ничего мне не сказала? Я даже не купила тебе подарок. А кто придет на вечеринку?

— Но ты ведь ничего не имеешь против, а? В конце концов, это твоя квартира.

— Разумеется, я ничего не имею против. Я люблю вечеринки.

Лиза намеренно ничего не стала говорить Джекки заранее, чтобы та не дай бог не пригласила Гордона. Хотя считалось, что по выходным он занят, иногда он все-таки появлялся в самое неподходящее время. А теперь было уже слишком поздно искать его, чтобы пригласить.

— Придет Пирс. И Ральф, разумеется, хоть и чуть позже. Еще я пригласила своих знакомых из драматического кружка, но придут, конечно, не все. А бедный мистер Гринбаум, боюсь, не сможет подняться по лестнице.

— Как насчет закусок?

— Бутерброды и печенье, и больше ничего. Ну и вино, разумеется. Я куплю его на обратном пути из книжного магазина.

По субботам рабочий день у Лизы заканчивался в час дня.

— Ох, Лиза! Я так рада, что ты вошла в мою жизнь. С тобой она стала гораздо интереснее — с нами все время что-нибудь происходит.

* * *

На день рождения мистер Гринбаум подарил Лизе собрание сочинений Джейн Остин в переплете из темно-зеленой кожи с золотым тиснением, причем каждый том был упакован отдельно.

Лиза пришла в такой восторг, что, неожиданно для самой себя, поцеловала старика в пожелтевшую дряблую щеку.

— Спасибо, большое вам спасибо! — выдохнула она. — Книги мне очень понравились. Я знаю, что мне захочется перечитывать их снова и снова.

— Там есть два романа, которых ты еще не читала, — отозвался мистер Гринбаум. — И я не стану рассказывать Мириам о поцелуе, иначе она примчится сюда и убьет тебя.

— Поцелуйте ее за меня.

— Что, поцеловать эту ужасную женщину? Никогда! — И вдруг его постаревшее лицо сморщилось и на нем появилось выражение, которое Лиза поначалу не смогла распознать. Неужели это был страх? Мистер Гринбаум оперся рукой о стол, чтобы не упасть, а потом повалился на стул.

— Что случилось? — встревоженно спросила Лиза.

— Ничего, ничего. Старческий маразм.

— Скажите мне, — настаивала девушка. — Вы выглядите так, словно увидели привидение.

— Я испугался. Мне вдруг пришла в голову мысль, что, когда ты решишь перечитать «Гордость и предубеждение», я буду уже мертв.

— Не говорите глупостей! Ничего с вами не случится.

— Лиза, Лиза, это ты говоришь глупости. От судьбы не уйдешь. Мне уже почти восемьдесят. В душе я чувствую себя восемнадцатилетним. Ах, как бы я хотел пойти к тебе на вечеринку вместе со своей любимой Мириам!

Лиза вдруг пожалела о том, что не додумалась устроить вечеринку где-нибудь в другом месте, куда мистер Гринбаум мог бы добраться безо всяких трудностей.

Старик заметил ее озабоченность и недовольно фыркнул.

— Ах! Я превратился в настоящего старого неврастеника, раз веду себя так в твой день рождения. Гарри Гринбаум, соберись. — Он начал негромко напевать «Во всем ищи светлую сторону»[56], так забавно коверкая слова и гримасничая, что Лиза невольно рассмеялась.

— Ну вот, — сказал он, — дальше я слов не знаю. Но я развеселил тебя и развеселился сам.

— Вы уверены?

— Конечно уверен. Сегодня в восемь часов вечера, когда начнется вечеринка, мы с Мириам выпьем за твое здоровье. Надеюсь, ты проживешь такую же долгую и счастливую жизнь, как и я, Лиза.

Страницы: «« ... 56789101112 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Под Новый год Лариса получила от родной телекомпании подарок – набор красок для волос. И хотя ей как...
Эндрю Стилмен, талантливый журналист, сделал блестящую карьеру в газете “Нью-Йорк таймс”. Его статьи...
Эндрю Стилмен, журналист «Нью-Йорк таймс», с трудом приходит в себя после покушения на его жизнь. У ...
Привычного мира больше нет, он сузился до стен ближайшего дома. Кто там – живые или мертвые, друзья ...
Нефилимы, стоккимы и ширнаширы отступили под сокрушительными ударами доблестных крестоносных рыцарей...
«Новый триумф шведского детектива, покорившего весь мир!»...