Демон Монсегюра Крючкова Ольга
– Извините, шевалье, но барон де Тревэль, к примеру, ещё в более плачевном состоянии, чем вы. Граф де Сен-Этьен вообще с кровати встать не может, и оруженосец Жак, прикладывает ему к голове мокрое полотенце и отпаивает морсом. Шевалье де Монсюлон не смог спешиться с коня, а упал прямо на руки своему оруженосцу. Так и тащил, бедняга своего господина до острова. Барон де Сен-Женье совсем ума лишился, машет кинжалом и требует чашу жертвенной крови…
– Да, дорогой виконт, куда уж хуже, – вяло согласился Кавальон и принялся через силу доедать рыбу. – Знаете ли, скоро из рыцарей-тамплиеров мы превратимся в кельтов-язычников с рыжеволосыми жёнами и кучей детей… Всё, нет больше прецептории ордена в Килмартин, есть клан-община. Назовите, как хотите, но только не рыцарский орден! Представьте рыцарей, одетых в килт. Живописное зрелище! Особенно, если по истинно шотландскому обычаю, не надевать штанов. А каково? Граф де Безье или виконт Каркасонский в килтах! Видел бы нас магистр де Молэ. Он со стыда бы умер. Община язычников!..
– Но, шевалье, вы же понимаете, рано или поздно килт всё равно придётся носить, иначе нас арестуют в угоду Филиппу Красивому. А так мы – кельты, и к французским тамплиерам не имеем никакого отношения, – попытался деликатно возразить Монпелье. – Собственно, чем плохо быть кельтом? Они живут полнокровной жизнью, не стесняются своих естественных желаний.
Шевалье де Кавальон, на все его доводы только махнул рукой.
После ухода Монпелье, мелькнула мысль: «Вот женюсь на Федельм, и буду каждую ночь утопать в её объятиях и предаваться страстному безумию…»
К вечеру, когда головная боль, наконец, отступила, Огюст попытался собраться с мыслями: «Отчего мне снова привиделся прадед? Хотел поделиться со мной тайной ордена?.. Неужели часть казны была некогда забыта в пещере Пиренеев?.. Странно… Хотя сейчас деньги были бы весьма кстати… А Бафомет? Опять я видел его огненно-красные глаза…»
Неожиданно Огюст ощутил непреодолимое желание извлечь ритуальную чащу из походного мешка, который он хранил в плетёной корзине под кроватью. Дождавшись, когда оруженосец выйдет из дома, он достал мешок из корзины, развязал кожаные ремешки, и, обхватив чашу руками, ещё долгое время не решался взглянуть на неё.
Опять его захлестнули размышления: как статуэтка Бафомета и ритуальная чаша могут быть связаны между собой? Ведь чаша ещё со времён Гуго де Пейном тоже называлась Бафометом. Неужели первый магистр ордена имел какое-то отношение к статуэтке? Владел ею? А уж потом она попала в руки Клермона де Бланшефора…
Шевалье не находил ответов на многочисленные вопросы. Но он знал одно: ему хотелось испить красного вина из ритуальной чаши… Причём с кровью…
Шевалье де Кавальон уже две недели не видел Федельм и совершенно извёлся. Она снилась ему обнаженной, лёжащей на волчьей шкуре. Наконец, он решил прекратить внутреннюю борьбу и отправился в Беннахи.
Знакомые холмы быстро привели к нужному месту. Да, но Кавальон не зная, где, именно, находится дом Федельм, направился к Кеймсу. Его встретила Этильтрида, хлопоча у очага. Он сразу же перешёл к делу и сказал на скудном гаэльском:
– Я ищу Федельм.
Этильтрида выпрямилась, как струна, пристально посмотрев на Кавальона:
– Знаете ли вы, что Федельм – дочь нашего главы, лорда Каэльта Мак Кумала?.. Найдёте её в замке Крэг Фадриг.
Огюст понял речь женщины: неужели Федельм живёт в том самом сказочном замке на вершине горы? Он был полон решимости её увидеть, даже если бы пришлось взять замок штурмом.
Огюст сел на лошадь и направился в сторону замка. Дорога петляла по отрогам Гримпиан, пытаясь запутать и сбить его с пути, но шевалье упрямо продвигался к цели. Наконец показался замок. Вскоре Кавальон достиг рва, проехал подъёмный мост и остановился перед воротами.
Вблизи замок казался ещё выше. Он состоял из трёх огромных башен. Самая высокая башня-донжон* – в центре, две башни-турели[59], увенчанные машикулями, пониже, – по бокам. Окна располагались столь высоко, что из них, вероятно, обитатели замка могли наблюдать лишь за полётом птиц. Кавальон рассмотрел старую древнюю кладку камней внизу, выше – относительно свежую, светлую. «Видимо, старому замку лет триста, а то и больше. Наверно, он был разрушен в постоянных межклановых войнах, затем заново отстроен», – подумал Огюст.
Из надвратной башни высунулась огромная рыжая говорящая грива:
– По какому делу?
– Я хотел бы видеть госпожу Федельм, – вежливо на ломаном гаэльском объяснил шевалье.
Грива кивнула и исчезла, ворота открылись. Шевалье въехал во внутренний двор замка. По двору важно ходила огромная свинья, привязанные лошади, накрытые попонами, стояли под навесом и жевали сено. Шевалье спешился, гилли[60] взял лошадь под уздцы и отвёл к коновязи. Огюста провели в башню-донжон, где всё тонуло в полутьме даже ясным днём, горели лишь несколько факелов, освещая лестницу. Слуга поднимался всё выше и выше, шевалье следовал за ним, наконец, они прошли по узкому коридору и оказались перед тяжёлой дубовой дверью.
Слуга открыл дверь и на мгновение исчез.
– Прошу вас, господин, входите.
Огюст вошёл в комнату и огляделся. Комната была достаточно просторной, с камином в углу, щедро задрапированная светло-зелёной тканью: полог кровати, накидки на столе, стульях и креслах, занавеси на окнах. Всё выглядело богато и обстоятельно.
Федельм сидела в кресле напротив камина, жестом руки пригласив Огюста расположиться напротив. Он послушно опустился в кресло, которое оказалось не очень удобным и жёстким.
Огюст смотрел на девушку, не зная с чего начать. Федельм мило улыбалась, её серые глаза блестели и казались ещё глубже от шёлкового платья того же цвета, которое было на ней. Она сидела прямо с достоинством аристократки, Огюст даже засомневался, что в хижине они были вместе и предавались плотским неистовствам.
Федельм, выдержав паузу, пришла на помощь:
– Рада вас видеть, рыцарь из Килмартина. Наши девушки, клана Мак Кумал, собираются замуж за рыцарей с озера Лох-О. Мой отец, лорд Каэльт, дал согласие. Полагаю, что свадьбы скоро состоятся.
Огюст собрался с духом, напрягая все скудные познания гаэльского:
– Федельм, я прошу вашей руки! Выходите за меня замуж!
Она отреагировала так, как будто ждала этого.
– Известно ли вам, рыцарь, что кельтские девушки вольны выбирать себе мужчину по собственному усмотрению?.. Наличие замка у жениха желательно, но необязательно.
Шевалье смутился, соображая, отказали ему или нет. Федельм протянула руку для поцелуя, и он страстно припал к её хорошеньким пальчикам, понимая это как знак согласия.
Гонения на тамплиеров, наконец, достигли Шотландии. Король Роберт не горел рвением услужить Филиппу Красивому и пересажать всех тамплиеров подряд в эдинбургскую темницу. Но магистр Уолтер де Клифтон всё же был арестован и заключён в тюрьму в Эдинбурге.
Это послужило серьёзным поводом для беспокойства. Сиятельный де Безье собрал рыцарей на Иннис Шилд:
– Господа! Как мне ни прискорбно, но вынужден, сообщить вам неприятную новость – арестован магистр шотландской прецептории Уолтер де Клифтон!
– Надо срочно жениться! – высказались одновременно несколько рыцарей.
– Хорошо! – Безье поднял руку, призывая к тишине. – Именно об этом я и хотел с вами поговорить. Я уже обсуждал с лордом Мак Кумалом такую возможность, ещё на празднике Самайн. Он не возражал. Напротив, полностью одобрил моё предложение. Наша прецептория, должен заметить, считается по шотландским меркам состоятельной, особенно, когда я поведал лорду о подъёмных в двести флоринов золотом. Предлагаю, жён приводить в прецепторию на Лох-О, что позволит нам хоть как-то сохранить наши обычаи, окончательно не превратиться в кельтов.
– Разумно! – одобрили рыцари.
– Но, господа, существует другая проблема, девушки по большей части, христианки лишь формально. Но сути своей, они – язычницы, частично перенявшие христианское учение, которое с трудом здесь приживается. Да и священника в Аргайле найти не так просто! Увы, но Обан – не Эдинбург и не Абердин, да и церковь закрыта уже много лет. Где настоятель неизвестно никому…
– Что же делать? – заволновались обеспокоенные рыцари.
Граф де Безье предложил простой выход.
– Разумнее всего переговорить с Каэльтом Мак Кумалом и провести церемонию около церкви на Иннис Шилд самим, без священника, тем более, что горные кельты не тяготеют к христианству. Главное, церемония состоится при свидетелях, пригласим филида-юриста для составления брачных договоров. Единственным нерешённым вопросом остаётся – срок заключения брачного договора. По кельтским законам, брак может быть как постоянным, так и временным. Какое решение мы примем?
– Ваше сиятельство, смею высказаться, временный брачный союз не по-христиански! – сказал виконт Каркасонский. – А если появятся дети! Они что тоже будут временным явлением? Раз мы не хотим окончательно слиться с кельтами, то должны воспитывать детей в христианских традициях.
– Заключаем постоянные договора! – поддержали все рыцари.
– Итак, остаётся назначить время бракосочетания. Лучше провести церемонию первого декабря. У кельтов все праздники начинаются с первого числа. Думаю, Мак Кумала это устроит, – подытожил Безье.
Рано утром первого декабря рыцари стояли в Килмартин в боевой готовности, ждали невест, свидетелей и местного филида. От них валил пар, воздух был холодный, на остатках жёлтой травы лежала изморось.
Наконец, появился конный кортеж. Рыцари замерли в напряжении и волнении – не каждый день женишься! Гости спешились. Каждый рыцарь взял за руку свою невесту и проследовал с ней на Иннис Шилд, к церкви.
Огюст де Кавальон подошёл к Федельм. Она стояла рядом с отцом, лордом Мак Кумалом. Огюст поклонился лорду, тот оценивающе взглянул на своего будущего зятя, потому как на Самайн, не обратил на него особого внимания.
Любимая дочь поставила условие своему высокородному родителю – либо голубоглазый рыцарь Огюст, либо – обет безбрачия. Мак Кумал, конечно, понимал, что это бесстыдный шантаж, но перечить не стал. Рыцарь, так рыцарь, главное – красивый, здоровый воин. Да и про прецепторию на Килмартин говорят, что золота там достаточно. Кто его видел, неизвестно, но сообщали кельты друг другу это как истинный факт.
Мак Кумал взял дочь за руку и передал её жениху. Сердце шевалье затрепетало, снова вспомнив ночь в хижине. Федельм поняла его мысли и обворожительно улыбнулась. Шевалье окончательно потерял голову и был готов сочетаться браком хоть в лесу около языческого алтаря Кольца правды лишь бы с Федельм.
Все новобрачные встали парами. Сиятельный де Безье не мог руководить церемонией, он с обожанием взирал на свою золотоволосую пышную невесту. Поэтому процесс бракосочетания взял в руки лорд Каэльт и его старейшины. Получилась смесь христианско-языческого обряда. Лорд Каэльт произнёс торжественную речь:
– Дочери клана Мак Кумал и рыцари клана Килмартин! Мы сегодня собрались здесь, на острове Иннис Шилд, в церкви, перед лицом господа нашего Иисуса Христа, ранним утром первого декабря, чтобы сочетать вас законным браком. Призываю вас любить друг друга, жить в мире и согласии, рожать детей, помогать друг другу и в радости, и в горести, преумножать материальное богатство наших кланов. В знак свершения обряда бракосочетания по древнему кельтскому обычаю, невесты наденьте венки на головы своих женихов и теперь уже мужей.
Невесты достали из-под плащей венки из сухих цветов, и увенчали ими своих суженных. Сами же девушки были уже в венках, кто побогаче – в серебряных диадемах. На голове Федельм красовалась перевёрнутая золотая луна.
– Прошу по очереди каждую пару подписать брачные договора.
Подошла первая пара – граф де Безье и златовласка. Они с обожанием переглянулись и подписали договор.
– Прошу теперь свидетелей, – продолжал филид.
Роль свидетелей с удовольствием выполняли плотник Кеймс с женой Этильтридой. Кеймс также поставил свою подпись, Этильтрида – просто росчерк, ибо она не владела грамотой.
Потянулась вереница пар. Наконец, подошла очередь Огюста и Федельм. Они расписались в договоре – сначала Огюст, как мужчина, рука его от волнения слегка была неточной в подписи, но оплошности не заметил никто. Затем уверенным жестом расписалась Федельм. С этой минуты они стали законными супругами.
После того, как с формальностями было покончено, и филид заверил договора своей подписью, счастливые пары с брачными договорами, свидетелями и участниками церемонии сели на лошадей и отправились пировать в Беннахи.
Когда новоиспечённые супружеские пары прибыли в Беннахи и вошли в дом для праздников и пиршеств, длинный стол прогибался под обилием жареного оленьего мяса, свинины, дикой птицы, рыбы, карригина, пшеничного хлеба, пудинга из красных водорослей, различных сыров, бочонков эля и верескового мёда.
Запиликала шотландская волынка, исполняя мелодию «стратсней», приветствуя молодожёнов, за ней заныла гью. Шевалье, слышавший звуки волынки в Килмартин, наблюдая, как играют на этом инструменте местные рыбаки, никак не мог понять, как можно считать музыкальным инструментом бурдюк из овечьей шкуры с трубочками, который издаёт кошмарные звуки. А гью – подобие скрипки, с конским волосом вместо струн! Одним словом, языческие инструменты.
Настроение царило отличное: все были довольны и счастливы, ведь каждый достиг желанной цели. Рыцари обрели жён, домашний уют, поддержку клана, растворились в гайлендах. Девушки же – сильных и здоровых мужей, умудрённых жизненным опытом, а главное – вполне состоятельных. Флот тамплиеров под флагом Шотландии бороздил моря и океаны, казна неустанно пополнялась, стеснённые жизненные обстоятельства явно не грозили прецептории Килмартин на озере Лох-О.
Вечером, в разгар пира и всеобщего веселья, Федельм изъявила желание выйти на воздух. Кавальон подал ей плащ, оделся сам, и они покинули праздник. Огюст старался не злоупотреблять хмельными напитками, и был совершенно трезв. Федельм направилась к конюшне и отвязала двух лошадей.
– Едем в Крэг Фадриг, – коротко сказала она и поцеловала Огюста.
Он беспрекословно ей подчинился, его мужская суть затрепетала, предвкушая брачную ночь. Огюст помог жене сесть на лошадь, и они направились в Крэг Фадриг. Ехали медленно и долго, смеркалось в это время года рано, а посему, на горной дороге следовало соблюдать осторожность. Наконец появился силуэт замка. В вечерней зимней дымке замок вновь показался шевалье таинственным убежищем волшебников.
Ворота открылись сразу же, супруги де Кавальон въехали во внутренний двор. Слуги помогли им спешиться и увели лошадей в конюшню. Молодожёны поднялись по лестнице башни-донжона и проследовали в комнату Федельм. Служанка помогла им снять плащи и сразу удалилась. Наконец супруги остались одни…
Федельм сняла золотую луну-диадему, положила её на туалетный столик, ослабила шнуровку на лифе, сняла верхнее платье из небесно-голубой тафты и начала расплетать косы. Огюст принял это как приглашение возлечь на постель и не заставил себя ждать.
Он разделся, откинул шёлковое покрывало и утонул в перине из утиного пера. Федельм продолжала свой вечерний туалет. Наконец, сбросив с себя шёлковую сорочку, обнажённая подошла к столу, налила из кувшина вина в чашу и протянула её мужу:
– Выпей, это придаст тебе сил.
Огюст сделал глоток, вкус вина был странным и необычным… Но несмотря на это у него возникло желание выпить его до последней капли. Он осушил чашу и отбросил её в сторону, – послышался звон серебра, сосуд упал на пол. Огюст притянул к себе жену, и она возлегла рядом с ним.
Их тела сплелись, как губы в поцелуе. Федельм громко стонала от удовольствия. Огюст пребывал на вершине сексуального блаженства. Вдруг его глаза застелила красная пелена. Он почувствовал, что обладать Федельм, как женщиной ему мало. У него появилась острое желание ощутить вкус её крови, и он как безумный впился ей в плечо. Федельм закричала и взвилась от боли, пыталась высвободиться. Он налегал на неё всем своим весом, не выпуская, и слизывал кровь с раны. Она же не на шутку испугалась таких любовных игр и начала звать на помощь. Огюст закрыл рот жены страстным поцелуем, едва не откусив ей губы. Наконец она обессилила и обмякла. Огюст с неистовой силой продолжал исполнять долг супруга. Жена уже не кричала и не звала на помощь, потеряв сознание.
Придя в себя после возбуждения и жажды крови, Огюст обнаружил, что по-прежнему лежит на Федельм. Он прислушался к дыханию жены, её прелестная грудь мирно вздымалась и опускалась. На плече жены пламенел след от его укуса. Огюст взял салфетку с туалетного столика, смочил её в чаше для умывания и промокнул рану. Она чуть побледнела, он повторил процедуру ещё раз и ещё. Федельм повернулась на бок, дыша спокойно и равномерно. Огюст накрыл жену одеялом, не испытывая более не малейшего желания спать.
Он пребывал в смятении, не находя объяснений своему поведению. Как такое вообще могло произойти? Он вёл себя жестоко, обуреваемый животной страстью. «Может быть, дело в вине? – подумал Огюст. – Ведь Федельм его не пила. Похоже на возбуждающее действие напитка, но зачем ей это понадобилось?..»
Неожиданно на него навалился сон, подхватив и унеся в страну сновидений. Огюсту снился портрет прадеда, тот самый, из замка Комменж. Прадед смотрел на Огюста с высоты и улыбался. Огюст чувствовал себя маленьким и ничтожным по сравнению с ним.
«Я хочу передать тебе свою магическую силу, дорогой Огюст, – говорил Клермон де Монсегюр де Бланшефор. – К сожалению, я не смог сделать это раньше, ведь мои дочери всего лишь женщины, они слишком наивны, доверчивы и эмоциональны. Мой внук, Луи де Бланшефор – существо слабое, лишённое амбиций и стремлений в жизни. Ты же – совсем другое дело. Теперь у тебя – молодая жена, у неё множество желаний и их нужно удовлетворять. Бафомет поможет тебе их исполнить, он по-прежнему в Бланшефоре. Луи хранит его, как статуэтку восточной работы и семейную реликвию. Приди и возьми его. И не забудь о золоте тамплиеров…»
Огюст проснулся. Федельм пристально смотрела не него и гладила по щеке.
– Милый, тебе приснился тревожный сон? – поинтересовалась она.
– Да, прадед… Давно не снился, и вот опять… К чему бы это?
– Возможно, он что-то хочет от тебя. Его дух пытается установить с тобой контакт и передать послание, – предположила Федельм.
– Послание… Но зачем?
– У каждого есть свои тайны при жизни, есть они и после смерти. Может быть, он хочет посвятить тебя в одну из них? – Федельм внимательно посмотрела на мужа.
– Да, какие там тайны! В семье сохранилась легенда, якобы прадед обладал магической силой и служил ему некий дух Бафомета, заключённый в статуэтке. Кто это придумал, не знаю. Бафомет стоит в Бланшефоре на камине и никаких чудес отчего-то не происходит. Насколько мне известно, замок Бланшефор разорён, мой дядюшка Луи – никчемный хозяин. Отчего же тогда магический Бафомет не помогает ему?
– Дорогой, вполне возможно, что Луи слишком слаб, и отсюда все его проблемы. Ведь духи служат сильным и смелым людям. А ты, именно такой! Или я ошиблась в тебе? – и Федельм прильнула к мужу в страстном поцелуе.
Когда уста Огюста освободились от прелестных пухлых губ жены, он сказал:
– Нет, ты не ошиблась во мне…
– Тогда завладей этим Бафометом!
– Зачем, я даже не знаю, что с ним делать? – удивился Огюст.
– Сначала добудь его, а я уж разберусь, как его можно использовать. Это моё желание.
Федельм снова поцеловала мужа, и они слились единое целое. Когда всё закончилось, Федельм нежно нашептывала мужу на ухо:
– Сейчас не время для морских путешествий, придётся ждать до весны… Вот тогда ты сможешь отправиться в Бланшефор. Ты обещаешь мне?
– Да, всё, что хочешь, любимая…
Глава 6
История рода Мак Кумал уходила корнями вглубь веков. Первое упоминание о предках Мак Кумалов относилось к временам короля пиктов Кеннлата, почти девять веков назад. В те времена король Аргайла Кеннлат постоянно враждовал с родом Габрана, поселившимся на полуострове Кинтаре.
Пикт Габран постоянно нападал на Аргайл и грабил владения Кеннлата. Однажды, во время одного из таких набегов Кеннлат захватил Комгалла, сына Габрана. Но не казнил его, а заключил в своём замке под стражу, собираясь использовать его как веский аргумент при следующем набеге.
Пикт Габран любил своего единственного сына, но не знал, как его освободить, ведь если он вновь вторгнется в Аргайл, король Кеннлат казнит Комгалла.
Недалеко от Кинтаре, на маленьком острове поселился монах-отшельник Иона, проповедующий учение Христа. Габран отправился на остров к Ионе и попросил совета, ибо Иона был человеком, умудрённый жизненным опытом.
Иона, внимательно выслушав Габрана, спросил:
– Есть ли у короля Кеннлата дочь?
Удивлённый Габран ответил:
– Да, есть… И она очень красива.
Тогда Иона дал ему совет:
– Если дорог тебе сын, жени его на дочери Кеннлата. Ты обретёшь покой и сильного союзника. После вашей смерти два королевства объединятся, и не нужно будет вести разорительные войны.
Габран, последовав мудрому совету, так и сделал, отправив к Кеннлату в Крэг Фадриг послов, с предложением поженить их детей.
Кеннлат принял предложение Габрана, и они породнились. В итоге Комгалл унаследовал Аргайл и Кинтаре, а в результате своей дальновидной политики, он породнился с королями Ковала и Лорна. Укрепив затем замок Дуннад, он перенёс в него свою резиденцию. Крэг Фадриг Комгалл оставил своему сыну Маэлгуну. Так возникло первое сильное королевство на территории будущей Дал Риады*.
Спустя двести лет, к власти пришёл потомок Маэлгуна – жестокий и коварный король Энгус. Он раздирал землю пиктов постоянными воинами и интригами. Наконец короли пиктов Эгфрид, Алфрид и Освальд объединились против Энгуса. Энгус потерпел поражение и укрылся в своём замке Крэг Фадриг. Но высокие стены замка не спасли его от ненависти королей. Короли пиктов так ненавидели Энгуса, что, убив его, смели замок с лица земли, оставив на его месте лишь руины.
Прошло время. Пикты уходили на север, оттеснённые кельтами, новыми более сильными племенами, пришедшими на землю Кумбии[61]. Вожди кельтских племён вели непрерывные разорительные воины и часто прибегали к услугам наёмников. И вот, один из таких вождей, Фотренн, нанял галльских копьеносцев-гезатов. Гезаты наводили ужас на противника, сражаясь обнажёнными до пояса. Они не признавали ни кольчуг, ни лат, ни поражений. В одном из жестоких сражений вождь племени пал на поле боя, не оставив после себя наследников. Его место занял отважный гезат Брид, который подчинил все племена на западном побережье и создал первое королевство кельтов – Дал Риаду.
По преданию, замок Крэг Фадриг был заново построен на месте руин во времена гезатов триста лет назад и принадлежал впоследствии самому Бриду. Он неоднократно подвергался нападениям со стороны пиктских племён, не входивших в королевство Дал Риада. После одного из таких набегов, замок сильно пострадал и вновь был обречён на разрушение.
Мак Кумалы всегда считали, что ведут свой род от Эгеррида, сына Брида и его второй жены Роатикки. Молодой лорд Каэльт свято верил в королевское происхождение своего рода. Перейдя в наследование землями клана Мак Кумал, он, прежде всего, начал восстановление замка Крэг Фадриг, как символа королевской власти Дал Риады. Восстановление заняло десять лет. За это время он женился на дочери не менее могущественного и влиятельного лорда Мак Кунди. Поговаривали, что она унаследовала тайные знания друида Кефина, известного во всей горной Шотландии. От их любви родилась единственная дочь Федельм. Когда Федельм исполнилось девятнадцать лет, мать умерла при загадочных обстоятельствах. Шептались, что её отравили. Но кто и зачем – никто не знал.
На территории Ирландского королевства в монастыре Бангор сохранилось множество записей о генеалогии кельтских королей Дал Риады.
Мак Кумалы не раз пытались оспорить право Роберта Брюса на престол. Роберт Брюс происходил от известного нормандского рыцаря де Брюса, входившего в свиту кельтского короля Давида I, правившего Дал Риадой двести лет назад, что на сто лет позже правления Брида. Де Брюс женился на племяннице Давида I и унаследовал трон по женской линии, что считалось в Дал Риаде в порядке вещей.
Лорд Каэльт направил доверенного сенешаля, знатока генеалогических древ известных шотландских родов, в монастырь Бангор. Сенешаль – ловкий и умный человек, хорошо понимал последствия своей экспедиции. При повороте событий в сторону лорда Каэльта, он возвысился бы ещё более. Поэтому после трёх месяцев генеалогических изысканий древо предстало перед глазами Мак Кумала.
Последний король Шотландии Александр III умер, не оставив наследников. Король Англии Эдуард I тут же не замедлил вмешаться в дела Шотландии. Эдуард I уничтожал всё, что касалось кельтского королевства. Особенное внимание он уделил камню Сконы – священному талисману кельтов. Эдуард I считал себя поборником христианской веры и приказал уничтожить языческую святыню. Камень Сконы перевезли в Лондон, сбив с него все кельтские письмена.
После этих печальных событий король Эдуард тяжело заболел. Среди кельтов активно распространилась легенда, утверждающая, что после смерти Эдуарда кельтские народы объединятся и создадут государство на обоих берегах Ирландского моря.
В этот момент на политическом горизонте появился Роберт Брюс, своевременно возглавивший восстание на юге Шотландии. Время и политический момент для клана Мак Кумалов и их сторонников были потеряны.
Роберт Брюс, увенчанный славой героя-освободителя, короновался в Сконе. Вместо древнего камня поставили старинный деревянный трон, по преданию принадлежавший кельтским королям. Роберту Брюсу присягнули все могущественные семьи Шотландии: Кемпбеллы, Фрезеры, Линдсей, Сетоны, Монтгомери, Хеи.
После коронации Роберт Брюс женился на Элизабет де Бург, дочери графа Ольстера Ирландского, который был верным сторонником английского короля. Теперь он заручился поддержкой не только внутри страны. Как истинный король он основался в древней резиденции Холируд около Эдинбурга.
В горной Шотландии были недовольны браком Брюса и тем, что его поддерживали не истинные кельтские кланы, а аристократы, разбавленные английской кровью.
Лорд Мак Кумал и его сторонники лорды Монбоддо и Мак Кунди не теряли надежды. Они заняли выжидательную позицию.
Капитан Джон Харрисон возвращался на своёй бригантине из Шотландии в Ирландию, домой в Каррикфергус*. Бригантину бросало на волнах, она, изрядно потрёпанная, скрипела, но упорно шла вперёд по фордевинду*. На ней находился слишком ценный груз, чтобы пойти ко дну – прецептор Пьер д’Омон* и его рыцари, чудом избежавшие ареста во Франции.
Недавно Харрисону исполнилось сорок пять лет. Тридцать, из которых он провёл в море, сначала юнгой, затем жизнь свела его с прецептором Оверна Пьером д’Омоном. И вот уже более десяти лет, он был членом ордена тамплиеров, активно выполняющим поручения д’Омона, который назначил Харрисона капитаном бригантины «Святая Маргарита». Судно было простое и малозаметное, в общем, что д’Омону и было надо: капитан мог выполнять под видом гражданских перевозок на своей неприметной бригантине любые тайные поручения ордена.
Прецептор доверял Джону Харрисону, щедро награждая за каждое удачно выполненное задание. Харрисон был вполне доволен жизнью, денег хватало. Он знал, что д’Омон не бросит старого преданного капитана в щекотливой ситуации. И так уже случалось, когда в Марселе, бригантину арестовали за контрабанду итальянским шёлком. Правда, Харрисон две недели провёл в городской тюрьме, но вскоре его выпустили, извинившись за ошибку, оформив пошлину задним числом.
В середине ноября «Святая Маргарита» прибыла в Нант из Ла-Коруньи с партией отменной испанской кожи. Капитан рассчитывал пробыть в порту не более недели, пополнить запасы пресной воды, провианта и отплыть в Ирландию. В последнее время, уже почти год, капитан неизменно ходил, именно, по этому маршруту Ла-Корунья – Нант и обратно. Поэтому рассчитать его прибытие не составляло труда.
В день прибытия, под вечер, к кораблю подошла группа доминиканских монахов, все в серых монашеских одеждах, подпоясанных светлыми кожаными ремнями, капюшоны надвинуты на лица. Харрисона передёрнуло, он прекрасно знал, что доминиканцы – цепные псы Папы, он натравливает их на всех, кто ему не угоден, и хватка у них, как и маалосских охотничьих догов. Капитан занервничал: чем это он так провинился?
Один из монахов поднялся на корабль и приблизился к капитану.
– Капитан, я хорошо заплачу! Выходим в море! Курс на Ирландию.
Харрисон обомлел: несомненно, голос д’Омона, он не мог ошибиться.
– Да, святой отец, я прикажу отчаливать, как только пополню запас питьевой воды.
– Быстрее! – приказал святой отец и сделал знак своим людям подниматься на бригантину.
Матросы Харрисона шустро заполнили бочки водой, бригантина покинула Нант и взяла курс на Ирландию. Когда берег Бретани скрылся на горизонте, д’Омон слегка откинул капюшон с лица. Харрисон не знал, что и сказать, решив – промолчать будет вернее. Лжедоминиканцы молчали до самой Ирландии. Бригантина вошла в порт Каррикфергус, монахи расплатились и покинули судно. На прощанье д’Омон спросил капитана:
– Твой дом всё там же, около озера?
– Да, – подтвердил капитан.
– Жди, гостей.
Д’Омон снова закрыл капюшоном лицо, и вся «святая доминиканская братия» степенно удалилась. Харрисон перевёл дух, но ненадолго.
Ближе к вечеру, когда уже стемнело, и над Каррикфергус повис густой туман, в дверь капитана постучали. Он приоткрыл дверь, – на пороге стояла вся монашеская братия в полном сборе, десять человек. Харрисон пропустил их внутрь. Дом капитана не был большим, но производил впечатление достаточно просторного рационально устроенного строения. Он, как и все ирландские дома, в Каррикфергус был круглым, с отверстием для дыма в крыше, единственной роскошью был второй ярус, где размещалась спальня его и жены и отдельная – дочери. Дочь год назад вышла замуж и перебралась к мужу, в доме помимо Харрисона, присутствовала только жена Рут.
– Кто в доме? – спросил д’Омон, откидывая капюшон.
Харрисон сглотнул, решив, что его сейчас убьют. Немного подумав, всё же решил, что убить его могли и раньше, если бы захотели.
Д’Омон вопросительно смотрел на капитана.
– Я и жена, – промямлил тот.
– Хорошо, вот деньги. Организуй нам ужин, да не говори никому, что мы здесь.
– Как прикажите, господин. Как вас называть?
– Имя я не изменил, зови меня просто Пьер. А спутники мои просто братья.
Харрисон отозвал жену в сторону.
– Умоляю, Рут, никаких вопросов! И собери ужин, неси всё, что есть в закромах.
– Не волнуйся, не первый год на свете живу. Накормлю гостей и прикинусь слепой и глухой.
Харрисон одобрительно кивнул, Рут всегда отличалась понятливостью. Он собрал все скамейки, табуреты и принёс к столу. Но всё равно всем места не хватало.
– Не хлопочите, Джон. Сядем как-нибудь, – сказал Д’Омон, присаживаясь на табурет.
Харрисон устроился напротив д’Омона, сверля последнего взглядом, требующим разъяснений сложившейся ситуации.
– Понимаю вас, Джон, вы растеряны и ни о чём не спрашивали нас во время плавания. Правильно сделали. Дело в том, что великий магистр ордена Жак де Молэ арестован людьми короля. Думаю, нас тоже ищут: отсюда и маскарад.
– Боже, что же будет с орденом! – Харрисон пришёл в ужас, понимая, что полная чаша более его кормить не будет.
– Многие рыцари ордена арестованы, но часть скрылась в Испании и Германии. Я знаю, что у Молэ были дружеские отношения с магистром Шотландии Уолтером де Клифтоном. Предполагаю, что часть рыцарей отправилась именно под его крыло. Прошу вас, Харрисон, отправляйтесь на остров Кинтаре, в замок Лох-Свэн, он принадлежит шотландскому ордену, выясните всё, что возможно. Здесь мы тоже не можем долго оставаться. Я напишу послание приору де Мюи.
Рут накрыла на стол. Братья-монахи, изголодавшись по нормальной домашней еде, смели всё до крошки. Кое-как, разместив гостей, Харрисон сел за стол призадумался: «Если д’Омон отправляет меня в замок Лох-Свэн к приору де Мюи, значит не всё уж плохо. Шотландия – это не Франция, в ней правит Роберт Брюс, а не Филипп Красивый, хватать магистров и приоров никто не будет. Ничего ещё поживём, буду выполнять задания шотландской прецептории ордена». Харрисон не заметил, как задремал, и голова его опустилась на стол. К нему неслышно подсел д’Омон. Харрисон встрепенулся, почувствовав рядом движение, спал он чутко.
– Джон, у вас есть пергамент, перо и чернила? – спросил д’Омон.
– Да, конечно, сейчас принесу.
Через пять минут д’Омон писал письмо приору де Мюи:
«Досточтимый приор де Мюи!
Не буду писать о тяжёлых для нас с вами событиях. Скажу только одно: я, прецептор Оверна, Пьер д’Омон и ещё девять рыцарей Ордена тамплиеров, бежали из Франции благодаря отваге и преданности человека, который передаст Вам это письмо. Мы находимся в Ирландии, в Каррикфергусе.
Мне известно, что монсеньор де Молэ поддерживал личные связи с Вами и магистром де Клифтоном. Поэтому обращаюсь именно к Вам, приор де Мюи, с просьбой о помощи. Мы потеряли все, остались только наши жизни. Хотелось бы посветить их служению ордена рыцарей Храма – Бедных рыцарей Храма Соломона.
С уважением, преданный ордену Пьер д’Омон».
Рано утром бригантина «Святая Маргарита» покинула Каррикфергус и взяла курс на Кинтаре.
– Господин приор! Извините, что отрываю вас от дел, – секретарь открыл дверь и вошёл в кабинет де Мюи.
– Что ещё!? Вы же видите Чарльз, сколько у меня дел. Я весь погряз в бумагах. Кстати, вам не мешало бы быть порасторопней. Вы приготовили документы, о которых я просил?
– Да, господин приор, я всё сделал. Вот они, – секретарь протянул свеженаписанные документы, – и ещё письмо.
Приор взял документы, бегло их просмотрел и остался доволен.
– От кого? Прочитайте его сами и дайте ответ, – приор вопросительно посмотрел на секретаря.
– Дело в том, господин приор, прибыл некий капитан Харрисон владелец бригантины «Святая Маргарита», он утверждает, что письмо лично для вас и дело, в нём изложенное, не требует отлагательства.
– Интересно, что же может такого важного написать капитан бригантины? Дайте, почту.
Приор распечатал письмо. Его содержание несколько удивило де Мюи, но он не подал вида при секретаре. «Бесспорно, письмо от прецептора. В конце тайный вензель, о нём знали только доверенные люди…»
– Срочно ко мне этого Харрисона. Прямо сейчас!!!
Секретарь подпрыгнул от неожиданности, де Мюи всегда такой спокойный и вдруг столь резкое проявление эмоций и нетерпения. Вскоре перед приором стоял капитан Харрисон. Приор взглянул на него оценивающим взглядом – обычный капитан, весь просоленный от постоянного пребывания в море. «М-да… Д’Омон умеет подбирать людей, на такого и не подумаешь, что везёт тайное послание», – подумал приор.
– Из письма прецептора д’Омона я узнал, что он и его рыцари находятся в Каррикфергусе. – Произнёс он как можно спокойнее.
– Истинная правда, ваша милость, в Каррикфергусе, в моём доме, – подтвердил Харрисон.
– Пребывание большого количества людей в доме может вызвать ненужные толки и подозрения, – де Мюи отложил письмо и сверлил взглядом капитана. – Рыцарей необходимо переправить в Лох-Свэн и как можно скорее.
– Я понял, ваша милость. Как можно скорее. Чего же тут не понять!
Через четыре дня бригантина «Святая Маргарита» вновь появилась у причала Лох-Свэн. С неё на сушу по сходням спустилась группа рыцарей, направившаяся к замку.
Из надвратной башни высунул голову стражник:
– По какому делу?
– Я, прецептор Пьер д’Омон из Франции, к приору Жофрею де Мюи.
– Вас ждут, – сказала голова, ворота открылись.
Де Мюи лично встретил д’Омона.
– Дорогой прецептор, рад вас видеть. Просто чудо, что вы здесь!
– Да, господин приор. Если бы не помощь людей, преданных ордену, нас также бы арестовали.
– Понимаю ваши чувства, дорогой прецептор. Теперь и у нас неспокойно. Филипп, не получив желаемого золота тамплиеров, отписал королю Роберту Брюсу и своему кузену Эдуарду Английскому письмо с требованием ареста тамплиеров, находящихся на их территориях, – де Мюи прояснил политическую обстановку. – Думаю, вам следует отправиться к вашим соотечественникам.
– Значит, я не ошибся, и они действительно здесь! – обрадовался д’Омон.
– Да, рыцари получили инвеституру на земли озера Лох-О и близлежащего местечка Килмартин. Граф Антуан де Безье – прецептор.
– О, де Безье – доблестный рыцарь! Я знаю графа лично, – д’Омон решил, что всё не так уж плохо складывается.
– Я дам проводника, он проводит вас до Лох-О.
– Благодарю вас, господин приор, я хотел бы выдвинуться немедленно, если вы не возражаете.
– Конечно, прецептор.
Поздним вечером того же зимнего дня, группа из десяти рыцарей, налегке, подошла к озеру Лох-О. Сумерки окутали озеро, но рыцари прекрасно разглядели дома и церковь посередине озера.
– Удивительно! Да, здесь целый город!
Рыцари зашумели, делясь впечатлением.
Откуда ни возьмись, прямо из-под земли вырос отряд дозорных с обнажёнными мечами.
– Кто вы такие, что вам надо в Килмартин?
– Мы тамплиеры из Франции, сегодня прибыли в Лох-Свэн. Я, Пьер д’Омон, с визитом к его сиятельству Антуану де Безье, – совершенно спокойно сказал д’Омон. – Передайте прецептору, что вы задержали мой отряд.
Через десять минут появился сам прецептор де Безье. Вид у него был достаточно живописный, поверх кожаных штанов надет килт, завёрнутый наподобие римской тоги.
– Боже правый! Граф д’Омон, вы! Опустите мечи, всё в порядке – это рыцари Храма! Какое счастье видеть вас вновь!
Безье и д’Омон обнялись. Д’Омон ещё раз посмотрел на странную одежду прецептора. Безье, уловив его пытливый взгляд, сказал:
– Идёмте, граф, надо вас разместить. Мы теперь женатые люди, дорогой д’Омон, так-то вот… Думаю, нам есть, что рассказать друг другу.
Вновь прибывших рыцарей разместили с оруженосцами и лучниками, они были рады и этому. По крайней мере, хозяйственные постройки, где обитали оруженосцы, были вполне добротны и просторны, так что места хватило всем. Оруженосцы тут же оживились, общаясь с героями, вырвавшимися из когтей короля Филиппа.
Читать бесплатно другие книги:
