Найти то... Гарина Дия

– Черт! Их не меньше десятка! А, чтоб вас ………..! – непроизвольно вырвалось у меня.

– Угу, – подтвердил Краснов, восхищенно взирая на своего сенсея, – А материться так ты меня тоже научишь?

– А материться, ты и сам научишься, когда они нам почки поотшибают, – мрачно предрек я.

– Нет уж, дорогой сенсей, такого я допустить не могу. Сам говорил, нельзя тебе попадаться…

И Сергей, решительно отстранив меня, перебежал к соседнему забору. Дождавшись момента, когда топот послышался угрожающе близко, он одним движением взлетел на него, а когда показались затянутые черными масками ОМОНовцы, сделал вид, будто из последних сил переваливается в чей-то огород.

Радостно взвыв, парни в камуфляже бросились штурмовать жалобно затрещавшие доски, а я, стянул с себя рубашку и, соорудив из нее с помощью перочинного ножа вполне приличную бандану, нарезал дырки в джинсах (благо имел счастье наблюдать, как это неоднократно проделывал мой Денис) и нетвердой походкой двинулся в обратную сторону. Ах, да, еще серьгу соорудил из кольца для ключей. Представляю, что подумали бы все мои знакомые, попадись они мне на пути, но зато ни одна зараза не признала бы в обкуренном рокере человека, только что спешно покинувшего место предотвращенного террористического акта.

Бинт! Свидетели могли запомнить мою перевязанную руку. Уже срывая повязку, я обратил внимание, что совершенно не чувствую боли, а ведь я не пожалел силушки для своего коронного апперкота. И едва я избавился от бинта, как сразу же обратил внимание на ампутированный палец, точнее на то место, где он когда-то произрастал. Рана почти затянулась! Н-да, все страньше и страньше. Никогда не подозревал в себе таких способностей к регенерации. Может еще и сам палец отрастет? Но тут мне стало не до шуток, потому, что, завернув за очередной сарай, я увидел, как защитники порядка сразу несколькими "демократизаторами" обрабатывают прижатого к земле Сергея. Но он все же умудрился отвернуться, что бы случайно не выдать меня взглядом, а я… А я на негнущихся ногах прошел мимо, в который раз повторяя про себя "Так надо. Так надо. Тебе нельзя попадаться сейчас. Иначе… А Сергея они отпустят. Разберутся и отпустят. Пусть только попробуют не отпустить!". Только почему-то помогало такое самовнушение из рук вон плохо.

Когда я уже почти скрылся за ближайшим поворотом, навстречу вылетел "УАЗик", в который через несколько минут загрузили избитого и скованного наручниками Краснова. Да, ему не "браслеты" на руки, а "Звезду героя" на грудь цеплять надо за десятки спасенных жизней. Узнаю тебя Россия-матушка! Промчавшийся обратно "УАЗик" обдал меня облаком пыли, от которой в глазах предательски защипало. Или пыль тут совсем не причем?

Я сидел в кабинете Макарова и выкладывал ему всю подноготную, изредка смачивая пересохшее горло огненной сорокоградусной водой.

– Саш, у тебя ведь в ФСБ кто-то есть… Похлопочи за Серегу. Места себе не найду пока он там за меня отдувается…

– О других печется, а сам в бутылку лезет, – указательный палец Макарова скользнул по горлышку злодейки с наклейкой, – Тебе со своими делами в ЧК идти надо, а не Бэтмена из себя корчить. Если боишься огласки, так я тебе устрою милую встречу на нейтральной территории…

– Спасибо за заботу, но пошел ты на фиг! Не могу я так рисковать. Слишком хорошо они осведомлены обо всех моих шагах…

– Упрямый осел! – чокнулся со мной Макаров, – не желаешь профессиональной помощи, так хоть тезку моего возьми.

И, вытащив из-за пояса новенький "Макаров", бросил его на стол. Я задумался. Нет, оружие мне пока не понадобиться… Мои оппоненты – серьезные ребята, и я с убогим "Макаровым" против них, что беззубый щенок против голодной волчьей стаи.

– Спасибо за заботу, Саша, Но я бы лучше разжился чем-нибудь из шпионского арсенала. Например, бесшумным усыпляющим оружием…

– Ого! Ну, у тебя и запросы! А меч-кладенец и сапоги скороходы тебе не требуются? Зачем так все усложнять?

– Затем. Для того чтобы освободить сына с помощью обыкновенного оружия мне понадобиться взвод. У меня его, как ты понимаешь, нет: клубники наши разъехались, Сергей в кутузке сидит, а ты, Саша при всем уважении, на костылях не много навоюешь. Кроме того, я не хочу никого подставлять. Игорь Семенов пока нужен им живой и невредимый. Так что в случае провала операции "по освобождению заложника" лично мне ничего страшного не грозит.

– Не грозит. Если только прежде чем стрелять они вежливо поинтересуются, как твоё фамилиё. А также имя и отчество…

– Возможно, ты прав, – задумчиво протянул я – и тем не менее. Сможешь достать что-то подобное?

– Там видно будет, – проворчал Макаров, в очередной раз убедившись в моем ослином упрямстве.

Мы еще немного с ним посидели в тяжелом мужском молчании, ликвидируя водку как класс, и я, натянув на себя одну из запасных футболок, хранящихся в раздевалке, дабы не привлекать внимания горожан своим нестандартным видом, покинул гостеприимного Макарова. Чтобы на править свои стопы… Угадайте, куда?

– Ничего не понимаю! – Ирина уже наверное в тридцать третий раз внимательно рассматривала мои руки, – Этого просто не может быть! Практически полное заживление… За одну ночь! Ты – уникум, Игорь…

– Уникум, уникум, – закивал я, – Только, пожалуйста, не сдавай меня в поликлинику для опытов.

– В поликлинику не сдам, а вот сама с удовольствием поставлю на тебе пару экспериментов…

Ее горячее дыхание обожгло мою щеку. Н-да. Совсем неплохое начало для научных изысканий. Но мне-то что прикажете делать? Ведь я Ольгу люблю… Точно, люблю! И если раньше считал себя временно в разводе, потому что кроме улыбающихся лиц на фотографии ничего не напоминало мне о годах супружества, то сейчас… Даже сейчас, Ольга, когда я не знаю в каком районе земного шара тебя искать, ты здесь, со мной: такая легкомысленная и серьезная, податливей глины и тверже корунда, упрямая, непредсказуемая, домашняя, тихая, громкая… Женщина, которая за последний год успела дважды спасти мне жизнь и один раз практически довести до психушки, моя драгоценная половина, обретенная волею судьбы, соединившей нас через тысячу долгих лет. Просто – моя…

Погрузившись в бурное море воспоминаний, я так расчувствовался, что даже не заметил, как мои губы, со знанием дела, ответили на поцелуй Ирэн, а предательницы-руки наполовину разоблачили ее выгибающееся под прикосновениями тело. Ольга, отвернись, это – не я. Честное слово, не я…

Лежа в наспех расправленной кровати, я прижимал к груди огненную голову Ирины и отрешенно созерцал часы с розовой подсветкой. Пять минут девятого. В голове неожиданно всплыла фраза бородатого анекдота: "Порядочные девушки ложатся в постель в восемь часов, чтобы в десять уже быть дома". Вот уж не предполагал, что я – порядочная девушка! Мне ведь действительно нужно вернуться к десяти и ждать звонка "великого и ужасного". За волнениями последних часов, я как-то позабыл, что сегодня мы идем грабить информационный банк. И что я вполне могу не вернуться с этого противозаконного мероприятия.

– Что случилось? – отстранившаяся Ирэн, вопросительно заглянула мне в глаза, – У тебя вдруг сердце так застучало…

– Да все нормально! – попытался я уверить свою обольстительницу, – Просто раздумываю, а не провести ли нам еще один эксперимент?

– Врешь! По глазам вижу, что врешь, – в голосе рыжей чертовки, проклюнулись колючки, – Вы, мужчины, без малейшей причины гордитесь своим интеллектом и логикой, даже не предполагая, сколько информации можно получить с помощью обычной женской чувствительности. А я вот чувствую: с тобой что-то происходит! К тому же, ты так странно посмотрел на часы, как будто тебе жить осталось всего несколько этих самых часов.

– Но, Ир, со мной на самом деле все…

– Ты не любишь, меня… – прислушавшись к своей женской чувствительности, сообщила она мне, и, уткнувшись в подушку, начала тихонько вздрагивать.

Только этого не хватало! И так настроение похоронное, а тут еще плакальщица с левого боку объявилась. Ну, не выношу я женских слез (хорошо, что Ольга не очень этим злоупотребляет… намеренно), горы готов свернуть, лишь бы утихомирить разбушевавшуюся стихию. Вот и сейчас, стремясь предотвратить всемирный потоп, был вынужден посвятить Ирину во все свои перипетии.

Таким образом, в девять двадцать, дав страшную клятву держать Ирэн в курсе, я был со всеми мыслимыми напутствиями препровожден до дверей, и через полчаса мерил шагами пространство своей гостиной в ожидании, не побоюсь этого слова, рокового звонка. Который, как и обещал Андрей, затрезвонил ровно в десять часов.

Как я и предполагал, в трубке зазвучал приветливый голос Валентины. Надо думать, что Андрей уже в пути, то есть в трансе. А дальше повторился процесс подготовки моего еще неопытного тонкого тела к выходу в астрал: я целых полчаса дышал, как кузнечные мехи, чтобы потом, вслушиваясь в тихий убаюкивающий Валечкин голос, снова погрузить сознание в голубое и черное. На этот раз я уже не удивился, когда меня схватили за руку и выдернули в белый плотный туман, в котором ничего не было видно на расстоянии вышеозначенной руки.

– Привет, джедай! – радостно хлопнул меня по спине экстрасенс Андрюша, – как живете, как животик? Руки твои как?

– Так это по твоей милости на мне все заросло, как на собаке? – возмутился я, – Хоть бы предупредил, что вознамерился на мне свои целительские таланты испытывать. Не знал, что ты даже на расстоянии можешь…

– Могу-могу. Только очень редко, когда действительно прижмет. А тут гляжу, Игорька действительно прижало, вот я и решил тебя наспех подлатать…

– Хорошенькое "наспех"! За одну ночь раны почти затянулись. Я чуть было не решил, будто могу, как ящерица себе утерянные части тела отращивать! Так и рассудком тронутся не долго…

– Да я просто помочь хотел, – Андрей опешил от моего напора, – Но если тебя не устраивает…

– Устраивает, устраивает, – поспешил заверить его я. Кто знает, вдруг мой гуру решит повернуть процесс вспять.

– Ну, тогда – в лифт!

– Нет, погоди. Я тебе еще кое-что рассказать должен…

И я в двух словах поведал Андрею о своей антитеррористической деятельности. На что тот только головой покачал.

– И как ты умудряешься влипать в разные истории…

– Это у меня после знакомства с тобой, – огрызнулся я, – С кем поведешься…

– … тот тебя и поведет. Вот я и веду, – и, отбросив шутливый тон, "великий и ужасный" стиснул мое плечо, – Ты хоть понимаешь, на что идем? Если мой фокус с подбором шифра не удастся, мы останемся здесь навсегда. Вернее, не здесь, а в другом очень малоприятном месте: эдакой астральной тюрьме для особо любопытных.

– Андрей, это – мой единственный шанс. Мне уже начинают потихоньку руки выкручивать, поторапливают, слегка угрожают… Но если ты откажешься, я пойму. Я и так многим тебе обязан. Проведи меня к сейфу, а там уж сам счастья попытаю.

– Ну, если уж обязанностями считаться, так это я у тебя в долгу. Кто меня из той проклятой пещеры с сакэ вытащил? Не дал зеленому змию окончательно загубить мою драгоценную жизнь? А? Я бы там однозначно помер, если не от недостатка кислорода, то от обилия крепленого напитка уж наверняка. Значит, будем считать, что сейчас долг свой возвращаю. Ну, что, пошли?

И мы пошли.

Глядя на свою информационную ячейку, я опять поймал себя на мысли, что при всей логичности происходящего, мне почему-то очень хочется списать все на наркотический эффект закиси азота, бурно образовывающейся в моей крови от слишком активного дыхания. И, тем не менее, послушно потянул дверь, когда Андрей закончил возиться со своими отмычками. На этот раз меня никуда не закидывало, просто дверь с противным скрипом открылась, и передо мной предстали абсолютно пустые полки, на одной из которых расположился небольшой, но массивный сейф. Только вместо привычного круглого замка с шифром, в его дверце светились мягким голубым светом двенадцать маленьких окошечек.

Андрей шумно выдохнул и указал мне на какие-то полупрозрачные световые шнуры, соединенные с сейфом и уходящие в никуда.

– Сигналка, – шепотом сказал он, – если я в чем-то ошибусь, сразу рвем когти. Придется повторить попытку позже. Понял?

– Понял. А как мы узнаем, что ты ошибся?

– В этом-то и загвоздка. Я раньше ничем таким не занимался и понятия не имею, как действует здешняя система охраны. Нам может казаться, что все идет как надо, и вдруг – бац – а мы уже в ловушке… Ладно, хватит себя накачивать. Ты назад отойди, и, на всякий случай, по сторонам поглядывай. А я начну, пожалуй.

Внимательно посматривая по сторонам, я умудрялся изредка бросать косые взгляды на "великого и ужасного". Сперва, мне показалось, что он просто застыл с закрытыми глазами и ничего, собственно говоря, не происходит, как вдруг Андрей плавно поднял руки на уровень груди, слегка пошевеливая расслабленным пальцами. При этом он до боли напоминал, вошедшего в операционную хирурга, которому предстоит сложнейшая операция по сто тридцать пятой подтяжке лица одной известной престарелой актрисе. И тут я заметил, что от его пальцев к окошечкам шифра потянулись чуть заметные бледно-золотые нити. В то мгновение, когда нити достигли сейфа окошки, вспыхнули ярче и в самом первом постепенно начал проступать какой-то очень знакомый мне символ. Но не успел он полностью прорисоваться, как все вокруг завибрировало и испуганно замигало. Н-да. Галлюцинации это или нет, а сигнализация тут отменная.

Дальше события стали развиваться с ошеломляющей быстротой. Андрей резко развернулся и выбросил руки вперед в некоем отвращающем жесте, да так и застыл, напряженно катая желваки на скулах. Когда я также соизволил обернуться, мои глаза зафиксировали весьма впечатляющее зрелище: десятка два внушительных фигур выстроившись правильным полукругом преграждали нам путь к отступлению, и, очевидно, намеривались взять нас за жабры. Единственное, что им мешало выполнить задуманное – слабо светящаяся пульсирующая сфера, окружившая меня и Андрея со всех сторон. И тут мне стало ясно, что защитный барьер, отделяющий нас от весьма экзотичных представителей местной службы безопасности, – дело рук "великого и ужасного" экстрасенса Андрюши.

– Вот мы и попались, – как-то совсем буднично заявил он, не меняя позы, едва скосив в мою сторону глаза, – Теперь не вырваться. Все пути уже перекрыты, кроме аварийного. Но и на нем эти образины нас перехватят. Судя по их угрожающим позам, в переговоры вступать они не намерены…

– Значит, будем прорываться силой, – браво заявил я, хотя даже не представлял, каким образом можно справиться с субъектами, нетерпеливо топтавшимися за силовым барьером. Внешне они были вполне человекоподобны: две руки, две ноги, одна голова, но полностью покрыты бронированной чешуей, словно их предками были змеи или ящерицы. Но больше всего раздражало (а, может, поражало) полное отсутствие лица или, на худой конец, морды, вместо которой угадывалось нечто чешуйчатое и выпуклое, как фехтовальная маска.

– Астральная защита, – констатировал Андрей, сдувая со лба прядь взмокших волос, – Солидно. Не ожидал такого почета. Сколько внимания к бедному неопытному экстрасенсу: по высшему разряду встречают! Даже гордыня взыграла: сколько народу по мою душу пожаловало! В прошлый раз все было значительно скромнее…

– Так это был ты! – воскликнул я, пораженный догадкой.

– В каком смысле?

– Это ты вытащил из комы парня, который через астрал в Пентагон летал…

– Ну, я, – нехотя признал Андрей.

– Так чего переживать?! – обрадовался я, – Справился тогда, справишься и сейчас!

– Тогда мне, дураку, повезло так, как не везло никогда в жизни. Только поэтому удалось вернуться и того придурка с собой обратно притащить. А сейчас за нас взялись всерьез. Видишь во-он там, в стороне, "людей в черном"?

Я взглянул туда, куда указывал длинный породистый нос экстрасенса, и действительно разглядел три довольно мрачного вида фигуры в длинных черных одеяниях с капюшонами, полностью скрывавшими лица.

– Это – властители Кармы. Сами они ни во что не вмешиваются, только присутствуют, но одно их присутствие означает, что дело из ряда вон выходящее. Неужели тут до нас никто сейфы вскрывать не пытался?! – пробормотал экстрасенс, и неожиданно кинул мне связку ключей-отмычек, болтавшихся у него на запястье, – Подержи-ка пока. Мешают они мне. С ними долго не продержусь, да и без них… Слушай, Игорь. У нас сейчас остался только один выход. Если очень постараться я смогу, быстренько сняв барьер, отправить тебя обратно в тело и прикрыть отступление, так, что эти командос не успеют ввести в действие план "Перехват". А потом…

Андрей не успел закончить фразы, а я уже костерил его на все корки. Да, как у него язык повернулся такое сказать!

– Ах, ты экстрасенсишка занюханый, ах, ты…….

Когда словарный запас второго русского языка у меня подошел к концу, и на ум стали приходить более-менее произносимые предложения, я глубоко вздохнул и сказал:

– Даже и не думай, тебе от меня так просто не избавиться. Твой вариант никуда не годиться! Скажи лучше, как я могу тебе помочь? Может, тебе энергия моя нужна или… Черт, неужели ничего нельзя сделать?!

Я ощутил, как из неведомых мне доселе глубин поднимается холодная ярость, заполняя все мое возмущенное существо. Сдаться? Вот так просто? Без боя? А меня отправить домой, к мамочке под подол? Да, никогда!!! И ярость превратилась в бешенство.

Ну, ты, блин, даешь! – присвистнул экстрасенс Андрюша, глядя на меня во все глаза.

И столько непритворного удивления было в его голосе, что я осторожно окинул себя взглядом, даже не подозревая, что увижу. Мое тело с ног до головы оплела переливающаяся всеми цветами радуги кольчуга, а рука крепко сжала длинный серебристо-фиолетовый меч с бегущими по лезвию черными рунами. Па-ба-ба-бам!

Я, все еще находясь в состоянии временной неспособности соображать, несколько раз взмахнул хорошо знакомым мне клинком. Или вернее его точным энергетическим подобием. Потому, что меч, носивший гордое имя "Непобедимый", который был заказан для меня Ольгой (правда, тогда ее звали совсем иначе) в прошлой нашей жизни, спокойно спал в кургане, обильно политом моей кровушкой год назад. Но все это не важно. Важно лишь то, что сейчас я могу на равных поспорить с желающими препроводить наши души в здешние "Кресты". И ноги мои уже сделали шаг к значительно приблизившемуся силовому барьеру, как…

– Стой, – завопил экстрасенс Андрюша, – Стой, кретин!

Я нехотя повиновался: в конце концов Андрей лучше знает, что нужно делать, но если он опять предложить эвакуировать меня отсюда…

– Послушай, Игорь, – в голосе Андрея я ощутил безмерную усталость, видимо держать такой щит, работа не из легких, – Правде нужно смотреть в лицо: нам их все равно не одолеть, даже с твоим прошложизненным багажом. Попробуй поверить мне на слово – я знаю, что говорю. Повторяю еще раз для особо воинственных личностей: единственный вариант, это отправить тебя обратно. И не мотай своей упрямой головой! Тебе, между прочим, еще жену, сына и друга спасать нужно. Не забыл, в связи с приступом геройства? Ключи я тебе дал. Попробуешь сюда вернуться и открыть сейф, у меня предчувствие, что ты сможешь… А когда в материальном мире со своими проблемами разберешься, милости прошу меня выручать.

– Как же я тебя найду? – подозрительно покосился я на Андрея, – встану тут и стану орать: "Эй, где тут тюрьма для экстрасенсов?" Так что ли?

– По шнуру найдешь. Он тебя как путеводная нить ко мне приведет, – пробормотал "великий и ужасный", из последних сил удерживая секьюрити, оживившихся в предчувствии скорой развязки, – Вот тогда и пригодится все, на что ты способен. До капельки.

Я задумался. Вроде бы все верно, и это, действительно, самый лучший выход, но… Но не могу я его бросить. Не могу, и все тут! Один раз я уже подставил чужую спину под удар, и другого не будет! Ведь Сергею Краснову, если разобраться ничего кроме побоев не грозило, а здесь… Кто знает, не врет ли Андрей, и сумею ли я вернуть его душу в тело?

– Не пойдет! – я упрямо замотал головой, и высокопарно добавил, – Я друзей на растерзания всяким тварям не бросаю.

– Да кто тебя спрашивать, будет, сосунка неопытного! – озверел Андрей и без зазренья совести дернул меня за "хвост". В смысле, за шнур. И снова я проваливаюсь куда-то, чтобы потом, удивленно захлопав глазами, очутиться на полу своей квартиры.

Если вы думаете, что я как и в прошлый раз спокойненько пошел пить кофе, то вы глубоко ошибаетесь. Почти два часа я не прекращал попыток вернуться туда, откуда меня выпроводили таким возмутительным способом. И только когда голова уже раскалывалась от боли, а легкие от неимоверного количества прокачанного кислорода разрывались на части, мне пришлось смириться с поражением. Ничего не вышло. Уязвленная гордость поедом съедала мое самолюбие. Еще бы! Гад Андрюша вышвырнул меня за порог, как щенка шелудивого, а сам остался наедине с двадцаткой астральных ОМОНовцев. И как мне его вытаскивать теперь… Как мне вообще попасть туда снова, если все попытки благополучно провалились? Стоп. Нужно прийти в себя, успокоиться, отвлечься, расслабиться, а потом… А потом зазвонил телефон. Я моментально сорвал трубку, в тайне надеясь, что сейчас услышу насмешливое «Привет, рыцарь джедай», но услышал совсем другое.

– Игорь Семенов?

– Да.

– Мы устали ждать вашего звонка, и сами решили поинтересоваться: как обстоят дела с возвращением памяти.

– Я над этим работаю, – пробормотал я, прикидывая, какая из сторон звонит: первая или вторая. Раз упомянули про звонок, значит первая. Не запутаться бы! Оборони царица небесная…

– Лично я бы посоветовал работать эффективнее. Открою вам маленькую тайну. Видите ли, вашей жены и друга у нас нет. Но они есть в другом месте, выход из которого известен только вам. Там совсем нет пищи и очень мало воды, так что каждый лишний день пребывания вряд ли пойдет на пользу вашим близким. Собственно говоря, если вы хотите застать их живыми, то должны попасть туда в течение нескольких ближайших дней. Доступно?

– Вполне. Только какой же тогда ваш интерес?

– Когда воспоминания вернуться, вы поймете. До свидания.

Па-ба-ба-бам!

Не успел я переварить полученную информацию и запить ее полулитром через силу приготовленного кофе, как телефонный звонок снова сыграл на моих нервах. Звонила Валентина. Сквозь нечленораздельные всхлипывания она дрожащим голосом поведала, что Андрей не вышел из транса, и час назад его увезли в больницу, в которой уже лежит Степан Сергеевич. Я, как мог, успокоил находящуюся на грани истерики женщину, пообещав скоро прибыть и все исправить. А что мне еще оставалось? Женских слез я, как известно, не переношу.

Потратив чуть ли не полчаса (откуда только в УФО-центре такие деньги на междугородние переговоры), на дистанционный сеанс психотерапии, я положил трубку и полез в свой оружейный сейф. Там в самом захламленном нижнем правом углу, была запрятана небольшая коробочка. Дрожащими пальцами я откинул крышку и, тяжело вздохнув, извлек на божий свет сохраняемую в тайне от жены пачку "Мальборо". Целый год я честно воздерживался от пагубной привычки, но сейчас… Но и сейчас проклятый телефон не дал мне предаться тайному пороку…

– Игорь, – хрипловатый голос Ирэн, заставил завибрировать некие струны моей мятущейся души, – Ты как?

– Спасибо, нормально, – ответил я гораздо резче, чем следовало, надеясь таким образом избавиться от наваждения.

– С памятью как?

– Это не телефонный разговор, – ответил я, вовремя вспомнив о "прослушке".

– Тогда открой дверь, и мы поговорим не по телефону.

Слегка шокированный, я распахнул дверь и имел счастье лицезреть на пороге улыбающуюся Ирину. Оценив мой обалделый вид, она энергично помахала у меня перед носом сотовым телефоном.

– Ты в каком веке живешь? До сих пор считаешь сотовый телефон предметом роскоши?

– Но ведь я тебе не давал адреса. Кажется, – промямлил я, пропуская Ирэн в квартиру.

– Не давал. Я сама нашла. По справочному. Мимо проезжала, дай, думаю, зайду. Где тут у тебя кухня? Я пироженные купила: будем пить чай и вести нетелефонный разговор.

И, скинув со стройных ножек высоченные "шпильки", она по-хозяйски прошествовала на кухню, расположение которой сразу угадала своим женским чутьем.

Когда чайник опустел, и мы прикончили последнее пироженное, Ирина, удивленная моим партизанским молчанием, настойчиво повторила вопрос:

– Так ты вспомнил?

– Да, как сказать…

– Скажи, как есть.

– Черт! Не могу! Мне кажется, что и квартира у меня теперь прослушивается. Скоро уже параноиком стану.

– Так ты на бумажке напиши! – ехидно посоветовала Ирэн, – А лучше проводи меня домой. Уж там-то никаких микрофонов точно нет.

Я вздрогнул, представив, чем закончится это провожание (только серьезного увлечения мне сейчас не хватало) и поспешил отклонить предложение.

– Прости, Ирэн, не могу, жду звонка, – соврал я, и, чтобы подсластить пилюлю, добавил, – А память… Кое-что я действительно вспомнил этой ночью. Можно сказать, самое главное…

До сих пор не понимаю, почему я сказал ей неправду. Может быть, одна ложь автоматически потянула за собой другую, а может, просто надоело ловить на себе ее жалостливые взгляды. Я – мужик и все у меня в порядке, в том числе с памятью.

– Расскажешь? – загорелась Ирина.

– Нет. Не могу. Не хочу тебя ни во что втягивать. Сам разберусь.

– Ладно. Разбирайся сам, только запомни, – ее голос вдруг сорвался, – что бы ни случилось, я… люблю тебя.

Соскочив с табуретки и на ходу размазывая по лицу потекшую тушь, Ирэн пулей вылетела из кухни. Хлопнувшая через пару секунд входная дверь, еще раз убедила меня, что к женским выходкам привыкнуть практически невозможно.

Какое-то время я ломал голову над проблемой взаимоотношения полов, а также количеством и качеством этих взаимоотношений. Почему жены так серьезно относятся к интрижкам мужей? Ведь секс – обыкновенный физиологический акт, что-то вроде чихания. Интересно, как бы вы отнеслись к возможности чихать только в присутствии любимой жены? Вот и я также. Важно не то, что муж спит с другой женщиной, а как он к ней относиться… Тут у меня возникла небольшая заминка в рассуждениях, потому что мои чувства к Ирэн упорно не желали укладываться в только что нарисованную схему. Боюсь, что не смогу от них избавиться, даже когда вернется Ольга. Вернется… Сначала нужно ее вернуть!

И я, улегшись на пол, снова начал быстро и глубоко дышать, чтобы в очередной раз попытаться добраться до проклятого сейфа. Не тут-то было. Разобью я к чертовой матери этот телефон, иначе своим пронзительным звоном он очень скоро сведет меня с ума. Интересно, кто еще сегодня мне не позвонил?

– Ай-ай-ай, Игорь Владимирович! – я без труда узнал голос второй конкурирующей фирмы, – Нехорошо, скрывать от нас такую важную информацию, как полное возвращение памяти.

– С чего вы взяли, что я все вспомнил?! – искренне удивился я.

– Слухами земля полнится. Позвольте напомнить, что я имею удовольствие находиться в приятной компании вашего сына. И просто не буду знать покоя, если с ним произойдет несчастный случай! – и, резко сменив тон, мой собеседник продолжил, – Если завтра утром я не получу интересующую нас информацию, то к вечеру тело вашего сына всплывет в ближайшем озере.

– С чего вы взяли, что я что-то скрываю!? – заорал я, пытаясь справиться с подступившим отчаянием, – Я действительно не вспомнил того, что вас интересует!

– Это вы вашему сыну объясните. На том свете… Утром я перезвоню. Так, что настоятельно рекомендую к этому времени все вспомнить!

Трубка выскользнула из моей вспотевшей ладони. "Вот и все. И все. Все." – без конца вспыхивало в голове. Пока я не взял себя за шкирку и не поставил под ледяной душ. Только тогда, испуганная логика соизволила вернуться ко мне. Значит, будем рассуждать логически: меньше чем за сутки я должен или все вспомнить, или вернуть Дениса. И первое, и второе практически недостижимо, – без Андрея мне не пробиться к сейфу, без ФСБ – не разыскать сына.

Я чуть было не рванул к Макарову, умолять о встрече с его знакомым, работающим на "контору", но вовремя опомнился. Поздно. Даже ФСБ со всем его штатом сексотов за такой короткий срок не под силу вычислить похитителей. И в этом виноват я – нужно было сразу идти туда, а не воображать себя Джеймсом Бондом. Сто тысяч раз был прав Макаров – такими делами должны заниматься профессионалы…

Логика не помогла. Или, вернее, сделанный с ее помощью вывод меня категорически не устраивал. Я не хочу потерять сына! Следовательно, должен его спасти. Должен, и, значит, смогу. Понимаю, звучит не слишком логично, но к черту всякую логику!

Мой взгляд уперся висящую над телефоном семейную фотографию. Даже замерев перед объективом, Денис умудрился выглядеть непоседой. Представляю сколько крови он нам с Ольгой попортит, когда его с головой накроет переходный возраст, ему всего-то двенадцать лет, а гонора и упрямства хватит на тридцатилетнего. Я до боли всматривался в мальчишеские черты, попутно отмечая сходство с собой, Ольгой, мои отцом, ненаглядной тещей… Господи, как же я хочу его увидеть!

Серая пелена упала мне на глаза, а когда зрение вернулось, я едва не вскрикнул от неожиданности: на меня, улыбаясь, смотрел Денис. Не с фотографии – во плоти.

– Дмитрий Александрович, – обратился он ко мне, – А скоро папа меня проведать приедет? Кажется, я соскучился!

– Скоро, – произнес голос, который совсем недавно угрожал убить моего сына, – Скорее, чем ты думаешь. Может быть даже завтра…

– Класс! – Денис снова растянул рот до ушей, и до меня, наконец, дошло, что он разговаривает не со мной. Что я по-прежнему сижу в своей собственной квартире, не мигая, уставившись на его фотографическое изображение. Как там говорил экстрасенс Андрюша: "Это же элементарно, Ватсон. Берешь фотографию, концентрируешься, смотришь и все что нужно видишь". Действительно, элементарно! Только мне нужно видеть больше! Гораздо больше. Я должен хоть раз заглянуть в глаза человеку, который сейчас сидит за обеденным столом напротив моего сына, и, передавая ему солонку, прикидывает какое из ближайших озер самое глубокое. Очевидно повинуясь моему жгучему желанию, изображение сместилось, и я, наконец, увидел похитителя. Больше того, – я его узнал.

Дмитрия Александровича Сорокина в городе знали и стар, и млад. Удачливый бизнесмен, меценат и депутат областной Думы он всячески боролся за процветание региона для чего и затеял у нас строительство совместного российско-японского завода по производству лицензионной бытовой техники. То ли кофеварок, то ли унитазов с программным управлением. Не помню точно. Но далеко не всем было известно, что начинал он свою карьеру правой рукой местного криминального авторитета Киндера, и звался тогда просто Сорокой. Время шло, Киндер, очевидно перестаравшись в употреблении алкоголя и наркотиков, закончил свои дни в психушке, и Сорока уверенно перенял бразды правления местной братвой. Но как-то очень скоро сосредоточился на теневом бизнесе, который стал постепенно выводить на свет. И теперь я видел перед собой мужчину лет пятидесяти, с породистыми чертами лица, холеного, подтянутого и с первого взгляда располагающего к себе. Но, несмотря на продуманный до мелочей имидж, при ближайшем рассмотрении возникало странное чувство холода в спине. Было в Сорокине что-то от киношных эсэсовцев, которые с ласковой улыбкой, отдавали приказ о сожжении всех жителей деревни, включая малолетних детей. Оборони, царица небесная.

– А сейчас, Денис, беги к себе и переоденься, – Сорокин поднялся из-за стола и, подойдя к моему сыну, покровительственно потрепал его по голове, – Сыграешь со мною в теннис. Хочу размяться перед вечерним мероприятием.

– Йес! – радостно подскочил Денис и, дожевывая на ходу последний кусок, выбежал из столовой.

И тут я раздвоился. Прикованный к спине сына взгляд являл мне начинку депутатского коттеджа, а в ушах продолжал звучать спокойный голос бывшего авторитета, обращавшийся к стоящему рядом помощнику.

– Надо пацану удовольствие доставить, мы же не садисты какие-нибудь. Пусть хоть наиграется напоследок…

– Вы уверены, что его отец зажмет информацию?

– Напротив. Думаю, что информацию мы получим, и честь по чести вернем пацана, но и другой вариант полностью исключать нельзя. В любом случае надолго он у нас не задержится. А теперь доложи, что с нашими вечерними делами.

– Стрелка забита и …

– Цыц! – взбеленился Сорокин, – Сколько раз я тебе говорил: кончай по фене ботать! Ты помощник народного избранника, а не вора в законе. И будь любезен, веди себя соответственно. Не "стрелка забита", а "встреча назначена"… Продолжай!

– Э-э-э, встреча назначена на десять. Будет вся…, – помощник замялся подыскивая цивилизованное слово, – вся элита: Крюк… то есть Крюков, Панамченко, Соловьев, ну и те, что помельче. Базар будет… Ой, простите, Дмитрий Александрович, оговорился. Состоится обсуждение проекта строительства вашего завода и то, каким образом это строительство отразиться на интересах присутствующих высоких лиц. Дебаты завершатся не раньше пяти утра…

Даже при отсутствии изображения, я угадал, что, окончив свой спич, помощник с облегчением отер пот со лба.

– Молодец! – похвалил его Сорокин, – Глядишь, лет через десять тебя можно будет в приличное общество пускать. Теперь пройдись по вопросам безопасности.

– Думаю, что пятерых пацанов, то есть секьюрити, будет достаточно…

– Нет. Слишком важен для меня этот саммит, и рисковать я не намерен. Возьми всех.

– Всех?! – не поверил своим ушам помощник, – А кто же здесь останется?

– Найми четверых из охранного агентства. Из "Цербера" – там неплохие профессионалы работают. Ну, все, я пошел на корт. Этот чертенок, наверное, уже заждался.

Дверь хлопнула как пушка Петропавловской крепости и я, оглушенный этим звуком, осознал себя неподвижно сидящим возле телефона и взирающим на фотографию слезящимися от напряжения глазами.

Шанс! Фортуна в милости своей дарует мне единственный шанс, и надо быть круглым идиотом (или даже квадратным), чтобы им не воспользоваться. Всего лишь четверо охранников! Господи, ерунда-то какая, да я их одной левой… Ну, не левой, но если Сашка достанет мне то, что я просил… Алые крылья надежды трепетали за моей спиной, пока ноги, едва касаясь грешной земли, несли меня домой к Макарову. А когда выяснилось, что хозяин отсутствует, с той же скоростью доставили в клуб. Но и тут меня постигла неудача. Дверь кабинета не поддалась моему бешенному натиску. Закрыто.

Я бесцельно кружил по городу, выплескивая в движении будоражащий кровь адреналин. Да куда же этот Макаров подевался? Как раз в тот момент, когда он позарез нужен! Не бросаться же мне на охранников с самурайским мечом? У меня ведь даже ружья нет. Осталось там, где сейчас умирают от жажды жена и друг. Нет, не думать об этом. Не думать. Сейчас на повестке дня стоит совершенно другой вопрос и ничто, ничто! не должно меня отвлекать, если я хочу вернуть своего сына.

Через два часа таких вот метаний, когда я уже в тридцать третий раз опробовал плечом крепость двери макаровского кабинета, она неожиданно распахнулась, и мне едва удалось избежать постыдного и болезненного падения.

– Ты чего ломишься, как медведь на пасеку? – удивился пистолетный тезка, развалившийся в любимой позе на любимом кресле, – Случилось чего?

– Случилось, случилось… Просьбу мою помнишь?

– Это про шпионский арсенал? А как же… Постой-постой, ну-ка посмотри мне в глаза. Да они у тебя горят не хуже порохового склада! Никак на дело собрался?!

– Сумеешь достать к сегодняшнему вечеру? – выдохнул я, проигнорировав его подкол, – Вопрос жизни и смерти…

Макаров еще раз внимательно оглядел меня с головы до ног и, криво усмехнувшись, извлек откуда-то из-под стола небольшой сверток в черном полиэтиленовом пакете.

– А чем я по-твоему все утро занимался? – вопросил он хмуро, уставившись на свои загипсованные ноги, – Эх, жаль не могу тебе компанию составить! Повеселились бы от души… Открывай!

Он перебросил мне пакет. Буквально на клочки разодрав обертку, ни в какую не желавшую цивилизованно открываться, я взвесил в руке небольшой пистолет неизвестной конструкции.

– Что это?

– Ты же просил усыпляющее оружие, вот это оно и есть.

– У-у-у, – разочаровано протянул я, – так это с помощью таких бесхозных собак отлавливают? Слыхал, что к нам недавно целую партию завезли, но насколько он эффективен против человека?

– Обижаешь, начальник! – возмутился Сашка, оскорбленный до глубины души, – Импортный экземпляр. После террактов 11 сентября одна голландская авиакомпания такими пистолетами своих охранников вооружила. У них ведь в Европе знаешь, как тяжело с правами человека? Все гадают, а вдруг тот парень, что на мушку экипаж возьмет и прикажет таранить, к примеру, Бундестаг всего лишь жертва каких-нибудь обстоятельств, или психически неуравновешенная личность, или… Короче, чтобы не совершить непоправимой ошибки и не грохнуть законопослушного гражданина, перепутав его с гадом-террористом, охрана теперь может спокойно стрелять ампулами усыпляющего действия. Не знаю, какую гадость они туда льют, но штука убойная. Усыпляющая, то есть. Вот глушитель – местное ноу-хау. Да не морщись ты, за качество отвечаю. Ни одна собака не услышит. А даже если услышит, ты ее ампулкой угостишь. Правильно? И, наконец, запасная обойма – шесть ампул. Извини, больше достать не получилось…

– Сашка! Черт патлатый! – голос у меня подозрительно дрогнул, и чтобы скрыть смущение, я сгреб друга в охапку, несмотря на его ожесточенное сопротивление, – Если у меня все выгорит, я тебе целый месяц на мечах поддаваться буду.

– Ловлю на слове, – прохрипел слегка придушенный моим эмоциональным порывом Макаров, – Но главное, чтобы выгорело. Не вздумай пасть смертью храбрых, я за тобой на тот свет явлюсь должок взыскивать.

Вот на такой оптимистичной ноте я распрощался с временно не боеспособным (и потому очень несчастным) Сашей Макаровым, пообещав сразу же известить его о результатах спецоперации. Итак, я покидал "Путь меча" вооруженным и очень опасным, но абсолютно не пригодным на роль суперагента. И виной всему мое постыдное неумение обращаться с автотранспортными средствами. Не добираться же мне до Сорокинского особняка на такси? А среди моих знакомых, являющихся по совместительству счастливыми владельцами "Москвичей" и "Лад", не было никого, кому я мог бы настолько доверять, чтобы пригласить на задуманную ночную прогулку за город. Никого, кроме…

– Конечно, я подброшу тебя! – сразу же согласилась Ирэн, явно обрадованная моим неожиданным появлением, – Но почему так поздно?

– И вовсе не поздно. Час ночи – время детское…

– Это потому что в это время детей делают? – попыталась она сострить, но как-то уж очень вяло. Что-то подозрительно плеснуло в глубине ее огромных глаз, наводя на мысль о присутствии там чертей, водяных или, на худой конец, русалок.

– Ир, мне действительно нужна твоя помощь. Но пока ни о чем меня не спрашивай, хорошо? Я потом все тебе объясню. Честное пионерское…

– Но почему не сейчас? – Ирэн непонимающе покачала головой, – Я должна знать, куда мы поедем, может мне бензина не хватит?

– Хватит-хватит. Тут совсем недалеко, – попытался успокоить ее я, – Ну, что ты так занервничала? Добросишь меня до места, немного подождешь и назад.

– Если все так просто, то почему ты не говоришь, что именно собираешься делать? Это опасно?

– Что ты, Ирэн! Ничего подобного! Я всего лишь не хочу вспугнуть Фортуну. А как только прибудем на место, я все тебе расскажу. О’кей?

И, чтобы отвлечь Ирэн от тревожных мыслей, я бережно привлек ее к себе.

– У тебя настоящий дар убеждения, – пробормотала она, расслабляясь в кольце моих рук, – Так отъезд назначен на час? Значит, у нас еще есть время…

– Нет, – отстранился я, вовремя опомнившись, – По завету великого Цезаря в ночь перед битвой воины не должны вкушать женской ласки, дабы не…

– Так я и знала! – взвилась Ирина, – Ты соврал мне! Это – опасно!

– Совсем чуть-чуть, – промямлил я, проклиная свой длинный язык, – Опаснее было бы пройти по нашему Шанхаю в новогоднюю ночь. Кто тут меня наставлял в вопросах позитивного мышления? Не бойся, все будет хорошо!

– Хочется верить…

По моей просьбе Ирэн остановила машину примерно в километре от депутатского коттеджа. Дальше пойду пешком, – для нее риск и так уже слишком велик. Если моя миссия окажется невыполнимой, я должен быть уверен, что никто не догадается связать ночной переполох в загородной резиденции известного бизнесмена с темно-серой «Ауди», припаркованной на таком значительном расстоянии от места событий. Но, не смотря на принятые меры предосторожности, мысленно я все время возвращался к фразе, сказанной цыганкой Анжелой: «А если кто и станет помогать, то как бы эта помощь боком не вышла». Ведь тем, кто мне помогал, эта помощь действительно вышла боком: избитый Сергей на нарах парится, про экстрасенса уж и не говорю! Не хватало еще, что бы Ирэн… А она, ничего не подозревая об этих сомнениях, снова пристала банным листом, требуя посвятить ее в мои ближайшие планы.

Рассказ был недолгим, но достаточно подробным. Опущенной оказалась всего одна деталь: каким именно образом я получил информацию о местонахождении сына. Посвящать Ирину в мои экстрасенсорные заморочки, почему-то не хотелось; ну, не могу я так низко пасть в глазах женщины. И потому пришлось наплести что-то о секретном источнике, который в память о старой дружбе выдал мне Сорокина с головой.

– Одного я не могу понять, – посетовал я в заключение, – С какой стати он решил, будто я все вспомнил?

– А ты разве не… – изумилась Ирина, – Но ведь, когда мы разговаривали у тебя на кухне, ты сказал мне, что память почти полностью вернулась, и ты вспомнил самое главное!

– Вот-вот. И это был единственный раз, когда я что-то подобное говорил. Выходит, мне не зря казалось, будто квартира прослушивается…

– Но почему ты солгал?! – кажется, Ирина была близка к истерике.

– Это была не ложь! – как можно увереннее заявил я, – Просто имелось в виду нечто совсем другое. А сейчас… Все паскудство ситуации состоит в том, что мне просто нечего предложить Сорокину в обмен на жизнь сына. В противном случае, я не задумавшись ни секунду, предоставил ему всю информацию. Потому, что ни один даже самый страшный секрет мирового масштаба не стоит и волоска упавшего с головы моих близких. Теперь ты понимаешь, что единственная возможность спасти Дениса, это выкрасть его? И выкрасть именно этой ночью, пока на страже коттеджа стоят всего четверо молодцов из охранного агентства?

– Игорь, пожалуйста, не кричи, – Ирина крепко сжала в своих горячих ладонях мою руку, – Я все прекрасно понимаю: ты должен это сделать, и я верю, что ты это сделаешь. Только, очень тебя прошу, будь осторожен. Ни пуха тебе, ни пера!

– К черту, – машинально ответил я, и, достав из кармана пистолет, начал неловко пристраивать к нему глушитель.

Даже в скудном свете автомобильной лампочки было заметно, как испуганно расширились ее глаза.

– Ты… будешь стрелять? – тихо спросила Ирэн.

– А как по-твоему? Неужели ты думаешь, что мне удастся просто так вытащить моего пацана из этого гадюшника? Там все-таки четверо вооруженных охранников-профессионалов, а я не крутой Уокер, чтобы голыми руками привести их в состояние временной нетрудоспособности.

– Но ведь они не имеют никакого отношения к похищению твоего сына! Ты сам говорил, что их наняли в агентстве; разве можно невинных людей…

– Не беспокойся за них, – усмехнулся я, опять привлекая ее к себе, – Этот пистолет стреляет усыпляющими ампулами, так что невинным людям грозит только крепкий и здоровый сон в течение шести часов.

А про себя подумал, что беспокоиться надо как раз за меня, потому что в отличие от моего пистолета их оружие будет заряжено боевыми патронами, а рядом, увы, не окажется Сорокина или его помощника, чтобы признать во мне носителя важной информации и запретить охране вести огонь на поражение. Так что, как бы я не хорохорился, но в глубине души осознавал, что все это мероприятие – чистой воды авантюра. Может быть, нужно было все же подключить ФСБ? Ведь теперь я знаю, где держат Дениса… Нет, дохлый номер. Стоит мне только заикнуться, будто информация о том, что известный бизнесмен и депутат занялся киднепингом, получена мною во время приступа ясновидения, как меня немедленно разместят в стерильно чистом люксе вместе с Наполеоном, Элвисом Пресли и пришельцем из созвездия Гончих Псов. И потому я ничтоже сумняшеся решительно хлопнул дверцей машины и отправился на штурм депутатской цитадели в гордом одиночестве.

Ночь удалась на славу. Криминальная ночь – темно, хоть глаз коли. Вот я и колол, потому, что, решив укрыться от редких, но регулярно проносившихся мимо машин в придорожных лесопосадках, постоянно натыкался на какие-то ветки. Потом едва насмерть не порезался, угодив в осколки пивных и водочных бутылок, не иначе как специально поджидавших меня среди зарослей крапивы. И это столкновение навело мой головной компьютер на одну очень интересную мысль…

– Сорокин! Выходи, морж сифилитический! – пьяно заорал я, остановившись возле ворот, отделяющих десять соток (или чуть больше) народного избранника от общественного шоссе, принадлежащего, если верить купленным-перекупленным СМИ, этому самому народу, – Выходи, хуже будет!

При этом, я активно размахивал зажатой в правой руке бутылкой из-под "Русского размера", необъяснимо популярного в нашем городе, которую подобрал в ближайших кустах. В то время как левая рука тревожно тискала рукоятку пистолета, полностью скрытого черным пластиковым пакетом без дна. Я же не пулями стрелять собираюсь, а хрупкими ампулами…

– Выходи, продавшийся японским империалистам, то есть милитаристам, то есть… короче продавшийся самурайской сволочи морж! Пообщайся с народом, у которого отнял землю, чтобы построить на ней свой долбанный завод, на радость мировому глобализму!